Текст книги "Белый континент (с илл.) (СИ)"
Автор книги: Татьяна Минасян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Несмотря на то, что день у всех полярников был строго распланирован и каждого из них ждало множество дел, они позволили себе ненадолго отступить от графика и посвятить полтора часа разговору. Это время пролетело, как одна минута. Но болтать до бесконечности ни норвежцы, ни их гости не могли, и, в конце концов, посмотрев на часы и вздохнув, они нехотя начали вылезать из-за стола. Британцы, виновато разводя руками, сказали, что им пора возвращаться на свой корабль, норвежцы в ответ объявили, что у них слишком много работы, но и те, и другие искренне заверили друг друга, что больше всего на свете им хотелось бы пообщаться еще. Но дела действительно не могли больше ждать, и временное «перемирие» между собеседниками закончилось. Британцы еще предлагали команде «Фрама» написать письма в Европу, чтобы «Терра Нова», в случае чего, могла доставить их в цивилизованный мир, норвежцы еще вежливо отказывались, ссылаясь на то, что у них совсем не осталось времени, но атмосфера в кают-компании была уже иная, гораздо более напряженная. Постепенно заинтересованные коллеги снова начали превращаться в настороженных и ждущих друг от друга подвоха конкурентов…
Спускаясь на берег, Кэмпбелл и Пеннелл опять обратили внимание на огромную стаю собак. По-прежнему привязанные возле саней, они больше не дрались, но продолжали «переговариваться» друг с другом громким лаем.
– Сколько их у вас? – небрежно спросил Виктор у отправившегося проводить их Амундсена. – Сотня наберется?
– Почти, девяносто семь, – с гордостью отозвался Руал. – Еще щенки есть – мы как раз недавно их увезли на зимовку. На судне все страшно радовались!
– Тяжело было содержать столько зверей сразу?
– Нет, не очень тяжело, но слишком уж часто приходилось мыть палубу – хотя бы по два раза в день.
– Надо же! У нас две собачьи упряжки, и возни с ними было… – вздохнул Кэмпбелл, но потом вдруг резко сменил жалующийся тон на более веселый. – Но мы быстро научились со всей нашей живностью ладить!
– Всего две? – удивился Руал. – И несколько пони? Все-таки это очень мало. Хотите, мы с вами поделимся собаками? – предложил он вдруг совершенно неожиданно для себя.
Виктор Кэмпбелл вытаращился на него в крайнем изумлении, а потом неуверенно оглянулся на своего помощника. Пеннелл стоял неподалеку от саней Бьолана и пытался рассмотреть собачью упряжь, однако подойти совсем близко ему мешало тихое, но угрожающее рычание четвероногих полярников.
– Спасибо за предложение, но наших собак нам хватит, – вежливо, но как-то холодно и сухо ответил Кэмпбелл Руалу. – Мистер Скотт и эти две упряжки не хотел брать.
– Если вы привезете собак с собой, он вряд ли откажется, – попробовал настоять на своем Руал. – Не отсылать же их обратно!
Виктор посмотрел на него с еще большим удивлением и не сразу сумел подобрать слова для ответа.
– Вы не понимаете, как мы его уважаем, – попробовал он, наконец, разъяснить норвежскому путешественнику, какие отношения установились между Скоттом и его подчиненными. – Если он что-то решил, мы в жизни не станем ему перечить и делать что-то за его спиной!
– Так ведь я же не плохое что-то вам предлагаю сделать! – вспыхнул Амундсен. – Я, наоборот, помочь хочу!
И тогда во взгляде Кэмпбелла появилось что-то вроде снисхождения:
– Нет, мистер Эймандсен, вам не понять. Да мы, если Скотт нам прикажет головой вперед в пропасть броситься, не раздумывая, это сделаем! А вы нам предлагаете нарушить его правила…
– Ну, не знаю… – от такого горячего ответа Руал растерялся. – Как хотите, конечно. Но ваш командир напрасно не доверяет собакам. Моторные сани и лошади – это все-таки новшество. Даже если они вас не подведут, желательно все-таки подстраховаться. Я вон тоже собак больше, чем нужно, взял, – полярник кивнул на ближайшую собачью упряжку. – Исключительно на всякий случай.
– Подстраховка тут не при чем, – все так же холодно возразил Виктор. – Мистер Скотт не хотел брать с собой много собак. Ему их жалко, а вас, как я понимаю, такие вещи не сильно беспокоят.
