Текст книги "Болотный колдун"

Автор книги: Татьяна Мокроусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Мысли беспорядочно копошатся в моей голове. Никакого объяснения происходящему я не нахожу. Колдовство, магия? Неужели Мастер обезглавил Федора?! Я уже готов предположить самое худшее, но в это мгновение слышу тихо, но отчетливо:

– Закрой дверь на засов!

«Спокойно», – говорю я себе и иду закрывать дверь. Когда я возвращаюсь, на блюде снова лежит голова Федора.

– Подойди ближе!

Медленно, едва переставляя ватные ноги, подхожу.

– Еще ближе!..

Но я не в силах сдвинуться с места.

– Послушай, или ты поможешь мне выбраться из этого ящика, или я превращу тебя не в ворону, а в паука! – в голосе Федора, вернее его головы, ясно слышна угроза.

– Ты бы не мог как-нибудь сам? – бормочу я, – мне что-то не по себе…

– Болван! – взрывается Федор, – посмотри вниз!

Я опускаю глаза. Между кривыми ножками стола – мои собственные грязные кеды!

Точно – отражение повторяет все мои движения.

– Понял теперь? Между ножками – зеркало, и издалека кажется, что ничего нет. Помоги же, осел! У меня голова застряла в этой щели. Тяни за край подноса!

Я послушно тяну за холодное тяжелое блюдо, и половинка его сдвигается в сторону вместе с половинкой столешницы.

Под столом на корточках сидит Федор и держит под мышкой ворону. Клюв у мудрой птицы обвязан веревочкой, и она только испуганно таращится на меня. Кряхтя, Федор выбирается из моего ящика, и секрет «головы» сразу становится ясен. В зеркалах, закрепленных под небольшим углом, отражается каменный пол. Большой медный поднос с круглым отверстием в центре, распилен пополам. Половинки его приклеены к раздвигающейся столешнице. Остается просунуть голову в отверстие, сидя под столом – и готово!

– Ловко придумано! Как же ты догадался? И где прятался все время? А птица?

Федор освобождает клюв вороны от повязки, и она долго обиженно каркает, словно жалуясь на такое бесцеремонное обращение.

– Ты уж извини, иначе нельзя было, – это Федор вороне! – Представляешь, если бы ты закаркала, когда моя голова лежала на блюде? Как бы это выглядело – голова, да еще и каркает? Школяры бы этого не перенесли. Ничего, сейчас пойдем на кухню, поищем чего бы тебе в клюв кинуть.

– Ты что, разговариваешь с ней?!

Ворона, перестав каркать, открывает клюв и как-то по-гусиному шипит на меня.

– Ну ладно, ладно, – примирительно говорю я, – держат же люди канареек, попугаев или там скворцов. Почему бы не завести ворону?

Птица, склонив голову на бок, изучающе смотрит на меня.

– Вот что, Тим, – командует Федор, – бери зеркала и за мной! По дороге я тебе все объясню.

После некоторых усилий мне удается вытащить зеркала – они прикручены к ножкам тонкой проволокой. Федор ждет меня в самом дальнем углу зала. Зажав зеркала под мышкой, я подхожу к нему, как можно дружелюбнее улыбаясь вороне. Она лишь снисходительно каркает дважды.

И тут я замечаю, что между стенами, образующими угол, есть узкий, почти незаметный проход.

– Это потайная лестница на чердак, – сообщает Федор.

– Какая же она потайная, если ее видно.

– Ну, может, и не совсем потайная. Но только ученики ею не пользуются. Боятся, наверное, а может, Мастер запретил. Да ты сейчас сам увидишь, что это за место…

И он скрывается в темном проходе. Я за ним. Мы поднимаемся по крутой каменной лестнице, ничем не освещенной. Может, Федор уже научился видеть в темноте? Сверху раздается отвратительный скрип двери.

– Осторожно, пригнись!..

Но я уже пребольно стукаюсь лбом о низкий деревянный косяк. Вход, как в собачью конуру! Теперь точно шишка будет.

– Тут много интересных штуковин. Я сам еще не все осмотрел.

Федор чем-то гремит, и неожиданно широкая полоса света пронизывает помещение. Одновременно свежий сырой воздух врывается в духоту чердака – открылось слуховое окно.

