Текст книги "Перстень в наследство"
Автор книги: Татьяна Хмельницкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Хмельницкая Татьяна Евгеньевна
Перстень в наследство
ГЛАВА 1
'Британский пароход 'Титаник' компании 'Уайт Стар Лайн' совершит свой первый круиз. Отплытие состоится в полдень десятого апреля. Крупнейший пассажирский лайнер мира был заложен на верфях судостроительной компании 'Харленд энд Вульф' тридцать первого марта тысяча девятьсот девятого года и спущен на воду спустя два года. Это поистине прекрасное творение человеческих рук, и хозяева корабля не сомневаются в его актуальности и своевременности. Билет может купить любой пассажир, что является неоспоримым и великим достоянием современного общества. Конструкция лайнера заставляет задуматься о великом воплощении человеческой мысли и покорении стихий океана. Проект исключает возможность затопления судна. Для этого утверждения есть все основания. Двойное дно, водонепроницаемые переборки, наличие шестнадцати отсеков обеспечат длительное пребывание на поверхности воды в случае получения пробоины. Но этого не произойдет, ведь кораблем управляет опытный капитан'.
Я прочитала статью в газете и сосредоточилась на фотографии. На ней красовался четырехтрубный монстр, ошеломляя внушительной грациозностью. Он отвезет меня в Америку к новой жизни, которой не желаю. Свернув газету, я положила её на небольшой деревянный столик. Прошлась по комнате, ставшей на несколько недель моим домом.
Назвать ее скромной трудно, она аскетична. Железная кровать, небольшой деревянный грубо сколоченный комод, и под стать ему платяной шкаф. Но я рада и этому приюту. На гроши, что остались от поездки из России в Великобританию, невозможно было найти что-либо лучшее. От сбережений почти ничего не осталось, а впереди достаточно длительный путь. Потому несколько недель пришлось жить скромно.
Я остановилась у окна. Предрассветная темнота казалась пугающей. Приоткрыв створки, впустила в помещение холодный апрельский воздух. Он обволок меня и проник под платье из шерстяного сукна. Обхватив себя руками, я смотрела в черную бездну неба с немногочисленными звёздами. Давящая тишина спящего города, проникала в душу, сея внутри нее страх. Мысленно успокаивала себя, стараясь разумно смотреть на вещи.
Моя жизнь менялась под давлением обстоятельств и вполне естественно, что будущее обозримое будущее на чужбине пугало. Что отвлечься я еще раз вспомнила, что положила в дорожную сумку. Одежда в саквояж была собрана накануне, но не оставляло чувство, будто что-то забыто.
Как бы я не пыталась себя отвлечь от хрупкого, неясного и такого пугающего будущего, я продолжала стремиться к нему. Потому так носилась со сборами в дорогу, пытаясь занять себя, чтобы не повернуть обратно. Несколько недель после прибытия в этот город, страшилась наступившей ночи. Ей уготовано стать рубежом между старой жизнью и новой. В городе на берегах реки Невы, Петербурге похоронила самое главное – веру. Петербург дал мне так много и отнял всё.
Я дочь обедневших дворян. Несколько лет была вынуждена работать гувернанткой в семье моей крестной. Графиню Софью Николаевну, у которой пришлось жить после окончания пансиона, устраивало моё знание языков: французского и английского. Когда мне исполнилось семь, погибли родители, и она взяла меня на попечение, определив в школу для девушек. По окончании обучения я попала в усадьбу к Софии Николаевне. Так и стала гувернанткой у ее младших сыновей.
Подопечными были двое мальчиков десяти и двенадцати лет. Маленькие графы оказались несносными и легкомысленными. Помню, как только увидела их, возникло острое желание покинуть дом. Но щедрое жалование и возможность проживать в отдельном флигеле в глубине сада, переубедили меня.
Уединенность временного обиталища и доброта графини компенсировали невыносимость ее отпрысков. Спустя некоторое время с ними мне тоже удалось договориться. Посещение занятий по языкам превратилось для мальчишек в приемлемое времяпрепровождение.
