Текст книги "Мой личный Галатей (СИ)"

Автор книги: Татьяна Луковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

3.3

«Философия XX века представлена многочисленными и разнообразными концепциям: позитивизм, прагматизм, экз… экзец… экзисц… экзис-тенциа-лизм. Господи, как это можно выучить?» Насте хотелось биться головой об стол. А взгляд блуждал по букету тюльпанов, упорно не желая погружаться в учебник по философии. «И так зубрить – не сахар, а тут еще эти распахлись. Никогда не думала, что тюльпаны вообще запах какой-то имеют». Девушка подвинула банку подальше, на пол свалилась книга мадам Пупкиной. Настя полезла под стол поднимать. «И вот вам совет, – полились буквы на открывшейся странице, – если садитесь играть с мужчиной в азартные игры, не стремитесь выигрывать, поддавайтесь. Запомните, мужчины не любят проигрывать женщинам. Ваш короткий триумф, может стать трещиной в дальнейших отношениях». Настя с треском захлопнула книгу, закидывая ее на подоконник. «Основателем позитивизма является Огюст Конт… Где позитив? Ну, невозможно учить!»

Примерная ученица схватила банку с цветами и понесла на кухню.

– Пусть здесь постоят, а то задену случайно, лекции залью, – неловко объяснила она матери.

– Настена, ты присядь, нам поговорить нужно, – мама смущенно покраснела.

«Начинается».

– Мам, мне учить надо.

– Выучишь. Присядь, присядь.

Настя уселась за стол, недовольно поджав нижнюю губу.

– Дочка, понимаешь, – зашептала мама, доверительно наклоняясь, – он очень взрослый, от Коли всего на полгода младше. Такой за ручку ходить и вздыхать не будет, ему уже другое нужно.

– Ну, мам!

– Не перебивай. В таком возрасте все быстро происходит, а мужики в этом плане такие безалаберные, на них надеяться нельзя, надо самой предохраняться. Сходи к гинекологу…

– Ну, мам, какой гинеколог⁈ Он просто по делу пришел, мы не встречаемся.

– Какое дело может быть у него к малолетней пигалице? И вообще, если хочешь мое мнение, Иван тебе не пара.

– Почему? – Настя распахнула глаза.

– У него, конечно, семья хорошая, тетя Маша прекрасная женщина, но… они по-деревенски скроены, им бы сына побыстрее женить, и чтобы внуки сразу, и жена работящая – борщи, пироги, как положено, а ты у нас не знаешь с какой стороны сковородку брать.

– Да знаю я с какой стороны сковородку брать, ты меня прям уж вообще…

– Да не в сковородке дело, – мама встала, зажгла газ, поставила чайник и тут же зачем-то выключила горелку, – рано тебе борщи варить, Настена, тебе учиться надо. Выбери мальчика – ровесника, такого же зелененького, и вместе гуляйте, за руки держитесь, чтобы все постепенно. Разве у вас нет там симпатичных? Ой, я тебя расстроила? Ты его любишь? Ну, ладно, встречайтесь, только не спешите, профессию надо получить.

– Да не люблю я никого! Мам, можно я пойду профессию получать? А то можно и без женихов без профессии остаться.

Из гаража, гремя запчастями, вернулся отец.

– О, пирогами пахнет!

– Плюшками, пап, иди быстрей, а то не достанется, – Настя обрадовалась появлению отца.

– Представляете, вот ведь у Заварзиных сынок шустрый, два дня как из армии вернулся, а уже какую-то кралю себе нашел.

Настя с матерью переглянулись. «Бабник», – в груди неприятно кольнуло.

– Идет мимо гаражей: «Здрасте, дядя Паша», а у самого вот такущий букетище в руках, ясное дело, не бабушке несет.

– Вот этот букетище? – Валентина Федоровна указала на веселенькие тюльпаны.

– Похож. Не понял, козявка, это что ж он тебе что ли нес? – уставился отец на Настю.

– Дольше в гараже сиди, – надулась жена, – придешь, а тут внуки уже по квартире бегают.

– Настен, мы так не договаривались. Колька – оболтус кричит: «Папа, женюсь», теперь ты. По миру нас с матерью со своими свадьбами пустите.

