Текст книги "Венеция. Исповедь монашки"

Автор книги: Татьяна Данилевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– А как ты покупаешь материал? Кто его делает? Я мозаику в Спасе-на-Крови в Питере только видела и в ванной, честно говоря.

– Не поверишь, лучшее стекло делают на острове Мурано, – сказала и засмеялась.

Это было так очевидно! Все знают, чем славится второй по популярности остров в Венеции, – стекольными мастерскими. Современному человеку впору бы засомневаться: кто знает, что там продают, может, китайское? Но Лина заверила, что им дешевле своё продавать, чем из Китая везти. Мурано кишит небольшими стекольными фабриками, где изготавливают материал, в том числе и для мозаики.

– Я обычно покупаю несколько пицц разных оттенков и там же прошу мне их порезать на кусочки нужного размера.

– Пицц? – переспросила я. – В смысле стекольные пиццы?

– Да, вот такой огромный круг стекла, – она очертила в воздухе здоровенный диаметр и невозмутимо продолжала: – называется пицца. Могу стандартные квадраты попросить, могу – разные неровные кусочки. Цвета выбираю по каталогу заранее. Меня уже знают. Да и я в курсе, где и цены хорошие, и профессионалы работают. И уезжаешь оттуда с пакетиками. Но можно и почтой заказать.

Для меня этот мир – абсолютно невероятный, венецианский – был в новинку. Необычная Лина! Я в душе была горда, что подружилась с таким интересным, мудрым и многоопытным человеком. Необычный ресторан, где мы сидим в лодке и жуём вкусные закуски с вином, Мурано, о котором я помню только экскурсию по выдуванию ваз в наше первое романтическое путешествие с Димой… Сколько ещё всего предстоит!

Лина долго говорила про мозаику, показывала мне подоконник и арку в квартире, которые выложила сама. В этой квартире после обучения ей предстояло жить одной, но пока мы предпочитали не думать об этом: нам задали домашку на завтра, а до монастыря после качки на лодке предстояло идти вдоль канала метров триста, и нужно было умудриться не упасть.

В комнате стояла жара. Эля пришла ночью и сбила настройки кондиционера. Ставни были нараспашку. На будильник никто не отреагировал. Была пятница, и Эля явно не собиралась идти на учёбу.

У меня был счастливый день. Сегодня мы с мужем собирались встретиться в Кьодже. Кьоджа – это очень странный город, «младший брат» Венеции, с каналами, мостиками и вапоретто, но с наземным транспортом. Автомобилям разрешено въезжать в Кьоджу. При этом Кьоджа не является островом – это побережье материка, в 50 километрах от аэропорта Марко Поло. Чтобы добраться до места встречи, я воспользовалась вапоретто до Лидо, затем на автобусе пересекла остров и на нём же переплыла на пароме на соседний – Пеллестрину, откуда отходило ещё одно вапоретто к Кьодже. Таков был взбалмошный план. И также мне предстояло после учёбы купить очень сексуальное платье и купальник, чтобы с пользой провести эти выходные. С мужем мы не виделись три недели.

После занятий я, как волчок, бегала по жалким магазинам Венеции. Что касается шоппинга, с ним тут совсем беда. Обежав все знакомые точки, я остановилась на магазине “Масс Маркет” и приобрела чёрное платье с красными маленькими цветами и, как аксессуар из сувенирной лавки, – серьги в виде маскарадных венецианских масок, а в подарок мужу – запонки из муранского стекла. Измождённая, я ввалилась в нашу комнату и столкнулась с Элей. Честно сказать, размер комнаты был очень маленький. Там помещались две односпальные койки с тумбочкой между ними, рабочий стол, который оккупировала Эля, – на нём стабильно стояли ноутбук, пачка «Принглс» и её сумка, – и шкаф, который мы делили пополам: моё сверху (в силу роста), Элино – снизу. Ещё был туалет, метра два на два, но мы не жаловались. Найти в Венеции жильё по сносной цене, да ещё и с таким колоритом, было уже большой удачей.

– Как день? – спросила я.

Эли не было на занятиях, и она даже не попросила меня замолвить за неё словечко.

