Текст книги "Raw поrно"

Автор книги: Татьяна Недзвецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Что, теперь невмоготу, маленькая сучка? Хочешь, чтобы я тебя выебал, да? Хочешь этого?

– Хочу… Хочу… Хочу…

Кончала я с трудом, но он считал, что дело это – поправимое: «Как только привыкнешь к ебле, так сразу…» – «Короче, с возрастом придет», – дополняла я его глубокомысленное изречение. Пока что я могла кончить лишь от своих собственных пальцев. Он называл это горьким наследием детской мастурбации.

Последствиями же привитого в детстве чувства вины считал то, что кончать я хотела только после того, как кончит он. Желая разнообразить этот мой нехитрый ритуал, засовывал мне в рот обмякший, с остатками спермы член.

Постепенно сквозь плотное покрывало моей ложной стеснительности стали прорываться искры развратности.

Однажды вечером он, предварительно хорошенько напоив меня вином, долго-долго целовал мою шею, а пальцами в смазке нежно и осторожно разминал мой анус. Когда я расслабилась полностью, неторопливо и аккуратно вошел в меня полностью. Ощутив чувство заполнения, смешанное с тупой болью, я пискнула и прерывисто задышала.

Наши корсиканские беззаботные дни закончились с началом осеннего ненастья. Мы переехали в Париж, где в соответствии с положением своих дел он намеревался прожить не менее трех лет. Таня укатила в Москву. Чем особенно она была ему приятна, так это тем, что даже если она и бывала им не раз всерьез оскорблена, то никогда не показывала и малейшего вида. Держалась с невыносимым достоинством. Уезжая, она не высказала ему ни слова упрека, ни единым движением не проявила своего недовольства. Естественно улыбаясь, по-дружески пожала руки мне и ему. «До встречи!» – помахала на прощание и растворилась среди толпы. Быть может, она брела, спотыкаясь, удерживая бурлящие рыдания в глотке, глотала крупные слезы, что так навязчиво, некстати все застилали и застилали ее глаза.

Париж показался мне красивым и равнодушным. Мужчина мой вдруг стал очень занят, а я, ничем не обремененная, погрузилась в переживание своих любовных ощущений.

В своих порывах я была правдива, мне, лишенной опыта, неведомы были размышления: чувствам своим я отдавалась самозабвенно. Частенько была снедаема ревностью. Мне казалось: я вмещаю в себя Вселенную и он обязан смотреть не отрываясь на меня – бездонную точку – и не сметь оглядываться по сторонам.

Моя любовь была тяжелой, словно дешевое вино. Легкий хмель от эгоистической мысли полнейшего обладания другим человеком, то бишь мной, быстро сменился головной болью от моей назойливости. Мне хотелось быть с ним рядом повсюду, в своем желании я была фанатична. Как-то раз лежала рядом, приподнявшись на локте, посмотрела на него долго, неотрывно и вдруг сказала: «Как бы я хотела стать тобой!» На его недоуменный вопрос: «Как это?» – ответила: «Не то, чтобы быть тобой, а чтобы мне войти в тебя и раствориться в тебе полностью и чтобы все мои клетки стали твоими. Тогда я могла бы смотреть на мир твоими глазами, дышать твоими легкими и понимать мир так, как его понимаешь ты».

Я хотела быть несвободной личностью. Я хотела быть его добровольной рабыней. Сама себе составила свод неписаных, но жестких правил, которым неукоснительно следовала. Так, к примеру, я не могла появляться без него на улице. Не могла без него принимать пииту и воду. Мои часы сна должны были также совпадать со временем его сна.

Учитывая, что он был немало занят своими делами, при таком моем подходе к жизни некоторые моменты моего существования были кошмарны и абсурдны. Я зачастую была измучена бессонницей, голодом и одиночеством. Я собственноручно издевалась над своим организмом, а упрекала в этом его. На мои претензии он отвечал, что давно кажусь ему сумасбродкой, что ему хочется надавать мне хороших шлепков и швырнуть куда подальше.

Покорность моя, добровольный паралич воли не привлекали его ни чуточки. Долгими ночами я лежала рядом с ним, неласканая, и дыханием своим ощущала, что плоть моя кажется ему безвкусной, пресной. Что если бы ему вдруг пришлось привести сравнение, то скорее всего он сравнил бы меня с сырым тестом, замешенным на затхлой воде.

