Текст книги "Кама с утрА. Картинки к Фрейду"

Автор книги: Татьяна Розина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Нельзя сказать, что меня тянуло её увидеть… но узнать, как она живёт и с кем, хотелось. И Рита обещала найти Веронику.

Рита

1.

Возможно, кому-то моя жизнь с Киром покажется нелепой. Кто-то осудит. Кто-то не поймёт, пожмёт плечами. Но думаю, большинство всё-таки не будет категоричным. Да, Кир оказался импотентом. Но ведь это была постельная слабость. Во всём остальном он был силён… и меня вполне удовлетворял. Видный мужик, умеющий себя преподнести. Не зря учился в престижном ВУЗе. Хорошая зарплата, жизнь в Европе. Всё это могли предложить в те далёкие годы не многие мужчины. Уверена, любая женщина на моём месте не отказалась бы от такого мужа. Разве не так? И потом, если бы я не оказалась чрезмерно сексуальной, может, вообще всё утряслось бы само собой. Мало женщин, которым это совсем не нужно? Думаю, кое-кто посчитал бы моего Кирилла мужчиной голубой мечты. Ну, не в смысле, что он мечта «голубого», а в смысле, нежная мечта. Хотя, нет… если бы он не приставал, то ещё можно было с ним жить. Но ведь он хотел меня и пытался что-то изобразить, чем дико раздражал. Не возбуждал, а именно раздражал. Это было мучительно. Однако если быть объективной, нельзя сказать, что Кирилл такой уж отвратительный экземпляр. Чтобы понять, на сколько он отвратителен, нужно прожить с ним столько, сколько прожила я.

Первые несколько лет нашего супружества я даже и не думала сомневаться в правильности своего решения по поводу брака с Киром. Подумаешь, с сексом не получается. Да вокруг меня было полно женщин, у которых мужья имели и органы, и потенцию, но не удовлетворяли жён. Одни изменяли, удовлетворяя кого угодно, только не своих благоверных. Другие… как бы то ни было, я знала, что ни одна я в таком положении. Положении неудовлетворённой самки. К слову сказать, первое время я не была такой уж сексуальной. Для того чтобы во мне по-настоящему взыграла кровь, и проснулась сучка, потребовалось время.

Пока мы с Киром жили на родительской территории, его мама могла зайти к нам в комнату в любой момент, таким образом, как бы предъявляя свои права на сына.

– Ой, сынок, ты сегодня выглядишь усталым, – говорила она зайдя к нам взять третий том Достоевского, который ей понадобился вдруг в полпервого ночи.

– Я на минутку… что-то не спится… не помешаю… – скорее утвердительно, чем вопросительно говорила она.

Мать Кирилла словно подозревала сексуальную немощность сынули, хотела удостовериться в ней. Естественно, она ничего не смогла бы увидеть, даже встав рядом с постелью со свечкой. Мы лежали в полной темноте, закутавшись одеялом по самые подбородки и вовсю орудуя руками, несмотря на непрошенный ночной визит. Свекровь включала в комнате свет, чтобы найти нужную книгу. Возможно, ей действительно, страсть, как хотелось увидеть, чем же мы занимаемся. Но порой мне казалось – ей просто в голову не приходят мысли, что муж и жена могут заниматься в постеле чем-то другим, кроме чтения периодики. Рассматривая за ужином серого, невзрачного с плешью на макушке отца Кирилла, я пыталась представить его голым в обнимку с женой и аппетит тут же пропадал, а кусок застревал в глотке.

– Кирилл, ты слушал последние известия? – произносил папаша скрипучим женским голосом, бросив короткий взгляд колючих глаз в сторону сына. Он противно морщил нос, ковыряясь во рту двумя длинными пальцами, вылавливая косточки от рыбы, поданную на ужин.

– Нет, не поверю, чтобы этот леденец мог поцеловать свою жену. Не то что там куда-то вглубь… даже в рот, он вряд ли целует. Разве что по великим революционным датам в щёку, не более того, – размышляла я, примеряя папашу к сексу.

