Текст книги "Я не хотела умирать"

Автор книги: Татьяна Родина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11. Зазеркалье

«Как мы выжили, будучи подростками? Достаточно одной фразы, чтобы это описать: мы друг друга не убили.

Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, Дима в свои восемнадцать лет был таким же неуравновешенным упрямым подростком, как я в тринадцать.

Благодаря нашим семьям мы оба приобрели нервозность, и в подростковом возрасте она накалилась до предела. Мы ругались каждую нашу встречу из-за: ерунды, его придирок, моего внешнего вида, погоды за окном. Повод находился всегда, а если нет, то мы создавали его сами.

Мы постоянно дрались. Это стал наш язык общения, наши чувства выходили за рамки слов, и иначе, как через физическое проявление, мы их выразить не могли. Никто не был жертвой или агрессором, это было словно продолжение детской игры, только мы не смеялись, а ненавидели друг друга, и его руки оставляли на моем теле следы, впрочем, как и мои на его. Мы толкались, давали пощечины, он больно меня хватал, а я царапала его, пытаясь вырваться. Дима был силен, но он никогда не использовал всю свою силу против меня, мы были на равных, и я его не боялась.

Мы могли не разговаривать неделями, а то и месяцами. Но потом неизменно притягивались вновь, как две части одного целого, знавшие друг друга идеально. Период перемирия длился недолго, порой он заканчивался уже в первый час нашего совместного пребывания.

Я начала отдаляться от Димы, у меня впервые появились свои, не связанные с ним интересы. Я стала заниматься верховой ездой, сначала просто помогала ухаживать за лошадьми у нас на конезаводе знакомому конюху, однажды он меня прокатил, и я влюбилась в седло и мир с высоты лошади. Там я чувствовала себя в своей стихии, была свободной и уверенной, стала значительно меньше заикаться и обрела новых друзей среди таких же приходящих заниматься подростков.

К Диме я все еще была очень привязана и любила его, но его навязчивость и желание все контролировать меня раздражало, слепо обожающим его ребенком я уже не была и стала отстаивать свои личные границы.

– Почему у тебя опять стоит тройка за контрольную по алгебре? – спросил он, сидя на диване у меня дома.

– Откуда ты узнал? – недоуменно произнесла я, вернувшись с кухни с кружками горячего чая.

– Посмотрел твой дневник.

– Ты что, рылся в моей сумке? Ты нормальный вообще человек? – раздраженно спросила я, громко поставив кружки на стол.

– Это ты, похоже, ненормальная, раз так реагируешь. Я за тебя переживаю.

– Ты что, мой отец, чтобы проверять мои оценки? Еще, может, домашку у меня спросишь?

– Да твоему алкашу-папаше вообще посрать на тебя, хоть кто-то же должен о тебе думать, а то будешь поломойкой, как твоя мать.

– Не смей оскорблять мою семью!

– Оскорблять? По-моему, я просто сказал правду, – ухмыльнулся он.

– Правду? Хорошо. Тогда твой отец тиран, трахающий шлюх на работе.

Он в бешенстве соскочил с дивана и подлетел ко мне.

– Не смей никогда ничего говорить о моей семье! – прорычал он, тряся кулаками около моего лица.

– Это же просто правда, Димочка, – процедила я сквозь зубы, глядя прямо ему в глаза.

– Тебя это не касается!

– Так же, как тебя не касается моя жизнь!

Мы смотрели друг на друга в ярости, готовые вот-вот дать ей вырваться наружу.

– Убирайся из моего дома! – приказала я.

– С удовольствием, только в следующий раз, когда твой пьяный папаша вновь поднимет на тебя руку, прийти на помощь будет некому, – зло прошипел он и громко хлопнул дверью.

На Димино восемнадцатилетие отец подарил ему красивую ярко-красную ауди последней модели. Примерно через четыре месяца мы ее разбили.

Мы возвращались от него, в очередной раз поругавшись, ехали молча, не глядя друг на друга. Я смотрела в окно, пролистывая в голове все нелепые обстоятельства нашей ссоры, в задумчивости проведя пальцем по слегка запотевшему стеклу.

– Какого хрена ты делаешь?! – громко прокричал он, заметив мой жест.

От неожиданности я вздрогнула.

– Какого хрена ты орешь на меня как психопат? – прокричала я в ответ.