Здесь, действительно, полно всякого хлама, и мне не совсем понятно, зачем мы сюда забрались. У меня к чердакам с некоторых пор вообще особое отношение. Федор же по-хозяйски усаживается в высокое деревянное кресло под открытым окошком. Зачем на чердаке кресло? Он знаком приглашает меня садиться тоже. Ничего подходящего для этого я не вижу и потому сажусь прямо на пол.

– Рассказывай!

В кресле колдуна, возвышаясь надо мной и поглядывая в открытое окно, Федор чувствует себя превосходно. Похоже, ему здесь даже нравится.

– Когда тебя схватили, я сразу понял, что школяры нас обошли – из подземного хода есть другой выход в верхний коридор. Они зашли из него в кухню Мастера и сцапали тебя. Тогда я не мог тебе помочь. Раз ловят лазутчика – никто, думаю, на месте не усидит. Я закрыл люк и по нижнему коридору проскочил в класс. Там уже никого не было – нас ловили. Ход на чердак я сначала не заметил. Вернуться, думаю, и схватят сейчас. Вышел из класса – и дальше по подземному ходу. Смотрю – еще одна лестница наверх, и по ней уже кто-то спускается. Это за мной! И обратно – в класс! Забился я в угол, а по коридору топот уже близко. И тут я заметил узкий проход. В нем темень, но отступать-то некуда….

Ну, и все. Залез на чердак, закрыл за собой дверь и сижу. Внизу пошумели, пошумели и ушли. Лезть сюда они не решились, а может, и не подумали, что я могу прятаться на чердаке. Ведь для них чего нельзя, того вроде бы и нет. Темные люди! На чердаке я осмотрелся, нашел слуховое окно. Высунулся: нельзя ли по крыше спуститься? Вдруг, смотрю, из дома вышел Мастер и скрылся в лесу. Куда это он, думаю, лыжи навострил? Сверху-то видно далеко. На самом горизонте какой-то замок стоит.

– Верхний, – уточняю я.

– Ну вот, в ту сторону он и ушел. Я за ним сверху еще последил, пока видно было, и пошел осматривать чердак. Тут есть такие хитрые приспособления, вроде трубок со стеклами. С чердака они идут через потолок во все комнаты. Очень удобная штука. Ученики думают, что их не видят…

Ну, соображаю, раз Мастера нет, надо действовать. Пока вы там овсянкой давились, я приготовил то, что ты видел в классе. Пришлось здорово потрудиться. Но не идти же на урок неготовым!

– Да уж.… Так это ты грохотал здесь?

– А то кто же! За этими школярами глаз да глаз нужен; что они там затевали? Дыма зеленого напустили. Да еще этот, с плеткой. Тоже мне, колдун нашелся!

– Посмотрел бы ты снизу на это! Даже не верится…

– Некогда мне было разглядывать фокусы ваши! Когда задымило – видно уже ничего не было, я решил им немного помочь, – Федор довольно похлопал по своему мешку, – через дымоход одно яйцо бросил!

– Так ты ничего не видел?!

– Не-ет, – Федор как-то странно подбирается, – а что я должен был увидеть?

– Да так…. Ничего…

По лицу моего друга я понимаю, что он не договаривает. За его насмешливым тоном проглядывает неудобство.

– Понимаешь, – говорит он, – я тут, кажется, задремал немного. Тоже, наверное, дыма надышался, он и сюда проник, чуешь? – Федор как-будто оправдывается…– Каково же тебе было – такой огонь развели вокруг. А дом-то деревянный…

– Я тоже вроде заснул. Даже в таз свалился. Чего только не приснится. Прикинь, как будто в этом омуте, – я показываю в сторону, где по моим представлениям должно находиться Темное Озеро, – есть остров. Лысый такой, маленький…. И я во сне попадаю туда. А там – да что говорить! Потом как-нибудь…

– Нет, – Федор встает с кресла. – Ты уж, пожалуйста, расскажи. И подробно, – он становится очень серьезным.

Приходится рассказать ему о своих видениях.

– Сон, говоришь? – выслушав мой рассказ, Федор за рукав тащит меня к чердачному окну.

Сверху открывается чудесный вид. Темный еловый лес тянется почти до горизонта. Там, растворяясь в зыбкой серебристой дымке, угадываются очертания замка. «Сегодня Мастер уже не вернется, – успокаиваю я себя, – слишком далеко». Прямо у самого дома – крошечное черное озеро, зажатое со всех сторон деревьями. Над застывшей гладью воды медленно ворочается редкий сизый туман. Воздух напоен сыростью и запахом хвои. От налетевшего порыва ветра туман расходится. В центре озера – остров!