– Прекрасно. Я занималась стиркой, поработала, посмотрела HBO, сходила в магазин… Приходила Фенди. Она ведь тоже сегодня взяла отгул, – посмеялась Эля.

– Ну, на это тоже нужно время, – бодро согласилась я, вынимая обновки и сортируя одежду на выходные.

– Что-то купила? Куда-то готовишься?

– Мы с Димой сняли «Гранд Отель Кьоджа» на эти выходные, – я закатила глаза, захлопав в ладоши.

– Как здорово! Как романтично! Твоя жизнь – сказка, – восторженно сказала Эля.

Я посмеялась и достала мобильный. Там было пять пропущенных от мужа. И несколько смс. Я набрала номер, одновременно открывая сообщения. По времени он должен был уже вылететь.

– Алло, сладкий, что-то случилось?

– Да, такое невероятное происшествие! Представляешь, я опоздал на самолёт. Я был уже в аэропорту, зарегистрировался, сел в бар – и там этот матч дурацкий, меня даже не объявили! Я прибежал к выходу, а его уже закрыли. А сейчас меня ведут через коридоры наружу…

Голос мужа был очень обеспокоен. То, что я только что рассказывала Эле, действительно превращалось в несбыточную сказку.

– Не нервничай! Ничего страшного! Слышишь меня?!

Удивительно. Обладая взбалмошным характером и неуравновешенной психикой, я очень чётко себя веду в по-настоящему экстренных ситуациях. Муж продолжал:

– Я уже смотрел вылеты через Кишинёв, есть через час, авиакомпания С7, но там ночь в аэропорту надо быть, тогда прилечу в Венецию в семь утра.

Я поняла, что варианты есть, и наш двухдневный отпуск не накроется медным тазом. Ясно было, что ночь в Кишинёве не самый выигрышный вариант и надо смотреть другие, но поиск решений говорит о приближающемся выходе из ситуации.

– Стой, остынь, не нужно через Кишинёв. Я сейчас поеду в отель, подтвержу нашу бронь, лягу спать и буду тебя ждать. Вылет мы сейчас найдём.

Забегая вперёд, скажу, что билет купили самый простой на следующее утро, так что в двенадцать муж был уже в отеле. Конечно, мне было страшно по темноте плыть на последнем вапоретто; конечно, менеджер отеля был очень снисходителен, когда я приехала с одной сумочкой, в одиночестве, ночью и сказала, что второй гость подъедет завтра; и, конечно, я проснулась очень рано, в нетерпении ожидая Димин приезд.

“Гранд Отель Кьоджа” был самым дорогим и лучшим в этом городе. Он стоит рядом с остановкой вапоретто на самом берегу марины, где пришвартованы все катера и яхты местных жителей. Ночью это было сложно понять, но наутро, раздёрнув шторы, я насладилась красивым видом.

Отказавшись от завтрака, я решила приготовить велкам-закуски для Димы сама, в номере. Ближайший магазин Spar был в семистах метрах вдоль по главной улице города. Там, на этой улице, были припаркованы арендуемые велосипеды с логотипом отеля – отличная возможность посмотреть город. Я взяла один, чтобы съездить до пляжа. Судя по карте, он находился очень близко, но неожиданно бесконечный поток машин напугал мою венецианскую душу. И, проехав около километра, я развернулась. Грузовики с грохотом проносились в сторону порта в нескольких сантиметрах от моего плеча. “Нет уж, – подумала я, – до встречи остаётся всего час. После месяца ожидания – к чему такие риски?!”.

Spar оказался богат на закуски – здесь нашлось всё, что так дорого моему мужу: прошутто, бри, пармезан, свежие булочки, оливки, помидоры и вино. За вино обычно отвечает он, но сегодняшний день – особенный, и я выбрала регион Венето.

До чего прекрасна походная романтика! Ножей нет, вилок и тарелок тоже. Вино разливается в стаканы для чистки зубов, а туалетная бумага служит салфетками. Как смогла красиво, я разложила всё на комоде для белья и принялась наводить марафет. Новое чёрное платье, которое предполагалось надеть вечером, стало утренним, макияж и серёжки, впрочем, тоже. Я как раз неловко смазала стрелку на правом глазу, когда в дверь постучали.

