Текст книги "Невеста по обману (СИ)"

Автор книги: Татьяна Алферьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Невеста по обману
Татьяна Алферьева

Глава 1

Конец лета выдался жарким, не чета сырому, холодному началу. Мирослава оторвала рукава от старой рубахи деда Власа, широкий подол узлом стянула под грудью, штанины закатала выше колен и босиком отправилась за водой. Пускай тело солнышку радуется. Всё равно никто не видит. Живут они с дедом на окраине деревни возле колодца, к которому жители Малиновки, даже те, чьи дома стояли близко, хаживать не любили, боялись лишний раз знахарю на глаза попасться, а за глаза так и вовсе колдуном обзывали.

Про себя Мира над суеверными селянами подсмеивалась да вслух не возражала. Правда у каждого своя, одна только истина. Не колдун дед Власий, а человек знающий, сметливый, по первому зову готовый прийти на помощь, разве что молчун и улыбается редко. Вот и сегодня повитуха за ним мальчонку прислала. Трудны роды у Варвары-красы. Двоих детей жена кузнеца под сердцем носила, а как пришла пора появиться на свет, они, видать, за первое место перессорились. С прошлого дня женщина мучается, никак не разродится.

Наказав ученице привести дом в порядок и натаскать впрок воды, знахарь поспешил в деревню. Мира осталась одна, не считая брехливого пса Полкана и ленивой кошки Агаши, что в солнечную погоду весь день греется на лавке под окном, а в дождливую и по ночам прячется на печке. Ловить мышей? Ага, как же! Потому и Агаша…

Щурясь от яркого солнца, мыслями витая в облаках – то бишь слагая про себя всяческие небылицы, чтобы вечерами деревенским ребятишкам сказывать, Мирослава не заметила, как резко стихло щебетание птиц, стрёкот кузнечиков и прочие привычные в летний полуденный зной звуки, а потому испуганно вздрогнула, когда в воцарившейся на несколько долек* тишине раздался незнакомый мужской голос:

– Ну здравствуй, красавица.

Проглотив едва не сорвавшееся с языка бранное слово, Мира обернулась и прикрылась от возможного нападения колодезным ведром.

Природа между тем ожила, встряхнулась и загомонила пуще прежнего. Молодой высокий мужчина с огненно-красными, зачёсанными в хвост на макушке волосами шагнул девушке навстречу и попросил:

– Будь добра – напои меня. Жарко, спасу нет.

Янтарную радужку глаз рассекали пополам вытянутые в узкую вертикаль зрачки.

– Ой мамочки! – пискнула Мира, плюхаясь мимо каменного бортика колодца в траву. – Дракон!

Никакой мамочки у Мирославы не было, как и папочки. В Малиновке она появилась в возрасте пяти-шести лет. Нашли её весенней порой в лесу недалеко от деревни, без чувств, но живую. Отнесли к знахарю. Власий выходил девочку и попытался пристроить в семью, однако никто не пожелал приютить найдёныша. Боялись, что приведёт она с собой беду да нужду. Тот год как на грех выдался засушливым, неурожайным, голодным. Своих бы детей прокормить.

Потому осталась Мирослава у Власия. Спуску он ей не давал. Был строг и требователен. Однако девчонка чувствовала истинное к себе отношение: любил её Власий и по-своему жалел. Росла она весёлой, бойкой, на выдумки хитрой, среди сверстников верховодила. Вот только о прошлом своём ничего не помнила, даже имени не ведала. Власий дал ей новое и записал в метрику своей внучкой.

От прошлого у Миры остался странный нательный несмываемый рисунок. На внутренней стороне левой щиколотки бледно-голубой краской был изображён похожий на кувшинку цветок, в лепестках которого прятались острые шипы…

– Ты обозналась, – улыбнулся незнакомец. Волосы его потускнели до человеческого рыжего, зрачки округлились.

Мирослава тряхнула головой. Что за чудеса-чудесатые?