Взгляд мой, такой преданный и весь без остатка ему принадлежащий, казался ему неприятным. Порой он еле-еле сдерживал себя, чтобы меня не ударить. «Собачья покорность – откуда у тебя это?» – выкрикивая, спрашивал он меня. Но самое странное, а может быть, и не странное, что эта моя зависимость хоть и тяготила его, но одновременно и не отпускала. Он был по-прежнему в меня влюблен? Сомневаюсь. Но когда он отлучался, то чувствовал, что ему меня не хватает. Бывало даже так: он сбегал, как ему казалось, на свободу и обретал ее в глазах какой-нибудь развратной и своенравной одалиски, но тут же хотел, чтобы эти глаза смотрели на него с моей покорностью.

Он владел не только моим телом, не только желаниями, но и моими фантазиями. В области темной и завуалированной, там, где любая нормальная женщина всегда имеет и растит что-нибудь такое да эдакое про запас, у меня был только Он.

А еще я его ревновала! Ужасно! Он тщетно пытался мне объяснить, что ревность – это чувство собственности, не имеющее никакого отношения к чувству любви. Но даже сквозной намек на бывшую пассию, какая-нибудь невзрачная совместная фотография могли вызвать у меня неподдельные слезы. Мне было больно даже подумать о том, что он может принадлежать не только мне. Все его философские разговоры о том, что каждый человек – это отдельный индивидуум и что у каждого своя жизнь, рассыпались в прах. Я внимательно его слушала. В противовес высказывала свои аргументы. Подтвержденные истерикой голоса и лихорадочным румянцем, что покрывал мое искаженное злобой лицо, мои несвязные слова звучали убедительней его сухих и разумных доводов.

«Запах Парижа и всех парижских шлюх, вместе взятых, отравлен ее полудетским и чистым дыханием. Вот какой же я увалень, – говорил он кому-то по телефону (я, притворяясь спящей, подслушивала), – встретил девушку, что так истово в меня влюблена и через пару месяцев так с ней заебался!»

Случилось так, что он был вынужден уехать на три недели в Москву. Я просилась поехать с ним, но он мне отказал, сославшись на то, что будет слишком сильно занят. Я пыталась канючить, но на этот раз он был резок. К тому же взял с меня клятву, что я не буду плакать дни напролет и морить себя голодом. «Хорошо», – сквозь слезы согласилась я. Он уехал, но чувствовал, что моя собачья преданность его не отпускает. Его рука сама собой набирала номер, и, словно заколдованный, он вновь и вновь хотел слышать мой голос, позволяющий почувствовать, что в момент разговора с ним на моих щеках блестят слезы.

Проблемы, что поджидали его в Москве, оказались серьезнее, чем он предполагал. И едва он из них выкарабкался, то с удивлением обнаружил, что не думает обо мне! Так, обрывочные и копеечные остались воспоминания о моих полудетских грудках и костлявой попке.

Он оттягивал свое возвращение. Ему казалось, что едва прибудет в Париж, как тут же очутится в липкой паутине моей надоевшей ему любви и вновь станет зависимым и уязвимым. Сейчас на расстоянии он видел все яснее и резче. Ему казалось, что он понял истоки моей зависимости и покорности: оторванная от дома, я боялась свалившегося на меня огромного и чужого мира. Потому, не желая взрослеть, искала в нем убежище. Он подготовил целую речь, которой решил осадить меня с порога. Но едва он увидел ту радость, с которой я набросилась на него, ему стало страшно. Он впервые подумал о том, что ответственен за мою судьбу. И ему было ясно, что к этому он совершенно не готов. «Слишком молода, слишком глупа. Пройдет немало лет, прежде чем она сумеет быть мне под стать. Да и сумеет ли? – думал он. – Куда пропала та отважность, с которой она при нашей первой встрече лавировала между машинами? Она такая пресная. Мне с ней неинтересно. Я ошибся».

По прибытии провел бессонную ночь. Нет, он и в мыслях не держал намерения, накрыв меня подушкой, задушить и таким вот немудреным способом от меня избавиться. Вот еще – какая глупость! Он много курил и, окутанный этим дымом, придумал то, что казалось ему лучшим решением.

