Текст книги "Бочка порядка, ложка хаоса. Умирающие миры (СИ)"

Автор книги: Татьяна Гуркало

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Пока он дошел, пока влез, изображая рака отшельника, под камни, пока выгреб из-под себя каменное крошево и улегся поудобнее, по ощущениям прошла целая вечность. И в тот момент, когда радар-бабочка в очередной раз раскрывала крылья, ему казалось, что от островка уже ничего не осталось. Просто пустая оболочка.

– Хм.

Разрастание пустоты явно замедлилось, но продолжалось. Максиму лежать было неудобно и он задумался над тем, зачем сюда залез? Ощущение взгляда в спину никуда не делось, а если захотят найти, то все равно найдут. Гораздо проще было бы сбежать с помощью подвески Ярослава.

– Блин...

Стоило вспомнить о подвеске, как сразу вспомнились и слова создателя о том, что в Максиме живет дракон, а значит Максим сможет при желании построить даже маленький мирок. И почему этот Максим до сих пор не соизволил хотя бы подумать над этим вопросом? И посоветоваться не с кем. Ярослава в том городе можно искать долго, зеркальщики успеют острова украсть и сбежать, а потом вернуться и украсть следующие.

– Надо подумать, – решил парень.

Думалось под камнями плохо, вроде бы убранные камешки вернулись обратно и всячески намекали, что Максим здесь лишний. Пришлось выползти, дойти до дерева и сесть под ним, в тени кроны. Из-под дерева открывался отличный вид на мерцающих людей. Они стояли трогательно держась за руки и покачивались.

– Уроды, – обозвал зеркальщиков Максим.

Думалось почему-то все время не о том. Кто-то где-то орал, сбивая с мысли, море шумело, звенела какая-то пакость, будто рой комаров. Неподходящая обстановка для размышлений, а другой нет.

От нечего делать Максим вытащил в мир меч, прямой и короткий, он такой в учебнике по истории видел, дважды им взмахнул и сообразил, что чего-то сильно не понимает.

Это оружие появляется из потока хаоса. Из личного потока хаоса Максима. Именно этот поток Ярослав обозвал драконом, молодым и глупым, но уже драконом. Вот только он вовсе не говорил, что миры создаются из драконов. Нет, он рассказывал о составляющих, которых в этом мире нет. Зато тут есть их обрывки, тот самый хаос из которого получается материя и в который она опять превращается. Из того хаоса пришла мама. Из него же получился дракон, как-то от этого хаоса отгородившийся. А значит... А значит личный поток совершенно ни при чем. Миры строить надо из хаоса не принадлежащего никому.

– Ага, – чему-то обрадовался парень. – Значит свой поток не трогаем. Трогаем то из чего он появляется и куда исчезает. Знать бы еще, как к этому чему-то дотянуться.

Меч в руке изогнулся, качнулся сам по себе, а потом из него свалилась на землю капля на лету превратившаяся в мелкий камушек.

– Э-э-э-э... Ты меня понимаешь? – уставился с подозрением на меч.

С другой стороны, драконы вроде твари разумные.

– Ты мои мысли читаешь? – уточнил парень.

Меч загадочно промолчал. Если он и читал мысли, то сознаваться в этом не сбирался.

– Ладно, если ты меня понимаешь, качнись сверху вниз, если не понимаешь, качнись из стороны в сторону.

Качаться меч не захотел.

– То ли не понимает, то ли понимает что-то не то, – решил Максим.

Если подумать, то когда меч стал странно себя вести, его хозяин вовсе не разговаривал. Так почему он должен понимать слова?

Думал Максим тоже словам и в этом была проблема.

Или не в этом?

Может меч понимает образы? И камешек появился из-за того, что эти камни сидевшего на них Максима вконец заколебали? А вести себя меч начал так из-за того, что в голове бродили образы постройки миров, создания предметов и прочая дурь. Вот оно и наложилось. Раньше ведь Максиму ничего строить и создавать не хотелось.

Да. Раньше ему хотелось получить меч. И каким бы тот меч не получался, он всегда был похож на то, что Максим уже видел и что наверняка в тот момент представил.

