Текст книги "Навсегда"

Автор книги: Татьяна Ролич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Навсегда

Повесть

Если бы разум царил в мире,

в нем ничего не происходило бы.

Старинная пословица

1.

Где сейчас таинственная привязанность к чему-то – она затерялась и стала далеким прошлым, так и душа, в очередной раз ожившая, заиграла, запела при воспоминании. Где человек, не знающий об этой таинственной привязанности к нему? Так ли все в жизни, как это представлялось, так же ли мы открыты миру, нас зовущему уехать далеко и навсегда? Это навсегдатеперь с оттенком безнадежности из-за невероятности появления какого-то слова надежды в обыкновенной истории.

Она начинается в небольшом городке, на бульваре, где все местные мальчишки весело резвятся после школы около фонтана, забывшего о своем предназначении: трубы, торчащие из камней, представляют собой лабиринт, по которому дети ползают, как жуки, сталкиваясь друг с другом и расходясь в разные стороны. Бабушки мирно сидят на белых скамейках. Женщина покачивает коляску, углубившись в книгу. Это начало лета, скоро дети разъедутся кто куда. Мальчишки 11–12 лет стайкой носятся, задевая прохожих. Один из них вожак. Это видно по его порывистым движениям и громкому голосу, который подавляет все другие голоса. Папа возвращается поздно, мама пораньше, и мальчик Федя, заводила, предоставлен самому себе. Уроки – не проблема, школа – это так. Главное – с ребятами, устроившись где-то на лестнице, обсуждать воображаемые истории, где он герой и непременно сильный, ловкий, все умеющий делать, смелый до беспредела. Жизнь родителей никак не интересует нашего Федю. Он один ребенок в семье, и это ему нравится. Все, что ему хочется, он может попросить, и отказа ему не будет.

На последних посиделках обсуждали мотоциклы. Еще ни у кого из их компании не было даже мопеда, и вот кто-то предложил пойти и покататься на мотоцикле. Но где его взять? Петька из соседнего подъезда видел мотоцикл в доме напротив у одного “фраера”. Решили за ним последить, и однажды, когда мотоцикл стоял у подъезда, Федя понял, что настал его звездный час. Он еле доставал до педалей, но сумел завести мотоцикл сразу и рванул. Он с трудом удерживал руль, чтобы сразу не врезаться в ближайший забор, и выскочил на проезжую часть на полной скорости.

Что было дальше, он не помнил, и только через два месяца ему рассказали, что он чудом уцелел, упав с мотоцикла, который разбился. И вот снова улица и те же ребята. Они ему сочувствуют, но жизнь идет своим чередом. Федя – парень отчаянный, решили все, он все может – и это ему нравится. Таким было его детство.

В юности ему тоже все удавалось. Собой он хорош, густые каштановые волосы, нормальный рост, да еще занялся вольной борьбой. А там армия, где он в числе первых и все у него отлично. Любовь? С ней он в ладах. От девчонок нет отбоя, но он однолюб. С Наташей он познакомился в компании своих ребят – так и переписывался с ней, когда был в армии. Отношения у них были, как и у всех теперь, близкие, и это придавало ему уверенность в том, что Наташа его любит. Она его действительно любила как девчонка 16 лет, впервые встретившая свою любовь, и считала, что выйдет за него замуж. Письма из армии аккуратно складывала в шкатулку и никому не показывала. Она оканчивала школу и хотела стать медсестрой. Конкурс в медучилище был большой, но Наташа училась хорошо и поступила.

Девочки из группы были все разные, но веселые и доброжелательные, как казалось Наташе. Сразу стали устраивать вечеринки и ходить на танцы в военное училище. Наташа сначала отказывалась, а потом пошла со всеми. Фигура у нее была ничего, особенно в джинсах. Тут же какой-то курсант пригласил ее, что-то стал про себя рассказывать и захотел проводить. Она отказывалась, но потом согласилась. Было уже поздно, когда они под ручку шли по ночному городу. Курсанта звали Игорем. Когда дошли до Наташиного дома, долго не могли расстаться, а на прощание поцеловались. Сначала Наташа как будто оттолкнула Игоря, но он преодолел ее сопротивление. Они долго целовались у Наташиной парадной, потом Игорь предложил пойти к другу, который сейчас в загранке, и, сама не зная почему, Наташа согласилась.

