Текст книги "Е. Б. Ж"

Автор книги: Татьяна Гармаш-Роффе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Алексей Кисанов, частный детектив, мужчина среднего роста и возраста, с живыми зеленовато-карими глазами и жесткими завитками волос с легкой проседью, крепко пожал ей руку и представил своего слесаря.

– Золотые руки, – сообщил детектив, – много раз меня выручал! Давай, Гена, приступай!

– У меня их три, и один из них сейфовый! – предупредила его Вика.

– Я заметил, – ответил Гена и ушел к входной двери, откуда вскоре вернулся с одним развинченным замком. Разложил на столе, достал лупу и принялся разглядывать.

– Так их же три… – возникла Вика.

– Либо у кого-то есть ключи от вашей квартиры – и тогда все три замка открыты ими, – сообщил Алексей Кисанов. – Либо ключей нет, и тогда хватит и одного замка, чтобы обнаружить следы отмычек… Где кошка?

– Я ее похоронил… А что?

– Хм. По-вашему, кошка была дворовой или домашней?

Вика с Лешим переглянулись.

– По-моему, дворовой, – ответила Вика.

– Я тоже думаю, что бомжовая кошка, – усмехнулся Леший.

– Ну, тогда ладно.

– А какая разница? – не поняла Вика.

– Если бы она была домашней, то пришлось бы выкапывать. На ней могло бы обнаружиться что-то такое, что могло бы навести на ее хозяев… Например, ошейник или татуировка на внутренней стороне уха. Кроме того, исследование ее шерсти могло дать подсказку. Но раз дворовая…

– На шее ее была веревка, – ответил Леший, – которой кошку и задушили.

– Понятно. Где кулон?

Вика указала на стол. Детектив аккуратно прихватил кулон платком и опустил в пакетик, который заранее приготовил.

– Вы его трогали, как я понял.

– Вот черт, не сообразил я! – покаялся Леший.

– И вы тоже?

– И я… – расстроилась Вика.

– Ну что ж, придется мне снять ваши отпечатки, чтобы отличить их от остальных, если они там обнаружатся, конечно…

Алексей Кисанов разложил на столе листы бумаги и коробочку с краской. Вике почудилось, что она снимается в кино, когда он, прижав ее пальцы к губке, по очереди откатал их на листе. То же самое детектив проделал с Лешим. После чего, сложив свои причиндалы, он заявил:

– Если получится идентифицировать другие отпечатки, я вам сообщу. Только придется заплатить лаборатории.

– Нет проблем, – рассеянно откликнулась Вика.

…Гена, однако, следов отмычек не обнаружил. О чем и сообщил, водворив замок на место.

– Думайте теперь, у кого есть ключи от вашей квартиры или кто мог сделать с них слепок, – посоветовал Гена.

Вика непроизвольно посмотрела на Лешего. Тот насупился.

– Григорий не стал бы обращаться ко мне, если бы был причастен к данному инциденту, – поймав ее взгляд, высказался детектив.

– А бывает ведь так, что преступник вызывает сам полицию!

– Бывает. Но только в тех случаях, когда уверен, что хорошо подстраховался и подозрение на него не падет. В данном же случае подозрение падает в первую очередь на Григория. Так что никакого резона звать нас у него не имелось.

– Еще могла снять копию с ключей домработница, – сказала Вика, оторвав наконец испытующий взгляд от Лешего. – Только зачем ей?

– Ей самой – незачем. Но ее могли подкупить заинтересованные лица… Кроме того, на работе или в любом ином месте, где ваша сумка может остаться без присмотра хоть на короткое время, эти заинтересованные лица могли вытащить ваши ключи и сделать с них копии. Вы решите, Виктория, чего вы хотите на данный момент. Чтобы я взялся за следствие и нашел того, кто мог подбросить вам кошку с этим кулоном? Или не горит?

– А вы что думаете? – хмуро спросила Вика.

