Текст книги "Навсегда"

Автор книги: Татьяна Ролич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Эти качества как партнера ценил в нем Федор, и особенно после всего, что сделал для их предприятия в его отсутствие Владимир. И сейчас все эти мысли пронеслись в голове Федора, и он почувствовал радость, что у него есть друг. Так ему хотелось, и он так и считал, что в данный момент никто, кроме Владимира, его не понимает лучше. Главным в теперешних отношениях Федора с людьми была искренность, и, несмотря ни на какие предательства в прошлом, он это понимал как единственно его устраивающий закон жизни. На самом деле то, что он называл искренностью, было порядочностью.

– Я тебе позвоню, – сказал Федор и вышел вместе с Ниной. Они сели в его машину и через минуту исчезли в тени парка.

Владимир с некоторым сожалением смотрел им вслед, завидуя всему тому, что происходило на его глазах. Он вспомнил себя молодым, помнил таинственность и непосредственность юности и думал о скоротечности жизни.

9

Дела на предприятии Федора шли в гору. Он не мог предполагать, что все так изменится для него, он не верил еще до конца, что ему дадут спокойно работать и не будут доставать бесконечными проверками. Он заехал в прокуратуру к следователю, который занимался его делом. Перед ним сидел молодой человек приятной наружности и очень доброжелательно беседовал по прошлому обвинению. Оказалось, что последние данные по его предприятию, а они были получены буквально накануне возвращения Федора, не вызывали никаких подозрений. Пока оставалась небольшая сумма, не отраженная в проверенных документах и фигурирующая на счету в одном иностранном банке, но было не доказано, что именно Федору принадлежат эти деньги, так как счет был открыт фирмой, исчезнувшей так же быстро, как и появившейся, но среди лиц этой фирмы имени Федора не обнаружили. Все это сообщил Федору следователь и попросил пропуск. Федор был таким поворотом, мало сказать, обрадован – он был в недоумении, кто за него хлопотал – Герман Моисеевич или кто-то другой. Он не знал, что после его отъезда Виктория все сделала, чтобы помочь ему в той ситуации, и сейчас, сидя перед следователем, он подумал о ней: “Она могла. Но почему? Ведь мы так странно расстались. И как это узнать?” Он протянул пропуск следователю, и тот, возвращая его Федору, сказал:

– Мы вас побеспокоим, если потребуется. Вы свободны.

Молодой следователь явно симпатизировал этому приятному мужчине, но он знал, что не все так просто, как он изображал, что в деле Федора есть слабые места, но, пока нет распоряжений, никто этим не будет заниматься. Перед встречей с Федором следователя вызвал к себе прокурор и обо всем поговорил открыто. Он прямо сказал, что Федор Иванович человек солидный, и за него хлопотали там – он показал глазами наверх, и это означало, что это человек сейчас неприкосновенный, так как никаких серьезных претензий к нему нет.

Когда Федор вышел на улицу, его не покидало ощущение, что совершилось чудо, он думал, что все будет гораздо хуже. Он вспомнил, как он метался, словно затравленный зверь, как таился, боясь, что его арестуют, а все оказалось пустой тратой сил, когда его вот так просто отпустили. Он вздохнул полной грудью, и тут же пришла мысль, а что, если… Он представил себе, что его деньги обнаруживаются, и он не понимал, как это получилось, что не вышли на него. Ему это показалось фантастикой, и он про себя повторял: “Боже, благодарю тебя…” – и непроизвольно он себе говорил: “Чтобы я еще когда-нибудь…” И, как всегда с ним случалось в самые ответственные моменты, он подумал: “Неужели Навсегда меня оставили в покое?”. И он понял, что это “Навсегда” было каким-то неокончательным, а каким-то промежуточным, как будто это Навсегда открывало новую страницу и закрывало старую, было как знак препинания в теперешней его жизни, подходившей к своему акме, и будет ли это Навсегда его охранять или это очередной фантом, который одним росчерком пера опрокинет однажды все его жизненные старания, и он останется, как тогда, перед отъездом, один на один с сильной и мощной системой, готовой в любую минуту перечеркнуть его, Федора, как что-то маленькое и незначительное…