– Какой-то я несобранный, даже меч один и тот же в голове не держится, – сказал парень камешку вытащенному из-под бедра. – Ладно попробуем думать образами. Чего же мне сейчас хочется? Мне хочется, чтобы заросла дыра в острове. Не идет она ему, выгнивший изнутри зуб напоминает, а это больно. Поэтому надо взять и зарастить эту дыру, чтобы ее не было.

В воображении почему-то нарисовался мастерок быстро, ловко и щедро забрасывающий пустоту в камне цементом.

Максим, не выпуская из руки меч, на второй раскрыл радар и посмотрел на Близнеца. Там ничего не изменилось, наверное образ был не подходящий для понимания юного и глупого дракона.

– Ладно, – терпеливо прошептал Максим. – Попробуем иначе.

Кирпичами закладывать пустоту дракон тоже не захотел, как и засыпать песком, хотя здесь Максим заподозрил, что идея изначально была глупая, особенно с кирпичами. Так же не получилось набросать в пустоту камней и обрушить остров к чертовой матери, чтобы мерцающим людям неповадно было. Максиму пришлось думать дальше, долго думать, предлагая разнообразные варианты. Он даже не подозревал, что у него такое развитое воображение, способное представить как с Земной свалки переносится чать того, что там валяется, скатывается в компактный шар, прессуется и затыкает все растущую дыру.

А помог в итоге урок химии, который вспомнился совсем уж непонятно к чему. На этом уроке рассказывали как получается поэлитилен, винил и прочая пакость. Формул Максим, естественно, не помнил, зато помнил, что там растут цепочки, что ли. Из поэтилена мысли перескочили на кристаллы которые тоже растут и парень ярко представил, как пустота внутри острова зарастает друзами кристаллов. Они растут, наслаиваются, срастаются намертво, цепляются в камень.

Когда Максим посмотрел на радар, даже не удивился почему-то. Пустота больше не увеличивалась она зарастала. А когда от нее почти ничего не осталось, мерцающие люди забеспокоились, один дергаться начал, трое вроде на море уставились.

И тут, как те американские полицейские из боевиков, которые появляются именно в тот момент, когда они уже никому не нужны, появился папаша с компанией то ли коллег, то ли друзей. Мерцающих людей они как-то рассмотрели, галопом бросились их ловить, не забыв наорать на и так не рвущегося туда Итиша, чтобы он стоял на месте и никому не мешал.

– А если эти привидения сейчас начнут разбегаться и один будет пробегать в метре от блондина, он тоже не должен мешать? – удивился Максим и решил, что хватит сидеть под деревом.

Он вышел из-под него, удивляясь, что лунный свет становится то ярче, то темнее, словно это не луна, а электрическая лампочка, реагирующая на перепады напряжения.

Под ноги попался камешек, Максим об него спотыкнулся, потом немного пошатался еще на одном, подождал пока луна станет ярче и пошел к Итишу. Почему-то казалось, что ему там скучно, а еще у него обзор на драку лучше.

С папашей на самом деле пришла целая толпа людей. Они бегали, орали, натыкались друг на друга. Если бы не догадались перекрыть проходы между камнями, зеркальщики давно бы сбежали. А так пытались, но у них не получалось. Люди там стояли умелые и сильные.

– А я бы через верх полез, – философски сказал Максим Итишу, до которого медленно, но дошел.

Равновесник посмотрел на него как-то странно.

– Что с тобой?

– А? – удивился Максим. Луна опять померкла и он зажмурился в надежде, что глаза привыкнут быстрее. Поверхность под ногами начала клониться вправо. – Я говорю, что полез бы через верх на месте этих, – махнул рукой в направлении мерцающих людей.

Глаза пришлось открыть, потому что его повело куда-то вперед и он еле удержался на ногах.

Луна, на удивление, опять светило ярко. А Итишь почему-то заглядывал в лицо и держал за плечо.

– Может, ты сядешь? – участливо спросил равновесник.

– Зачем? – спросил Максим.

– Тебе надо, – серьезно сказал Итишь.

