Текст книги "Жених моей матери (СИ)"
Автор книги: Татьяна Минаева
Соавторы: Ольга Борискова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 23
Олеся
Глаза я разлепила с трудом. Казалось, веки отяжелели настолько, что поднять их – задача невыполнимая. Снова хотелось пить… Снова, мать его, хотелось пить! Если так пойдёт дальше, похмелье станет моим постоянным спутником. Отлично! Туда мне и дорога… Застонав, я потёрла виски и почувствовала какое-то движение неподалёку от себя. Перевела взгляд и увидела сидящего в кресле Руслана. Он неотрывно смотрел на меня, лицо его было мрачным, взгляд отрешённым и тяжёлым. О, Господи… Сглотнув, я дотронулась до себя под одеялом. Так и есть – совершенно голая. И это влажное липкое ощущение между ног… Да, это трудно с чем-то перепутать. Кое-как я заставила себя собраться. Подогнула ноги и, присев в постели, подтянула одеяло к груди. Руслан всё так же смотрел на меня и молчал.
– Что ты так на меня смотришь?! – не выдержав, спросила я с раздражением.
Зачем я вчера пошла в этот проклятый клуб?! Как я вообще там оказалась?! Вышла от Кати, а дальше… Нужно было сразу поехать к Руслану и ждать его… да хоть на лавочке у дома! Но мыслей в голове было столько, что я должна была как-то с ними справиться. На тот момент стакан виски показался неплохой идеей, но по факту… Ещё и Лёха. Кажется, он позвонил в тот самый момент, когда ко мне начал клеиться какой-то мажор с прилизанными гелем волосами. Слово за слово я как-то самой собой сказала ему о том, где нахожусь, а после… Что было после, я помнила смутно. Всё те же разрозненные мысли, хаотичные чувства и потребность хоть в какой-то стабильности, хоть в чём-то знакомом. В чём-то или ком-то. Почему я сразу не позвонила Руслану? Не знаю… Ничего не знаю! Господи, как же я устала…
– Ничего не хочешь мне рассказать? – сухо осведомился Руслан.
Я смотрела на него, понимая, что должна рассказать, раз уж решилась, но… Голова раскалывалась, в висках билась боль, тело ломило. Я хотела пить, хотела стереть из памяти последние дни, хотела оказаться в надёжных руках Руслана и хотела, чёрт его подери, чтобы он перестал смотреть на меня вот так – этим своим пристальным, тяжёлым взглядом.
– В тот день, когда ты осталась одна в моём кабинете, кто-то перекачал важную информацию с моего компьютера, – продолжил он и уставился на меня ещё мрачнее. Взгляд его пробирался в самое нутро, обжигая меня до костей, до глубины сердца.
Я покачала головой. Несколько секунд в комнате стояла тишина. Я ждала, что Руслан скажет что-то ещё, но он просто смотрел на меня и чего-то ждал.
– И ты думаешь, что это я? – наконец спросила я тихо.
– Пока не знаю, – признался он, и я почувствовала в его голосе измотанность. Точно такую же измотанность, что терзала меня саму. – Если не ты, какого хрена ты от меня пряталась?! Из-за матери?! Не ты ли мне недавно говорила, что плевать тебе на её чувства! Что изменилось!? – голос его стал напряжённым, чуточку злым. – Какого хрена ты трубку не брала, Леся?! Или думаешь, что я мальчик, с которым в игры играть можно?!
Он потёр лицо руками, мотнул головой и снова уставился на меня.
Я молчала. Воспоминания о минувшем вечере, о разговоре с Катей, нахлынули с новой силой. Отец, мать, Руслан и я… Я среди всего этого дерьма. Почему я?! Почему я?! Какое я то к этому отношение имею?! Я понимала, что внутри меня поднимается какая-то ненормальная истерика. Да, я устала. От того нервного напряжения, в котором пребывала в последние дни, от вывалившейся на меня правды, которую я оказалась не в состоянии вынести. Слишком много… Слишком, слишком много и мерзко!
