Текст книги "Светло-чёрная магия (СИ)"

Автор книги: Татьяна Русакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Татьяна Русакова
Светло-чёрная магия

Пролог. Бумажный кораблик

Девчонки бросили меня посреди площади – просто махнули рукой и исчезли в толпе.

Народу вокруг было немерено. Город гулял и радовался: вокруг звонко гремели связки ярких воздушных шаров, благоухали огромные красочные клумбы – к празднику приурочили выставку цветов.

С открытой сцены гремела музыка, в воздухе носился запах шашлыков и кофе из ближайшей торговой палатки.

Я принюхалась и сглотнула. Есть хотелось нестерпимо, но, чтобы пройти в палатку, пришлось бы оторваться от столов, на которых предприимчивые торговцы выставили всякую забавную мелочь – авторских куколок размером с палец, глиняных зайцев с забавными мордашками, ми-ми-мишных зверят из валяной шерсти. Дай мне волю и денег – я скупила бы их всех, но застряла у столов и потеряла подруг всё же не из-за этого.

Девчонки давно знали, что когда я вижу, как работает мастер – выпадаю из действительности. И если мои подруги подписывались на блоги Нейлы, которая была специалистом высшего уровня в косметике или вздыхали над роликами восходящей звезды рока Ильи Дмитрука, то я залипала на видео, где чьи-то руки в режиме онлайн создавали волшебство. Это могла быть точечная роспись, а мог быть и ремонт или строительство. Это же круто, когда из ничего возникает красота!

На мужчине, что пристроился у края стола со стопкой белых листов, мой взгляд остановился из чистого любопытства. Странно было видеть его в ряду настоящих мастеров с самым непритязательным рабочим материалом – обычной бумагой. Зато руки! Это были руки волшебника!

Я никак не могла определить, в какой технике он работал, да и просто уследить за движениями ловких пальцев было невозможно, но из простого белого листа получался то кораблик со всеми положенными парусами, наполненными ветром, то настоящий рояль с чёрно-белыми клавишами, то выгнувший спину кот или птица, раскинувшая крылья. Поделки не походили на обычные оригами: никаких ломанных линий, никакой условности образа. Всё было как в жизни – только размеры и убеждали меня в том, что это талантливо сделанные игрушки. Настолько талантливо, что я, казалось, слышала, как мурлычет кошка и в самом деле была уверена, что на крохотном рояле можно играть.

Убедившись, что мужчина увлечённо мастерит новый шедевр и не смотрит на меня, я потихоньку тронула белую клавишу.

– Тряммм! – высокий звонкий звук заставил меня замереть, открыв от неожиданности рот.

Мастер быстро обернулся.

Глаза у мужчины были необычные – очень светло-карие, да какое – просто жёлтые! При виде меня они блеснули от какой-то странной радости, как будто этот человек хорошо знал меня и уже не чаял встретить.

Всё, что случилось дальше, произошло мгновенно, оставив стойкое ощущение того, что я схожу с ума.

– Держи! – сказал мастер, протягивая мне бумажный кораблик.

Я машинально взяла, не в силах отвести взгляда от пронзительных жёлтых глаз. В миг, когда мои пальцы коснулись тёплой бумаги, в лицо вдруг ударил солёный ветер моря. Я почувствовала, как асфальт подо мной вздыбился, сбивая с ног, а в следующее мгновение я уже кубарем катилась по мокрой накренившейся палубе.

Крепкая рука схватила меня, встряхнув, как котёнка за шкирку.

– Держись! – крикнул мне на ухо желтоглазый. – И слушай! Времени мало!

– Что это?! Как вы это сделали?! – я и не подумала послушаться, слишком ошеломительно было то, что происходило вокруг: огромные волны, которым не терпелось смыть меня за борт, свинцовое небо, то летящее прямо в лицо, то становившееся с овчинку, когда корабль со всей дури ухал вниз с гребня волны.

– Как сделал – тебе не суметь, – фыркнул незнакомец. – Слушай, если хочешь жить! Корабль двоих долго не выдержит.

На всякий случай я закрыла-таки рот. Пусть это бред и галлюцинация, но я только что щедро хлебнула горько-солёной воды, и повторять не хотелось.