– Да, – спокойно подтвердил его слова Руал. – Я больше беспокоюсь за людей.
Полчаса спустя «Терра Нова» медленно отчалила от берега. Норвежцы помахали ей вслед и вернулись к своим делам – из-за визита соперников они и так потеряли очень много времени, и теперь им надо было срочно наверстывать упущенное. Ящики и тюки, несмотря на их тяжесть, перетаскивались к саням и водружались на них с такой скоростью, что к тому времени, когда все было готово, силуэт английского судна все еще был слегка виден в сгустившемся над водой тумане.
Руал, старательно закреплявший ящики на своих санях, поднял голову и проводил «Терра Нову» задумчивым взглядом.
– Чего загрустил? – спросил его проходивший мимо Вистинг. – Неужели опасаешься, что Скотт победит? Не переживай, у нас шансы гораздо лучше!
– Да нет, из-за этого я не особо волнуюсь, – неуверенно пробормотал Амундсен. – Я о другом думал… Вот скажи, Оскар, если бы я приказал тебе сигануть вниз головой в какую-нибудь трещину, ты бы что сделал?
– Ммм? – Вистинг удивленно вскинул брови, пригляделся к своему руководителю повнимательнее, а потом весело расхохотался. – Отличная шутка, Руал!
Он с размаху хлопнул Амундсена по плечу – так, что человек менее могучего сложения от такого удара запросто мог бы и упасть. Руал же только слегка покачнулся и, вслед за Оскаром, облегченно рассмеялся.
Глава XVIII
Антарктида, мыс Хат, 1911 г.
Роберт сидел в санях, которые довольно резво везли вперед примирившиеся со своей участью пони, и смотрел на бежавшие ему навстречу невысокие снежные холмы, окрашенные заходящим солнцем во все оттенки сиреневого, розового и бордового цветов. В памяти всплывали почти такие же пейзажи, много раз виденные им во время его первого путешествия в Антарктиду, и Скотт едва заметно улыбался краешками губ. «Я вернулся… – мысленно предупреждал он этот навечно застывший в холоде континент. – Я вернулся, и на этот раз ты не выгонишь меня домой, пока я не добьюсь своей цели. Пока не побываю в твоем сердце…»
Ехавшая рядом с его санями собачья упряжка вырвалась вперед, и пони, то ли испугавшись, что их оставляют одних, то ли переняв, наконец, у своих хозяев стремление быть первыми, тоже увеличили скорость. Порыв ледяного ветра обжег заросшее щетиной лицо Роберта, но он лишь недовольно поморщился.
– Скоро приедем! – крикнул сидевший позади него Черри-Гаррард, и остальные полярники поддержали его довольными возгласами. А потом из-за очередного холма показался темный силуэт покосившегося дома с плоской крышей, издалека напоминавшего брошенный на снег гигантский спичечный коробок. И этот дом был настолько хорошо знаком Роберту, что на какое-то мгновение ему показалось, что он вовсе не покидал Антарктиду, что не было этих семи лет, прошедших после окончания экспедиции Шеклтона, что он просто возвращается в их неказистый с виду, но теплый и надежный дом после охоты на тюленей или пингвинов.
– Я вернулся! – тихо произнес Скотт, глядя на приближавшуюся деревянную хижину.
И снова были бесконечные перевозки грузов: с берега к старому дому, от него – к новому месту, выбранному для зимовки, а оттуда – еще дальше, к югу, где в спешном порядке начали устраиваться временные склады керосина и продовольствия. Тяжелые моторные сани стояли без дела, и их быстро заносило снегом. Ездили полярники на пони и на собаках, причем пони продолжали вовсю демонстрировать свой крутой нрав и упрямство. Одни подолгу не давали запрячь себя в сани, другие плелись в упряжке так медленно, что шедшие рядом люди ни на шаг не отставали от них, а прославившийся еще при спуске с корабля Скучный Уилли вскоре так ослабел, что ему пришлось увеличить порцию корма, отобрав понемногу у всех остальных лошадей. А время от времени путешественников еще и накрывала сильная метель, которую приходилось пережидать, прячась в палатки и привязывая пони и собак к саням.