На небо набежала туча, и только что ярко светившее солнце скрылось за ней, и сразу же грянул гром, и вдруг поток хлынул на землю, а Федор стоял и не трогался с места, не чувствуя ничего, кроме усталости, и, только когда по лицу потекла вода, он быстрым шагом направился к машине и с радостью скрылся в ней, как в домике, включил музыку и, рассекая сплошной водяной поток двинулся, по гладкому асфальту, над которым кое-где поднимался пар. Через пятнадцать минут он сидел, довольный, у себя и разговаривал с адвокатом Германом.

– Огромное, огромное вам, – сказал Федор, и то, что он услышал, его удивило.

– Я вас в прошлый раз забыл проинструктировать, но для меня это тоже удивительно. Ведь всего три недели назад я разговаривал по вашему делу, и мне задавали вопросы, и я хотел их вам передать, – так что провидение вмешалось… Постойте, постойте, ведь Виктория, когда хлопотала по своему делу, нашла одного человека, от которого много зависит, и, мне кажется, она его за вас просила.

Герман замолчал, обдумывая свою фразу.

– Мы с ней расстались тогда странно, и мне показалось, что у нее ко мне есть претензии, хотя… – Федор остановился.

– Да, вы правы, – подхватил Герман, – женщина – это тайна.

Он так не думал, а говорил этот трюизм, считая, что угадал мысли Федора. Уж для кого, для кого, а для Германа в жизни тайн не было, как не было загадок, которые были бы не по силам его проницательному и гибкому уму.

Федор уловил, что Герман под него подлаживается, и ответил в унисон:

– Но для вас нет тайны. Вы догадались, что это может быть Виктория, и все-таки это только догадки, – сказал Федор и закончил разговор.

Эта мысль приятно порадовала Федора, и он подумал, что только влюбленная женщина может себе позволить подобное, и его мужское самолюбие было приятно удовлетворено. Он вспомнил то время, и ему показалось, что это было в другой жизни, и это ощущение не было обманом. Много воды утекло с тех пор, как робкий и стесняющийся Федор впервые обнимал недоступную и продвинутую Викторию. Только мысль, что она такая же простая женщина, как и другие, что хочет любви, а в любви нет никаких преград, помогала ему преодолеть свою робость, но он хорошо помнил, как долго еще после первой близости он боялся Викторию, отчего выглядел смешно – так ему казалось сейчас, и он не знал, что именно его застенчивость покорила эту опытную светскую львицу и она в него влюбилась, скрывая это за внешней сдержанностью и высокомерием.

Если бы знал Федор, как после его ухода еще долго она хранила ему верность, пока надежда когда-нибудь соединиться с ним не уступила место здравому смыслу и она вышла замуж за иностранца, который своей настойчивостью и полным непониманием, кто она такая здесь, в России, не добился ее руки. То обстоятельство, что он был значительно богаче и был из аристократической семьи, сыграло свою роль, и стремление Виктории попасть в этот круг сломило ее сопротивление, и она согласилась выйти замуж, зная, что любит простого русского парня Федора.

Официальную версию замужества Виктории Федор знал, но не знал всех тонкостей, не знал того, что Виктория полюбила его, и даже отдаленно не мог он предположить, что творилось в ее душе, когда она разрывалась на две несовместимые части любви и здравого смысла, когда ее иностранный поклонник пытался развеять ее меланхолическое настроение – подарки, приемы, поездки, – и никогда Виктория не скажет никому, что такая простая вещь, как секс, в ее ситуации путал все карты, что в то время, когда она входила в образ, – именно так она назвала свое решение выйти замуж, – она постоянно возвращалась мыслями ко всему, что было у нее с Федором, с этим медведем, с этим хулиганом, как любовно она его называла про себя, и она не могла знать – счастье с мужчиной другой культуры будет далеко от того, что она себе представляла.

