Текст книги "Мой личный Галатей (СИ)"

Автор книги: Татьяна Луковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

4.3

Они брели рядом по дворовому тротуару. Тусклые фонари не могли затмить крупных звезд, вдоволь рассыпанных по черному небу. Звезды с высоты подмигивали Насте, она тоже им подмигивала, глупо улыбаясь. Настроение первый раз было чудесным. Рядом, заложив руки в карманы, шел надутый Ванька и пинал попадавшиеся под ноги палки и камешки.

– Ой, выпила всего два стаканчика, а что-то меня так развезло, – Настя пошатнулась. Ванька успел ее поймать и взял под руку.

– Вас с отцом вообще сводить вместе нельзя, сопьетесь, дегустаторы хреновы.

– А не надо было кричать – оно слабенькое, некрепленое, – Настя опять споткнулась и вцепилась в провожатого обеими руками.

– То розовое и было некрепленое, так ты ж еще стакан красного дернула.

– А дядь Вася сказал, оно у него самое лучшее, надо обязательно попробовать. Короче я у вас всего сегодня набралась, и вообще набралась. Мать меня убьет. Ой, полпервого, – циферки запрыгали на телефоне, – ей надо позвонить, она меня ищет!

– Не ищет она тебя, я уже позвонил.

– Зачем, – Настя резко остановилась, – я же сказала, что к Лизе поехала?

– Затем, что родители волнуются. Мне еще от Кольки сейчас достанется, когда тебя сдавать с рук на руки буду.

– А ты меня не сдавай, на лавочке у подъезда оставь, я сама дойду.

– Пошли, дегустаторша.

– Вань, а расскажи, как ты сегодня порядок наводил? – Настя закатилась звонким смехом.

– Ну, может хватит? – Ванька недовольно сдвинул брови.

– Ой, мамочки, Иван, какая чистота, – Настя стала пародировать голос тети Маши. – Ой, и рубашку сам погладил, ты почаще невест приводи. Неужели и в шкафу, сынок, прибрался? – девушка слегка пихнула парня локтем в бок. – Вань, так смешно было, когда ей на голову все полетело.

– А я говорил, не надо шкаф открывать.

– А зачем ты кеды с трусами вместе засунул?

– Спешил, прибрать все надо было и еще за булками этими ехать.

– А куда за булками ехать? – прикинулась простотой Настя.

– Куда надо, – легко разгадал ее уловку Ванек.

– Знаешь, я как увидела у тебя флешки рядами, мне аж поплохело, а так ничего, нормальный мужик. Так, где, ты говоришь, булочки купил?

Ванька хмыкнул, но не раскололся, да Настя на это и не надеялась.

Кроссовки бесшумно ступали по асфальту. Это тебе не туфли на каблуках, поднимающие шум – цок-цок, цок-цок. В кроссовочках можно идти мягко как кошка, даже если ноги слегка подгибаются. А они так и норовят подогнуться. Настя крепче сжала мужской локоть. «А как же завтра в ресторан этот чертов одеваться: вызывающе спортивно (треники там с лампасами) или убийственно эффектно в надежде, что взяточник схватится за сердце и сам заплатит за свою жрачку? Заплатит, как же, губу-то закатай».

– Вань, а ты японский ресторан знаешь на Малой дворянской, как-то на «Т» начинается?

– Малая дворянская? Ух ты, Боже мой, аристократия! Так бы и сказала – на Фридриха Энгельса. Что с девчонками хотите сходить?

– Почти, а он дорогой?

– Ну, есть и подороже. Я давненько там не был, из японских блюд нам в армии давали только рис отварной.

– И как там цены?

– В армии? Бесплатно.

– Вань, ну я серьезно, в ресторане этом?

– Нас туда Макс затащил, они тогда только начинали с Полькой встречаться, перед девчонкой выпендриться хотел. Выпендрились «японцы чернозёмные», вся стипендия там осталась, а могли бы в пиццерию раза три сходить.

Настя приуныла.

– А на две с половиной тысячи вдвоем можно поесть?

– Два блюда и чай. Придется целый чайник брать, стаканами не наливают.