– Семена в коробе, – проорал мне на ухо желтоглазый. – Посадить их ты должна не дольше чем через три дня, иначе всё будет впустую. Сумеешь вырастить урожай – я встречу тебя в Куптауне. Не сумеешь – тебе же хуже, помрёшь с голода. Помни – ни одно семя не должно пропасть! Ни одно не должно достаться гейрам!

– Вы сумасшедший? – проорала я в ответ. – Какие семена? Вам надо – вы и сажайте! Как я вообще на корабле оказалась?

Желтоглазый отстранился, пристально поглядев на меня, как будто это я была сумасшедшей, а вовсе не он. Но ответил он на удивление связно:

– Я пытался! Но они растут только на Острове. А Остров не примет никого, кроме тебя. Я ведь с утра на площади стоял. И только на тебя магия откликнулась. Ты единственная светло-тёмная в городе.

Он смотрел на меня с какой-то фанатичной верой. Я серьёзно кивнула, постаравшись скрыть нервный смешок. С ненормальными не спорят.

Но желтоглазый почувствовал мой скепсис и, кажется, разозлился.

– Вот дура! – в сердцах сказал он. – Думаешь, вру? Да я бы тебя сам за борт бросил, если бы не семена! Только ты их сможешь вырастить – и болезни убить, и такой урожай получить, чтобы на все зелья хватило.

Ага-ага. Живая и мёртвая вода в одном флаконе. Одной рукой убиваю, другой возрождаю.

– Там в коробе тетрадь и самопишущая ручка, – крикнул мужчина. – Будешь зелья варить, рецепты записывай.

Наверное, мой мозг был слишком ошарашен происходящим, потому что пытался всеми силами отвлечь меня от того, что говорил мой странный спутник.

Впрочем, спутником ему оставалось быть недолго.

Корабль качнуло особенно сильно, и я, не удержавшись на ногах, вновь покатилась к борту. А когда поднялась, отводя с лица мокрые волосы и отплёвываясь, поняла, что осталась одна.

Незнакомец просто исчез.

Глава 1

Я совсем растерялась. В отличие от желтоглазого, мой бред никуда не исчез. Я всё также стояла на палубе, мокрая насквозь, и ощутимо неслась куда-то через время и пространство.

К счастью, шторм стихал, и волны под кораблём уже не выгибались, как вздыбившаяся спина огромного кота и не пытались сбросить хрупкий бумажный кораблик в кипящую бездну океана.

Так…надо успокоиться. Если я сошла с ума, видения и должны быть необыкновенно реалистичными, я об этом читала. И изменить их по своей воле я не могу. Это не страшный сон, из которого возможно вырваться, приказав себе проснуться.

Я села прямо на палубу и закрыла лицо руками. Если вокруг есть свидетели моего безумия – а как им не быть, я ведь на главной улице города в разгар шумного праздника – так я обращу их внимание на то, что мне плохо и дам понять, что я, хоть и сумасшедшая, но, эээ… не буйная. Даст Бог, кто-то и пожалеет, вызовет скорую. А может, и бригаду из дурки. Эх…

Старательно просидела пару минут, с надеждой ожидая живительного укола, способного вернуть меня в мир реальности. Увы, приём не сработал. Раздвинув пальцы и осторожно посмотрев на мир вокруг, я обнаружила, что ничего не изменилось: я всё также сидела на мокрой палубе корабля, разве что теперь он плыл себе спокойно.

Пожалуй, то, что происходило сейчас, при иных обстоятельствах можно было назвать приятной морской прогулкой. Ничего вокруг не напоминало о недавнем шторме. Океанские волны изумительного изумрудно-бирюзового оттенка искрились под светом солнца – хоть делай селфи на фоне такой красоты!

Да, телефон! Как я о нём забыла! Можно ведь вызвонить девчонок, пусть приходят спасать свою сумасшедшую подружку!

Я судорожно полезла в карман джинсов. Телефон был на месте и даже работал, хоть я и ёрзала в джинсах по мокрой палубе. Вот только сеть отсутствовала, да и заряд быстро приближался к критической отметке.

