Текст книги "Мир не меч - 2"

Автор книги: Татьяна Апраксина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Не бойся... просто доверяй мне, и все. – Аэль оттолкнула его, надавила ладонями на плечи, прося лечь на спину, наклонилась над ним. – Все будет хорошо...

Сама Аэль не слишком-то верила, что все будет только хорошо, и свернутая шея – ее, разумеется, – казалась ей вполне реальной перспективой, но кто-то из двоих должен был хотя бы верить в удачу, тогда все могло бы получиться. Она ласкала его, позволяя Вайлю только прикасаться к своим рукам и спине, медленно расстегивала его комбинезон, продвигаясь все ниже, пока не наткнулась губами на твердую плоть, ожидавшую ее прикосновения.

Это была опасная игра – Аэль не торопилась, тянула, не давая партнеру сделать последний шаг вниз с обрыва, к наслаждению. Он давно уже опустил ладонь на ее затылок, и когда девушка в очередной раз сбивала ритм, разочарованно стискивал в пальцах короткие пряди; ей это нравилось, нравилось нарастающее напряжение и тихая угроза в том, как Вайль постанывал через плотно сжатые губы. В любой момент она могла поплатиться за то, что не давала ему дойти до конца, и, когда атмосфера в палатке стала слишком уж накаленной, перестала развлекаться. Вайля выгнуло судорогой, он что-то прорычал, глухо и невнятно, потом, уже расслабленной рукой, подтянул к себе Аэль и уложил сверху. Девушка смотрела в его лицо, лишенное обычной суровой и напряженной гримасы, и оказавшееся вдруг совсем молодым, почти подростковым. Капли пота на висках, искусанные покрасневшие губы...

Потом как-то неожиданно и резко он оказался сверху, вокруг и внутри – Аэль упиралась лбом ему в ключицу, стараясь изменить позу хоть чуть, чтобы иметь возможность дышать, но он не позволял, навалившись на нее всем телом, он был слишком сильным и тяжелым, и никак нельзя было вывернуться, и совершенно не хотелось, и Аэль перестала бояться, и начала доверять ему...

Все было хорошо – и ритм, и доверие, и сильные руки, сжимавшие ее плечи, и дождь, барабанивший по стенкам палатки, и не мешал ни оказавшийся под лопатками камень, ни нервное ощущение, что сейчас что-то случится, и их оторвут друг от друга. Они были единым организмом, двигавшимся туда, куда хотелось обоим половинкам, деревом и пламенем, сталью и кровью. И, остановившись, продолжили быть связанными чем-то важным.

– Ты просто чудо, – выдохнула Аэль. – Так хорошо мне было... А тебе?

Молчание было ей ответом. Девушка удивилась, повернула голову. Вайль лежал так, что его рука оставалась у нее на груди, но лицо он отвернул в сторону. Аэль вывернулась из-под руки, села, повернула к себе его голову, и ахнула – по щекам текли слезы.

– Что ты, чудо мое? В чем дело?

– Больно, – совсем тихо сказал Вайль. – Больно... слишком хорошо... не могу так. Все ломается здесь, – он резко провел ногтями по груди, оставляя алые ссадины. – Дышать не могу, больно...

Вот тут-то Аэль и поняла, что попала по-крупному. До этого момента все произошедшее можно было назвать простым сексуальным приключением, которых в жизни Аэль было предостаточно. Два тела доставили удовольствие друг другу и могут мирно разойтись без взаимных обязательств. Теперь же она почувствовала, что несет ответственность за Вайля. Слишком глубоко она его переломала; да и от его признания у нее мороз прошел по коже. Вот таким – растерянным испуганным мальчиком – он сумел добраться до ее сердца, которое уже много лет молчало. Сейчас она поняла, что чувствует то же самое – только боль была ослаблена огромным опытом многих лет. Она влюблялась, она любила, и знала, что это такое.

– Не сопротивляйся, – ответила она, обнимая его за спину и прижимаясь всем телом. – Это хорошо, что ломается. Это очень хорошо. Ты потерпи, сам поймешь.

– Что ты со мной сделала?

– Ничего особенного. Немного терпения, немного нежности и ни малейшего желания драться, – улыбнулась она.