– Да не выхожу я замуж! И с Ванькой не встречаюсь! Он просто пришел… с философией мне помочь. Экзамен могу завалить, а он во всяких бытиях и сознаниях волокет, а цветы просто из вежливости принес. Чего вы шум-то подняли?

– Во-во, – на кухню вошел брат, – они на даче, когда на одном диване лежали, тоже всю ночь про философию разговаривали. Насть, что там Заратустра говорил?

– Предатель! Достали! – Настя выбежала на балкон с шумом захлопнув за собой дверь.

Где-то внизу бренчала гитара, заливисто хохотала какая-то малолетка. В который раз за день Настя почувствовала себя одинокой и никому не нужной. Она села на деревянный ящик для хранения банок, обхватила себя за озябшие от ночной прохлады плечи и стала смотреть, как в небе одна за другой зажигаются звезды.

Легкой тенью (задевая и роняя все, что можно) прокрался отец, сел рядом.

– Настен, ты это, не обижайся на нас. Это мы так шутим.

«Ну, хоть папа все понял».

– Насть, ты не волнуйся, парень хороший, надо брать, а деньги я на свадьбу найду; платье, кафе – все будет не хуже, чем у других.

«Вот что с ними делать, если они слышат только себя? И это просто Ванька с букетом пришел, а если и правда жених явится с тещей и тестем знакомиться, представляю, какое они свето-представление устроят. Или не придет никто и никогда? Кому нужна девушка, которая обыгрывает в шашки? Пойду, о позитивизме почитаю».

Глава IV. Методы

Методы делятся на эмпирические и теоретические, ну почему теория никогда не совпадает с практикой?

4.1

– Слышали, Катасонов в больницу лег, лекции Игорек читать будет.

– Забавненько.

Настя устроилась поудобней, подложив под поясницу мягкую сумку и подперев рукой подбородок.

Игорь Борисович торопливой походкой взлетел на кафедру, поправил очки, потер нос – первый признак волнения. Где же тот пернатый хищник, разделывавший тушки студентов на семинарах? Сила гудящей толпы, она и не таких ломала.

– Философия XX века представлена многочисленными и разнообразными концепциям: позитивизм, прагматизм, экзистенциализм, неотомизм, – забубнил лектор, не отрываясь от конспекта.

«Да он по учебнику читает! Так и я могу выйти и чего-нибудь такого начитать». Настя от возмущения выпрямилась, уставившись Игорьку в переносицу. Он как будто почувствовал чужой недобрый взгляд, оторвался от текста, повел глазами по аудитории, встретился с насмешливым взглядом знакомой студентки, кашлянул в кулак и снова нырнул в конспект. «Чтение мантр» продолжилось:

– И как сказал основоположник философии Огюст Конт: «Священная формула позитивистов: порядок как основа, прогресс как цель», таким образом…

– Извините, Игорь Борисович, – Настя подняла руку, обращая на себя внимание, – вы пропустили любовь.

– А что любовь? – Игорек покраснел.

– Огюст Конт сказал: «Священная формула позитивистов: любовь как принцип, порядок как основа, прогресс как цель». Вот я и говорю, вы любовь пропустили.

По аудитории полетели смешки.

– Постараюсь не пропускать, – лектор поправил душивший его галстук, опять кашлянул в кулак и снова продолжил чтение, хромая на каждом новом абзаце.

– Зря ты над ним измываешься, – зашептала Лиза, – говорят у Катасонова плановая операция, экзамен Игорек принимать будет.

– Что ж ты сразу не сказала⁈ – Настя подпрыгнула как ошпаренная. – Тоже мне подруга.

– Артасова, если Вам не интересно, и Вы уже все знаете, я Вас не задерживаю, – Игорек металлическим голосом отчеканил все три «Вы», а еще недавно позволял тыкать.

– Очень интересно, Игорь Борисович, я аж вздрогнула от интереса, весьма увлекательная лекция.

Студенты, не сдерживаясь, заржали. «Сгладила ситуацию, идиотка?» – в сердцах обругала себя Настя.

«Ура, спасительный звонок. Деру, Настюха, деру».