Собаки, словно в насмешку над так сильно переживавшим из-за них Робертом, легко переносили холод и пургу и почти не мерзли. Впрочем, это не мешало им доставлять хозяевам другие проблемы: большинство ездовых псов оказались довольно агрессивными. Иногда они дрались между собой, а иногда, если полярники случайно оставляли их без присмотра, кто-нибудь из собак пытался напасть на пони – крупные и сильные псы совершенно не боялись их копыт и, похоже, считали лошадей чем-то вроде дичи, на которую можно охотиться. Пока путешественники успевали вовремя оттащить собак от пони, но их кровожадность все равно продолжала тревожить Скотта. В прошлой экспедиции ему достались гораздо более спокойные ездовые псы. Хотя, может быть, все дело было в том, что теперешние собаки не слишком уставали во время поездок и поэтому были не такими слабыми, как их предшественницы…
Так, постепенно, то с трудом продвигаясь вперед под пронизывающим ветром, то немного расслабляясь во время хорошей погоды, две партии английских полярников уходили все дальше вглубь антарктического континента, оставляя на своем пути выстроенные из снега и льда склады с едой и керосином. Дорога, по которой через год Скотт с несколькими избранными товарищами должны были двинуться на полюс, прокладывалась все дальше, и главная цель их путешествия уже не казалась совсем неприступной. И огорчало полярников только то, что пока по этой дороге приходилось возвращаться обратно в главный лагерь. Зато легкие разгруженные сани ехали назад гораздо быстрее, и даже истощенные походами пони могли тащить их, почти не отставая от более выносливых собак.
Впрочем, на последнем этапе пути собаки тоже заметно устали и отощали, и Роберт, испугавшись, что трагедии его первой экспедиции начнут повторяться, приказал своему отряду срезать часть пути и вернуться на мыс Эванс другой дорогой. Местность, через которую они поехали, выглядела вполне прилично – гладкая равнина, кое-где пересеченная невысокими пологими возвышениями.
Некоторое время они ехали совершенно спокойно, а потом собаки одной из упряжек, взбежав на такой холмик, вдруг начали быстро, одна за другой, исчезать под снегом.
– Что за чертовщина?! – охнул ехавший во вторых санях Черри-Гаррард, подпрыгивая на месте. Он уже видел нечто похожее во время выгрузки снаряжения с корабля, когда точно таким же манером под лед провалились моторные сани. Сидевший рядом с ним Роберт Скотт тоже вскочил, и оба, остановив сани, бросились на помощь управлявшему первой упряжкой погонщику по фамилии Мирз.
Тот и сам уже выскочил из саней и пытался удержать на поверхности снежного холма пса-вожака Османа. Двенадцать остальных собак к тому времени уже провалились в скрытую снежным сугробом трещину и теперь, хрипло и придушено рыча, висели на огромной высоте, запутавшись в кожаных ремнях своей упряжи. Почти пустые сани балансировали на краю трещины и вот-вот должны были рухнуть вниз вслед за собаками.
На то, чтобы закрепить сани, отвязать от них собак, а потом осторожно, по одной или по две, вытащить их из этой ловушки, у полярников ушло больше часа. Псы хрипели и задыхались, ремни упряжи и ошейники не давали им свободно дышать, а некоторые из них еще и ушиблись при падении, но, к счастью, четвероногие понимали, что им хотят помочь, и, по крайней мере, не мешали хозяевам это делать. Скотт и его помощники вытаскивали присмиревших собак одну за другой и, с трудом распутав душившие их ремни, оставляли своих пушистых друзей отдыхать рядом с трещиной.
– Одиннадцать! – объявил Роберт, вытаскивая из темного разлома последнего жалобно скулившего пса. – Должны быть еще две, где они?
Путешественники заглянули в трещину, и Скотт сдавленно охнул: глубоко внизу, на небольшом выступе в вертикальной стене пропасти виднелись два темных лохматых пятна. Как видно, эти две собаки вывалились из упряжи и упали в пропасть, но не долетели до ее дна, приземлившись на один из уступов. Но судя по тому, что им удалось на нем удержаться, они не разбились и, скорее всего, даже не особо покалечились.
– Эй! – крикнул Роберт, наклонившись над трещиной. – Вайда! Билглас! – мохнатые клубки внизу зашевелились, один из них негромко тявкнул, и начальник экспедиции обернулся к своим товарищам. – Где у нас веревки, я сейчас за ними спущусь!