– Почему мне так плохо? – Вопрос Аэль потряс до глубины души. Она уже привыкла, что Вайль может спросить или рассказать о чем угодно, с совершенно детской непосредственностью и без малейшего смущения. И на такие, простые с виду, вопросы, как на вопросы ребенка, отвечать было ой как непросто. И нельзя было врать, как нельзя врать детям.

– Потому что ты привык быть закрытым. Ты привык брать, и не привык, что тебе отдают по своему желанию. Что с тобой можно быть ласковой... Это твоя броня.

– Не хочу так...

– Как?

– Чтобы больно, чтобы броня... Почему так? Почему я такой? Тебе же не больно...

– И мне больно, Вайль, – сказала Аэль. Парня подбросило, словно ударом тока, он навис над ней, пристально заглядывая в лицо. – Тебе больно? Почему? Из-за меня?

– Из-за себя, – сказала она. – Я давно живу одна. Не позволяю себе что-то чувствовать к другим. Особенно – к мужчинам. А ты... ты меня зацепил. Стал важным. Важно то, что с тобой происходит, хорошо ли тебе. Понимаешь?

– Нет. Почему – больно?

– Да потому что если столько лет живешь одна, – Аэль освободилась, села и начала сердито натягивать комбинезон. – То тебе кажется, что привязанность – это слабость. Что это тебя ломает, лишает защиты. Ну, как оказаться без оружия в бою. Или в ловушке. У тебя, наверное, так же?

– Да... Нет... Не знаю, нет, не так все-таки! – Вайль раскраснелся, говорил резко, страстно – и главным чувством было недоумение. Аэль удивилась, сколько же в нем энергии, она-то думала, что он будет валяться и отсыпаться. – Я – есть. Я такой, чтобы жить. Иначе – не могу, не смогу. А ты – делаешь меня другим. И мне нравится даже. Сначала – нравится. А потом – больно. Я ломаюсь. Мне нельзя ломаться...

«Какая-то очень сильная травма. А потом – несколько лет жизни под сильным давлением. Агрессия в его адрес, постоянная. Что-то по принципу «бей первым, или будешь убит». Единственный его способ выживания – отказаться от всего, только бить, бить. Запрет на все, что кажется слабостью, что мешает обороняться...» – Аэль очень не хотелось заниматься этим анализом, но другого пути не было, она обязана была представлять себе, как устроена голова у ее уже явно не случайного любовника.

– Ты не ломаешься. Ты меняешься. Делаешься сильнее. Ты помнишь, как учился драться?

– Нет... я всегда умел.

«А вдобавок еще и полная амнезия – не помнит, и помнить не хочет ничего, что было до Города. Оказалась здесь этакая деточка, которую долго и много обижали, дразнили и лупили – и получила сразу все возможные навыки самообороны и борьбы. Да еще и офигительные внешние параметры в придачу. Идеальный победитель – только вот ни умение драться, ни красота ему не помогают расслабиться и жить нормально. Потому что все это – пластырь на гнойную рану...»

– А я помню. Знаешь, поначалу было очень паршиво. Вся в синяках, везде болит, и ничего не получается. Но нужно было терпеть и заниматься дальше. Если бы я не терпела – я бы не научилась. Вот и ты так же...

– Чему я учусь?

«Любить», едва не сказала Аэль, и тут же сама испугалась и прикусила губу. Это было бы слишком громким и пафосным заявлением. Может быть, правдой – а может быть, ей просто хотелось в это верить. И, поймав себя на этом желании, она сказала себе много нелестных слов.

– Строить отношения... быть партнером, а не насильником.

– Зачем?

– Небо и бездна, да затем, чтобы жить! Тебе плохо было? Ну, скажи, с теми, кого ты брал силой, тебе лучше было?

– Нет... – покачал головой Вайль. – Слишком быстро, слишком мало... всего мало.

– Ну вот тебе и ответ. Вот за этим.

– Хорошо, – Вайль кивнул. – Может быть, я понял. Если нет – спрошу...

– Коне... – начала говорить Аэль, и тут в палатку вломился мокрый и сердитый Лаан. Он внимательно посмотрел на полураздетую парочку, повел носом, сдернул с головы капюшон, окатив обоих брызгами, удивленно приподнял брови. Вайль сразу подобрался, насторожился и Аэль положила ладонь ему на плечо.

