Текст книги "Черная кошка в темной комнате (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Как это может быть? Платье я заказала вчера. Не удивлюсь, если его еще даже не начали шить. В предновогодний месяц у них, наверняка, масса заказов.

Сколько мне здесь лет? Двадцать? Больше? Если и больше, то ненамного. Девушка на фото была молода и безальтернативно счастлива. Как бывает только тот, кто абсолютно уверен, что в жизни все именно так, как хочется, и никак иначе.

Я не помнила этой фотографии!

Когда это было?

Внизу, естественно, даты не было, это ведь не мыльница. Но, может быть, на обороте? Торопливо вынула фотографию из файла, едва не порвав. Перевернула.

Там тоже не было никаких дат. Только надпись. Моим почерком. Только три слова: «Я тебя люблю».

Глава 6

Это называлось генеральной уборкой.

На самом деле весь выходной я, как бешеный терьер, перерывала шкафы и тумбочки: вынимала, отодвигала, перетряхивала.

Судьба решила меня вознаградить за ослиное упрямство на самой дальней полке второй по счету кладовки. Была бы поумнее, с нее бы и начала. Психолог, блин! Понятно же, что неприятные воспоминания и все, что может их вызвать, прячут как можно дальше, чтобы не наткнуться даже случайно.

Психологическая мина выглядела как старая коробка из-под люстры. Люстра висела в гостиной. Дорогая, высокотехнологичная. Похожая на летающую тарелку из старых фильмов. С пультиком. Пять режимов. Время от времени я их меняла, но в основном мне нравилась простенькая комбинация синего и белого.

Эту люстру я вешала давно.

Коробку сохранила, скорее всего, потому, что на сложное устройство полагалась гарантия. А потом просто забыла выкинуть.

Улыбаясь, я вытащила ее с полки, водрузила на диван, открыла… и мина рванула.

Черт! К такому нельзя быть готовой.

Я сидела, тупо глядя перед собой и отказывая своим собственным глазам в доверии. Этого не могло быть, потому, что этого не могло быть никогда!

И все-таки оно там было. Мое красное платье. То самое. Я поняла это, когда развернула его трясущимися руками. Красное платье с кружевными вставками. Безумно дорогая вещь и, судя по фото, оно мне очень шло. Почему я засунула его в самый дальний угол? А-а! Потому что платье было порвано – и как неудачно, спереди. И не зашить. Кто ж это его так?

Сумерки разума разорвала ослепительная вспышка точного знания.

Я сама! Платье порвала я сама. В приступе злости, отчаяния и самого первого, самого жестокого разочарования.

Он отказался от меня! Он сказал… Нет, эту информацию мозг решил пока придержать. Но я совершенно отчетливо знала, что угробила на это платье все деньги, которые родители подарили мне на совершеннолетие. Я хотела быть самой красивой для него. Провела четыре часа в салоне красоты и была уверена, что могу затмить солнце.

Не затмила…

В уголке коробки лежал сверток, который я сначала приняла за запчасти от люстры и не обратила внимания. Развернула скорее машинально – и вскрикнула от острой боли. Глубокий порез быстро набухал кровью, и вот уже она закапала, превращаясь в дорожку, прямо на платье. Красное на красном. Символично, черт.

Кровь текла, платье пачкалось, палец болел. А я тупо сидела на диване и никак не могла переварить информацию, поступившую в мозг из анализатора типа «глаз», две штуки. В кулечек были заботливо собраны осколки от стеклянной фигурки, и если сложить этот пазл, получилась бы…

Перехватив палец платком, чтобы не закапать палас, я шагнула в спальню. Ну, вот же она! Целая и невредимая! Моя «Танцующая Мышь». Любимая фигурка, непременный атрибут спальни. Вернулась в гостиную.

«Мышь» лежала в осколках.

Она разлетелась вдребезги тогда, когда…

Я уселась на диван по-турецки и уставилась в потолок, щелкая пультиком и наблюдая за танцами огоньков.

Матрица. Перезагрузка.

…Звонить по телефону было откровенно глупо. Поэтому я пошла другим путем, для начала, отыскав бывшего мужа ВКонтакте.