– А если еще десерт?

– Смотря какие десерты. Сходите лучше в «Сушилку», большой компании на сет хватит.

– Мне именно туда надо. А если один будет только чай пить, а другой ни в чем себе не отказывать… вот совсем ни в чем, то на какую сумму может выйти?

– Мелочь, ты кого там собралась на бабки раскручивать? – Ванька заинтересованно заглянул ей в лицо, Настя опустила глаза.

– Сколько нужно, чтобы шикнуть?

– Если шиковать, то тысяч семь, это если с алкоголем.

– Вань, займи мне пять тысяч, – сорвалось с языка. – Я соберу и тебе отдам месяца через два-три. Или ты после армии, у тебя нет?

– Я не понял, это тебя хотят на бабки раскрутить? Ты кого, бедная студентка, кормить собралась на такую сумму?

– Просто займи мне денег. Ты жаловался, что я ни о чем не прошу, так вот я прошу, если у тебя есть, конечно.

– Пока все не расскажешь, не дам, – голос стал таким жестким, что если бы материализовался, то, наверное, смог бы оцарапать, – я еще и родителям твоим все выложу, пусть тогда сами пытают, куда их дочь вляпалась.

– Я с тобой как с другом, а ты! – Настя попыталась вырвать руку, но Ванька схватил ее еще крепче. – Пусти!

– Насть, рассказывай. Зачем тебе деньги, и при чем здесь ресторан? – таким грозным она его еще не видела.

– Один козел допуск мне к экзамену не ставит, – сдалась девушка. – Говорит, своди меня в ресторан, поговорим, о том, как ты философию сдавать собираешься. А говорят, он же еще и экзамен принимать будет.

– А выучить слабо? Если каждого препода в ресторан водить, сама с голоду ноги протянешь.

– Я учу! Всех этих экзистенциалистов, будь они неладны, повыучила, только, – Настя тяжело вздохнула.

– Что только? – дожимал подозреваемую Ванек.

– Я над ним прикололась при всех… пару раз. Он на меня зуб имеет.

– Шутница ты наша. А знаешь, что обычно после ресторана предполагается?

– Поедим, то есть он поест, а я чайку попью, да разойдемся.

Ванька сокрушенно покачал головой.

– Насть, ресторан постелью заканчивается. Тебе тетеньки взрослые не рассказывали?

Настя представила худощавого лопуха-аспиранта в роли коварного распутника и хохотнула, два образа в один никак не хотели сходиться.

– Да, ладно, какая-там постель. Пусть только попробует предложить, я ему все его суши на голову одену… и пойду в супермаркет на кассу работать, тоже неплохая профессия, при харчах.

– Давай я с тобой схожу, сам все улажу.

– Нет, Вань, я сама все улажу. Ты мне деньги одолжишь или нет?

– Одолжу. Тебе наличкой или перевести?

– Лучше наличкой, а то вдруг мама перевод случайно увидит, начнет допытываться.

– Тогда банкомат пошли искать, дегустаторша и двоечница.

Назад пошли напрямик через парк, грязь неасфальтированных дорожек навязчиво обнимала обувь. Настя испуганно жалась к Ваньке вглядываясь в черноту неухоженных кустов, прижимая рукой карман, где хрустела новенькая купюра.

– Нам по башке здесь никто не даст, пять тысяч – это тебе не сотка, – оглянулась девушка по сторонам, – а то я как-то трезвею.

– Это хорошо, пока дойдем, будешь трезвая как стеклышко. Мелочь, ты лужу не видишь или думаешь у тебя резиновые сапоги на ногах?

– Темно же. А почему мы так быстро идем, я за тобой не успеваю?

– Время час. Мне завтра на работу, то есть уже сегодня.

– Ты добрый, – улыбнулась Настя, – добрый и красивый.

– Ну, для пацана так себе комплимент.

– А когда злишься, похож на моего резинового песика. У меня в детстве такой был, насупленный и с длинными ушами, а когда на него нажимали, он пищал, у него в попе дырочка была.

Настя опять рассмеялась, прижимаясь лбом к Ванькиному плечу.