Квартира, в которую привел Игорь Наташу, была просторной и хорошо обставленной: мягкая мебель, ковры, хрусталь, парчовые занавески. Наташа поинтересовалась, чья это квартира. Игорь рассказал, что у его друга продвинутые родители за границей, сам он плавает, а ключи оставил ему.

Новая жизнь, новые впечатления завладели воображением Наташи, и она, казалось, забыла, что хочет выйти замуж за Федю. Да и что их связывало? Несколько встреч, обещания, письма. А тут… Все так по-другому представилось Наташе, когда Игорь включил магнитофон и предложил потанцевать… Наташа не помнила, как оказалась с Игорем на диване, она только помнила то удовольствие, которое испытала в момент близости. Ничего подобного не было с Федей. Игорь был неутомим. Он ласкал ее и говорил, что от нее без ума. Так они провели ночь.

Что она скажет родителям? Она даже забыла их предупредить, что останется у подруги. Эти уловки были ей знакомы.

К счастью, родители уже ушли на работу, а с Игорем она распрощалась у подъезда. “Чао-какао”, – сказал он ей на прощание и забыл оставить свой телефон.

Наташа пошла в ванну, внимательно посмотрела на себя в зеркало и, поправив волосы, вдруг ощутила во всем теле такую негу, что решила, что никуда не пойдет и останется дома. Достала из холодильника еду: яйца, колбасу, масло. Зажарила яичницу и с аппетитом поела. Отрезала кусок булки и с удовольствием съела, запивая крепким чаем.

Подошла к окну. Двор был чисто выметен, дворничиха с метлой копошилась у помойного бака, на скамейке двое алкашей распивали купленную на двоих “Красную шапочку”. Их знакомая в стоптанных сандалиях появилась из парадной и направилась к ним, что-то бормоча себе под нос. Двое стали ей делать знаки руками: иди, мол, к нам – и что-то невнятное говорили при этом. Вдали на скамейке две приличные пенсионерки, неодобрительно оглядываясь в сторону шумевших, что-то обсуждали. В окнах напротив, освещенных солнцем, были открыты форточки, на подоконниках стояли цветы, а там, где были кухонные окна, видны были силуэты женщин, склонившихся над газовыми плитами. Все как всегда.

Села на диван, и невольно рука потянулась к телефонной трубке. Она набрала номер, и начался откровенный разговор закадычных подруг о любви.

– Галя, это я.

– Ну, как ты? Я вчера поздно вернулась, даже не проводил, а вроде симпатичный, сказал, что ему завтра рано вставать. Ну, как у тебя?

– Не передать. Полный отпад. Знаешь, мы с ним зашли на квартиру к его приятелю. Приятель плавает, родители за границей. Такого я не видела ни у кого. Знаешь, вытяжка над плитой, а ванна голубого цвета. Везде ковры. Богатенькие, видать. В общем, все было. Полный восторг. Про Федьку забыла. Я ему напишу, что все такое.

– Ну, как это ты так сразу?

– Так получилось. Я сама даже не ожидала. Такого со мной не было. Всю ночь напролет кувыркались. Еле на ногах стою.

– А как дальше?

– Да не знаю. Я даже забыла телефон спросить. Ты не знаешь, кто-нибудь там с ним был?

– Не знаю. Вроде нет.

– Слушай, а тот беленький, тихий такой? Вроде с ним был? Он еще Верку приглашал?

– Точно! Верка с ним ушла. Я у нее спрошу.

– Галька, я как с ума сошла. Такого со мной не было. Он такой, знаешь, опытный, такое вытворял, что не пересказать.

– Ладно, при встрече подробности, а ты не боишься залететь? Помнишь, у меня было, я с первого раза попалась.