Юные дворяне грезили войной и желали сражаться, как их предки. Я быстро смекнула, что удастся склонить мальчиков к занятиям, если буду рассказывать о доблестях русской армии, переходя во время урока с одного языка на другой. К концу первого года, ученики прилично говорили на французском. Софья Николаевна отметила перемены в образованности сыновей и увеличила мне жалование.
Через два года мой службы, в канун рождества, произошло событие, перевернувшее мою жизнь и неспешный быт семейства. Софья Николаевна ждала в гости старшего сына, который служил в Петербурге в драгунском полку. Она чрезвычайно гордилась им. Рассказывала о его благодеяниях и шалостях. Слушая добрую Софью Николаевну, старалась нарисовать в воображении этого удалого господина. В моих размышлениях образ выглядел разорванным и необъемным. В беседах я не могла отделить любовь матери, соскучившейся по сыну от истины. Я ограничивалась только рассказами и письмами от Андрея, что вслух читала Софья Николаевна.
Рождество принесло с собой привычную кутерьму и весь дом, включая слуг находились в ожидании торжества. Я помогала юным сорванцам наряжать елку, принесенную дворовым мужиком из леса. На занятиях подопечные смастерили игрушки, и мы вешали их на мохнатые ветки.
Неожиданно в комнату вбежала служанка и истошно закричала:
– Приехали! Барин! Приехали!
Графиня расторопно выбежала из спальни, служанка бросилась ей в ноги. Я стояла лицом к двери и увидела его первой.
Высокий, широкоплечий, подтянутый с чернявой шевелюрой и пронзительным взглядом карих глаз молодой мужчина. Он улыбнулся.
– О! Сынок! – кинулась к нему графиня и принялась обнимать долгожданного гостя. Старалась как можно сильнее прижать свое дитя, целуя его руки. По щекам Софии Николаевны полились слёзы.
– Матушка, я тут, успокойтесь, – говорил молодой драгун, а графиня все жалась к широкой груди сына.
Младшие графы подбежали к брату и обняли его. Я почувствовала себя лишней во всеобщем веселье и поспешила удалиться во флигель. Руки тряслись, когда закрывала дверь и стягивала шляпку. Нахлынули воспоминания о родителях, их поцелуях и добрых руках. Столько лет прошло с их кончины, я никак не могла привыкнуть жить без них.
Я спешно прошлась по комнате, пытаясь унять душевную боль. Не снимая пальто, обхватила себя руками, чтобы унять дрожь в теле. Казалось, во флигеле было холодно, потому бросилась к небольшому камину и положила на него руки. Слёзы катились по щекам, прокладывая солёные дорожки.
Не знаю, сколько времени я рыдала, стоя у камина, но любое горе не бывает вечным и я успокоилась. Подошла к постели и легла поверх покрывала не раздеваясь. Когда закрыла глаза, чувствовала что веки, словно жгло огнём. Я попыталась отрешиться от всего, выкинуть ненужные и бередящие душу мысли из головы. Не заметила сама, как забылась сном.
Очнувшись, я чувствовала себя разбитой, но сердце успокоилось. Могла рассуждать трезво, чем и занялась. Ожидание господина витало в воздухе последние несколько дней, и сегодня произошел апогей. Не знаю, что на меня нашло, следовало радоваться за Софию Николаевну. Я сняла пальто, убрала в шкаф и уселась с книжкой возле камина. Чужая история, выложенная буквами на хрупких, шуршащих листах бумаги увлекла меня и я погрузилась в переживания героев с головой.
Спустя несколько часов меня пригласили к столу отужинать. Представили молодому хозяину и попросили сесть напротив него. Разговор зашел о новостях из столицы, и я, слушая бархатистый голос гостя, представляла балы, театральные постановки, цирковые представления.
Рассказчиком молодой граф был прекрасным, и вскоре я заворожено смотрела на него, забыв о еде.
– Что ж, Андрюша, красота Петербурга известна, – улыбаясь сыну, произнесла София Николаевна. – Мы отправимся туда вместе с тобой. Надо возобновить приёмы. Негоже от людей сторониться.
– Конечно, матушка.
– И Марию Аркадьевну с собой возьмем, – продолжила хозяйка дома. – Ее красоту надо на балах да собраниях показывать. Жених найдется, замуж отдам.
