Текст книги "Старинный орнамент везения"

Автор книги: Татьяна Корсакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Половина этой квартиры.

– Опять?! – Липа задохнулась от возмущения.

– А что вы так удивляетесь? Я же вам уже говорил, что это мое жилище.

– Бред! Вы считаете меня идиоткой?

– Я пока еще не определился, – ответил он вежливо, но в глазах-незабудках заплясали недобрые огоньки.

– Эта квартира принадлежит мне по закону, – Липа не собиралась сдаваться. – У меня есть все необходимые документы.

– У меня тоже, – он придвинул к ней папку, – прошу, ознакомьтесь.

Липа ознакомилась – сначала один раз, потом второй и третий – захлопнула папку и посмотрела на мужика. Если верить документам, получалось, что этот тип не врет, потому что Олежка продал ему свою часть квартиры, и теперь Чернов Тимофей Сергеевич, так его, оказывается, зовут, законный владелец половины жилплощади.

– Убедились, – спросил Чернов Тимофей Сергеевич.

– Этого не может быть.

– Может.

– Это поддельные документы.

– Это настоящие документы, вы ведь узнаете подпись вашего мужа?

– Бывшего, – зачем-то уточнила она.

– Неважно. – Типу не было никакого дела до ее семейного положения.

– Но по закону так нельзя, без моего согласия…

Тип равнодушно пожал плечами.

– Я буду жаловаться, подам иск.

– Да ради бога, – он развел руками. – Делайте все, что считаете нужным. Это ваше право, и я не имею ничего против. Но учтите, за свою долю я заплатил очень большие деньги и просто так не отступлюсь.

Липа, сжав виски руками, сосредоточенно уставилась в стену. Вот попала так попала! Мерзавец Олежка воспринял ее угрозы буквально и принял превентивные меры – продал свою долю этому мутному типу. Как? Это уже двадцать пятый вопрос. Главное, что он нашел способ обойти закон. Теперь бывший умыл руки, а она осталась один на один с совершенно незнакомым человеком. Надо срочно найти Олега, пусть он все исправит, пусть расторгнет договор и продаст свою долю Николаю Станиславовичу.

– Где он? – спросила Липа с плохо скрываемой ненавистью.

– Вы о своем муже?

– Бывшем муже!

– Насколько мне известно, где-то в Европе, в свадебном путешествии.

– Свадебном?..

– Да, вас это смущает? Вы же сами только что сказали, что он бывший.

– А когда он вернется?

– Не знаю. Вообще-то, меня не особо занимает судьба вашего бывшего мужа.

– Мне срочно нужно с ним встретиться.

– Что ж, попытайтесь. Только позвольте, я все-таки осмотрю свое новое жилище.

– Вы купили квартиру без предварительного осмотра? – Липа так удивилась, что на мгновение забыла и про разбитый нос, и про вероломство Олежки.

– Да, а что вас смущает? Это элитный дом. Квартиры в нем априори должны быть хорошими. К тому же я видел фотографии, они мне понравились.

– А ничего, что я здесь живу? – задала она самый важный вопрос. – Вас не волнует, что вы купили квартиру прямо с жильцом?

– Меня вообще мало что волнует. Я не слишком прихотлив. Думаю, вы мне не помешаете.

– Зато вы мне уже помешали, – Липа решительно встала из-за стола.

– Ну извините, придется приспосабливаться. Живут же люди в коммуналках.

– А я не хочу приспосабливаться! – заорала она. – И это не коммуналка! Это моя квартира!

– Не только ваша. Кстати, вы так и не дали мне ключи. У вас есть запасные?

Ключи были, но Липа сказала, что нет.

Он не разозлился, лишь покивал каким-то своим мыслям, спросил как ни в чем не бывало:

– Как вас зовут?

– Не ваше дело, – огрызнулась она.

– Довольно странное имя. Может быть, есть сокращенный вариант? Например, я отзываюсь на имя Тим, а вы?

А она ни на что не отзывается! Что она, кошка какая-нибудь, чтобы отзываться на глупые клички?!

– Меня зовут Олимпиада Витальевна, – сказала она с достоинством.

– Можно просто Липа?

– Нет.