Если судить по аватарке, Андрей здорово изменился. Красивый парень превратился в красивого мужчину. С фотографий в альбоме на меня смотрели он сам, симпатичная темноволосая женщина с короткой стрижкой, смешной карапуз лет трех и огромная, с теленка, собака. Я не очень в этом разбиралась, но, кажется, датский дог.

Аксенов Андрей, женат на Аксеновой Алисе, сын Максим.

Что ж, этого следовало ожидать.

«Андрей, – быстро набрала я в окошечке сообщения, – у тебя есть пять минут? Это важно».

Ждать я приготовилась долго. Вполне вероятным выглядел вариант, что он вообще не откликнется. Но, к моему удивлению, ответ пришел, практически, сразу. «Как под дверью стоял».

«Привет, Бабочка! Как дела?»

Меня окатило теплой и неожиданно чистой радостью. Андрей стал звать меня Бабочкой почти сразу. На мой вопрос – почему, смеялся и отвечал: «Ну, Полька – же! Значит – бабочка».

«Не удивляйся, – быстро отстучала я, – но мне очень нужно знать. Почему я от тебя ушла?»

Пауза… Затем:

«Прости, все равно удивился… Я много месяцев задавал себе тот же вопрос, пока… – Андрей замолчал. Пока не встретил Алису, мысленно продолжила я, но не угадала, – Пока не понял, что нужно задавать совсем другой вопрос. Почему ты вообще вышла за меня. – Еще одна пауза, – Честно говоря, я думал, что ты беременна…»

Теперь паузу взяла я.

«От тебя?» – осторожное.

«Это было бы слишком хорошо!»

«Тогда почему?…»

«Я безумно любил тебя, Бабочка. Неужели ты этого так и не поняла?»

Хм… Чего-чего, а безумия в своем вечно рассудительном и спокойном муже я не наблюдала.

– А сейчас? – захотелось спросить мне. Но я благоразумно заменила эту откровенную провокацию на нейтральное:

«А потом?»

«Потом я понял, что ты меня все время сравниваешь с ним, – Андрей разогнался, строки бежали быстро. Он набирал предложение и сразу отправлял его, – И сравнение не в мою пользу. Что бы я ни делал, я все равно все делал не так. Мне надоело соперничать с призраком, и я просто перестал это делать!»

Очень здоровая и правильная психологическая реакция!

«С призраком?»

Пауза…

«Ты так и не вспомнила?»

«Вспомнила – что?»

На этот раз пауза затянулась. Но я не собиралась отступать. Не в шаге от разгадки.

«Андрей, это ты присылаешь мне письма? Раз в два месяца, а в последнее время – чаще?»

Замерев, я ждала ответа. Долго. Наконец, Андрей откликнулся.

«Письма? Неожиданный ход. Но, пожалуй, может сработать. Сукин сын, приходится признать, он, действительно, умен…»

«Кто?!!» – выстрелила я.

«Ты должна вспомнить сама», – отозвался Андрей и кинул мне грустный, извиняющийся смайлик.

«Так нечестно! Я до смерти напугана!»

«Ты – и напугана? – смайлик рассмеялся, – ни за что не поверю. Успокойся. Он ничем тебе не угрожает. Он на твоей стороне. Просто, так действительно будет лучше».

«Андрей, пожалуйста! Ты же не хочешь, чтобы я сошла с ума?!» – отстучала я.

«Извини, Бабочка. Дал слово!» – смайлик развел руками и значок «on-line» погас.

Ну не гад, а? И он еще раздумывал, почему я от него ушла! Нужно было спрашивать, почему ушла, а не убежала!

Все еще злясь, я до-конца просмотрела альбом, надеясь натолкнуться на разгадку. Андрей явно знал моего таинственного корреспондента, хоть и не питал к нему теплых чувств. Но фотографии мне этой тайны не раскрыли, лишь позволили убедиться, что бывший муж благополучен и вполне счастлив без меня.

И Хвала Господу!

Я очень долго стояла под душем, меняя холодный на почти обжигающий, и назад. Извела полбутылки любимого геля с тонким запахом фиалки.