– Артосова, задержитесь, – хмурый взгляд Игорька не предвещал ничего хорошего юной озорнице.

– Так в буфете пирожки сейчас расхватают, – ляпнула Настя первое попавшееся.

– Здоровее будете, – Игорь проводил взглядом последнего студента, аудитория опустела, лишь Лизка время от времени виновато выглядывала из-за двери.

– Анастасия Павловна, – ого, имя отчество знает, – вы философию, вообще, как сдавать собираетесь при таком прилежании? – Игорек говорил громким назидательным тоном.

– День и ночь учу, Игорь Борисович. Вы разве не заметили? – сколько еще надо шишек набить, чтобы перестать ерничать.

– Много ума не надо одернуть преподавателя, считывая с учебника.

«Это кто там по учебнику читал⁈»

– Я по памяти.

– Сложно вам будет допуск получить с такими знаниями, очень сложно, – Игорек снял очки и помахал ими в воздухе, как бы зачеркивая жестом путь к экзамену. – Да закройте дверь, пожалуйста, у нас разговор серьезный! – крикнул он, в очередной раз высунувшей нос, Лизавете.

– Я учу, – упрямо повторила Настя.

– Вы японскую кухню любите?

«При чем здесь японская кухня, намекает, что я Конфуция тоже не знаю, так он китаец. Блин, до Фукуямы я вчера не дочитала, но сил уже не было».

– Иногда люблю, роллы там, «Калифорнию».

– Вот и отлично, – Игорек одел очки и потер ладошки (очень злорадно, как показалось Насте), – а давайте сходим в ресторан, обожаю японскую еду. Посидим, обсудим, как раз, как вам философию подтянуть.

«Еду он, значит, японскую обожает, а я эту еду, так понимаю, оплатить должна. Хитро придумано, со взяткой поймать могут, а тут пожрал за счет студентки на халяву, а если кто за руку и схватит, так скажет, мол, влюбленная дурочка сама пригласила. Ай да Игорек! Что ж делать то?»

– В «Суши-бокс»? – предложила Настя бюджетный вариант.

– Нет, это забегаловка для студентов, лучше в ресторанчик, что на Малой дворянской. Знаете такой, на углу? «Тадаима», кажется, называется.

«Губа не дура», – закусила Настя губу.

– Так как насчет завтра, скажем часиков в семь? – Игорек оправил лацканы пиджака.

– В семь утра?

– Почему утра, вечера. А, это вы так шутите? Куда за вами заехать?

– Не надо за мной заезжать, встретимся у входа.

«Не хватало еще такси ему оплачивать».

– Хорошо. Ну, бегите, а то и правда все пирожки расхватают, останетесь голодной, – Игорек блестел как начищенная бляха Ванькиного дембельского ремня.

Настя на ватных ногах пошла к двери. «Где денег достать? В шкатулке две с половиной тысячи заныканы, на французские духи копила. Вот тебе, Настюха, и духи! Так и этих не хватит. Он худючий как скелет, а такие едят за двоих, метаболизм у них хороший».

– Насть, чего он хотел? Клеился, да? – Лизка преданно ждала в коридоре.

– Пожрать он хотел за мой счет! Велел, вести его в японский ресторан, а то не видать мне не то, что экзамена, а даже допуска.

– Вот гад, а и не подумаешь, с виду такой весь правильный.

– Лиз, у тебя нет тысячи три взаймы?

– Откуда? – Лизка виновато развела руками. – А у брата если попросить?

– У него свадьба в августе, каждую копейку собирает. Да и, вообще, он правдолюб, пойдет в деканат разбираться, а может сразу в прокуратуру.

– Так может и хорошо?

– Чего ж хорошего⁈ – взвилась Настя. – Ничего не докажет, а мне здесь больше не учиться. Ладно, подумаю. Может серьги в ломбард снесу, а матери скажу, потеряла.

У Лизы в сумке зазвонил телефон, она суетливо начала копаться.

– Ну, где он звонит, паразит такой? Это, наверное, Владик.

На пол полетели тетради с лекциями, помада, веер дисконтных карточек, расческа.

– Ну, где же ты звонишь? – Лиза уже чуть не плакала.