Мирз и Черри попытались отговорить руководителя, но делали это довольно вяло – оба уже поняли, что, когда речь идет о животных, Скотт не остановится ни перед чем, чтобы их спасти. И спустя еще полчаса упавшие в трещину собаки лежали на снегу рядом с санями и благодарно смотрели на тяжело дышавшего, но счастливого Роберта. А другие псы, уже окончательно пришедшие в себя после пережитого, рычали на собак из второй упряжки, собираясь воспользоваться усталостью хозяев и затеять с ними очередную свару…
К мысу Хат партия Роберта вернулась, совершенно измученная метелями и тяжелой работой. Встретившие ее лейтенант Эванс и его спутники ничем не могли порадовать товарищей: свой груз на склады они доставили, но два пони в их упряжке быстро потеряли все силы и замерзли во время пурги. Третий пони, которого Эванс взял с собой, тоже был очень слаб, да и собаки все еще не до конца оправились от падения в трещину. Скотт выслушал доклад Эванса и с трудом сдержал себя, чтобы не схватиться за голову и не застонать. Неужели все повторяется? Неужели животные, которых он привез в Антарктиду, будут мучиться так же, как собаки во время его прошлой экспедиции, неужели они тоже обречены на смерть?!
– Мистер Роберт, там партия Аткинсона вернулась! – отвлек Скотта от этих черных мыслей помощник Эванса Кэохэйн. – Чуть-чуть до нас вчера не дошли и поставили палатку на западе, под холмом.
– Ох, отлично, идем к ним! – облегченно вздохнул начальник экспедиции, бросаясь к двери. Аткинсона и его спутника Крина все ждали еще накануне: они ездили на берег, к кораблю, который, в свою очередь, тоже должен был вернуться после плаванья вдоль побережья Антарктиды. Уже через четверть часа все набились в маленькую палатку Аткинсона и накинулись на него с расспросами. Тот немного успокоил волновавшихся друзей, сообщив, что «Терра Нова» благополучно вернулась к мысу Скьюа и что все члены ее команды здоровы. Но и Роберт, и остальные путешественники сразу заметили, что отвечает доктор односложно и как будто бы неохотно. Да и Крин, который во время всего разговора отмалчивался, предоставив Аткинсону возможность рассказывать обо всем самому, выглядел довольно подозрительно и быстро заставил Скотта насторожиться.
– Атк, у вас еще какие-нибудь новости есть? – осторожно спросил Роберт, воспользовавшись паузой в разговоре.
– Есть, – тяжело вздохнул тот после едва заметной заминки и, отвернувшись, принялся рыться в своем мешке. – Есть письмо от Кэмпбелла. Они, когда плавали… В общем, вот оно, – он протянул Скотту чуть помятый толстый не заклеенный конверт. – Там все сказано.
Роберт проворно выхватил у него письмо и попытался достать из конверта сложенный вдвое лист бумаги, но делать это в рукавицах было ужасно неудобно и он, заторопившись еще больше, стянул правую варежку зубами и уронил ее рядом с собой на пол. Наконец, письмо было вытащено и развернуто, и мгновенно замерзшая рука Скотта задрожала, стоило ему прочитать первые строчки этого послания. Кэмпбелл писал о том, что на барьере Росса «Терра Нова» обнаружила стоянку экспедиции Амундсена.
– Что там такое? Прочитайте вслух, если можно! – сидевшие вокруг него полярники тоже неуверенно потянулись к письму.
Больше всего на свете Роберту в тот момент захотелось провалиться сквозь антарктический лед и оказаться где-нибудь в одиночестве, подальше от своих товарищей. Или отослать куда-нибудь их, а самому остаться в палатке. Чтобы никто не мешал ему самому прочитать и перечитать сообщение с корабля, чтобы ему дали хоть немного времени прийти в себя и привыкнуть к этой новости. Но как раз этого руководитель экспедиции позволить себе не мог.
– Сейчас, слушайте, – ответил он и, прокашлявшись, принялся читать письмо Кэмпбелла вслух. Тот писал о том, как, направившись на восток, «Терра Нова» неожиданно встретила другое судно, а при ближайшем рассмотрении оно оказалось «Фрамом» Фритьофа Нансена, на котором в Антарктиду прибыл Амундсен со своими людьми. Сам Кэмпбелл и еще несколько человек пообщались и с капитаном «Фрама» Нильсеном, и с самим Амундсеном, приехавшим на побережье с места своей зимовки. В письме кратко сообщалось о том, как соперник Скотта обустроился в своем лагере, рассказывалось о некоторых его спутниках и о многочисленных ездовых собаках, на которых он возлагал все свои надежды на достижение полюса. Писал Кэмпбелл сухим деловым языком, не высказывая никаких эмоций и никакого отношения к норвежским путешественникам, но чем дальше Роберт читал, тем сильнее ему казалось, что автор письма хвалит их и считает все их действия разумными и правильными. И тем больше закипала в нем злость – не столько на Амундсена и на остальных норвежцев, сколько на Кэмпбелла, который писал о них без всякого осуждения и даже мельком нигде не упомянул, что они вообще не имели никакого права находиться в Антарктике.