Максиму сидеть не хотелось, на местных камнях, камешках и каменюшечках он насиделся на всю оставшуюся жизнь. Поэтому он помотал головой, подождал пока луна перестанет шататься и вернулся к предыдущей теме разговора:

– Если бы я был практически невидимкой, я бы не стал бегать и орать. Я бы тихонько подошел к камню и перелез через него.

– То ты, – сказал Итишь, продолжая вглядываться в лицо.

– Никогда не думал, что незнакомые люди глупее меня. Сначала я в этом убеждаюсь, а потом думаю. Мне вон тот камень нравится.

Высказавшись Максим пошел к широкому, но не высокому камню. Он бы на него забрался без особого труда. Камень, на котором спал Итишь был выше.

– Ты смотри, точно лезет, – удивился Максим, заметив мерцающую фигуру и рванул вперед.

Итишь что-то крикнул и бросился следом. Кажется, не помогать, а ловить и оттаскивать подальше от опасности.

Зеркальщик сел на камне, спустив ноги, похоже, заметил бегущих к нему парней и махнул перед собой руками. Итишь дернул Максима на себя и они оба упали, кажется, на спины. Максим не был уверен, потому что луна стала очень яркой, до рези в глазах, а потом вообще исчезла.

И где-то далеко закричала женщина. А потом стало жарко и все пропало. Почти все. Мерзкий звенящий звук почему-то остался.

глава 16

Разбор полетов.

– Если я попытаюсь обидеть его ребенка, убейте меня. Просто убейте. Если я только попытаюсь обидеть его ребенка... – бормотал какой-то парень за спиной Ризмы.

Оборачиваться и смотреть кого там заклинило ей не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Зеркальщиков они поймали. Не всех. Равновесник говорил, что их было восемнадцать, а в сетке сидели двенадцать. Еще одному целители пытались не дать умереть, хотя по мнению Ризмы его нужно было добить из человеколюбия. Тем более, вряд ли этот ненормальный знает больше остальных.

Это же надо было додуматься швыряться в мальчишек заряженным зеркалом.

Ризма такие штуки ненавидела. Сами по себе. Да, они спокойно пролетали через щиты и могли на некоторое время парализовать владельцев этих щитов. И да, это не сети, которые нужно еще набросить и сплести, воспользоваться может кто угодно, не обязательно сати. Вон даже иномирец воспользовался. Ничего ведь сложного, бросил, зеркало, пролетев через щит и среагировав на него выпустило плетение, и опять стало простой стекляшкой. Это в теории.

А на практике, эти зеркала ломались чаще, чем срабатывали, особенно если никаких щитов не было. Да они и просто так ломались, при замахе, в полете, даже в кармане. А уж как часто они ломались ударяясь об человека которого хотелось всего лишь парализовать на некоторое время...

А тут еще и Иженов сын в полуобморочном состоянии каким-то образом отмахнулся мечом, попал по проклятому зеркалу. К счастью не разбил, просто отбросил к ногам придурка, который зеркалом бросался. А тот наступил. И теперь то, что от него осталось после выброса энергии целители пытаются удержать среди живых.

И Ижен бродит злющий и требует отдать ему придурка для пыток и экспериментов.

И из светловолосого равновесника все еще пытаются выковырять осколки. К счастью, у него пострадала только рука, которой он инстинктивно прикрывал лицо. Не сильно пострадала и целители пытаются не усугубить.

А вот Иженов сын теперь красивый. На удивление везучий парень на самом деле. Мог ведь и без глаз остаться. А так, заживет. Когда-нибудь.

Но самое плохое, во всей этой истории вовсе не пострадавшие мальчишки. И даже не папаша одного из них требующий пыток. Самое плохое – зеркало было местной поделкой и умерший в тюрьме каман не имел к нему никакого отношения. Заряд в зеркале держится дня два-три в полном объеме, а потом за две недели полностью рассеивается. Со дня смерти Талинея прошло гораздо больше времени, а зеркало было полным. И судя по тому, чем закончилось нарушение целостности – заряд там был сильный. А значит, делал мастер. Подрабатывающие студенты такое не сделают. Да и не станут связываться. Никто не станет связываться, если у него нет личного интереса.