Я засмущалась и потупила глаза. Графиня часто говорила о планах на меня, но в присутствии молодого хозяина это показалось ужасным. Пришлось откланяться и уйти к себе.
Всю ночь снились глаза драгуна, а под утро он явился сам. Стук в дверь заставил выбраться из плена грез и, накинув платок на плечи, открыть.
– Здравствуйте, Мария Аркадьевна, – поприветствовал Андрей. – Разрешите с вами поговорить?
Я пригладила волосы и отошла в сторону, пропуская графа во флигель. Он уселся на стул и, бросив на стол шляпу, взглянул на меня.
– Слушаю вас, Андрей Степанович, – промолвила я.
Стараясь не смотреть в глаза мужчине, подошла к окну. Хватило того, что его очи всю ночь преследовали меня.
– Я проэкзаменовал братьев и хочу констатировать факт проделанной вами работы. Это немалый труд, и вы сотворили невозможное.
– Поэтому вы решили сообщить мне это на рассвете? – поинтересовалась я и обхватила себя руками.
Взгляд молодого господина заставлял краснеть и чувствовать неловкость. Андрей рассмеялся звонко и задорно. Мне лишь оставалось смотреть на служивого и восхищаться его красотой.
– Простите великодушно, Мария Аркадьевна. Не могу ничего с собой поделать, желаю наслаждаться вашей красотой. Всю ночь не спал, думал о вас...
– И под утро пришли сюда, – закончила фразу за графа. – Я назвала бы это милым, если бы вы посетили меня после обеда. Но столь ранний час заставляет меня напомнить вам о имеющейся в этом флигеле двери.
– Ой, простите! – кинулся ко мне Андрей.
Схватив мои руки, начал осыпать поцелуями. Я попыталась прекратить эти бессмысленные действия. Хозяин оказался настойчив, оставалось лишь дождаться момента, когда наступит передышка. Случилось это не скоро, довелось услышать множество красивых слов в свой адрес.
– Так чего вы хотите, Андрей Степанович прежде чем покинете моё жилище? – не выдержав, спросила я.
Меня раздражала напористость графа. Мужчина пылко посмотрел мне в глаза и басисто поизнёс:
– О, Мария Аркадьевна! Я желаю ухаживать за вами, одаривать подарками.
– А матушка позволит?
– Мария Аркадьевна, как только я узрел ваш нежный облик, понял – вы судьба моя. Не будет душе покоя, пока вижу вас. Будьте моей! Я сгораю от внезапно нахлынувших чувств!
Видимо растерянность от такой пылкости графа отразилась на моем лице. Не мешкая, Андрей возобновил поцелуи рук. Я вздохнула и попросила:
– Не могли бы вы, Андрей Степанович, встать с колен и присесть куда-нибудь?
Граф подчинился и вальяжно, устроившись на стуле, уставился на меня. Пройдясь по комнате, я незаметно достала платок из кармана и вытерла пальцы. Побывать в подобной ситуации даже в страшном сне не могла представить. Хотя ночной кошмар продолжил воплощаться наяву.
– Давайте поговорим о произошедшем только что, – предложила я.
Вдруг осознала, что начало речи никуда не годится. Но это не письмо и начисто не перепишешь. Расправив плечи, продолжила:
– Ваши намеренья смущают меня, и потому желаю прояснить ваш визит. Девушка я незамужняя и посторонним мужчинам делать в этой комнате нечего. Особенно в предрассветный час. Род мой не богатый, но достоинством обладает не ниже вашего. Потому прошу вас покинуть флигель.
Надо признать, отповедь получилась торжественной и произвела на молодого хозяина впечатление. Правда не такое, как рассчитывала, но на тот момент и этого было достаточно. Андрей Степанович побледнел и зло сверкнул глазами. Затем поднялся со стула и направился ко мне. Отступив на шаг, почувствовала, что уперлась в стену и от разъяренного мужчины никуда не деться. Подойдя вплотную, граф навис надо мной и зло зашипел мне в лицо:
– Хорошо, я уйду, но с этого дня вам придется принимать меня в любое время, как захочу.