Мужчина протянул руку, предлагая помощь. Девушка отказалась, на ноги сама вскочила.

Незваный гость был выше на целую голову. Одет просто, по-дорожному, но, судя по качеству ткани, шелковистой и плотной, по аккуратным стежкам, по неброской изящной отделке, наряд его был дюже дорогим. Как и обувь – сапоги до колена из тонкой, на совесть выделанной кожи.

– Ну же, красавица, не томи. Подай напиться.

Едва не выронив из ослабевших пальцев ведро, Мира медленно повернулась лицом к колодцу, чувствуя, как холодок, несмотря на жару, покалывает лопатки. Стыд опалил щёки, когда осознала, насколько непотребно выглядит в мужских глазах. Попыталась оправить рубаху одной рукой, пока другой крутила ворот, не удержала, и поднявшееся до середины полное ведро ухнуло обратно во тьму.

– Давай помогу, – сжалился желтоглазый.

Мира отошла на несколько шагов, привела себя в порядок, подождала, пока дракон (ну не могла она обознаться) напьётся, наполнит ведро по новой…

– Спасибо. Дальше я сама.

К чужой помощи Мира была непривычна. Власий названую внучку не баловал. Воду она таскала, огород полола, брёвна на дрова пилила, зимой снег со двора счищала, а минувшим летом с дедом вдвоём крышу перекрыли. И не смотри, что была Мирослава полной противоположностью статных крупных деревенских жительниц: росту среднего, но из-за худобы казалась и того меньше. Запястья – тонкие, ступни, ладошки – маленькие, кожа бледная, благо хоть под солнцем темнеет быстро да ровно. Волосы, в детстве совсем белобрысые, со временем приобрели серебристо-пепельный оттенок.

– Как знаешь. – Желтоглазый на удивление легко отступился.

Мира быстро наполнила второе ведро, подняла оба на коромысло и поспешила прочь, а настырный незнакомец следом увязался. Так и шли: она, то и дело настороженно оглядываясь, дракон – неспешным прогулочным шагом, любуясь окрестностями, будто им с Мирославой просто по пути, и он вот-вот свернёт или отстанет. Однако не сворачивал и не отставал.

У плетня поджидал дед Власий. Чужаку он не удивился, но и не обрадовался:

– Зачем пожаловал?

– А ты будто не ведаешь? – усмехнулся дракон, волосы которого снова приобрели истинный цвет, а зрачки вытянулись.

– Может и ведаю, – проворчал Власий и шикнул на Миру: – Иди в дом.

– Она знает? – кивнул на девушку желтоглазый.

– Нет.

Больше Мирослава ничего из разговора не услышала, принялась шуршать по хозяйству. Каким бы нежданным и незваным был гость, а приветить его надо: на стол накрыть, воды подать умыться. Мужчины не спешили заходить в дом. Так и стояли у плетня: дракон неподвижно, будто статуя, дед Власий – взволнованно переминаясь с ноги на ногу и взмахивая руками. Впервые Мирослава видела его таким взбудораженным, от чего сердце не на шутку растревожилось. Вот же хвостатый безобразник! Чего ему от дедушки надобно?

Наконец, сели за стол. Мира подавала да украдкой за гостем подглядывала.

Дракон снова принял вполне себе человеческий вид: рыжие волосы, круглые зрачки. И всё-таки в нём оставалась какая-то неправильность. Кожа для рыжего чересчур смуглая. Ни одной веснушки, родинки, прыщика, хоть какого-то изъяна. Глаза, как у эльфов, раскосые, но более узкие, вытянутые, с острыми, приподнятыми вверх внешними уголками. Радужка по размеру обычная, как у людей. У остроухих она почти затмевала белки, у орков была слишком маленькой, из-за чего степняков иногда называли белоглазыми, у троллей – чёрная, слитая со зрачком. Гномы больше всех других рас внешне походили на людей – маленьких, коренастых и бородатых. Драконы, оказывается, тоже могли ввести в заблуждение. Если хотели.

