Текст книги "Е. Б. Ж"

Автор книги: Татьяна Гармаш-Роффе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

Вика еще ни разу в жизни ни за кем не следила, но все же сообразила, что отъезжать сразу же за Плиточниковым было бы неправильно. Она выждала, пока он сядет в свою машину, заведется и тронется. Тогда она стрелой вскочила в свою «лагуночку» и, как только «Фольксваген» Плиточникова выехал со стоянки, завелась и направилась за ним, стараясь держать расстояние в пару машин. С Цветного бульвара, где находилась фирма «Виктория», он направился по Садовому кольцу в сторону Ленинградского проспекта. Держать дистанцию оказалось безумно трудно: то между ними вклинивались другие машины, и тогда Вика боялась, что потеряет свой «объект» из виду, то вдруг машины перед ней меняли полосу, и тогда она оказывалась прямо за Плиточниковым, боясь, что он ее заметит. И все-таки она благополучно доехала за ним до Динамо, завернула направо после дальнего от центра выхода из метро и, спрятавшись за мощным телом троллейбуса, протащилась еще с пару улиц. И тут чуть не опростоволосилась: Плиточников затормозил, и она открыто проехала мимо него. К счастью, он не смотрел на дорогу. Выйдя из машины, он приблизился к трем девушкам, с виду совершенно обыкновенным, и заговорил с ними. Вика решила не останавливаться и, вернувшись на Ленинградку, поехала к себе на Сокол, довольная, что Андрей Плиточников честно выполнил задание. Вика страшно не любила подозревать людей и сейчас словно избавилась от груза, ее тяготившего.

На следующий день Андрей Плиточников доложил, что об Ане Куценко, увы, никто ничего не знает. Точнее, ему не удалось найти проституток, знакомых с ней, и Андрей развел руками в знак глубочайшего сожаления.

Жест показался Вике театральным, и вчерашний груз недоверия неожиданно сдавил сердце. Леонид Ильич ее тоже ничем не порадовал. «Ребята работают, ищут», – сказал он.

Весь день Вика маялась, а к концу рабочего дня решила съездить на точку сама.

По дороге до места она обдумывала, как с ними поговорить. Проституток Вика никогда в жизни не видела, а может, и видела, но не догадывалась об их профессии. Вчерашние девушки тоже выглядели обыденно: короткие юбки, высокие каблуки, подведенные глаза, но таких миллионы на улицах Москвы, не все ж они проститутки… А может, вчерашние девицы вовсе не проститутки? И Плиточников все-таки заметил слежку за собой и нарочно изобразил перед Викой служебное рвение?

Но девушки стояли на том же месте, только сегодня их было четверо. Местечко было оживленным: недалеко остановка плюс большой ларек с напитками, сигаретами и прочей чепухой. Вика притормозила и, робея, приблизилась к группке. Она так и не придумала, как лучше с ними разговаривать.

– Здравствуйте, девушки, – произнесла она и, уловив на себе их заинтересованные взгляды, вдруг испугалась: а ну как ее примут за клиентку-лесбиянку? Или для лесбиянок существуют другие точки в мегаполисе по имени Москва?

Вика не имела ни малейшего представления о географии этой сферы труда и бизнеса.

– Я к вам по делу, – поторопилась она уточнить. – Я ищу Аню Куценко, знаете такую?

Девицы переглянулись и пожали плечами. Никто не удостоил ее словом.

Вика нетерпеливо повторила вопрос, и на этот раз ей процедили «нет» и отвернулись.

Значит, Андрей Плиточников ей правду сказал… Хотя, погодите, если эти девицы не знают, то ведь могут знать другие, верно? Не единственные же они проститутки в Москве? И почему же тогда Плиточников спросил только у них?

– За два дня, вчера и позавчера, я объехал довольно большое количество известных мне точек, – ответил он на вопрос Вики.

Разумеется, она сформулировала вопрос ловко, чтобы не выдать своей слежки. Просто спросила, как много точек он объехал и есть ли еще шанс найти тех, кто знает Аню Куценко.

– Еще попробую сегодня подъехать кое-куда ближе к вечеру, – добавил Андрей.