– Ясно, – Тимофей Чернов тоже встал. – Ну что же, Олимпиада Витальевна, пойдемте, посмотрим хозяйство.

Дожидаться ее мужчина не стал, вышел из кухни. Только сейчас Липа заметила, что он хромает. «Смотреть хозяйство» она не желала, но понимала, что ее присутствие на таком важном мероприятии просто необходимо. Нужно сразу, с первого же дня провести разделительную полосу, чтобы потом не возникло никаких недоразумений. В общем, пришлось топать за новым соседом. Как он там себя величает – Тимом?

Тим с задумчивым видом расхаживал по гостиной, разглядывал достопримечательности.

– Камин работает? – спросил он, не глядя на Липу.

– После суда эта комната досталась мне, – отчеканила она, отсекая все дальнейшие посягательства на гостиную, камин и аквариум.

– Да? – он посмотрел на нее с интересом.

– Да! Вам принадлежит кабинет и детская.

– Детская? – он удивленно выгнул бровь. – Не знал, что у вас есть дети.

– У меня нет детей, просто мы с Олегом так планировали… – Липа запнулась, сердито нахмурилась. Не стоит посвящать посторонних людей в свою личную жизнь. Тем более что ее и нет.

– Ясно, а где детская?

– Вы же видели план квартиры и фотографии. Ищите.

Тимофей Чернов молча пожал плечами, прошел в кабинет. Липа побрела следом.

– Я так понимаю, мебель в этой комнате принадлежит мне, – сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно и уселся за антикварный стол красного дерева. Невоспитанный мужлан, девушка стоит, а он расселся. Да ладно, ей-то что?

– Да вы присаживайтесь, Олимпиада Витальевна, – Тимофей Чернов кивнул на удобный кожаный диван.

Липа присаживаться не стала принципиально.

– Я заберу свои книги, – она сделала ударение на слове «свои».

– Пожалуйста, мне чужого не нужно. – Он побарабанил пальцами по столешнице.

Мутный он какой-то, этот Тимофей Чернов. Мутный и противоречивый. С одной стороны, по-плебейски загорелый, точно просмоленный. Волосы сильно выгоревшие, морда, заросшая неопрятной щетиной. Волосы светлые, а щетина черная – аномалия, однако. С другой стороны, одет дорого, хоть с виду и небрежно: до дыр вытертые джинсы, парусиновая штормовка, черная футболка, кроссовки, но чувствуется, что это особенная небрежность, продуманная, подкрепленная известными брендами. Вот и получается несуразица – бомж в одежках от кутюр…

– Что-то не так? – вежливо осведомился Тимофей Чернов.

– Что?

– Вы на меня так смотрите, словно я забыл надеть штаны.

– Со штанами-то как раз полный порядок, – огрызнулась она.

– Тогда что вас смущает?

– Ваша куртка.

– А что с ней не так?

– С ней все так, просто в доме верхнюю одежду принято снимать и обувь тоже.

Тимофей Чернов скользнул по ней задумчивым взглядом, потом кивнул.

– Вы правы, Олимпиада Витальевна.

Он нырнул под стол, почти тут же вынырнул и поставил прямо на столешницу пару кроссовок. Невоспитанный дикарь…

– Так лучше?

Она покосилась на кроссовки, презрительно поморщилась.

– Ах, еще куртка! Прошу прощения. – Он снял штормовку, повесил на спинку кресла. – Все? Я вас удовлетворил?

Липа кивнула, сглотнула колючий ком. И ничего он ее не удовлетворил, но напугал ее до полусмерти. Теперь мысль о том, что ее странный сосед может оказаться маньяком, не выглядела такой уж нереальной, потому что… – она попятилась, – потому что у порядочных граждан нет уродливых шрамов, замаскированных не менее уродливой татуировкой. Потому что приличные люди не носят на поясе ножи в потертых кожаных ножнах. Потому что приличные люди не смотрят на девушек исподлобья так, что хочется бежать куда глаза глядят…

– Что? – спросил он очень вежливо и сделал шаг к Липе.

– У вас нож. – Она из последних сил старалась казаться смелой, но голос предательски дрогнул.

– Нож? – Тимофей Чернов рассеянно похлопал себя по бедру. – Ах, нож! Простите, старая привычка. – Он отстегнул ножны, положил их на стол рядом с кроссовками.