Родители Кирилла не сильно отличались от моих. Одно поколение. Поколение без секса. Они родились ещё при Сталине, когда в детях воспитывали только одну любовь – к вождю. Как можно трахнуть вождя? Нельзя, ясное дело. Значит любовь и секс две вещи несовместимые. Этот логический ряд приводил к чему? К тому, что если и любишь жену, то платонически. То есть как Платон. Философ такой. Причём тут Платон? При том… можно трахнуть Платона? Конечно, нет. Вот в этом и смысл. Люби жену, но не имей с ней интима, как с Платоном.

Жена в те времена должна была быть другом и соратником. В крайнем случае, матерью твоих детей. Но никак не сексуальным партнёром. Если уж сильно хочется, найди бабу для этих грязных дел и трахай её. Роль жены – стирать, убирать, кормить, рожать. Роль любовницы – удовлетворять сексуальные потребности мужа. Кому в голову пришло разделить эти функции на двух женщин, трудно сказать. Думаю, мужчины считали, что секс это непотребное занятие и можно обидеть родную и чистую жену, принуждая её этим делом заниматься. А чужую тётку вполне можно… Как-то так…

Трудно сказать, какими мотивами руководствовалась Кириллова мать, считая возможным запросто, слегка стукнув в двери супружеской спальни, зайти и включить верхний свет. Любопытство или неведение? Это до сих пор остаётся тайной. Но я постепенно стала входить в раж от её заходов, чему способствовал и сам Кирилл. Каждый раз, лихо всовывая в меня палец, именно тогда, когда его мамаша включала свет и пытливо смотрела на нас. Третий, оказался, совсем не лишним. Не в том смысле, что она стала третьим в наших утехах. Конечно, нет. Вернее она была этим третьим, но не напрямую, а как бы косвенно. Кирилл считал, что делает из меня женщину. Он ласкал и целовал всё смелее. В сочетании с подсматривающей мамашей это дало результат, и во мне проснулась тигрица. Но тут и начались настоящие проблемы. Кирилл меня разжёг, а потушить не смог. Я ходила как окурок, который тлеет, ноет, стонет, но никак не сгорит. Как говорится, ни туда, ни сюда.

Постепенно у меня начало сносить крышу. Ощущение было такое, будто тебя морят голодом и при этом всё время крутят перед носом всякими деликатесами, запах которых одурманивает и влечёт – в желудке боли, лакомства перед тобой, а съесть нельзя. Это становилось невыносимо, но, подогреваемая картинками Голландской жизни, ожидаемой меня в самое ближайшее время, я терпела. Когда же мы переехали в Европу, и Кир накупил всяких примочек для поддержки своей потенции и слаборазвитого члена, ситуация и подавно утряслась. Мне даже в голову не приходило, что можно жить иначе.

Если у тебя выпадает зуб, ты мучаешься – во рту дырка и она тебя нервирует. Тебе не хватает этого зуба. Но через пару дней ты привыкаешь и обходишься без него, будто зуба не было в помине. Да, что зуб. Бывает, палец у человека отрежут. Некоторое время, кажется, без потери не обойтись и именно этот палец непременно необходим. Но вскоре человек прекрасно владеет рукой и даже забывает, что когда-то у него был палец, которого сейчас нет. Меня всегда удивляли люди, рождённые без рук или ног. Как они живут? – с ужасом спрашивала я себя. Но эти люди приспосабливаются к своему телу и живут припеваючи, даже не представляя, зачем нужны руки. Так и мужской член. Когда он есть, трудно представить, как можно без него обойтись. А если случилось, что нет этого органа… что же… он не самый нужный в числе остальных наших конечностей. Если обходятся без рук или ног, то без члена и подавно… Во всяком случае, я свыклась с тем, что мы имели – вернее сказать «не имели», и не представляла другого.