Еще давно он заметил, что я очень нравлюсь одному его приятелю. Француз – он давно мечтал о русской жене. Он частенько наведывался к нам в гости и пытался со мной беседовать. Я, насколько мне хватало запаса французских слов, отвечала ему. Созвонившись с Фредериком (так звали того француза), объяснил проблему в нужных для него тонах. Мне же наврал с три короба. Он нес какую-то околесицу, дескать, с недавних пор у него появились большие и страшные проблемы, ужасные настолько, что они могут оказаться опасными для его жизни, и, соответственно, я, как его сожительница, также могу ни за что ни про что пострадать. Это была драматичная сцена. Я ревела и говорила, что готова на все. Готова быть со своим любимым рядом и готова умереть за него. Он в такт мне по-женски заламывал руки и увещевал в том, что не может допустить того, чтобы я погибла по его вине. Объяснение его показалось мне правдоподобным (похоже, что он сам поверил во все, что придумал).

Посадил меня в машину и повез к Фредерику. По дороге разглагольствовал о порядочности своего друга, я молчала и слушала. Он был искренне уверен в том, я, отойдя от бреда любви, пойму и оценю его заботу. Убедил себя в том, что придумал для меня гораздо лучшую долю, чем я могу получить непосредственно с ним, бесстыдным и беспутным. Его так и подмывало сказать вслух, что когда я повзрослею, то не раз и не два поблагодарю за то, что он нашел мне хорошего мужа и устроил судьбу.

Оставив меня у Фредерика, возвращался домой и каждой клеточкой кожи чувствовал, что для него начинается новая, свежая и свободная жизнь.

Но не все было так просто. Через три дня я сбежала от Фредерика и стала монотонно его преследовать. Возможно, разумом он, быть может, и был восхищен глубиной моих чувств, но эмоционально он меня ненавидел. Я являлась к нему в самый неподходящий момент, плакала и вопрошала, почему он не желает взять то, что я так щедро могу ему предложить. «Неужели девушки точно так же влюбляются в тебя, как и я?» – спрашивала я. «Нет, не влюбляются, – отвечал он. – Ты – это редкое исключение». «Так почему же? Почему?» – спрашивала я. «Ну не знаю!» – с раздражением отвечал он и старался скрыться от меня, находя раз от разу все более затейливые предлоги.

Чем кончилась эта история? Я подстерегла его и убила? Либо неудачно попыталась покончить с собой и, претерпев немалые физические муки, растеряла всю свою направленную к нему любовь? Увы, все было много проще: однажды я нашла в себе силы и перестала к нему приходить. Хотела бы я думать о том, что сначала он был обрадован, – еще бы такая помеха исчезла! Но после наступил период, когда он вдруг заволновался: куда же я пропала? Уж не случилось ли чего-нибудь со мной? Он безуспешно наводил обо мне справки, но я – растворилась. Осталась лишь воспоминанием, видением, крохотной песчинкой крохотной тоски. Хотела бы я так думать… Хотела бы я узнать именно о таком финале… Но – неведение, неведение, неведение…

ЖЕРТВА ВТОРАЯ

Я вошла на сайт знакомства в сороковой день кончины Виктора. В эти прошедшие сорок дней я не раз и не два была парализована ужасом от мысли, что меня вот-вот обнаружат. Страх ядовитым пауком пожирал мое тело, пил мои соки, заливая нутро ядом, расплавленной резиной. Терзал мои нервы, словно струны хлипкой цитры. Малейший шорох приводил меня в оцепенение, заставляя дрожать и звенеть каждую клетку моей кожи.

Но в этот день с утра я внезапное почувствовала освобождение. Мне отчетливо показалось, что за мной никто не следит и никто меня не подозревает. А угрызений совести и сожаления у меня насчет содеянного не было нисколечко.

Предыдущий пароль для входа я забыла, пришлось пройти регистрацию на вышеупомянутом сайте. Сделать это – несложно. Да и данное действие неплохо для конспирации.

Внимание мое привлек кучерявый, голубоглазый, тонкогубый. Возраст – 37 лет. Но главное – он был отдаленно похож на того Владислава. Даже имена – совпадали. С тем Владиславом я была знакома, когда мне было, кажется, восемнадцать.