– Садись. Не мельтеши, – велел внучке Власий. – Послушай, что бает.

Мира на лавку скользнула, неприветливо исподлобья на гостя зыркнула.

– Моё имя – Роенгарр, – первым делом представился желтоглазый. – Можешь звать меня Роен. Я здесь, чтобы вернуть тебя в семью, Мирослава.

– В какую ещё семью? – нахмурилась пуще прежнего девушка. – Вот моя семья, – она указала пальчиком на деда Власа, – и другой мне не надо.

– Выслушай для начала, потом решать будешь, – досадливо поморщился дракон. Видать не привык, когда с ним подобным тоном разговаривают.

Повёл он свой рассказ издалека. Мира с интересом внимала. Пожалуй, хвостатые были самой скрытной и загадочной расой обитаемого мира. Даже об осторожных эльфах известно больше, да и встретить вживую остроухих гораздо легче – достаточно добраться до более-менее крупного торгового поселения или города. Неудивительно, что о чешуйчатых ходило столько противоречивых легенд и баек, впору запутаться, где правда, где вымысел. На гравюрах их изображали по-разному: то два крыла нарисуют, то четыре, количество лап тоже варьировалось от книги к книге. Неизменными оставались глаза с узкими вертикальными зрачками в обеих ипостасях, однако на деле и тут нестыковочка вышла.

Жили драконы на островах посреди Великого моря. Селились кланами. Правитель носил титул императора, передающийся по наследству. Совсем недавно его получил некий Вэлмарр. Перед официальной коронацией его попытались отравить. Случай беспрецедентный, поскольку известные яды на драконов не действуют. А неизвестные – очень даже.

Любопытно, после смерти император остался бы в человеческом обличье или бы в зверя превратился? И насколько большого?

– Ты меня слушаешь?

– А? – Мирослава вздрогнула и осознала, что отвлекалась от главной темы разговора. – Ну так что там с моей семьёй?

– До сих пор не поняла, кто ты такая? – усмехнулся Роенгарр.

– Кто? – Вид у девушки был нарочито легкомысленный, но в ярко-голубых глазах горел насторожённый интерес.

– Полукровка.

Это он сейчас намекнул, что её папа дракон? Или мама?

Далеко не от каждого союза между чуждыми расами могли родиться дети. Орки с людьми были трудно совместимы физически – слишком разные размеры, эльфы – психически (остроухие брезговали), гномы и тролли – вполне, но рождаемость в смешанных браках была крайне низкой. Про драконов Мира не знала. О том, что они девиц воруют, слышала, но подобные случаи не романтизировала. Разве что на еду?

– Брешешь, – не поверила Мирослава. – Деда, ты слышал?

– Он правду говорит, девонька, – вздохнул Власий. – Тот рисунок на лодыжке – метка клана.

– Но ведь я человек! – возмутилась девушка. – Огнём не плююсь, чешуёй не обрастаю, крыльями не машу.

– Человек, – согласился Роенгарр. – И человеком останешься. Но зато сможешь родить сильнейших драконов своему мужу.

– Тебе, что ли? – недоверчиво хмыкнула Мира.

Дракон отчего-то вздрогнул, глаза полыхнули золотом, зрачки вытянулись, и насмешница поспешила сгладить возникшую неловкость:

– Откуда прознал-то обо мне? И почему только сейчас?

Власий смущённо крякнул, хотел что-то сказать да Роен его опередил:

– О таких, как ты, родители или опекуны обязаны сообщать властям в течение первых восемнадцати лет. Чем скорее, тем лучше. Иначе их ждёт суровое наказание.

А ведь Мирославе этой весной, согласно метрике, как раз восемнадцать годков стукнуло.