Он развернулся и ушел, так и не объяснив, что имел в виду. Но с того самого утра началась трудная полоса моей жизни. Андрей Степанович буквально преследовал меня. Стал посещать занятия и вмешиваться в процесс обучения. Присутствовать при разговорах с его матушкой и в библиотеке, когда я оставалась одна. По вечерам он задумал гулять вокруг дома и заставлял совершать моцион всех домочадцев, включая меня. Ничего не имела против прогулок, но препирательства и словесные баталии с молодым хозяином во время них, выматывали.
Однажды после ужина графиня попросила остаться и пройти с ней в библиотеку. Мне нравилось проводить время среди книг, но предстоящий разговор не сулил приятного время препровождения. Сев в кресло, женщина указала на стул напротив. Как только я устроилась на мягком сиденье, она заговорила:
– Андрюша сам на себя не похож. Между вами словно черная кошка пробежала.
– Вам показалось, – покачала я головой.
– Вижу, что приглянулась ты ему. Я не против, но у Андрюши невеста в Петербурге. Она из знатного рода и богата. Моему мальчику только такая и нужна. Картежник он, и деньги в руках не держатся. Любовь ко мне удерживает, а то заложил бы Имение.
– Крестная, я ни в какой мере не претендую на Андрея Степановича. Буду рада его свадьбе, – ответила я.
В душе затеплилась надежда, что в скором времени наша эфемерная дуэль закончится, и в мою жизнь снова вернутся мир и покой. Мы тепло попрощались с хозяйкой дома, и я отправилась к себе. Жизнь расцветилась красками. С нетерпением ждала отъезда графа. Но как не тешила себя надеждами, жребий повернул все наоборот.
От поездки в Петербург хотелось многого. И я это получила. Балы, в которых принимала участие, оканчивались просьбами к графине ухаживать за мной. Хозяйка с достоинством принимала предложения, а я наслаждалась светской жизнью. Но все закончилось в одночасье.
Вечером после очередного собрания приехал сын крестной. Он был взволнован и, бросив шубу на руки слуги, направился в комнату к матери. Проходя мимо спальни Софии Николаевны, я услышала громкие голоса. Сквозняк приоткрыл дверь, и беседа заставила меня остановиться.
– Матушка, я могу осуществить сразу две мечты, – вещал мужчина. – Выплачу долги и женюсь на Машеньке.
– Перестань, сын! – прикрикнула крестная. – Я не позволю тебе испортить девушке жизнь.
– Матушка, Софья Николаевна, чем я жизнь Машеньке испорчу?
– Я все сказала! – отрезала хозяйка дома.
– Мы поедем с твоей протеже в Америку, к дядюшке. Она вступит в наследство, и заживем! Вот письмо пришло. Смотри.
– От Гришки, письмо? – обрадовалась крестная.
– Нет, от его адвоката Джона Скотта. Старик умирает и желает все оставить нашей Марии Аркадьевне. Я поеду с ней.
– Нет. Сосватаю Машу, и она с мужем поедет за наследством.
– Матушка! Ох, матушка! Не вводите в грех, – взмолился драгун.
– Ступай, Андрюшенька.
Дверь резко открылась, я успела спрятаться за колонну. Мужчина стремительно спустился по мраморной лестнице, принял у слуги верхнюю одежду и покинул дом. Вечером, когда готовилась ко сну, Андрей явился ко мне и с порога принялся целовать. Пришлось вырваться из объятий и пригрозить ему:
– Не смей! Кричать буду.
– Я люблю тебя с той самой минуты, как увидел. Будь моей женой, – тихо произнес Андрей.
– Я подумаю, – уклончиво ответила я. – Нужно все обсудить с крестной. Да мало ли чего еще придется сделать...
– Священник в церкви готов нас обвенчать. Поехали, – приказал мужчина, а я сделала шаг назад.
– Хорошо. Ты договорись на завтра. Сегодня София Николаевна желает, чтобы я ночевала рядом с ней. Тайна будет раскрыта, если сбегу.
– Завтра приеду за тобой, ненаглядная моя Машенька, – улыбнулся мужчина и покинул комнату.