Федор смутно представлял себе ее жизнь, да и не хотел он себя нагружать лишними впечатлениями. Он вживался, входил в свою теперешнюю новую жизнь как странник, вернувшийся на прежние места и не обнаруживший каких-то внешних перемен, но чувствующий, что теперь все другое. С одной стороны, его как будто оставили в покое, а, с другой стороны, некоторые высказывали мнение, что ситуация непонятна и что будет – никто точно не мог сказать. Это самое верное – не загадывать и жить сегодняшним днем. Для себя Федор решил ничего не менять, а жить так, как ему подсказывает интуиция, а это означало – быть начеку и не поддаваться никаким эмоциям.

Спрятанные в тайник мысли о Виктории после разговора с Германом Моисеевичем неожиданно для Федора напомнили ему прошлую жизнь, и он для себя понимал, что там осталась часть его души, но жизнь его идет и наполняется новыми впечатлениями, и прошлое не мешает ему – в нем он черпает уверенность в своих силах. Как неожиданно эти мысли появились, так же неожиданно они исчезли, и Федор вспомнил Нину, и непроизвольно его рука потянулась к телефону. Через полчаса Нина приехала к нему, нисколько не смущаясь и не удивляясь этому приглашению.

– Садись вот сюда, мне так лучше видно твое лицо, – сказал Федор, понимая, что Нина ждала другого. Все это время одна мысль о близости с этим мужчиной не давала ей покоя. Она вспоминала себя, Федора, их разговоры и понимала – Федор ей нравится. Ее отношения с мужем давно прекратились – он жил своей жизнью и не задавал ей никаких вопросов. Им фактически нечего было делить: у каждого было все свое – и машина, и квартира, и все остальное. Они прожили пять лет, и поначалу все было очень хорошо, но где-то через полтора года в его поведении появилась агрессивность, всякие разговоры на отвлеченные темы тоже прекратились, и Нина ощущала все яснее для себя, что не любит мужа, что он ей неприятен. Через три года они вообще жили отдельно и в последние полгода не виделись. Где он, что с ним, Нина не знала, она полностью ушла в работу и именно в ней находила для себя удовлетворение. И вот встреча с Федором…

Когда Нина вошла в квартиру Федора, она почувствовала, что здесь живет холостяк, – все носило отпечаток какой-то заброшенности, и свойственная женщине манера подмечать всякие мелочи, не обнаружила ничего, говорящего о присутствии другой женщины. В душе Нины стала укрепляться уверенность – все нормально. Что она под этим подразумевала, было не ясно, но все ей говорило именно об этом.

– Я не думала, что мы так быстро увидимся. Давай говорить начистоту. Тебе нужно знать что-то о делах Николаева, не так ли? – Нина внимательно посмотрела на Федора.

– Ты большая умница. Я не зря так сразу на тебя набросился, я устал и сейчас не хочу серьезных разговоров, но, чтобы ты не сомневалась, скажу, что да, мне нужно знать о делах Николаева. Более того, я хочу знать о перспективах. Я хочу, наконец, заниматься политикой, и всерьез.

Федор замолчал, не понимая, почему сейчас ему так вдруг захотелось об этом поговорить.

– Скажу сразу, сейчас на это место много претендентов. Твои шансы равны нулю, ведь у тебя нет необходимого опыта, и я думаю, тебе надо пока подождать…

Федор перебил Нину:

– Значит, идти напрямую нельзя. Я тебя правильно понял?

Он смотрел в глаза Нины, которая не знала, что отвечать. Она-то знала, что ей будет стоить добывать для Федора информацию, а она хотела самого простого – встречаться с ним время от времени. Она не загадывала далеко и понимала, что всякое впутывание в любовные дела любых других интересов всегда чревато, а она хотела только любви и свободы.

Для Федора Нина сейчас была полезна, но он не знал, как в ней пробудить желание ему помочь. Он рассуждал сам с собой: “Она замужем, но хочет разводиться, а я для нее, возможно, хороший вариант, и надо использовать этот шанс”.