Андрей прав. Я не боюсь. Никогда не боялась.

Любишь играть, значит? ОК, сыграем!

Вот где пригодилась моя дурная привычка не чистить корзину месяцами.

Все шесть сохранившихся писем легли передо мной, еще теплые после принтера. Я включила локальный «дневной» свет и подвинула ближе коробку с цветными маркерами.

Говорите, что преступление всегда оставляет следы?! Ха! Если бы вы знали, наивные, какие четкие, прямо горящие следы оставляют одни только намерения. Конечно, для того, кто умеет их читать….

Вот сейчас и посмотрим, кто кого первым за хвост ухватит. Трудно искать черную кошку в темной комнате. Но если ТОЧНО знаешь, что она там есть, и не боишься царапин – кошка найдется, никуда она не денется.

Глава 7

Я держала Ларису за руку. Мои пальцы лежали на ее тонком, сухом запястье, в аккурат там, где бился пульс.

– Глаза не открывайте, – тихо, спокойно говорила я, – представьте себе лес, речку, лето. Вы идете за грибами. В руке корзина. Жарко… Легкий ветерок. Кусты малины. Вы наклоняетесь, чтобы сорвать ягоду и вдруг – медведь!

– Малину ест? – рассмеялась Лариса, – а я без телефона! И не сфотографировать. Я один раз видела, как медвежонок малину ел, забавно так, вместе с ветками в пасть засунет и облизывает!

«Мимо…»

– В лесу темнеет. Тропинка куда-то потерялась. Вы не знаете, куда идти. А, между тем, наступает ночь.

– Зажигалка-то у меня есть? – недовольно спрашивает Лариса, – костер бы развести. А то в темноте по лесу шастать – можно запросто ногу сломать.

«Мимо…»

– Вы развели костер. Ветки потрескивают. Вам тепло и хорошо. Клонит в сон. Неожиданно на поляну выходит незнакомый человек.

Жилка под моими пальцами дернулась и заскакала быстрее. Попала. Куда-то… Но, в принципе, то что у нее есть страх перед незнакомцами, страх стать жертвой преступления – это я и раньше знала.

– Вы не знаете этого человека. Вы не видите его лица. Возможно, он что-то задумал, – наиграла я, наблюдая, как Лариса бледнеет, закусывает губу. Пожалуй, хватит. Нужно ее выводить, только истерики мне тут не хватало!

– Свет от полной луны падает на его лицо. Успокойтесь. Это ваш муж!

Кровь отлила от лица моей клиентки, оно вдруг заострилось, став жуткой «посмертной маской», зрачки расширились, а холеная рука извернулась и с неожиданной силой, до синяка вцепилась в мое запястье. Я вскрикнула.

– Лариса Вадимовна! Лариса! Вы здесь, со мной! Все хорошо!

Женщина медленно приходила в себя. На лицо возвращались краски.

– Успокойтесь, – медленно, стараясь ни в коем случае не давить голосом, очень ровно сказала я, – ничего не было. Это просто смоделированная ситуация. Вы пережили неприятные минуты, извините. Но, благодаря этому, мы кое-что узнали о вас. Кое-что важное.

– Простите, – Лариса спрятала лицо в ладонях и несколько раз глубоко вдохнула. Видимо, справляться с паникой ее учили. Значит, все же лечилась. Но почему не вылечили?

– Я могу привести себя в порядок? – глухо спросила женщина.

– Да, конечно. Третья дверь по коридору, – кивнула я.

Женщина вышла.

Пользуясь паузой, я открыла почту. И вот тут мое сердце сделало тройное сальто с переворотом. Нет, никаких весточек от маньяка! Но, пожалуй, лучше бы маньяк. На него я в последнее время стала реагировать спокойнее. Тем более, Андрей сказал, что маньяк на моей стороне…

Это было письмо от Никиты. Моего зеленоглазого наваждения. Чужого мужа.

Я бросила быстрый взгляд на дверь кабинета. Лариса все еще приводила себя в порядок. Не место и не время… Но удержаться – нет сил.

Хвала Создателю, письмо оказалось деловым.