Так что жизнь с Кириллом, отнюдь, не представлялась мне ущербной. Более того, я считала себя счастливой. А как вы думаете? Красивый муж, высокопоставленный служащий, жизнь за кордоном… Вот история Жанны меня потрясла. Узнав от неё, что творит Дитер, я не могла спать несколько ночей. Как можно терпеть побои? Пусть потом он и зализывает раны. Дарит подарки и унижается. По мне так именно этого простить нельзя. Жанкин рассказ удручал, хотя на самом деле сама она не выглядела несчастной. Порой даже казалось, она жалеет меня. Это выглядело смешно – битый небитого…

Иногда, лаская меня, Жанка говорила:

– Ритулька, солнце, как же несправедливо… как ты живёшь с этим уродом? Такая баба… секс-бомба и импотент…

Я начинала нервничать. Мне почему-то начинало казаться, что жизнь уходит впустую… а я ничего не делаю. Ребёнка нет. Даже собаки не завела. Трахаюсь с Жанкой, теперь вот ещё с Дагмар и Карлом. Дальше что?

2.

Секс с Жанной стал взрывом. Я стала получать истинное наслаждение, доводимая её ласками до высшей точки. Кир тоже тихим шёпотом сообщал о своих «подвигах» во время осмотра наших оргий. Но со временем нам всем стало мало… пика наслаждения приходилось ждать. Он больше не наступал так быстро, как раньше. Стало ясно, что мы притерпелись, привыкли и требуются дополнительные возбудители. Мне не нравилось Жанкино почти детское тело, напоминающее скорее мальчика, чем женщину. Но у меня не было другого выбора. Да и у Жанки, видимо, тоже. И, хотя нас мало что с ней связывало, кроме секса, она продолжала приезжать, хоть и не так часто, как раньше.

Всё чаще её приезды, такие долгожданные, заканчивались ничем. Она перестала быть нежной, как в начале. Заходя в квартиру, проходила в комнату, даже не обняв меня, и, усевшись в кресло, часами квасила свой Мартини. Я ждала, когда она начнёт наши игры, но она и не думала этим заниматься. Не дождавшись, я начинала сама приставать к ней, но она раздражённо ссылалась на то, что пора домой, иначе папочка накажет и уезжала.

Однажды Кир прибежал возбуждённый и сунул мне под нос газету.

– Смотри, Рит… – заговорил он, задыхаясь, – надо же… кто бы подумал… объявление…

– Да что там? Корову продают? – без интереса откликнулась я.

– Симпатичная пара средних лет ищет для проведения совместного времени… – начал читать Кир, но я его прервала:

– В карты играть, что ли?

– Какие карты… дай дочитать… короче, они ищут пару их лет для сексуальных развлечений. Просят, чтобы женщина была… описывают тут. Ты подходишь.

– Я-то подойду, а ты? – подумала я, усмехнувшись, а вслух сказала:

– И как ты себе эти развлечения представляешь?

– Ну, не знаю… но, может, попробуем, мы же ничем не рискуем. Не понравится, уйдём. Всё анонимно… – говорил Кирилл дрожащим голосом.

Я не разделяла радости Кира. Встреча, а тем более, секс с малознакомыми людьми казался сомнительным. Меня мучили вопросы, как всё это произойдёт, кто решится начать. Да и захочется ли мне ласкать чужого мужчину или женщину. Как я поняла немного позже, эти объявления практикуются в Европе не первый год. И наши партнёры для секса были не единственным экземпляром в этом виде «отдыха». В киосках продавались журнальчики, полностью забитые такими объявлениями. Как мы выяснили, иногда в парах встречаются бисексуалы. Им может быть муж. А может и жена. В общем, полный набор – выбирай на вкус.

До сих пор я имела связь только с Жанной. Ревновать к женщине казалось чем-то нелепым, хотя, если вдуматься, и этому вполне был резон. А вот как Кирилл отнесётся к тому, что я буду иметь близость с мужчиной. Да ещё на его глазах. Это было интересно. То, что мне изменит Кир, я исключала, зная его возможности, и поэтому эта сторона дела меня не беспокоила. Впрочем, ревность не свойственна мне и не думаю, что испугалась бы, полезь мой муж на другую.

– Жалко что ли этого добра? Этого добра не жалко! – посмеивалась я над темой Кириллова «добра».

Вот если бы он захотел меня бросить… это совсем другое дело, тут я бы взвилась. Терять мужа не хотелось ни при каких условиях. Эти мысли копошились в моей голове, возбуждая видения. Кир настаивал на проведении эксперимента.