– Ты идиотка, не понимаешь, что ляпаешь стекло своими отпечатками?

– И что? Вытрешь.

– Вот возьми и вытри, живо! – в ярости прошипел он и кинул тряпку мне в лицо.

– Твоя машина – ты и вытирай, – зло произнесла я и кинула тряпку ему в ответ.

Мы переругивались, кидая тряпку друг другу, а потом он больно пихнул меня в плечо, я толкнула его в ответ, завязалась очередная драка, в какой-то момент наша машина выехала на встречку, мы заметили это только тогда, когда услышали громкий сигнал и увидели ослепляющий свет фар несущегося на нас грузовика. Дима успел вывернуть в свою полосу, но сделал это очень резко, и на скользкой от мокрого снега дороге нас занесло и бросило прямо на фонарный столб.

Серьезно мы не пострадали, сработавшие подушки безопасности смягчили удар. У меня была разбита губа и сильно жгло лицо, я здорово испугалась и сидела в оцепенении, глядя на вошедший в передний бампер столб, меня пробивало от страха крупной дрожью. Дима в бешенстве бил руками по салону автомобиля и что-то кричал, от шока слов я не слышала, но по открывающемуся в ярости рту могла предположить, что они все не были цензурными.

Мы долго не общались с Димой после той аварии, он злился на меня и считал виноватой, а я была обижена, что из-за его ярости мы подверглись такой опасности. Но долго мы друг без друга не могли, машина была еще в ремонте, а мы уже примирились вновь.

Сверкающие между нами молнии не выдерживали даже окружающие.

Как бы сильно мы ни разругались, Дима всегда провожал меня обратно домой, это было для него нерушимым долгом. Мы возвращались домой из кинотеатра, не получив от просмотренного фильма одинаковых эмоций, снова поссорились, и в такси ехали молча. Он сидел впереди, а я на заднем сидении.

Чтобы как-то разбавить эту гнетущую тишину, я спросила у таксиста разрешения послушать радио. Он кивнул, и я включила свою любимую радиостанцию с попсовыми песнями.

– Что за шлак ты слушаешь? – недовольно пробурчал Дима.

– Ой, ну простите, я не виновата, что ваши нежные уши для такого не приспособлены, – язвительно произнесла я. – Беруши надевай.

– Поедем в тишине, – выключив магнитолу, сказал Дима.

– Нет, с музыкой, – нажала кнопку я.

– Я сказал, никаких тупых песен, – выключив, прошипел он.

– Не нравится, не слушай, – огрызнулась я и включила.

Мы включали и выключали магнитолу, громко ругаясь. Когда слов оказалось недостаточно, мы вновь перешли к действиям, он больно шлепнул меня по рукам, когда я в очередной раз потянулась через сидение, я отвесила ему подзатыльник, в салоне автомобиля завязалась драка. Машина неожиданно резко затормозила.

– Выметайтесь из машины, оба! – гневно прокричал таксист.

Он высадил нас посреди трассы и уехал. Димин телефон здесь не ловил. Мы стояли в темноте на заснеженной обочине пустующей дороги, ежась от морозного зимнего воздуха.

– Тупая малолетняя истеричка! – в гневе прокричал он. – Из-за тебя мы теперь здесь торчим!

– Из-за меня? Это ты вел себя как полный придурок!

– Да пошла ты, сука, – толкнув меня, прокричал он.

– Сам иди, гандон, – толкнула его в ответ я.

– Мразь, – он схватил меня и повалил в снег.

Я упала на спину, он сел сверху на меня и обхватил руками мою шею. Мне было не больно, он меня не душил, но я впервые почувствовала себя в его полной власти. Я не могла убрать его руки или сбросить с себя, он проявил силу, с которой было не справиться. Дима смотрел на мои трепыхания с гневом и наслаждением, и мне стало страшно.

Нас ослепил свет фар проезжающей машины, видимо, заметив нашу возню в снегу, автомобиль остановился на дороге, замигав аварийкой. Из машины вышли двое парней и быстрым шагом направились к нам.

– Живо отойди от нее, – приказал один из них, вооруженный монтировкой.

Дима слез с меня и протянул руку, чтобы помочь подняться, я не воспользовалась его помощью и встала сама, вытряхивая забившийся под одежду снег.