– Сладкая, открывай! Я приехал!

Ну вот как так можно? Месяц ждать, и в последний момент никак не выйти из ванны. Ладно. Пальцем я стёрла вторую чёрную линию на верхнем веке и вышла. Я отвыкла от роста супруга: здесь, в Италии, не принято быть такими большими. Я сразу вспомнила это чувство, которое испытала в начале знакомства: чувство защищённости. Мы обнялись. Такой красивый, в глаженом поло и с большой сумкой на плече – подарки, конечно. Русская душа!

– Я так рада, что ты всё-таки приехал!

– Я старался.

Ещё перед поездкой сложно было представить, как часто и где мы будем видеться. В монастырь не положено мужчин приводить, он всё-таки женский, да и кровати не было, а для Димы, как для Джорджи, их понадобилось бы две. Мне было немного страшно, что Дима не найдёт возможности приехать. Но так вышло, что я оказалась самым посещаемым студентом группы! Кроме четырёх посещений мужа, были ещё визиты родителей, впервые доехавших до Венеции, и даже троюродного брата, с которым мы виделись в последний раз десять лет назад. Благодаря всем им я невольно объездила много-много нетипичной Италии, и так отлично отвлекалась от учёбы, что студенческие тяжбы и всеобщие митинги прошли мимо меня.

Я бестолково суетилась, пока Дима пошёл в душ с дороги. Когда он вышел, было сложно найти слова. Так сильно соскучившиеся, но немного отвыкшие друг от друга молодожёны.

– Как доехал? Я вот стол приготовила. Вино купила, а штопора нет, даже не знаю, что теперь делать.

– Таксист не появился, которого я со вчерашнего заказа перенёс, пришлось искать на месте. Из аэропорта сюда пятьдесят минут ехать. Да ты сядь, не суетись.

Я выдохнула и подошла к нему, он обнял меня одной рукой и поцеловал. Я сразу почувствовала, как соскучилась по мужской силе и губам. Ледяная стена, возникшая между нами сначала, быстро начала плавиться.

Идея с велосипедами Диме понравилась. С ним мне ничего не было страшно. Мы осмотрели средневековый город. По пути около католической церкви как раз женили молодых, праздничный дух передался и нам. Посмотрев, как молодожёнов осыпают лепестками и проводив их глазами до ближайшей веранды ресторана, где уже накрывали на стол итальянские мамы и бабушки, расставляя тарелки из разных сервизов, мы отправились искать пляж. Молодая пара, наверное, венчалась в Кьодже, потому что она не так заезжена, как Венеция. На Сан-Марко, пожалуй, увидишь преимущественно китайцев в бальных белых нарядах и фраках. А итальянцы, вероятно, предпочитают другие места. Вот свадьба Лины прошла сначала в Севастополе, а потом в родном городке Энзо в регионе Марке. Их там венчали по католическому обычаю. Но брак официально был заключён в Украине. Это сейчас развязывало Энзо руки: он уже не должен был, как мог по итальянским законам, отстегнуть 70% всего-всего и содержать Лину до конца жизни. У неё были вопросы: почему итальянец не захотел жениться у себя на родине, но кто об этом думает всерьёз в двадцать пять?

Пляж находился километрах в трёх от нашей локации. Там вдоль береговой полосы уже открывались виды на высокие современные отели с блестящими стеклянными балконами. Когда мы припарковали велосипеды и опустили наши ноги в горячий песок, то расслабились. Здесь, на курорте, всё дышало отпуском и развлечениями. Молодые люди играли в волейбол. Мамы с малышами заняли места под зонтами. Официанты разносили в запотевших стаканах прохладительные напитки.