Старая привычка. Насколько старая? Где приобретаются такие экзотические привычки? Бандитская морда, шрам, татуировка, нож – все одно к одному…

Мамочки! Ей в соседи достался уголовник, зэк… Вот откуда это чувство противоречивости. Это все равно как раскрасить боевой пистолет веселенькими красками и назвать его невинной игрушкой. Краска ничего не изменит – пистолет как был, так и останется орудием убийства. И этот человек – он точно такой же – боевая машина, небрежно замаскированная под добропорядочного обывателя.

– Не бойтесь, Олимпиада Витальевна, – он ей улыбнулся, и от этой улыбки в жилах застыла кровь.

– Я не боюсь, – Липа облизнула пересохшие губы. – С чего вы взяли?

– Вы вспотели.

– Что?

– Я говорю – вы вспотели, а это верный признак волнения.

– Я вспотела оттого, что мне жарко, – сказала она храбро. – А вы, кажется, собирались осматривать квартиру.

– Да, мы несколько отвлеклись. Пойдемте, Олимпиада Витальевна, взглянем на мою детскую.

Больше всего на свете Липе хотелось оказаться как можно дальше от этой чертовой квартиры и от этого странного типа, но она себя переборола. Она ведь сильная. Она сумела разобраться с расистом и садистом Сашкой Котовым. Она целых три ночи провела под одной крышей с самым настоящим призраком. Что ей какой-то уголовник?!

Детская ему понравилась. И почти полное отсутствие мебели его ничуть не смутило. Обойдя комнату по периметру, Тимофей Чернов направился на крышу, постоял у перил, посмотрел вниз, вернулся к столику, уселся в плетеное кресло, не спрашивая разрешения, закурил. Липа чихнула.

– Будьте здоровы, Олимпиада Витальевна, – он посмотрел на нее сквозь сизое облачко дыма.

– Спасибо, – буркнула она и отошла на пару шагов.

– Снова что-то не так? – осведомился он с противной ухмылкой.

– У меня аллергия на табачный дым.

– Понятно.

В глубине души Липа надеялась, что этот невежа загасит сигарету, а он сказал «понятно» и сделал еще одну затяжку, урод… Она снова чихнула. Чих отозвался болью в разбитом носу.

– Здесь красиво, – сказал Тимофей Чернов задумчиво.

– Я подожду вас на кухне, – бросила Липа и удалилась с гордо поднятой головой. Недосуг ей выслушивать его философствования, а вот кофе хочется нестерпимо.

Ее новый сосед появился на кухне, когда вскипел кофе, принюхался, как бродячий пес, почуявший запах колбасы, плюхнулся на табурет, сказал тоном знатока:

– Некачественный у вас кофе, Олимпиада Витальевна.

Что?! Это кофе по пять долларов за сто граммов некачественный? Да что он вообще понимает, этот неотесанный мужлан?! Сначала Липа хотела сказать что-нибудь резкое, а потом передумала. Незачем спорить со всякими… уголовниками.

– Вы увидели все, что хотели? – спросила она, наливая кофе в чашку. Не станет она его ничем угощать, нечего его прикармливать. А то сначала кофе, а потом, глядишь, дело и до комплексных обедов дойдет. К тому же он ее кофе раскритиковал.

– Не совсем, – сосед с нескрываемым удивлением следил за тем, как она накладывает сахар: одна ложка, вторая, третья. – Это не слишком?

– Что?

– Три ложки сахара.

Липа ничего не ответила, лишь сердито дернула плечом, мол, не твое дело.

– Кухня у нас с вами, я так понимаю, будет общая? Как и туалет с ванной.

Что?! Делить с абсолютно чужим мужиком такие стратегические объекты, как туалет и ванную?! Это же слишком… слишком интимно.

– Вы ведь не станете возражать? А, Олимпиада Витальевна?

Она бы стала, но интуиция и врожденное здравомыслие подсказывали, что Тимофей Чернов плевать хотел на все ее возражения.

– Надо составить график, – сказала она решительно.

– Какой график?

– Уборки помещений. Будем дежурить по неделям или по месяцам?

– Я, вообще-то, всегда считал, что уборка – это чисто женское занятие. – Кажется, ей удалось-таки выбить его из седла.