Лишенный всякой растительности, он, словно нарыв на черном теле воды. Только угол каменной постройки одиноко возвышается посреди.

Мой сон…. Но я же не мог видеть это раньше! Ведь попали мы сюда глубокой ночью. Наверное, об этом думает и Федор. Помолчав, он спрашивает:

– А грохот ты слышал?

– Так ведь это ты сам топал здесь.

– Я не о том…. Уж не думаешь ли ты, что это я раскачивал дом? Тут грохотало так, что крыша едва не провалилась!

– Когда это было?

– Ну, после яйца.… Да ты что?! – Федор не дает мне вставить слово, – Этим яйцом и воробья не убьешь. Дым один.…Потом меня словно сморило. Совсем ненадолго. А проснулся-то я как раз оттого, что дом ходуном ходил. Что там у вас случилось? Школяры забегали как крысы, а белобрысый – ну, быстрый же парень! – живо все отнес обратно в кабинет Мастера. И птицам здешним мой дым не по вкусу пришелся – не зря я химию люблю.

– А дальше-то что?

– Ну что, что…. Спустился быстро с чердака, зашел в «кабинет директора». На столе лежали наши книги, а на них – ты представляешь? – сидела ворона.

– Да тут их тьма!

– Наша ворона! Как она туда попала? В окно, что ли, влетела? Так ведь и окон-то в доме нет…. Хорошо, хоть настроение у птицы было миролюбивое. Обрадовалась, наверное, что книги целы. Только взять их она мне не позволила, сколько я не уговаривал. Служебная прямо ворона! Но не бросать же их! В общем, кое-как отвлек птицу. Чего я только ей не наговорил. Куда там лисе! За всю свою долгую жизнь ворона не слышала столько добрых слов. И вот результат, – Федор тряхнул набитой книгами кожаной сумкой. – Пришлось позаимствовать на время, за пазухой неудобно очень.

Ворона грустно повела глазами – какое коварство!

– А ожерелье?!

Я отодвигаюсь подальше от сумки.

– Да оставил я паучков, не бойся. И остальное тоже. Мне чужого не надо…. Ну так вот. Подкрался я к кухне послушать, как тебя там экзаменуют, да кто-то в дверь изнутри толкнулся, я и придержал ее.

После вниз спустился и отпер люк в полу. Побегал я сегодня!.. Но теперь я намерен хорошо отдохнуть.

– Какой отдых, Федя?! Бежим отсюда! Постой, а почему ты решил, что школяры из кухни пойдут в класс?

– Элементарно! Раз набедокурили, значит, будут учить уроки, чтобы Мастера не огорчать. Это тебе не Игорь Палыч.

– Да уж…

– Залез я, значит, в ящик, и сижу себе потихоньку. Немного подождал, вы и пришли. Ворону только пришлось стреножить.

– А огонь над столом?

– Пиротехника! – Федор кивает на мешок.

– Ну а голос? – не сдаюсь я. – Странный был голос.

– Это я в трубку говорил. Прижал ее к полу, и эхо разнеслось над каменным полом. Неплохо, правда?

– Прямо голова кругом.

– Вот и отдохни здесь.

– Где это здесь? На чердаке, что ли?!

– А что? Школярам скажу, что превратил тебя в ворону, как обещал. Им это должно понравиться. А сам я должен осмотреть школу. Интересно, как их тут учат? Да и пособия учебные…

– Бежим отсюда, Федор!

– Успеем! Пока Мастера нет, я этим воспользуюсь. Хоть раз побыть в роли директора школы!

– Да ведь они скоро догадаются и тогда все, пропали! Этот Морквин настоящий пройдоха!

– Лады. Только переночуем, а утром уйдем. Ты отдохни пока, а то видок у тебя…. Можешь даже в кресле посидеть.

И Федор бодро отправляется к выходу с вороной на плече и сумкой, набитой колдовскими книгами.

– Послушай! – мне совсем не хочется оставаться тут в одиночестве, – А за какими такими травами ты их посылал?

– Успокоительный сбор, – не оглядываясь, бросает Федор, – его моя бабушка пьет. И еще по мелочи, из книги…

– Ты бы их еще в аптеку послал, за аспирином, – ворчу я и, тщательно заперев за ним дверь, усаживаюсь в кресло Мастера.