– Я думаю, что в ближайшие дни вам нужно разобраться у себя в фирме, каким образом этот кулон может быть связан с деятельностью вверенных вам разведчиков. Я бы не хотел вводить вас в лишние расходы, возможно, все прояснится после того, как вы поговорите с ними.

– Сказать честно… Я там директор номинально. Работа мне нравится, но узнать до конца, чем занимаются мои служащие, практически невозможно. Все покрывает слово КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ, от которого меня уже тошнит…

– Постарайтесь, однако. Кошку с этим кулоном подложили вам, Виктория. Если это не связано с вашей фирмой, то надо задуматься: у кого и по каким причинам скрытая видеозапись ассоциировалась с вами? Вы должны понять, что данный жест имеет очень конкретное значение. И выражается оно примерно так: «Мы вас разоблачили, остановитесь, пока не поздно». Не хочу вас пугать, но это угроза.

– Но при чем же тут я?!

– Именно это и необходимо понять, – терпеливо повторил Кисанов. – Так что вы попытайтесь разузнать, не гоня волну, в своей фирме, а я попытаюсь разобраться в «пальчиках». И дальше будем решать по мере поступления информации.

Вика снова глянула на Лешего – на этот раз ища его мнения. Тот легонько кивнул, соглашаясь.

– Хорошо, – ответила Вика. – Я постараюсь.

– Держите меня в курсе, – сказал Алексей Кисанов и, подождав, пока Вика расплатится со слесарем (они приехали на одной машине), убыл.

Леший, как только детектив покинул квартиру, засмущался и засобирался.

– Ты не голоден? – спросила Вика.

Ей не хотелось, чтобы он уходил.

– Ты же меня накормила в ресторане…

– Может, чаю?

– Чаю?..

– Ну, что-то другое… Пиво?

– Пиво?

– В принципе, ты можешь у меня переночевать, как раньше…

– Не пойму я что-то, Виктория…

И он умолк.

– Ты о чем? – не выдержала Вика.

– Вишь ли… Я бомж, конечно… Но ведь мужчина ведь… Я в те три недели, что вместе с тобой провел, чуть не окосел, глаза от тебя отворачивая. А ты то в ночной рубашке, то в халатике, словно я собака при тебе… Теперь ты снова: «переночевать»! Чего тебе надо от меня? Дразнишь, что ли? Или соблазняешь?!

Она порозовела от возмущения и смущения одновременно. Леший смотрел на нее угольным своим взглядом, и вдруг, расставив руки, упер их в стену вокруг нее таким образом, что она оказалась в их оцеплении.

– Ну, говори, чего ты хочешь, а?

Его тело было очень близко. Его глаза еще ближе. Как ни странно, он пах хорошо – чистым телом и легким, ненавязчивым одеколоном. Волна острого желания обожгла ее внутренности и сбила дыхание.

Какая, к черту, «собака»?! Это был мужчина, пусть и бомж – но мужчина! В плену его рук она окончательно поняла эту незатейливую истину.

Но признаться в желании было выше ее сил. Это просто гормоны, всего лишь гормоны, у нее давно нет мужчины, вот и разыгрались… И потом, для близости нужна любовь! А любовь ли – дружеское чувство к «собаке»???

Вика поднырнула под его руку и высвободилась из плена. Леший распрямился.

– Я предложила тебе из чисто дружеских чувств! – говорила она, глотая слезы: она была оскорблена! Как он мог такое подумать?! – Предложила тебе жизнь изменить, выбраться из тупика!!! Ты что, не понимаешь?! При чем тут «соблазняешь»? Господи, ну зачем ты создал мужчин такими тупыми?

…Леший ушел в ночь, пообещав, что всегда найдется в окрестностях кофейни на Покровке, если в нем возникнет надобность. К тому же и детектив, Алексей Кисанов, теперь с ней на связи, визитку свою оставил, так что пусть Вика не волнуется. Если что, так есть к кому обратиться за помощью.