Девушка повернулась к знахарю, вопросительно на него глянула. Власий развёл руками:

– Закон есть закон, внученька. Только надеялся я, что никто о тебе не спохватится. Драконы в нынешние времена и без нас хороший да сильный приплод имеют. Не то, что раньше.

Мира хихикнула. Дед так выразился, будто речь шла о домашней скотине, а не о древнейшей разумной расе их мира.

Дракон вопреки ожиданиям не разгневался, а вынул из-за пазухи и положил на стол маленький портрет с изображением девушки, как две капли воды похожей на Мирославу, особенно если не обращать внимание на брезгливый изгиб губ и надменный взгляд больших голубых глаз.

– Кто это? – ахнула Мира.

– Твоя сестра-близнец. Зовут Милея из клана Аррант. Твоя мать умерла вскоре после родов. Она была драконом. Твой отец – человек. Он не живёт в Иллиросе, поэтому я не знаю, что с ним.

Девушка взяла портрет со стола, провела по нему пальчиками, проверяя, не чудится ли, и сосредоточенно сдвинула брови. Судя по драгоценностям, украшающим шею и уши сестры, та жила припеваючи, ни в чём не нуждаясь.

– Почему она там, а я здесь?

– Поедем со мной – узнаешь. Мия очень рада, что ты нашлась, и с нетерпением ждёт вашей встречи.

– Правда? – не поверила Мира. Это, конечно, волнительно, считая себя круглой сиротой, вдруг узнать о существовании близкого родственника, но ведь неспроста их разлучили в раннем детстве, из-за чего сёстры выросли не ведая друг о друге. – А почему она тогда сама сюда не приехала?

*Долька – секунда

Глава 2

Вот чего Роен никак не предполагал, так это того, что деревенская пигалица сумеет его озадачить. Мирослава не спешила радоваться известию о сестре, смотрела настороженно, задавала пытливые вопросы. Она была отнюдь не простушка, как могло показаться с первого взгляда, а хотелось бы обойтись без подробных разъяснений, что к чему. Его дело – доставить девчонку в Иллирос, дальше пусть Мия сама с ней разбирается и договаривается.

Помощь пришла откуда не ждали – в разговор вступил Власий:

– Придётся тебе ехать, внученька. У нашего короля давний договор с Островной империей о том, что все достигшие совершеннолетия девочки-полукровки должны отправиться на Закатные острова, чтобы выйти там замуж.

– За драконов? – насупилась Мира.

– За драконов, – потупился знахарь. – Обычно об этом с самого рождения знают, готовятся. Прости старого дурака, что не предупредил…

– Деда! – бросилась обнимать Власия Мирослава. – Не говори так! За что прощать-то? Кто-то меня выбросил, а ты вырастил!

Роен усмехнулся – верно сказано и всё-таки не удержался, подстегнул девчонку с принятием нужного решения:

– Если откажешься, деда твоего в темницу бросят.

Та лишь глазами на него сердито сверкнула, подхватилась с лавки и во двор выскочила.

* * *

Во дворе Мира с удивлением обнаружила, что солнце за время разговора успело коснуться края леса. Пора по хозяйству дела править, ужин ставить, а на душе кошки скребут.

Брякнул цепью Полкан, привлекая внимание хозяйки. Девушка присела рядом с псом на корточки, зарылась пальцами в густую чёрную шерсть на загривке. Вот окаянный ящер. Всё сердце разбередил. Жила себе, тревоги не ведала. Замуж так и вовсе не собиралась. Чего там хорошего? Детей рожать, мужа со свекровью ублажать, на всю семью горбатиться? Ей, сиротке облагодетельствованной, только то и остаётся. Деда, конечно, вступится, коль обидят, да кто же ему скажет.

– Мира! – кликнули из-за ограды.