– Не знаю, что вы там считали, но коль уж мы собираемся жить коммунальным хозяйством, нужно распределить обязанности.

– А давайте я вам буду платить, а вы сами займетесь уборкой.

– А давайте без «давайте»? – возмутилась Липа. – Я не собираюсь убираться за всякими… – она осеклась, – за кем бы то ни было. У меня своих забот хватает.

Да уж, что верно, то верно, у нее полно забот: не то с квартирой, не то с головой. Ей снятся кошмары, ее преследует влюбленный призрак, на полу сами собой то появляются, то исчезают кровавые лужи. А в довершение всех проблем ей приходится делить кров с уголовником. Красота!

И Николай Станиславович расстроится, потому как сразу видно, что ее новый сосед – крепкий орешек и договориться с ним о продаже его доли будет очень тяжело или, что более вероятно, вовсе невозможно. Но попробовать все равно стоит.

– На эту квартиру уже нашелся покупатель, – сказала она как бы между прочим.

– Да? – сосед лениво приподнял одну бровь.

– Да, он предлагает за нее приличные деньги.

– Ну так продайте свою долю.

– Дело в том, что ему не нужна моя доля, ему нужна вся квартира целиком.

– Ну… – Тимофей Чернов потер заросший щетиной подбородок.

– Вы сможете купить себе отдельную квартиру. – Это задумчивое «ну» Липа расценила как колебания. Может быть, ей удастся уговорить его продать свою долю? И не будет никакого коммунального хозяйства.

Сосед немного помолчал, поскреб рассеянно щетину, а потом сказал:

– Предложение заманчивое, но я вам уже говорил, что не имею ничего против совместного проживания. Там, откуда я приехал, очень ценится человеческое общение.

Все ясно. Она не ошиблась в своих предположениях насчет его уголовного прошлого. Привык, понимаешь, на зоне к «обществу»…

– Но вы все-таки подумаете? – Липа предприняла последнюю попытку.

– Да тут и думать нечего, – он развел руками. – Меня все устраивает: и квартира, и мебель, и даже вы.

Липа возмущенно фыркнула, Тимофей Чернов лучезарно улыбнулся.

Все, надежда свалить с этой чертовой квартиры накрылась медным тазом. Ни один нормальный человек не купит жилплощадь с уголовником в довесок. Липа хмуро посмотрела на мужчину. Принесла же его нелегкая!

А во всем виноват Олежек, и как она могла любить такого мерзавца?!

– Олимпиада Витальевна, вы расстроились? – вежливо поинтересовался Тимофей Чернов. Он вообще все делал вежливо: вежливо проник в ее квартиру, вежливо разбил ей нос, вежливо поставил грязные кроссовки на антикварный стол, вежливо разрушил ее быт.

– Я не расстроилась! – Липа вздернула подбородок. – Я просто очень устала.

– Устали? – Гость, нет, теперь уже сосед, выразительно посмотрел на часы.

– Суточное дежурство, – пояснила она, хотя, если разобраться, объяснять она ничего не обязана.

Она и в самом деле устала. Как-никак почти двое суток без сна. И кофе совсем не помогает. Липа зевнула. Нет, спать нельзя. Рано расслабляться, надо дождаться, когда этот тип уберется, забрать кошку Машку, запереть квартиру и найти подходящее место для ночевки. На все про все уйдет, как минимум, несколько часов. Значит, чтобы удержаться на ногах, ей нужен допинг, еще кофе.

– Когда вы планирует переехать? – спросила она, вставая из-за стола.

– Вообще-то, я уже переехал, – радостно сообщил сосед.

Липа бухнула на огонь турку, покосилась на него недоверчиво:

– Уже переехали?

– Ну да.

– А где ваши вещи?

– Все самое необходимое в рюкзаке.

– А мебель?

– Я купил квартиру вместе с мебелью, – напомнил он.

– Но в детской нет кровати.

– Зато в кабинете есть замечательный диван.

– А посуда?

– А вы свою не одолжите?

– Нет.

– Тогда придется сегодня смотаться за покупками. Тем более что мне все равно необходимо сделать дубликаты ключей.

Липа сосредоточенно уставилась на турку, спросила, не оборачиваясь:

– То есть вы планируете остаться на ночь?