– Ну, что ты Ритка, в самом деле… попытка не пытка, – имитировал Кир голос вождя народов, – не захотим, никто насиловать не будет. Напьёмся и разойдёмся…

Несмотря на все мои сомнения и метания, я быстро сдалась.

– Давай уже… звони, – позволила я Киру и он с рвением юнца кинулся к телефону.

Через несколько дней мы поехали на дачу к Дагмар и Карлу. Настроение было двоякое. С одной стороны, интерес и предвкушение чего-то недозволенного, запретного, нового. С другой, страх и сомнения. Но в первый же раз всё вышло, куда более замечательно, чем можно было предполагать.

Надо сказать, внешний вид сексуальных партнёров, даже если это разовый контакт, играет немаловажную роль. И я волновалась по этому поводу не зря. Меня всегда привлекали в дамах именно женские прелести. В сауне я порой с трудом могла оторвать взгляд от полных особ. Вернее от их необъятных грудей. Конечно, меня не привлекали желеобразные, расплывающиеся в стороны животы или трясущиеся целлюлитные задницы. Но вот грудь… её должно было быть много. А ещё лучше, даже больше, чем много. Жанна была диаметральной противоположностью моих женских идеалов. Но с ней всё случилось по её инициативе. У меня не было выбора. Жанна пришла, раздела, раздвинула мои ноги и… меня рвануло на части взрывом происшедшего оргазма. Меня никто не спрашивал, хочу я или нет, никто не предлагал альтернативы. Плюс нас связывал русский язык, дефицит которого в Германии давал себя знать. Поэтому мы продолжали с Жанной заниматься сексом, хотя, честно говоря, её тело не вызывало у меня эстетического наслаждения. Жанка была инициатором, активным членом нашей команды, а я отдавалась в её распоряжение по принципу – «расслабься и получи удовольствие!».

Дагмар же меня приятно поразила – невысокая, достаточно стройная, но при всех положенных женщине округлостях. Увидев её в первый раз, я поняла, что займусь ею охотно. А вот Карл мне не понравился. Всё в нём соответствовало его дурацкому имени – он казался старше тех лет, о которых шла речь по телефону, сухопарый, с тонкими губами и неуклюжими длинными руками и пальцами. Представить себя в этих руках не импонировало.

– Эти пальцы, – подумала я про себя, – могут только украсть кораллы у Клары… бр…

Я быстро переключила внимание на Дагмар. Рассматривая её упругие шары-груди и проступающие через ткань тонкой блузки твёрдые соски, я решила, что этого вполне достаточно, чтобы остаться в уютном доме новых знакомых.

– Карл же будет выполнять роль соглядатая, как это делал Кир, когда я каталась по постели с Жанкой, – решила я и за Карла, и за всех остальных участников авантюры. Эта мысль успокоила и я расслабилась, развалившись на мягком диване.

Мы устроились в милой гостиной. Это была небольшая комната в маленьком домики типа фахверк, ну такой беленький с деревянными перекрытиями. Такие домики я видела в иллюстрациях в книжках сказок Гримм. От них исходил дух старины.

На подоконнике стояли горшки с геранью, сочно цветшей красным цветом. На стенах висели картинки с ангелочками и деревенским ландшафтом. Бросалось в глаза обилие свечей, дымящихся пряными ароматами. Карл, как гостеприимный хозяин, разлил вино, и включил приятную музыку, скорее усыпляющую, чем возбуждающую.

– Прост, – сказали хозяева, подняв бокалы.

В Германии пьют вино и пиво без тостов, принятых в России. Пьют как сок, воду, чай. Иногда в начале вечеринки могут сказать этот «прост», что-то типа «на здоровье!».

Плавная мелодия разливалась по помещению, заполняя все его уголки. Сливаясь с серо-голубыми волнами дыма свечей, окутывала нас, размягчая сознание, которое тоже стало как бы расплавленным и воздушным. Первые минуты растянулись в невыносимо долгую паузу. Мы пили вино и пристально рассматривали друг друга.