– Он что-то сделал тебе? – спросил парень, помогая мне отряхнуться.

– Нет, ничего, – помотала головой я.

– Ты уверена?

– Да.

– Миша, я думаю, стоит вызвать полицию, – не сводя глаз с Димы, произнес мужчина с монтировкой.

– Нет, не надо, пожалуйста, это мой брат, мы просто повздорили, – спешно заверила я.

– Миша, что происходит? – спросила, выйдя из машины, беременная женщина.

– Аня, иди сядь в машину, – крикнул он ей. – Так, девочка, садись, мы отвезем тебя домой.

Я подошла вместе с ними к машине, но в нерешительности замерла у дверцы.

– Я не могу поехать без него, – произнесла я, кивнув в сторону Димы.

– О, нет, психа этого я со своей беременной женой точно не повезу.

– Он не псих, мы оба виноваты. У него телефон здесь не ловит, он не сможет выбраться отсюда. Пожалуйста, разрешите ему поехать с нами, меня без брата домой не пустят, – жалобно просила я.

– Что скажешь, Кирилл? – взглянув на своего приятеля, спросил он.

– Не, ну, монтировка у меня наготове, дернется – я его быстро огрею, пусть едет на переднем.

– Ладно, бери своего психопата и поехали.

Я подошла к Диме и тихо произнесла.

– Они довезут нас обоих, пойдем.

– Я не поеду с ними, – бросив презрительный взгляд в сторону машины, пропыхтел он. – И ты тоже.

– Дима, я уеду независимо от твоего решения. Поэтому выбирай: или ты засовываешь свое эго и едешь с нами, либо замерзаешь здесь один, – грубо произнесла я, направившись к машине.

Прошептав в ответ ругательства, он все-таки сел в автомобиль.

Мы не общались два с половиной месяца. Это была самая долгая пауза в наших отношениях. Димы мне не хватало, я ждала его приезда, тоскливо читая на подоконнике, постоянно прислушиваясь к звукам приезжающих машин, но в то же время понимала, что так продолжаться больше не может, наши битвы меня вымотали.

Он приехал, мы пошли прогуляться по аллее за моим домом. Долго ходили молча, не смотря друг на друга.

– Зачем ты приехал, Дима? – тихо спросила я.

– Я соскучился по тебе.

– Я тоже скучала, – грустно улыбнувшись, ответила я. – Но так больше продолжаться не может, я устала от этой войны, Дима, от твоих постоянных придирок.

– Я знаю. Мне тоже не нравится все, что между нами сейчас происходит.

– И эти наши драки…Дима, ты напугал меня тогда на трассе, что было бы, не остановись эти люди?

– Ничего, я бы не тронул тебя, ты же знаешь, – спешно заверил он, положив свои руки мне на плечи.

– Уже не уверена, что знаю, – отойдя от него, печально произнесла я. – Все наши стычки – это ненормально, я не хочу как наши родители.

– Мы никогда не будем как наши родители, Юля. У нас все будет иначе. Я обещаю. Ты же помнишь о нашей клятве, верно? Что станешь моей женой?

– Да, но…– я интенсивно потерла лоб, пытаясь подобрать слова.

– Что «но»? – нахмурился он. – Ты же любишь меня, Юля? – он наклонился ко мне, смотря в упор.

– Дима, мне всего лишь тринадцать и, кажется, я не очень разбираюсь еще в любви, – смущенно улыбаясь, начала я. – Вот две недели назад, допустим, мне очень нравился певец с «Фабрики звезд».

– Юля, – неодобрительно покачал головой он.

– Знаю, знаю, что это тупо, веду себя как безумная фанатеющая от звезд малолетка. Я просто хочу сказать, что пока не особо интересуюсь мальчиками. Блин, как это сложно, – я в напряжении закусила губу, – Дима, ты очень важный человек в моей жизни и я люблю тебя, но я не умею еще любить тебя как мужчину.

– Может, пришло время этому научиться?

– Я не знаю, готова ли, – растерянно проговорила я.

– Наверное, в этом и есть причина наших проблем. Мы переросли статус просто друзей, нам в нем тесно и это провоцирует конфликты. Я не хочу и не должен быть твоим страшим братом или заменять тебе отца, нам пора стать парой. Но я не могу любить ребенка, а ты выглядишь и ведешь себя, как ребенок, Юля, хотя тебе уже не пять лет. Ты должна повзрослеть и стать девушкой, время этому уже пришло.