– Ну разумеется! Вообще-то, я именно для того и приобрел квартиру.

Липа зажмурилась, сделала глубокий вдох: ночевать под одной крышей с незнакомым мужиком, да еще бывшим зэком, она не станет ни за что на свете. Хотя, что это она так разволновалась? Она ведь и так не собиралась оставаться на ночь в этой квартире…

Девушка ополоснула чашку с остатками кофе, перелила в нее содержимое турки, сыпанула сахара, не отмеряя, прямо из сахарницы, уселась за стол, с вызовом посмотрела на незваного гостя. Нет, теперь уже на законного соседа. Смешно: законный сосед звучит почти как законный супруг…

– Вас что-то смущает? – осведомился Тимофей Чернов.

– А вы как думаете? В сложившейся ситуации лично для меня нет ничего хорошего.

– Не волнуйтесь, Олимпиада Витальевна, вы не в моем вкусе, – вдруг заявил законный сосед и растянул губы в вежливой улыбке.

– Что? – Липа почувствовала, что краснеет.

– Вы не хотите ночевать со мной, потому что опасаетесь, что я стану к вам приставать…

– Бред!

– Но для меня вы не являетесь объектом сексуального влечения, уж извините.

Он сказал это таким тоном, точно Липа набивалась к нему в сердечные подруги, а он, понимаешь ли, морально устойчивый. А она, видите ли, не годится на роль объекта сексуального влечения. Чтобы унять поднявшуюся в душе бурю, Липа сделала большой глоток кофе, обожглась, закашлялась.

– Что-то случилось? – деликатно поинтересовался мерзкий тип.

Продолжая кашлять, Липа замахала руками – отвали. Но он и не думал отваливать, он решил добить ее окончательно:

– Вы только не обижайтесь, Олимпиада Витальевна, я просто решил сразу расставить все точки над «i», чтобы в дальнейшем, в процессе нашего сосуществования у нас не возникало недоразумений. Ведь согласитесь, хорошие добрососедские отношения намного важнее глупых инстинктов.

– Да пошли бы вы со своими инстинктами! – зло сказала Липа и смахнула выступившие от кашля слезы. – Вы мне так же малосимпатичны, как и я вам. Просто для того, чтобы смириться с мыслью, что половина твоей квартиры принадлежит другому человеку, нужно время.

– Насколько я разбираюсь в законах, она вам и раньше не принадлежала. Так что какие проблемы, Олимпиада Витальевна?

– Никаких проблем! Все в полном порядке! Может, вы, наконец, оставите меня в покое? Я же сказала, что устала.

– Конечно, конечно, – сосед поднял вверх руки и гадко усмехнулся, – только один момент.

– Что?!

– Мне нужны ключи, чтобы сделать дубликаты.

– Когда вы собираетесь их делать?

– Если не возражаете, прямо сейчас. Мне не нравится часами сидеть перед запертой дверью.

Липа возражала. Вообще-то, у нее были совсем другие планы, и ждать, пока сосед закончит с ключами, не хотелось, но он ведь не отстанет. Она нехотя положила на стол связку.

– Спасибо, – сосед, забрав ключи, встал из-за стола.

– Пожалуйста, – Липа придвинула к себе чашку с недопитым кофе.

– Я постараюсь не задерживаться.

В ответ она лишь пожала плечами. Тимофей Чернов постоял немного, поразмышлял над чем-то, а потом, наконец, вышел из кухни. Через пару минут хлопнула входная дверь. Липа одним глотком допила кофе, сосредоточенно посмотрела на свои ногти – лак облез, надо бы стереть.

Черт, о чем только она думает?! Жизнь трещит по швум, и у нее, вероятно, едет крыша, а она беспокоится о маникюре.

Липа выползла из-за стола. Спать хотелось просто невыносимо, но сначала – неотложные дела.

Рюкзак Тимофея Чернова обнаружился в кабинете. Ничего криминального, если она проведет небольшой обыск, нужно ведь знать, с кем придется иметь дело. Липа на цыпочках подошла к входной двери, посмотрела в глазок – все спокойно, можно приступать к обыску.