Селфи я всё же сделала. Потом, когда окажусь в нормальных условиях и снова научусь мыслить здраво – разберусь, что там получилось. Видения, как известно, сфотографировать невозможно, но сейчас мне казалось, что всё великолепно – такое фото не стыдно было бы выставить на страничку в инсте. Но интернета по-прежнему не было, и противное ощущение говорило, что интернет и океан, по которому меня куда-то нёс бумажный кораблик – вещи, расположенные в разных плоскостях пространства.

Некоторое время я занималась обследованием палубы и фотографированием видов. Кораблик, хоть и был совсем как настоящий, похоже, не имел нижней палубы. Я не нашла ни единой лестницы, по которой можно было спуститься в каюту, или попытаться попасть в трюм. О трюме я вспомнила, когда попыталась проанализировать бред, который нёс желтоглазый гад, бросивший меня в открытом море. Помнится, он говорил о каких-то семенах, которые я должна посадить не позднее, чем через три дня.

Стесняясь того, что уже условно готова ему поверить, я прикинула, что за три дня с голоду не помру точно. Если мы наконец пристанем к берегу, я буду не я, если не найду там людей и не объясню жестами, что очень хочу есть. А там на месте разберёмся, что делать дальше. Не может быть, чтобы отсюда невозможно было выбраться!

Конечно, не на этом кораблике, который мне наколдовал желтоглазый. Но ходят же здесь круизные лайнеры. Вон красота какая, и водичка чистейшая, так и манит искупаться.

И тут я поняла, что голод – не единственная проблема. Чем жарче светило надо мной быстро поднимающееся солнце, тем больше хотелось пить.

Воду – ту, что бортом, я уже распробовала – она точно не утолит жажду, хотя где-то на задворках памяти жило смутное воспоминание, что морскую воду можно как-то хитро выпаривать и пить конденсат. Но пока она выпаривается, я успею помереть от обезвоживания.

Паника – страшная штука! Через час мне уже казалось, что у меня пересохли и потрескались губы, в глазах мутится, и вообще я сейчас упаду с тепловым ударом, и больше уже не встану.

Слабая надежда на то, что всё это мне мерещится, и на самом деле я сейчас мирно отдыхаю себе на больничной койке, быстро растаяла. Не садисты ж там работают, давно бы дали напиться.

Ругая себя последними словами за то, что застряла у стола с поделками желтоглазого вместо того, чтобы сходить до ближайшей палатки за шашлыком и большой бутылкой напитка, я попыталась найти на палубе место, где можно было укрыться от жарящего солнца. И замерла, бросив вдаль случайный взгляд.

Там, на горизонте, был остров!

Я даже подскочила от неожиданности, и тут же понеслась на нос корабля, размахивая руками, как будто там, на берегу таинственного острова, кто-то стоял, выглядывая в волнах мой корабль.

Никого там не было! Совсем никого. А я поняла одну странную вещь – маши или не маши руками, корабль мимо берега не пройдёт. Он так быстро нёсся по волнам, что зелёные купы деревьев стремительно приближались. Похоже, бумажный кораблик был точно наведён на цель и без всякого капитана знал, куда меня везти.

Прикрыв ладошкой нагретую солнцем макушку, я подозрительно вглядывалась в уже виднеющуюся линию чистого белого песка, дерзкие заросли, так не похожие на скромную природу средней полосы, ярких птиц, перелетающих между деревьями.

Как-то сразу стало понятно, что людей здесь не было вовсе. Не знаю, с чего я так решила, но точно знала, что не ошибаюсь. Кажется, желтоглазый говорил, что Остров не пустит никого, кроме меня. Ерунда, конечно, но когда корабль вошёл в неширокую полосу тумана, клубящегося над самой водой и словно застрял в нём, у меня возникло ощущение, что сам Остров испытующе смотрит мне в глаза.

Пока он решал, та ли я, кого здесь ждут, мы с корабликом висели в вязком тумане безвременья, и я, честно говоря, уже начала волноваться, не останусь ли вечной бродягой неведомых морей, когда туман развеялся.

Корабль медленно и как-то торжественно подошёл к берегу.

Высадка оказалась нелёгким делом.

Корабль не выехал носом прямо на песок, как я в тайне надеялась, а застрял в некотором отдалении. Я насторожилась, заметив, что Остров больше не приближается.