– Если я не брала трубку, – тихо заговорила я, – значит, у меня на то были причины.
– Какие причины, Леся?! – взревел Руслан и встал с кресла. Сделал несколько шагов по комнате и вновь развернулся ко мне. – Какие у тебя могли быть причины?! Объясни мне! Я чуть с ума не сошёл, разыскивая тебя… А ты… – Он рубанул кулаком воздух с досадой.
Я должна ему рассказать. Возможно, это перевернёт его жизнь так же, как и мою… С другой стороны, вряд ли. Руслан – взрослый, сильный мужчина. Не поверю, что он справится со всем этим хуже меня. А я… Я прикрыла глаза и, свесив с постели ноги, коснулась ступнями пола. Придерживая одеяло, встала и, пошатываясь, пошла в сторону кухни. Мне надо было собраться с мыслями. Хоть немного собраться.
– Леся! – Руслан нагнал меня в коридоре и, дёрнув за руку, развернул к себе.
Я покачнулась и оперлась спиной о стену. Посмотрела на него из-под ресниц. Злой, скулы покрыты щетиной, глаза лихорадочно блестят, губы сжаты в тонкую линию. Кончики пальцев защекотало желанием прикоснуться к его лицу, но я сдержалась. Не сейчас. Вначале я должна сказать. Господи, как же всё это погано…
– Я знаю, кто стоит за твоими проблемами, – прошептала я, не глядя на него, и только после подняла взгляд.
Он впился в моё лицо, словно желал просканировать меня, пробраться в мою голову.
– И кто же? – спросил он с циничной холодностью.
Я покачала головой и прошла в кухню. Налила стакан холодной воды прямо из-под крана, плеснула пригоршню себе в лицо. Капли заструились по моим щекам, потекли по подбородку, а я упёрлась в край раковины глядя на то, как кончики моих спутанных волос касаются металлического обода. Это какой-то декаданс…
– Кто, Леся? – раздался у меня за спиной грозный рык Руслана.
Я усмехнулась, тряхнула головой и, обернувшись, посмотрела прямо ему в глаза.
Глава 24
Руслан
Въехав на территорию посёлка, я направил машину к дому Наташи. Она уже ждала меня – встретила на пороге, улыбнулась и пригласила внутрь.
– Как дела? – спросил я, закрывая за собой тяжёлую входную дверь. – Как ребёнок?
– Спасибо, с нами всё хорошо, – ответила Наташа, глядя на меня, и коснулась пальцами живота. Странно, но жест этот не показался мне естественным. Она словно бы сделала это напоказ, именно для меня, с целю ещё раз напомнить… Было ли это так на самом деле, я понятия не имел, да и, если честно, для меня это не имело значения. Наташа прошла в гостиную, и я направился за ней.
Она стояла в паре метров от большого витражного окна на фоне белого тюля и выглядела… молодой. Молодой, но в то же время словно потрепанной жизнью. Странно, но прежде мне так сильно в глаза это не бросалось. Возможно, контраст был именно по сравнению с Лесей. И дело не в юности или красоте, нет. Тут Наташа дочери не уступала. Дело было во внутренней энергии, исходящей от этих двух женщин. Словно свежий бутон и цветок, уже начавший терять лепестки.
Не сводя с Наташи взгляда, я присел на диван. Она выдохнула и посмотрела на меня.
– Сделать тебе чаю? – спросила она дежурным тоном.
– Нет, – ответил я чуть грубее, чем стоило бы. – Я приехал сказать, что нашёл того, кто слил информацию о тендере. Человек, который все это затеял, отчего-то был уверен в том, что я потеряю очень много средств и мне потребуется помощь.
Наташа посмотрела на меня с вопросом, как будто не понимала, что я имею в виду. Пальцы её едва заметно сжались, в глазах отразилось непонимание.
– У меня есть активы заграницей, Наташ, – терпеливо сказал я. – Так что потери, хоть и значимые для моей компании, выбить меня из колеи не смогли.