Я поднялась в спальню крестной, пока той не было, и отыскала шкатулку. В нее графиня складывала полученные письма. Нашла нужное, прочитала и поняла, что наследство существует. Оно ждет меня. Спустившись в свою комнату, собрала вещи, оделась в дорожное платье и написала записку крестной. Взяла все накопления, которые у меня были, и отправилась в Великобританию. Осталось совсем немного – переплыть океан, и я у цели. Денег хватило на билет во второй класс. Надо признаться, решила пережить морскую качку в комфорте. Теперь нужно было экономить.
Светало. Я закрыла окно и продолжила стоять возле него. Рассвет выплеснул в синеву неба оранжевые краски. Они медленно растеклись по темному полотну эмпирея. Сегодня моя судьба должна была измениться, я чувствовала это.
ГЛАВА 2
Саутгемптонский порт встретил меня веселым гулом и толпой горожан. Всем хотелось посмотреть на отплытие лайнера. Коляска, на которой я прибыла, отъехала, поскрипывая рессорами. Портовые работники суетились возле чемоданов богатых пассажиров, стараясь заработать деньги на доставке багажа на 'Титаник'. Я огляделась. Волнение, которое не позволяло заснуть этой ночью, усилилось. Одернув себя, крепче ухватилась за ручку саквояжа и направилась к пристани.
– Мисс! Мисс Мария! – услышала свое имя.
Обернувшись, увидела девушку, машущую рукой. Это была Ребекка Ромпейн.
Улыбнувшись, я подождала пока она подойдет. С Ребеккой мы познакомились спустя несколько дней после моего приезда в портовый город. Столкнулись на улице, подняли упавшую от столкновения поклажу и, рассмеявшись, представились друг другу. Разговор завязался сам собой, и выяснилось, что она проживала недалеко от места, где устроилась я. Так и началась наша дружба, если ее можно так назвать. Мы встречались, ходили по улицам города, и ждали прибытия парохода. В очереди на 'Титаник' Ребекка была следом за мной, и это объясняло то обстоятельство, что наши каюты находились на одной палубе.
Молодая англичанка полная противоположность мне. Она разговорчива, смешлива, прозорлива и кокетлива. Российский пансион не предполагал воспитания такого раскрепощенного мышления, и потому ее откровения порой ставили в тупик.
– Мисс Мария, доброе утро, – улыбнулась Ребекка.
– Доброе утро. Едим одним рейсом?
– Да, – коротко ответила юная красавица. – Не только одним рейсом, но и классом.
– Ах, я совсем забыла, вы купили билет следом за мной. Простите, забывчивость мне свойственна. Тогда пойдёмте, поищем трап на нашу палубу?
Ребекка кивнула, и мы отправились к кораблю. Очередь на посадку выстроилась огромная. Удалось попасть на судно только перед самой отправкой. По своей натуре я человек сдержанный, но всеобщее ликование охватило и меня. Мы с попутчицей встали около перил и принялись махать провожающим.
Ровно в полдень 'Титаник' отошел от причальной стенки порта и взял курс в открытый океан. Спустя полчаса после отплытия рядом с правой кормой в значительной близости проплыл огромный американский лайнер. Я во все глаза смотрела на металлического монстра. На его борту красовались крупные буквы, складывающиеся в слово: 'Нью-Йорк'. Играла музыка, люди махали нам руками и кричали. В общем гуле трудно было разобрать слова. Сильный порыв ветра чуть не сорвал с меня шляпу. Неожиданно до меня долетел обрывок чьей-то фразы: '...не потерять чудо...'. На этом все.
Что значит это странное пожелание? Сердце бешено забилось, в глазах на мгновение почернело. Когда странный приступ рассеялся, корабля с название города уже не было рядом. Он на всех парах подходил к пристани. Ребекка продолжала махать, удаляющемуся судну и улыбаться.
Вдруг я почувствовала на себе чей-то настойчивый взгляд. Обернулась и поискала источник. Но видела лишь радостные лица людей. Мы с Ребеккой разошлись по каютам, предварительно договорившись встретиться спустя два часа. Мое пристанище на время путешествия превзошло все ожидания. Убранство и функциональность порадовали душу.