В рюкзаке не обнаружилось ровным счетом ничего интересного: ни документов, ни бумажника, ни билетов. Только одежда и книжка «Три товарища» Ремарка на французском языке. О как! Уголовник-интеллектуал…

А одежки добротные. Липа проверила ярлычки и убедилась, что не ошиблась насчет известных брендов. Конечно, она не спец по всяким модно-гламурным фишкам, но что означает «Данхилл» или «Армани», знает.

Так, с соседом все понятно. Вернее, понятно, что ничего не понятно. Как был мутным типом, так и остался. Липа аккуратно сложила вещи в рюкзак, потерла глаза. С человеком разобрались, пришло время разбираться с призраком. Она встала на коленки. Внимательно изучила пол. Ничего, никаких следов. Постельное белье тоже чистое, а она ведь отчетливо помнила кровавые следы от ее рук и кошачьих лап на покрывале.

Ну, и что же это такое? Галлюцинации? Только кровавая лужа в кабинете – галлюцинация или и все остальное тоже? Липа спрыгнула с кровати, бегом бросилась на кухню.

«Змеиного» колье в жестянке из-под чая не было. На всякий случай Липа обыскала все ящики – пусто… Вот и думай теперь, в чем корень проблемы: в квартире или в ее неустойчивой психике. И неважно, что раньше, до переезда, с ней ничего такого не случалось. Мало ли как разворачивается ее генетическая программа? Она же совсем ничего не знает о своих родителях. Может, у нее отягощенная наследственность? Может, в ее родне случаи шизофрении не редкость? А квартира просто послужила катализатором, ускорила, так сказать, процесс. Ведь свихнуться можно не только от плохого, но и от очень хорошего. Запросто.

Эх, где же Инга? Инга бы разложила все по полочкам, провела бы грамотный психоанализ и поставила ей диагноз. Но Инга в Германии, и придется как-нибудь самой, без психоанализа. Липа хихикнула.

А в чем, собственно говоря, проблема? Если призрак существует, то ей теперь можно не бояться. У нее появилась компания в лице Тимофея Чернова. Такого типа сам черт испугается, не то что рафинированный городской призрак. А если дело не в привидении, а в ее мозгах, так тут и вовсе бояться нечего. Пусть сосед боится, глядишь, десять раз подумает перед тем, как жить под одной крышей с сумасшедшей. Эти бредовые мысли неожиданно показались Липе очень рациональными и успокаивающими. От облегчения вдруг захотелось плакать. И она заплакала – нельзя отказывать, когда душа просит…

Сколько это безобразие продолжалось, Липа не помнила. Когда слезы закончились, она обнаружила себя сидящей на кровати в обнимку с кошкой Машкой. В голове было пусто и гулко, как в колоколе. Хотелось спать.

Липа решилась: никуда она не пойдет. С какой это стати она должна мыкаться по чужим углам, когда у нее есть собственная квартира?! Тем более что на улице божий день, а к ночи припрется Тимофей Чернов. Да она к тому времени обязательно проснется. Ей бы только пару часиков подремать…

* * *

Девчонка не понравилась ему с первого взгляда. И дело тут вовсе не в предубеждении. И не в том, что скользкий типчик, который втюхал ему квартиру, называл свою бывшую жену закомплексованной сукой и редкостной стервой. Типчику Тим не верил ни на грош, особенно принимая во внимание тот факт, что тот пытался его надуть: на документах недоставало одной подписи, принадлежащей той самой бывшей жене, закомплекосванной суке и редкостной стерве. Наверняка без подписи Тима ждали в будущем определенные трудности и судебные разбирательства. Если бы квартира не была нужна ему так сильно, он бы с типчиком церемониться не стал. А так пришлось лишь слегка надавить, чтобы скинул цену, так сказать, на предстоящие судебные издержки. Чувствовалось, что у продавца нет другого выхода, что избавиться от квартиры ему хочется так же сильно, как Тиму ее купить. Любопытно, из-за чего такая спешка? Из-за бывшей женушки или есть другие причины?

Впрочем, плевать. Дело сделано – это главное. А с несговорчивой бывшей типчиковой женушкой Тим как-нибудь справится.

Он знал, что настоящей владелицей квартиры является именно Олимпиада Витальевна Мартьянова. Он даже догадывался, за какие именно заслуги, и от этого злился невероятно. Хотя до сего момента полагал, что за десять лет жизни в Африке изжил в себе это бесполезное чувство.