– Чем же это всё закончится? – подумала я, ощущая неловкость. – Кто предпримет первый шаг? Как всё это произойдёт? Ну, не встанет же сейчас этот Кощей Бессмертный и не кинется меня раздевать… Карл и секс – две вещи несовместимые!-

Я перевела взгляд на Дагмар.

– Может, она… да, она может, – глаза женщины скользили по моим ногам, я даже почувствовала на себе их касание, будто кожи дотронулись рукой.

– Давайте поиграем в карты… – неожиданно предложила Дагмар, немного хрипловатым возбуждённым голосом, словно дав сигнал к действию.

Не ожидая ответа, Карл достал откуда-то колоду в новой пластиковой упаковке и умело начал тасовать.

– Ага, всё-таки карты… – пронеслось у меня в голове, и я чуть не засмеялась.

– Под раздевание… – закончила фразу Дагмар невинным голоском.

– Ну, что же, неплохой ход, – оценила я задуманный хозяевами план.

Мы начали играть, придуряясь и поддаваясь друг другу. Ситуация сразу разжижилась и стала непринуждённой. Карл не забывал подливать спиртное, и через час мы все были уже почти голыми и вполне пьяными. Хотя и пили сухое, но, видимо, волнение усилило градусы и мы ощущали лёгкое головокружение.

Наступил решающий момент. Что-то должно было сдвинуть ситуацию с точки раздевания в сферу более конкретных действий. На Карле оставались одни трусы. Они были скорее похожи на шортики, достаточно широкие и длинные, сшитые из плотного сатина в с яркими Микки-Маусами, разбросанными по синему полю. Вдобавок он сидел в глубоком кресле, и я не могла видеть, что происходит под тканью трусов и есть ли вообще там что-то. Когда же Карлу выпало снять эту последнюю принадлежность нижнего туалета, он встал во весь рост и быстрым движением руки, умело и даже виртуозно, как профессиональный стриптизёр стащил с себя предмет туалета и лихо швырнул их в угол. После чего выпрямился, оставаясь стоять, словно демонстрируя свои «прелести» в ожидании аплодисментов. То, что предстало моему взору, было действительно прелестью, без каких бы то ни было оговорок. Такое я пока что видела только на плёнках, приносимых моим мужем из видеотеки. Даже в сауне, пожалуй, ни разу не встречала подобного экземпляра.

Я замерла, приоткрыв рот. Карл не мог не заметить впечатления, произвёдшего на меня, но ему этого показалось мало, и он решил добить ситуацию. В момент, когда Карл снял трусы, его член находился в полуэрогенном состоянии. Как бы полустоял. Уже тогда это был действительно орган, а не пипетка, как я про себя называла член мужа. Но вдруг этот монстр ожил, прямо на глазах начав наливаться и увеличиваться в размерах. Это был самый настоящий аттракцион. Мы все молча, как завороженные, наблюдали за происходящим. Я сглотнула слюну.

– Надо же, – пронеслось в голове, – равновесие в природе. У красавца Кира практически полное отсутствие свидетельства принадлежности к мужскому полу. А тут… при таком виде, тщедушной грудке и кривых ногах… господи, почему такая несправедливость? А, может, наоборот… – мои мысли были прерваны дальнейшими событиями.

Карл окинул довольным взглядом зрителей, затем, как истинный артист, театральным жестом накинул на торчащий вперёд орган лежащее рядом достаточно тяжёлое махровое полотенце. Оно повисло как на вешалке. Несмотря на груз, член не думал сгибаться или падать, а лишь плавно покачивался. Я вцепилась глазами в Карлово мужское достоинство с таким восхищением, как Элочка Людоедочка из известного романа смотрела на золотое ситечко Остапа Бендера. Рука, сама собой, инстинктивно дёрнулась… уж очень не терпелось потрогать это чудо природы, дабы убедиться, что нет подставы. Спектакль удался на славу. Все преграды преодолены и больше никто ни о чём не думал. Во всяком случае, я…

Дальнейшее я припоминаю с трудом. Каким-то образом мы перебрались в спальню и копошились на одной широченной кровати вчетвером. Перед моим лицом мелькали части тел. Причём я уже не осознавала до конца, что именно попало мне в рот. То это была мягкая, как подушка, грудь Дагмар, то плоский, впалый живот Карла с прорезью пупка и врезанным в него металлическим колечком, то железный монстр, который, оказалось, непросто обхватить ртом, то крохотный, но казавшийся родным, стручок Кира. В то время, когда я целовала то, что попадалось под руку, вернее на язык, моё тело также обласкивалось и облизывалось.