Развесив платья в шкаф, я прилегла на кровать. Сегодняшний день очень необычен и явно не вписывался в заурядное течение моей жизни. Самым большим путешествием за все время была поездка в Петербург. Нынешний вояж должен был подарить незабываемые ощущения.
Вдруг меня охватил ужас, и я села, свесив ноги с постели. Прижав ладонь к груди, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Подошла к столику, взяла графин и плеснула в бокал воды. Маленькими глотками, словно это лекарство выпила содержимое стеклянной емкости. Страх улетучился, а на смену ему пришло беспокойство. Четыре стены каюты показались тюрьмой. Встав перед зеркалом, я поправила прическу и, надев шляпку, вышла на палубу. Лайнер стремительно набирал скорость. Разрезая плотные океанские толщи, он словно бросал вызов естественности окружающего мира. Чаек не было видно, а значит, мы отплыли далеко от берега. Железный гигант стремился к французскому берегу, чтобы принять в свои объятья новых пассажиров.
Решила послать весточку крестной. Корреспонденцию на всем протяжении пути до Великобритании отправляла из разных городов. Описывала местные красоты, рассказывала о путешествии. Самым трудным было первое после бегства письмо. В нем я извинилась за кражу извещения от дальнего родственника и попыталась объяснить поступок. Сообщила, где собиралась остановиться, чтобы затем отплыть в Америку. Послание получилось комканным, и отправляла его трясущимися руками. Спустя пару недель получила ответ от графини. Развернув эпистолу, быстро просмотрела ее. София Николаевна не держала на меня зла. Напротив, она сама готова была рассказать о дядюшке и отослать к нему. Благословляла в дальнюю дорогу и просила лишь об одном – уведомить по приезду. Родственница все это время обещала молить за меня Бога. Надо было написать ей и рассказать о лайнере.
Постояв еще немного у перил, любуясь на водные просторы, я уговаривала себя не поддаваться панике. Нужно было воспользоваться новыми возможностями. Случилось остановить проходившего стюарда, и поинтересоваться, где могу отыскать перо и чернила. Он предложил отправиться на палубу 'G', в почтовое отделение. Я так и поступила.
Не многолюдность в помещении почты 'Титаника' порадовала. Сев за стол, я написала довольно длинное письмо крестной. Подробно обрисовала мощь корабля, на котором плыла в Америку, об удобстве каюты и знакомстве с Ребеккой Ромпейн. Присутствие знакомых на судне, пусть и новых, должно было успокоить сердце Софьи Николаевны. В конце послания пообещала писать, как только представится оказия. Запечатала бумагу и передала приемщику. Судя по его заверениям, сегодня вечером всю почту отгрузят во французском порту. Попрощавшись, покинула помещение и направилась в сторону своей палубы.
– Простите, мисс, не подскажите, как добраться до палубы 'А'?
Я вздрогнула и обернулась. Рядом со мной стоял хорошо одетый мужчина. Он показался привлекательным. Темно-каштановые волосы, голубые глаза, гладко выбритое лицо. Ростом был выше меня на голову. Элегантность кроя костюма придавала облику парадность. София Николаевна, будучи дамой старого воспитания, таких мужчин называла 'напыщенными петухами'. Вспомнив, про это я едва не рассмеялась, но собрала волю в кулак и ответила:
– Вы движетесь не в том направлении, сэр.
– Сэр Алекс Стоун, – представился собеседник.
Учитель английского в пансионе часто обращал внимание на такое приветствие и просил нас не смущаться, если некий господин британских кровей с первых минут начнет знакомиться с нами. Конечно, русские традиции были иными, потому мои щеки опалил румянец.
– Мария Суздальцева, – я опустила глаза.
Мне стало неуютно под взглядом мужчины.
– О! Сус-дал-сева? Вы русская? – Алекс приподнял бровь.
– Да.
– Можно мне обращаться к вам: 'мисс Мари'?
– Как вам будет удобно, не поднимая глаз, промямлила я. – Простите, у меня встреча с компаньонкой. Мы условились в два часа по полудню. Вам следует идти вот в этом направлении, – махнула я рукой в нужную сторону. – В конце палубы будет лестница.