Мы направились к морю. Горячий ветерок обнимал наши обнажённые ноги и руки и приглашал в тенёк. Я осмотрелась. Пляж Кьоджи находился в неглубокой лагуне. Слева выступал волнорез, на котором толкались желающие прокатиться на водных развлечениях, а жёлтая полоса справа, вся в синих зонтиках, уходила далеко в бесконечность. Мы бросили мою соломенную сумку и начали раздеваться. Я знала, что для Димы эти выезды – не только возможность навестить жену, но и маленький отпуск. Это значило, что в два дня надо вместить максимум удовольствия. Мы побежали в море. Прохладное, с песчаным дном, оно остудило наши тела после жаркой велопрогулки. Дима подхватил меня и стал кружить. Мы так соскучились, что думать о близившемся расставании не хотели.

По традиции больших курортов, на пляже был бар с деревянными скамьями. Мы заказали пиво, кока-колу и чипсы. Мне давно уже никто не запрещал есть вредные продукты, я ограничиваю себя сама, но именно на жарком пляже желание брало верх. Официант принёс запотевшие стаканы и красный пакет с картофелем.

– Prego.

– Gracia.

Мы зарыли ноги в песок и закрыли глаза. Тень от зонта полностью спрятала нас от солнца, успокаивая наши горячие тела. Смех детей и шум ветра смешивались в голове. Кто-то негромко разговаривал рядом по-итальянски.

– Как твой английский? – спросил муж.

– У всех разные словарные запасы. Стараюсь записывать то, что не понимаю, и потом проверять в словаре или спрашивать Элю. Много новых слов, о которых мы даже не слышали никогда. Хорошая прокачка. Но я справляюсь. Я немного комплексую, потому что не занимаюсь итальянским, хотя сейчас такая хорошая возможность для этого…

Мы помолчали. Я слушала речь итальянцев за соседним столиком. Некоторые знакомые слова всплывали в памяти. Неожиданно оказалось, что сёстры в монастыре, где мы жили, не говорили на английском, и я всё время искала переводчика, чтобы им что-то донести. Иногда мы спасались жестами, но постепенно становилось ясно, что итальянский нужен. У окружающих сразу наблюдалось другое отношение, проще было завести приятельские связи, итальянцы же – открытые люди, любящие поболтать! А какой это разговор, если ты «англичанин»? В Венеции жители не любят говорить по-английски. Если это спрятанные от глаз пиццерия или кафе, придётся справляться жестами.

Мы ещё немного посидели в блаженном расслаблении, после чего стали возвращаться в город. Я неплохо управляю велосипедом, практика с двенадцати лет, но на оживлённой трассе без велодорожки чувствую себя нервно. Дорога шла через длинный морской мост. К набережной были пришвартованы прогулочные корабли с большими рекламами: «Кьоджа – Венеция – Лидо. Обед включён, звоните!».

Я ухмыльнулась. Только вчера вернулась с этого маршрута. Заплатила шесть евро за проезд с пересадкой и двадцатку за завтрак для Димы. Интересно, а за сколько они продают поездку?

Оставив велосипеды в отеле, мы принялись гулять, заглядывая в разные лавки и кафе. Так вышло, что Венеция подсадила меня на кофе. Успешно избегая его за время офисной карьеры, я вляпалась в кофейную привычку, потому что не могла бороться со сном на галерейных лекциях. Ужасно комплексуя перед докладчиками, я была готова вставлять спички в глаза, чтобы не опозориться. Моим любимым стал капучино. Бариста в кафе у галереи ласково называла его «капуччо».

– Уно капуччо, перфаворе, – сказала я в лавке с мороженым.

Дима вылупил на меня глаза.

– Си, синьора, – расплылась в улыбке продавщица.

– Ловко ты! – похвалил муж.

– Это всего три слова, Дим. А для нормальной речи надо три тысячи.

Прогуливаясь по Кьодже, мы наблюдали очень схожие с Венецией мосты и каналы. Гондол не видели, зато, наверное, у каждого жителя имелся катер. В Кьодже перед тобой всегда был морской простор. Наверное, мой муж тайно завидовал мужчинам, которые передвигались только по воде, стоя за штурвалом.