Вика почти не спала, ерзала в постели, думала о Лешем и о той волне желания, которая захлестнула ее в плену его рук; о его дурацком – но столь типичном, мама родная! – мужском самолюбии… Учитель французского языка и литературы, оказавшийся на помойке и стоически принявший такой поворот судьбы… Она не знала: это достойно восхищения? Или, напротив, это слабость, неприспособленность к жизни, никчемные снобистские идеалы интеллигента, с которыми проще пойти на дно, чем отвоевывать место в жизни? Место, которое отвоевывается хитростью, угодливостью, ловкачеством?

Или, наоборот, умом, талантом, внутренней силой?

Правдой или неправдой занимают место под солнцем?!

Миша, ее бывший муж, был, несомненно, ловкачом. Он умел льстить тому, кого ненавидел, и унижать того, кому симпатизировал. Потому что он был человеком бизнеса.

Или наоборот: именно поэтому был бизнесменом? Как все путано в этой жизни…

Как бы то ни было, Мишу вела одна-единственная цель: заработать деньги. Отношения с людьми не являлись для него ценностью, отчего ему было легко лицемерить… Вика наблюдала мужнины игры отстраненно. Они не были ей симпатичны, однако ж она усвоила, наученная Мишей же: надо уметь выбирать цель. Его цель – бизнес. Следовательно, все остальное вторично и подчиняется правилам игры. ИГРЫ В БИЗНЕС.

Об этом же ей очень доходчиво рассказал Брежнев: не умеешь или не любишь подобные игры – не берись. Но коли взялся – играй по правилам.

Леший, стало быть, не захотел такой жизни. Такой игры. Предпочел стать бомжом. Наверное, это заслуживает уважения. Вика где-то читала, что настоящие русские аристократы, оказавшись в эмиграции, в бедности, в необходимости зарабатывать самым черным трудом на кусок хлеба, – именно они никогда не жаловались, вели себя скромно и достойно, принимая судьбу. А вот мельтешили, унижались, проклинали всех на свете и урывали свой кусок любыми способами люди без достоинства, без настоящей культуры и благородства… Вот и Григорий: он благороден. Он честен. Он принял свою участь стоически, а при этом еще старается опекать ее, богатую дамочку, «мамзель», не приспособленную к жизни…

Или он хитрит? Или ему что-то нужно от нее? Переспать с ней, чтобы потом веселиться с другими бомжами, указывая на нее пальцем?! Потешить свое бомжовское вшивое самолюбие: я эту богатенькую дамочку отымел?!

Нет… не-е-ет… Он не такой… Вика же чувствует это… Он не такой, Леший, Григорий, Гриша…

Она заснула под утро и, пробудившись в час дня, решила сегодня в фирму не ходить. Хорошо быть директором – никому не отчитываться, ни перед кем не оправдываться! К тому же Алексей Кисанов вернет ей кулон только завтра, а разговор с Брежневым имело смысл вести с «вещественным доказательством» на руках.

Ей хотелось поехать на Покровку, найти Лешего – просто так, чтобы его увидеть, – но она устояла перед соблазном. «Вот еще, снова подумает, что я чего-то от него хочу!» – сердито подумала она и отправилась по бутикам. Как известно, покупка новой одежки есть лучшее средство для поднятия женского настроения.

Глава 13

На следующий день Брежнев задумчиво крутил в руках кулон-камеру.

– Штучная работа, по заказу. Даже не представляю, кто и зачем мог такое сделать. Как вы понимаете, данная видеокамера может быть предназначена только для скрытой съемки. На улице, в общественном месте, любой человек имеет право производить съемку, и он не стал бы упрятывать камеру в кулон. Значит, некий агент пробрался туда, где видеосъемка запрещена. Что есть шпионаж. Мы такими вещами не занимаемся, Вика, я вам уже говорил.

– С другой стороны, вы мне говорили, что в нашей фирме умеют хранить секреты, и даже вы не все знаете. Так?

– Да, мне не все подконтрольно…

– Следовательно, можно допустить, что кто-то из наших занимается подобным шпионажем, а мы даже не в курсе?