Все правильно, он не обманывает: ведь позавчера Вика сразу уехала домой, потому и не знала, что он продолжил расспросы в других местах; а вчера она за ним не следила, но он целый день где-то мотался.

Вика посмотрела на его красивое лицо. Женщины должны быть от него без ума… Но Вике не нравился подобный сладкий тип мужчин. Улыбка у него, как клейкая лента для мух. Кому как, а Вика в роли агонизирующей мухи себя никак не видела.

И ближе к вечеру она решила полюбопытствовать, где находится «кое-куда» Плиточникова. На этот раз она поступила иначе: покинув фирму – Андрей еще находился там, что-то вылавливая в Интернете, – она удачно встала на улице, спрятавшись за тремя другими машинами, и принялась поджидать, пока он выедет со стоянки здания, в котором находилась их фирма.

Ждать пришлось долго, но Вика настолько вошла во вкус игры «в шпионов», что и не заметила, как пролетели полтора часа. Наконец «Фольксваген» Андрея появился на улице, и Вика тронулась за ним. Ей казалось, что сегодня она куда более ловко прячется в потоке машин, чтобы Андрей не заметил ее «лагуночку».

Вика была уверена, что сегодня он приведет ее на новую точку, где поджидают клиентов проститутки, – ан нет! К ее немалому удивлению, Плиточников приехал в… казино! Называлось оно «Стелла» [2].

Вика колебалась: пойти за ним? А вдруг он ее заметит? Впрочем, она бывала пару раз в каких-то казино с Мишей и вполне представляла внутренний интерьер данного типа заведений: множество закутков-островков с разными столами и игровыми автоматами плюс уйма народу. И она рискнула.

Прячась за автоматами и вытягивая шею, она пыталась обнаружить местонахождение Плиточникова, но обнаружила только цепкий взгляд охранника. Вика лучезарно улыбнулась ему, расправила плечи и решительно направилась к столу с рулеткой: там была небольшая толпа, в которую легко затесаться. Втершись между чужих плеч, она принялась осматриваться, гадая, зачем пришел сюда Плиточников. «В казино, по-видимому, есть свои, штатные проститутки, – решила она, – и Андрей хотел расспросить их об Ане Куценко».

Наконец она его увидела. Он сидел за одним из столиков и играл в покер! Неужто для этого и пришел?

Кто-то взял ее под локоток.

– Хотите поиграть?

Она растерялась: мужчина был немолодым, приятным, внушающим доверие.

– Я не умею…

– Я вам помогу, если желаете.

Ей ничего не оставалось делать, как согласиться. В казино приходят для того, чтобы играть, если она откажется, то навлечет на себя еще больший интерес охраны.

По совету своего незваного опекуна Вика поставила на красное, рассеянно следя за шариком, прыгающим по рулетке, и косясь в сторону покерного столика. Она не понимала, чем Плиточников тут занимается: он просто игрок? Или он пришел по делу, а игра так, для отвода глаз? Он ни с кем вроде в контакт не вступал, вполне сосредоточенно следя за игрой, – и, судя по выражению лица, выигрывал.

В конечном итоге, закончив партию в покер, Андрей ушел себе восвояси, не оглядываясь по сторонам. Никого он тут не искал, поняла Вика.

Она проиграла небольшую сумму и, довольно бесцеремонно отделавшись от любезного седовласого господина, покинула казино. У нее было неприятное чувство впустую потраченного времени. Вика оказалась совсем не азартной, и игра в шанс ее нисколько не увлекла. Плиточников же, похоже, ушел оттуда с выигрышем. Он – игрок?

Вика знала, что страсть к азартным играм есть род болезни. Стало быть, Плиточников ею поражен? Раз он, вместо того чтобы выполнять ее задание, не смог удержаться и поехал играть в казино?

Чего же можно ждать от сотрудника, пораженного такой болезнью? И насколько эта страсть отравляет его личную жизнь? Он спускает семейный бюджет на игры?

Из личного дела Андрея Плиточникова Вика знала, что он женат и является отцом двух детей. И пожалела их.

…А Леший, думала она по дороге домой, видится ли он с дочкой? Или стесняется показаться ей на глаза? «Мой папа – бомж», – разве может ребенок написать такое в школьном сочинении? Интересно, как объяснила девочке мать, бывшая жена Григория, захватившая его родовое гнездо, куда делся папа? Почему дочь не навещает?

