Текст книги "Говорящая с книгами (СИ)"
Автор книги: Татьяна Кошкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 8
Сцена 18
Это были не мои рисунки. Кто-то другой, ломая карандаши после каждого второго штриха, будучи на грани безумия выводил их на листах из альбома. Папа. По выходным, после занятий в художественной школе я приходила к нему в больницу, он уже с трудом говорил, речь стала запутанной и неразборчивой. Лекарства добили его окончательно. Мне тогда казалось, что он хочет мне о чем-то рассказать. Но понять этот бессвязный бред было невозможно. Не знаю зачем хранила его последние рисунки столько лет среди карандашей и красок, зато хорошо помню, почему они скомканы.
* * *
– Ты должна поехать к доктору, Эля, – настаивала в очередной раз Валентина Ивановна. Её внучка сопротивлялась до последнего. И это после того, что случилось! Как она кричала, отмахивалась от прибежавшей в комнату бабушки. Как будто её хотели убить. Ужасный приступ из-за того, что на полке оказалась книга Конан Дойла.
– Человек с красным лицом, человек с красным лицом, – шептала она, как в бреду. Да это и был бред. Его новый уровень.
– Собирай вещи, едем, – скомандовала женщина, но Эля уперлась. Вцепилась руками в косяк, даже сломала несколько ногтей.
– Они мне не помогут, бабушка. Они только мучают, – дорожки слез отчаяния на бледных щеках.
– Нам просто надо найти хорошего доктора, – не унималась Валентина Ивановна.
– Ненавижу, – внезапно выдохнула девушка. – Я его ненавижу. Это же из-за него, да? Из-за отца? Это от него у меня это проклятие?
– Это не проклятие, – устало выдохнула женщина. – У тебя просто невроз, мы все исправим и ты сможешь жить, как все.
– Нет, – она подняла на неё влажный взгляд голубых глаз. – Не смогу. Никогда не смогу. Ты засунешь меня в дурку, как отца, когда это поймешь. Оставишь там умирать. И к нему, – закашлялась от подкатившей к горлу горечи, – я больше не пойду. Никогда.
Она держала слово до последнего. До того дня, когда врач слезно попросил её прийти, предполагая скорую смерть пациента. Отец лежал на постели, что-то шептал и просил ручку и карандаш. Нарисовал это и… прогнал дочь.
В тот вечер Эля долго не могла уснуть, разглядывая странные рисунки. Тогда они показались бредом сумасшедшего. Небрежно смяла, бросила в коробку и забыла, потому что на следующее утро сумасшедшего не стало и вдохновения тоже.
* * *
Первый рисунок изображал человека, он будто замахивался рукой на маленькую девочку. Да, точно девочку. Вот два бантика и хвосты. В руке, которая наносит удар что-то есть, линии неровные, но угадывается острие. Нож. В голове тут же появились воспоминания о Ирвине. Отец знал? Мог предсказывать будущее? Сцена была очень похожа на тот день, когда из ниоткуда появился Том и спас меня.
Второй рисунок был менее понятным. С одной стороны человек с небольшой бородкой, её почему-то отец нарисовал желтым. Напротив него еще один человек, странный. Его будто сначала нарисовали, а потом долго стирали плохим ластиком, только размазывая грифель по листу. За его спиной хаос, в котором почти ничего не различить.
Дрожащими руками я подняла листок и поднесла к окну, надеясь, что летнее солнце поможет рассмотреть хоть что-нибудь. Различила невнятные очертания людей под слоем карандаша. Интересно, это что-то значит? Или просто бред? Аккуратно положила рисунки под стекло на столе, пусть заодно и расправятся.
– Том? – представила его лицо и попыталась вызвать. Тишина. Вряд ли он чем-то поможет с рисунками отца, но попробовать стоило. – Том?
Нет, парень был вне зоны действия моей мыслительной сети. Образ расплывался в сознании. Идея нарисовать его была внезапной, похожей на вызов самой себе. Чем больше времени проходило с нашего расставания, тем сложнее было вспоминать черты, улыбку и прикосновения. Они таяли, как будто время для этих воспоминаний ускорилось в разы. Если у меня будет портрет, призывать Тома станет намного проще.