– Допустить это трудно. Каждый знает, что если его поймают на таких делах, то он из фирмы вылетит. Не из моральных соображений, разумеется, а чтоб не портил нам профессиональный имидж. Поймать же нарушителя не так уж трудно. Существует не только разведка, но и контрразведка. На каждом крупном предприятии сидят свои «контры», которые бдят, чтобы вражина не пролезла в их секреты. Так что, скорей всего, это просто недоразумение. Кто-то где-то кого-то отловил – и решил проверить нас на вшивость. Типа, на всякий случай: вдруг это наша фирма шпионажем балуется?

Вика задумалась. Чего-то не хватало в ответе Брежнева. Какого-то элемента…

И вдруг она сообразила:

– Да, но ведь это украшение находилось на человеке. На женщине, как понятно. И «отловили» не просто скрытую камеру, но и носившую ее женщину! И, раз подбросили кулон нам, значит, она призналась, по чьему заданию работала!

– Чушь! – перебил ее Брежнев. – Разведчик никогда не признается. Наверняка она свалила на нас, хотя работает на какую-то другую фирму по конкурентной разведке.

Вика снова подумала. И выдала новый вопрос:

– Выходит, они ждут от нас реакции. И надо им показать, что это не мы. Как это сделать? И первым делом, как узнать, кто такие «они»?

Брежнев нахмурился. Кажется, ему не понравилось, что Вика вдруг принялась «умничать». До сих пор она была первоклассницей, милой девчушкой в накрахмаленном фартучке, старательно читавшей по слогам азбуку, хоть временами и строила из себя директоршу. Но для нее это было чем-то вроде ролевой игры, как в куклы. А руководил фирмой все же он, Брежнев, и, видимо, надеялся, что Вике никогда не достанет ума, чтобы набрать профессиональный вес и реально подвинуть его с первого места в фирме.

– Хорошо, Вика, я проработаю этот вопрос, – ответил он тоном подчиненного.

«Ну и правильно, – подумала Вика. – Привыкай, Леня!»

– Держите меня в курсе вашего расследования, – сказала она сухо.

Однако прошло три дня, и ничего не прояснилось. Брежнев ссылался на треклятую «конфиденциальность».

– У наших собратьев по профессии – а в некотором смысле наших конкурентов – свои секреты. И они не хотят ими делиться. Имеют право, согласитесь, Виктория!

– Не соглашусь, – ледяным тоном заявила Вика. – Что значит: не хотят делиться? Разве суть профессии «разведчика» не в умении добывать информацию? Так добудьте!

– Задача добычи информации различается по степени сложности. В данном случае, помимо обычной секретности, имеется еще и такой нюанс, как игра не по правилам. Следовательно, секретность тут повышенная. Кроме того, вы не учли, что получить данную информацию нужно у собратьев по профессии. То есть у разведчиков! А они умеют не только хорошо выведывать чужие тайны, но и хранить свои, – хмуро ответил Брежнев.

– Тем не менее скрытую камеру подбросили мне, директору. Это означает, что кто-то подозревает именно нас в нелояльных действиях. Как вы сами говорили, Леонид Ильич, честь фирмы дороже всего! А сейчас кто-то – намеренно или искренне заблуждаясь, – пытается ее запятнать!

Вика по-директорски повысила голос, и Брежнев растерянно заморгал.

– Вы тут разведкой занимаетесь или чем? – громогласно продолжала Вика. – Неужели вы не можете вычислить женщину, которая носила на себе это «украшение»? На кого она работала? И снова вопрос: почему в незаконной видеосъемке подозревают МОЮ фирму?!

Вика вошла во вкус настолько, что даже призабыла, что, кроме нее, имеются еще два пайщика. Однако Брежнев ей не возразил, лишь пообещал утроить усилия по поиску виновников данного происшествия – иными словами, кто, зачем и где занимался скрытой съемкой.