– Знаешь, если об этом думать, так и в кайф не попадешь никогда. Ладно, заходи. Все обдумаем, – сказала Наташа и повесила трубку.

Впереди был целый день, но никаких мыслей в голове, кроме воспоминаний о встрече, и настроение радостно приподнятое, все вокруг интересно и хорошо. Но надо что-то делать. Наташа собралась и вышла на улицу.

Она была собою довольна, и это передавалось окружающим. Ей казалось, что все вокруг на нее смотрят и знают, как она счастлива. Она радостно и приветливо всем улыбалась, и казалось, весь мир ею одною занят и нет ничего в мире, кроме ее счастья этой ночи.

Она себя поймала на мысли, что не помнит, как выглядит ее новый друг Игорь. Пыталась, пыталась и не могла ничего о нем себе сказать. Она его не знала, она помнила только себя этой ночью, в таком счастье осознания блаженства от близости другого тела. Именно тело и какие-то мелкие знаки, которые предшествовали их близости, внезапно всплывали в ее голове. Ощущение счастья не покидало ее, и в таком сумасшедшем состоянии она прожила неделю, ни на секунду не задумываясь, где он, кто он, и не делая никаких движений узнать о нем что-нибудь.

В пятницу, в семь часов, когда она лежала на диване, раздался телефонный звонок. Она почему-то вздрогнула. Сняла трубку.

– Але?

– Это я, Игорь. – Последовала пауза, после которой он заявил, что узнал телефон ее у той девушки, с которой ушел его знакомый.

– Ну как дела?

– Все хорошо, – ответила Наташа прерывающимся голосом.

– Надо увидеться, – сказал Игорь.

– Да, конечно, – покорно ответила Наташа.

Они договорились встретиться у метро. В назначенные девять часов они увиделись. Игорь поцеловал Наташу, и они, обнявшись, пошли гулять по городу. Было замечательное летнее время, когда вечерняя прохлада после дневного солнца кажется такой желанной, но ни он, ни она ничего этого не замечали. Им было просто хорошо.

И, конечно, они зашли в кафешку, там посидели, и ничего не значащий разговор сразу улетал из памяти, и простые слова произносились с волнением и трепетом. Было отчего-то стыдно.

Само собой получилось, что они опять оказались в той квартире друга, где им было хорошо. И на этот раз было хорошо, без лишних ненужных слов, все было очень естественно: и нагота, и порывистые поцелуи, и близость. Казалось, ничего не было никогда, ничего не будет, есть только сейчас и “умереть” – самое подходящее для этой ситуации слово.

Когда неожиданно они отрывались друг от друга, сразу же снова хотелось быть вместе, и это случалось, и непонятно, кто управлял всеми этими движениями двух людей, и непонятно, откуда эта гармоничность поз, ситуаций и их завершений.

Оба были вырваны из жизни и ни на секунду ни о чем не задумывались, так им было хорошо вместе.

Наташа сразу же забывала, что ей пытался рассказать Игорь, и слова произносились для того, чтобы не молчать, они не нужны были вовсе.

Так прошел месяц, другой. Разговоры с подругами по телефону прекратились. Не было необходимости что-то обсуждать. Все, что случалось, сразу становилось чем-то сакральным, тайным.

Наташа не отвечала на письма Феди, а складывала их в шкатулку. Она не думала о нем вообще. Она не могла бы ему ничего объяснить, а безропотно ждала, как все это разрешится, и ничего не предпринимала.

Встречи с Игорем были всегда желанны, и она их так же безропотно ждала, как ждала, чем все это может кончиться. Наташа как будто оцепенела. Ее жизнь превратилась в любовь, бесконечную, ею осознанную, и она даже не пыталась у Игоря выяснить что-либо. Она была просто счастлива.