– Вы направляетесь туда? не отставал молодой человек.
– Да, сэр.
– Отлично. Я провожу вас немного, чтобы не сбиться с пути. Не возражаете?
– Нет.
Прогуливаясь, мы подошли к тому месту, где ждала Ребекка. Увидев Алекса, она нахмурилась, но быстро справилась с настроением. Представив их друг другу, я немного послушала незатейливый разговор Ребекки и Алекса о погоде и красоте океана. Затем, распрощавшись с господином, мы с компаньонкой направились в столовую.
Столик обслужили быстро. Возможно, мне это показалось, потому что во время ожидания заказа рассматривала красоту интерьера. Яркие обои, деревянная отделка потолка и богатство обстановки могли поспорить с самой изысканной усадьбой в России. Вышколенный официант принес заказ. От запахов пищи рот наполнился слюной. Я и предположить не могла, что переживания и свежий воздух настолько разбудят аппетит. Поглощая куриную грудку под брусничным соусом, следила за тем, чтобы делать это в рамках приличий, а не словно голодная дворняга.
– Вы желаете прогуляться после обеда? – задала вопрос компаньонка.
Ответить не успела, так как к нашему столику стремительно приближался Алекс Стоун. Курица застряла в горле, и я закашлялась. Схватив фужер с шампанским, быстро осушила его.
– О, мадам! Рад снова видеть вас, – произнес мужчина и поцеловал нам ручки.
Когда его губы коснулись моей кожи, я на мгновение забыла, как дышать. И только после поцелуя снова вдохнула воздух.
– Вы нас преследуете, сэр? – пошутила Ребекка и хитро прищурилась.
– Спорить не буду. Видимо, так оно и есть, – парировал Алекс.
– Алекс, вы присоединитесь к нам? – сдерживая волнение, спросила я.
– Спасибо. Я не голоден. Могу ли пригласить вас, дамы, на ужин во французском кафе на берегу? Дело в том, что к девятнадцати часам 'Титаник' войдет в порт Квинстауна. Так я могу надеяться?
На меня напал кашель, словно кусок курицы все еще был на пути в желудок. Я снова осушила фужер, который чудесным образом оказался полным. Ребекка ответила за нас обоих:
– С большим удовольствием.
В назначенное время лайнер причалил к берегу, и мы спустились по трапу на пирс. Кафе оказалось закрыто, и добрые самаритяне, встреченные нами на улице, подсказали, где можно поесть. Этим пристанищем оказался местный портовый трактир для мелкого торгового люда и моряков. Сев за свободный столик, мы ограничились легкими закусками и вином.
– Может что-то существенное заказать? – произнес Алекс. – Зря отказываетесь от более плотного ужина.
– Спасибо, – тихо сказала я.
Взяла трясущейся рукой фужер с красным вином. Отпила и, поняв, что напиток очень вкусный, сделала еще несколько глотков. Через пять минут почувствовала небольшое опьянение, но вместе с этим дрожь в руках прекратилась. Закусив кусочком сыра, удалось расслабиться, и я улыбнулась мужчине, сидящему за столиком напротив. Потом перевела взгляд на Алекса, который в этот момент хитро щурился, разглядывая меня. Отводить глаза не стала, и наше сражение взорами затянулось.
Я задумалась. Кто такой этот Алекс Стоун? При виде его краска заливала мое лицо, а тело лихорадило. Слова вылетали из головы. Кто он такой, чтобы иметь надо мной такую власть? Он красив, богат, и вижу – тщеславен, но все это переставало существовать, как только взгляну в его очи.
Перед глазами все расплывалось.
– Невиданный аттракцион и только в нашем трактире! – громко произнес бармен. – Сегодня Розалия предскажет судьбу всем, кто этого захочет!
Посетители повернулись к столику в центре зала, и я тоже. Поступил ли Алекс также, не уверена, но на какой-то момент это перестало быть главным для меня, потому что встретилась глазами с представленной нам женщиной. Пожилая, ухоженная испанка с красивыми карими очами производила впечатление владелицы лавки. Платье казалось недорогим, но опрятным, а пестрая шаль, наброшенная на плечи, выглядела милой накидкой.