Или навещает? Трудно себе представить… Нет, невозможно!

…Эта Саша, без сомнения, очень порядочный человек, раз сохранила дружбу с Григорием, несмотря на то, что он спился и стал бомжом. И Леший, конечно, обладает какими-то достоинствами, еще неизвестными Вике, коли нашлись такие преданные друзья… А что, он ведь и вправду необычный бомж – бывший учитель французского, бомж-интеллигент! То-то он так быстро усвоил культурную речь! Он ее на самом деле не усвоил – он ее просто вспомнил…

И его деликатность… Он сам в первый же раз отказался сесть в ее машину (что она по глупости предложила) – раньше нее понял, что в своей помоечной одежде испачкает сиденье, и пошел до подъезда пешком… И потом…

Воспоминания теснились в ее воображении. И как кран починил, и как пылесосил, и как телик с наслаждением смотрел, и как есть учился, и как она его в бутиках замучила… И варенье – он так смешно, по-детски любит варенье…

И Вике вдруг отчаянно захотелось увидеть его вновь сидящим на кухне и уплетающим варенье. Может, попробовать позвать его еще раз? Он отказался из гордости, ясно же… Он не хочет ее обременять. Он думает, что она просто по поверхностной доброте душевной ляпнула, не подумав о последствиях, а потом сама пожалеет…

Значит, надо сделать так, чтобы он поверил: она хорошо обо всем подумала. И еще сказать о дочке: он тогда сможет явиться ей на глаза не бомжом! И он согласится…

Конечно!

Вика решила завтра же съездить на Покровку к кофейне и поговорить еще раз с Лешим.

Пока ее мысли крутились вокруг Лешего, она успела приехать домой и подняться к себе. Отперла квартиру, прошла в спальню, чтобы переодеться: Вика любила чувствовать себя комфортно дома, в майке и широких штанах из крепдешина. И тут опешила.

В ЕЕ ПОСТЕЛИ СПАЛА ЖЕНЩИНА!!!

Темненькая, коротко стриженная, она была похожа на бомжиху из компании Лешего. Она спала, лежа на животе, – щека распласталась на Викиной подушке, рука свесилась, нога выпросталась из-под одеяла… Ей это напомнило давнюю позу Лешего.

Какая наглость! В ее квартире! Не спросясь!

Вика возмутилась до глубины души. Неужели Леший воспользовался ее доверием и, сделав копии с ее ключей, теперь приводил к ней незваных гостей? Он решил, что имеет право пользоваться ее квартирой?! Привел сюда бомжиху?!

Конечно, жизнь на помойке не сахар. Вика сочувствовала этим людям до такой степени, что и сама иногда испытывала желание позвать их всех к себе поесть и помыться. Но она уже не была юной идеалисткой и прекрасно понимала, что таким палец в рот не клади: сегодня предложишь поесть, а завтра их не выкуришь из квартиры.

Как бы то ни было, ее прекраснодушие в борьбе с ее же трезвостью в понимании вопроса – это ее ЛИЧНОЕ дело. И Леший не имел никакого права пользоваться ее квартирой по своему усмотрению!!!

Разъяренная, Вика двинулась к кровати.

– Девушка! Проснитесь, эй, девушка!

Однако девица не шелохнулась, и Вика, окончательно выйдя из себя, принялась ее тормошить.

– Девушка! Немедленно вставайте! Вы кто такая?! Что вы здесь делаете, в моей квар…

Слово застряло в глотке. Под откинутым одеялом обнаружилось обнаженное тело. Его можно было бы назвать красивым – и даже очень красивым, – если бы Вике было до созерцания его форм. Но взгляд сфокусировался на множественных синяках, покрывавших тело.

Вика ойкнула и присела у кровати. Поймала свисавшую руку и дернула:

– Девушка! Проснитесь!!!

…Рука была ледяной. И жесткой.

Вика в ужасе отскочила. На ее кровати лежала… Лежал труп!!!