– Мы тут приятно проводим время. Часовые выставлены, все хорошо. Что разведал?

– Мы крупно влипли. С севера идет колонна наших противников. Вообще, мы попали в котел. Теперь здесь будет зачистка и прочие радости. Есть шанс прорваться – но нужен марш-бросок, по-моему, его не все выдержат. Если решим пробиваться к своим, то выходить нужно часа через два, не позже. Да и пробиваться – с кем тут пробиваться, нас слишком мало. Короче, решай, капитан.

– Что решать? – изумился Вайль. – Я не понимаю...

– Я тебе все изложил. Посиди, подумай и сообщи, что решил. Аэль, пойдем-ка поболтаем снаружи. Да, и будешь вылезать – форму застегни, чтоб личный состав не стремать, – ухмыльнулся Лаан.

Вайль не понял смысла насмешки, но привычно нахмурился и оскалился, хмуро глядя на Лаана. Кажется, он опять сделал что-то не так – но что именно и почему? Аэль вздохнула, косо посмотрела на Лаана и, перед тем, как вылезать, обняла Вайля, чмокнув в щеку.

– Все хорошо, милый. Все было и будет хорошо. Не обращай внимания...

Ливень уже прекращался, но Аэль все равно была весьма недовольна тем, что ее вытащили из сухой теплой палатки да еще и с какой-то претензией. Тем более, что Лаан не слишком удачно и уместно поехидничал над Вайлем, который только-только начал напоминать что-то человекообразное, а не обычного уродца в скорлупе из дурацких идей.

– Ну, слушаю?

– Капелька, мы вроде так не договаривались...

– Мы вообще никак не договаривались на этот счет. И что тебя так волнует?

– Во-первых, мне не хотелось бы, чтобы наше сокровище тебя покалечило.

– С этим проблем не будет. Уже не было и дальше не будет. Что еще?

– Во-вторых, ты уверена, что это пойдет ему на пользу?

– Вполне. Мы не только трахались, мы еще и разговаривали. Потом. Он, между прочим, готов учиться строить отношения. Ему страшно, ему плохо, но он хочет...

– Ну-ну. Я бы на твоем месте не обольщался и не позволял себя одурачить. Ты, вроде, не первый день на свете живешь. Мужчины – большие мастера обещаний..

– Лаан, – вспыхнула Аэль. – Не считай меня дурой! Я вижу, насколько он проблемный мальчик. И при этом какой-то до ужаса честный. Ты его не слышал...

– Покажи, – потребовал Лаан, внимательно глядя на девушку, похожую под дождем на растрепанную и обиженную на весь мир птичку, и протянул руку к ее лицу.

Аэль с отвращением прижалась к его ладони левым виском и позволила коснуться своей памяти. На душе было обидно и пусто. То, что заставил ее сделать Лаан, было против всех правил поведения, личной неприкосновенности, интимности – того жесткого кодекса дружбы, который до сих пор оба соблюдали неукоснительно. И пусть Аэль виновата сама, пусть она вмешалась в процесс работы с чужим пациентом...

– Ну-у... – кивнул, убирая руку и разрывая контакт Лаан. – Неплохо, да. Трогательно даже. Первый шаг на порочном пути ты сделала быстро. Как раз с идеи «спасения любовью» патология и начинается... От тебя – не ожидал.

– Лети-ка ты, Смотритель, по координате минус восемь в гипер по градиенту тяготения ближайшего светила, – посоветовала Аэль. – Я не собираюсь никого спасать. Просто если ты хочешь сделать из него человека, а не ручную собаку, то и обращайся с ним, как с человеком.

– Он еще не человек, – отрезал Лаан. – И ты сама в этом убедишься.

– Ой-вэй, пророк выискался... – Аэль криво улыбнулась и отправилась поднимать пригревшихся в палатках солдатиков. Она не сомневалась, что Вайль примет решение пробиваться. Хотя бы потому, что ему нравились игры на Технотроне. Пока нравились.

– Эй-хо, десантура хренова! Подъем! Подъем, я говорю! – заорала она, встав между палатками. Первым на зов вылез старшина.