– Никогда пьяных девок провожать не доводилось. Не знал, что это такая морока. Настя, лужа!

Перехватывая спутницу в полете, он поднял ее на руки и понес, лавируя между лужами и выбоинами.

– А ты с Иркой целовался? – спросила Настя, обнимая Ивана за шею. – Мне для исследования нужно.

Ванька молчал.

– Вань, ты же матерый волчище, сам все знаешь, тебе эту Ирку соблазнить – нечего делать, зачем ты ко мне за помощью подкатил? А?

Она почувствовала, как под рукой напряглась его шея.

– Ты уж определись, я песик или волчище.

– А я знаю зачем. Поставь меня, пожалуйста.

– Здесь грязно, а ты в лужу упорно лезешь. Ничего ты не знаешь.

– Знаю. Ты решил мне отомстить за то, что я тебя отшила. Крутишься вокруг – кофе, цветы, на руках вот носишь, для курсовой материальчик готов подкинуть, а все, чтобы я на тебя запала, и поняла бы, какого классного пацана упустила и рвала на себе волосы от злости. Да?

– Волосы рвать не надо, у нас блондинок настоящих мало. И как там у меня по плану, все получается? – Настя не могла различить в темноте его выражение лица, но знала, что сейчас на знакомых губах гуляет противная ухмылочка.

– Ничего у тебя не получается, бросай эту затею. Мне такие как ты не нравятся.

– Это какие же?

– Волчищи, я таких боюсь. Вы девочек кушаете и не давитесь.

– Насть, какой у тебя бардак в голове, как в моем шкафу.

– Не бардак, а рабочий беспорядок, у меня все под контролем.

Парк закончился, вон и дом. На шестом этаже в окошечке укором гулёне горит свет. Ванька поставил свою ношу на землю.

– А что ж ты, профессионалка, не расспросила меня в подробностях, как я к девчонке подкатывал да что говорил, да как она реагировала. Ты что в курсовой писать будешь? Сочинять от балды? А я тебе скажу, почему…

– Просто у меня сейчас философией голова забита, – поспешила перебить Настя, – а потом ты мне все расскажешь, как договаривались. И даже можешь рассказать, как вы целовались, мне вот ничегошеньки не будет.

– Ну-ну.

Она долго пыталась попасть по кнопкам домофона, пальцы не слушались.

– Ой, как мне сейчас влетит. Папа, наверное, уже спит, и защитить некому будет, а эти двое как накинутся.

– Пошли, ты что Кольку боишься? Да он сам под утро приходит, – Ванька потащил ее в подъезд.

– Что положено Юпитеру, то не положено сестре. Ты, Вань, иди. Я сама пешочком, – она шагнула к лестнице.

– На лифте поедем, – схватил ее за руку Иван, ладонь у него была теплая. А лифт где-то гудел вверху, но никак не хотел спускаться.

– Он только на восьмом, я пешком.

– Стоять. Я не пойму, ты в лифте со мной боишься ехать? – хмыкнул Ванька.

– Ничего я не боюсь, – Настя вырвала руку и засунула ее в карман.

– А зря.

– Чего зря?

– Зря не боишься, я сейчас приставать буду.

– Чего ты будешь делать? – округлила Настя глаза.

Двери лифта с шумом открылись.

– В волка и Красную Шапочку играть будем, – он подхватил ее за талию и внес в кабину.

– Ой, мамочки! – пискнула Настя.

Тяжелые створки сомкнулись, лифт понесся вверх. Несколько секунд двое смотрели друг на друга, потом начали целоваться. То, что накопилось за день: все эмоции, страсти, страхи, все было выплеснуто в этот обжигающий поцелуй. Ванька целовал жадно, нагло, бесстыже. Он был голоден, и это чувствовала даже неопытная девчонка. Сердце дико прыгало, ударяясь о грудную клетку, будто пытаясь ее пробить. Лифт остановился на каком-то этаже, но Иван тыкнул, не глядя, первую попавшуюся кнопку, и кабина помчалась вниз. Насте показалось, что она падает. «О чем там думала Красная Шапочка, когда ее волк глотал? Ну, наверняка не о пирожках». Чужие руки забрались под одежду, горячие ладони коснулись спины. Девушка вздрогнула и крепче обхватила парня за шею, потянув на себя. Ванька медленно тяжело выдохнул. Лифт поехал вверх. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы кабина не остановилась где-то посередине, двери распахнулись, и насмешливый голос Кольки не проговорил у самого уха:

– Хорош лифт ломать, гоняют они туда-сюда, нашли карусель.