«Полина, мне удалось выяснить, почему Босый продал «Лексус», – писал Никита, – тебе интересно?»

«Разумеется» – набрала я.

«Тогда сегодня в 19.00 в кафе «Марсель» за твоим офисом».

…Это что, свидание? Да деловое, деловое, – напомнила я себе, – но свидание же! Как это еще называется?

– Непрофессиональным поведением, – напомнила совесть, которую вообще-то никто не спрашивал.

– Мне нужно узнать про машину! – напомнила я то ли этой поганке, то ли некстати расходившемуся сердцу.

– Это можно узнать и по телефону! – влез разум.

– А если это не телефонный разговор? – нашло лазейку бабское любопытство.

– А если ты вляпаешься по самые кисточки на ушах? – напомнил здравый смысл.

Консилиум в моей бедной голове был в разгаре, когда дверь открылась и в кабинет шагнула Лариса, спокойная, собранная, с безупречным макияжем.

– Садитесь, – кивнула я, молниеносно собрав себя в кучу, – будем разбираться с вашими эмоциями и страхами.

– Будем, – кивнула она и заметно напряглась.

– Не переживайте, Лариса Вадимовна. Больше никаких погружений. Только анализ и устный счет до ста.

– Полина… А почему вы все время говорите: «эмоции и страхи» – вдруг спросила она, – разве страх это не эмоция?

– Эмоция, – кивнула я, – Но – базовая. Та, из которой растут «ноги» у очень многих вещей. Например, у вины. Вина – это страх оказаться хуже, чем о нас думают, страх подвести дорогих людей. Зависть – страх оказаться хуже других. Обида – страх быть непонятым. Злость – страх с чем-то не справиться, оказаться слабее…

Вы боитесь незнакомцев. С чем связан этот страх? Если незнакомец будет просто стоять рядом, это ведь не страшно, нет? Если он заговорит? Спросит – как пройти в библиотеку, – мы обе улыбнулись, – Чего конкретно вы боитесь?

– Нападения, – не колеблясь, определила Лариса.

– На вас когда-нибудь нападал незнакомец? – женщина напряженно задумалась, – С какого момента у вас этот страх? С детства? В детстве вы боялись незнакомцев?

– Мне кажется, я в детстве вообще ничего не боялась, – медленно качнула головой Лариса.

– Страх появился позже. Как и страх замкнутых пространств, – я говорила уверенно, не сомневаясь, что поймала… или вот-вот поймаю за хвост эту пресловутую черную кошку. В конце концов, разве это не моя профессия – ловить черных кошек в темных комнатах чужого разума? – Этот страх связан с нападением незнакомца в замкнутом пространстве, – и с абсолютной, почти сверхъестественной уверенностью закончила, – в машине! На вас напали в машине… И это случилось не в детстве. Это случилось совсем недавно.

Хрусть! Это Лариса сломала ручку, которую крутила в руках. Зрачки ее стали узкими, с булавочную голову.

– Вы ведьма! – бросила она, – Никакой не психолог, а самая настоящая ведьма. Раньше таких на площади жгли! – Она поднялась, оправила жакет и сдернула с вешалки пальто, – Больше я вам ничего не скажу. Ни слова!

Дверь хлопнула.

Я осталась одна.

До конца консультации было ровно четыре минуты. Можно сказать, уложилась.

«Ну что, Аксенова, лишила себя гонорара? – спросила я и хихикнула, – хорошо, что сейчас не пятнадцатый век, а Лариса – не жена бургомистра. Иначе гореть бы тебе ярким пламенем во славу Господа!»

Это была не истерика. У профессионалов не бывает истерик. Просто – откат. Обычная в моей работе штука.

Задержавшись на пороге, я поискала глазами Никиту. Он что-то обсуждал с официанткой, щуря кошачьи глаза. Подошла, демонстрируя спокойствие, равнодушие, профессионализм.

– Я вся – внимание.

– Отлично выглядишь, – улыбнулся Никита.

…Я храню на работе только одно приличное платье, и то не «от Кардена», так что комплимент можно было считать дежурным. Но не идти же в «Марсель» в джинсах? Днем такое можно было себе позволить, но после 19.00 это было бы вопиющим нарушением местных традиций.