– Дай сюда, – Настя вырвала у нее сумку, открыла замок бокового кармана и всучила подруге телефон.

– Алло! Владюша! – Лизка тут же позабыла и про Настю с ее проблемами, и про свои вещи, разбросанные по коридору, она отошла к окошку, что-то радостно воркуя любимому.

Анастасия подобрала Лизкино добро и, положив рядом на подоконнике, побрела по тусклой рекреации. В ее сумке тоже завибрировал сотовый. Незнакомый номер.

– Алло.

– Чего такая кислая? – ну, конечно, неприятности они по одиночке не ходят, только табунами, надо Ванькой день добить, чтобы на луну выть захотелось. Сегодня как раз полнолуние.

– Ничего не кислая, с учебы иду.

– А-а. А чего не интересуешься, как дела у твоего подопечного, три дня прошло? Ты ж вроде там какую-то работу писать собиралась, – у него явно было прекрасное настроение.

– И как дела у моего подопечного? – со вздохом спросила Настя.

– Мелочь, не поверишь, все как по писанному. Ты как в воду глядела, помирились.

– Поздравляю, – Настя сбросила звонок.

Телефон опять настырно зазвонил, еще и еще.

– Ну, чего? – не выдержали нервы.

– Ты чего трубку швыряешь? – на другом конце обиделись.

– Я думала, у тебя все, – соврала Настя.

– Да ты что? Все только начинается. Она меня в ночной клуб пригласила.

– Поздравляю.

– Насть, не отключайся, я еще не договорил. Помоги медляк разучить по приличней.

– Я тебе что, танцевальный кружок? У тебя и самого неплохо получалось, я видела.

– Так неплохо, что по морде прошлый раз схлопотал. Она девушка с характером, чуть-что, сразу срулит. А в третий раз, сама понимаешь, шансов все меньше и меньше.

– Вань, я не умею танцевать. Как я тебя научу?

– Ты ж на танцы когда-то ходила?

– На народные в пятом классе. Тебя «дробушки» научить отбивать или в присядку?

– Ну, ты же тоже девушка, должна сказать, как прилично, романтично, а как «пошел нафиг, урод». Мелочь, ну последний раз.

– Ладно, – сдалась Настя. – Только не у меня.

– У меня можно, родители на дачу сейчас уедут. Я зайду за тобой.

– Нет, не надо! Позвони, я сама выйду.

«Что там мадам Пупкина про танцы пишет? Пойду штудировать философию и основы обольщения».

4.2

«Бытие определяет сознание. Вот у мня было прекрасное бытие, перспективное и радужное, пока кое-кто из армии не вернулся. И теперь в моем сознании полный бардак. В одном уверена – все я правильно сделала, потому что, если бы меня какой-нибудь парень добивался и пошел бы с другой свидание репетировать, я бы его послала далеко и навсегда. Бедная Ирка, вот ведь ей чучело досталось, Иван-дурак, одним словом. Хотя может он и не виноват, если она такая королевишна, что „на драной козе“ не подъедешь, и бедному парню приходится каждый шаг выверять, чтобы не отшила. Кто же виноват, что ему репетировать с другой приходится?»

– Мелочь, ты чего там бормочешь? – Ванька запускал ноутбук.

– Философию повторяю, – Настя сидела на краешке кресла, озираясь по сторонам.

Чистенько, ни пылинки, каждая вещь на своем месте. Приготовленная на завтра тщательно выглаженная рубашка висела на плечиках на ручке шкафа, плед покрывал кровать, демонстрируя полную симметрию углов, бумаги в целлофановых файликах аккуратной стопочкой покоились на углу столешницы, придавленные брошюрой по электробезопасности, даже с десяток флешек ровными рядами лежали в пластиковой коробочке. Насте стало как-то неловко за свой письменный стол с грудой набросанных в художественном беспорядке учебников, тетрадей и запиханными под настольную лампу фантиками от конфет.

– Смотри, я тут накачал несколько песен, вроде подходят, – Ванька уступил Насте место перед монитором.

– Игорь Растеряев «Звонарь», «Король и шут» «Лесник» – это, по-твоему, медляки?