Глава 17

…Примерно с полчаса Вика курила и тряслась во дворе, на лавочке, которая предоставила ей политическое убежище. Вызвать милицию и объяснять, каким образом в ее квартире оказался труп?! Подобное решение отчего-то ее не вдохновляло. Труп-то в ЕЕ квартире! Ее же, Вику, и запишут в убийцы!

Или не запишут?

Она подавила желание позвонить Мише в Америку. Чем он ей поможет? Ничем…

Вот кому надо: Алексею Кисанову!

Да вот ведь беда: его визитка лежала в квартире. Но еще там лежал труп…

В результате Вика позвонила Брежневу.

Уяснив ситуацию, он ответил категорически:

– Вызывайте милицию!

Поколебавшись, Вика поехала на Покровку, в кофейню. Совет, наверное, правильный, Брежнев должен разбираться в таких делах, но ей очень не хотелось, ей было страшно оказаться одной перед скопищем милиционеров, которые будут ее подозревать и задавать всякие ужасные вопросы… И сейчас ей позарез нужен Григорий!

Каким-то странным образом вышло так, что из всех людей, ее окружающих, она больше всего доверяла Лешему. Если она сдуру смогла допустить мысль, что он привел в ее квартиру свою подружку-бомжиху помыться и поспать, то она полностью исключала мысль о том, что Леший мог положить в ее кровать труп. Это было совсем из другой оперы. Из ДРУГОЙ.

На этот раз она сама засекла его на противоположной стороне улицы. Она сделала ему знак, чтобы он присоединился к ней, и Леший через минуту опустился на стул напротив.

– У меня в квартире труп, – сказала Вика. – Женский.

– Ты Кисанову звонила?

– Нет.

Леший взял ее мобильный телефон и набрал номер. По памяти, что интересно. Переговорив с детективом, он, не удостоив Вику комментариями, потащил ее за руку к «лагуночке». И через каких-то полчаса они снова оказались у ее подъезда.

Кисанов уже ждал их, привалившись к своей машине. Леший кивнул ему (а Вика вновь подивилась этому стилю отношений, так не вязавшемуся со статусом бомжа), и они поднялись в ее квартиру. Ключи и на этот раз шли как по маслу…

Алексей Кисанов не оставил никаких сомнений: женщина, находившаяся в постели Вики, была мертва. Причем давно. Кроме того, констатировал он, ее сильно избили еще при жизни… Впрочем, экспертиза скажет точнее. Надо вызывать милицию.

Вызовом занялся он сам, и по разговору Вика поняла, что детектив хорошо знает человека, к которому обратился. Что ее очень утешило: у Кисанова приятели из милиции наверняка не туполобые, ее подозревать не станут!

– Да, думаю, что дельце для вас будет интересным, – закончил такими словами разговор детектив.

«Вот так, – подумала Вика, – кому труп – ужас, страх и сострадание, а кому – интересное дельце…»

Детектив уже знакомым Вике методом «откатал пальчики» мертвой женщины.

– На бога надейся, а сам не плошай, – пошутил он, пряча листок с отпечатками в карман. – Пока их лаборатория раскачается, я уже получу результат… Вам эта женщина знакома?

– Нет. Поначалу я ее приняла за бомжиху… – Вика смутилась и посмотрела на Лешего. – За ту, которая тусовалась с тобой, у мусорных баков… Но теперь вижу, что это не она.

– Это не она, – подтвердил Леший.

– Готов держать пари, что это та самая проститутка, которая носила на себе кулон… Ну, видно будет. Григорий, можно вас на минутку? – спросил детектив.

Они уединились на кухне. Вика сочла низким подслушивать, но слова сами долетели до нее через закрытую стеклянную дверь:

– Это не мое дело, строго говоря, – произнес Кисанов, – но, поскольку вы попросили меня…

– Чш-ш-ш… – произнес Леший. – Не так громко. Здесь слышимость хорошая.

Что ответил ему детектив, Вика не узнала. Она колебалась, но любопытство взяло верх, и она приблизилась к двери: не так уж и низко подслушивать, если вдуматься…

– …В подобных обстоятельствах мне уже трудно подыгрывать, – закончил какую-то фразу Кисанов.