На мосту у нашего Гранд-отеля фотографировалась пара тех утренних молодожёнов. Разложив подол прекрасного платья, невеста бросала на жениха томный взгляд. Вероятно, в ресторане, за столом, осталась родня, а молодые, не жалея себя, вышли под самое палящее солнце для фотосета. Мы присели на лавочку немного понаблюдать. Жених был ниже невесты, очень молодой, он хохлился и хмурил брови, медленно реагируя на команды фотографа. Больше двигалась она. Яркая итальянка с крупными чертами лица – кажется, она была готова сесть на шпагат, если бы из этого вышел хороший кадр.

Наша с Димой фотосессия прошла в Архангельском в мае. Моё по-русски пышное платье из корсета и сиреневой юбки добавляло ещё килограмм семь веса. В силу национальности и происхождения, тяготея к старым усадьбам в парках, я готова была изображать потомка Юсуповых в кустах и на берегу реки, несмотря на тяжесть костюма. Они же как-то справлялись!

Сидя в шортах и футболке на лавочке в теньке, я подумала, что моё свадебное платье ещё может сгодиться для одного фотосета здесь, в Италии.

Наши романтичные дни близились к завершению. Мы вернулись тем же замысловатым маршрутом, что и я в пятницу, на двух вапоретто. До вылета оставалось полдня, и я решила показать Диме кое-что новенькое. Готовый к долгой пешей прогулке, он уже принял позу спринтера, но далеко идти не пришлось.

По дороге к месту учёбы, не доходя моста Риальто, есть торговый центр, расположенный в старом богатом палаццо. Скрыв под стеклянную крышу двор-колодец, архитекторы объединили пространства магазинов-галерей и центральной площади. Здесь находились дорогие бутики с одеждой, скульптурами из стекла и дорогими сувенирами. Главной особенностью этого здания была открытая смотровая площадка со свободным проходом. Каждый желающий мог проделать путь в шесть эскалаторов и оказаться на одной из самых высоких точек Венеции. Муж не ожидал. Чувствуя подвох, когда я вела его мимо бутиков Лабутена и Гуччи, он не сбавлял темп. И вот магазины закончились. Ещё одна лестница, больше напоминавшая проход в техническое помещение, – и яркий свет, от которого мы зажмурились.

– Вот это да, – выдохнул муж.

У наших ног шумел Гранд-канал. Слева он уходил к базилике Санта-Мария-делла-Салюта и к острову Сан-Джорджио-Маджоре. Справа – к вокзалу и Пьяцца-ля-Рома. А прямо под нами был мост Риальто.

– А вон там утопает в зелени наша Санта-Елена, – узнал муж.

Нам очень нравился район около Жардини, где проходит Биеннале у причала Санта-Елена. Оттуда всего одна остановка до пляжного Лидо, и там, как нигде в Венеции, много зелени. Спортсмены прибегают туда тренироваться, жители приходят гулять с собачками, дети резвятся на площадке. В первый венецианский вечер я пришла туда съесть мороженое, сидя по колено в траве. Нам казалось, что правильные венецианцы живут именно здесь, подальше от городской суеты.

Муж прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Радость от того, что показала что-то новенькое, сменилась грустью. В груди поселилось предвкушение рабочего понедельника. Я почувствовала, как наше время подло истекает. И всё, что будет в ближайшие несколько часов до аэропорта, уже не напитается таким количеством эмоций, как день назад. Я хотела отдать побольше себя ему с собой, чтобы напоминать о наших выходных.

На улице Страта-Нова, по которой мы бегали каждый день в школу, была кулинария – маленькая лавка с пиццей продолговатой формы, тирамису и пивом. Несмотря на то, что место было ориентировано на большой поток проходящих туристов, пиццу они делали отлично! Я взяла Диме с собой кусочек с рукколой и прошутто, а в другую коробочку – кофейный десерт.

За то лето я услышала множество вариантов историй этого десерта. Больше всего мне нравится версия про светских знатных особ, которым просто необходим был энергетик, чтобы выдержать весь бал на ногах. Тогда придворные шеф-кондитеры придумали тирамису из сыра маскарпоне и доброй порции кофе, которое и пробуждало сонных красавиц. В переводе с итальянского «тира-ми-су» – что-то вроде «встряхни меня вверх», что логично, учитывая действие пирожного.

Все покупки мы собрали в один пакет. Предполагалось, что они ещё пару дней будут греть Димин животик.