Настя испуганно отпрянула от кавалера, одергивая куртку.

– А что за запах, вы пьяные что ли? – Колька втянул носом воздух.

– Я нет, могу дыхнуть. А Малая пробку понюхала и готова, – Ванька прищурил левый глаз, на губах играла улыбка.

«Малая? Шутка эта дурацкая, я для него кто?»

Настя, ничего не говоря и не прощаясь, ушла в квартиру. Ожидающая в прихожей мама, уже набрала воздуха что-то сказать, но увидев потухшее лицо дочери, только сокрушенно покачала головой. Не раздеваясь, Настя прошла в свою комнату и прямо в куртке завалилась на кровать. В полудреме она чувствовала, что кто-то стаскивает с нее одежду, откуда-то издалека до нее долетал шепот матери: «А я говорю, что он ей не пара. Видел, в каком состоянии она домой явилась? А что дальше будет? Скажи ему, пусть от нее отстанет, что ему девок мало? Коль, какая там любовь?» Любовь, а какая она? Настя погрузилась в сон.

Утро было тяжелым, похмельным. Голова раскалывалась, глаза слипались, мысли никак не хотели собираться в кучу. «Восемь двадцать. На первую пару опоздала. Ну, и чего меня никто не разбудил?» Настя встала, хватаясь за виски. На столе лежала написанная огромными буквами записка: «Мы честно пытались тебя поднять. Таблетки в кухне на холодильнике».

– Спасибо и на этом.

Пискнула эсемеска. От Ваньки. Анастасия не сохранила его телефон, но последние цифры 007 запомнились. Накатило какое-то глупое волнение, открыла: «Жива?» и блюющий смайлик – вот и все сообщение. И это после таких поцелуев? Для него это вообще ничего не значило, просто показал свою власть над ней. «А и нет у тебя никакой власти!» Настя принялась отбивать текст: «Я была пьяная. Мне очень стыдно. Надеюсь, вы с Ирой меня простите». «И пусть не думает, что я здесь страдаю».

Она напряженно стала ждать ответа. «Пи-пи-м», – ответная эсемеска. И что он написал? Настя то брала, то откладывала телефон, никак не решаясь посмотреть. Что он написал? Что написал? Палец нажал на конвертик сообщения. Там было только одно слово: «Дура».

4.4

Автобус сонно колесил по городу, немногочисленные угрюмые пассажиры забились по углам. Настя, выбрав самое дальнее кресло, уселась у окошка, расположив на коленях блокнот и ручку. Дорога из универа домой длинная, маршрутка кланялась каждому столбу, можно было неспешно, и, что самое главное, на трезвую голову, обдумать сложившуюся ситуацию.

«Вот почему это я дура, скажите на милость? Ко мне подкатывает парень, спрашивает пренебрежительно, мол, что до сих пор жениха не нашла, ну если так, то я так уж и быть, готов из жалости тебя как „залежалый товар“ взять. Куда же деваться, сестра друга? Как вам предложение? Я, естественно, отказываю, да любая бы отказала. Так в любви не объясняются, если она вообще предполагалась. Что же делает отвергнутый мной кавалер: страдает, тоскует, пытается бороться, хоть как-то понравиться? Так нет же, тут же ищет утешение у другой, пристает к ней, щипает за зад. Меня вот он вчера ни разу не ущипнул. Конечно, кто я такая, чтобы меня щипать. Потом подсаживается ко мне же и просит помощи склеить объект мечтаний, да еще и объявляет прямым текстом без намеков, что влюбился в ту другую по уши. Я верю, помогаю, компрометирую себя, между прочим, в глазах семьи, а что он? Начинает за мной ухаживать, лезет целоваться и так далее. А сам сегодня с другой идет в ночной клуб. Что нормальная девчонка должна подумать? Правильно, либо бабник, либо витязь на распутье, сам не знает кого ему надо. А как вам блюющий смайлик вместо пожелания доброго утра? И после всего этого я, по его мнению, дура, а он кто? Все, хватит причитать, работать пора. Что мы имеем?»