Не успели решить одну проблему. И вот вам вторая, возможно еще хуже первой. Маяки-то можно заглушить и не беспокоиться больше. А типа, который делает для зеркальщиков носители для плетений придется искать и ловить. Знать бы еще кого и где.

Возможно он там не один.

Ризма вздохнула и откинулась на спинку стула. Спина болела неимоверно. А допрос, даже если умеешь отличать правду от лжи, дело долгое. Можно ведь просто молчать. Или лгать так, что до правды там ни за что не доберешься. Поэтому она сидела здесь и терпеливо ждала, чем он закончится.

А еще, если подумать, Ижен не прав. Его ребенок вовсе не неудачник. Он неимоверно везучий человек, просто везет ему на неприятности. Если они где-то есть, он их обязательно найдет. Вот не бросься этот мальчишка смотреть кто там лезет через камень, любитель швыряться зеркалами бы сбежал и о том, что эти зеркала кто-то для него сделал, они бы так и не узнали. Что в этом было бы хорошего?

Неудачник в этой истории в данный момент почти мертв, был бы мертв полностью, если бы не целители. Это надо же было наступить на собственное зеркало.

– Придурок, – прошептала Ризма и попыталась устроиться удобнее.

Опыт ей подсказывал, что ждать придется долго.

Тайрин спала в кресле, закинув ноги на подлокотник и подложив под щеку ладонь.

Максим на нее смотрел. Долго-долго. И ни о чем не думал. Совсем. Состояние не располагало к размышлениям. Голова не то чтобы болела, но была тяжелая и какая-то чужая. Лицо щипало. Максим попытался его потрогать и нащупал что-то подозрительно похожее на пластырь. А еще обнаружил, что прикосновение почти не ощущается.

Смотреть на спящую девушку было приятно. И лениво. Вставать, кстати, тоже не хотелось.

Где Максим в данный момент находился, он понятия не имел. На больницу не похоже, видел он местные больницы. Там в палатах не бывает на полу и стенах ковров. И таких глубоких, с высоченной спинкой кресел не бывает. Зато бывает запах, довольно приятный, но его здесь как раз не было.

Максим лежал и смотрел на девушку. Девушка спала. За окном ярко светило солнце и шатало ветками дерево. Неплохо было, если честно. А потом пришел папа. И маму привел. И Максиму сразу стало хуже.

– Зеркало дать? – мрачно спросил отец.

– Зачем? – решил не проявлять инициативу Максим.

– Полюбуешься физиономией.

– Зачем?

Ижен глубоко вдохнул и немного помолчал, наверное считал до десяти.

– Чтобы увидеть к чему приводят твои геройства. Кто тебя просил лезть к тому зеркальщику, а потом еще и отбивать мечом зеркало?!

Папа все-таки повысил голос и Тайрин дернувшись проснулась. Удивленно посмотрела на стоявшую перед Максимом пару и почему-то покраснела.

– Тихо, – похлопала Марика мужа по руке.

– Мечом зеркало? – неподдельно удивился их сын. – Не помню. – Мы шли к камню. Потом там полез мерцающий человек, я побежал, Итишь за мной. Мерцающий человек махнул руками, мы упали и все.

– И все?! – практически зарычал папаша.

– Тише, – повторила мама. – Тот мальчик сказал, что он периодически терял сознание и тут же приходил в себя.

– Кто терял сознание? – спросил Максим.

– Ты! – обрадовал его отец.

– А почему? – заинтересовался парень.

Действительно же интересно. Вроде ничего такого не делал, головой не ударялся и вообще...

– Не делай больше так, – серьезно попросила мама.

Как не делать, Максим понял сразу.

– Но ведь это не я. Я ничего не делал, только представил как растут кристаллы и поток все сам. Просто нужно было образ подобрать.

Мама вздохнула.

– Тебе только кажется, что ты ничего не делал. Все из-за того, что делишь себя на части. Для тебя ты сати-человек отдельно, поток отдельно. На самом деле это не так. Вы единое целое. И то, что ты сделал... Это все равно, что никогда прежде не бегав взять и пробежать марафон. Если бы не энергия из чаши, ты бы умер.

– Вот блин, – сказал Максим. Больше ничего в голову не приходило. – А как оно работает? Я сделал, но ничего не понял.