Раздраженная, Вика вернулась домой. В крови кипел начальственный гнев. Ей ужасно хотелось найти Лешего и пожаловаться ему и, может быть, даже снова почувствовать себя в плену его рук… Но гордость не позволяла ей ехать на Покровку и ждать там, как бедная сиротка, когда он изволит объявиться. В конце концов, пусть и благодаря Лешему, у нее есть теперь профессиональный детектив, который сможет ей дать профессиональный совет. А Леший – он кто? Бывший учитель французского, продавший свое жилье за ящик водки! Слабый, ни к чему не пригодный мужик, возомнивший к тому же, что Вика его, видите ли, соблазняет!!!

Недавняя обида подхватила ее на свое черное крыло, и Вика еще долго кипятилась, находя для Лешего новые уничижительные определения…

…Когда гнев поостыл, мысли ее снова вернулись к загадочному кулону и нерадивым сотрудникам. Хотя, если честно, то Вика совершенно не представляла, как можно взяться за подобное дело. Это действительно так сложно или Брежнев волынит?

Она позвонила детективу Алексею Кисанову. Тот был занят, но пообещал освободиться через час и предложил Вике подъехать к нему в кабинет.

«Кабинет» оказался на самом деле одной из комнат в его просторной квартире на Смоленской. Впрочем, он выглядел так, как и положено кабинету: стеллажи с папками, сейф, большой письменный стол с компьютером и даже кресло для посетителей.

– Тут могут быть две ситуации, – заключил детектив, выслушав Вику. – Либо темные дела творятся именно в вашей фирме, и Брежнев их покрывает, отчего и «ничего не нашел» до сих пор, либо камера замешана в чужих играх.

– Леня уверен, что в чужих.

– А подкинули вам. Стало быть, тот, кого снимали на эту камеру, – назовем его Объект, – имеет причины считать, что занимается этим фирма «Виктория». Но если ваша фирма не имеет отношения к камере, то это значит, что кто-то нарочно навел Объект на ложный путь. То есть всучил ему дезинформацию. И в таком случае вашему Брежневу действительно очень непросто разузнать, чьи это игры.

– А еще может быть такое, что Брежнев действительно не в курсе, что кто-то из сотрудников ведет свою игру? Вы не представляете, как у нас все разрозненно, разобщено, каждый «сам с усам», и каждый охраняет свои секреты, аки Цербер.

– Представляю. Более того, боюсь, что вы еще многого не знаете о своей фирме. У каждого «разведчика» есть целый ряд нужных людей вне фирмы, так называемые «контакты», с помощью которых он добывает информацию. И личности этих людей он держит в строжайшем секрете… Тем не менее, если один из «разведчиков» левачит, то, скорее, с негласного одобрения начальства, то есть вашего Брежнева. Вспомните дела, известные вам по прессе: обычно если в каком-то административном органе или учебном заведении берут взятки, то обязательно делятся с начальством. И почему? Потому что в случае разоблачения начальство покроет. Расскажите мне о нем поподробнее. Какие у него отношения с остальными?

– У нас вообще приняты простые отношения: все на «ты», по имени. Только вот мы с Брежневым друг другу выкаем… Кстати, он не Брежнев – это я его прозвала за глаза, потому что зовут его Леонид Ильич… Так вот, отношения в фирме простые, без пиетета. Но его уважают, на мой взгляд. Мне кажется, что он всем немножко как добрый папочка. К тому же он старше всех.

– Что еще раз голосует в пользу моего мнения. Он не может не знать, хотя бы в общих чертах, что творится в фирме.

– И ему не нравится, что я стала проявлять инициативу. Ведь фактически директорствует он, а я так, развлекаюсь… Но я сильно втянулась, если честно. И даже иногда стала вспоминать, что директорский статус-то у меня… Лене это явно не нравится. Боится, что я его потесню?

– Вынужден вас огорчить, Вика, – у вас никогда не будет такого авторитета, какой наработал он. И бояться ему нечего. Кстати, откуда он перешел?

– В каком смысле?

– Ну, кем он был в прошлом?

– Не знаю. А что?