На вапоретто, отходящее от ближайшей к нам станции Делль’Орто, мы уже не быстро шли, а бежали по тёмным узким улицам Каннареджио. Я была бы только рада, если бы муж опять опоздал на рейс и задержался ещё на денёк. Но пора было взрослеть и понимать, что такие расставания нам светят регулярно ближайшие два месяца. Когда я вспомнила, что дома, в монастыре, меня ждёт пиво, пармезан, Эля и Лина, стало как-то полегче. Дима запрыгнул в пустой вапоретто, который повёз его в сторону аэропорта. Когда звук мотора стих, я побрела домой.

Немного выпавшая из колеи, я старалась не думать о завтрашней учёбе. Предупредить о своём отсутствии я решила очень поздно в пятницу – в классе уже шёл обед, когда я вспомнила про них. Да и нужно ли было предупреждать, не очень ясно.

Я вставила ключ в замок нашей комнаты. Открыта. Значит, Эля дома, сейчас будет расспрашивать, а мне так не хотелось говорить о чём бы то ни было.

– Привет, я дома!

– Тати, собирайся скорей! Сегодня аргентинская музыкальная группа выступает! Все идут! У тебя пять минут! Я жду!

Потрясающая компанейская черта Эли часто выдёргивала меня из хандры. Помню, лежу, накрывшись одеялом, и хнычу: надоела эта Венеция, зачем я сюда приехала, хочу домой, где меня любят и ждут. А она мне: «Тати, ты посмотри, как вокруг здорово. Сколько всего недосмотрено! Каждый день нам что-то новое рассказывают. Никто здесь не собирается становиться куратором, это просто курсы повышения квалификации, это не гонка и не соревнование. Когда всё закончится, мы вернёмся к своим делам и даже вряд ли встретимся. Хотя я очень, очень жду тебя в Аргентине!».

Эля ходила к психологу с двенадцати лет, она писала этой женщине чуть ли не каждый день и считала своей крёстной мамой. В Аргентине не стыдно, а очень принято навещать психологов как минимум раз в неделю. Психолог помогала всей Элиной семье, когда её младший брат пытался покончить жизнь самоубийством. Пятнадцать раз. Безуспешно. Эту семейную страшную тайну она рассказала мне одним вечером перед сном, хотя я и не просила. Сложно было представить, через что прошли все Элины близкие. Но, к счастью, всё изменилось, брат вернулся к нормальной жизни и больше не помышляет ни о чём похожем. Переняла ли Элиана от психолога подходы к людям в тяжёлое для них время, или по природе была очень дружелюбным человеком (нет, не всегда), но меня из драмы она вытаскивала в два щелчка.

Сменив одежду и умывшись, я была готова идти на музыкальный вечер, хотя и не понимала – куда.

На выход Эля одевалась ярко, губы красила красным, а чёрные волосы распускала в свободном полёте. Придирчиво оглядев меня, она выложила на кровать несколько крупных серёг, вставленных в фирменные картонки, и сказала: ”Выбери что-нибудь для себя”. У меня засверкали глаза. Всё было красивое и блестящее. Я выбрала большие пластиковые звенья, как от цепи, мраморно-зелёного цвета.

– Эти!

– Вставляй – и уходим!

К таким серьгам полагалась правильная обувь, и мой образ хорошо украсили красные туфли, купленные для Кьоджи. Теперь Эля довольно хмыкнула: наверное, с такой Тати ей уже было не стыдно прийти на латинскую вечеринку.

У моста нас ждала Хулия – образец свободной молодёжи. Уверена, в детстве она не слушала маму, в школе с ней не рекомендовали общаться, а повзрослев, она пошла своей дорогой. Я знала, что Хулия тоже из Аргентины, её бабушка живет в Барселоне, а последние два года она провела в Лондоне, работая официанткой и практикуя английский язык. У Хулии были проблемы со спиной, и периодически можно было где-нибудь на неё натолкнуться, пока она занималась тай-чи. На среднем пальце у неё было тату в виде сердечка, на предплечье – маленькое солнце. Эля говорила, что Хулия не знает, куда её заведёт жизнь. Зато уже в середине августа её пригласили работать в две барселонские галереи.