– Ужин? Или сразу десерт?

– Кофе, – ответила я, оглядываясь вокруг. «Марсель» был довольно пафосной забегаловкой, из тех, где на столы стелили настоящие матерчатые скатерти, а порции были маленькими и дорогими. Но кофе тут готовить умели. Хоть и стоил он, как пятизвездочный коньяк. Но, насколько я понимаю, платить не мне?

– Игорь был болен, – без предисловия начал Никита, – рак желудка.

– То есть, машину он срочно продал, потому что…

– Нужны были деньги на лечение, – кивнул Никита.

– А его смерть?

– Действительно самоубийство. Хотя я не знаю, можно ли так назвать поступок, фактически, приговоренного. Он ведь не спорил с божьей волей, он просто немного сдвинул сроки, нет?

Я пожала плечами. Христианка во мне была против эвтаназии. Выпускница медучилища – за.

– Так что ничего странного с машиной не происходило. До Ларисы.

– На чем она ездила до того, как купила этот «Лексус»? – спросила я.

– Со мной. Я ее возил, – пояснил Никита так, словно я могла понять его как-то иначе.

– А до тебя?

– Это так важно? – смоляная бровь шевельнулась в недоумении, губы сложились в усмешку.

Я изо всех сил старалась воспринимать Никиту по частям: отдельно зеленые глаза с искорками смеха, отдельно цыганский вихор, отдельно тонкую, сухую кисть руки, лежащую на столе. А он вдруг взял и сам все испортил, накрыв мои пальцы своими.

Еще одна ловушка. Уберешь руку – признаешь свое поражение. Оставишь как есть – признаешь его победу. Потребуешь объяснений – признаешь пат. Для такой ситуации у меня чек-листа не было. Слишком давно мужчин не интересовали мои руки, ноги и другие части тела…

Ладонь была теплой. Подушечки пальцев слегка покалывало. Я не убирала руку. Секунда… Другая… Мужчина удовлетворенно улыбнулся. Все правильно – этот раунд за ним.

– Это важно, – произнесла я, с некоторым усилием возвращаясь к работе, – у Ларисы Вадимовны сильная психологическая травма. И она получена именно в машине. Что-то связанное с нападением… Возможно, она кого-то подвозила. Хотя вряд ли, она осторожна. Скорее, кто-то из знакомых.

Пальцы Никиты похолодели. Он продолжал поглаживать мои, но делал это настолько машинально, что я совершенно спокойно убрала руку. Сейчас это ничего не значило. Меньше, чем ничего.

– Ты не знаешь, кто это мог быть?

Он покачал головой.

– Ничего… Выясним.

– Зачем? – резко спросил он, – если это, как ты говоришь, психическая травма, значит, не стоит ее ворошить. Ведь это все равно, что в ране ковыряться.

– Иногда ковыряться в ране необходимо, – мягко возразила я, – например, если в нее попала грязь. Этот случай значим. Он разрушает ее психику, делает нестабильной. Это может означать только одно…

– Что? – выстрелил глазами Никита.

– Сценарий не завершен. Этот человек, кто бы он ни был, не прошлое. Он до сих пор рядом. С этим надо заканчивать.

– Лариса – давно большая девочка. Может лучше предоставить ей право самой решать?

– Она не сможет, – озвучила я совершенно очевидную вещь. – И сама это знает. Лариса боится. Страх возникает тогда, когда в нашей жизни появляется что-то, с чем мы не справляемся.

– А ты, значит, справишься?

– Легко, – кивнула я, – Знаешь ведь пословицу: «Чужую беду руками разведу».

Никита тряхнул вихром и тихо рассмеялся:

– Все это как-то слишком заумно для меня, Полина. Скажи – я могу еще чем-то помочь?

– Ларисе – вряд ли, тут работа для меня.

– А тебе? – он мгновенно поймал недосказанное и вернул руку назад. И я снова проиграла, подтверждая то, что он давным-давно понял и так.

– Поможешь мне вычислить маньяка? – решилась я.