– Вы правы, я и сам собирался, – ответил ему Леший. – Но у нее и без того нервы на пределе. Поставьте себя на ее место! Впрочем, вы настолько привыкли к убийствам, что вряд ли сумеете представить реакцию женщины, которая впервые и так близко видит мертвое тело, да еще в своей собственной кровати…

– Зато я не забыл свой первый труп, – усмехнулся детектив. – Так что представить могу. Но вы тоже правы. Во всех случаях вам решать, я только свою точку зрения высказал.

– С другой стороны, под действием первого шока второй может пройти незамеченным… Как под анестезией. У нас есть немного времени до приезда милиции?

– Думаю, что да.

У Вики громко забилось сердце. Какие потрясения ждут ее еще сегодня?!

Она быстро вернулась в гостиную. Через минуту туда вошел Григорий, детектив остался на кухне. Вика, боясь выдать свое «низкое подслушивание», сидела в кресле, сплетя руки на груди и опустив голову.

Леший подошел к ней и заглянул, пригнувшись, в лицо.

– Как ты, Виктория? Может, тебе стоит выпить какое-нибудь успокоительное? У тебя есть?

– Нет… Я не пользуюсь. Ничего, все в порядке.

– Скоро приедет милиция…

– Да…

– Вика… Мне нужно тебе сказать… – Он умолк, словно ожидая ее реакции.

Вика подняла голову и посмотрела на него.

– Что? – спокойно спросила она.

Леший присел на подлокотник кресла и тоже сплел руки на груди.

– Видишь ли, я никогда не был учителем французского языка… Правда, я учил французский в школе, – усмехнулся он.

Вика окинула взглядом его крупную фигуру, поймала взгляд черных бесшабашных глаз.

– Конечно! Не понимаю, как я сразу не подумала. Ты же совершенно не учительский тип! Я бы скорее поверила, что ты был альпинистом!

Григорий улыбнулся и осторожно взял ее за руку.

– Нет, альпинистом я тоже не был…

И в этот момент зазвонил телефон. Вика сняла трубку.

– Надеюсь, что НА ЭТОТ РАЗ ты поняла урок? – произнес мужской голос. – Ты же не хочешь оказаться в подобном виде на своей постельке? Немедленно все останови. И все материалы подготовь. Мой человек завтра за ними подъедет в пять. И не вздумай сообщать ментам!

Вика побледнела и не смогла произнести ни слова в ответ. Леший ринулся к ней, вырвал из омертвевшей руки телефон.

– Кто говорит? В чем дело?!

Но в ответ ему раздались только гудки отбоя.

– Что тебе сказали?!

– Требуют отдать им все собранные материалы…

И почти сразу раздался звонок в дверь: приехала милиция. Вика, словно в бреду, отвечала на вопросы, ей помогали комментариями Леший и детектив Кисанов.

Наконец допрос был окончен, тело вынесли, эксперты что-то поискали, – сфотографировали, просветили постель какими-то особыми лампами, где-то что-то соскребли…

К концу этого действа силы покинули Вику окончательно и бесповоротно. Она впала в апатию, ей хотелось спать, но лечь в постель, из которой только что был изъят труп, она не могла…

Алексей Кисанов что-то объяснял ей, – она с трудом понимала, что вне зависимости от расследования милиции он проведет свою экспертизу… О результатах ей сообщит, хотя он практически уверен, что именно эта девушка носила кулон-камеру, иными словами, что в кровати у Вики находился труп проститутки Ани Куценко…

Вика кивала, мечтая только об одном: уснуть. Но только не там, где лежала еще недавно мертвая проститутка.

Наконец и милиция, и частный детектив Кисанов покинули ее квартиру. Остался только Григорий.

Краем сознания Вика понимала, что ее необоримое желание уснуть есть следствие шока. Но это понимание ничего не меняло: у нее закрывались глаза, словно мозг настоятельно желал выключиться, и не видеть, и не думать больше об этом кошмаре. На нее напала судорожная, рефлекторная зевота.

– Ты хочешь спать, Виктория… Не буду мешать. Спокойной тебе ночи.

– Погоди! – заорала она, хватаясь за него.

– Что такое?

– Я не могу спать здесь!

– У тебя есть гостевая комната… Хочешь, помогу тебе постелить белье?

– Н-нет…

Нервное позевывание сменилось вдруг дрожью. Ее заметно трясло, и ей было неловко перед Григорием, который видел ее в таком непотребном состоянии.