– Не думаю, что у меня получится, я совсем не знаю, как это.

– Не волнуйся, я всему тебя научу.

И он стал учить меня быть женщиной.

Я была миниатюрной крошкой, с хорошеньким ребяческим личиком, носила вещи, купленные мамой еще к начальной школе, и совершенно не выглядела на свои тринадцать лет. Я заметно отличалась от большинства своих одноклассниц, которые уже начинали краситься, кокетничать с мальчишками, ходить на дискотеки, надевать платья и каблуки, интересоваться звездами. У меня были другие увлечения, мне было комфортно в обнимку с книгой, я сходила с ума от лошадей и обожала играть с малышами.

Во многом я не была девушкой еще и потому, что учить меня этому было просто некому. Мама всю свою женственность растворила в бесконечной суете наших забот. Уставшая, замученная, с кругами под глазами и синяками на теле, боящаяся отца, привыкшая ходить сгорбившись и говорить шепотом, чтобы его не разозлить, она сама женщиной уже не была.

Изменения Дима решил начать с моей одежды. Он перебрал весь мой гардероб и нещадно выбрасывал мои любимые детские вещи: цветочно-конфетные яркие бриджи, футболки с милыми зверятами и ленточками, куртку с пикачу, бейсболки со стразами, кеды с разноцветными шнурками – все это летело в мусорку под мои всхлипы. У меня осталась лишь пара кофточек и джинсов, и он повез меня в магазин покупать новые вещи.

До этого мама покупала мне одежду только в детских магазинах, и во взрослых отделах я еще не была. Я застывала в растерянности, глядя на бесконечные ряды с монохромной одеждой. Подходящих мне маленьких размеров было немного, и приходилось искать. Мы ходили из одного отдела в другой, прошли десятки этажей, мне казалось, всех торговых центров в городе. Дима не скупился ни на какие бутики, он никогда не смотрел на ценник, я же всегда его переворачивала и иногда замирала в ужасе от таких цифр, все выброшенные Димой вещи не стоили и одной десятой суммы на ценнике одного из купленных мне платьев.

Набрав достаточное количество вещей, которое едва удалось запихнуть в багажник автомобиля, мы отправились покупать обувь. Я никогда не носила каблуки, моей обувью были кеды, кроссовки, пара балеток, поэтому на тех десятисантиметровых каблуках, что навыбирал мне Дима, я просто не могла удержаться.

– Как на этом вообще люди стоят? – сказала я, стоя пошатываясь с опорой на его руку.

– Не поверишь, на них еще ходят и танцуют, – смеясь произнес он.

– Ужас. Мы же купим мне нормальную обувь тоже? А то я умру, пока до школы на этом дойду.

– Купим, но для встреч со мной ты постараешься надевать каблуки. Они придадут тебе роста и ты будешь выглядеть старше.

Быстро перекусив в кафе, мы пришли в косметический магазин. Я ничего не понимала в наставленных флаконах и тюбиках всевозможных форм и размеров, Дима позвал консультанта, которая, внимательно меня рассмотрев, стала перечислять все нуждающиеся в корректировке изъяны. Я стояла, хмуро слушая, до прихода сюда я и не знала, что у меня есть столько проблем с кожей и видимых недостатков. От обилия запахов дорого элитного парфюма я зачихала и у меня закружилась голова. Дима критиковал все выбранные мной ароматы, поэтому я рада была устраниться и предоставить все ему. Набрав целую корзину средств по уходу и духов, мы отправились в салон красоты.

Мне сделали аккуратный неброский макияж, чуть подстригли и уложили в пышные локоны волосы, я посмотрела на себя в зеркало и увидела незнакомую мне девушку, от моего ребячества не осталось и следа.

– Я устала, – изможденно протянула я и плюхнулась на пол огромного торгового центра.

– Еще один магазин, – потянув меня за руку, произнес он.

Дима был в азарте, ему доставляло удовольствие мое перевоплощение.

Мы подошли к отделу нижнего белья. Я в ступоре встала на пороге.