– Можешь считать, что насобирал камней и построил замок, – улыбнулась мама. – Оно похоже. Просто камни очень маленькие.

– Ладно, буду считать.

Помолчали. Тайрин поерзала в кресле.

– Давайте зеркало, – решил Максим. Все-таки интересно, насколько там все страшно.

– Сейчас принесу, – улыбнулась мама и ушла.

И папашу стало некому сдерживать.

– Так, – многозначительно улыбнулся он. – Девочка, – обернулся к Тайрин. – Пойди погуляй, подыши свежим воздухом. Ты и так всю ночь здесь просидела. Потом пойди поспи.

– Хорошо, – кивнула блондинка, но даже не пошевелилась.

Ижен вздохнул. Непослушные дети.

– Теперь ты, – повернулся к сыну. – Никогда больше так не делай! Не занимайся тем, чего не умеешь, чего никогда не делал и не знаешь чем оно тебе грозит! Не возвращай материю никому не нужным островам! Не пытайся в одиночку ловить людей, которых мы ловим всей группой! Просто не вмешивайся! Пройди мимо, задави свое проклятое любопытство и пройди! Почему тебя вообще понесло к зеркальщикам?! Вот почему?! Интересно было, да?!

– Нет, – сказал Максим. – Тут другое. Мне казалось, что опасно, я хотел убедиться и позвать...

– Позвать?! Ты вообще соображаешь, что ты творишь?! Люди от опасности бегут, а не ходят убедиться! В кого ты такой...

Максиму очень хотелось сказать в кого, но вернулась мама с зеркалом и увлекательную беседу пришлось прервать.

Пластырь отдирала Тайрин. Она же объяснила, что ничего не болит потому, что там залечили что могли. А что не смогли, болеть не может само по себе. Пластырь наклеили для того, чтобы Максим пока спит нигде ничего не расчесал случайно, а так он не нужен. Потом она всучила парню зеркало и сказала подозрительно бодрым голосом:

– Обычная магическая травма. Бывают и хуже.

Максим полюбовался отражением. Правая половина лица выглядела как всегда, а вот левая изменилась не в лучшую сторону. Шрамы, конечно, украшают мужчин, но не тогда, когда они толстые, вишневого цвета и веером расходятся по щеке от носа к уху и подбородку. Парень насчитал семь шрамов, потрогал задранный больше обычного уголок губы и порадовался, что глаз почти не изменился.

– На ожог немного похоже, – сказал ждущим его реакции женщинам.

Ну, не головой же об стену биться на самом деле. Подумаешь, физиономия. Люди без рук, ног живут и не жалуются. А тут всего лишь физиономия.

– Фактически, это он и есть, – кивнула Тайрин. – Когда осколок полетел к вам, тебе досталась энергия, а Итишу уже простая стекляшка.

– Итишу?

– С ним все в порядке. Вытащат осколок и вылечат. За три дня рука будет как новенькая. А у тебя энергия, которая вросла в тело, в кожу, в мышцы, вроде даже в кость. Никто ее трогать не станет, мало ли как отреагирует. Придется подождать пока сама рассеется, а уже потом лечить.

– Долго ждать?

Тайрин вздохнула.

– Как повезет. Может уже завтра ее не будет. А может... Мой прадед почти семьдесят лет так прожил.

– За семьдесят лет я привыкну, – улыбнулся Максим.

Пощипывание в ответ на улыбку сосредоточилось возле губы, а вся остальная щека зачесалась. Пришлось потереть ее тыльной стороной ладони и попросить приклеить пластырь обратно. Вдруг действительно чесать нельзя. Кожа начнет облезать, как в ужастике, шрамы ветвиться и размножаться. Лучше потерпеть.

А вообще, да, отлично отдохнул. Острова Спящего Дракона на всю жизнь запомнит. И будет вспоминать каждый раз, как увидит свое отражение.

Домой отправились два дня спустя. Перед этим Максим успел пообщаться с недовольной Тэллой. Начала она этот разговор словами:

– Так я и знала.