– Да, мэм!

– Развести костер, приготовить еду, собрать снарягу! – приказала она.

– Так нет продуктов, мэм...

– Нет? – Аэль сунулась в палатку, из которой вылез старшина и немедленно нашла две пачки концентратов, которыми можно было накормить и впятеро больше людей. – А это что, разиня? Кто тебя вообще старшиной назначил?

– Капитан Ройо, ныне покойный, мэм. Материальным обеспечением отряда занимался не я, мэм. Мне доложили, что продовольствия нет, мэм!

– Ясненько. Вперед, выполняй, что велено.

Вайль показался из палатки – во вполне пристойном виде, комбинезон он застегнул, шнуры расправил, как положено, взлохмаченные волосы пригладил. Шлем в левой руке, правая – на поясе с кобурой, господин капитан во всем великолепии.

– Я распорядилась готовить еду, – сказала Аэль. – И нужно сменить старшину – он совсем дурачок.

– На кого? – мрачно поинтересовался Вайль. – Может, ты будешь старшиной?

– Нет, спасибо, милый, я буду заниматься своим делом. А ты – своим. Выбери кого-нибудь и назначь.

– Непременно, – Вайль кивнул. – Когда сочту нужным.

«Нифига себе господин капитан вжился в роль» – восхитилась Аэль. Она подметила, насколько легко и просто Вайль взаимодействовал с информационным полем Технотрона. Образ командира среднего звена со всеми вытекающими познаниями, лексиконом и манерой держаться он усвоил моментально, и даже не смотрелся вороной в павлиньих перьях. Небо и бездна, у него даже походка изменилась...

Из левой палатки торчало что-то продолговатое, с блестящими вкраплениями. Аэль присмотрелась и увидела, что это гриф гитары. Умилительная досталась им рота – еды нет, запасов патронов полтора некомплекта, а гитара уцелела. Вокруг уже происходила деятельная беготня – искали котел, изучали инструкцию к концентратам, маялись с жидкостью для развода костра. Никакой привычной для Аэль слаженности действий не было, все в сумме напоминало суету новобранцев, еще не прошедших учебку и оставленных без мастер-сержанта, который сумел бы упорядочить бурную деятельность. Сама она решила передохнуть – и в сон клонило, и не делом хирурга было готовить обед, а потому девушка предпочла взять гитару и попытаться ее настроить. Инструмент слегка отсырел, звучал глухо, но Аэль и не собиралась устраивать концерт для взыскательной публики.

...Кто тут с кем за что воюет —

Мне, признаться, дела нет!

Если пуля приголубит —

На том свете дам ответ.

Воевали, умирали,

Кровью плавили песок,

Но судьбу – переиграли,

И уходит из-под ног...

На проигрыше подошел Вайль, присел рядом с ней на корточки, прислушался, потом посмотрел на солдат. Незатейливая бодрая мелодия как-то повлияла на суету, на лицах появились улыбки, слегка маскировавшие общее выражение безнадеги, меньше стало препирательств и глупых вопросов из серии «что где валяется и когда найдется?».

За окном – снега по пояс,

«По последней» пьет трактир,

И от скуки Звездный Корпус

За стеной устроил тир.

Денег нет – и не надейся —

Завалящей нет войны!

А ночами, хоть тут смейся,

Мне цветные снятся сны..

– Неплохо, – кивнул капитан. – Давай продолжай...

Аэль в очередной раз обалдела от неожиданности, даже чуточку возмутилась – ей приказывали, и кто – малолетний балбес с инициирующей завесы, вчерашний гладиатор-неудачник и разработчик Великой Философии Зверя, но потом напомнила себе, что он здесь – командир, и что это как раз хорошо.

Она спела еще пару песен, потом ей подали миску с концентратом и чашку с горячим напитком загадочного свойства; Аэль понадеялась, что это все-таки не чай: жидкость была коричневой, сладкой, но пахла непонятно чем и чайной терпкости в ней не было ни на грош. Есть девушка ушла в палатку, там же уже сидели Вайль и Лаан, что-то обсуждая. Точнее, Вайль расспрашивал Лаана о результатах разведки, выспрашивал дотошно, пользуясь терминами, часть из которых Аэль и не слышала никогда: ее на командирские советы обычно не приглашали.