– И кто же это? – наконец спросила она.
Я не ответил. Всё так же смотрел на неё и думал… Думал, как мы дошли до такого? Почему? Как же всё вывернулось, извратилось…
– Я как-то раз видел въезжающий в посёлок Лексус, – откинувшись на спинку дивана, неспешно проговорил я. – В тот день, когда Леся уехала… Всё думал, где ещё мог его видеть. А тут до меня дошло – это машина Филиппа Круглова. – Я замолчал, давая ей время обдумать мои слова. Наташа тоже молчала – говорить она явно не собиралась, и я спросил: – Наташа, что он мог делать в посёлке, где находится твой дом?
Наташа пожала плечами. Узкими, девчоночьими плечами, которые я помнил ещё с давних времён. Она всегда была похожа на царевну-лебедя. Что же стало с этим лебедем?!
– Я вообще не знаю, кто это такой, – ответила она с небрежностью и, подойдя к креслу, взяла с него тонкую шерстяную шаль. Накинула на себя и глянула на свои пальцы. Всё в ней говорило об отстранённости. Улыбка больше не украшала лицо – выражение его стало каким-то скучающим, серым.
– Знаешь, Наташа, – возразил я, чувствуя поднимающееся внутри раздражение. Ненавижу игры! Ненавижу ложь! Если уж проигрываешь – проигрывай красиво, а это… Плохая постановка плохой актрисы, не более. Мне хотелось рявкнуть, что я всё знаю, чтобы она перестала вести себя, словно сука и сказала уже как есть. Всё это было ей ни к лицу, всё это стирало последние капли света с прошлого. Того прошлого, где я помнил её искренней, доброй девочкой, где деревья были большими, трава зелёная, а небо, чёрт его дери, высоким и синим!
– Откуда я могу его знать, Руслан?! – возмутилась Наташа. В другой ситуации это могло бы даже претендовать на искренность, но только не теперь. Теперь эта фальшь не вызывала во мне ничего, помимо ярости и желания побыстрее со всем покончить.
В дверном проёме показалась Леся. Одетая в простые узкие джинсы и свободную рубашку, она походила на глоток свежего воздуха. Луч света в проклятом тёмном царстве. Наташа обернулась к ней, во взгляде её отразился вопрос.
– Филипп Круглов был на похоронах отца, мама, – тихо сказала Леся. – Ты не могла его не знать.
– Бред какой-то! – нервно выдохнула Наташа. – Это какая-то ошибка… Что вообще всё это значит?!
Глаза её недовольно блеснули, черты лица заострились, крылья тонкого носа затрепетали от негодования. Голос стал звонче, тоньше, но вместе с тем она словно бы растеряла часть своего изящества. Перемены были настолько резкими, что озадачили меня. Я знал Наташу столько лет, но, кажется, не знал вовсе…
– Мама, – вскрикнула Олеся. – Катя мне всё рассказала. Я знаю, что ты сделала. Как ты могла!? Зачем?!
Наташа замерла. Время на несколько секунд застыло, а потом вновь потекло вперёд – размеренно, как ему и свойственно. Мы молчали. Все трое. Наташа мялась, Олеся смотрела на неё, а я… я просто ждал. Ждал объяснений, слов… Не знаю… Всё это воняло гнилью. Наташа прошла мимо меня к окну, сжала край шали, выдохнула и вернулась обратно. Посмотрела вначале на дочь, потом повернулась ко мне и нерешительно, словно до сих пор неуверенная, что должна что-то объяснять, проговорила:
– Я хотела лишить тебя всего. И это… это было только первым шагом! В конце у тебя бы ничего не осталось, Руслан. Ничего.
Наташа нервно заломила пальцы, губы её побледнели. Выглядела она, словно одержимая: в глазах нездоровый блеск, болезненная бледность в хрупких чертах, и эти нервные движения рук… На миг мне показалось, что с головой у неё и правда что-то не так, но уже в следующий момент она будто бы пришла в себя. Лицо её вновь стало непроницаемым, к губам вернулся цвет.