Одержимая этими мыслями, я взялась за работу. Пока просто в альбоме, новый холст предстояло еще купить.
Сцена 19
– Привет, как себя чувствуешь? – Том откликнулся на мой призыв только поздно вечером. Его голос казался уставшим, но довольным.
– Лучше не бывает, – последний штрих на черно-белом эскизе. Я испуганно вздрогнула, когда знакомая до мурашек во всем теле рука парня легла на плечо. – О, ты опять телесный? – обернулась и не смогла сдержать улыбку.
– Да, это удивительно. Мне сказали, что способности необученных Говорящих подчинены эмоциям. Возможно, поэтому я мог становиться телесным, когда тебе страшно. Но сегодня что-то пошло не так. Сейчас страха не было, да? – он проницательно прищурился.
– Нет, я просто сидела, рисовала и думала о том, чтобы связаться с тобой, – пожала плечами, разглядывая его футболку. На ней было несколько темных пятен. Неужели кровь? Что произошло? Вопрос так и не слетел с губ. Том в наглую заглянул через плечо и с удивлением увидел свой портрет. Нечеткий. С непривычки линии ложились криво, их пришлось стирать по сто раз и перерисовывать заново. Но черты угадывались хорошо.
– Хм, похоже. Только не говори, что ты иллюстратор, – он удивленно переводил взгляд с меня на лист и обратно.
– Кто? – настала моя очередь удивляться. Теперь еще и иллюстраторы какие-то! Для начала надо с Говорящими разобраться.
– Вообще, не я должен тебе это рассказывать. Говорящие подразделяются на два вида: иллюстраторы и редакторы. Иллюстраторы могут управлять теми, кто попал в ваш мир, при помощи рисунка. Им достаточно черкнуть пару штрихов и герой станет беспомощным, примет какой угодно облик. Это очень сильные Говорящие, но и очень уязвимые. Сама понимаешь, перед лицом разъяренного Создания нарисовать что-то можно просто не успеть, – положил вторую руку мне на плечо и сжал. Будто почувствовал пробежавшую по телу волу нервозности, да и спина от долгой работы сначала над переводом, а потом над рисунком побаливала. Было приятно чувствовать, как сильные пальцы едва заметно массируют ноющие плечи.
– А редакторы? – задала наводящий вопрос, плавясь от этих прикосновений, как сырок “дружба”.
– Редакторы оперируют текстом. Редактор всегда носит с собой блокнот и ручку, одно слово – и герой может умереть, исчезнуть, рассказать все, что знает. Они работают быстрее. Говорят, самым сильным редактором достаточно мысленно написать слово в сознании. Такие Говорящие работают с самыми опасными, агрессивными Созданиями, – он склонился к уху и шепнул. – Меньше болит?
– Да, – слетело с губ раньше, чем я поняла, что произошло. – Откуда ты знаешь?
– Я наблюдаю за тобой уже полчаса. Ты терла плечи, мне показалось, что нужна помощь, – выпрямился и произнес уже не так интимно.
– И молчал? – нахмурилась я. Нет, этот гад шпионит. Столько времени был здесь и даже не подумал дать о себе знать.
– Прости, ты так увлеклась. Кстати, очень красиво. Похоже получилось, – убрал руки. Едва не дернулась к нему, чтобы вернуть их обратно, но удержалась от искушения. Каким-то чудом. Правильно, Элли. Ты все делаешь правильно. Сейчас тебе нужна светлая голова и дело касается не только цвета волос.
– Думаешь, что появился сейчас из-за того, что я нарисовала портрет? Ты просил восстанавливать в памяти твое лицо, если хочу поговорить. Но это очень сложно, черты как будто уплывают. Боюсь, что если расстанемся дольше, чем на сутки, то я просто забуду и не услышу тебя, – голос дрогнул. Он не должен знать и чувствовать, как мое сердце сжимается до боли от одной мысли об этом. Нужно держаться. В конце концов, не могла же я влюбиться в Создание или могла?
– Думаю, это та часть дара, которую нужно развивать. Кстати, я нашел для тебя учителя, – огорошил новостью Том. Я в прямом смысле слова чуть не слетела со стула, парень вовремя поймал его за спинку и вернул в прежнее положение. – Мой друг помог. Он достаточно сильное Создание, у него есть связи и здесь, и во внешнем мире.