Иногда Игорь задавал ей какие-то вопросы об их отношениях, но она ничего вразумительного не могла ответить. Она ждала, как заколдованная, чем эта сказка может закончиться. Она ходила в училище, получила диплом, пошла работать и все делала, что должно. И вот однажды…

Игорь не позвонил. Она ждала его звонка в тот вечер как-то особенно, все время смотрела на часы. Звонка не было. Его не было и через неделю, и через две.

Через месяц к ней позвонили в дверь. Наташа посмотрела в глазок и увидела взрослого мужчину в военной форме. Она открыла дверь, и сердце ее екнуло, когда мужчина начал говорить. Она не понимала его слов, единственное, что Игоря нет, – мысль эта проникла в ее сознание, а дальше она не помнила, что с ней было.

Через два месяца Наташу выписали из больницы, где она оказалась после известия о смерти Игоря. Она шла спокойно по знакомым улицам, она ни о чем не думала. Она выживала тихо, стиснув зубы, делая то, что делают все нормальные люди каждый день. Одна ее жизнь закончилась, а другая только начиналась этими ее первыми шагами по знакомым улицам, она ничего не могла знать о своей будущей жизни, а хотела жить, делая над собой усилие не вспоминать ничего.

Навстречу ей попадались какие-то люди, знавшие ее. Они с интересом и сочувствием смотрели ей вслед, а она шла, стиснув зубы, навстречу неизвестности. Наташа была другая, новая для себя самой, но какая, она не знала пока еще. Главное – выжить, а дальше будет видно. Эти простые мысли ее не навещали, она просто дышала, смотрела, двигалась и ничего не говорила себе, не разговаривала с собой.

И эта одна страничка проживалась ею как целая жизнь, но никто в эти месяцы не мог ей помочь, ибо наши душевные травмы мы лечим сами, своим сознанием, своей жизнью, своей памятью, набирающей новые воспоминания, и так бывает со всяким, но глубина переживаний у каждого своя, и ее никому не рассказать.

А вернувшийся домой Федор, какую он трагедию пережил? И переживал ли или нет – никто не знает, ибо он исчез из поля зрения героини в известный момент. А мы не можем знать всех трагедий, случающихся каждый день, каждую минуту.

2.

Сколько проходит времени, чтобы раны, нас тревожившие, перестали нас беспокоить? Кажется в какие-то мгновения, что все как прежде, но потом возвращаешься в обстановку, где все напоминает о прошлом, и погружаешься в ощущения, которые никакими силами нельзя преодолеть. Малейшая деталь сразу же напоминает о том, что здесь случилось когда-то. Время шло, и Федор, вернувшийся из армии, на удивление окружающим как будто ничего не заметил, как будто ничего не знал обо всем случившемся.

Армия для Федора не была тяжелым испытанием. При его характере, сильном и властном, он сразу смог завоевать авторитет и стал жить в казарме так же спокойно, как и раньше. С ним не случалось ничего сверхъестественного, и, невольно глядя на этого возмужавшего и повзрослевшего юношу, никто не сомневался, что армия – это место, где можно хорошо поправить свое здоровье и завести массу друзей. Так случается с нормальными и сильными ребятами, и таким даже в голову не может прийти, что бывают поломанные судьбы, исковерканные обстоятельствами суровой армейской жизни.

Сразу же Федор устроился на работу и решил поступать в институт, как ему советовали родители. Что-нибудь техническое будет ему вполне по плечу. О Наташе он, казалось, забыл и ни разу не попытался узнать, что с ней. Не в его характере быть брошенным. Федор себя таким не чувствовал, но где-то в глубине души эта история ему не давала покоя. Он сам себе в этом не признавался и, казалось, жил спокойно и уверенно. Он охотно знакомился с девушками, не имея серьезных намерений. Обычно больше трех раз он с девушкой не встречался. Федор их не бросал, а просто находил другую, и так могло продолжаться долго, если бы не одна история, приключившаяся с ним однажды, когда он в отпуск поехал отдыхать в Сочи.