Кругом такой покой, тишина, что незаметно для себя, я задремал. Наверное, проходит совсем немного времени, и сна уже ни в одном глазу. Под окном очень зябко, не разоспишься. Да и в кресле Мастера мне как-то неуютно.

Трясясь от холода, я принимаюсь бродить по чердаку. Где-то здесь должны торчать смотровые трубки, так говорил Федор.

Споткнувшись прямо об одну из них, я прилипаю к стеклу: подо мной коридор, освещенный факелами! Скоро в поле моего зрения попадает Федор с вороной. Он тычется поочередно в запертые двери, пробует ключи, идет дальше и исчезает. Наблюдать за ним сверху очень занятно, и я торопливо ищу следующую трубку. Заглядываю в класс – его нет, в какие-то пустые комнаты – не то, не то…

– Ага! Вот он!

Федор, видимо, так и не сумев открыть ни одну из дверей, зашел в кухню. Обедать, что ли, собрался?

Он по хозяйски ворошит угли в очаге, подбрасывает в него несколько сухих поленьев и выходит куда-то. Через некоторое время возвращается с большой ощипанной куропаткой. «В кладовку ходил», – заключаю я.

Насадив тушку на вертел, Федор усаживается на пол, скрестив под собой ноги. На коленях он раскладывает толстую книгу – наша «Черная магия» – и углубляется в чтение. Вскоре появляется огрызок карандаша, Федор делает им какие-то пометки на полях. Если бы ты так в школе занимался!

Ворона с ученым видом заинтересованно вглядывается в пожелтевшие страницы, водит клювом из стороны в сторону, словно пытаясь что-то прочесть. В такой обстановке Федор сильно смахивает на колдуна, не хватает только черного балахона.

Но пора подумать и о еде. Сверху хорошо видно, как быстро подрумянивается куропатка. А Федор так увлекся, что, чего доброго, прозевает, и она сгорит. Ничего доверить нельзя! Я торопливо пробираюсь к выходу, и, поравнявшись с открытым окном, мельком выглядываю из него.

глава пятая

ПОБЕГ

По лесу в нашу сторону быстро движутся какие-то темные фигуры. Приглядевшись, я различаю в руках у некоторых увесистые суковатые палки.

Школяры возвращаются! Вот и сходили за пауками…

Опрокинув кресло, я перепрыгиваю через разный хлам, ударяюсь о многочисленные углы, кубарем скатываюсь по темной лестнице, пролетаю класс и выскакиваю в нижний коридор.

Налево или направо?! Бегу направо. Тут должна быть лестница на кухню, но вместо этого я вижу дверь. Открываю ее – ступени наверх. Возвращаться долго – в кухню можно попасть и через верх. Взлетаю по лестнице – коридор! Пот застилает глаза – скорее! А в какую сторону?! Тут, наверное, только Мастер разберется. И вдруг слева, из недр коридора, раздаются приглушенные голоса и топот ног. Я бросаюсь обратно – но поздно! Сзади слышны крики:

– Вот он! Держи его!!

Через три ступеньки – вниз, в подземный ход, и огромными скачками мимо класса и дальше, к Федору! Вот и лестница наверх, в кухню. Головой подкидываю люк.

– Федор!!!

А в дверь уже колотят, хорошо, что он ее запереть догадался, чернокнижник доморощенный! Сдвинув тяжелую лавку на люк, я наваливаюсь на нее всем телом.

– Открывай!! – ломятся в дверь.

Снизу в люк тоже бьют чем-то тяжелым. Федор, пометавшись по кухне, прячет сумку с книгами за низкий шкаф, набитый глиняной посудой. Потом достает из своего мешка камышовую трубку и манит меня за собой.

Что он еще придумал?

Дверь угрожающе трещит под ударами, да и люк в полу вот-вот не выдержит.

В углу кухни стоит широкая бочка с водой. Федор сдвигает тяжелую крышку – воды только на треть.

– Полезай!

– Да ты что?!

– Полезай, живо! – он почти запихивает меня в воду.

– Брр! – Вода ледяная, несмотря на духоту в кухне.

Федор ныряет следом, мы с трудом умащиваемся в бочке. Он ломает трубку и, сунув мне в рот половину, топит меня. Сам же, пригнувшись, задвигает крышку на прежнее место и тоже погружается. Вода поднялась под самый край. Интересно, сколько мы так высидим? Из-под воды ничего не слышно. Что там делается?