– Отлично, – обернулась и посмотрела на своего сообщника. Что ж, Том отлично поработал, не то, что я. Всего лишь нашла старые рисунки умалишенного и нарисовала портрет. – Может, на рисунки глянешь. Их нарисовал отец перед смертью.
Парень несколько секунд рассматривал помятые листы, хмурился, пытаясь вспомнить. Но, видимо, безуспешно.
– Нет. Ничего в голову не приходит, – задумчиво почесал подбородок. Через секунду снова нахмурил брови и посмотрел на меня. – Пора идти. Меня зовет Виллар, возможно, он сможет что-то прояснить. Думаю, у него есть еще какая-то информация для нас, просто так это Создание ни с кем не связывается. Скорее, записывай адрес своего учителя. Он будет ждать тебя завтра в четыре часа. Его прозвище в нашем мире – Библиотекарь.
Глава 9
Сцена 20
Сад благоухал ароматами самых разных цветов, распознать их не смог бы и самый искусный ботаник из мира людей. Чего здесь только не было: и цветущие лианы, и гигантские черные кувшинки, и поющий камыш. Все, что придумывали когда-либо авторы живет в этом гигантском саду под небом из золотых нитей. Тихо журчала вода в фонтане, на бортике которого сидел симпатичный темноволосый парень и ждал.
– Привет, Том, – Виллар появился неожиданно. Длинные черные волосы спускались на плечи волнами, нос с горбинкой, хищный росчерк бровей. Черный костюм-тройка идеально сидит на теле. Тонкие губы поджаты. – Как наши дела?
– Всё отлично. Я передал ей контакты Библиотекаря. Зачем звал? – Том резко ударил ладонью по воде в фонтане, в воздух взмыла сотня разноцветных радужных брызг.
– Мы поспешили, Том. Ходят слухи, что Максимилиан тоже ищет Библиотекаря. Не оставляй её одну. Элли – наша последняя надежда, – голос звучал холодно и спокойно, в то время как сердце Тома подпрыгнуло от страха. Почему он так переживает за эту девочку? Почему всегда появляется, когда нужен ей? Так много загадок, которые безумно хочется поскорее разгадать.
– Я не могу ходить в мир людей, когда вздумается. Ты можешь материализоваться? Или все еще не получается? – парень с надеждой смотрел на друга.
– Не могу. Моя популярность падает. С каждым днем я все слабее, – и без того бледная кожа от расстройства стала чуть зеленоватой. – Думаю, люди Максимилиана узнали, что я как-то связан с тобой и сопротивлением. Они топят меня, специально забивают другими героями, отвлекают людей от моей трилогии. Сейчас это неважно. Как только найдем амулет и Хранителя, он наведет порядок. Я сделаю это, даже ценой своей жизни, – дважды ударил кулаком в грудь. Секретный знак сопротивления.
– Ценой своей жизни, – Том повторил жест. – Ты и так много делаешь, Виллар. Будь осторожен.
– Позаботься о девочке и найди прототип, Том. Это все, что нам сейчас нужно, – резко выдохнул и закрыл глаза. – Они призывают меня. Пора. Будь осторожен с Библиотекарем. Не хотелось бы так глупо провалиться, самим отдать Элли в руки Максимилиана и его фанатиков.
– Сделаю все, что в моих силах, Вил, – они пожали руки и растаяли в воздухе, оставив после себя легкое облако золотой пыли.
Сцена 21
Впервые за долгое время я шла куда-то одна. Адрес, который назвал Том, принадлежал книжной лавке, расположившейся в одном из дворов рядом с главной улицей. В центре города всегда чувствуешь себя одинокой, блестящей крупицей текущего куда-то времени песочных часов. Мимо с равнодушными лицами снуют люди, кто-то сталкивается с тобой плечом и, не оглядываясь, проходит мимо. Ботинки, разноцветные одежды, мелькающие стрижки и головные уборы. Все это собирается вокруг тебя в плотный кокон и заставляет голову кружиться. Я чувствую равнодушие этой массы друг к другу и задыхаюсь в нем. Ненавижу центр города.