Любава, дочь старосты. Скорее приятельница, чем подруга. Сблизила их не общность характеров или интересов, а статусность. Быть внучкой знахаря как-никак почётное дело. Став взрослой, с ровесниками Мирослава общаться не любила, даже с теми, с кем выросла. И не потому, что по малолетству иные из них обзывали её подкидышем, найдёнышем, а то и ведьминым отродьем (существовала байка, будто ведьмы выбрасывают в лес своих нагулянных от нечистой силы детей). Просто по наблюдениям девушки, взрослея, многие люди становятся лицемерами: говорят не то, что думают, и делают не то, что говорят.

– Слышала, к вам гость пожаловал, – Любава быстро дала понять, зачем пришла.

– Ну, есть такое, – Мира выпрямилась и оценивающе глянула на приятельницу.

Несмотря на ранний вечер, она уже была одета так, будто с гулянок пришла или на гулянки собирается: белоснежная расшитая жемчугом рубашка с широкими рукавами, собранными у запястья, поверх сарафан из голубого узорчатого шёлка, туго подпоясанный под грудью. Чёрные блестящие волосы заплетены в толстые косы и украшены цветными лентами.

– Каков он? – наклонилась над плетнём красавица.

Не любила Мира, когда лгут, а тут сама не удержалась – дала волю воображению да всё переиначила:

– Больной на голову. Бает, что император драконов. Невесту себе ищет.

– Император? В нашей-то глухомани? – хихикнула Любава. – А на лицо?

– Косой. Страшненький.

– А телом?

– Тощий. Невесть, в чём душа держится.

– У-у-у… – разочарованно протянула Любава. – Хотела на вечёрку его позвать. Да вижу, ловить тут нечего. Жаль. Сама приходи.

Мирослава знала, что приглашают её из одной только вежливости, и потому лишь плечами в ответ пожала.

– Кто это? – ахнула собеседница.

Мира проследила направление её взгляда и досадливо поморщилась: на крыльце стоял дракон, безмолвно опровергая данное ему описание. Чего в избе не сиделось?

– Тощий, говоришь? – сквозь обольстительную улыбку прошипела Любава.

– А разве толстый? – не сдавалась сказочница.

Роен действительно был скорее жилист, чем мускулист. В сравнении с деревенскими крепышами, он выглядел, как стальной клинок против деревянной дубинки. Слишком разные виды оружия, чтобы использовать их друг против друга, но в умелых руках оба смертельно опасные. Вот только мечом владеют благородные, а дубинкой машут люди попроще.

Дочь старосты приосанилась, от чего пышный бюст стал казаться ещё внушительнее, а шнуровка на горловине натянулась, обнажив белую кожу и тень от ложбинки между грудями. Рядом с Любавой Мирослава почувствовала себя угловатой девочкой-подростком, хотя обычно была довольна своими формами. Да, скромные, зато не мешают и обвиснут нескоро.

Между тем Любава присмотрелась к одеянию Роена, сообразила, что к чему, и томным голосом промурлыкала:

– Доброго вечера, господин. Какими судьбами в наши края завернули? А коль завернули, не желаете ли осмотреться? Места у нас живописные – могу показать. Меня Любавой зовут. Дочь старосты я.

Мира восхищённо присвистнула, чем немного смутила и рассердила хваткую девицу. Насупила она тёмные брови да глазами карими сверкнула: мол, иди отсюда, без тебя столкуемся.

– И тебе доброго здравия, красавица, – не менее велеречиво ответил рыжий. – Рад нашей встрече. Я – Радим. Покажи, коль не шутишь.

Последние слова прозвучали двусмысленно, но бойкую Любаву ничуть не смутили.

Проводив парочку взглядом, пока та не скрылась за косогором, Мирослава побежала в дом поговорить с дедом Власом без посторонних ушей и хвостов.

* * *

В приёмном зале на троне, подперев подбородок рукой и покусывая кончик мизинца, скучал молодой сероглазый блондин в простой тёмной одежде. Перед ним, словно в картинной галерее, на специальных подставках пестрели портреты потенциальных невест в двух ипостасях. Картины, большие и поменьше, в золочёных и деревянных рамах, занимали половину площади тронного зала, расположенные так, чтобы не загораживать одна другую.