Проходит пять, десять минут…. Мне кажется, нам уже никогда не всплыть. Я совершенно околел и вот-вот превращусь в ледышку. Вдруг свет проникает в бочку – крышка сдвигается!

От неожиданности я выпускаю трубку изо рта, и, поперхнувшись ледяной водой, вскакиваю, бешено кашляя.

Торжествующие вопли раздаются со всех сторон. Нас выдергивают из бочки и тащат, угощая пинками и затрещинами.

– Стойте! – командует Морквин. Он, не спеша, взвешивая в руке, снимает со стены тяжелую кожаную плеть. – Мастер говорил о двадцати плетях…

Федора останавливают и, крепко держа за руки, живо поворачивают спиной.

Плеть поднимается и тяжеленный, крученый удар обрушивается на него! Мы так околели, что совершенно не способны к сопротивлению. Федор получает еще несколько ударов, и староста, не без сожаления говорит, сворачивая плеть:

– Остальное – утром! Надо же и на завтра что-то оставить.

Нас волочат вниз и, толкнув в спину, запирают в темноте. Отвратительно лязгает засов.

Мы снова в том самом погребе. Только на этот раз вырваться отсюда нам, кажется, не удастся. Чтоб хоть как-то согреться, я начинаю бегать по земляному полу, трясясь от холода и подпрыгивая на негнущихся ногах. Федор выливает из обуви воду и, скрестив ноги, усаживается на пол.

– Вставай, замерзнешь!

– Отлезь, я согреюсь раньше тебя.

«Опять за свои штучки», – думаю я, продолжая описывать круги по подвалу.

Самовнушением занялся. Сейчас, наверное, повторяет про себя: мне тепло, тепло, уже жарко…

Не выдержав, Федор вскакивает и принимается носиться с бешеной скоростью. «Самовнушение не помогло», – делаю я вывод, размахивая руками, как ветряная мельница. Становится чуть теплее. Вот только одежда не просыхает в таком холоде.

– Как ты думаешь, что с нами сделают, когда Мастер вернется?

– В пауков превратят!

– Ты что, серьезно?!

– Ну, может и не станут в пауков. А вот бросить в омут – это у них, я думаю, запросто…

От этих разговоров становится совсем тоскливо. Неужели, нет выхода?

– Да – а, – подливает масла в огонь Федор, – в восьмом классе учиться, кажется, не придется. Ты ведь так это не любишь…

– Да ты что?! Когда я говорил, что не люблю учиться?! Но не в этой же школе!

– Он еще выбирает! – усмехается Федор, собираясь, видимо, поговорить о пользе любого образования, даже в школе Мастера.

Но в это время за дверью слышатся тихие крадущиеся шаги.

– За нами?!

– Не таились бы так. На место!

И мы занимаем позиции по обе стороны ступеней. Натягивать веревку времени нет, да и второй раз этот номер может не пройти.

Засов тихо сдвигается. Кто-то беззвучно спускается к нам.

– Эй! – приглушенный шепот нарушает тишину погреба. Мы – ни звука.

– Где вы там? – кто-то делает неуверенный шаг в глубину нашей клетки. Человек оказывается спиной к нам и стоит, всматриваясь в темноту.

– Спите вы, что ли?

И тут Федор тенью метнулся прямо под ноги гостю. Плечом он сильно ударяет того повыше колен, а руками крепко обхватывает лодыжки. Взмахнув руками, человек падает на пол, и в следующее мгновение Федор уже сидит верхом у него на спине. Я и сделать-то ничего не успеваю. В приоткрытую дверь падает слабый свет.

– Да ведь это Рыжий! – кричу я.

– Какой еще Рыжий? – недоуменно оборачивается Федор, не разжимая, однако, хватку.

–Ну, Рыжий, Шон! Я тебе не успел рассказать. Отпусти его.

Федор нехотя встает.

– Ну!

Рыжий, испуганно озираясь, поднимается. В руках у него узел, с каким-то тряпьем.

– Вот, – протягивает он, – одевайтесь.

– Что это?

Федор развязывает узел и достает два черных балахона – «школьная форма»!

– Молодца, Шон! – я уже собираюсь переодеться.

– Погоди, – Федор останавливает меня.– Зачем ты это делаешь?

– Морквин убедил всех, что вы – лазутчики. Его здесь слушаются. Он – правая рука Мастера.

– А я думал, он его «глаза и уши», – недоверчивость моего друга не так-то легко преодолеть.– Почему ты нам помогаешь?