Каменная арка стала для меня спасением. Небольшая дверца в старинных кованых воротах была приоткрыта, я шмыгнула внутрь и тут же попала в мир прохлады, сырости и легкого запаха мусора. Поморщилась и поспешила пробежать полумрак арки и огляделась. Достаточно просторный двор с ухоженной клумбой в самом центре и парой скамеек, на одной из которых сидела бабуля в кокетливой шляпке и кормила голубей. Этакий оазис гармонии и спокойствия в самом сердце города.
Справа невысокое крыльцо с потрескавшимися от времени бетонными ступенями и блеклой вывеской “Книжная лавка”. Что ж, мне сюда. Выдохнула и сжала руки в кулаки. Добро пожаловать в Ад, Элли. С детства я ненавидела книжные магазины: слишком шумно, их слишком много вокруг и все они говорят. А с тех пор, как Создания начали при мне выходить из книг и становиться материальными, пришлось обходить их по большому радиусу. И вот теперь передо мной дверь книжной лавки, рука лежит на железной потертой ручке, и я должна войти внутрь, чтобы найти ответы.
Сцена 22
Книжная лавка встретила меня полумраком, пылью, сухим воздухом и запахом старых книг. Тишина. Я удивленно огляделась по сторонам, как такое возможно? Здесь куча книг – стеллажи от пола до потолка. Тишина?
– Добрый день, – одна из трех дверей в противоположном конце комнаты открылась. Чуть наклонившись, вошел высокий статный мужчина. Вежливая улыбка на тонких губах, темная бородка-испанка, длинный нос с горбинкой, морщины в уголках глаз, острый серый взгляд и несколько черных прядей в седых длинных волосах. Он забирал их в хвост. Интересно, это Библиотекарь или просто продавец? Напоминает героя классического аниме.
– Здравствуйте, я Элли. Ищу… – мне не дали договорить.
Мужчина сорвался с места и подбежал ко мне, бесцеремонно схватил за подбородок и заставил поднять взгляд. Долгий пристальный взгляд, под которым я почему-то почувствовала себя виноватой.
– Прекрасно, просто прекрасно. Какая концентрация силы, – улыбнулся он и отпустил. – Иди за мной. Разговаривать здесь небезопасно. Тарго, закрой дверь! – сзади меня раздались тяжелые шаги.
Я обернулась и увидела странное полупрозрачное создание, то ли гнома, то ли гоблина. Тот, раздраженно фырча, потопал к двери и щелкнул замком. Развернулся и то ли улыбнулся, то ли оскалился.
– Не бойся его. Он целиком послушен моей воле, как Старшего говорящего. Это помощник и проводник в Мир Золотых нитей, – спокойно объяснил, вне всяких сомнений Библиотекарь, схватил меня за плечо и утащил в правую дверь. Она громко хлопнула за моей спиной.
Сцена 23
Лестница вниз была крутой, а коридор пугающе узким и темным. Мы спустились на два пролета и оказались в круглой комнате-библиотеке. Ни окон, ни солнечного света. Только круглый стол в центре. Вокруг него три стула слева от входа и три стула справа.
– Это зал Хранителя, здесь безопасно, – мое плечо, наконец, обрело свободу от тонких сильных пальцев. – Я Библиотекарь, последний из выживших учеников Хранителя.
– Очень приятно, – не придумала ничего лучше для ответа.
– Значит, ты – говорящая? – он развернул ко мне и сел на один из стульев по левой стороне.
– Да, но сейчас, – выразительный взгляд на книги, – я ничего не слышу. Хотя книг в вашей лавке огромное количество. Почему они все молчат?
– Потому что подчинены моей воле. Но сейчас нам лучше поговорить о тебе, – мужчина чуть наклонился вперед, поставил локти на колени и соединил подушечки пальцев. – Значит, ты дочь Якова?
Я закашлялась. Библиотекарь был знаком с отцом? Мой отец тоже был говорящим? В голове всплыл пугающе-яркий образ Ирвина: “Куда твой отец его спрятал?” Точно. В тот вечер паника выбила из меня остатки разума. Эти рисунки. Папа что-то знал, но уже никому и никогда не расскажет.
– Да. Он тоже был говорящим? Я права? – мой голос впервые звучал так холодно.
– Яков был не просто говорящим. Он, как и я, был учеником Хранителя. Видишь три стула? Это, – стукнул ладонью по спинке того, на котором сидел сам, – мое место. В центре – место хранителя. А вот там, – указал да дальний, – место твоего отца.
Я медленно подошла и несмело коснулась руками деревянной спинки. Сжала её тонкими пальцами. Почему он мне не сказал? Почему не объяснил? Почему не подготовил? Гнев накрыл меня с головой. Сжала зубы, глаза защипало от слез обиды.
– Злишься? – сквозь тонкую майку почувствовала холодное прикосновение руки Библиотекаря. – Не стоит. Он сделал все, что мог. Если хочешь на кого-то злиться, то злись на меня и других Говорящих. Я не смог объединить их без амулета, не нашел тебя и не обучил. Во всех своих бедах можешь обвинять только меня. Но я хочу все исправить, – голос звучал искренне, аж до мурашек. Верить новому знакомому казалось логичным и правильным. И я поверила. Вот только ненавидеть его не получалось. По крайней мере, после принципа такого откровенного самобичевания.
– Объясните мне всё. Как управлять даром? Как с этим жить? Как перестать бояться?
Глава 10.
Сцена 24
– Сосредоточься, – рявкнул Библиотекарь. – Хватит бояться, это всего лишь иллюзия!
Я с ужасом смотрела на прыгающих вокруг меня семерых козлят. Они пели какую-то идиотскую песенку и временами пытались сбить меня с ног. Как тут сосредоточиться? Здесь сразу семь созданий. Да, это всего лишь животные, тем более детеныши – ими управлять проще всего.
– А ну, успокоились! – разозлилась и крикнула во весь голос. Почувствовала себя очень злой вожатой в летнем лагере, когда детишки окончательно вывели из себя. – Встали рядом и слушаем меня, козлята!
Те испуганно вздрогнули, иллюзия задрожала, как в старом телевизоре и рассыпалась. Ни козлят, ни послушания. Я испуганно подняла взгляд на Библиотекаря. Тот явно с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться.
– Сила есть – ума не надо, да? – хмыкнул мужчина. – Аккуратнее. Не нужно обрушивать на Созданий всё волной. Аккуратно, постепенно. Как будто ты переливаешь молоко из крынки в чашку. Если опрокинешь сразу всю, то молоко разольется и ничего не останется. Поняла? А сейчас, раз ты накосячила, будешь исправлять. Заодно узнаем, иллюстратор ты или редактор.
– Думаю, я иллюстратор, – осеклась. Говорить с ним про Тома почему-то не хотелось. Возможно, Библиотекарь и сам все знает, но что-то внутри было против. – Всегда любила рисовать, – попыталась максимально наивно улыбнуться.
– Согласен. Такие вещи передаются по наследству. Твой отец был иллюстратором, – спокойно объяснил мужчина. Подошел к шкафу и достал прятавшийся на одной из полок альбом, достал ручку и положил все это на стол. – Нарисуй козленка. Тебе необязательно рисовать точь в точь. Ты должна представлять их образ в голове, штрихи на бумаге – это просто поддержка твоего дара, активизация силы. И самое главное, поймай желание сделать его реальным. Если просто нарисуешь и не вложишь эмоций, ничего не получится.
Я опустилась на стул, где когда-то давно, еще будучи в здравом уме и трезвой памяти сидел отец. Взяла в немеющие от волнения пальцы ручку и коснулась пером бумаги. Козленок, значит. Хорошо. В сознании удивительно легко всплыл образ одного из мелких непослушных хулиганов, с Томом в этом плане было намного сложнее. Рука двигалась сама, кажется, я не отдавала себе отчета в действиях. Быстро. Ровно. Как заколдованная.
– Ме! – послышалось сзади. Я обернулась и тут же рухнула со стула. Козленок оказался тем еще козлом и боднул его рогами. Рухнула на пол и содрала локоть. – Ты обидела моих братьев! – тонким неприятным голоском выкрикнул он.
– А ну цыц, – прирыкнул на него Библиотекарь. Козленок прижал ушки и послушно замер на месте. Мужчина помог мне подняться на ноги. – Ты как?
– Нормально. Просто не ожидала, – пошатываясь, поднялась на ноги. – Значит, я иллюстратор.
Эта определенность грела душу. Наконец-то, хоть что-то стало понятно. Теперь я могу призывать созданий из книг, Библиотекарь научил меня отгораживаться незримым куполом от голосов и заставлять книги молчать.
– Да. Ты прекрасно справляешься. Только будь осторожна, не храни эти рисунки, иначе эти Создания останутся в нашем мире, а не уйдут, как им положено по сюжету. Пообщалась и уничтожила, никак иначе. И не спеши гулять по книжным магазинам, пока дар забирает слишком много энергии. Если потеряешь контроль, Создания могут этим воспользоваться. Ты же понимаешь, о чем я? – пристальный взгляд серых глаз. Библиотекарь так и не отпустил мой локоть.
– Про тех, кто ищет амулет. Мне рассказали про междоусобицу в мире Созданий, – кивнула и аккуратно освободила свой локоть. Провела рукой по разодранной коже, вроде, ничего страшного.
– Тебе уже удалось наладить с кем-то контакт? Мне передали, что просьба обучить тебя идет от сопротивления. Но, сама понимаешь, никаких имен, – пояснил мужчина и опустился на свой стул.
– Да, меня однажды спасло Создание. Его зовут Том. Я думала, что сошла с ума, – не стала рассказывать ему всю историю, да и об Иривине пока решила умолчать. Не хватало еще, чтобы Библиотекарь тоже думал, будто Амулет у меня.
– Том, – задумчиво почесал подбородок. – Сойер? Айртон? Бомбадил? Какой Том?
– Не знаю его фамилии, простите. Я даже не знаю, из какой он книги, – пожала плечами и снова умолчала, что стоит мне сильно испугаться, как мой друг непременно появится здесь.
– Ясно. Думаю, на сегодня достаточно. Восстанавливайся. Продолжим завтра в тоже время, если ты согласна учиться дальше? – чуть прищурился. Мой ответ определенно значил для него больше, чем я могла предположить. Мне стало немного не по себе.
– Да, конечно. Завтра в то же самое время, – кивнула и подошла к двери. Но не успела её открыть, как та распахнулась сама и в неё вбежала красивая блондинка.
Сцена 25
– Папа, ты опять тут с книгами заперся! – у неё был самый приятный голос, который мне доводилось слышать в жизни. Мелодичный и чуть звенящий, как колокольчики фей. – Ой, – девушка, наконец, заметила меня, и опустила взгляд. – Прошу прощения.
Библиотекарь подошел к нам и встал рядом с неожиданной гостьей.
– Видимо, судьба вам познакомиться. Это Эльза – моя дочь, – нежно прикоснулся рукой к плечику девушки, покрытому тонким шифоном белой офисной блузки. – Это Элли – дочь старого друга и моя ученица. Говорящая с книгами.
– Правда? – серый, как у отца, взгляд девушки коснулся моего лица и странно блеснул. – Ты умеешь? Здорово! Я не унаследовала талантов отца, – немного горечи в голосе.
– Готова поменяться, – улыбнулась. Эльза мне понравилась. Утонченная, элегантная, стильная и, судя по взгляду, очень добрая. Ответом мне стала искренняя улыбка на идеально накрашенных губах. Кажется, эта девушка была такой, какой всегда мечтала быть я. И все потому, что может жить спокойно: без голосов, без маньяков и докторов.
– Не говори так. У вас очень важная миссия. Отцу тяжело справляться одному, после того, как все разбежались. Вас итак немного. Пап, сколько мы нашли выживших?
– Пятерых, – устало выдохнул мужчина. Этот разговор ему совершенно точно не нравился.
– Всего? – у меня внутри все похолодело.
– Да, в мире осталось всего пять обученных Говорящих. Четверо из них глубокие старики. Не хотел пугать тебя сразу, но после смерти Хранителя и потери амулета нас начали убивать. Те, кто был слаб и не обучен, погибли в первые дни. Мы пытались защитить, кого могли. Но сил не хватало. Твой отец после того, что произошло у Хранителя, лишился разума и дара. Сам попросил запереть его в сумасшедший дом, а к тебе не приближаться. Мне было тяжело нарушить этот запрет, Эля. Но сейчас смотрю на тебя и понимаю, что должен был сделать это раньше.
– Кто убивал говорящих? – догадка обожгла сознание. Отец пытался спасти меня. Защитить от того, кто поставил себе цель уничтожить говорящих с книгами.
– Создания, – он укоризненно посмотрел на дочь, что невольно стала причиной неприятного разговора. – Им нельзя доверять, Элли. Поэтому первое, чему я пытаюсь тебя научить – это контроль над ними, теми, кто обрел телесность. Это защитит тебя.
– Прекрасно, пап, ты ее напугал. Эля, не бойся. Не так страшны книги, как мой папа их малюет. Уверена, ты справишься, – подмигнула весело и немного по-детски. Ответила вымученной улыбкой. Я ее оптимизма не разделяла, особенно после встреч с Ирвином.
– Мне пора, – хотелось побыть одной или поговорить с Томом. В последнее время и то, и то было одинаково комфортным.
– До завтра, – кивнул Библиотекарь. Эльза просто махнула мне рукой и обрушила на отца тонну информации часть которой уловил мой чуткий слух.
– До тебя не дозвониться в этом бункере! Сегодня вечером, мы с Левой ждем в гости…
Сцена 26
Искушение зайти в книжный магазин было велико. Она даже немного постояла у входа в один из них, но так и не решилась открыть дверь. Библиотекарь, так и не назвавший своего настоящего имени, не стал бы предостерегать просто так.
Домой отправилась на старом громыхающем почти пустом трамвает. Из людей только она, кондуктор, да старенькая бабушка с книжкой в руках. Наученная горьким опытом я старалась держаться как можно дальше от седой читательницы. Обычно в такие моменты Создания не упускали возможности показаться мне и хорошенько напугать.
– Здравствуй, Говорящая! – я чуть не подпрыгнула, когда на сиденье рядом опустился немолодой мужчина с тростью. Характерные загнутые на кончиках усы, одет с иголочки, в руках трость.
– Здравствуйте, – попыталась успокоиться и улыбнулась. Этот персонаж был мне известен и совершенно точно не пытался убить. У него немного другой профиль. – Давно не виделись.
– Об этом я и хотел поговорить, – погладил пальцем набалдашник трости. – Твоя бабушка. Ты давно ей звонила?
Укололо. Больно. В самое сердце. Сегодня для него не самый легкий день. Сначала море информации об отце, теперь воспоминания о бабушке. Что ж, мы не общались с того рокового дня, как меня сняли с учета, и она опустила руки. Лечиться я больше не хотела, сгоряча высказала все, что накипело за много лет ненужной терапии, и вылила все море обиды за то, чего у меня никогда не было: свиданий, дня рождения с кучей друзей, выпускного бала вместо которого меня засунули в очередную лечебницу. Сейчас, спустя столько лет, я понимала, что глупо было выплескивать все на самого близкого мне человека. Но ничего не могла сделать. Бабушка выгнала меня из дома, назвала неблагодарной дрянью и отказалась от любых встреч.
– Мы с ней не общаемся, – все уложилось в одну фразу.
– Жаль. Я хотел бы знать, почему она перестала меня читать. Так обидно. Много лет человек перечитывал тебя, ты даже немного прикипел к нему душой, а потом раз и тишина, – чуть нахмурил лоб мужчина. – Непорядок.
Догадки одна одной хуже. Я сжала в руках мобильник, намереваясь набрать почти забытый номер, но снова слышать усталость и разочарование в голосе не хотелось. Валентина Ивановна Малкина, она же моя бабушка, была гордой, характерной женщиной. Про таких говорят: “Скажет, как отрежет”. Вот она и отрезала много лет назад… меня.
Скрипучий голос на записи объявил остановку. Мой собеседник засобирался, глядя на женщину с книгой.
– Что ж, спасибо за беседу, юная леди, – поднялся с сидений. – Рад встрече с новой Говорящей, отрадно видеть, что теперь вы меня не боитесь.
С губ слетело раньше, чем я успела что-либо сообразить:
– Вы на чьей стороне?