– Ну, не плясовые. Вон еще, ниже смотри. Там что-то про церковь, я английский не особо знаю.

– Hozier «Take Me to Church», нет Вань, это не про церковь.

– А про что? Чего лыбишься?

– Да так. Ладно, давай и под эту, она правда к середине ускоряется. А еще что-нибудь?

– Тебе не угодишь. Колька говорил, тебе этно нравится, есть пара песен Пингиной и «Мельница».

Они еще долго перебирали разные варианты, это оказалось очень увлекательным занятием.

– Давай уже танцевать, а то поздно, мне домой надо, вот это что? – Настя указала на последнюю песню в списке с надписью «Рэп-медляк».

– Я не знаю, я видео нашел, ролик там левый, видеоряд стер, а музыка осталась. Рэп на испанском, а припев девушка жалобно поет.

– Включай, – заинтересовалась Настя.

Юный тенор читал что-то печальное, как пить дать, о неразделенной любви, мальчишка тараторил, сплетая словесное кружево петельку за петелькой, узор за узором, а потом девушка голосом – серебряным колокольчиком начинала обволакивать комнату светлой печалью. Настя различила лишь слово «корасон» – сердце.

– Как красиво, то, что надо. Пойдем.

Они встали друг перед другом, Ванька бережно как фарфоровую козочку с бабушкиного серванта обвил Настю левой рукой, а в правую вложил ладонь партнерши. И они начали медленно двигаться против часовой стрелки. До этого, по дороге сюда Настя представляла, как будет давать разные ценные указания, замечания, подшучивать, и что все должно пройти легко и весело. Весело не было, шутить и говорить тоже как-то не хотелось. От близости перехватывало дыхание и становилось жутко неловко, она даже не могла поднять голову, чтобы посмотреть парню в глаза. А песня сжимала и сжимала вокруг них жаркие южные объятья, заставляя придвигаться все ближе и ближе. И запах одеколона был сегодня мягче, и знакомая родинка на шее гораздо ближе.

– А в этом месте, наверное, мне надо сделать так, – Ванька двумя руками крепко обнял Настю за талию.

– Все хорошо, ни чему тебя учить не надо, – девушка быстро расцепила чужие руки, – сам все знаешь. Вань, я пойду.

– Погоди, а кофе? Цветами ты не берешь, кофе давай сварю. Ты кофе любишь? – хозяин загораживал ей дверной проем, не собираясь выпускать.

– Иногда с молоком.

– Растворимую бурду? Я тебе настоящий в турке сварю, потом скажешь, как тебе. Сиди, я сейчас.

Настя с кислым видом села на кресло, Ванька скрылся на кухне. Идеальный порядок, идеальный танец, все идеально, кроме самой Анастасии, она увы не идеальна, она запуталась, она знала, что приходить сюда не нужно и помогать ему не нужно, а все равно пришла. Зачем? Чтобы помочь? Написать курсовую? Так зачем же?

Из кухни пошел ароматный дразнящий запах.

– Готово, налетай.

Ванька внес поднос, на нем красовались две маленькие чашечки и тарелка с булочками.

– Ты в Ростове была, на Дону который?

– Нет.

– А у меня там дядька живет. Вот у нас в городе рулит фастфуд – гамбургеры, пиццы, шаурма, такого добра на каждом углу навалом, даже в центре, а в Ростове кофейни с настоящим кофе и булочки. Я быстро подсел. Кофе научился варить. Попробуй, и булочку бери, с шоколадом и фисташками. Ну?

Кофе был с легкой горчинкой и колдовским запахом, от него шел легкий едва уловимый пар.

– Ну? – ожидал похвалы хозяин.

– Очень вкусно.

– Булочку бери.

– Во рту тает, где взял? – Настя некультурно облизала липкие от глазури пальцы

– Не скажу, – хмыкнул Ванька, делая то же самое.

– Почему?

– Вот такой я вредный.

– Ну, не сам же пек?

– Нет, конечно.

– Тогда скажи.

– Нет, захочешь булочку, ко мне приходи.

– И почему ты такой вредный?

– Насть, по сравнению с тобой я ангел.