На какой-то блядской вечеринке не менее блядского агентства, именовавшего себя «модельным», я пообещала какому-то весь вечер вертевшемуся около меня уроду, что отсосу у него, если тот не только мне заплатит, но и познакомит с состоятельным господином. Свое обещание тот сдержал. Едва кончил и застегнулся, как тут же набрал чей-то номер и очень даже неплохо меня отрекомендовал: «Не проститутка, хорошая девочка из хорошей семьи. Фигура – просто чума! Я тебе говорю! Гарантирую!» Договорился о моей встрече и дал мне заветный адресок.

Была зима. Холодно. На мне было тонкое и модное пальто, что плохо меня защищало от холода. Каблуки были высокими и для скользкой зимней дороги не приспособленными. Я еле-еле отыскала малоэтажный домик, что располагался в конце Нового Арбата.

Охране на вопрос: «А вы, девушка, к кому?» – я ответила решительно: «К Владиславу». Меня пропустили. Я шла, подавляя в себе чувство гадливости, мое воображение, руководствуясь расхожими штампами, рисовало мне мерзкие картины, что спустя несколько минут мне предстоит вступить в интимные отношения с каким-то обрюзгшим и жирным богатеем.

Велико было и мое удивление, и радость, когда действительность вдруг оказалась краше ожиданий. Он был высоким, в тонкой дорогой рубашке, с голубыми глазами – он был таким красивым!

Посмотрел на меня. Я понравилась ему – это было очевидно. В разгар рабочего дня он завел меня в пустой кабинет и закрыл дверь на ключ. Сел за стол. У него был такой важный и деловой вид. Я села на стул напротив него и нахально закинула ногу на ногу. Внутренне я была перепугана, но вида старалась не показывать.

– Сколько стоит провести с тобой вечер? – продолжил разговор Владислав.

Я назвала… (для меня, но вовсе не для него, прошу заметить) сумму.

– Угу. Понятно, – погрустнев, сказал Владислав. – А как насчет blow job? Прямо сейчас?

Мое знание английского в то время не было столь совершенным. Я вопросительно приподняла брови.

– Ну, минета, если говорить по-русски, – пояснил Владислав.

– Сколько заплатите? – спросила я.

– Половину суммы, что ты назвала.

– Идет, – согласилась я.

Он встал. Вышел из-за стола. Снял рубашку.

– Мне раздеться полностью? – спросила я.

– Да нет, сними только кофточку.

Я сняла.

– У тебя хорошие сиськи, – разглядывая меня, сказал он.

– Нравятся? Это я поправилась, – брякнула я и улыбнулась самой глупой улыбкой на свете.

Он сел в глубокое кресло, что находилось около двери. Я встала на колени, он расстегнул ширинку, достал член, похлопал им по моим губам.

Он кончил слишком быстро. Я не поняла: в данном случае это хорошо или плохо? Спермы было много, я не удержалась, поперхнулась: с видом провинившегося щенка салфеткой оттирала его брюки.

Владислав встал, застегнулся, достал из кармана скрепленную золотой застежкой, свернутую пополам пачку денег. Отсчитал запрошенную сумму. Протянул мне деньги, я посмотрела на него внимательно и задумчиво. Подумала о том, что попросила слишком мало.

Недельки через две, а может, даже и три, набравшись смелости, я ему позвонила. Владислав, конечно, меня уже порядком подзабыл, я чувствовала это по интонации его голоса. Пришлось уточнить: «Blowjob». «А-а! – улыбнулся он. – Конечно, вспомнил!» Естественно, что ни хрена он меня не вспомнил. Однако наверняка под воздействием интереса: «Что это за идиотка?» – назначил мне встречу, предложив прийти к его офису часов в восемь.

Я пришла. Он улыбнулся. Вряд ли он обо мне хотя бы секунду после той встречи вспоминал, но в тот вечер видеть меня ему было приятно. Я села рядом с ним в его дорогую машину. Он положил свою руку мне на колени. Повез меня в квартиру, к своему другу. Я убедилась в том, о чем догадывалась, – что Владислав не одинок и что он относится ко мне как к обычной бляди.

Набраться смелости и обнажить перед ним свою девичью душу, сказав, что я очень-очень замечательная, добрая и чуткая и что я его люблю безумно, мне не хватило пороху произнести эту чушь.

Приехали в какой-то обычный панельный дом. Зашли вместе к его другу. Друг забился на кухню. Владислав затащил меня в спальню. Начал трахать. Делать это он, как выяснилось, не слишком-то умел. Руки его были нежными, но движения монотонными. Я заскучала. Ему вдруг позвонили: какая-то баба истерически громко и отчаянно его к себе звала. «Наверное, жена», – подумала я. Владислав с меня слез, но весело пообещал, что еще обязательно сегодня вернется, так как не кончил. Уехал.

Я вышла из спальни, прошла на кухню, где сидел его друг. Вид у него был какой-то перепуганный. Несмотря на то, что он был старше, мне показалось, что он ожидает от меня какой-то угрозы. Посмотрев в его трусливые глаза, я пожалела о том, что не являюсь конченной оторвой.

– Будешь чай? – предложил он мне.

– Буду, – ответила я.

– Бери конфеты, – сказал он.

– Спасибо, – ответила я.

Далее друг этот ни с того ни сего вдруг завел морализаторскую беседу о том, что любовь – это прекрасно, но надо пользоваться презервативом.

Я откусила шоколадку, посмотрела на него и спокойно спросила:

– Хочешь меня выебать?

– Нет, что-ты, что-ты! – вдруг испуганно заговорил он.

– Тогда, до свидания, – сказала я, забрала шоколадку, оделась и ушла.

С тех пор Владислава я видела лишь в разделе светской хроники глянцевых журналов. С ним всегда была рядом бульдогообразная блондинка иностранного производства.

«Дурак, ты! – каждый раз говорила я, изучая его изображение – Я могла бы любить тебя во много-много раз сильнее и лучше, чем эта каракатица!»

Таким вот воспоминанием руководствовалась я, когда увидела на сайте знакомств имя Влад и чем-то схожую внешность. Открыла анкету и обалдела! Его рассказ о себе как личности и его желаниях начинался так:

«Год назад мой брат заразился от своей девушки генитальным герпесом. Видя, какие мучения это ему приносит, я попрошу тебя, милая незнакомка, пройти медицинское обследование на предмет заболеваний, передающихся половым путем. За мой счет, естественно. Подобное ты также вправе потребовать от меня. Я обеспеченный человек, глава сети корпораций. Проживаю в районе метро «Выхино», имею свою жилплощадь, мы могли бы встречаться у меня и весело проводить время. Люблю давать и получать оральное удовольствие. Почему я так откровенно рассказываю о себе? Потому что я хочу, чтобы ты не тратила на меня свое драгоценное время. Всем желаю удачи в скорейшем поиске своей половинки».

Меня так и подмывало написать ему с издевкой:

«В Выхино ты возглавляешь крупную сеть палаток около метро? И кстати, я как раз собиралась к врачу на предмет триппера – оказывается, у меня есть шанс сдать анализы бесплатно!»

На подобное письмо Влад бы не ответил, в лучшем случае промолчал, а позволило бы воспитание, послал куда подальше. Но я скучала, и потому меня интересовали отбросы рода мужского, скользкие твари, уроды явные и скрытые, закомплексованные ослы и прочие инфузории. Оружие мое, проверенное и безотказное, – лесть, залепляющая глаза, одурманивающая разум, приторная, ядовитая патока. Я составила письмо для Влада:

«Я совершенно случайно очутилась на этом сайте знакомств. Внимание привлекло твое фото – у тебя открытое и честное лицо. Твоя анкета – если бы я была наделена полномочиями, то выдала приз за честность и оригинальность мышления».

К письму этому я приложила одну из самых лучших своих фото. Ответ пришел незамедлительно:

«Ты очень красивая и стильная. Эдакая женщина-вамп. Но, к сожалению, ты не в моем вкусе. Желаю удачи в поиске!»