– Не все смогут услышать судьбу, – предупредила она. – Сегодня праздник, и я не желаю пугать людей. Тех, кто соприкоснется со жребием, будет трое. Их сама выберу.
Негладкая концовка последней фразы резанула уши. Стало понятно, что женщина родилась далеко от берегов Франции. Возможно, Розалия эмигрантка, но довольно долго жила в этом городе. Тем временем она продолжила:
– Мужчина по имени Джон. Кочегар с судна, которое причалило недавно.
Розалия обвела глазами зал. Осанка, острый внимательный взгляд пожилой дамы понравились мне. В этом чувствовалась самобытность и гордость народа, к которому принадлежала женщина.
– О, я вижу, вы все с этого корабля, – тихо сказала испанка и опустила голову.
Затем глубоко вздохнула и снова попросила подойти к ней Джона-кочегара. Из дальнего угла вышел молодой человек лет двадцати, светловолосый и коренастый. Он приблизился к провидице. Брюнетка кивнула и рукой указала на стул, предложив присесть.
– У тебя завтра решающий день, Джон. Так бывает, когда судьба не знает, что делать с человеком. Наградить его или позволить насладиться этим в другой жизни. Выбирать тебе. Если ты захочешь получить все, что причитается в этом жизненном круге, то должен завтра покинуть судно. Проявишь настойчивость и получишь дары.
– А что будет даровано мне, миссис? – спросил юноша и в упор посмотрел на Розалию.
– Твои дела пойдут в гору. Случится это спустя полгода после того, как узнаешь о некоем событии, которое потрясет мир.
– Но я завтра должен зайти на вахту и бросить уголь в топку 'Титаника'.
– Выбор за тобой, как и вера в правоту моих слов. Еще мне нужен мужчина по имени Стив. У вас одна судьба на двоих.
Из-за столика, где сидел Джон, поднялся мужчина средних лет с сединой на висках. Он был похож на молодого человека, разговаривающего с испанкой. Стало понятно, что мужчины близкая родня. Стив подошел к столику ведуньи и встал рядом с кочегаром.
– Один из вас должен сойти на берег, а другой остаться. Кто это будет – выбирать судьбе. А сейчас ступайте, мне нужно поговорить с еще одним человеком. Времени очень мало.
Мужчины отошли от Розалии, и женщина снова принялась вглядываться в лица людей, сидящих в кафе. Неожиданно ее взгляд остановился на мне, и она попросила подойти к ней. Пришлось подчиниться. Алекс встал рядом и предложил:
– Сто фунтов за хорошие новости для мисс, – широкая улыбка расплылась на лице.
Вдруг стало не до смеха. Испанка холодно взглянула на Стоуна, а затем перевела взор на меня.
– Ты просишь новостей? Они есть, – сильный акцент Розалии заставил вздрогнуть. – Ты приехала из далекой снежной страны за переменами. Они будут. Подарю тебе кольцо, оно в скором времени пригодится тебе.
Из кармана длинной юбки женщина достала небольшой серебряный перстень с черным камнем. Он весело блеснул у нее на ладони. Розалия протянула его Алексу.
– Возьми и надень ей. Тогда все, что скажу, случится.
– Это обсидиан? – поинтересовался англичанин.
– Не так важно, как назвать его. Главное другое... Надень.
Туман от выпитого вина заволок рассудок. Иначе, как назвать то, что я безропотно позволила натянуть безделушку из серого металла себе на палец? Тем не менее, это произошло. В заключение всего мужчина поцеловал мне руку.
– Послушай теперь меня, девочка, – тихо зашептала испанка. – В твоей стране плетут пряжу на веретене. Я вижу это. Морозы сильные, а зимы снежные. Время наматывается на остов судьбы, словно нить на веретено. Один виток, затем другой и так вечность. Всегда одно и то же, раз за разом. То, что не удалось сделать на одном обороте времени, жребий заставит довершить на другом. Не случиться? Тогда, предстоят новые испытания сквозь вечность. Береги мой дар и не потеряй чудо.