– Я на стороне порядка, – педантично смахнул волосок с пиджака и вышел, оставив меня наедине с воспоминаниями, запутанными мыслями и мобильным телефоном.
Сцена 27
Придя домой, первым делом я взялась за карандаши. Нужно нарисовать Тома прямо сейчас. И спрятать рисунок подальше, так он сможет быть с ней дольше и ему не придется умирать. Эта мысль грела и придавала сил. Штрих за штрихом, я прорисовала все тщательно: волосы, лицо, плечи, одежду. От макушки до кончиков кроссовок – это был Том. Но образ так и остался на листе…
Волна отчаяния. У меня же все получилось каких-то несколько часов назад. Почему сейчас не работает?
– Том, – я чувствовала, как слезы щекочут лицо. – Том, пожалуйста.
– Да? – знакомый голос в моей голове. – Эля, что случилось? Библиотекарь тебя обидел? – он звучал озабоченно.
– Нет, он научил меня призывать Созданий. Но я не могу привлечь тебя, я скучаю и очень хочу тебя увидеть, – мои слова больше походили на крик отчаяния. – Что я делаю не так?
– Меня просто не читаю. Против этого даже самый сильный и опытный Говорящий ничего сделать не может. Нужно найти книгу и прототип, тогда все станет проще, – терпеливо объяснил парень.
– Как, черт возьми, я это сделаю? – впервые в жизни злилась на собственное бессилие. Раньше принимала его, как должное. Ударила кулаком по рисунку, больно. На глаза снова навернулись слезы. Несколько раз махнула рукой, пытаясь стряхнуть боль.
– Ку-ку, – меня обняли сзади знакомые руки. – Кажется, мою книгу снова открыли.
Выдохнула и откинулась назад. Том положил мне голову на плечо, я от неожиданности попыталась обернуться и наши щеки соприкоснулись. Мои влажные и его сияющие, мягкие, обжигающие. Дыхание перехватило. Губы в миллиметре друг от друга. Почему-то в памяти всплыла смущающая правда, что я ни разу в жизни не целовалась.
– Ты плакала? – его губы тихо шевелились рядом с моими, почти касаясь.
– Да, – говорить было страшно. Вот-вот и прикосновение, но его не произошло.
– Почему? – звук “у” заставил его чуть вытянуть губы и коснуться моих. Это был не поцелуй, но я отпрянула. Нет, сегодня мое сердце точно возьмет выходной и выключится. А потом подаст в суд за нарушение условий труда, слишком много переживаний на один трудолюбивый моторчик за одни сутки.
Меня развернули на стуле. Том присел и мы оказались лицом к лицу. Парень нежно стер ладонью остатки слез с моего лица.
– Потому что не получилось сделать тебя телесным. Библиотекарь сказал, если я нарисую и потом не уничтожу картину, ты сможешь оставаться таким сколько угодно, – поднесла руку к его щеке и коснулась её ладонью.
– Ты же понимаешь, что я все равно не стану от этого полноценным человеком? Так и останусь полуживой иллюзией, не смогу вернуться в мир Золотых нитей, буду заперт здесь. Многие об этом мечтают, но не я. Это неправильно, Элли. Будет лучше, если мы найдем прототип.
– А есть разница? С прототипом или с моим рисунком?
– Да. Если я завладею его сознанием, войду в тело. То буду человеком на все сто процентов. Смогу взять в руки расческу, – коснулся моих волос и пропустил сквозь пальцы. – Почувствовать твой запах. Узнать, какая на ощупь кожа, – его взгляд на секунду стал расфокусированным. Он медленно приближал свое лицо к моему. Сердце сделало протестующий против нового шока кульбит, но я его проигнорировала, подаваясь вперед. – И смогу помочь с Ирвином, – выдохнул мне в губы и отстранился, скидывая наваждение с нас обоих. Сердце аплодировало стоя и благодарно раскланивалось.
– Хорошо, – убрала руку с его лица и сжала подлокотники. Кажется, я схожу с ума. Только что чуть не поцеловала Создание. Первый в жизни поцелуй и тот не с человеком. Нужно было отвлечься. – Том, расскажи мне о сюжете твоей книги. Я попробую её отыскать…