– Да ладно?! – возмутилась я. – Только не говори, что боишься сесть на мель.

Он и не сказал, просто замер, покачиваясь на волнах. Припекало солнце. Пить и есть хотелось нестерпимо.

– И что теперь, плыть? – спросила я сама себя. На воде я держалась хорошо, да и плавать могла подолгу, если не на скорость. В тот момент я вовсе не подумала о том, что здесь, у дикого берега, возможно, и акулы водятся. Меня больше волновало то, что телефон намокнет, и я останусь даже без фотографий.

Кажется, на любом порядочном корабле должны быть шлюпки. Помнится, на кораблях они прикреплялись где-то там, под бортом.

Я прошлась вдоль перил, периодически перевешиваясь вниз и рискуя свалиться. Никаких шлюпок не обнаружила, и, приуныв, присела на палубе подумать.

Попу пекло от нагревшейся палубы, сверху щедро палило солнце, и купание уже не казалось таким уж злом. Если бы не телефон…

– Эй, а короб? – вдруг спохватилась я, и слегка постучала кулаком по палубе. – Я же должна взять семена с собой!

И корабль, как ни странно, услышал. Может, потому, что я давно для себя решила, что сошла с ума, меня вовсе не напугало то, что прямо по центру палубы открылся широкий люк.

– А раньше ты не мог его открыть? – сердито спросила я. – У меня, между прочим, чуть солнечный удар не случился!

Корабль, естественно, не ответил, но когда я подошла к люку, из тёмной прохладной глубины поднялся и вправду короб, с виду берестяной. Размером он был с чемодан, только не плоский, а высокий. Палуба как-то хитро закрылась, лишь только короб поднялся. Впрочем, я и сама бы не полезла вниз: глубинно ощущала, что корабль – это фикция, мираж. Спуститься в трюм и оказаться вне времени и пространства мне не улыбалось. Слишком уж это напоминало другое небытие.

Остров выглядел более живым и безопасным.

Вздохнув, я решилась. Открыла плотно подогнанную крышку короба, бросила туда телефон и снова крепко заперла. Надеюсь, мне повезёт, и вода внутрь не попадёт. По крайней мере, выглядело всё очень добротно и продуманно. Семенам ведь тоже солёная вода вряд ли пойдёт на пользу.

Сколько их там было, и как они выглядели, я не посмотрела, успею проверить на берегу. Но короб был лёгким, и не должен был затонуть.

Я решительно швырнула короб за борт, посмотрела, как он сразу вынырнул и закачался на волнах, а потом перекрестилась и прыгнула сама.

К счастью, никакая подводная живность не схватила меня за ногу, и я вынырнула почти также быстро, как и короб. Он спокойненько качался на волнах неподалёку от меня. Сначала я для надёжности держалась за него рукой, но скоро осмелела и погнала короб к берегу, толкая его вперёд и догоняя следом.

Плыть в джинсах было неудобно, но вода держала, паника улеглась, и я решила решать проблемы по мере их поступления. Сейчас мне было скорее приятно, чем нет: водичка приятно охлаждала разгорячённое тело.

До берега оказалось существенно дольше, чем казалось с корабля, я устала, но короб прекрасно держал меня, вернее, я за него держалась, и вместе мы наконец причалили к берегу.

Я выползла на пляж и упала отдохнуть. Силы оставались, но совсем немного, и некоторое время я лежала, бездумно сгребая в горсть тонкий чистый песок, почти белоснежный и очень приятный. Потом поднялась и оттянула подальше от линии прибоя короб с семенами.

В мокрых джинсах было не комфортно, но во мне всё ещё жила глупая надежда, что я скоро выйду к аборигенам. Как-то неловко было щеголять перед ними в одних трусах. Хотя, может, они здесь так и ходят. Но они местные и привычные, а я всё же цивилизованный человек.

Но, похоже, местным жителям на меня было наплевать. Никаких следов человека вообще не наблюдалось. Но может, это на берегу? Мало ли, вдруг они боятся цунами, и деревня расположена в глубине острова?