…Он вез меня домой сначала освященными улицами, потом темными дворами. И все это время молчал. А я, как это ни смешно звучит, никак не могла придумать тему для разговора. Про моего персонального маньяка мы, вроде, договорились еще в кафе. Никита пообещал озадачить своих IT-шников. Возможно, парни смогут понять, кто рассылает письма.

Про Ларису и ее проблемы Никита разговаривать не желал.

Что еще? Снег сегодня необыкновенно холодный и мокрый, не правда ли? И темнота такая темная… Разговоры о погоде – не мое амплуа.

Вот и мой подъезд. Никита затормозил.

Так ничего и не придумав, я сухо поблагодарила за приятно проведенный вечер и дернула ручку.

Дверца оказалась заблокирована.

– Никита? – напомнила я.

Мужчина медленно повернулся. Кошачьи глаза смотрели на меня в упор, и я впервые подумала, что кошка, какой бы она ни была милой и пушистой, по сути – хищник.

– А приглашение на чашечку кофе?

– Ты на него рассчитывал? – удивилась я.

– Почему нет?

– Ну, как тебе вариант, что я не приглашаю на кофе чужих мужей?

– Не прокатывает.

– Почему? – всерьез озадачилась я.

– Потому что ты не ханжа. Потому что ты умная девушка и прекрасно понимаешь, что такое наш брак с Ларисой. Наконец, потому что ты давно одна, а я тебе нравлюсь. Как тебе такие аргументы? – вкрадчиво спросил он, улыбаясь и щурясь.

– Не убеждают.

– А так?.. – Никита притянул меня к себе, наклонился. Посмотрел в глаза долгим взглядом. Вопрос в нем был. Но не «да?» или «нет?». Его зеленый взгляд спрашивал прямо и откровенно: «Долго еще ты будешь отрицать очевидное?»

Уже перестала…

Его поцелуй был нетерпеливым: он немедленно попытался разомкнуть мне губы, а рука уже дергала застежку куртки. Похоже, чашка кофе неактуальна, все будет прямо здесь. Вопрос – хочу ли я этого? И пять секунд на размышление. Потому что с такими темпами он разденет нас обоих раньше, чем я успею маму позвать.

А потом я не смогу сопротивляться. Да и не захочу. Есть предел, за которым править начинает тело, а мозг садится в повозку, не больно-то интересуясь, куда и зачем его везут… И этот предел был опасно близок. Все же этот мужчина мне нравился.

Тогда в чем дело? Почему? Ведь не из-за Ларисы же, в самом деле?..

– Ну, – подтолкнул меня Никита, – Полина… Пусти же меня! Ты ведь этого хочешь.

– Нет. Это ты меня пусти, – я отстранилась, выравнивая дыхание, и постаралась привести в порядок одежду.

– В чем дело? – по-настоящему удивился он, – Неудобно? Я же сразу предлагал пойти к тебе.

– Нет, – я помотала головой, приводя в порядок заодно и мысли, – дело не в этом.

– А в чем?

– Все просто, Никита. Ты – не он, – сказала я и поняла, что ни на йоту не соврала. Это была именно та, истинная причина. Хуже того, теперь я абсолютно точно знала, почему ушла от Андрея.

– Не – кто? Кто этот «он»?

– А вот этого я как раз и не знаю, – я посмотрела на Никиту без всякой неловкости и мягко улыбнулась, – Печалька, правда?

– Тебе самой доктор нужен, – буркнул он. Щелкнул блокиратор, дверца открылась, выпуская меня в промозглый зимний вечер, и мое зеленоглазое наваждение осталось в прошлом.

Подозреваю, что навсегда.

Дорогие друзья, книга подходит к концу, а потом я ее закрою на вычитку и правку. Поэтому очень хотелось бы услышать, что не нравится: где теряется динамика, где героем не хватает убедительности, где я чего-то «не дотянула», или, возможно, слишком рано расскрыла интригу. Словом, буду благодарна за любые замечания. Свой текст править очень трудно, нужен взгляд со стороны. Поэтому HELP! И заранее – спасибо.

Ваша Татьяна Матуш.