– Думаю, надо повременить. – Нина хотела на какое-то время оттянуть это не очень для нее интересное занятие – продвигать мужчину куда-то. Она хотела понять, что может у них получиться, и с ее стороны было бы глупо без всяких перспектив для отношений заниматься этим. Но выяснение отношений – самое трудное, самое невозможное, когда всё: улыбка, слово, жест, движение – все эти маленькие составляющие больших чувств неуловимы, переменчивы, подвижны и неустойчивы, вся ткань любви – это бесконечное колебание на ветру ее волн, которые набегают друг на друга, путаются, разбегаются, и однажды оказывается, что все прах и тлен.

Нина была опытным игроком. Она вспоминала, как однажды ей пришлось пройти по всем сложностям и хитросплетениям лабиринта интриг и оказаться не у дел, когда тот, ради которого делалось невозможное, вдруг перешел на сторону противников той партии, к которой принадлежала Нина. Это не была какая-то партия в прямом значении этого слова, это были единомышленники, и оказалось, что она помогла человеку войти во власть, а он от нее отказался, встав на сторону оппозиции, и теперь Нина осторожничала.

– У тебя надлом, – неожиданно сказал Федор и внимательно посмотрел на Нину. Она не произнесла ни слова – все ее мысли были сейчас направлены на теперешнюю ситуацию, она не хотела ничего вспоминать, бередить рану, которая еще напоминала о себе болью.

– Я не понимаю, о чем ты? – Она подошла к нему и внимательно посмотрела ему в глаза. Федор не сдавался, он хотел побороть ее сопротивление и получить нужные слова.

– Я об истории с Евгением Станиславовичем.

Нина покраснела и отошла к окну.

– Кто тебе о нем сказал? – тихо спросила Нина.

– Не важно. Я знаю все, и даже то, что ты хотела ребенка от него, но…

– Прекрати. Это не имеет отношения к делу. Что ты хочешь?

Федор почувствовал, что он побеждает. Он обострял ситуацию, желая вызвать Нину на откровенность, желая вызвать у нее потом чувство раскаяния за откровенность, он ждал.

– Сейчас я хочу знать все.

К чему относились эти слова Федора, Нина не знала, но почувствовала, что ей хочется ему все рассказать, но что-то ее останавливало. Она взглянула на Федора, который внимательно за ней наблюдал, и поняла, что он сломил ее сопротивление. Она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и вдруг они непроизвольно потекли по ее щекам. Федору стало ее жалко – он обнял ее и поцеловал.

– Ну ладно, прости…

Он чувствовал, что сейчас она хочет одного: испытать ту радость, которую оба могли дать друг другу, и непроизвольно его рука стала гладить ее по щеке, и слезы Нины он чувствовал на своих губах…

Радость близости сменялась порывистыми объятиями, когда упругая грудь Нины наполняла тело Федора силой, всякую минуту готовой пролиться на ее податливую плоть, и это происходило, и снова, и снова их тела сплетались, задерживаясь на мгновение, чтобы подтолкнуть друг друга для продолжения этой бесконечной игры ласк и слов.

Когда Нина и Федор вернулись в реальность, все вокруг как будто стало другим, новым, всякая мелочь вызывала чувство неподдельного удивления, как будто люди впервые ощущали себя в мире, – это было действительно так: когда непроизвольно возвращаешься к привычным занятиям, сила любви изменяет все вокруг самым непонятным образом, как будто кто-то третий вмешивается в жизнь, это и есть любовь, все собой заполняющая и преображающая.

Не зная, о чем говорить, двое переживали случившееся счастье как данность, не зная, когда стихия отпустит, и ждали, когда это случится, а сейчас эти двое переживали предощущение нового счастья. И оно случалось. Так прошло какое-то время.

И неожиданно Нина как будто куда-то заторопилась и хотела уйти, но Федор преградил ей дорогу.

– Садись, надо поговорить. Ты когда будешь у Николаева?