Автобус резко затормозил, блокнот слетел на пол. Настя со вздохом его подняла, стряхнула налипшую пыль и начала чертить схему: «А имеем мы субъект И, который испытывает пока не твердую, но все же симпатию к объекту И. Нет, как-то у меня два И получилось. Субъект В, который испытывает симпатию к объекту И». Настя начертила В и от нее стрелочку к И. «Согласно рекомендациям мадам Пупкиной, В провел атаку на объект И и добился первого успеха – был благосклонно прощен, теперь следует все закрепить ночным клубом, где телесный контакт медляка создаст предпосылки для дальнейшей близости. Помехой в осуществлении этого плана выступает некая точка А (в народе АП), которая вместо того, чтобы сводить влюбленных и укреплять их взаимные симпатии, мешается под ногами и отвлекает субъекта В. Сегодня в результате тактически верно составленной эсемес, помеха А была изолирована. Путь свободен, потому как субъект В ее никогда не простит. Никогда. Уж я его знаю, и так удивительно, что он после первого раза еще раз подкатить попытался».

Настя печально посмотрела в окно, день был тусклым, пасмурным и навевал сон. Деревья уже стояли в легком зеленом тумане первых крохотных листочков, но будничная городская серость поглощала робкую весеннюю радость. Между двух домов частного сектора внезапно промелькнул розовым пятном цветущий абрикос. Он настырно разрывал пастельную мягкость дня ярким жизнелюбием. «Так рано, а уже цветет? На Чижовке всегда все раньше расцветает. А Лиза побежала на свидание, у них с принцем любовь, а я пойду давать взятку и плодить коррупцию. Интересно, Сережа со Светкой стали встречаться? Надо как-нибудь у Кольки спросить. Он мне, кстати, коробку конфет должен».

На диване был разложен весь богатый гардероб студентки второкурсницы: платья, блузки, водолазки, футболки, джинсы всех цветов радуги и даже, звавшие в лето, топики и шорты. Покопавшись в «тряпках», Настя напялила толстовку с расплывающимся в зубастой улыбке кроликом, потертые малиновые джинсы и отцовский камуфляжный «кепарь», в котором он на даче сажал картошку. Дополнили образ огромные серьги-кольца, выигранные на студенческой новогодней дискотеке за какой-то конкурс, и валявшиеся в шкатулке без надобности. В зеркале отразилась «девочка-ёоу». «Еще жвачку по дороге куплю, чтобы пузыри надувать покрупней. Вот этот ботан в пиджачке и очечках со мной рядом краснеть будет, отучу на раз взятки жратвой брать».

В комнату незаметно вошла мама.

– Ничего себе! И куда ты в таком виде собралась?

– В японский ресторан, меня пригласили, – Настя покривлялась перед зеркалом, как это делают в клипах отвязные рэп-девчонки.

– Опять с Заварзиным? – нахмурилась мать.

– Нет, аспирант один пригласил. Мам, да ты не волнуйся, я сегодня только чай. Приду трезвее трезвого.

– Конечно, подпаивать же некому. А что за мальчик тебя в ресторан ведет?

«Не он, а я его».

– Он уже давным-давно не мальчик.

– А сколько ему лет? – не на шутку испугалась мама.

– Да старикан, наверное, уже под тридцать.

Валентина Федоровна облегченно выдохнула.

– Он у вас преподает? Какой предмет?

– Мам, расслабься, это не мой парень, просто поедим.

«За Ванькины деньги».

– Заварзин, ты тоже говорила, только друг.

– Так и друг. Я с Ванькой не встречаюсь, просто вчера засиделась у них случайно, и все.

– А Коля говорит…

– А Коля твой трепло. Ну, все, я пошла.