Подумав, я решила немного осмотреться. Время шло, и хотя солнце было ещё высоко, до того, как оно сядет, я должна была определиться с ночлегом. Местным зверям всё равно кого жрать в ночи, а у меня даже огня нет.

Высокая трава, не смятая ничьими ногами, запуталась вокруг моих лодыжек, когда я решительно подняла короб и, преодолев полосу пляжа, вошла в лес. Но это было только начало. Может быть, когда-нибудь к этому берегу и приставали корабли, ведь знал же желтоглазый об Острове, но всё давно заросло, и просто пройти через заросли оказалось непростым квестом. Мокрые кроссовки противно хлюпали, идти в них было противно, но я утешала себя тем, что хотя бы не наступлю голой ногой на змею.

Продираясь сквозь заросли, я жалела, что у меня нет мачете. В фильмах они очень помогали прорубать дорогу в густом тропическом лесу.

Прошло немало времени, пока, в конец обессиленная, я вышла на некое подобие поляны.

Трава и здесь сплеталась густыми верхушками, но казалось, что когда-то давно люди срубили деревья на небольшой площадке и тщательно выкорчевали все пни, чтобы не дать укорениться случайному ростку. Зачем это было делать, я поняла, когда увидела неказистое строение, чудом сохранившееся в центре. Нет, на дом оно не было похоже – ни один брошенный дом не сохранился бы в этом влажном климате. Скорее, это был подземный ангар, закруглённый и поросший травой, вход в который закрывала удивительно добротная дверь.

Удивительно, как ещё дерево на ней не превратилось в труху. Я осторожно приблизилась и потрогала пальцем тёплую гладкую поверхность. Что это – морёный дуб или самшит? Что бы это ни было, но дверь отреагировала на моё прикосновение странно.

Мои пальцы кольнули быстрые мурашки, а потом дверь, казавшаяся неприступной твердыней, тихо растворилась.

Не могу сказать, что я обрадовалась. Входить было страшно. И то, что дверь открылась сама собой, вызывало подозрение, как будто кто-то неизвестный заманивал, заставлял поступать так, как было нужно ему.

Я ещё немного постояла, а потом, решившись, всё же шагнула внутрь. Если уж на то пошло, то, забрасывая меня на этот Остров, моего мнения тоже никто не спрашивал. Надо было хотя бы разобраться, чего от меня ждут.

Дом вовсе не начинался сразу от входа, от дверей вёл немного вниз узкий коридор, который понемногу расширялся, чем ниже я спускалась. Жара отступила, по сравнению с поверхностью, здесь было даже слишком прохладно.

Чем дальше от дверей я уходила, тем больше понимала, что та открывала вход вовсе не в дом, а в какой-то переход. Хорошо, что короб был лёгким, потому что идти пришлось далеко.

Через некоторое время я задумалась, почему прекрасно вижу и выдолбленные в породе стены, и шершавый пол, ведь никакого освещения здесь не было, а от входа я уже ушла так далеко, что солнечный свет сюда не проникал. Я даже не могла сказать, что сами стены светились. Я просто видела дорогу.

Этому не было объяснения, или, вернее, рядом не было того, кто смог бы мне объяснить все те странности, что со мной происходили. Но раз можно путешествовать на бумажном кораблике, почему нельзя видеть в темноте? Удивительно, но такое простое решение меня вполне устроило. И мне сразу стало спокойнее, как будто, приняв, что на свете существуют явления, не поддающиеся простой человеческой логике, я перестала чувствовать себя сумасшедшей и переживать по этому поводу.

Всё может быть, вот и всё.

Хотя того, что произошло дальше, я всё-таки не ожидала. В моём заднем кармане что-то зашевелилось, и я подскочила. Первой мыслью было, что завибрировал телефон. Я дико обрадовалась, но тут же вспомнила, что телефон я убрала в короб с семенами. И тут мне стало так страшно, что, вспоминая позже, как быстро я выпрыгнула из мокрых джинсов, оставшись при этом в кроссовках, мне не верилось, что такое возможно.

Отшвырнув их от себя, как ядовитую змею, я для надёжности попятилась прочь, и, наверное, так и убежала бы без штанов, но тут из заднего кармана послышалось жалобное: «Мяу!»

Я недоверчиво замерла. Какое такое мяу? Откуда взяться кошке…в моём кармане?