Долго расспрашивала. Потом привела ангелоподобного блондина и велела вспоминать мерцающих людей. Зачем, не сказала. Максим честно вспоминал, довольно долго вспоминал, во всех подробностях, пока блондин не заявил, что уловил ощущение. На этом визит закончился.

После Тэллы заходили какие-то незнакомые люди. Тоже расспрашивали, иногда искали отца или каких-то незнакомых Максиму людей. Дважды приходили целители, долго рассматривали лицо, качали головами, как ученые слоны из мультика, и ничего не говорили. А пациент не спрашивал, если бы что-то улучшилось, ему бы наверняка сказали. А так... Все равно он в местной медицине не разбирался.

Перед самым уходом из приютившего Максима дома появился отец. Веселый и подозрительно добрый.

– Ты поменял валерьянку на коньяк? – поинтересовался сын, который с утра был не в настроении, оно испортилось сразу после того, как от него шарахнулась девчонка встреченная в коридоре.

– Придурок наступивший на зеркало ожил, не совсем, но достаточно, чтобы поговорить. Он считает, что его обманули. Ему даже не сказали, что зеркала могут быть опасны, – поделился сокровенным Ижен.

– А, – сказал Максим.

– Так что, дорогой мой мальчик, ты некоторое время посидишь под присмотром родственников, сам присмотришь за сестрой и не будешь никуда выходить, если с тобой не идут двое-трое людей.

– Какой сестренкой и каких людей? – вежливо поинтересовался Максим, хотя очень хотелось язвить и хамить.

– Твоей сестренкой, Даной, – обрадовал папа. – А людей каких хочешь, можешь даже гулять со своими блондинками.

– Моими блондинками? – туповато переспросил Максим.

Они собираются притащить сюда Данку?!

– Я думал ты задашь другой вопрос, – улыбнулся папаша и весело насвистывая ушел.

– Точно переживания коньяком глушит, – пробормотал сын, рассеяно глядя на стену.

И думал.

В голове оно не укладывалось. Никак. Этот мир опасен. Тут зеркальщики бегают, всякие придурки фасоли выращивают и вообще. А они собираются притащить сюда Данку.

Зачем?!

Думал над этим вопросом Максим пока собирался. Думал, когда пришли Тайрин и Итишь, видимо для того, чтобы рядом было два человека, присутствия которых требовал отец. Блондинка была бледновата и решительна. Равновесник баюкал руку и светло улыбался.

Продолжал думать над тем, почему родители решили, что Данке нужно жить в этом мире, Максим всю дорогу до парома. Продолжал размышлять на пароме и возле портала. Даже люди смотревшие на него скорее с любопытством, чем с брезгливостью, которую он ожидал, парня от дум о сестре не отвлекали.

И в итоге пришел к выводу, что просто чего-то не знает. Возможно, по какой-то причине Данке в данный момент жить на Земле опаснее, чем здесь. Вряд ли из-за бандитских разборок и прочей ерунды – тогда бы родители сюда перетащили всех детей. Опасность скорее всего в самой Данке.

– Тайрин, – позвал Максим зевающую от скуки девушку. – Ты не знаешь, человек, рожденный в другом мире, может ни с того, ни с сего начать терять материю или еще что-то?

– Не может, – уверенно сказала блондинка.

– Тогда вообще ничего не понимаю.

Снежный Дол, оправдывая свое название, был завален снегом. С обеих сторон непонятным способом расчищенной дороги возвышались сугробы в полтора роста Максима.

Сам парень, вместе со своим ростом и мыслями сидел в открытых всем ветрам санях и мрачно любовался неровностями на снежных стенах. Сидел он там не один. Вообще, в большие сани набилась куча людей – Кояреновы ученики, Тайрин, не шибко трезвые незнакомые мужики, не более знакомые девицы в количестве шесть штук. Все закутаны в меха и пледы. Мужики что-то тихонько распивали, Максиму с парнями тоже предлагали, но они отказались, подозревая, что Коярен, который наверняка будет их встречать, не одобрит. Девицы хихикали и старались незаметно посмотреть на Максима. Всю дорогу старались, словно насмотреться не могли. Парень, чтобы они не заработали косоглазие, оттянул с лица капюшон и продемонстрировал шрамы во всей красе, но этим любительницам зрелищ, похоже, не хватило. И они такие были не первые. На Максима таращились везде, хорошо хоть не шарахались, как та девочка. Физические травмы в этом мире легко залечивались. А магические, не поддающиеся лечению, чаще всего бывали на местах не столь заметных. В общем, повезло. Дальше просто некуда.