– Утром вернется Мастер…

От таких слов наши сомнения быстро улетучиваются. Поверх сырой одежды мы живо обряжаемся в черные балахоны, и в темноте становимся неотличимы от здешних школяров.

Тихо гуськом поднявшись в коридор, крадемся за Рыжим вдоль стены. Вот и дверь в кухню. Шон неожиданно исчезает.

– Предатель! – Федор в ярости.

Но Рыжий тут же появляется вновь. В руках у него большой медный ковш на длинной ручке. Теперь он гасит все факелы этим перевернутым черпаком. Коридор погружается во мрак. Ох, и попадемся, как он тут ориентируется?

Весь дом словно нарочно построен так, чтобы в нем нельзя было не заблудиться. Но наш проводник видит в темноте, как кошка. А может, просто изучил здесь все ходы-выходы.

– Стойте! – вдруг шепчет он и замирает. – Сейчас я открою потайную дверь и выпущу вас. Бегите всю ночь вниз, под гору. Потом через картофельное поле, а когда переправитесь через реку, Мастеру вас уже не догнать!.. Я сразу понял, что вы не те, за кого себя выдаете. Ученики Болотного колдуна ничем не отличаются от здешних.

– Бежим с нами!

– Не могу. Мне от Мастера не убежать…

Федор вдруг с силой хлопает себя по лбу

– Книги забыл!

– Какие книги, бежим! – в один голос шепчем мы с рыжим.

– Не могу. Без книг не могу.

– Да ты что, – изменившимся голосом спрашивает Шон, – хочешь открыть свою школу?

– Я подумаю. А пока – помоги мне!

– Мы теряем время. Кто-нибудь выйдет в коридор – и все!

– Хотя бы скажи, куда их спрятали?

Спорить с Федором бесполезно. Если упрется – не сдвинешь.

– Пропадем все из-за твоих книг, – все же говорю я.

– Беги один! – отрезает Федор.

– Ну, ты даешь! Ладно, давай быстро!

Книги в комнате Мастера, – неохотно говорит Шон. – Двустворчатая дверь, не промахнешься.

Федор молча исчезает. Вскоре раздается тихий скрип, и вдруг шум, яростные крики, топот! Засада! Из темноты вылетает Федор в разодранной на груди школьной форме.

– Бежим!

Мы срываемся с места и несемся по коридору, не видя ничего на расстоянии вытянутой руки. Позади слышны встревоженные нестройные голоса, возня и грохот.

«Падают в темноте», – злорадно думаю я, и сам чуть не лечу носом вниз, споткнувшись о выступ в щербатом полу.

Неожиданно Федор хватает бегущего впереди Рыжего и рывком вталкивает его в приоткрытую дверь. Это – кухня.

– Ты что?!

– Спасибо тебе. Прячься тут! Пропадешь ты с нами!

Шон пробует возражать, но Федор уже захлопнул дверь, и мы несемся дальше. На ходу он оборачивается:

– Где-то здесь выход на чердак!

Топот сзади все громче – нас догоняют! Федор на бегу пропускает меня вперед и, вытащив из мешка яйцо, швыряет его, как гранату, в преследователей.

– Сейчас они попляшут!

Но, полыхнув, яйцо выпускает на этот раз лишь слабую струйку дыма – и все!

– Химию учить надо! – задыхаюсь я на бегу.

– Вот они! Стой! Держи их!! – погоня уже рядом. Федор вдруг начинает отставать, сейчас его схватят!

Но он мгновенно присаживается, сложившись в комочек. Через него кувырком летят школяры, образуется свалка. Все вопят, ловят его, но в темноте, поди, разбери – кто свой, а кто – ученик Оркмахи. Тем более что одежда на всех одинаковая. Федор пролазит между ногами дерущихся, и мы бросаемся бежать.

– Лови! Убегают!

Но перед нами уже потайная лестница. Почти на четвереньках карабкаемся наверх, на чердак. Дверь заперта! А снизу, с горящим факелом уже поднимается Морквин, за ним – еще человек пять. Ловушка!

– Спускайтесь вниз! – кричит староста, освещая узкие ступени.

– Поднимайся к нам, – приглашает его Федор.

– Смеешься, гаденыш болотный! Сейчас посмотрим, как ученики Оркмахи бегут от огня, – вытянув вперед руку с полыхающим факелом, он начинает поднимается.

– Сними балахон, – сквозь зубы кидает мне Федор.