Лаан сотворил карту и теперь на ней показывал направление движения войск противника и расположение дружественных лагерей.

– Можно отправиться сюда. Если всю ночь будем идти – сумеем их догнать, – сказал Лаан.

– Сто пятьдесят километров. Десять часов бегом минимум. Часа три по размокшей почве. Если даже оставить все лишнее... Аэль, ты выдержишь? – покосился на нее Вайль.

– Я-то выдержу. Вот трое раненых – едва ли. Там у них ничего серьезного, но у двоих ранения ног, они ходят кое-как. А третий контужен, ему лежать нужно.

– С носилками – нереально. Ну что ж... – Господин капитан пожал плечами и кивнул каким-то своим мыслям, развернулся и на коленях пополз к выходу. – Выходим через час.

– А раненые? – не поняла Аэль. Лаан показал ей увесистый кулак, и она заткнулась, сообразив, что ранеными Вайль решил пожертвовать. Что ж, ей не нужно было доказывать, что лучшего решения нет. Она услышала достаточно, чтобы понять, что или от троих, не способных вынести марш-бросок, отряд избавится, или лягут все. То, что Вайль собирался решить эту проблему сам, тоже было неплохо. Но не настолько она ожесточилась, чтобы не чувствовать досады – в числе «лишних» оказывался и смешной мальчик, которого она только недавно штопала.

Те, кто был врагами или союзниками на Технотроне, не узнавали друг друга, вернувшись в Город. Сами приключения оставались в памяти, но персоны участников опознать было невозможно – специальное ограничение, дабы конфликты «ролевой игры в войну» не переносились на остальную жизнь. Им предстояло забыть друг друга; но пока еще все были для Аэль живыми и важными. Она криво усмехнулась: «На войне, как на войне».

Вышли через час. Капитан построил солдат, внимательно проверил содержимое каждого ранца, вытряхнув оттуда все, что счел лишним, в общем, вполне пристойно провел смотр. Брали только боеприпасы, концентраты и медикаменты, все остальное Вайль приказал оставить, в том числе – палатки и гитару. Троих раненых Вайль оставил в палатке, сам залез туда и догнал отряд чуть позже. Аэль внимательно посмотрела на него – обычный вид, ни капли сожаления или огорчения.

Он бежал легко, хотя взял в ранец добрую половину всех пожиток отряда, при том самое тяжелое, но девушка подозревала, что при необходимости он и ее понесет, не слишком напрягаясь. Размокшая почва противно хлюпала под ногами, через полчаса у Аэль уже болели икры, и хотелось упасть и лежать, не вставая. Судя по хриплой ругани сквозь одышку и остальным было не лучше. Только Вайль и Лаан бежали легко и даже с удовольствием.

«Интересно», – подумала она. – «А если я упаду, меня он тоже ликвидирует без лишних сожалений?». Ей хотелось бы, чтобы Вайль поступил именно так. В задуманном им плане места для врача не было. Там, куда они хотели прорваться, нашлись бы и другие специалисты, а она была обузой. Нужно было поставить этот эксперимент, но... не хотелось ей ставить парня перед необходимостью убивать ее. Последствия могли быть слишком печальными. И она бежала наравне со всеми, надеясь на второе дыхание.

Глава 5
Слабое звено

Хайо на пару суток оставил всю компанию в покое – формальных причин появляться в доме Рэни и Грега у него не было, а слишком часто показываться на глаза не хотелось. Сейчас Сергей с Грегом должны были подготовить сделку: наладить контакты с тенниками, определить дату и проделать всю остальную работу, которая Хайо касалась мало. Все, что нужно, он уже проделал на недавней пьянке – короткие реплики, оговорки, игра интонаций и жестов. Теперь оставалось только ждать, пока посеянные семена прорастут и дадут урожай.

На третий день он зашел и застал Грега у стойки, со стаканом в руках и премного довольного собой. Рэни, видимо, возилась где-то на кухне – Хайо слышал ее голос и низкое гудение поварского баса, там о чем-то пререкались, но мирно, по-дружески. Грег же обгрызал дольку лимона и сиял.