Я чувствовала неловкость, когда речь заходила о моем теле, сексе, всех этих отличающих мальчиков от девочек вещах – это вызывало во мне некое чувство отвращения и стыда. Возможно, повлиял случай с дядей Мишей или внушаемые моей мамой религиозные и моральные убеждения насчет порочности интимности, наверное, отчасти играла роль и моя низкая самооценка, но, так или иначе, всего этого я избегала.

– Дима, я не хочу, – опустив глаза, произнесла я.

– Юля, тебе тринадцать лет, ты не можешь больше прятать грудь под майками и топами. Она уже заметна.

Я сжалась, словно он сказал какую-то непристойную вещь, в которой я была виновата.

– Юля, это нормально, ты уже выросла, – мягко произнес он и, взяв меня за руку, завел внутрь.

Я не прикасалась в этом магазине ни к чему и даже не поднимала глаз, чтобы что-то рассмотреть, он выбирал все сам, и потом завел меня в примерочную, закрыв шторкой.

Я стояла, не решаясь одеться, долгое время, смотря на целую кучу выбранных им трусов и лифчиков.

– Юля, ты переоделась? – послышался его голос за шторкой.

– Нет.

– Переодевайся, – настойчиво произнес он.

Я нехотя стянула с себя всю одежду и взяла в руки блестящий черный бюстгальтер с маленькими чашечками, бантиком посередине и лямками с вплетением тонкой атласной ленты, аккуратно застегнула его и надела поверх своих розовых трусиков с Микки Маусом красивые кружевные танга.

Я исподлобья смотрела на себя в зеркало, мне было стыдно созерцать свое обнаженное тело, я видела в этом что-то уродливое, неправильное, вульгарное.

– Ну что, переоделась? – спросил Дима, заглянув за шторку.

– Нет, нет, не смотри на меня, – в ужасе воскликнула я, закрывшись своей кофтой.

Дима зашел ко мне в примерочную, я вжалась в стену, всхлипывая от стыда. Его рука медленно вытянула кофту из моих пальцев, он долго молча смотрел на меня. Затем его пальцы нежно проскользили по моим обнаженным плечам, аккуратно прошлись по груди, медленно опускаясь до живота. Он остановился, дойдя до трусиков, и, подняв меня за подбородок, глядя прямо в глаза, твердо произнес:

– Ты прекрасна.

Он повернул меня к зеркалу, расправил плечи, поднял мою голову и распустил волосы по плечам.

– Посмотри на себя, как ты красива,– шептал он, нежно касаясь руками моей шеи. – Твое тело прекрасно. Ты женщина, Юля. Моя женщина, – его руки покровительственно обхватили меня за талию, прижимая к себе.

Я смотрела на наше отражение в зеркале, сначала робко, а потом смелее и смелее, все больше выпрямляя спину и поднимая подбородок. Мне понравилось, как выглядит мое юное хрупкое тело в его сильных мужских руках, его взгляд влюбленного и жаждущего меня мужчину придавал мне уверенности, я впервые ощутила тогда свою женственность.

Но в зеркале отражалась лишь часть правды, вторая часть, спрятанная в зазеркалье его души, была мне тогда неведома».

***

В кофейню я приехала в самый час-пик. Дима перенес все свои совещания, и утро мы с ним провели вместе. У нас был очередной период стабильности и нежности в отношениях. Мы держались за руки, смотрели фильмы вечерами с бокалом вина, разговаривали, громко смеялись, целовались и занимались любовью с жадностью влюбленных подростков. Мы были просто обычной семьей, не скрывающей никакие тайны.

Я забежала в кофейню, едва протиснувшись сквозь толпу людей у стойки, поздоровалась на ходу с Катей и Егором и направилась в кабинет Сергея. Я проводила там теперь много времени, на улице становилось с каждым днем все холоднее, и долгие прогулки уже были невозможны, поэтому, едва заметив наводнение из посетителей, я уходила в свою тихую гавань. Я облюбовала место на окне, Сережа принес мягкие пледы и подушки, создав там уют. Мы мало разговаривали, почти всегда пребывая каждый в своих мыслях. Сергей был занят своими нескончаемыми обязанностями, погрязший в наваленных на столе бумажках и монотонной рутинной работе, я писала свой дневник или читала книги. Нам было настолько комфортно вместе, что мы даже не замечали присутствие друг друга и порой удивлялись, когда, оторвавшись от своих дел, вдруг встречались глазами.