Я мгновенно сбрасываю форму и сую вперед. «Глаза и уши» уже рядом.

– Спускайтесь, ребята! – он гадко улыбается. – Вам все равно не уйти! Лучше по-хорошему.

– Сейчас ты превратишься в ворону! – не своим голосом завывает Федор. На мгновение все замирают, и он, развивая успех, принимается бормотать какие-то непонятные слова, похожие, по его мнению, на заклинания.

Школяры в замешательстве слушают, не зная, как быть дальше.

– Лазутчики! – верещит Морквин. – Не слушайте, хватайте их!!

И он тычет факелом прямо в Федора. Но тот ловко набрасывает мою форму на огонь, а сам, упершись руками в стены, подпрыгивает и изо всех сил лягает растерявшегося старосту. Опрокинувшись назад, тот сталкивает вниз остальных. Факел гаснет. На ступенях образуется затор, вокруг разносится запах паленой материи.

Федор дергает меня за собой, и мы сбегаем вниз прямо по барахтающимся на ступенях школярам. Крики, угрозы летят вслед, но мы уже снова мчимся по этому проклятому коридору.

Внезапно перед нами вырастают несколько рослых школяров, вооруженных суковатыми палками. Они движутся плотной стеной, тесня нас назад. Пятясь, мы заскакиваем в первую попавшуюся дверь, по счастью, не запертую. Федор тут же задвигает щеколду и обессиленный, опускается на пол. Сейчас начнут ломиться. Но снаружи доносятся лишь приглушенные голоса.

– Все, конец им. Из комнаты Мастера еще никто не выходил.

– Если он такой колдун, пусть попробует исчезнуть отсюда! – это уже голос Морквина. В нем слышится нескрываемое торжество. – Утром вернется Мастер, и посмотрим, что они тогда запоют. Эй, вы там, ау! Из ваших шкур выйдет хороший бубен! А то и два. Я-то сразу их раскусил. Никогда Мастер Тромм нам такого не показывал – голову от тела отделять! Этому колдовству, по слухам, учат только на Гнилом болоте.… Да и кто собирает вереск с волкозубом поздней осенью?

– О чем это он? – невольно я ощупываю свою кожу.

– Ты слышал, – пытается пошутить Федор.– Хорошо, у меня от плетки рубцы глубокие, не сразу сдирать станут…

За дверью продолжают переговариваться:

– А может, отпустим их? Вдруг, Оркмахи рассердится?

– Заткнись, Рыжий! Мало тебе плети? На остров захотел? Вот вернется Мастер…

Школяры еще спорят, но уже ясно, что до утра к нам ломиться не станут. Федор щелкает зажигалкой, отыскивает факел. Комната освещается, я оглядываюсь и чуть не подпрыгиваю: прямо надо мной на тяжелом шкафу сидит черная птица.

– Ворона!

– Ага! – радуется Федор. – Вот мы и опять вместе! Значит, где-то рядом книги.

Ворона, словно поняв, каркает.

– Видишь, я угадал. Это кабинет Мастера. Я здесь уже был утром. Школяры нашли книги, наверное, наша птица закаркала над ними, вот и помогла им, глупая. Но ничего, теперь книги у законного хозяина, – и Федор довольно улыбается.

– Надолго ли?

– До утра, точно. Не такой это дом, чтобы здесь не было второго выхода. Надо только правильно искать.

– Слышал? – я киваю на дверь. – Отсюда еще никто не убегал.

В комнате кроме шкафа стоит еще массивный неполированный стол и деревянное кресло с высокой резной спинкой, такое же, как на чердаке, только поновее. Федор усаживается и знаком приглашает меня. Сесть больше некуда, я взгромождаюсь на стол.

– Спать хочется, – зевота одолевает моего друга.

– Какой тут сон! Мастера ждут!

– Не могу, засыпаю прямо. Ты покарауль, а я вздремну чуток, – говорит он и тут же погружается в сон.

Как в ознобе, я лихорадочно мечусь по комнате. Мысль о бубне не идет у меня из головы. Где же выход?! Ворона со шкафа внимательно за мной наблюдает.

– Помогла бы, что ли! Да разве дождешься от тебя? Заманила в ловушку и сидит– помалкивает!

Но птица лишь презрительно отворачивается.

Я обследую каждый угол, каждую щель – нигде ни намека на выход.

Отчаявшись, я опускаюсь прямо на пол и тоже засыпаю.