Все эти безумства длились весь вечер и почти всю ночь. На какое-то время мы приходили в себя. Шли на кухню, что-то перекусывали и снова, прямо там, на стульях за кухонным столом, начинали трогать друг друга – сначала плавно и, словно нехотя, затем касания становились более яростными, разжигающими и доводящими нас до неистовства и криков. Только когда в окно, через опущенные жалюзи стали пробиваться первые лучи света, я почувствовала, что пора уходить.

Не прощаясь, по-английски, мы оставили гостеприимный дом Дагмар и Карла, которые честно отработав программу, сладко сопели в разных углах своего сексодрома. Дагмар романтично улыбалась чему-то увиденному, видимо рассматривая приятные видения отключившегося сознания. Карл же что-то бубнил и подёргивался всем телом, во сне повторяя движения яви.

Вернувшись домой, мы с мужем ни словом не обмолвились на тему происшедшего с нами. Каждый переживал своё. Для меня стал открытием нормальный секс с мужчиной. Вернее секс с нормальным мужчиной. А ещё вернее, с нормальным членом, а не с недоразвитым отростком. Сам мужчина, как носитель мужского органа, не представлял для меня никакого интереса. Я почти не воспринимала его. Мысль о том, что секс связан с членом, а не с чувствами и человеком, терзала меня. Кира я любила и ценила как мужа. Карл же был для меня не только чужим, но и неприятным. Но именно с ним я получила наивысшее наслаждение, пережив многочисленный оргазм. Даже Дагмар, на которую изначально я делала ставку, не могла затмить удовольствия полученного от Карла. Её великолепная грудь всплывала в моих воспоминаниях лишь на втором плане декорацией к основному действию. Как собрать свои ощущения воедино, я не знала. Что думал по этому поводу мой муж, оставалось загадкой. Кир тоже, как и я, помалкивал, не желая делиться эмоциями.

– Как ты думаешь, – не выдержав, спросила я Кира через пару дней после этого события, – они объявятся ещё?

– Трудно сказать, – проговорил в ответ Кир, сразу поняв, о чём речь. Видимо, он сам только об этом и думал, – я был бы не прочь, а ты? – спросил он осторожно.

Я промолчала, откинувшись на подушку под головой, и прикрыла веки. Сразу же в темноте закрытых глаз появились Дагмаровы груди и Карлов монстр. Они, толкая друг дружку, лезли в рот и я почувствовала движения в паху, говорящие о нахлынувшем желании. Пожалуй, я, как и Кир, хотела бы продолжения концерта.

– Может, позвонить самим… – услышала я приглушенный голос Кира.

– Подождём, – ответила я, только лишь для того, чтобы немного отодвинуть приятный момент и дать себе насладиться его ожиданием.

Через две недели раздался звонок.

– Халлё! Как дела? – спросила Дагмар, на правах старой приятельницы.

– Прекрасно! – обрадовано откликнулась я, не пытаясь скрыть своих чувств.

– Когда увидимся? – послышалось в трубке буднично, словно мы обговаривали время встречи для игры в покер.

3.

Наши визиты к чете Шнайдер стали регулярными. Иногда раз в месяц, иногда чуть реже, мы ехали на дачу, как про себя называли дом наших немецких любовников и резвились там на полную катушку. Никто в компании не говорил и даже не намекал, что Кир импотент, или что у меня на боках появился жирок, а на бёдрах целлюлит. Или что грудь моя не достаточно велика. Наши отношения ни к чему не обязывали, лишь доставляя удовольствие, которого всем так не хватало.