– Я не мог-г-гу з-здесь… Ув-вези меня куд-да-нибудь…

– Викочка, – сказал вдруг Леший, – у меня есть одно предложение… Но боюсь повергнуть тебя в очередной шок…

– Любое предложение, Гриша, я на все согласна, куда угодно, только не здесь!

– Я не могу тебя отвезти куда угодно… Я могу отвезти тебя только к себе.

– Куда? – не поняла Вика. – На помойку?

– К себе домой.

– Домой?

– Ну да. В мою квартиру.

Вика не возопила: «В твою? Квартиру? У тебя же комната в коммуналке, и та бывшая, коль скоро ты ее продал за ящик водки!»

Нет, ее мозги отказывались соображать. Она просто кивнула, все еще дрожа. Сейчас ее занимала только одна мысль: подальше отсюда – от кровати (ее кровати!), на которой совсем недавно лежал труп… Это было слишком страшно, и на сем кошмарном фоне гасли все прочие эмоции, как и все прочие мысли.

Леший накинул на ее плечи легкую куртку, сняв ее с вешалки в прихожей, вывел из квартиры, самолично запер замки, вызвал лифт и вывел Вику на улицу.

Он сел за руль «Лагуны», не спрашивая ее мнения, но у Вики не имелось никакого мнения. И спустя каких-то двадцать минут, ночной город был пуст, они приехали на Чистые Пруды.

«Вот почему он у кофейни на Покровке каждый день бывал, – вяло подумала Вика, – это ж рукой подать…»

Вскоре она входила, бережно ведомая Лешим, в однокомнатную квартиру – правда, на пятом этаже без лифта, – которую он открыл своим ключом.

– Это что? – тупо спросила Вика.

– Моя квартира, – исчерпывающе ответил Леший.

Вика была слишком оглушена случившимся, чтобы задавать новые вопросы. Она позволила себя отвести в ванную, раздеть и затем уложить в чужую кровать… Точнее, на раскладной диван. Но зато на диван, где не лежал недавно труп…

…Она просыпалась и снова засыпала, и во сне ее преследовали кошмары. Ей снилось, что она видит на кровати свой собственный труп, но сама при этом приближается, приближается к кровати, как под гипнозом, не в силах оторвать от себя, мертвой, глаз, и ужас достигал своего апогея в тот момент, когда Вика протягивала руку, чтобы откинуть одеяло…

Она просыпалась с бьющимся от страха сердцем, снова пыталась заснуть, крутилась в постели, ходила попить на кухню… Леший спал на раскладном кресле, и Вика проходила мимо на цыпочках, чтобы его не разбудить.

В очередной ее поход он сказал негромко, и голос его был совсем не сонным:

– Иди сюда.

Он усадил ее рядом, обвил рукой плечи.

– У меня нет снотворного… Может, выпьешь горячего молока?

– Я не люблю…

– Ну, тогда рюмку водки.

– А поможет?

– Скорей всего.

Григорий зажег настольную лампу, и только тут Вика увидела, что она в мужской пижаме. Как она в ней оказалась, она не помнила совершенно. Да и какое это имело значение после того, что ей пришлось пережить вчера?..

Леший вернулся с кухни с ледяной бутылкой водки и двумя рюмками. Налил, чокнулся с ней и заставил ее допить до конца. После чего был проделан обратный маршрут на кухню, и водка отправилась в морозилку.

– Ну, как, получше? – спросил Леший, вернувшись с кухни.

– Не знаю…

– Ничего, сейчас подействует. Ложись. – Он за руку подвел к дивану. – Я лягу рядом с тобой, так тебе будет спокойнее.

Вика кивнула.

И вскоре под тяжестью его теплой руки или под действием рюмки водки она действительно заснула.

…Утром она еще помнила вкус его объятий – объятий, не более того… Но, едва открыв глаза, Вика снова окунулась во вчерашний кошмар, отчего этот дивный вкус растаял, смазался, сошел на нет.

Она тихо выскользнула из квартиры, стараясь его не разбудить, и потому не видела вопрошающий взгляд Григория, устремленный ей в спину. Мысли ее занимала только одна фраза: «В пять часов…»