Ну ни хрена себе! Да мне как будто в рожу плюнули подобным ответом. И кто – это чмо, мелкое, гадкое, ничтожное. Вот, блядь, сама подставилась! Но, в конце концов, нельзя же быть столь уверенной в собственной привлекательности. Но я не сомневалась в том, что этот хлюпик клюнет на мою приманку. Моя недальновидность – дурочка, могла бы и подумать о том, что для подобных хлюпиков надо выбирать картиночку попроще. Я написала ему в ответ: «Ублюдок! Вкус надо развивать!» Это мое высказывание он даже не распечатал.

Черт!!! Жаль, очень жаль. Однако он наделен немалой интуицией и развитой техникой самосохранения, живучая гнида! Он почувствовал какой-то подвох! Жаль, очень жаль, что Влад за никчемность и гнусность своего естества так и останется ненаказанным.

Подобным образом я могла бы долго размышлять, но непредсказуемость жизни, моя фортуна и судьба, которой Влад тщетно пытался избежать, спустя лишь неделю расставили финальные точки в этой истории.

Итак, неделю спустя я ощутила невыносимое желание выйти из квартиры вон. Позвонила Ядвиге с Коломбиной. Мне пришлось три раза перезванивать, прежде чем мой сигнал был принят.

– Алло, – наконец-то я услышала недовольный голос Ядвиги.

– Привет, как насчет прогуляться сегодня вечером куда-нибудь?

– Ты с ума совсем спятила? – услышала я в ответ.

– А что такого?

– Ты на часы смотрела? – продолжала негодовать Ядвига.

– Час ночи. Что такого?

– Ненормальная, – сказала Ядвига, – к тому же я не одна…

Я съязвила:

– С Коломбиной? – Но шутка пришлась в пустоту, на тот момент Ядвига уже бросила трубку.

Я собрала спортивную сумку и отправилась в бассейн – самое тому время, благо, что в Москве хватает спортклубов, работающих круглосуточно.

Безо всякой косметики в скромном закрытом купальнике исправно плавала от бортика к бортику. Наплававшись, вылезла из бассейна и устроилась в массажную ванну.

Прошло минут, наверное, пять, когда я почувствовала, что кто-то на меня пристально смотрит. Я открыла глаза: напротив в шезлонге сидел какой-то парень и буквально меня гипнотизировал. Освещение в бассейне тусклое, потому подробно рассмотреть его лицо мне не удалось.

– Что-то не так? – поинтересовалась я.

Парень подошел ближе, присел на корточки. Таким образом, его лицо оказывается на уровне моего. Я чуть не утонула от неожиданности! Голубые глаза, вьющиеся волосы, тонкие губы, невероятно, но это был тот самый Влад, с которым я столь неудачно пыталась завязать знакомство в Интернете. Я подумала, что он меня узнал тоже и сейчас напомнит мне о том, что я ему писала.

– Простите, я хотел поинтересоваться: как долго вы собираетесь здесь еще пробыть? – спросил Влад.

– До вашего вопроса мне хотелось побыть здесь еще полчаса, а теперь… я уж и не знаю.

– Не сочтите меня назойливым и наглым, но…

(«Так, так, так! – ликовала я. – На ловца и зверь бежит!»)

– Понимаете, мне завтра очень рано вставать, а сегодня был такой напряженный день.

– Да, конечно, – приняв соблазнительный вид, сказала я, – выхожу сейчас же. Сушка волос займет минут десять, чтобы одеться тоже минут десять, пять на макияж. Итого, через двадцать пять минут встречаемся у входа.

Влад смущенно и обаятельно улыбнулся:

– Простите, конечно. Но вы не так меня поняли. Дело в том, что сегодняшний день был очень нервным. Мое тело очень напряжено, мне необходимо расслабиться.

– Только не говорите мне, что хотите прямо здесь, – кокетничала я.

– Да нет же, нет, – с легким раздражением в голосе сказал Влад. – Я очень люблю этот водный массаж. Он помогает мне расслабиться, после него хорошо и спокойно спится.

– Так пожалуйста, присоединяетесь. Ванна большая, вряд ли я вам помешаю.

– Видите ли, именно вы-то мне и мешаете.

– ???

– Понимаете, я… я не могу залезть в ванну, если там находится чужой человек. Мне кажется, только вы не обижайтесь, не сочтите, за оскорбление, пожалуйста, но мне кажется, что таким образом можно запросто чем-то заразиться. Понимаете места общего пользования…

– Может, вам тогда не следует ходить в места общего пользования? – изо всех сил пытаясь скрыть злость, сказала я и вылезла из ванны.

– Спасибо вам большое. Честное слово, если бы не сегодняшний день и не завтрашний – такие тяжелые дни, – я бы вас не побеспокоил.

– Что же вы не усаживаетесь в ванную? Кажется, я ее уже освободила, – спросила я.

– Дело в том, что вода должна совершить оборот. Там очистительные системы. – Влад посмотрел на часы в бассейне. Минуты через три – будет можно.

– О-о! Хо-хо! – непроизвольные и странные издала я звуки. – Извините, а вам не кажется, что вы меня где-то могли видеть.

Влад прищурился, внимательно на меня посмотрел:

– Нет, вряд ли, у вас лицо – тонкой, аристократической лепки. Очень редкое лицо. Благородное. Я бы вас запомнил.

– Спасибо за комплимент, – говорю я, подумав о том, насколько фотографии бывают обманчивы.

– Знаете, вам тоже спасибо. За понимание. Мне кажется, что вы очень чуткий человек.

– Да? Возможно… Кстати, четыре минуты уже прошло, – говорю я, собираясь идти.

– Погодите, как вас зовут?

– В следующий раз будете выгонять из ванны, называя по имени?

– Зачем вы так, я же извинился…

– Нора. Нора Рай.

– А я – Влад.

– «А я знаю!» – чуть было не ляпнула я, да вовремя прикусила язык.

– Учитывая вашу благосклонность к чужим слабостям, мне кажется, что мы могли бы с вами встретиться… пообщаться… если вы не против, конечно…

От неожиданности я чуть обратно в эту самую ванну не упала.

– Ну что же, – прищурившись, сказала я, – неплохая идея.

– Какая досада, – улыбнулся Влад. – Мне нечем записать ваш телефон.

– Давайте оговорим время и место и оба постараемся завтра не опоздать.

Минуя легкие разногласия по причине завтрашних дел, мы договорились встретиться в кафе «XXX» в 19.30.

Надо ли говорить о том, какие приятные мне после этого разговора снились сны. Судьба, провидение подарили мне шанс исполнить задуманное!

Весь следующий день я потратила на тщательное продумывание внешнего вида. Моя хладнокровная цель – понравиться этому шизику на тонких ножках. Для руководства к действиям у меня было два образа. Первый для вкуса Влада отрицательный – холеный образ уверенной в себе, как он выразился, – женщины-вамп. А второй – я беззащитная и мокрая, без косметики в бассейне. Не так уж и сложно: макияж мой в тот вечер был нейтральным – губы едва блестели бесцветным блеском, слегка подкрашенные ресницы – никаких румян и теней. Из одежды я выбрала светло-бежевый кашемировый свитер, юбку в тон, средней длины, не вызывающую, но мило подчеркивающую изгиб бедер, туфли на среднем каблуке, короче, бла-бла-бла и сю-сю-сю, привет женским журналам. Длинные ногти свои спилила, яркий лак – стерла. Ни дать ни взять сама воспитанность под градусом кристальной чистоты.

К аккуратности своей вопиющей прибавила точность. Нехитрый мой расчет оказался верным – Влад также не опоздал, мы нос к носу столкнулись с ним около входа. Пунктуальностью моей он был немало обрадован. Из жрачки мы заказали себе что-то невыносимо-диетическое, пили белое вино. Я чувствовала, что Влад, стараясь не быть нарочитым, внимательно приглядывается к тому, как я держу нож и вилку, как ем, как пью и прочее. Он придирчиво меня изучал. Ожиданиям его я старалась соответствовать, так что придраться ему в общем-то было не к чему.

К концу вечера Влад, глядя мне в глаза, взял за руку и сказал:

– Ты такая милая. Я уже отчаялся. Я думал, что никогда не встречу приятную мне девушку.

Я так вошла в свою роль, что от смущения покраснела.

– Милая, – поднес он мою руку к губам. Коснулся своими плотно сжатыми сухими и кажущимися колючими губами моей кисти. – Мне кажется, что ты сможешь понять меня.

В ответ я лишь пространно улыбнулась.

– Может быть, для тебя все, что я сейчас скажу, прозвучит очень резко… Извини, конечно, что я поднимаю этот вопрос на нашем первом, таком романтическом вечере. Но отношения мужчины и женщины…

– Я понимаю, – нежно произношу я и томно улыбаюсь.

В общем-то я догадываюсь, что дальше Влад скажет: анкетой своей в Интернете он меня здорово о своих убогоньких страхах уведомил, но терпение, терпение…

– Так вот, – продолжил Влад, – я не люблю презервативы. Дело здесь не в механическом снижении чувственности. Понимаешь, мне кажется, что в этом есть какая-то ненормальная ложь: искать близости с человеком и от него же оберегаться. Но безрассудство я тоже осуждаю. Нельзя рисковать своим здоровьем. Это очень глупо. Не считай это оскорблением, ты очень милая, и ты мне очень нравишься. Поэтому я хочу, чтобы завтра, вместе со мной ты поехала в клинику и там сдала бы анализы на вирусы и прочие заболевания, которые можно передать половым путем.

– Да. Да, конечно, Влад, – мне нравится подобный подход к делу, – хлопала я ресницами.

Влад так обрадовался моему покладистому согласию, что не заметил фальши, с которой я эти слова произнесла.

– Ты – чудная! Расчудесная! – лучезарно улыбаясь, сказал он.

– Правда? – сияя еще ярче, спросила я.

После этого свидания я все никак не могла заснуть. Ворочалась, но беспокоило меня не то, что завтра мне предстоял медицинский осмотр. Я пыталась представить себе, что бы чувствовала я, если бы мне по-настоящему нравился Влад. Вот сижу я напротив него, пребывая в романтических соплях. И вдруг он мне заявляет о том, что завтра пойдем проверяться на предмет мандовошек. К сожалению, подобная ситуация ничего не вызывает во мне, кроме смеха. Решила позвонить Ядвиге.

– Ты взяла за привычку звонить мне в час ночи? – Я услышала ее недовольный голос.

– Ну да. Ты же сейчас все равно не спишь. – Голос слишком бодрый.

– Что у тебя стряслось?

– Хотела посоветоваться.

– Это понятно. Конкретнее можешь?

– Как бы ты поступила в следующей ситуации. Ты идешь на первое свидание. Романтика, ля-ля, тополя. Он тебе нравится. Замечательный, не тупой, не нищий, ухоженный. И вдруг он в разгар ваших милых бесед берет тебя за руку и проникновенно говорит: «Ядвига! Прежде чем мы перейдем ко второму этапу наших М/Ж отношений, я должен быть в тебе уверен, потому нам необходимо пройти медосмотр на предмет твоих половых заболеваний».

– Ты совсем охуела! Когда ты прекратишь с психами общаться! Где ты только их находишь?

– Да повсюду. Но ты мне не ответила, что бы ты сказала, а?

– Да ничего, стукнула бы его Коломбиной по башке и пошла домой.

– Приятных тебе сновидений, подруга!

– Тебе того же. – Ядвига повесила трубку.

Влад позвонил мне ни свет ни заря.

– Я договорился. Нас ждут в клинике в 17.00 – ты сможешь?

– Да, конечно, смогу, – спросонок ответила я.

Мы встретились около входа в клинику. Пунктуальность свою в качестве положительного качества я сохранила. Все прошло относительно быстро. Событие медпроверки мы с Владом отметили небольшой посиделкой с бутылочкой белого вина.

На прощание Влад галантно поцеловал мне руку. «Во избежание возможной заразы даже в губы целовать боится», – подумала я и игриво ему улыбнулась.

Вернувшись домой, вдоль и поперек в своей башке гоняла мысль: какой именно казни стоит подвергнуть Влада? Мысль о том, что он может со мной больше и не встретиться, вдруг у меня окажется какая-нибудь глубоко засевшая неистребимая хламидия, меня не пугала, не потому, что я чувствовала себя независимой от зловредных микробов, а потому, что во время сегодняшней беседы выяснила, где Влад работает, живет и прочее, так что при желании мне найти его будет не сложно. Что же касается казни, то расправиться с ним, как с Виктором, непродуманно, неосторожно и нечаянно я уже не могла – встала на путь серийного убийцы. Да и не хотела – Влад требовал утонченных пыток.