– Привет. Как наши дела?

– Нормально. Думаю, послезавтра все будет готово.

– Хорошо. А где Сергей?

– А зачем он тебе? – прищурился Грег.

– Да, в общем, незачем... – Хайо пожал плечами.

– Сергея я выгнал, – жестко и с явным удовлетворением заявил Грег.

– Окончательно?

– Да.

– А кто будет за него работать?

– Я найду кого-нибудь, это мелочи. От него и так толку не было. За это и послал подальше... Я ему дал задание, а он не пошевелился. Подставил меня, короче. И еще права качать вздумал, щенок...

– Дело твое, – Хайо присел на табуретку, Грег тут же пододвинул к нему чистый стакан и плеснул водки, потом долил до краев тоником. – Мне все равно, кто. Лишь бы дело было сделано.

– Все будет отлично, расслабься! Кстати, у меня к тебе маленькая просьба.

– Да? – Хайо загадал про себя, какой именно будет просьба, и теперь с интересом ждал, ошибется, или нет.

– Мне нужно отлучиться на сутки – по нашему делу как раз. Зайди вечерком к Рэн, хорошо? Можешь у нас на ночь остаться...

– Я зайду. – Хайо кивнул и мысленно поставил себе «плюсик» за догадливость. – Только я не понял, зачем? Она заболела?

– Да нет, не заболела. Просто она темноты боится и одна оставаться не любит. Ей нужна компания. А ты кажешься достаточно благоразумным парнем... – В последней фразе отчетливо звучала угроза, но и – достаточно откровенное предложение.

Хайо все понял сразу. В нескольких отдельных разговорах и во время пьянки он неплохо отыграл свою роль. Слегка надавил на самолюбие Сергея, аккуратно продемонстрировал Грегу свои сомнения в надежности парня, выказал достаточное количество интереса к Рэни – в общем, Грег счел его подходящим кандидатом на роль нового пажа. Сергей уже исчерпал себя и особого интереса представлять не мог – от Грега он порядком устал, увести Рэни уже не рассчитывал, а потому не вкладывался в обеспечение надобностей парочки в той степени, в какой это нужно было Грегу. А Хайо показался более пригодным – новый человек, свежие силы.

Смотрителю было смешно. Зная законы развития игры, он мог предсказать или запрограммировать любое действие и Грега, и Рэни. Что ж – ему предлагали место на шаг поближе, чем раньше. Хайо это устраивало – на несколько суток, на неделю от силы. Столько времени он был готов потратить на игру в преданного пажа. Дальше компании предстояло испытать серьезное разочарование.

– Договорились, я зайду, а там посмотрим по ситуации. Когда ты вернешься?

– Завтра вечером. И сразу пойдем, хорошо?

Такое быстрое развитие событий Хайо вполне устраивало.

Он действительно зашел вечером к Рэни. Она уже закрыла кафе и сидела на балконе второго этажа, с альбомом и цветными карандашами. Хайо поднялся, поздоровался, присел в кресло-качалку. Примерно полчаса они трепались ни о чем, потом Хайо, как бы невзначай, поинтересовался:

– А что случилось с Сергеем?

Рэни пожала плечами, помахала руками, демонстрируя, что особо не в курсе и даже не собирается вникать в подробности. Хайо внимательно смотрел на ее лицо – на нем ничего не изменилось, не дрогнула ни одна черта.

– У мальчишки просто дурь в голове играет. Маленький он еще, вот и козлит. Грег ему поручение дал, он ничего не сделал, да потом еще и скандал устроил, что его обижают, используют и так далее. Наговорил три воза всяких глупостей и хлопнул дверью. Ничего, остынет – вернется, с ним это периодически случается...

– А если не вернется? – осторожно спросил Хайо.

– Ой, ну куда он денется? Подумает головой и вернется. Он же ничегошеньки сам не умеет...

– Ну, это его дело, – закончил разговор Хайо, изображая всем лицом глубокое равнодушие. – Кстати, Грег сказал, что ты темноты боишься и с тобой нужно сидеть.