– Я у него бываю каждый день.

– Спроси у него, как дела по вопросу претендентов на место замминистра.

Федор внимательно наблюдал за Ниной, и по ее лицу, вдруг окаменевшему, понял, что сделал это напрасно.

– Извини, – сказал он, в то время как Нина пыталась открыть дверной замок, – я помогу, я провожу, извини, – говорил он, как будто желая что-то исправить, но вопрос был задан, и ничего назад не отыграть.

Он посадил Нину в машину и на прощание успел сказать:

– Я позвоню.

Машина плавно тронулась с места, лавируя в калейдоскопе припаркованных у поребрика иномарок.

10

Медленно шло перепрофилирование отрасли, но чувствовалось сначала незаметно, потом все яснее, что выбрано правильное направление. Были созданы цеха по изготовлению деталей и сложных конструкций, и общее настроение работающих в комплексе Федора менялось. Постепенно все наладилось, и для себя Федор отмечал, что и его прошлые настроения сменились внутренним спокойствием и равновесием. Жизнь Федора приобрела определенные очертания. Он постепенно все больше входил во власть, в совете предпринимателей стал президентом, что давало ему возможность дополнительно улучшать положение своего бизнеса, заводить нужные связи и расширять сферу своего влияния. Была попытка выдвинуть свою кандидатуру на очередных выборах, но не все сразу получается – ему не удалось занять место депутата в Думе, однако он по этому поводу не очень огорчался.

Нина была спокойной и рассудительной, и первое впечатление о ней как о приятной особе не было ошибочным. Ее привязанность к Федору, ее желание создать семью, быть верной – все вместе его устраивало. По характеру Нина была спокойной, и самое большее, на что можно было ее спровоцировать, это слезы и молчание. К людям она относилась с недоверием, что немного огорчало Федора, человека открытого и доброжелательного. Из-за этого у них бывали разногласия, кого к себе приглашать. Федор не был снобом, он был простым – таким и оставался, а Нина, воспитанная в семье военных, была, что называется, “ с понятием” – к людям она относилась с недоверием. После очередной вечеринки она начинала доставать Федора всякими подозрениями, считая, что кто-то к ним ходит не просто так, а имеет что-то нехорошее за душой. Она доверяла своей интуиции и свои мысли пыталась высказать Федору, который вообще не думал о том, что людям от него надо. В этом он был непредусмотрителен, и Нину очень огорчало, когда вдруг оказывалось, что кто-то Федора обманул, предал, а в бизнесе это всегда деньги. Федор как будто не обращал внимания на мелочи, его широкая натура не могла все учитывать, и речи Нины о том, что такие-то чем-то могут быть полезны, а другие нет, были ему непонятны. Его мужской ум не мог нагружать себя всем этим, иначе ему бы не хватило сил на решение более важных и серьезных проблем.

Маленькое огорчение своей жизни – Алексей занял пост замминистра – Федор быстро забыл и переключился на другие цели, а они возникали перед ним беспрерывно. И это иногда ставило его в тупик, когда нужно было делать выбор. И всегда рядом была Нина.

От мужа она ушла, но однажды, когда они с Федором возвращались домой, она увидела на лестничной площадке прямо около квартиры Федора своего мужа – они уже жили отдельно, Нина не смутилась и спросила:

– А что ты тут делаешь? – и услышала в ответ:

– Жду тебя.

В первый момент Нина испугалась, но, когда из соседней квартиры вышла женщина и они вместе стали спускаться вниз, она все поняла и успокоилась. Дома Федор рассказал, что однажды видел этого человека и при каких обстоятельствах. Оказалось, что мужчина, избивавший его соседку, – муж Нины. Теперь у нее был повод подавать на развод. Но почему-то Нине было неприятно видеть его с другой женщиной. Она не понимала почему – ведь она сейчас с Федором, и у них все хорошо – то ли женское самолюбие, то ли чувство собственницы. Всякие отношения в прошлом изживаются не сразу, и время должно стереть остроту человеческих конфликтов, а душа реагирует и дает сигнал – Нина впала в странное состояние внутреннего дискомфорта. Федор понял, что ей нужно разобраться с какими-то проблемами.