Но со временем и с этой милой парочкой становилось скучно. Наступило пресыщение. Одни и те же груди, один и тот же член… Причём если раньше Карл поражал и размерами, и мощью своего органа, то теперь он начал меня раздражать. Я уже не так охотно бросалась взять в рот его красавца. Каждый раз после этого у меня болело горло и некоторое время щипало в уголках рта из-за потрескавшейся кожи. Но особенно неприятно было тогда, когда возбудившийся Карл, пытался всунуться в меня сзади. В эти минуты я вспоминала или «пипетку» Кира, или пластиковый, подобранный по размерам лично для меня член из сексшопа.

– Да, величина члена не гарантия удовольствия, – пришла я к окончательному выводу.

Помимо этого, если с Жанной меня связывала дружба, то Дагмар с её худосочным супругом, кроме их умения «развести все мои мосты», ничем больше не привлекали. Стоило удовлетвориться, как я забывала об их существовании ровно до следующего звонка. Более того, Дагмар и Карл в какой-то мере были для меня чужим и даже неприятными людьми. Совместный секс, возбуждающий и удовлетворяющий во время занятий им, сразу после него вызывал ощущение омерзения и я старалась оттянуть новую встречу, хотя совсем потерять их из поля своей видимости боялась. Я знала, рано или поздно, меня закрутит зверское желание пережить острые ощущения снова. Связь с Дагмар и Карлом тяготила меня всё сильнее. С одной стороны, мучила неприязнь к ним, с другой, зависимость и невозможность порвать знакомство. Я называла встречи с немцами наркотиком. А приступы желания – ломкой. Всё чаще раздражалась и нервничала. Дагмар тоже звонила не так часто. Каждый раз, когда пауза затягивалась, я думала, она больше не позвонит. Они, видимо, решили дать новое объявление…

Нужно было что-то менять в жизни и предложение вернуться в Москву застало меня в нужный момент.

– Всё, пора со всем эти заканчивать! – рассуждала я, раскуривая утреннюю сигаретку на нашей уютной кухоньке, – что я делаю? Во что превращаю свою жизнь? Живу с импотентом… только ради того, что он кормит меня и развлекает… иногда. Да, именно иногда… – я хмыкнула, сплюнув попавшуюся в рот соринку, – хороши развлечения… Нет, правда, здорово, что мы возвращаемся. Там всё будет по другому. В России новые времена. Вон, Маринка… да, что Маринка… баста!

Мы собрались быстро и, не попрощавшись со своими немецкими друзьями, уехали из Германии. Жанке я позвонила в последний момент, хотя тоже особой потребности у меня для этого не было. Она примчалась и, едва переступив порог квартиры, расплакалась.

– Риточка, Ритуля… – горько завыла Жанка, уткнувшись в моё плечо мокрым лицом, – ну, как же я без тебя буду… как буду…

– Как была, так и будешь, – хотелось ответить Жанке.

Она раздражала меня, как никогда раньше.

– Грязь, сплошная грязь… – думала я, смотря на Жанку, от которой несло перегаром и ещё каким-то неприятным запахом. – С кем я общаюсь… совсем опустилась…

Мы дружили с Жанкой уже несколько лет и нас многое связывало, но я не ожидала от неё такой бурной реакции на наш отъезд. Она, правда, всегда казалась неуравновешенной. А последнее время я стала подозревать, что Жанка принимает наркотики. Точек от уколов на её руках я не видела, но взгляд блуждал, будто сонный. В день нашего прощания, она долго оставалась у нас, хотя я почти откровенно пыталась её выставить. Мои мысли убежали далеко от Жанки, я почти не слышала её, а она всё говорила и говорила. Я даже не вслушивалась в её бормотанье. Она то скулила, видимо, опять жалуясь на своего Дитера. То бравировала, как всегда хвастаясь какими-то его подарками. Всё это наскучило и было не интересно. В один момент, когда Жанна пересела ко мне и, обняв, прильнула к щеке, я брезгливо оттолкнула её, но она даже не заметила этого.

– Что, собственно, связывало меня с ней столько времени? – подумала я. – Как была провинциалкой и дешёвкой, так и осталась… не зря говорят: девушка уехала из деревни, а деревня осталась в девушке.