– О, вы вдвоём! Круто! Ещё Элеонора подъедет.

Собравшись такой южной компанией, мы куда-то побежали.

– А где концерт? – спросила я.

Хулия обернулась.

– Концерт? Это, скорее, вечер музыки. Отличное место, Франческа посоветовала. Главное, что бокал вина – два евро.

Через пятнадцать минут мы дошли до церкви Санта-Мария-Ассунта в районе остановки Фондамента-Нова.

– В церковь? – пискнула я, но никто не услышал.

Мы вошли во внутренний двор-колодец. По периметру стояли колонны, образуя галерею, где можно было укрыться от солнца или дождя. Как московский и питерский Гостиный Двор. Очень типичная архитектурная особенность в Венеции и Болонье. Там, где раньше ходили сёстры и богатые венецианцы, теперь на ярких подушках сидели молодые люди и распивали вино из больших бокалов. В центре двора на небольшом возвышении готовилась к выступлению музыкальная группа. Элеонора, занявшая столик напротив сцены, помахала нам: «Сюда!».

Элеонора сидела с бокалом красного и болтала с молодым человеком. Я слышала, что он иногда её навещает. Англичанин с густой бородкой рассказывал что-то смешное. Для киприотов это нормально – заключать браки с англичанами, уезжать за лучшей жизнью в Лондон. Взрослые киприоты считают своим долгом отправить ребёнка учиться в Англию. По всему острову развешаны билборды с рекламами английских бизнес-школ. Население Кипра редеет и стареет, как в какой-нибудь российской глубинке, зато обладателей кипрских паспортов становится неимоверно много благодаря их программе поддержки экономики.

Мы поздоровались и спросили, где здесь наливают вино. Элеонора указала в сторону одной из галерей. Войдя туда, мы чуть не споткнулись о чемоданы и тюки: прямо на полу сидела большая компания молодых людей и шумно о чём-то болтала. Мы увидели барную стойку с раскрашенными яркими мелками чёрными досками. Но меню было невелико: красное вино, белое вино и два вида бутербродов. Всё по два. Мы взяли по бокалу и по бутеру. Как-то странно вышло: я съела свой, ещё не вернувшись за стол. Видимо, мне ещё далеко до итальянских привычек.

– Послушайте, да это же хостел! – воскликнула Хулия, осмотревшись.

Шикарная лестница, идущая на второй этаж, вела к номерам постояльцев. Мы поднялись и сделали пару фотографий так, чтобы захватить расписанный потолок с овальными фресками, на которых были изображены младенцы, играющие в цветах. “Да для таких декораций с лепниной можно и принарядиться как-нибудь”, – подумала я.

Девчонки разбежались, пока я внимательно разглядывала рисунки, стараясь всей кожей впитать новую атмосферу. Новое на старом. Естественный процесс замещения, и в этом нет ничего постыдного или противозаконного. Просто людям где-то надо проводить время, а Венеция очень маленькая.

– Эй, Татьяна! – раздались за спиной два голоса.

Около бара стояли Кристина и её новая подружка Лючия. Обе улыбались и радостно махали мне.

Так вышло, что это я их познакомила на прошлой неделе, когда мы с Крис возвращались после учёбы. Всем студенткам задали подготовить доклад об одном из непопулярных павильонов Биеннале, спрятанных внутри города. Лине достался Пакистан, мне – Гватемала, Эле – сборная солянка: Павильон молодых художников Европейских стран. Точные адреса павильонов не были гарантией их лёгкого поиска. Но в сторону гватемальского на исхоженной Страта-Нове был указатель. Ирония судьбы в том, что Крис как раз была из Гватемалы, хотя сознательную жизнь прожила в Париже. Меня потрясал её патриотизм и неуёмное желание навещать всех дальних друзей и родственников, преобладающее над возможностями девушки. Кристина меня поддержала и согласилась отправиться на поиски павильона.