Наверное, если бы джинсы зашипели по-змеиному, или зарычали, я бы не решилась к ним подойти. Но жалобный кошачий писк заставил меня решиться. Я была слишком одинока, чтобы разбрасываться такими возможностями. И пусть остатки разума предупреждали, что в плотно прилегающий карман никак не поместится даже маленький котёнок, я всё же решила проверить.

И по-дурацки разулыбалась, когда малыш выполз мне на руки.

Я сразу вспомнила, что эта крохотная игрушка тоже стояла на столе желтоглазого, выгибая спинку и мурлыча, как настоящий живой котёнок. Но сейчас малыш был вовсе не из бумаги, а самый что ни на есть настоящий: крохотные лапки умилительно разъезжались, круглая голова топорщилась задорными усами, маленькие ушки прижались, когда я осторожно погладила между них пальцем.

Окрас у него был самый непритязательный, но эта пушистая серая шкурка показалась мне самой красивой. И весь он был лучшим котёнком на свете!

Пожалуй, тот миг, когда я поняла, что я наконец не одна, был самым счастливым за весь этот непростой день.

– Мааленький! – нежно сказала я, касаясь носом пушистой шёрстки. Малыш смешно фыркнул и потерся спинкой. – Откуда ты взялся? Я ж тебя даже в руки не брала!

Конечно, он не ответил, хотя и, несомненно, был волшебной кисой. Но даже если этот малыш окажется шпионом желтоглазого, я была ему благодарна.

Теперь я была не одна, и моя растерянность уступила место мыслям о том, чем кормить этого крошку. Надо было срочно искать жильё и…корову? Не мышей же он ест, такой маленький, а о вкусных мясных паштетиках оставалось только мечтать.

Мысль о кошачьем корме вызвала голодный спазм. Я снова вспомнила, что и сама давным-давно ничего не ела, но если я, вполне упитанная девица, могла запросто протянуть некоторое время на собственных жировых запасах, то этого малыша надо было кормить срочно. Если он умрёт от голода, я этого не переживу.

Держа одной рукой котёнка, я бросила джинсы на короб – натягивать их мокрыми не было никакого желания, подхватила короб свободной рукой и поспешила вперёд с твёрдым намерением куда-нибудь да выйти и найти еду.

Скоро подземный ход стал более ровным, а потом и вовсе повёл куда-то вверх.

– Кажется, мы скоро снова выйдем на поверхность, – сообщила я котёнку.

По-моему, он был со мной вполне согласен. Малыш вообще был очень спокойным. Ангельский характер, если учесть, что ему пришлось пережить, когда я сначала ёрзала по палубе тем самым карманом, в котором он сидел, а потом плыла к берегу. Меня утешала только мысль, что тогда котёнок был бумажным.

Я криво усмехнулась, подумав о своих мыслях. Удивительно, как ровно я воспринимала весь тот бред, что со мной творился.

А может, желтоглазый не врал, и я действительно эта самая светло-тёмная магиня, и сейчас во мне говорят гены? Ага-ага. Именно светло-чёрная. Очень логично!

Я невольно хихикнула. Однажды мой младший брат решил попугать меня перед сном. Он старался изо всех сил, рассказывая историю о чёрном-чёрном лесе, в котором стоит чёрный-чёрный дом. В этом чёрном-чёрном доме была чёрная-чёрная комната, в которой, соответственно, стоял чёрный-чёрный стол. На чёрном-чёрном столе лежала чёрно-чёрная бумага, а на этой чёрной-чёрной бумаге было написано чёрной-чёрной ручкой… В тот миг, когда брат готов был со всей дури заорать что-то типа: «Отдай моё сердце!», я сбила ему всю малину, воскликнув: «А на чёрной бумаге чёрную ручку не видно!» «А ручка была светло-чёрная!» – быстро сориентировался брат.

Этот светло-чёрный цвет на долгое время стал мемом в нашей семье. И сейчас я улыбнулась, вспомнив тот случай. Что бы со мной ни случилось дальше, я абсолютно точно знала – чёрный не бывает абсолютно беспросветным.

И пусть я сейчас голодна и напугана – за ночью обязательно наступит рассвет!