Ворона и во сне не расстается со мной. Я без конца уговариваю ее не обижаться на мои глупые выходки и заверяю в своей дружбе. Птица все отворачивается, прячет глаза, а потом вдруг начинает истошно каркать.

«Это очень мешает спать», – успеваю подумать я и просыпаюсь. Ворона продолжает каркать и наяву. Мало того, издалека доносится карканье целой вороньей стаи. Точь-в-точь, как день, когда мы попали в школу.

За столом сидит вполне бодрый Федор и внимательно прислушивается.

– Что-то здешние вороны раскаркались. Мастер близко…

– Нам конец…

– Послушай, – проникновенно обращается Федор к нашей птице, – сейчас придет Мастер и прощай книги. Понимаешь? А я обещаю вернуть их тебе.

Ворона, сорвавшись с насеста, начинает беспокойно метаться по комнате, хлопать крыльями.

– Похоже, ищет! – обрадовано шепчет Федор.

Наконец, птица забирается под кресло, на котором он сидит, и принимается ожесточенно долбить клювом пол.

– Вот оно! Есть выход!

Федор вскакивает, мы ворочаем неподъемное кресло и, ломая ногти, пробуем подцепить половицу. Безуспешно!

Что такое? Ошиблась птица? И тут я замечаю небольшое железное кольцо на ножке стула. Прямо над самым полом. Тяну за него – ничего! Тогда я медленно проворачиваю его, и в том месте, где стояло кресло, открывается черный провал в полу. Федор распахивает шкаф, хватает сумку с книгами, и мы прыгаем в подпол. Наша птица уже на своем месте – вцепилась в плечо Федора.

Мы еще успеваем услышать, как оголтело каркает стая ворон над крышей, и барабанит начавшийся дождь, а из коридора уже доносится тяжкая поступь. Мастер вернулся!

Не глядя под ноги – все равно ничего не видно – бросаемся по узкому подземному ходу. Куда он ведет? Может, сейчас сделаем очередной заколдованный круг и вернемся обратно? Но выбора нет, да к тому же сзади погоня.

Каменный пол под ногами начинает круто забирать вверх. Еще немного и – Федор плечом распахивает дверь!

Глазам делается больно от дневного света, косой дождь ударяет в лицо – кругом лес!

Справа, в еловом просвете, – чернильная вода! Проклятое озеро! Подальше от него! Не разбирая дороги, обдирая лицо и руки о колючие ветви, мы летим с такой скоростью, что ворона не может удержаться на плече. Она поднимается над верхушками елей и летит, не теряя нас из виду.

Погони не слышно, но мы все прибавляем ходу, перемахивая через ямы и поваленные стволы.

Не заметив, я пролетаю сквозь густую паутину, и она, облепив мне плечи, развивается сзади, как плащ. Федор, не успевший снять школьную форму, мчится впереди черной тенью. Бешеная гонка продолжается до тех пор, пока мы оба не валимся на сырой мох, обессилевшие, с мокрыми от пота лицами. Легкие разрываются, раскрытым ртом я хватаю воздух.

– Все! Больше не могу!

– Вставай! – Федор с трудом поднимается на четвереньки и трясет меня. Сверху, делая над нами плавные круги, каркает ворона.

– Наводчик! – я с ненавистью задираю голову.

– Нет, она предупреждает, что погоня близко.

Мы вскакиваем и продолжаем бегство.

Путь все время под гору, вниз, как и говорил Рыжий. Лес кончится, а в поле мы будем, как на ладони.

Мы уже не бежим, а бредем, пошатываясь, даже не отводя еловые лапы. Вокруг как-то быстро смеркается, и дождь постепенно стихает. Теперь слышно только наше свистящее дыхание, да треск сучьев под ногами.

Чаща впереди постепенно редеет, деревья расступаются – от опушки нас отделяют только несколько огромных разлапистых елей. И вдруг прямо передо мной в густых ветвях возникают две черные бездонные воронки.

– Мастер!

Резко вильнув в сторону, я вообще как будто перестаю касаться земли. Обогнав Федора, я выскакиваю из леса и мчусь по раскисшему полю. Ничто не может заставить меня оглянуться.

Колдун, словно маячит за спиной, улыбаясь бесцветными губами, и я влетаю в полуразрушенный сарай, одиноко стоящий на краю поля. С разбегу головой зарываюсь в сырое сено. Через несколько секунд рядом валится Федор. Обеими руками он прижимает к груди сумку с книгами.