Сначала, когда Жанна подошла ко мне в сауне и, хлопнув по коленке, бодро заговорила, она показалась мне вполне европейской дамой. Но потом, присмотревшись, я поняла, что её рабоче-крестьянское происхождение не вырубишь топором. Даже когда Жанка в шикарных брюках и в роскошной белой блузе с широким кружевным воротником, сидя в кожаном кресле, забросив ногу за ногу, прикуривала длинную белую сигарету, вставленную в изящный мундштук… даже тогда, чуть присмотревшись, можно было уловить черты деревенщины.

Да и поговорить с ней особенно не о чем. Жанка мало интересовалась новостями, ничего не читала и кроме светских сплетен, других тем не знала. И внешне она была далека от моего идеала женской красоты – когда она лежала на спине, на месте её грудей оставались одни соски, да и те были какими-то недоразвитыми, детскими. Розовые и мягкие, они никогда не торчали вверх. Чтобы ухватить Жанкин сосок зубами нужно было сильно постараться. А лобок, с редкой порослью курчавых волосков, совсем не напоминал ту булочку, которую хотелось укусить. Скорее это был несчастный бугорок в обрамлении выпирающих по бокам костей.

Взглянув на Жанку, я отчетливо поняла, что она меня раздражает не меньше Дагмар и Карла. Хотелось быстрее избавиться и от неё. Но она всё плакала и плакала, растирая слёзы и непрестанно пытаясь обнять меня. Жанкина бурная реакция по поводу нашего расставания вызвала недоумение.

– Неужели я для неё столько значу? А, может, она приняла слишком много на грудь? – думала я, с неприязнью смотря на пьяную женщину, которая вот уже в который раз за вечер переходила от бравурного крика к слезливому нытью. В этот момент она была мне неприятна.

4.

Первые месяцы в Москве пронеслись на парусах, словно их гнал штормовой ветер. Я вернулась на Родину с твёрдым намерением изменить свою жизнь. Хотелось избавиться от того душившего нароста, который толстым слоем облепил меня и не давал вздохнуть полной грудью. Московский воздух и новое окружение питали надежды, что всё нынче будет по-другому.

Я быстро нашла работу, на которую даже рассчитывать не могла в Германии и с удовольствием вставала каждый день в восемь утра, а не валялась в кровати, как прежде, до обеда. Мы с Киром купили квартиру, оборудовав её по европейскому образцу, с любовью расставив по полочкам и тумбочкам дорогие нашему сердцу безделушки, накопленные за годы жизни в Европе. В выходные мы ходили в театры, посещали вернисажи и выставки. Привезённые из Германия сексуальные игрушки, валялись в самом дальнем углу нашего гаража в коробке, до которой так и не дошли руки.

– Завтра в Колонном Спиваков, а на Манежной ранний авангард – говорил Кирилл, появляясь на пороге, – ты как?

– Я – «за», конечно, пойдём! – с готовностью юной пионерки отвечала я мужу с таким же возбуждением, как когда-то, когда мы обговаривали наши встречи с Дагмар и Карлом.

И тут я увидела Веру. На дворе стояло жаркое лето. Вера залетела с улицы разгорячённая, раскрасневшаяся, будто булочка, которую хотели поджарить в духовке. Она бежала по коридору лёгкой походкой, не вязавшейся к её полноватой фигуре. Пшеничные локоны прыгали при каждом шаге, придавая игривость и, я бы сказала, необычайную сексуальность. Вера, видимо, очень спешила и, пробежав мимо и обдав волной жара, даже не взглянула в мою сторону. Но я её очень даже рассмотрела. В ту ночь я никак не могла заснуть. Мне снился Карл с телом Дагмар. Они были почему-то с маленькой собачкой на поводке. Когда собачка подбежала ко мне, я увидела, что у пёсика лицо Жанны. Жанна кинулась и стала лизать меня, но тут я рассмотрела, что это всё-таки Дагмаровский мопс. В ужасе я отпрянула и закричала…

– Рита, Рит… – тряс меня за плечо Кир, – ты что кричишь, проснись…