Рэни от души расхохоталась, уронила альбом, рассыпав листы с яркими чуть аляповатыми рисунками, потом уронила еще и карандаши, пестрой радугой раскатившиеся по всему балкону. Хайо помог ей все подобрать, сложил на кресло, с интересом рассмотрел один из рисунков – закат , вид с балкона. Преобладали синяя, черная и красная краски, рисунок был экспрессивным и даже чуть агрессивным, немного наивным, но весьма интересным.

– Это было «да» или «нет»? – спросил он, чуть позже.

– Я не знаю, почему Грег так считает. Я ему сто раз объясняла, что я скучать начинаю, когда его долго нет. А он только до вечера ушел. Так я высплюсь и завтра в квартире приберусь спокойно...

– Короче, тебе моя компания не так уж нужна?

– Ну-у... – Рэни искоса посмотрела на Хайо, покачала головой. – Не знаю. Я бы не отказалась, но и в одиночестве не умру, если честно.

– Тогда я все-таки предпочту заняться своими делами. Завтра с утра зайду. Если что – ты сможешь меня позвать?

– Как? В окошко покричать? – ехидно спросила Рэни.

Хайо остолбенел на мгновение. Она прожила с Грегом, который умел практически все, что умеет опытный житель Города – и находить квартиру нужного человека, и отправлять зов, и еще многое, два года по счету инициирующей завесы, и до сих пор не знала самых простых вещей. Разумеется, Грег не спешил учить жену навыкам, которые могли бы повысить ее самостоятельность, ему это было невыгодно, но она ведь и сама ни разу не спрашивала, Хайо готов был спорить на собственную голову.

– Нет, не в окошко, – наконец, выговорил он достаточно спокойно и равнодушно. – Прикрой глаза и попытайся меня представить, а потом окликнуть. Как в обычном разговоре, только про себя. Мысленно.

Рэни помедлила, покусала нижнюю губу, уже собираясь отказаться, по привычке сославшись на свою бездарность, но потом идея ей понравилась. Она сможет разговаривать с Хайо и обращаться к нему в каких-то экстренных случаях, это неплохо.

Первым ощущением Смотрителя было нечто, сравнимое с ударом по голове. В ушах словно разорвалась бомба. Он даже прикрыл их ладонями, хотя никакого звука не было. Потенциал у Рэни был огромный, да она еще и постаралась от души, почему-то считая, что у нее не получится. Словом, на Хайо обрушился вопль, которым можно было разгонять толпу и использовать в качестве средства самообороны.

– А теперь, пожалуйста, попробуй сделать это мысленным шепотом...

– У меня что-то не так получилось?

– У тебя все получилось так. Даже слишком. Давай еще раз и помягче!

Вторая попытка была более успешной. Конечно, тоже получилось громковато, но такую мощность звука Хайо мог перенести без проблем. «Отлично, просто молодец! И вот так меня можно позвать, я отвечу!» – передал он.

– Я тебя слышу... – изумленно вымолвила Рэни. – В голове... четко так!

– Разумеется, ты меня слышишь. Так что если с тобой что-нибудь случится или просто станет скучно и грустно – позови, я приду. Договорились?

«Обязательно!» – мысленно ответила Рэни, сиявшая, как ребенок, получивший новую игрушку. «Это здорово!»

Поздно ночью в дверь квартиры Хайо постучали – сначала осторожно, костяшками пальцев, а потом уже от души, видимо, кулаком. Хайо прощупал пространство, и обнаружил за дверью нетрезвого почти до неузнаваемости Сергея. Когда Смотритель открыл дверь, парень почти упал ему на руки, и схватился за косяк, чтобы устоять на ногах.

– Меня послали... в болото и ко всем псам... – едва выговорил он, видимо, считая это достаточной причиной, чтобы являться без приглашения и после полуночи.

Дальше Хайо пришлось потратить час на приведение Сергея в порядок. Контрастный душ, два литра теплой воды с содой и заваркой, горячий бульон. Хайо тихо радовался своему умению доставать нужные предметы из воздуха, точнее, создавать их самому из той неупорядоченной энергии, которая, как оболочка, окружала каждую из завес. Это умели не только Смотрители, а многие обитатели верхних завес – Хайо отличался от них только тем, что ему практически не приходилось напрягаться.