– Я сразу поняла, что между вами что-то происходит, – сказала Наташа, обведя взглядом комнату. Остановилась на Лесе, потом посмотрела на меня. – Ты всегда считал меня глупее, чем я есть, Руслан. Но неужели ты думал, что женщина может не заметить такое? Неужели ты – взрослый человек, думал, что я настолько слепа, что ничего не увижу?
На этот раз очередь молчать выпала мне. Пожалуй, тут я действительно дал маху. Стоило признаться сразу… Сразу, едва только я понял, что меня тенят к Леське. Не то чтобы я затянул, но… Изменилось бы что-нибудь? Вряд ли, и я это понимал. Но всё же считать Наташу столь неразумной, как это сделал я – не стоило. В этом я действительно виноват. Наташа усмехнулась и покачала головой.
– Я бы сделала всё, Руслан, чтобы Леся тебя бросила. Я бы сделала всё, чтобы ты почувствовал, что такое горечь разочарования. Я бы направила её, заставила растоптать тебя точно так же, как растоптал меня когда-то ты сам!
– Я не понимаю тебя, Наташа, – проговорил я, качая головой. Нет, она всё же безумна! Безумна, мать её! Какому нормальному человеку в здравом уме придёт в башку нести подобное?!
– Не понимаешь? – Она запрокинула голову и рассмеялась звонким, похожим на перелив колокольчика смехом. – Подожди, – смех резко оборвался. – Сейчас я покажу тебе.
Плавно, словно не касаясь пола, она выскользнула из гостиной, оставив нас с Лесей наедине. Мне хотелось схватиться за голову и стиснуть руками виски. Мозг, казалось, плавился. Я словно бы участвовал в абсурдной театральной постановке без права уйти со сцены. Судя по всему, Леся чувствовала себя точно так же. Взгляд её был растерянным, щёки бледными, под глазами пролегли тени. Она ещё не до конца пришла в себя после вчерашних излияний, а тут её безумная мамаша…
– Мне кажется, у неё с головой не всё в порядке, – тихо сказал я, глядя на Лесю.
Та прикусила губу. Судя по всему, мысли у неё были схожими. В глазах её я видел тревогу, вся её поза выдавала напряжение. Господи, досталось же ей… Закончится это всё – увезу её на пару недель куда-нибудь подальше. Только мы вдвоём и никого больше. Хватит!
Наташа появилась бесшумно. Тенью впорхнула в гостиную и, не успел я ничего понять, навела на меня дуло пистолета. Я уставился на неё со смесью растерянности и напряжения. Страшно не было, было дико! Дико, мать её! И ещё Леся… Я быстро глянул на неё, и увидел, как от её лица отлила краска. Большие карие глаза стали совсем тёмными, тени под глазами превратились в огромные круги.
– Вы с Хавронским превратили мою жизнь в ад, – спокойно и холодно проговорила Наташа, не сводя с меня пистолета. – Он всю жизнь пытался загладить свою вину. Пыжился, пытался создать видимость семьи… Иллюзия! – выкрикнула она. – Всё это была фальшивка! Нельзя построить ничего на гнили! Как же я его ненавидела… – Она мотнула пистолетом и тут же навела его снова. – Я ненавидела вас обоих!! Как же я мечтала отомстить вам… И ему, и тебе! Как же я хотела, чтобы оба вы горели в аду!
Она стиснула челюсти, в глазах её вспыхнул огонь. Пистолет был слишком тяжёлый для её маленькой руки, но она продолжала сжимать его. Костяшки её пальцев побелели, а в глазах отражалась жажда мести. Действительно ничего не осталось от той красивой юной девочки… Виноват ли в этом был Хавронский? Виноват ли в этом был я? Хрен уже разберёшь… А, может быть, и не было никогда той Наташи, что я помнил?! Может быть, это я что-то придумал себе?!