– Знаешь, ты последнее время какая-то странная, – сказал он.

– Я сама не понимаю, что со мной, – ответила Нина, не желая загонять глубоко свою боль. Она вспомнила, как страдала, когда муж прекратил с ней отношения, ничего не объяснил, а просто избегал близости, как это потом сделало из нее “озабоченную” женщину, готовую на случайные связи, которые ей не приносили радости; и вот Федор, и вроде бы все идет как нельзя лучше, и вдруг какое-то слово о ее прошлой жизни и эта встреча опять возвратили ее в прошлые переживания. Она не могла справиться с этим неприятным ей чувством зависимости от эмоций, ей неприятных, и Федор, глядя, как она чем-то мучается, не знал, как ей помочь.

Однажды, когда они ужинали, он, глядя на Нину, сказал:

– Я думаю, мы можем пожениться.

Он внимательно смотрел на Нину, и вместо радости на глазах ее появились слезы. Он подошел к ней и обнял. Она прижалась к нему, как будто ища защиты от всех, и странные и новые слова услышал Федор:

– Я не знаю, что мне делать. Он мне угрожал, что, если я подам на развод, он меня убьет. – Она замолчала на полуслове и отвернулась. Федор не ожидал такого поворота и, как всегда с ним случалось в критические моменты, пошел в атаку:

– Ну, чего ты боишься. Я с тобой. Что он может тебе сделать?

– Он меня убьет, убьет, убьет, – сквозь слезы тихо произнесла Нина, – ты не представляешь, что это за человек. Сколько раз он приставлял мне нож к горлу.

И тут только Федор вспомнил, как тот случайный мужчина, и как теперь выяснилось, муж Нины, избивал женщину, и ему стало не по себе, он почувствовал, что его смелость куда-то уходит и на смену приходит непонятное чувство, что ему что-то угрожает. Он не понимал в этот момент, что таким образом его душа реагирует на опасность близкому человеку, как будто часть опасности переходит на него. Ему стало неловко этой минутной слабости, и он сказал:

– Завтра ты подашь на развод. Этим займется Герман.

Нина смотрела на Федора и чувствовала, как что-то, сжимавшее ее сердце, отпускает, и жизнь продолжается, теперь уже в совершенно новом направлении. Только сейчас она поняла, что в эту минуту случилось самое важное в ее отношениях с Федором. Она почувствовала, что это тот человек, который сможет ее защитить “навсегда” от всех опасностей, которые еще могут ей встретиться, и она расплакалась.

11

Герман сидел у себя в кабинете, когда на трубку ему позвонил Федор:

– Герман, нужно срочно оформить развод.

– Развод по взаимному согласию? – спросил Герман.

– Нет, есть препятствия, – сказал нервно Федор. Он решил не ставить его в известность о своих с Ниной отношениях, пока не потребуется. Не хотел раньше времени торопить события.

– Я сделаю, что нужно.

На этом разговор прекратился, и Федор, не любивший перекладывать дела на следующий день, остался доволен, что сделал этот шаг.

Вернувшись домой, он сообщил об этом Нине, и они устроили праздничный ужин. Когда Нина накрывала на стол в гостиной, раздался звонок. Федор взял трубку.

– Я слушаю, – сказал он уверенно.

– Федор, это я.

Федор сразу понял, что это Виктория, но от волнения забыл ее имя.

– Я слушаю, – повторил он, делая вид, что не расслышал.

– Федор, это я.

Он тихо произнес, чтобы не услышала Нина, которая вышла в соседнюю комнату:

– Виктория, ты? Где ты?

– Я у себя на даче.