– Стоять! – мама решительно сдернула кепарь с белокурой головы. – В таком виде туалеты в общаге мыть, ну или с Заварзиным бухать. Переодевайся, тебя приличный человек в кой-то веке в ресторан пригласил.

– А Ваня, значит, не приличный? Да он может быть приличнее всех, может ему этот аспирантик и в подметки не годится!

«Ой, чего я завелась?»

– Что ты на мать кричишь⁈ Ты просто приглядись к другим, свет клином на Ваньке твоем не сошелся. Вдруг тебе и другой кто понравится, – мать тяжело вздохнула, у Насти предательски дернулся подбородок. – Ты что, плачешь? Настена, вы поссорились? Иди, мама пожалеет. Ох, дурочка ты у меня.

«Вот и он так сказал. Двое – это уже тенденция».

Хорошо иногда побыть маленькой, поплакаться у матери на коленях, и чтобы по головке погладили.

– А платье все же переодень.

Цокая высоченными каблуками и беспрестанно одергивая черное платьице «в облипочку», Настя медленно шла к ресторану. «Подождет, не развалится». Вот почему, когда дома у зеркала, то ты отвязно-дерзкая, и платье вроде как приличной длинны, а когда выходишь на улицу, и тебе в след начинают присвистывать разные «орангутанги», начинаешь дергаться и отчаянно тянуть подол к коленям? Из прежнего образа оторвы удалось отвоевать только цыганские серьги. Мама сказала, что с распущенными волосами и строгим (ну это как сказать с такой длиной) платьем смотрится приемлемо. Прикольное словечко «приемлемо».

Итак, эффектная блондинка, прижимая к себе сумочку с деньгами, плавно вырулила к ресторанчику. На пороге стоял Игорек с красной розочкой в руках. Настя его не сразу узнала, без пиджака и галстука вполне себе обычный пацан, в расстегнутой ветровке, под которой виднелась белая футболка с какой-то надписью, черные джинсы, белые кроссовки с модными наворотами. Лет пять скинул, не меньше. Парень был без очков, но сразу двинулся к Насте, рассмотрев ее в толпе прохожих.

– Привет, – улыбнулся он смущенно, протягивая розу.

– Привет, – буркнула Настя не очень приветливо.

– Классно выглядишь… выглядите. Пойдем…те, – Игорек открыл перед девушкой тяжелую дверь.

Они вошли и оказались в Японии. Ну, по крайней мере, именно так картинно Насте представлялась эта далекая страна. Столы были европейскими с тяжелыми деревянными столешницами, но все остальное – дальневосточный колорит из туристических проспектов: большие бумажные бледно-желтые фонарики-цилиндры, декоративные колонны, покрытые росписью из цветов, райских птичек и цепочек иероглифов, в выкрашенной в приглушенный кармин стене имелись неглубокие ниши, в которых были расставлены изящные вазочки и статуэтки. Бамбуковые изгороди отделяли столики, создавая личное пространство. Но больше всего Настю поразило огромное дерево, которое росло прямо посередине зала. Умом девушка понимала, что это пластмасса, но ощущение прогулки среди соснового леса ее не покидало. В пятничный вечер народу было прилично.

– У вас забронировано? – спросил администратор на входе. Игорек кивнул, назвал фамилию. «У него здесь, наверное, уже абонемент». Сдержанно улыбающаяся официантка в черном кимоно, судя по бейджику Вероника, проводила гостей к пустому столику.

– Ваше меню, – протянула она две тяжелые папки.

Настя, нервно перелистывая страницы, не замечала ярких аппетитных картинок, перед ней бежали только циферки: 390, 445, 590, 699. 'Интересно, это за порцию или за сто грамм? Вот с чего они взяли, что если написать 699, то клиенты не допрут, что им семисотку придется отвалить?

– У них здесь классные напитки, – выглядывая из-за своей папки, улыбнулся Игорек.

«И сколько здесь спиртное стоит? Сколько, сколько? Тысяча девятьсот шестьдесят, а если его понесет, и он два бокальчика закажет, мне и Ванькиных денег не хватит».

– Вы уже определились? – Вероника склонила на бок голову и слегка подалась вперед, изображая полное внимание.