Была середина июля. Целое утро Федор провалялся в постели. Отпуск. Сколько надежд, ожиданий. Настроение отличное. Самолет вылетает в 19.50. Время есть позвонить друзьям. Он открыл записную книжку, и первое, что ему попалось на глаза, было имя Наташа, домашний адрес и телефон. Федор внимательно вглядывался в буквы, и неожиданно Наташа вспомнилась ему во всей прелести своих тогдашних шестнадцати лет. Он потер рукой нос, перелистнул страницу, но набрал номер Наташиного телефона, чтобы услышать ее голос. К телефону подошла женщина и спокойно спросила: “Вам кого?” И неожиданно для себя он ответил: “Наташу”.

– Ее нет, – спокойно ответила женщина.

– А когда она будет? – так же неожиданно для себя сказал Федор.

– Она уехала в отпуск.

– Спасибо, – ответил Федор и повесил трубку.

Какое совпадение, подумал он про себя и начал укладывать вещи в огромную сумку с надписью “Addidas”. Собрался он быстро, сказывалась армейская привычка к порядку. Он не брал много вещей – самое необходимое, ведь лето, и вроде бы нечего беспокоиться об одежде.

Когда Федор вернулся домой из армии, то почувствовал, что за это время жизнь очень изменилась, появились коммерческие организации, шла приватизация, поездки за границу стали делом обычным, но он еще оставался верен своим прежним привычкам, и Сочи, этот наш традиционный курорт, был для него тем местом, где, по его мнению, он сможет оттянуться на полную, не меняя своих пристрастий жить так, как ему хочется. На всякий случай он взял пару адресов, где ему могли за сходную цену предложить жилье. За границу ездили обычно компаниями, и отдых “новых русских” для нормальных русских был непривычен. Все-таки хочется пообщаться со своими, завести знакомства, а у себя это всегда и проще, и приятнее. В нем еще жил наш советский патриотизм с оттенком недоверия к загранице как какому-то капиталистическому чучелу.

Время отъезда приближалось, и холодок ожидания нового иногда пробегал и застревал где-то под ложечкой. Он набрал номер такси, и скоро машина стояла у него под окнами. Федор взял сумку, оглянулся по сторонам, присел на дорожку и стал медленно спускаться по лестнице. Дверь соседней квартиры приоткрылась, и из нее высунулась голова тети Клавы в бигудях, и когда он уже был на площадке нижнего этажа, услышал звук захлопнувшейся двери. Это тетя Клава удостоверилась, что он уже внизу, и ее любопытство спряталось со щелчком за дверь. Что поделаешь? Нельзя скрыться от людей. Кто-нибудь обязательно будет свидетелем твоей жизни. С этими мыслями он сел в такси и захлопнул дверь машины.

За двадцать минут он добрался до аэропорта, и вот, пройдя все формальности, он садится в кресло около окна, из которого видно крыло самолета. Стюардесса, обязательно симпатичная, предлагает какие-то услуги, Федор вежливо отказывается, закрывает глаза, и вся его прошлая жизнь стала мелькать отрывками в сознании. Вот работа, где начальник считает его очень перспективным, хорошо платит и поручает сделать один проект, который непременно подтвердит его способности. Он на все соглашается. Главное, теперь у него появились деньги, а деньги приносят чувство независимости. Вот секретарша, очаровательная Вера, вечно строит ему глазки, но он не поощряет ее внимание. На работе? Ни-ни. А вот Лариса требует у него денег на очередную безделушку, и он строго ей отказывает и, как бы поругавшись с ней, уезжает, не предупредив. Плохо? Он об этом не думает. Он устал. От всего понемногу. Он на мгновение забывается, а через некоторое время, взглянув на часы, удивлен, что полтора часа полета он проспал.

Он оглянулся по сторонам. Рядом с ним сидел полный, в бежевом пиджаке, в очках человек и просматривал какой-то журнал. Федор присмотрелся. Это оказался наш “Плейбой”, и он потихоньку стал подсматривать за соседом, который медленно перелистывал страницы, и ничто пикантное, им увиденное, не могло поколебать его безразлично-серьезного лица. “Бизнесмен”, – подумал Федор и стал смотреть в окно иллюминатора. Казалось, самолет застрял среди льдов – так выглядели эти огромные массы белых облаков, и полоска синего неба казалась водой. В салоне было тихо и нежарко, работали кондиционеры. Стюардесса по привычке любезно обращалась к пассажирам.