– Ладно, ангел, сиди здесь на кофейном облаке, а я пошла, – Настя в очередной раз попыталась уйти. – Спасибо, все было классно.

– А я тоже один тест психологический знаю. Хочешь, тебя протестирую? – Ванька опять закрыл собой выход. – Сто процентов правду как та гадалка скажу.

– Прямо сто процентов? – хихикнула гостья, парень вторгался в ее вотчину. «Станет разводить меня, как я Игорька».

– Сто десять. Будем тестироваться? – а сам такой смирный, как ягненочек.

– За шашки мстить будешь? Я раздеваться не стану, – предупредила Настя.

– И в мыслях не было. Серьезный тест, у нас тоже полгода психология была, дамочка одна с прибабахом вела.

– Эксцентричная?

– Во-во, очень эксцентричная. На стол садилась и давай над нами тесты проводить. Мелочь, ты смотри такой не стань, профессия она, знаешь ли, деформирует.

– Мы тестироваться будем? – Настя бухнулась назад в кресло. – Бумага, ручка нужны?

– Нет. Ничего не нужно. Надо только быстро отвечать, не задумываясь. Готова? Можешь глаза закрыть, когда отвечать будешь, чтобы представлять лучше.

Настя откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. День какой-то тяжелый, и Ванька никак не хочет отцепиться.

– Спрашивай уже.

– Как ты относишься к лесу?

– В смысле? – девушка приоткрыла один глаз.

– Ну, какие у тебя ассоциации?

– Елочки, березки, зайчики прыгают, птички поют, полянки с цветочками, а еще можно дров набрать на шашлыки.

Ванька хрюкнул.

– Что? – Настя открыла глаза. – Валежник разрешено собирать.

– Ладно. Валяй дальше. Море, какое оно?

– Море? Оно такое большое, холодное, суровое, и волны до неба, падают и разбиваются на тысячи капель. Красиво и страшно.

– Понятно, – Ванька нервно побарабанил пальцами по столу.

– Чего тебе понятно? – опять открыла глаза Настя.

– Потом скажу, не отвлекайся. Теперь кофе.

– А что кофе? – хихикнула Настя. – Если с булочками, то даже без сахара ничего так. Научишь варить?

– Научу… если захочешь.

– А дальше?

– Все.

– Все? – Настя с удивленной улыбкой открыла глаза. – Ну, колись.

– Да, ладно, поздно уже. Пойдем, я тебя провожу, – путь к двери был свободен, хозяин суетливо отошел, выпуская гостью.

Но гостья, упрямо поджав губы, продолжала сидеть, не двигаясь.

– Насть, ты ж домой хотела?

– Колись, а то не уйду. Ирка твоя позвонит, я трубку возьму, доброй ночи ей пожелаю.

– Пошли, сейчас родители с дачи приедут, как думаешь, увидят, о чем подумают?

– Вань, это не честно над людьми эксперименты проводить, ухмыляться там, а ничего не говорить. Колись!

– Ладно. Лес – это семья, ну, как ты к ней относишься. Про дрова мне понравилось.

– Хочешь сказать, я потребитель, пользуюсь близкими, – Настя обиженно встала.

– Да ничего я такого не думаю. Родители на то и родители, чтобы детям помогать. Это же не обязательно деньги, можно и словом поддержать. Все у тебя с семьей нормально.

– А море? Дай угадаю… Это любовь, да?

– Да. Схватываешь на лету, – Ванька печально улыбнулся. – А кофе угадаешь?

– Может работа? Нет? Отдых? А что тогда? Дружба?

– Кофе – секс.

– Дурак, – Настя полетела к двери, быстро стала завязывать кроссовки.

– Насть, ну чего ты обиделась? Это же только тест, – догнал ее Ванька, подхватывая под локоть.

– Ирку свою тестируй, – вырвала она руку.

– Ты меня сама отшила.

Настя хотела сказать: «И правильно сделала, бабник», но тут двери распахнулись, и на пороге появились родители Ивана.

– Ой, Настенька, – заулыбалась тетя Маша.

«Досиделась за „кофием“, расхлебывай». Ванька ехидно улыбнулся. «Сама выкручивайся», – говорил его равнодушный взгляд.