Он молчал секунду, потом строго, чтобы не вызывать подозрений, сказал:

– Мы с вами увидимся у вас. Я подъеду. – И, понимая что может не выдержать, положил трубку. Ему сразу пришла мысль, что он не зря так ответил. Он догадался, что Виктория одна и хочет встречи с ним. И даже, может быть, не поэтому он так ответил, а потому что сам очень хотел ее видеть.

Нина вошла в комнату. Федор сидел в кресле и смотрел в одну точку, переживая то, что случилось. Сердце его билось как сумасшедшее.

– Что случилось? – Нина вся напряглась. Она ждала.

– Приятель вернулся оттуда…– он остановился, чтобы придумать ложь, которая его спасет, – ну, оттуда. Понимаешь? – он медлил с ответом.

– Из Португалии? – спросила Нина. И тут Федор кивнул, понимая, что потом можно все изменить, но, раз она назвала Португалию, пусть будет так.

Федор переживал случившееся как самое важное событие в своей жизни. Они странно расстались с Викторией, ее непонятный брак с этим иностранцем и все, что потом с ним случилось, ему в эту минуту показались несерьезным, эта минута решала многое – Виктория заслонила собой все. А сейчас нужно было провести вечер с Ниной. Как быть? Он вздохнул глубоко и понял, что счастлив этим звонком от Виктории, и все вокруг ему показалось таким хорошим, таким радостным – вот только Нина к этому всему не имела отношения.

Сердцем Нина почувствовала, что случилось что-то непоправимое, что-то такое, о чем не могла подумать без содрогания, и, собрав все силы, она села напротив Федора и сказала, сама не думая, о чем она:

– Выпьем за все хорошее, что у нас было.

Федор посмотрел на нее и был ей благодарен за эти слова, которые единственно подходили к этому моменту. Он сделал над собой усилие, поднял фужер и молча выпил его до дна.

Федор не помнил ничего, что было потом и на следующий день. Утром, когда ехал на работу, он из машины позвонил Виктории, и по той поспешности, с какой она включила трубку, Федор понял – она ждет его.

– Виктория, ты одна? – неуверенно, с бьющимся сердцем спросил он. Руки его дрожали, он не мог с собой справиться.

– Да, – ответила Виктория. Голос ее дрожал.

– Я еду к тебе? – робко спросил Федор.

– Я жду.

Разговор оборвался. Федор ничего не видел вокруг и только уверенно вел машину, набирая скорость по возможности, и дал волю ей, когда выехал за город.

Как и всегда, красивые домики, спрятанные в зелени, одобряюще наблюдали за блестящей, несущейся мимо них машиной, они подбадривающе давали ей зеленый свет своими зеркальными окнами, светившимися на солнце. Федору казалось, что весь мир знает о его счастье, что ничего в жизни нет, кроме счастья его встречи с любимой женщиной. Он не задавал сейчас себе никаких вопросов – он знал, что оставит Нину и не вспомнит о ней, он ее забудет, если Виктория его позовет, – он был счастлив своей любовью к ней, и это ему казалось таким естественным.

Он автоматически останавливался у светофоров и, как только загорался желтый свет, первым вырывался вперед и на полной скорости несся по шоссе, разрезавшим надвое лес, поле, реку. И вот наконец вдали появилась утопающая в зелени красная крыша усадьбы Виктории. Он остановился у ворот, посигналил, и ворота открылись – навстречу вышла Виктория в белом длинном платье, с распущенными по плечам волосами. Федор остановился. Виктория медленно шла к нему навстречу.

– Привет, – сказала она и протянула Федору руку.

– Привет, – ответил Федор, глядя в глаза изменившейся, помолодевшей женщины. Все мускулы его напряглись. Он сдерживал себя, понимая, что не он здесь хозяин и что непонятно, что дальше. Он не хотел торопить события.

Они вошли в просторный холл и сели друг напротив друга.

– Сколько прошло времени… – сказала Виктория.

– Кажется, целая вечность, – Федор смотрел на Викторию.