Я постучала в дверь и, услышав его «войдите», с радостью ее распахнула.

– Простите, я не вовремя, – смущенно спрятав взгляд, произнесла я, увидев сидящую напротив Сергея Анну Анатольевну и развалившегося на стуле Стаса.

– Здравствуйте, Юлечка, заходите, мы все равно здесь ничем не занимаемся, – скучающе проговорил Стас, закрывшись листом бумаги.

– У нас совещание, если ты до сих пор не понял, – сдернув листок, строго промолвил Сергей. – Юль, но ты не помешаешь, проходи, секретного мы ничего не обсуждаем.

– Юлечка, садитесь ближе, будете лучиком света в этом темном царстве, – увидев, что я собираюсь сесть на диван, предложил Стас.

– Стас, кончай, а! – недовольно воскликнул Сергей.

– Да я бы закончил, – поставив мне стул рядом с собой, произнес он, – но ты же не отпускаешь, мы все пытаемся выдвинуть новые идеи. Кстати, Юлечка, дорогая моя, что готовы предложить вы по поводу развития кофейни? – с улыбкой спросил Стас.

– Боюсь, я в этом ничего не понимаю, – застенчиво улыбаясь, ответила я.

– Скажу вам по секрету, моя милая, мы все здесь ни хрена не понимаем. Иначе бы не сидели уже четвертый час.

– Прошло сорок минут, Стас, – спокойно произнесла Анна Анатольевна.

– Ну надо же, какая нудятина! – громко воскликнул Стас. – Время совсем не течет, а кажется, что вечность прошла.

– Да твою мать, перестань ты уже паясничать! – вспылив, прокричал Сергей.

– У-у-у-у, биг босс сердится, сейчас начнешь кидаться в меня стульями, да? – рассмеялся Стас.

– А что произошло? – осторожно спросила я, чтобы разрядить напряженную обстановку.

– Случилось вообще непоправимое, моя дорогая, дела у нас идут хорошо, слишком хорошо, я бы сказал. Я порой думаю, что может лучше бы они шли плохо и мы меньше переживали, а, Серег? – смеясь произнес Стас.

– Ты специально себя так ведешь, чтобы меня позлить? – раздраженно спросил Сергей.

– Нет, я искренне не понимаю, зачем вкладываться в то, что и так хорошо работает?

– У нас очень много недоработок, нам есть куда стремиться и мы должны развиваться.

– Это называется П – перфекционизм, – пробарабанив пальцами по столу, проговорил Стас.

– Это называется О – ответственность. Но тебе, похоже, вообще не знакомо это слово, – сурово взглянул на Стаса Сергей.

– Отлично, знакомьтесь: Юля, это Сергей, Сергей, это Юля, Юлечка сегодня мое ответственное доверенное лицо. Дорогая, представляйте мои интересы и ни в чем себе не отказывайте, – погладив меня по рукам, с улыбкой произнес он и встал.

– Куда ты собрался? – недовольно спросил Сережа.

– Творить в студийке со своими музами, для твоих совещаний я все равно слишком безответственен. Юлечка вполне справится, а ты черкни мне сумму вложений в Вотсап, Вайбер, куда угодно.

– Стас, я тебя не отпускал!

– Я сам себя отпустил, так что адьес, амигос, – надев шляпу, Стас вышел за дверь.

– Чертов засранец, – со злостью произнес Сергей, крепко сжав в руке карандаш.

– Сергей, я, конечно, извиняюсь, но можно я тоже пойду? У меня очень много расчетов сегодня, а мне бы пораньше уйти, чтоб на соревнования Полинки успеть. Я все равно ничего не понимаю в бизнес-проектах, ты мне скажи цифры и куда хотите вкладываться, я по налогам и бухучету все посмотрю потом, ладно?

Сергей молча кивнул. Анна Анатольевна, попрощавшись со мной, вышла.

– Мне бы кто сказал эти цифры и во что хотим вкладываться, – произнес он, опустив голову и ероша свои волосы.

– Я чувствую себя виноватой, что сорвала совещание.

– Да брось, Стас бы все равно ушел, с предлогом или без.

– А где все остальные?

– Макс сегодня загружен своими заботами, Катя, Егор и Диана на смене, а Карина как всегда опаздывает.