Когда пациент получил возможность самостоятельно стоять на ногах и говорить достаточно внятно, Хайо усадил его на диван, налил чаю и приготовился слушать. Ему не пришлось уговаривать парня рассказать обо всем – тот сам горел желанием поделиться, а также пожаловаться и поплакаться.

– Он отправил меня к тенникам. Не сказал, к кому, куда. Сказал – пойди и найди подходящего. Вот просто так – от балды, пойди и найди. Я прошерстил свои контакты, мне никто ничего подсказать не смог. Я ему об этом сказал – а он мне говорит, если ты такой тупой, то можешь убираться ко всем псам и не возвращаться.

– А ты?

– Я ему сказал – я не тупой. Но идти туда, не знаю, куда и делать то, невесть что, не могу. А он мне говорит – нужно было сообразить. Или сразу отказаться, а не тратить его время. Ну, и еще много всякой дряни наговорил. Я ему тоже ответил, в общем. Какого пса я должен все это слушать?

– И что?

– А он говорит – выкатывайся вон, и никогда сюда не приходи. Я пошел к Рэни, рассказал ей... а она... она... – Сергей расплескал чай на колени, огляделся в поисках тряпки, не нашел ничего поблизости и принялся вытирать диван собственной майкой. – А она...

– Что она? – улыбнулся Хайо. – Я слушаю...

– А она говорит – Сережа, как ты мне надоел! Почему ты считаешь, что я должна вас мирить? Пойди и извинись. Я спрашиваю – за что извиниться, за то, что меня опустили и с грязью смешали?! А она говорит – это не мое дело, разбирайтесь сами, меня это не касается. Отругал – значит, есть за что.

– И что ты сделал?

– А ничего. Попрощался и пошел нажрался... вот. Потом к тебе пришел.

– Зачем?

– Не знаю... захотелось кому-то все рассказать. Просто чтоб выслушали. А что, не надо было? Мне свалить?

– Да нет, не нужно. Я тебя выслушал. Ты еще чего-то хочешь?

– Если ты так ставишь вопрос, то я лучше пойду, – поднялся Сергей.

Хайо вздохнул, посмотрел на еще нетвердо стоящего на ногах и глубоко обиженного Сергея, заставил себя улыбнуться.

– Сядь. Голова не болит?

– Болит вовсю...

Хайо на диван за спину Сергею, положив ладони ему на голову так, что большие пальцы лежали на основании черепа, а указательные – на висках, начал аккуратно снимать головную боль и похмелье. – Послушай, Сергей... если ты хотел, чтобы я выслушал – я выслушал. Если ты еще чего-то хотел, скажи, чего именно. Поговорить об этом? Просто отдохнуть? Чего ты хотел?

– Я хотел, чтобы мне объяснили...

– Что именно?

– Почему со мной так поступили! – парень прижал руку к глазам, скрывая злые слезы, ссутулился. – Почему меня выгнали, а она даже не...

– Даже не что?

– Даже не подумала вступиться за меня.

– Я могу тебе рассказать, – помедлив, ответил Хайо. – Но ты не захочешь меня слушать, а тем более понимать.

– С чего это?

– А с того, милый мой, – Хайо встал с дивана, провел ладонями по лицу, откидывая с глаз челку, и словно стащил маску, позволил голосу звучать не бесстрастно-вежливо, а так, как хотелось. – С того, что я не буду тебе рассказывать, что ты – невинная жертва подлых негодяев. То, что я могу тебе рассказать, слишком неприятно будет звучать для тебя самого.

Сергей воззрился на Хайо несчастными темно-золотыми глазами так, словно увидел Смотрителя впервые в жизни. В какой-то мере так и было – такого Хайо он еще не видел. Холодный, как глыба льда, резкий и прямой, словно клинок; окруженный какой-то синеватой наэлектризованной аурой. Сергей понял, что стоящий перед ним недавний «простой заказчик», которого Сергей надеялся самую малость облапошить, и считал просто богатым парнем с легкой придурью – существо несколько иного племени, чем он сам. Тенником он не был. Но и простым горожанином – тоже. В полумраке казалось, что глаза Хайо черны, как ночь, как бездна; вот эти-то привидевшиеся глаза без белков Сергея и доконали.