Настроение у Максима было обратно пропорциональным количеству внимания. Иногда вообще хотелось где-нибудь закопаться, но чаще швырнуть чем-то тяжелым в любопытных. И Тайрин наверняка это понимала, хотя он старательно делал вид, что все в порядке. Девушка обнимала за талию, прижималась к спине, словно пыталась удержать от необдуманного поступка. Она его отвлекала и всячески развлекала. И Максим чувствовал себя неблагодарной скотиной. Какое ему вообще дело до дур и дураков, которые никогда шрамов не видели? Никакого. Так почему он их не игнорирует? Может просто не привык? А потом станет все равно?

– Все будет хорошо, – пробормотал парень. – Я привыкну. Ко мне привыкнут. Люди вообще такие твари, которые ко всему привыкают.

Город появился как призрак. Вынырнул из снега, пропустил в ворота и радушно встретил чистыми улицами и заснеженными деревьями. Причем, деревья выглядели так, словно снег на них закидывал специальный человек с художественным вкусом.

Девчонки наконец отвлеклись от Максима. Мужики торопливо прятали недопитое. Лошади остановились, подергивали хвостами, шевелили ушами, фыркали – всячески намекали, что сани без снега не ездят и пассажирам пора выгружаться.

Коярена, как ни странно, видно не было. Зато были Матиль и тетя Айра. Они стояли возле ближайшего дома и нетерпеливо смотрели на прибывших.

– Выгружаемся, – скомандовал Максим, решивший сразу получить от Серой Кошки заслуженное и отправиться отбывать наказание. Раньше начнет, раньше закончит.

А там, может компания для прогулок подберется. Сидеть в комнате и страдать, как обиженная нехорошими людьми трепетная дева, Максим не собирался. Он собирался адаптироваться и приучить к своей новой внешности окружающих, причем, как можно быстрее.

– Давай, – поддержал Максима один из мужиков и помог спуститься с саней девчонке в серой шубке из неизвестного зверя.

Максим спрыгнул через бортик, решив не ждать своей очереди к ступенькам, подхватил Тайрин, достал из-под скамейки сумки, забросил их на плечо и пошел сдаваться. А чего тянуть? Решил ведь.

Сердце колотилось в ушах, заглушая шаги. Парень до сих пор даже не подозревал, что мнение отцовской сестры для него имеет такое значение. И вообще, хотелось развернуться и гордо удалиться. Куда-нибудь. Но он шел, пока не оказался рядом с женщиной.

Она поджала губы, покачала головой, а потом взяла и обняла.

А Максим стоял идиот идиотом и не знал, что теперь делать. Он рассчитывал на расспросы, неодобрение, очередную лекцию, а тут...

Женщины очень странные существа. Непредсказуемые.

А потом они пошли домой.

Нет, не так. Сначала тетя и Матиль подчеркнуто церемонно попрощались с Итишем и парнями. Потом Серая Кошка безупречно вежливо поинтересовалась куда Тайрин дальше отправится. Узнав, что к себе домой, пожелала всего наилучшего и пригласила во дворец Серых Туманов. В любое время.

Блондинка ошарашено кивнула, забрала у Максима свою сумку и ушла. Задумчивая такая, презадумчивая.

А парень пошел за молчащей Айрой.

Она так ничего и не сказала за всю дорогу. Они молча зашли в здание-распальцовку. Так же молча поднялись к комнатам Максима. И у самой двери Серая Кошка, наконец, заговорила.

– Не волнуйся. Внешность, это такая штука, к которой быстро привыкают. Любая внешность.

– Я знаю, – сказал Максим.

– Вот и хорошо. Завтра поговорим о здравом смысле, любопытстве, тайнах и еще многих интересных вещах. А пока просто подумай.

– О чем?

– О том, что ты сделал не так и что бы хотел сделать иначе.