– Я так понимаю, основная проблема в том, что кофейня не справляется с тем потоком посетителей, который есть сейчас? – аккуратно поинтересовалась я.

– Да, мы пробовали разгрузить при помощи доставки, но это сыграло против нас, народу в часы-пик уменьшилось ненамного, а доставка сработала как реклама, и желающих посетить кофейню еще прибавилось.

– А вариант переезда в помещение побольше вы не рассматриваете?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я не готов к настолько кардинальным переменам. Это слишком рискованный шаг. Во-первых, здесь уже много постоянщиков, живущих рядом, во-вторых, формат больше, требует больше управленческих ресурсов.

– Но это все же вполне решаемо, можно не уезжать из этого района и нанять людей.

– Я не готов к этому.

– Боишься перемен в своей жизни, да?

– И боюсь, и не люблю одновременно, – тяжело вздохнул он.

– Как же много у нас общего, – грустно улыбнувшись, произнесла я. – Хотя бы третьего человека в смену тебе нанять придется, ребята реально не успевают.

– Третьим человеком в смену стою я, если брать еще кого-то, нам просто не хватит места за стойкой.

– Простите, что опоздала, – бросила влетевшая в кабинет Карина. – Ого, а что совещание еще не началось? – присаживаясь рядом, удивленно воскликнула она.

– Уже закончилось.

– Быстро вы, однако. И что решили?

– Ничего, все просто разошлись, – устало выдохнул Сергей, – все как всегда.

– Да ты не отчаивайся, биг босс, у нас же все круто, – подбадривающее похлопала его по плечу она.

– Да далеко не все. Вы не справляетесь с объемом посетителей и заказов.

– Да не то чтобы не справляемся. Просто иногда я начинаю любить свою работу чуточку меньше и чуточку больше ненавидеть.

– И насколько велика эта «чуточка»?

– Честно? Иногда просто огромная. И хочется воскликнуть: «Давайте, праздные ублюдки, проваливайте на улицу!»2020
  «Книжный магазин Блэка», британский ситком, созд. Дилан Моран.


[Закрыть]

– Я начинаю жалеть, что посоветовал тебе посмотреть этот сериал, – грустно улыбнулся Сережа.

– Сериал хорош, я бы много цитат из него в жизни использовала, но этика не позволяет.

– Почему ты никогда мне не жаловалась на все это?

– Потому что ты сам все это прекрасно видишь, и ты настолько завален другими делами, что грузить тебя еще и этим как-то не по-человечески даже. Просто сейчас, собирая заказы на доставку, я не успеваю общаться с людьми, мы стали гораздо меньше уделять внимания людям, хотя раньше это было основным в нашей работе, мы заводили друзей, создавали атмосферу, а сейчас работаем на скорость, большинству я кроме «привет» и «вот ваш заказ» сказать просто ничего не успеваю. Я понимаю, ты всегда на подхвате и нереально помогаешь, без тебя мы бы вообще утонули, но ты же не можешь постоянно находиться в кофейне, у тебя овердофига других задач, я вообще не представляю, как ты это все вывозишь, если честно. Ты круглосуточно в кофейне, но так же нельзя, должна быть личная жизнь в конце концов. Хорошо, тебя сейчас хоть Юля выгуливает и кормит.

Я улыбнулась словам Карины.

– Я тебя понял, Карин, и буду думать, как это все решить. Спасибо.

– Ты только сильно не грузись, ладно? – сочувственно произнесла она.

– Постараюсь.

– Если я больше не нужна, можно я пойду? А то меня Яныч ждет, мы хотим в киношку забуриться.

– Конечно, иди. Пока. Спасибо, что пришла.

– Всем чмок и чао.

– Пока, Карин, – помахав, произнесла я.

Мы остались с Сергеем вдвоем.

– Может, прогуляемся? – предложила я. – Сегодня, конечно, погода так себе, но развеяться тебе не помешает.

– Да, надо пройтись, ты не возражаешь, если я сегодня опять закурю? – спросил Сережа.

– Нет, без проблем.

Он стал собираться. У меня зазвонил телефон, увидев входящий, я отошла в сторону поговорить.

– Прости, – виновато произнесла я, – похоже, наша прогулка отменяется, Дима звонил, хочет встретиться через час в центре.

Сергей молча кивнул.