А к тому времени, когда Скотт дочитал письмо до конца, стало ясно, что слушатели испытывают точно такие же чувства. И если Роберт, приложив некоторые усилия, сумел сдержаться и ничем не выдать свое раздражение, то другие полярники, едва он замолчал, дали волю эмоциям.
– Что за черт?!
– Они все-таки здесь!
– Да как они вообще посмели сюда притащиться?!
– Приперлись в Антарктиду и поселились, как у себя дома!!!
– А наши-то хороши – в гости к ним пришли, разговаривали с этим дикарем! Еще, наверное, спасибо ему сказали и удачи пожелали!
– Пусть убираются в свою Норвегию!!! Нечего им тут делать, мы уже тут живем и склады все оборудовали! Это наша земля!!!
– А надо им помочь отсюда убраться! Приехать в их лагерь и показать им, кто здесь хозяева!
– Правильно, нечего им там жизнью наслаждаться – давайте туда съездим и все разгромим! Не так уж они и далеко, между прочим.
Все эти крики, перемежаемые крепкими ругательствами, обрушились на Скотта со всех сторон, и в первый момент он невольно прижал ладони к ушам. Удивлению его не было предела – столько времени все подчиненные соблюдали негласный запрет не говорить об Амундсене, и вдруг не просто заговорили о нем, а подняли крик, как обиженные невоспитанные дети! Даже нет, не как дети, а как грубые простолюдины, как те золотоискатели, которых он с трудом мог призвать к порядку во время своего первого дальнего плавания! Но ведь он-то отбирал в экспедицию не таких, он же нашел приличных и благородных людей… Что же это теперь с ними случилось? По сути, конечно, они были правы – Амундсену в Антарктиде делать было нечего, и если бы он был благородным человеком, то ни за что не стал бы соперничать с теми, кто один раз уже едва не достиг Южного полюса. Но зачем же так вопить и ругаться, зачем эти пустые угрозы разгромить норвежскую зимовку? Неужели они не понимают, что уподобляются тем самым норвежцам? Это люди Амундсена могут кричать, осыпать соперников бранью и мечтать о физической расправе над ними – и наверняка после встречи с командой «Терра Новы» они именно так и поступили – а британцы должны поставить их на место другим способом, выиграв навязанное ими соревнование и придя к полюсу первыми. Почему же его товарищи вместо того, чтобы просто еще раз подтвердить свою готовность открыть вместе с ним Южный полюс, подняли такой шум?..
– Господа… – попытался он урезонить разошедшихся друзей. – Что с вами такое? Успокойтесь, пожалуйста, эта норвежская экспедиция не стоит того, чтобы вы из-за нее с ума сходили!
Но полярники продолжали выпускать пар и впервые за все время экспедиции проигнорировали слова своего командира. Теперь они уже не кричали о своем отношении к норвежцам все разом, а разделились на пары, в каждой из которых шел отдельный бурный разговор. Эванс и Форд спорили о том, как именно они будут пинками выгонять Амундсена из Антарктиды, прямо у Скотта над ухом, заглушая своими хриплыми, почти рычащими голосами всех остальных.
– Ну все, хватит! – Роберт повысил голос, и остальные, наконец, услышали его и притихли. – Предлагаю вернуться в дом. У нас дел полно, а вы время впустую тратите! Атк, больше вас ничего мне передать не просили?
– Нет, – помотал головой Аткинсон, не глядя Скотту в глаза. Роберт кивнул и первым вылез из палатки. Другие полярники отправились следом, уже не крича, но продолжая негромко переговариваться и отпускать в адрес норвежцев язвительные замечания. Скотт несколько раз громко кашлянул, но его товарищи лишь стали ворчать еще тише, и после некоторых раздумий он решил просто не обращать на их разговоры внимания. Так он и сделал, и спустя полчаса его спутники, высказав все, что они думали о расположившихся по соседству конкурентах, окончательно успокоились.
А Роберт все вспоминал письмо Виктора и ругань своих помощников и чувствовал, что ему не удастся забыть об этом эпизоде еще очень долго.