– Сначала дама, – Игорек любезно повел рукой в сторону спутницы. – Анастасия, заказывайте.

– Мне… чай с лимоном… нет лучше без лимона. Просто черный чай.

– А есть что будете? – дежурно улыбнулась официантка.

– Я есть не буду, я дома поела.

Не один мускул не дрогнул на лице беспристрастной официантки, она повернулась к Игорю:

– А вы? Может хотя бы лимон возьмете, у нас свежие лимоны.

Игорек кашлянул.

– Анастасия, вы на диете? Но вам растолстеть совсем не грозит. А что у вас диетического? – обратился он к Веронике.

– Вегетарианские блюда попробуйте, очень мало калорий.

– Нет спасибо, я только чай, – Настя повторила беспристрастную улыбку официантки. – Да, вы не волнуйтесь, Игорь Борисович, я просто есть не хочу, а так у меня деньги есть. Вы заказывайте, что вам хочется, а я все оплачу, как договаривались.

У Вероники едва заметно приподнялась правая бровь, Игорек залился густой краской.

– Мы еще подумаем, – кивнул он официантке. – Я не вполне понял, о чем мы договаривались? – шепнул он, наклоняясь к Насте.

– Ну, что я вас кормлю, а вы мне допуск к экзамену ставите.

– Что⁈ – Игорек потер кожу вокруг глаз. – Чертовы линзы, никак не привыкну.

– Не трите, а то заразу занесете, – Настя смутно уже почувствовала, что что-то не так. – Да, вы не бойтесь, я не просто, я еще выучу, я уже учу. Вам на экзамене краснеть за меня не придется, и денег я взяла прилично, можете и напитки заказать.

– Я, наверное, неправильно себя вел. Вы были правы, Анастасия, я немного стеснительный. Я вас просто на свидание пригласил, как красивую девушку. Меня кормить не надо, я, наоборот, против европейских тенденций, и если вы не феминистка, то позвольте мне заплатить.

– Просто на свидание, – теперь покраснела Настя. – Извините, Игорь Борисович, я иногда туплю.

«А Ванек-то был прав, дура я и есть. Черт, Игорек, вроде как, и ничего, но… Есть одно „но“…»

– Так есть будете? Может, «Калифорнию»?

– Ну, если только «Калифорнию», – смущенно кивнула девушка.

– Вы палочками есть умеете, или вилку попросить? – взгляд Игоря блуждал по Насте.

– Я палочками умею.

«А он ничего, даже красивый. Под футболкой вон бицепсы оказывается видны, в качалку ходит. Может покрутиться с ним, а там, как мама говорит, разгляжу, привыкну? Но…»

Игорь подозвал официантку:

– Две «Калифорнии», чай с лимоном и десерты какие-нибудь, вот эти, например, – он ткнул пальцем в ламинированный рекламный проспект на столе, – Настя, ты не против?

– Нет, – робко пожала плечами девушка.

– Вот и отлично, и счет мне, пожалуйста, – как можно громче произнес кавалер.

Только сейчас, расслабившись, Настя расслышала легкую ненавязчивую музыку. Игорь тоже приобрел нормальный цвет лица, откинувшись на кресле, начал рассказывать про то, как он первый раз ходил с друзьями в японский ресторан и у него никак не получалось палочками поддеть еду, а засранцы пацаны снимали его на телефон, потом неделю ржали, без конца прокручивая, как ролл падает на пол. Настя тоже вспомнила первую встречу с палочками.

Официантка с подноса расставила стильно сервированные блюда и стеклянный чайничек, подогреваемый снизу свечей. Вытерев руки влажными полотенцами, гурманы уверенными движениями вскрыли обертку столовых приборов. Можно приступать к трапезе.

– Приятного аппетита, – улыбнулся Игорь.

– Оригато гозаймас, – выпендрилась Настя (все, что она знала по-японски).

– Ого, – и это произвело на Игорька впечатление.

– Эй, я чет не понял, че за крендель с моей телкой сидит?

И поворачивать головы не нужно, чтобы понять кто там за спиной строит из себя гопника на районе. «Елки, он спасать меня прилетел!»