– Он знает, где ты проводишь время? – после небольшой паузы спросил он.

– Нет, – покачав головой, ответила я, – ну, то есть, он знает, что я сижу в кофейнях, гуляю по парку, но где именно я ему не рассказываю. Он не любит «Пирог» после того случая.

– Он будет в бешенстве, когда узнает, Юля.

– Почему? Я делаю что-то предосудительное? – недоуменно на него взглянув, спросила я.

– Нет, просто у тебя появилась своя, скрытая от него жизнь. Он этого не потерпит.

– Да я ничего не скрываю, он не спрашивает меня о подробностях моего времяпровождения, а я сама не вижу смысла рассказывать. Дима никогда меня не контролировал и не ограничивал.

– Потому что ты всегда была под его контролем, хоть и не осознавала этого. Он знал, что ты настолько к нему привязана, что никогда не уйдешь. Как только эта привязанность ослабнет – он начнет.

– Мне кажется, я слишком мрачно описываю своего мужа, что ты рисуешь из него какого-то монстра и тирана, – чуть улыбнувшись, произнесла я.

Он горько усмехнулся.

– Это так типично.

– Что именно?

– Оправдывать его и сомневаться в себе, тебе легче признать, что ты где-то перешла за грань, чем признать, что он действительно такой.

– Ты сейчас говоришь как психолог.

– Как друг я могу сказать тебе то же самое.

– Я часто бываю зла на него или обижена, конечно, на эмоциях я могла наговорить много лишнего, а ты принял это за чистую правду.

– Но это же он своими действиями или словами вызывает у тебя такие эмоции. Безосновательных эмоций у психически здоровых людей не бывает, значит, причина для твоих слов все-таки есть. Юль, ты знаешь, кто такой абьюзер? – спросил он, опираясь на стол.

– Да, но Дима не такой.

– Да? А, по-моему, очевидно, что такой, классический вариант, как по учебнику.

– Перестань так говорить о моем муже! – раздраженно воскликнула я. – Тебе не кажется, что это низко, оскорблять его из-за симпатии ко мне?

– Во-первых, я его никак не оскорбляю, это психологический термин, во-вторых, симпатия к тебе тут совершенно не причем. А то, что ты сейчас делаешь: нападаешь на меня, чтобы защитить его, очень похоже на стокгольмский синдром.

– Молодец, всем нам поставил диагнозы, – язвительно произнесла я.

– Я просто советую тебе почитать об этом, чтобы лучше понимать, что с тобой происходит, – спокойно проговорил он.

– Да я читала, сотни статей! – взволнованно воскликнула я. – Да, у Димы есть несколько признаков, но их при желании можно отыскать у любого человека, даже у меня есть парочка, и у тебя наверняка найдется, и что теперь, мы все абьюзеры?

– Ты совершенно не видишь граней, – разочарованно сказал он, качая головой.

– Тогда попробуй мне объяснить.

– Он избивает тебя, Юля, унижает, делает все это систематически, осознанно и получая от этого удовольствие.

– Нет, это не совсем так, – виновато потирая лоб, начала я. – Понимаешь, он часто очень раскаивается в том, что происходит. Пусть не всегда, но он способен признавать свои ошибки и старается работать над ними.

– О, да, или успешно делает вид, – усмехнулся Сережа.

– Перестань, ты его совершенно не знаешь. Если бы все было так, как ты говоришь, я бы уже давно от него ушла.

– Твоя привязанность к нему настолько сильна, что ты просто не можешь этого сделать. Сколько раз ты уже пробовала и ничего не вышло?

– Я просто передумывала, это был мой выбор остаться.

– Нет, его. Сколько раз ты великодушно прощала? Сколько раз разрывала отношения, а он делал вид, что ничего не произошло, и на этой милой приятельской ноте вы сходились вновь? Он мастерски все преподносит, и ты думаешь, что это твое решение, но на самом деле твоим желанием было одно – уйти, а он тебе этого сделать не дал. Пусть и без применения физического насилия, но заставил тебя принять решение, которое выгодно ему. И, судя по тому, что попытки уйти от него у тебя были неоднократно, поводов было более чем достаточно. Он искажает твою реальность, Юля, и чем дольше ты с ним остаешься, тем больше теряешь возможность принимать собственные решения и доверять себе.