Оказалось, не изжил. Пришлось признаться себе, что незнакомую бабу с дебильным именем Олимпиада он ненавидит всем сердцем.

Она его не разочаровала. В том смысле, что при виде ее смуглого цыганского лица и настороженно сощуренных черных глаз его неприязнь разгорелась еще сильнее. Впрочем, у него был и другой, куда более серьезный повод для злости. Ключи, которые ему выдал типчик, бывший муж девахи с дурацким именем Олимпиада, не подошли. То ли тот перед отъездом в свадебное путешествие – мы с Кариночкой давно хотели посмотреть Европу – решил напоследок Тима кинуть, то ли его бывшая женушка, редкостная стерва, сменила замки.

Как бы то ни было, Тим просидел перед запертой дверью до позднего вечера, а девица явилась только утром. Интересно, где шлялась всю ночь?

Это была нелюбовь с первого взгляда. Стоило только Тиму увидеть ее тщедушное тельце, коротко стриженные волосы и синие круги под глазами, как он сразу понял – урегулировать все полюбовно не получится, быть войне. Чувствовалось в этой девчонке что-то такое… упертое. С такой полюбовно не договоришься. Да и не хочется полюбовно, честно говоря. Полумеры его в любом случае не устроят, так что вы уж извиняйте, Олимпиада Витальевна.

Он ей, кстати, тоже не понравился. А еще, кажется, она испугалась. Тиму сначала показалось, что девчонка испугалась не его. Долго препиралась, не хотела впускать в квартиру, точно за дверью у нее спрятано что-то архиважное, для посторонних глаз непредназначенное. Тиму даже интересно стало. Настолько интересно, что пришлось прорываться с боем. Не обошлось даже без кровопролития. «Прорываясь на территорию», Тим не рассчитал силы и дверью расквасил девчонке нос. Пока она носилась со своим носом, умывалась, прикладывала холодное, он успел осмотреться. Заявленного беспорядка не было и в помине, наоборот, все стерильно, вылизано до зеркального блеска. Что же она тогда так нервничала? Какой такой компромат хотела скрыть от посторонних глаз? Не кошку же…

Кошка, зевая и потягиваясь, вышла из гостиной, потерлась о Тимовы ноги. Она была худой, облезлой и чем-то напоминала свою хозяйку. Нет, не грацией, а скорее уж облезлостью. Тим взял зверюгу на руки, почесал за ухом. Животное довольно заурчало. Из кухни выползла ее хозяйка, по большой дуге обошла Тима, направилась в кабинет, постояла посреди комнаты с испуганно-растерянным видом, устремилась в спальню, уселась на кровать, осмотрелась. Девчонка вела себя так, словно что-то потеряла. Тиму надоели эти бестолковые блуждания по квартире, и он решил перейти к делу.

Она долго не желала поверить очевидному, прижимала к разбитому носу пакет майонеза, сосредоточенно хмурилась, а когда до нее, наконец, дошло, вызверилась, и Тим окончательно понял, что с таким противником, как она, легкой победы не жди. Это только с виду она хлипкая, а заглянешь в глаза – кремень девка, упертая и отчаянная. И отчаяние это граничит с легким помешательством. Тим шкурой чувствовал, что с девчонкой что-то не то. Ладно, недосуг ему в чужих проблемах разбираться, дел еще полным-полно. А вот припугнуть Олимпиаду Витальевну не помешает, на запуганного человека легче повлиять.

Пригодился нож, прощальный подарок Ассана. Хорошая получилась острастка, девчонка аж взмокла от страха. Все, начало положено, неделька-другая, и он ее выживет. Да она на коленях умолять будет, чтобы он выкупил ее долю. Кстати, неплохо бы узнать, кто тот покупатель, о котором она говорила: случайный человек или такой же, как он сам, остро заинтересованный. Сама девчонка, пожалуй, ни о чем не догадывается. В противном случае, вряд ли стала бы избавляться от квартиры. Или все-таки догадывается? Ничего, у него есть время разобраться.