– Я счастлив, – казалось, кто-то за него произнес эти слова. Он действительно за последние несколько лет был счастлив впервые, и никто не мог этого знать, потому что все настоящее принадлежит только нам, и его мы переживаем, и горе и счастье, только с собой в первый момент – потом другие к этому присоединяются, и тогда счастье увеличивается, а горе уменьшается, – это обычно так.

12

– Расскажи о себе, – неуверенно спросил Федор. Виктория была еще далеко от него, он восстанавливал ее образ, спрятанный глубоко. Он не хотел вспугнуть счастье и боялся потерять его от неверной интонации, от неверного слова.

Виктория посмотрела на Федора и увидела, как по его лицу пробежала улыбка, когда он вспомнил, как они расстались перед его отъездом за границу. Федор не понимал, почему он улыбался, но чувствовал, что сейчас он так далек от своей прошлой жизни, что ему она кажется какой-то непонятной и несерьезной, сейчас он смотрел на себя прошлого со стороны и улыбался, вспоминая свою непосредственность и глупость. Сейчас он чувствовал себя по-другому – он чувствовал, что то, о чем он мечтал раньше, сейчас в его жизни происходит, и, если бы ему показали его будущее, он бы раньше не поверил, – до такой степени оно совпало с его мечтой.

Удивительно, что вот так просто сейчас с ним сидит Виктория Михайловна, та самая, о которой он сначала робко мечтал, потом добивался, потом расставался. А теперь? Что теперь? Он ничего не мог себе ответить, но он знал, что отношение к ней как к женщине недоступной осталось в нем “ навсегда”, и он это сейчас чувствовал, сидя в ее доме, глядя в ее умные глаза, он понимал, что время не стерло ту преграду, которая между ними существовала, несмотря ни на что, и его близость с ней в прошлом, и его мысли о ней ничего не меняют в их отношениях, которые установились, казалось, раз и “Навсегда”.

В то время, как Федор сидел молча и смотрел на Викторию, в ее душе происходило что-то непонятное. Она как будто вернулась в прошлое, она вспоминала, что было между ними, вспомнила, как она долго не могла избавиться от своей любви к нему, которую она в себе почувствовала в тот момент, когда она его “Навсегда” теряла.

Молчание затягивалось, и Федор, как будто пробудившись от своих воспоминаний, сказал:

– Давай все по порядку.

Тут он остановился, он почувствовал, что его слова обращены к прежней Виктории, которую он любил и о которой ничего не знал сейчас. Он преодолевал себя, стараясь выглядеть уверенно и чувствуя, что прежняя робость откуда-то изнутри тормозит его. Он посмотрел на Викторию, ища ее взгляда, а она спокойно сидела и, казалось, забыла, что рядом кто-то есть. Ей казалось, что она вышла замуж по любви, но сейчас, видя перед собой Федора, сомнение закралось к ней в душу. “А может быть, нет. От отчаяния или от одиночества?” Мысли мелькали, как стеклышки в калейдоскопе, набегая, как облака, и рассеиваясь, оставляя после себя ощущение очень далекого прошлого, и вдруг настоящее разбивало их реальностью, и они, изменяясь, исчезали.

Федор хотел знать правду.

– Когда я уехал, как тебе удалось избежать трудностей?

Он вспомнил, как ревновал Викторию к Владимиру, вспомнил их последнюю встречу и напряженно ждал, что же ответит ему Виктория.

– После твоего отъезда ситуация оставалась стабильно сложной еще полгода. Меня теребили, вызывали, допрашивали, почти возбудили дело и взяли подписку о невыезде, но через некоторое время те люди, вместе с которыми я проходила по делу, были отпущены – не хватило доказательств вины, а потом и меня оставили в покое.

Виктория, рассказывая так, просто недоумевала, куда ушли все эти прошлые сложности, как быстро забываются детали и нюансы, которые занимали столько внимания, времени, они овладевали сознанием тогда, а сейчас и вспомнить-то их невозможно – до такой степени они кажутся ничтожными. Но если бы знать об этом раньше, тогда и не было бы столько переживаний. “Это все опыт”, – промелькнуло у Виктории.