– А потом в моей жизни появился Филипп, – сказала Наташа неожиданно спокойно. – С ним я впервые за долгое время почувствовала себя живой. Он хотел денег, а я… я хотела отомстить. Он стал моей возможностью, а я – его. Я дала ему деньги, он мне – свободу.
Я смотрел на женщину, которую когда-то любил и чувствовал отвращение. Но при этом часть правды в её словах была. Была, чёрт подери!
– Прости меня, Наташа, – совершенно искренне сказал я. – Я виноват. Но я действительно любил тебя…
– Ты никого не любил, кроме себя, – возразила она. – Твоё бегство… Ты не оставил мне выбора. У тебя была жизнь, а мне пришлось сдаться. Пришлось подстраиваться под обстоятельства. Вся моя жизнь… – нижняя губа её дрогнула, в глазах блеснули слёзы, но она быстро сморгнула их. – Вся моя жизнь – сценарий… Твой, Хавронского, моих родителей. Но хватит! Хватит! – крикнула она и навела пистолет мне в голову. – Отправляйся к своему чёртову другу, Агатов! Туда тебе и дорога!
– Мама! – крикнула Леся, пытаясь вразумить её. – Мама!
– И Катя эта… – зло выговорила Наташа. – Дура пустоголовая! Вначале не смогла яд подсыпать Хавронскому, потому что влюбилась в него, а теперь язык за зубами держать не смогла. И чего вы, ублюдки, только находите в таких?!
– Значит, ребёнка нет? – спокойно спросил я.
В голове моей тем временем метались мысли. Нужно было отобрать пистолет у Наташи, но сделать это так, чтобы она не навредила ни себе, никому-то из нас. Хрен знает, заряжен он или нет. Лечиться ей нужно… Больше всего меня беспокоила Леська. Кажется, она находилась на грани нервного срыва и готова была сделать какую-нибудь глупость.
– Мам, прекрати! – голос её дрожал, она попыталась забрать у Наташи пистолет, но та грубо толкнула её плечом и резанула взглядом.
– А ты вообще отойди, – прошипела она. – Не лезь.
– Мама! – рыдая, просипела Леся. То, чего я боялся больше всего, случилось – у неё началась истерика. Я было сделал шаг вперёд, но Наташа словно бы озверела.
– Стой, где стоишь! – крикнула она и коснулась живота. – Ребёнок есть, Руслан. Только не про твою честь. Это ребёнок Филиппа. От тебя бы я в жизни не залетела. Удавилась бы скорее. Хватит в моей жизни одного ублюдка – её отца! – кивнула на Леську.
Мне всё это надоело. Пора было заканчивать с этой драмой и делать это немедленно. Оценив ситуацию, я метнулся было к Наташе, но… недооценил её. Реакция у неё оказалась мгновенной. Одновременно с раздавшимся звуком выстрела Леся метнулась ко мне. Я даже сообразить ничего не успел, услышал только женский вскрик и оглушающий хлопок. Леся…
– Леся! – взревел я, заметив, как она оседает на пол.
Дура! Господи, какая же дура! Наташа стояла, опустив руку и смотрела на собственную дочь, лежащую на полу. В миг я оказался на коленях, навис над Леськой и прижал пальцы к её кровоточащему плечу.
– Леся… – прошептал я, слыша, как срывается мой голос. Дура! Какого хрена?! Какого хрена она заслонила меня собой?! Что это за дерьмо такое?! Такое только в поганых американских фильмах бывает… Ткань рубашки стремительно алела, и вместе с этим кровавым пятном точно такое же расплывалось и у меня в голове. Во рту пересохло, в мозгах потемнело.
– Вызывай скорую! – рявкнул я Наташе. – Быстро скорую, идиотка!