– Ладно.

Тетя кивнула и ушла. Матиль поспешил следом. Так ничего и не сказал, но хотя бы не таращился.

Максим открыл дверь, вошел, бросил сумку и верхнюю одежду под стену, решив, что разберется с ними завтра, и добрел до кресла у окна. Подумать, так подумать.

Думалось хорошо. За окном опять начался снег и пушистые снежинки медленно спускались к земле. По подоконнику прыгала птичка похожая на синицу. Все такое спокойное, домашнее, что мысли текут медленно, без рывков и метаний от темы к теме.

Что бы он хотел сделать иначе?

Не пойти на ту игру?

Можно бы было. Но тогда зеркальщики украли бы остров и наверняка успели сбежать прежде, чем отец с компанией их бы нашли. И он бы не вырастил те кристаллы. И мама бы не сказала, что нельзя отделять дракона от себя. В данный момент они хоть и разное, но в то же время единое целое. И физиономия бы осталась целой.

Не надо было идти к мерцающему человеку лезущему через камень? Он бы не бросил зеркало с плетением и ничего бы не случилось.

Да, ничего. Физиономия бы опять же осталась целой. Зеркальщик тоже был бы целым. А еще он бы был далеко. Очень. С целым зеркалом в кармане. И никто бы не узнал, что это зеркало у него есть.

Почему-то Максиму казалось, что не знать о существовании зеркала было бы нехорошо.

– Надо было падать лицом вниз, – понял Максим. – Тогда бы у меня было лицо без шрамов и лысина сзади со шрамами. Загадочный бы вид был. Я бы носил все с капюшонами, и снимал бы их только в присутствии привыкших ко мне знакомых.

Идиотский какой-то вывод. Получается, все, что от него зависело менять ему не хочется. А то, что изменить согласен, на самом деле зависело от Итиша. И еще от инерции, наверное, земного притяжения, закона кратчайших расстояний. В общем, от чего угодно, из всего, на что он никак повлиять не может.

Так что на самом деле думать не о чем.

А перебирание возможных развитий ситуации – пустая трата времени.

Наверное тетя Айра именно это и хотела сказать.

глава 17

Часть третья

Иногда лучше говорить, чем молчать.

Если все идет слишком хорошо...

Максим читал книгу. Старательно читал и честно пытался понять, что там написано, но голове на его старательность было начхать. В ней ничего не задерживалось. Что читал, что не читал, никакой разницы.

– Перегруз, – в который раз сказал парень и посмотрел в окно.

За окном была метель. Гулкая. Снег летел сплошной стеной и Максиму становилось хорошо уже от того, что он находится в помещении. А вот Тайрин где-то там работает. Хотя какой идиот пойдет совершать преступление в такую погоду?

Полюбовавшись метелью Максим вернулся к книге, хотя сам отлично понимал, что ничего не то, что не выучит, даже не заучит. Ну, не лезло оно ему в голову в таких количествах.

– Родственники, – пробормотал парень, силясь в четвертый раз понять, какое отношение рост деревьев весной имеет к настройке количества вкладываемой в плетение энергии?

Ничего общего он так и не нашел и подозревал, что вообще не в состоянии что-либо понять, даже почему два плюс два будет именно четыре. А все почему? А все потому, что родственники полумер не знают и не принимают. Когда считали, что пока учить не будут, не учили ничему полезному, вообще ничему, даже если это полезное умел делать пятилетний ребенок. А вот когда решили, что учить пора...

На данный момент у Максима было семь учителей и все считали своим догом впихнуть в голову ученика за зиму то, что остальные сати учат лет пять, а некоторые и все шесть. В итоге получалась какая-то ерунда. Максим все путал. Плетение, которое должно было убрать из комнаты пыль, выбило окно. При попытке сделать из маленького невзрачного камешка такую себе напоминалку, вызывающую в голове образ того, что он должен сделать, получился магический родственник сломанного будильника. Эта сволочь трезвонила и трезвонила. В итоге ее закопали под снег и оставили разряжаться, потому что выяснять где Максим напутал учитель отказался. Ему, видите ли, были дороги пальцы, да и руки в целом.