Федор много летал на самолетах в армии, и эта его поездка напоминала ему, как их однажды перебрасывали на очередное учение в неизвестном направлении, и они не знали, что их ждет на этих учениях. Он служил в десантных войсках, и всегда были какие-то секреты, которые потом они на учениях обнаруживали. В этом была его армия. Все очень серьезно.

А кто он теперь? В этой жизни на гражданке? Статус его определится со временем, а сейчас он отпускник, интересный мужчина на отдыхе в ожидании впечатлений – это заметно по его расслабленному виду, по его взгляду, с интересом осматривающему встречающихся девушек и женщин. Кто ему встретится? Он об этом не думает. В жизни все случается неожиданно и естественно. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые готовы принимать все жизненные впечатления: он был добр, и это качество делало его доступным для жизненных ситуаций, в нем было какое-то необъяснимое обаяние – это было обаяние уверенности в себе, в своих силах, в своих достоинствах, и природа его наделила этим качеством не просто так, а наградила к тому же хорошим сложением, высоким ростом, и все вместе это можно было назвать французским словом “шарм”, так подходящим к этому русскому плейбою. В чем состояла эта русскость, никто не смог бы сказать, но было ясно, что это наш, свой человек. То ли какая-то скромность, то ли какая-то грусть в глазах, то ли какая-то непосредственность в разговоре – все вместе это называлось “русский красавец”.

Время прошло быстро, он даже не успел познакомиться с бизнесменом-соседом, и только под конец они обменялись телефонами. Бизнесмен представился как владелец какого-то казино, где можно хорошо провести время.

Погода была отличная. Самолет прилетел вовремя, и Федор сразу направился по одному из адресов. Хозяйкой оказалась грузинка. У нее был двухэтажный дом с террасой, увитой виноградом. В это время он еще зеленый. Федора поселили в уютной комнате с видом на море. Цена была подходящей. Объяснили ему, где пляж, где ресторан недорогой. Хозяйку звали Дариджан. Жила она с отцом, и вечером непременно все играли в нарды. Жить в этом гостеприимном грузинском доме было приятно, хозяева постоянно приглашали к столу, выпить хорошего грузинского вина, и Федор иногда составлял им компанию. Его первый выход на пляж не остался незамеченным. На юге обычно на какое-то время одни и те же люди составляют несколько компаний, новичок обязательно вступит в какую-нибудь. Так случилось и с Федором. Его пригласили поиграть в карты, не на деньги, а просто так, и он был принят уже загоревшими пляжниками. Все компании так или иначе между собой общались, и, конечно, было из чего выбирать. Пляж был платный, и сюда ходили обычно жившие в ближайших гостиницах. Номера стоили дорого, и, значит, публика подобралась состоятельная.

Федор не располагал огромными деньгами, но держался не хуже заправского миллионера. Он не был амбициозен, но, попав в компанию, где разговоры крутились исключительно вокруг знакомств, денег, сразу соображал, что нужно говорить, чтобы сойти за своего. Ему этого захотелось сразу, когда он оказался рядом с очень симпатичной женщиной лет тридцати. Ему понравилось, как она смело и уверенно пригласила его поехать вместе со всеми кататься на яхте, недавно появившейся у одного их знакомого из тех самых “новых”, которым по манере, как ему казалось, Федор пытался подражать. Этот первый день знакомства со всей компанией оставил у него в душе приятное ощущение, что все складывается самым лучшим образом.

Днем он вернулся отдохнуть к себе и обнаружил на столе визитку с адресом казино “Жемчужина”, именем владельца Марата Гофмана и часами работы. Он спрятал визитку в карман куртки, разделся и лег отдыхать. Окно было открыто, запах олеандра и кипариса наполнял комнату. Цикады еще не пели, и только изредка слышно было, как с пляжа доносится шум прибоя. Он не планировал свое время. Пока что он просто отдыхает, а там видно будет.