Леся тихонько застонала, сглотнула и открыла глаза. Я выдохнул. Слава Богу…
– Слава Богу… – повторил я, пытаясь пальцами зажать её плечо. Наскоро стянул с себя рубашку и, скомкав, прижал к ране, чтобы хоть как-то остановить кровь. Возле нас послышался нервный, истеричный голос Наташи. Опустившись по другую сторону от Леси, она в голос рыдала в трубку, пытаясь объяснить оператору скорой, что произошло.
– Мама, уезжай, – прохрипела Олеся, пытаясь подняться.
Я придержал её, хотел сказать, чтобы она заткнулась и лежала молча, но сил у неё оказалось куда больше, чем я думал. Настойчиво приподнявшись, она тронула Наташу за руку и сипло повторила:
– Мама, ты должна уехать. Это огнестрельное ранение… Если начнутся разборки…
Наташа ревела в голос, прижимая дрожащую руку к губам. Глаза её вновь стали чистыми, такими, как я помнил их когда-то. Она помотала головой, обняла Лесю, не обращая внимания на кровь, крепко прижала к себе.
– Лесенька, девочка… – плакала она. – Господи… Прости меня.
– Мама! – вскрикнула Леся. – Уезжай! Быстро уезжай, прошу тебя! Подумай о ребёнке… Сейчас же начнётся…
– Я не оставлю тебя, – замотала Наташа головой, цепляясь за Леськину руку.
– Со мной всё будет хорошо. – Леся коснулась её лица. – Со мной Руслан.
Наташа метнула на меня взгляд, снова посмотрела на Олесю и громко всхлипнула. В ней словно бы метались противоречивые чувства – с одной стороны – понимание разумности Леськиных слов, с другой – любовь к ней. А Лесю она любила, любила, несмотря ни на что. Сейчас я видел это.
– Я не хочу видеть тебя в тюрьме, – всхлипнула Олеся и указала Наташе на дверь. – Иди, быстро! Быстро, мама, пока не приехала скорая.
Еще с секунду поколебавшись, Наташа поцеловала дочь в губы и, пошатываясь, подскочила на ноги, метнулась вверх по лестнице на второй этаж. Леся смотрела ей вслед, я же прижимал рубашку к её плечу и думал… Думал, что эта маленькая женщина – удивительно сильная и храбрая. Не у каждого хватило бы сил отпустить, простить и забыть. Хватит ли у неё – не знаю. Но, судя по всему, хватит.
Я помог Олесе встать и подвёл к дивану. Усадил и ещё сильнее прижал рубашку к плечу. Леська зашипела и поморщилась. В проёме двери показалась Наташа с сумкой в руках. На ней было всё то же платье, в котором она открыла мне дверь, и тонкая шерстяная шаль. Леся махнула ей рукой.
– Быстрее, мам!
Наташа кивнула и направилась было к двери, но после забежала в гостиную и снова крепко обняла дочь. Всхлипнула, помотала головой, обхватила её лицо руками и посмотрела в глаза.
– Прости меня, Леся, – прошептала она. – Прости за всё, дочка. Я не хотела, чтобы ты пострадала.
Олеся сжала её пальцы, а затем резко толкнула и снова махнула на дверь. Наташа метнулась к выходу, а через несколько секунд снаружи послышался шум отъезжающей машины.
– Ты дура, – процедил я, стараясь держать рану. Леся побледнела, но держалась молодцом. – Зачем ты полезла?! Ты понимаешь, что могло случиться?!
Во мне клокотала злость. Кровь текла не так сильно, но я буквально секунды считал до появления скорой. Кажется, вдали наконец послышался звук серены. Я выдохнул с облегчением.
– Потому что люблю тебя, – улыбнулась Леся, чуть слабо, но всё же светло.
Я мотнул головой.
– Я тебя тоже люблю.
Снаружи действительно послышался звук серены. Нарастающий, он становился всё ближе, пока не затих прямо возле дома. Я смотрел Лесе в лицо и думал, чем бы всё кончилось, если бы не она? Ведь Наташа не шутила… Не шутила, мать её! И целилась мне в голову…