– Большинство людей, работающих в конкурентной разведке, – это люди в прошлом из органов. ФСБ, милиция, военная разведка… На предприятиях в отделах «конкурентной разведки» – там еще много людей светских, поскольку разведывание намерений конкурентов является частью маркетинга. А в вашей конторе, я думаю, собрались в основном служивые люди… Вы бы заглянули в их личные дела. Из таких фактов тоже можно сделать кое-какие выводы. Вот, допустим, если ваш Брежнев работал раньше в государственной разведке, то это такой прожженный лис, что ни вам, ни даже мне никогда не докопаться до его секретов.

– Так что же делать? – расстроилась Вика. – Вы же сами сказали, что подброшенная камера – род угрозы, предупреждения… Надо же дать ИМ понять, что это не мы! Или заставить расколоться Брежнева, если это делишки кого-то из наших!

– У меня пока имеются три предложения. Первое: позвоните мужу, попробуйте что-то узнать у него. Второе: поинтересуйтесь вашими другими пайщиками. Возможно, у них свое «лобби» в вашей фирме, а вы об этом даже не догадываетесь.

– Лобби? – не поняла Вика.

– Эти двое пайщиков могут, к примеру, поощрять кого-то из «разведчиков» иметь дело с непредписанной клиентурой – проще говоря, с криминалом. Или пользоваться непредписанными методами. Кроме того, опять же, чистое допущение, но надо проверить: нет ли с их стороны какой-то заспинной игры с целью дискредитировать компанию и ее нового руководителя, то есть вас, Викторию Ольшанскую, с тем, чтобы позже выкупить вашу долю? Подобный ход с их стороны был бы неумным, так как восстанавливать потом репутацию компании придется долго и сложно. Но дураков много на свете, отчего и проверить такую возможность надобно.

– Но как это узнать?

– Выясните для начала, насколько они интересуются делами фирмы. Знакомы ли лично с «разведчиками». А там будем думать по ходу, в зависимости от первой информации.

– Вы сказали, что у вас три предложения…

– Да, вот и третье: если в фирме есть человек, которому вы особенно доверяете, то расспросите его.

– Спасибо… Что там с отпечатками? Нашли что-нибудь на кулоне?

– Сведения из лаборатории у меня должны быть завтра. Я вам позвоню.

Детектив улыбнулся и поднялся, чтобы проводить гостью до дверей. Вика попыталась настоять на том, чтобы заплатить ему гонорар.

– Вы потратили больше часа времени! – причитала она. – Адвокат бы уже взял не меньше двухсот долларов!

– Я не работаю на вас. Вот если однажды вы меня наймете, то и будете платить. А пока что я вам просто даю дружеские советы. Помочь вам меня просила Саша – стало быть, вы находитесь в разряде друзей.

– «ПросиЛА»? Так Саша – это женщина?

– Это не просто женщина, – ответил ей Алексей, – это моя любимая женщина!

Вика приступила к реализации «дружеских советов» детектива немедленно, как только вернулась домой. Дозвонившись до Миши, она пояснила ему ситуацию.

– Леня был моей правой рукой, и я доверял ему, как себе, – ответил бывший муж. – И сам я следил, чтобы левых дел не было. Мне мой бизнес дорог во всех смыслах, ты ж меня знаешь. – Он усмехнулся. – А с нелегальными штучками мы бы быстро потеряли лицензию и накрылись медным тазом. Леня это тоже прекрасно понимает: хоть бизнес и не его, но зато его место в жизни. Свой личный авторитет он подпалить не захочет. Не думаю, что со времен моего ухода его позиции изменились…

– Миш, а может ли быть такое, что в нашей фирме кто-то левачит без его ведома?

– Теоретически – да. Но практически… Были когда-то попытки, но мы с Леней их пресекли. И с тех пор, я думаю, у нас все ученые. Я уверен, что это кто-то из смежных организаций нашалил, а застуканная девица ляпнула название нашей конторы. Трудно, конечно, найти, кто это был и где. Но я позвоню Лене, пусть расстарается. Не переживай, Вика, Леня ни тебя, ни фирму в обиду не даст!