Картины солнечного южного города пробегали в его голове, и он заснул сном Фавна после полудня. Его разбудил стук в дверь. Это хозяйка позвала к телефону. Он подошел и услышал мужской голос:

– Федя, привет! Это Марат. Я приглашаю тебя сегодня к нам провести вечер в кругу моих друзей. Будут люди солидные, соглашайся. А то позвони мне. Как ты устроился?

– Все нормально, – ответил несколько озадаченный Федор.

– Ну, ладно, я вижу, ты еще не освоился. Звони. Пока.

Федор повесил трубку и вернулся к себе. Что-то его насторожило в этой настойчивости Марата. Он знал по рассказам приятелей, что лучше подальше держаться от особенно крутых, можно попасть в историю, и он стал думать о своей пляжной знакомой. С кем она? С другом? Одна? В конце концов, неважно. Кажется, я ей понравился. А вы читали Ерофеева “Мужчины”? Господи, какой Ерофеев? Последний раз я держал книгу месяца три назад, да и то не помню, как она называлась.

Федор не был интеллектуалом, он был мужиком в самом прямом значении. Крыло культуры не коснулось его чела, и он очень хорошо себя чувствовал без всех этих штук. Ему этот вопрос был явно не по вкусу. При чем тут Ерофеев. И он забыл об этом думать.

Приближался вечер. Он взял полотенце и пошел на пляж. По пути заскочил в магазин и купил сухого вина. Открыл бутылку и по старой армейской привычке прямо из горла выпил полбутылки. Ему стало совсем хорошо. Он оставил недопитую бутылку на столике прямо в магазине и вышел, напевая какой-то знакомый мотив, на улицу.

Город поражал своей чистотой. Везде скамейки, постриженный кустарник барбариса, высокие кипарисы, как свечи, появлялись то там, то тут. Олеандр в цвету розовом все наполнял своим ароматом. Народу было много, дети с надутыми кругами или экзотическими животными шли за руку с родителями, непременно останавливаясь у лотка с мороженым. Аккуратно одетая во все белое продавщица мороженого с накрахмаленной короной на голове любезно доставала из ящика, из которого шел пар, стаканчики и трубочки и ловко складывала деньги в сумочку на поясе. Прямо на тротуаре стояли под зонтиками столики за оградой, и официантки сновали между ними с подносами. Очередь была большая.

Южные города на побережье – это кажется сплошной отдых людей, в голову не придет, что местное население совсем по-другому все воспринимает. Для них каждый день жизни расписан по часам. У кого есть сад – проблема продажи плодов, которых здесь на каждом шагу в изобилии. Турист, приезжий, для местного – его заработок. Приезжих уважают, их ждут долгими зимами, а когда наступает лето, начинается настоящая работа и по дому, обеспечить бельем и всем необходимым, и по саду, у кого есть дом. Дом – это хорошо всегда, а вот те, у кого квартира, тем хуже, надо искать способ ее освободить, чтобы подкопить денег на зиму, сдавая койки по высоким ценам. Выбрать подходящего клиента тоже проблема, всегда есть риск. Но деньги и риск – две вещи, обязательно совмещающиеся.

Вечером пляжная жизнь начинается с семи часов, когда спадает жара. Собираются все те же, и Федор сразу увидел на одном из лежаков Веру. Она была в закрытом купальнике фиолетового цвета, который хорошо оттенял ее загар. Рядом с ней на лежаках двое из их компании распивали пиво, что здесь этим летом было модно. Эта мода была всегда, но нынешним летом почему-то это было особенно модно, так казалось тем, кто с удовольствием занимался этим каждый вечер.

Федор подсел к ним, и разговор ни о чем, перескакивая с предмета на предмет, легко продолжался, и каждый, что-то говоря, не рассчитывал на какой-то диалог, а говорил, казалось, с самим собой.