Наградой за безуспешное мыканье по венецианским тупикам стало ощущение первооткрывателя, когда мы зашли внутрь. Тяжёлая прохлада от стен освежила наши мысли. На первом этаже был внутренний сад, наверх вела лестница и стоял указатель с подтверждением, что мы на верном пути. Вокруг не было ни души. Вот он, квест для туристов в Венеции: ищите малопосещаемые павильоны. Второй этаж был сохранён, кажется, в состоянии столетней давности: на стенах висели тёмно-зелёные тяжёлые гардины с подвязками и золотыми кисточками. Стены в тон были обиты материалом с орнаментом. У окна стоял рояль. Для прослушивания музыки на полкомнаты были выставлены стульчики для зрителей. Я даже на секунду решила, что здесь не выставка, а концерт. Мы увидели ещё один значок – «Начало экспозиции туда» – и свернули.

В коридоре сильно пахло жареной едой. В приоткрытую дверь я увидела очень взрослую женщину с сединой и в халате. Она нас не заметила. Первый объект, который встречал гостей в начале экспозиции, был скульптурой девушки. Всё тело металлического человека украшали узоры-татуировки. Тело застыло в секунде от прыжка. Черты лица выражали уверенность и стремление.

У стены стоял специальный аппарат в виде стола с ярко подсвеченной люминесцентной лампой поверхностью. Что-то вроде самодельного сканера без крышки. К стене были примагничены образцы рентгеновских снимков костей с просвечивающимися на них узорами.

– Вау! Обожаю интерактив! – воскликнула Кристина.

Она стала перебирать чёрные плёнки и прикладывать их к лампе.

– Смотри! Тут можно собрать целого человека! – засмеялась она.

– Так странно, – протянула я.

На табличке написано, что это итальянская работа. Биеннале, конечно, международная, и работы авторов из разных стран смешиваются, но редко кто ставит «чужака» прямо на вход. Как я это объясню на презентации?..

Я уже достала ручку с блокнотом и внесла первую запись: «Итальянская женщина в первом зале. Татуировки».

В соседней комнате, более просторной, стояло несколько архитектурных композиций из разных материалов: пластика, дерева, меди – под стеклянными витринами. Впереди просматривался закуток с фотообоями.

– Хеллоооу! – раздалось за спиной.

Мы подпрыгнули. В абсолютной тишине к нам подкралась девушка, похожая на Покахонтас:

– Могу я вам помочь?

– Здравствуй, – выступила я, чувствуя своим долгом объяснить, что мы забыли в павильоне, куда никто не заходит. – Мы студенты кураторской школы. Мне задали проект-презентацию про павильон Гватемалы. Мы пока не очень понимаем, что здесь происходит. Было бы здорово, если бы ты рассказала нам концепцию и основную идею.

Вид у меня был жалкий. Я уже морально готовилась к провалу и ночи без сна с придумыванием «историй» про Гватемалу. Но Лючия озарила нас весёлой улыбкой и сказала:

– Я сейчас вам всё расскажу! Во-первых, для Гватемалы выбить на Биеннале собственный павильон – это большой прорыв! Мне кажется, так это выглядит более эффектно, нежели толкаться с остальными странами в Жардини или Арсенале. Палаццо Альбрицци Капелло был построен примерно в шестнадцатом веке, и им владеет правнучка первых хозяев. Её выдали замуж за сына друга семьи, чтобы сохранить дом, так как финансовое положение семьи к тому моменту сильно ухудшилось и содержать его было сложно.

– Эта женщина в халате – та самая правнучка?

– Да! Она любезно разрешила за небольшую плату разместиться здесь Гватемале. Что-то вроде бизнеса на пенсии. Она живёт наверху, а этот этаж подготовили для экспозиции. Гипсокартон, ковролин и подиум.

– А что за стулья в зале?

– По пятницам здесь устраивают концерты. К нам приходит музыкант и играет на рояле. Вы тоже можете прийти, – она рассмеялась.

Такая яркая итальянка и явно из мира искусства. С ушей свисали звенья серебряной цепи, каждый палец был в колечке. Всё исключительно серебряное. Интересно, где она их берёт.

Лючия провела нас в дальнюю комнату, встала у фотообоев, поправила волосы и начала свой рассказ: