Текст книги "Ты сильная (СИ)"
Автор книги: Татьяна Киселева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 6
Сенька не давал Кате ни минуты покоя. Они, то ездили на какие-то экскурсии, то до утра сидели в ночном клубе. Слушали музыку, танцевали, смеялись, а потом спали до обеда и снова экскурсии, прогулки.
Александр тоже принимал во всём этом активное участие. Мужчина ненавязчиво ухаживал за Екатериной. И женщина понимала, что нравится ему. Это невольно повышало её самооценку, стремительно упавшую после измены мужа.
Тем временем приближалось время отъезда и дня за три до него, Катя взмолилась,
– Всё Сень, я устала. Больше никуда не хочу ехать. Хочу на пляж, лежать на солнышке и не двигаться. Ты как хочешь, а я больше никуда не поеду. Оставшиеся время, я просто тупо валяюсь на песочке.
– Хочешь потюленить систер? Я не против, – Сенька озорно блеснул глазами, – Мы с тобой ещё на банане не катались и на парашюте не летали.
– О нет! Это давай без меня. Я тебя лучше пофотографирую, – простонала Катя и замахала руками.
– Что машешь руками словно ветряная мельница. Что слабо́, да? Или ты у меня уже старушка совсем? – брат ехидно улыбался – Ну так что старая ты или струсила?
– Блин, Сень, ну так нечестно. – Катя невольно заулыбалась брату в ответ – Я не старая и не струсила Сень, просто не хочу...
– Фу, как скучно с тобой систер. Ну, ладно, завтра посмотрим. Может и вправду поваляться на песочке напоследок, хорошая идея. Давай собирайся, скорее. Пошли в бар, Сашка нас уже ждёт, – Арсений посмотрел в зеркало и взъерошил ещё влажные после душа волосы.
– Нет Сень, иди один. Я сегодня пас. Замучили вы меня совсем, – Катя отрицательно покачала головой.
– Слабачка, – брат презрительно фыркнул и захохотал, – Ладно, отдыхай. Я скоро. Расскажу Сашке о наших дальнейших планах, пару коктейльчиков пропущу и вернусь. Тебе что-нибудь принести?
– Мороженое и клубнику. Ну если попадётся, конечно. Специально не ищи.
– Есть мой генерал. – и Сенька вышел из номера. А Катя включила телевизор и стала щёлкать пультом, остановившись, в конце концов, на музыкальном канале.
Один клип сменялся другим, служа фоном для грустных мыслей. Катя думала, что совсем скоро она будет дома и ей надо что-то делать. Видеть Женьку и Ирину, встречаться с ними, а это неизбежно, так как Иринкина бабка живёт по соседству – будет ещё тем испытанием для нервов. Она не хочет этого, а значит, надо будет уехать из города. Продать дом и уехать...
На экране замелькали кадры из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь» и нежный женский голос запел о любви под музыку пронзительного волнующего и полных тревожных предчувствий вальса.
Я с тобой, пусть мы врозь...
Пусть те дни ветер унёс,
Как листву жёлтых берёз
Я наяву прошлым живу
Ты мой единственный нежный.
Катя упала на диван, и её тело задрожало от рыданий
Ты со мной лишь во сне,
Мы вдвоём наедине,
Я зову, ты нужен мне.
Вновь наяву прошлым живу
Ты мой единственный нежный.
Сенька тихо вошёл в комнату, присел рядом с сестрой на диван. Погладил её по голове. Катя взметнулась и припала к его груди.
Ты и я – нас разделить нельзя,
Без тебя нет для меня ни дня.
Пусть любовь далека и близка как весна,
Но навсегда в нашу жизнь я влюблена.
Продолжала петь Зара. Брат гладил Катю по спине, прижимал её содрогающееся от рыданий тело к своей груди. Он молчал, понимал, что боль необходимо выплакать, с тем чтобы были силы идти дальше.
Ты и я – нас разделить нельзя,
Без тебя нет для меня ни дня.
Пусть любовь далека и близка как весна,
Но навсегда в нашу жизнь я влюблена.
Клип закончился, Сенька выключил телевизор. Катины рыдания потихоньку стихли, она отодвинулась от брата и начала говорить.
– Всё изменилось после того, как он стал руководителем отдела. Стал задерживаться на работе. Был какой-то отстранённый, уставший, подавленный. На мои вопросы отвечал, что просто устал, не привык пока. Даже секс у нас был с каким-то надрывом, словно каждый раз последний. Я ничего не понимала. А тут отпуск, ну я и подумала, а не отдохнуть ли нам вместе, только с ним вдвоём. Только таких вот новостей я совсем не ожидала...
Сенька с жалостью смотрел на сестру, она сидела потухшая, опустошённая, совсем не похожая на ту Катьку, которую он знал.
– А самое главное я его спросила, влюбился ли он? А он мне ответил, что нет. Сень, ну ты тоже мужик, скажи, что вам не хватает, а? Если он не любит её, то тогда зачем всё это? Господи, Сень, я так его люблю! Как же я буду без него, Сень? Душа у меня горит, Сенька, – и Катя снова тихо и жалобно заплакала.
Сенька как маленькую девочку, подхватил её на руки и стал укачивать.
– Знаешь, систер я не знаю, почему он так сделал. Я за себя скажу. Иногда, кажется, что любовь ушла. Заел быт, не хватает драйва. Кажется, что в новых отношениях, и кровь быстрее по жилам побежит.
– Сень, так ты что тоже... – Катя даже перестала плакать, вскинула голову и недоверчиво посмотрела брату в лицо.
– Не успел, – хмыкнул брат, – Но был близок к этому. А теперь думаю, что не стоит это ваших слёз. Твоя боль, сестрёнка, для меня как прививка от неверности, от измены. Я не хочу такой боли для своей жены. Лучше придумаю, как освежить наши чувства. Уже думаю над этим.
Он помолчал, а потом спросил, – А что будешь делать ты?
Катя слезла с его колен, подошла к окну, отодвинула штору, – А что тут сделаешь, Сень? У него там скоро ребёнок родится. Не хочу его отдавать ей, не хочу! Но мне, наверное, придётся уехать вместе с детьми. Я не смогу там жить. Встречать её, его... Их вместе... Это мука́, Сень. Как только вернусь, сразу подам объявление о продаже дома.
Голос у Кати охрип, дрожал от отчаяния и безысходности. Женщина вытерла слёзы и, подойдя к дивану, опустилась на него.
– Куда думаешь переезжать? – спросил Арсений
– Не знаю. Мне всё равно. Только подальше от них, – Катя зябко передёрнула плечами.
– Может, тогда к нам? Мы поможем тебе и с работой, и дом подходящий найдём. Всё же легче на новом месте, когда рядом кто-то из своих, из близких.
– Ну а что? Можно, наверное, и к вам. Родителей вот только жалко одних оставлять – задумчиво сказала Екатерина.
– А мы и родителей попробуем уговорить. А что? Климат у нас там ничуть не хуже, чем на Урале. Зимой, мне кажется, даже помягче будет.
Арсений с Катей ещё долго разговаривали прежде, чем легли наконец спать.
Наступившее утро внесло коррективы в их планы. Позвонила Оксана. Что-то там у них случилось, какие-то неприятности по работе. Вдобавок ко всему маму Оксаны положили в больницу. Сенька сидел, нахмурившись и решал, как же ему лучше поступить.
– Сень, ну что тут думать. Давай лети домой. Решишь проблемы, приедешь. Ну а не сможешь, так сами справимся. Я уже почти норм, со мной всё будет хорошо. Если что, я на связи. Насчёт переезда с родителями посоветуемся... Если решим к вам, то ты заодно и присмотришь нам что-нибудь.
– Вчера мне не показалось, что ты в норме, систер?
– Да не переживай ты, Сень – Катя вздохнула, – Это же пережить надо. Время Сень. Ты же всё равно не сможешь быть со мной столько. У тебя и своя жизнь имеется. Я справлюсь Сенька. Ты меня, кстати, почти убедил, я, пожалуй, соглашусь, переехать к вам. Вернусь, сразу начну заниматься продажей дома.
Арсений встал и обнял сестру, – Держись, Кать. Звони, если что, я быстро приеду.
– Договорились...
Он достал из кармана смартфон и заказал билет. А через час уже садился на такси, чтобы ехать в аэропорт в Симферополе.
Такси скрылось за поворотом, увозя брата, а Катя пошла на берег к морю. Уселась на свой любимый камень, задумчиво глядя вдаль. На душе было муторно, тревожно и она набрала маму.
– Здравствуй мамуль. Как вы там? Как дети?
– Да всё нормально у нас дочка. А вы то там как?
– У меня всё хорошо, мамуль. Ноги только всё стоптала, Сенька замучил меня, таская по экскурсиям. Да мам, он не прилетит со мной. Оксана звонила, у неё маму в больницу положили, и у Сеньки что-то на работе произошло. Он сегодня улетел во Владивосток. Сказал, как решит все проблемы, так сразу и приедет.
– Жалко. Я так надеялась повидать его, – горестно вздохнула мать.
– Не грусти мам, он сказал, что обязательно приедет дней через десять.
– А ты-то когда возвращаешься?
– Завтра ночью вылетаю. Дома послезавтра утром буду.
– Ну хорошо. Ждём тебя.
– Пока мам. Поцелуй за меня детей и отцу привет передай. Берегите себя.
– Обязательно. До свидания, дочка.
Положив телефон в сумочку, Катя разделась и зашла в воду. Волны мягко толкали её, лёгкий ветерок трепал волосы. Шаг за шагом удалялась Катя от берега, потом легла на воду и поплыла к видневшимся вдали буйкам. Плыть навстречу волнам было тяжело, и женщина устала. Ухватившись за буёк, повисла, давая себе отдохнуть. Здесь её и нашёл Александр.
– Привет. Я еле тебя нашёл, – отфыркиваясь произнёс он. – Арсений, значит, уехал?
– Привет. Уехал. Оксанка позвонила, у них там что-то случилось, – ответила Екатерина. – Ну, что отдохнул? Плывём обратно?
– Давай, – согласился мужчина.
Весь оставшийся день, до самого́ ужина они провели на берегу. Купались, загорали, разговаривали.
Катя симпатизировала Александру, этот спокойный и уверенный в себе мужчина нравился ей. И молодая женщина чувствовала, что тоже не безразлична ему. Желание, вспыхивающее в его глазах при взгляде на неё, ни с чем другим не спутаешь. Она принимала его ухаживания. Истерзанной страданиями душе требовались доказательства, что она по-прежнему хороша собой и желанна. Ничего больше Кате не было нужно. И поэтому, когда, расставаясь вечером после прогулки по набережной, Александр, нежно провёл по её щеке, заправляя прядь волос за ухо. Заглянул в глаза с немым вопросом, Катя отрицательно покачала головой. Александр вздохнул, и пожелав ей спокойной ночи, ушёл.
А Катя, вернувшись в номер, нашла в интернете, полюбившийся ей вальс. Включила его на телефоне во всю громкость и заплакала.
Она выплакивала, скопившуюся в груди боль, от обиды, предательства, оттого что ничего уже не будет, как прежде.
Она оплакивала свою любовь, которая всё ещё жила в её сердце. Сегодня ей ещё можно быть слабой. Сегодня она позволяет себе плакать. А завтра закуёт своё сердце в броню. Завтра она будет сильной, такой, какой её хотел видеть Женька.
Утром Катя сходила на завтрак. Затем не торопясь, собрала вещи и пошла на берег. Долго стояла, всматриваясь вдаль, слушая шёпот волн и крик чаек. Потом повернулась и наткнулась на стоя́щего позади Александра. Задумавшись, Катя не слышала, когда он подошёл.
– Здравствуй, ты позволишь тебя проводить? – спросил он улыбаясь.
– Здравствуй, Саша. Ну если хочешь, то проводи, – согласилась женщина.
Они подошли к корпусу и поднялись на этаж. Катя сдала номер, а Александр взял её вещи. Спустились в холл, практически одновременно с подъехавшим такси. Александр открыл перед ней заднюю дверцу, уложил вещи в багажник и сел рядом. Они ехали молча, и Катя даже задремала, уронив голову ему на плечо. Прощаясь у входа в терминал, Александр произнёс, – Катя, ты мне очень нравишься. Я понимаю, что всё это преждевременно. Возможно, у тебя с мужем, всё ещё наладится, но можно я буду тебе писать? Пожалуйста.
Катя грустно улыбнулась и сказала, – Можно Саша. Обещаю, что обязательно отвечу. И спасибо тебе за всё.
Екатерина повернулась, чтобы уйти, и оглянулась на его зов.
– Катя!
Александр стремительно шагнув к ней, обнял за плечи, прижал к себе и жадно поцеловал в губы. Потом отпустил и негромко произнёс, – Прости. Счастливой тебе дороги, Катя. – повернулся и не оглядываясь пошёл прочь. Катя ошарашенно смотрела ему вслед. Это было странно, но поцелуй ей понравился. Понравился напор и страсть, с которой он целовал её. Она провела пальцами по горящим губам, вздохнула и отправилась на посадку.
На следующее утро она открывала калитку в ограду к родителям. Услышав шум, подъехавшей машины, на улицу выскочили дети, – Мамочка! Ура, мамочка приехала!
Они, как две маленькие обезьянки повисли на шеи у матери. Катя смеялась, – Вы же меня уроните. Господи, какие вы у меня большие стали.
– Оставьте мать в покое, сорванцы. Дайте ей отдохнуть с дороги, – улыбаясь, произнесла бабушка, стоя́щая на пороге. – Данька, тащи материн чемодан. Заходите в дом, сейчас я вас кормить буду.
– Здравствуй, мама, – Катя обняла и поцеловала мать, – А где отец?
– Сейчас придёт. В магазин послала, – ответила та.
Катя с любовью трепала отросшие вихры на голове сынишки, прижимала к себе дочку. Аринка льнула к ней, заглядывала в глаза. – Мамулечка, какая же ты у нас красивая. Как ты загорела.
Катя засмеялась, – Вы тоже загорели не хуже. Прямо как негритята стали.
В дом вошёл отец, – Ну здравствуй, дочка. С приездом. Как отдыхалось?
– Ну отдыхать же, не работать, пап. Хорошо отдохнула. Сенька по экскурсиям таскал.
– Жалко, что он не приехал, паразит. Ждали мы его, – пробасил с укоризной отец.
– Оксана позвонила, пап, что-то там случилось у них. Вот он и улетел. Обещал, что как разберётся, то приедет. – заступилась за брата Катя.
– Хватит вам там разговаривать, давайте к столу. Голодная, поди с дороги-то. Да и мы ещё не завтракали, – ворчливо прикрикнула на них мать.
– Не шуми, Татьяна, идём мы уже, – и они все уселись за стол. Ожидая дочку, Татьяна Васильевна наготовила еды, словно на свадьбу. Соскучившись по домашней еде, Катя с аппетитом поела.
После позднего завтрака настало время подарков. Детям Катя привезла футболки с дельфинами и ракушек. Матери, сарафан с голубыми васильками, а отцу бутылку адыгейского коньяка и трубку. И всем четверым соломенные шляпы.
– А мне-то зачем, – спросила Татьяна Васильевна, – я же на реку-то не хожу.
– Будешь в огород надевать, – улыбнулась Катя.
– И то дело, все соседи от зависти помрут, – усмехнулась мать.
Дети, надев новые футболки и шляпы, сложив в пакет ракушки, убежали на улицу. Пришло время Кате поговорить с родителями.
– Женька тока вчера ушёл из дому. В материнский дом вещи перетащил. Он там ремонт сделал. Я была у вас, всё чисто. Продуктов полный холодильник. Ирка с ним не жила, я тебе об энтом говорила. Она сейчас на сохранении в больнице лежит. – поделилась новостями мать.
– Ты что делать-то намерена, дочь? Там с этой изменой и этими детьми не всё ясно. Что-то там Клавка крутит. Ты бы поговорила с мужем-то дочь, – задумчиво проговорил отец.
– Пап, ну ё-моё! Ну, что там не ясно-то? Он мне сам сказал, что ребёнок от него, что изменил мне. Что изменилось-то вдруг? – Катя горько вздохнула.
– Я, конечно, буду с ним разговаривать. Мне надо узнать, когда будет суд. Я дом думаю на продажу выставить. Уехать я хочу.
– Куды ж ты собралась? – ахнула Татьяна Васильевна. – А как же мы?
– Сенька к себе зовёт. Обещает помочь устроиться. А потом, может, и вы туда к нам переедете. Не будет мне здесь жизни мама.
– Ты, прежде чем решать с кондачка, всё же мужа выслушай сначала. Он мне сказывал, как всё произошло. Нечисто там, не верю я, что Женька мог так с тобой поступить. Не похоже это на него, – насупившись проговорил Алексей Иванович.
– Хорошо пап. Я обязательно выслушаю его, – пообещала Катя.
Побыв ещё немного с родителями, она отправилась домой. У калитки встретила соседку. Клавдия Абрамовна зыркнула исподлобья и ехидно пропела, – Радёшенька поди, что мужа-то сплавила. Ишь прикатила, загоревшая вся. Поди кавалера себе нашла там на югах-то?
– Может, и нашла, не ваше это дело! Лучше бы за своей внучкой следили, чтобы она по чужим койкам не прыгала, – рявкнула Екатерина и зашла во двор.
– Вот и приехала домой. Добро пожаловать в ад, Катенька. – горько прошептала она. Настроение и так подпорченное после разговора с родителями, вконец испортилось.
Отомкнув двери, Катя переступила порог своего дома. Тихо, чисто и неуютно.
Нет, в их доме было всегда уютно, этот уют они создавали вдвоём с Женькой. Обсуждали каждую вещь, что приобреталась для дома, с любовью обустраивая семейное гнёздышко. И в этот их уголок им всегда хотелось возвращаться. Всегда, но...
Но сейчас Катя чувствовала себя не по себе, она оставила чемодан в прихожей и прошлась по дому. Заглянула в холодильник, он и вправду был полон. И не только привычными продуктами, но и любимыми деликатесами, которые они себе изредка позволяли.
В спальне глянув мимолётом на идеально заправленную кровать, открыла шкаф. Практически все свои вещи муж забрал, остался только костюм, в котором Кате Женька больше всего нравился и домашняя одежда, опять же из того, что нравилось, да и покупалось для него ею, Катей.
Она горько вздохнула и, достав с антресолей сумку, упаковала оставшиеся вещи. Доставая из шкафа последнюю футболку, она поднесла её к лицу. Хоть та и была стираная, Кате показалось, что она сохранила запах мужа. Уткнувшись лицом в футболку, женщина зарыдала. Минут через пять рыдания стихли, Катя встала с кровати, на которую опустилась, когда плакала и пошла в ванну. Бросила футболку в стирку, умылась холодной водой и направилась на кухню. Заварила себе кофе и набрала телефон мужа. Он снял трубку в ту же секунду, словно ждал её звонка.
– Да, Катя, слушаю тебя. С приездом...
– Ковалёв. Забери свои вещи всё полностью или я вынесу их на мусорку. И продукты тоже забери, твоей беременной пассии они пригодятся больше...
– Зачем ты так Катя? Если не хочешь, их есть, не ешь. Дети пусть едят, я всё же их отец. Вещи заберу, если ты не против, я подойду минут через двадцать? Я хотел бы поговорить с тобой. – голос у Женьки был глух, было понятно, что ему тяжело даётся разговор.
– Можешь подойти. А насчёт разговора? Не вижу в этом необходимости.
– Я скоро буду, – прервал её Евгений и отключился.
А Катя замерла с телефоном в руках. В её душе боролось желание его увидеть и страх. Страх, что она не выдержит и начнёт его умолять не бросать её. Она взяла в руки чашку с кофе и мелкими глотками стала его пить, пытаясь успокоиться, собраться с силами. И ей почти удалось это к приходу Евгения.
Женька с жадностью смотрел на Катю. Она похудела и загорела, а волосы, наоборот, выгорели на южном солнце и стали светло-золотистыми. Кате всегда шёл загар, и Женька с трудом сдерживал себя от того, чтобы не наброситься на жену с поцелуями. Боже, как же он соскучился по ней.
– Здравствуй, Катя. Замечательно выглядишь, – выдавил он из себя.
– Спасибо. А ты не очень, молодая жена спать не даёт? Или неспокойная совесть? – язвительно ответила ему Катя. Она ехидничала, а у само́й сердце оборвалось, Женька сильно похудел, оброс, под глазами тёмные круги и вообще он выглядел сильно уставшим.
– Скорее совесть, – усмехнулся Евгений, – Я запутался Кать.
– Так распутывайся, я-то здесь, причём! Я тебя не запутывала.
– Катя, ты прости меня, пожалуйста. Я знаю, что сделал тебе больно, но выслушай меня, прошу тебя. Это важно.
– Хорошо, я выслушаю тебя, только скажи вначале, когда суд?
– Суд? Повестки, пока не было. Так что я тоже не знаю, когда будет суд – Женька не смог признаться Кате, что Никита по своим связям попросил судью забыть про его заявление на максимально возможный срок, с тем чтобы дать так необходимое им время.
– Понятно. Слушаю тебя. – Катя вздохнула и села в кресло, опустив глаза вниз. Смотреть на мужа ей было больно.
– Кать, очень тебя прошу, выслушай всё. Поверь, я знаю, как тебе будет тяжело, но мне тоже нелегко говорить об этом...
– А можно без предисловий? Покороче как-то! – оборвала его Катя.
Женька глянул на неё, и Катя содрогнулась от той боли, что плескалась в его глазах.
– Боюсь, покороче не выйдет. В январе, когда ты с детьми ездила на Кремлёвскую ёлку, я с Никитой и Лёшкой встречался в «Аллегро». Я тогда выпил там достаточно прилично, но сильно пьян, всё же не был. Никита предложил, остаться у него ночевать, но я дурак не согласился. Машину оставил на стоянке, вызвал такси и уехал домой. Ты помнишь, наверное, я тебе звонил, когда ехал.
Помнила ли Катя? Конечно, помнила, она тогда ещё посмеялась, – Ах, значит так, Ковалёв. Кошка из дома и мыши в пляс. Точно, только кафе или сауна с девочками тоже была?
Он ей тогда ответил, – А как же, сауна тоже была. Она прямо за углом, ты же знаешь. Только нас туда не пустили, обидно Кать. Вот еду домой несолоно хлебавши. Я соскучился, возвращайтесь скорее.
– Ну вот, приехал я домой, принял душ и нагишом вышел из ванны. Я ещё помню, достал из холодильника бутылку пива. Открыл её и выпил. А потом пошёл спать.
Проснулся от звука женского плача. Я Катя спросонья подумал, что это ты. Напрочь отбило, что вас дома нет. Я потянулся к тебе...
Катя вздрогнула, а Женька тут же поправился.
– Я думал, что к тебе, ногу на неё закинул, прижал к себе в шею целую, шепчу, – Ну ты, что родная, приснилось что? А она плачет и отталкивает меня. Глаза открываю, а это Ирка. Я с постели вскочил, гляжу на неё, – Ты что здесь делаешь? – спрашиваю. А сам вижу, что у неё синяки здоровые везде, на бёдрах, на запястьях, шея и грудь вся в засосах. А на простыне пятно кровавое. Мне даже стало, – Это я сделал? Я с тобой так? – спрашиваю. А она плачет и головой мотает. А тут бабка её в спальню вваливает, – Что здесь такое происходит? – орёт. Я, честно говоря, от растерянности даже не заметил, что она всё на телефон снимала. И Ирку в нашей постели и меня стоя́щего голым...
– Соседи, вы где? А вот вы где. Женя, там Ирочку из больницы выписали, поедем, заберём касатку. – голос Клавдии Абрамовны лился сладкой патокой, а глаза зорко выхватили и расстроенное лицо Кати, и решительно настроенного Женьку.
– Чуть позже Клавдия Абрамовна, не видите, я с женой разговариваю!
– А ты со мной так милок, не разговаривай. Я сказала, едем за Иркой, значит, немедленно едем! Или ты пожалеешь, – злобно гавкнула пожилая женщина.
Женька с мольбой посмотрел на Катю и молча вышел из дома. Старуха вышла вслед за ним.
Катя сидела оглушённая. «Её Женька изнасиловал девчонку! Как такое могло, случиться! Она просто отказывалась, это понимать. Нет, конечно, жёсткий и страстный с*кс был иногда и у них. Но здесь судя по его рассказу, было что-то совсем запредельное, да ещё и с девственницей. Недаром девчонка плакала. Чтобы первый раз, да такое. И с этим человеком я жила. Я, похоже, его совсем не знаю» – думала женщина.
Но чем дольше она размышляла над случившимся, тем сильнее крепла её уверенность, что здесь что-то не так.
Да этого просто не могло быть, не могло, и всё. Её Женька не насильник. Или она действительно, совершенно не знает своего мужа.