Федор пошел к морю. Вода была к вечеру особенно теплой, как парное молоко, и он с удовольствием погрузился в воду, и легкие барашки зазывали его уплыть подальше от берега. Он плыл, не оглядываясь, и, когда доплыл до третьего буйка, повернулся лицом к берегу. Горы вплотную подступали к воде, пляж казался крошечным, и ощущение своей погруженности в воду он сам себе продемонстрировал, нырнув и вынырнув, набрав воздуха, еще нырнул и опять вынырнул. Прекрасно. Все его мускулы напряглись, и он рванул уже на скорости дельфином к берегу. Кому он демонстрировал свое умение плавать? Всем. Кто-нибудь да заметит. Вышел на берег, спотыкаясь о камни, неловко двигая руками, и сел на ближайший к своим знакомым лежак.

Разговор ни о чем как будто не прекращался, и он даже подосадовал, что никто не заметил его виртуозности на воде. Он еще не знал, что все за ним пристально наблюдали, но здесь не принято обсуждать вслух тривиальные вещи. Он почувствовал, что здесь все непросто, но как – он еще не мог понять. Он не знал, что это называется “быть воспитанным” – не замечать каких-то вещей.

Почему Федору стало как-то неприятно, что никто не обращает на него особенного внимания? Он не знал, что плохо воспитан, что всякие обиды на других происходят от неуверенности в своих действиях, что знание других людей – вещь недоступная, а вот умение не вникать подробно в их претензии и в их взгляд на тебя – это дается воспитанием, когда тебе вовремя объяснят, как надо себя вести в любой неудобной ситуации.

Федор обо всем этом только догадывался, а сейчас испытывал неудобство от отсутствия элементарного навыка и стал просто подражать окружающим. Он потерял в этот момент естественность и сам этого не чувствовал, но опытные акулы пляжного отдыха сразу же заметили его некоторое замешательство, когда он вытерся полотенцем и почему-то молчал. Но тут вмешалась Вера и предложила всем пойти погулять по набережной вечером, и все разбежались по своим номерам. На минуту Вера задержалась, и оказалось, что они с Федором остались вдвоем. Наступило неловкое молчание, но Федор нашелся, вспомнив, что говорят в такие моменты, и предложил сразу пойти погулять, на что Вера с охотой согласилась. Она была среднего роста и с длинными, по плечам распущенными волосами, платье на ней было светло-голубое на лямочках и очень короткое – от этого она выглядела девчонкой, хотя по лицу было видно, что это не девушка, а взрослая женщина. Ей шла ее моложавость, и про нее нельзя было сказать, что она “молодится”. Она была такая, в расцвете женской красоты, и возраст здесь не играл роли. Он играет роль, когда кто-то его чувствует, а Вера его не чувствовала, а просто была собой в этот вечер.

“А он застенчив, этот Федор…” – подумала Вера, и это придало ей уверенности. Она взяла свои пляжные вещи, перекинула полотенце через плечо, и так, “по-пляжному”, они направились сначала в сторону гостиницы, потом ее обогнули, вошли в экзотический парк и пошли по направлению к набережной, откуда особенно хорошо было наблюдать закаты.

– Я замужем, – неожиданно заявила Вера и взглянула на Федора.

– Я тоже, – в шутку ответил ей Федор, не желая придавать этому разговору значительность. Так даже интересно что-то про себя придумать.

– Вы надолго? – настаивала Вера на разговоре. Она уловила в его ответе насмешку, и ей стало немного обидно.

– Там видно будет, – многозначительно ответил Федор и посмотрел на Веру. И тут только он заметил, что у нее приятного натурального цвета волосы, не то рыжие, не то каштановые. Он обнял ее за плечи, и она не отстранилась, и так они шли, не думая ни о чем, и казалось, так оно и должно быть. Федор вдруг ни с того ни с сего заявил, что он не женат и очень хотел бы найти себе невесту.

– Я для невесты не подхожу, – ответила Вера, и они продолжали идти, обнявшись, думая каждый о своем.