С ключами пришлось повозиться. Олимпиада Витальевна на замках не экономила, ключики к ним были мудреными; Тим лишь с пятой попытки нашел мастера, согласившегося изготовить дубликаты. Потом была встреча с «одним человечком» Коляныча. Беседа затянулась, знакомый Коляныча оказался человеком общительным, и разговор о делах как-то незаметно перетек в более неформальное русло: с братанием под водочку и огурчики. Тим освободился ближе к ночи, заехал в круглосуточный супермаркет, затарился самым необходимым на первое время, нащупал в кармане джинсов две связки ключей. Все, теперь можно ехать домой. Считать то место домом было непривычно. И не дом это вовсе, а так, часть плана. И девчонка тоже часть плана, и не хрен ее жалеть. Она вот его не пожалела, даже посудой отказалась поделиться, жадина.

Дверь открылась с тихим щелчком. В квартире было темно, отчетливо пахло мужским одеколоном. Вот оно что, Тим усмехнулся, теперь понятно, отчего его соседка так вызверилась. Ему бы тоже не понравилось, если бы кто-то посторонний внес коррективы в его романтические планы. Интересно, тот тип, сердечный друг Олимпиады Витальевны, уже ушел? Тим включил в прихожей свет, осмотрелся: на полочке для обуви только женские босоножки. Значит, ушел. Это хорошо, потому что встречаться с соседкиным кавалером ему не хотелось.

Из спальни, зевая и потягиваясь, вышла кошка, посмотрела на Тима с упреком – шастают тут всякие по ночам, спать не дают.

– Извини, задержался, – сказал Тим шепотом и погладил кошку по выгнутой спине. Та в ответ требовательно мяукнула, потрусила в детскую. Оттуда, из чернильной темноты мяукнула еще раз, теперь уже призывно.

Тим разулся, прошлепал в комнату. Кошка сидела перед дверью, ведущей на крышу.

– Хочешь на свежий воздух?

– Мяу!

Он открыл дверь, кошка шмыгнула на крышу. Тим вышел следом. На улице было хорошо – щербатая луна, звезды яркие, почти как в Африке. В душе шевельнулось чувство, поразительно похожее на ностальгию. Захотелось вдруг плюнуть на все и вернуться. Он был практически счастлив в той своей жизни. У него же все было: дом, деньги, хорошая работа, верные друзья. И перспективы радужные, договор с концерном «Тойота» почти на мази. Еще чуть-чуть, и можно открыть в Дакаре Тойота-центр, а это уже совсем другой уровень. Это достойный, абсолютно легальный бизнес, реальная возможность завязать с полукриминальным прошлым и выйти из тени.

А он все бросил. И ради чего? Ради фантома, смутных догадок и сомнительного удовольствия встретиться лицом к лицу с прошлым, от которого бежал десять лет назад. Захотелось курить, а еще кофе. И не то безобразие, которое пила его нынешняя соседка, а настоящий мадагаскарский кофе. Хорошо, что он прихватил с собой пачку.

Тим вернулся в квартиру, прошел в кабинет. Рюкзак стоял на прежнем месте, но Тим был на сто процентов уверен, что девчонка не преминула сунуть в его вещи свой любопытный распухший нос. Ну и бог с ней! В рюкзаке нет ничего ценного, все самое важное он хранит в другом месте, а ноутбук запаролен. Если ты не хакер, хрен вскроешь. Девочка-соседка на хакера не тянула. Интересно, кем она работает? Тот типчик, бывший муж, что-то такое говорил, но он пропустил мимо ушей. Не до того было. Да и сейчас, собственно говоря, не до того. Тим выудил из рюкзака килограммовую пачку кофе, взвесил на ладони, покачал головой – если все затянется, может и не хватить. Надо бы поискать хороший магазин, вдруг в Москве тоже можно купить приличный кофе?

За истекший день Тим так и не решил вопрос с посудой. Не велика беда, воспользуется соседкиной. Тем более что девчонка все равно спит и о его преступлении не узнает.

Пока он варил кофе, на кухню явилась кошка, потерлась о ноги, выразительно посмотрела на холодильник. Тим решился – одним преступлением больше, одним меньше – он уже и так без спросу попользовался туркой и чашкой, значит, можно и по холодильнику пошарить. Тем более что покормить он собирается не свою кошку, а ее.