Все претендентки, как на подбор, были прекрасны, не столько благодаря родителям и провидению, сколько вследствие угодливых стараний живописцев и личной прислуги, что одевала их и напомаживала. Впрочем, внешность тут не главное. Намалевать можно всё что угодно, как на холсте, так и на лице, изменить цвет волос, утянуть фигуру или наоборот добавить объём в нужных местах. Основной привлекательной чертой девушки при отборе становилось вовсе не её привлекательность, а клан и семья, к которым она принадлежит. Поэтому на указанные под портретом имена Вэлмарр смотрел с гораздо большим интересом, чем на лица.

Открылись двери, пропуская в зал черноволосую девушку, с тёмно-серыми, как и у сводного брата глазами.

– Сайери! – обрадовался Вэлмарр, приподнимаясь навстречу.

– Сидите, сидите, Ваше императорское величество, – шутливо замахала руками вошедшая. – Ну как дела? Выбор сделан?

Вместо ответа дракон упал обратно в тронное кресло и с видом великого страдальца закрыл ладонью лицо. Сестра подошла и присела на подлокотник.

– Хочешь, помогу?

– Как? – император глянул на неё сквозь раздвинутые пальцы. Сайери была особой хитрой, деятельной и обычно помогала не из любви и сострадания, а ради собственной выгоды и интереса. Но он всё равно её любил и принимал такой, какая есть. – Заставишь всех забыть о предсказании-проклятии твоей матери?

Личико девушки помрачнело, но лишь на мгновение, словно невесть откуда взявшаяся тучка набежала на солнце в ясный денёк и тут же бесследно растаяла.

– Это не в моих силах, – покачала головой Сай.

– Что толку от всех этих портретов? – продолжал досадовать Вэлмарр. – Кого бы ни выбрал, всё равно получу отказ в виде вранья про бесплодие, кровную клятву выйти за другого, преждевременную смерть. Представляешь, некоторые даже до такого додумались. Не побоялись. Рассчитывают, что после свадьбы, если она всё-таки состоится, я на радостях прощу и приму обратно ко двору внезапно воскресших мошенниц.

Принцесса рассмеялась и потрепала брата по ярко-белым, как свежевыпавший снег, волосам. Для благородного дракона они были непозволительно коротки. О прежней, приличествующей статусу длине напоминала лишь тонкая косичка у левого виска.

– Я нашла ту, что точно согласится на брак.

– Она уродина? Калека? Из слабого клана?

– Нет, нет и нет, – поочерёдно на все три вопроса ответила Сайери, лукаво улыбаясь. – Она моя лучшая подруга. Милея из клана Аррант.

– Шутишь?

– Нет. Смотри, вот она, – сестра ткнула пальчиком в картину. На одной половине была изображена светловолосая девушка с надменным взглядом больших синих глаз и брезгливо поджатыми губами, на другой – белый с голубым отливом по краю чешуек дракон.

– Почему она согласилась? – нахмурился император, не испытывая к девице ни малейшей симпатии. Судя по выражению лица, которое не сумел смягчить даже подхалимаж живописца, была та холодна и скучна, как каменная статуя.

– Потому что поверила мне, – беспечно пожала плечиками принцесса. – Ну не могло предсказание моей матери быть настолько жестоким. Скорее всего, она придумала его из мести бывшему любовнику.

– Нашему отцу, – многозначительно поправил Вэлмарр.

– Который после мимолётной связи жил как ни в чём не бывало, а моей матери пришлось за двоих претерпеть муки позора, – разгорячилась принцесса, но тут же сама себя осадила, примирительно улыбнулась и гораздо спокойнее закончила: – Вот она и потрепала императору нервы напоследок.

– А мои нервы здесь причём? – со стоном откинулся на высокую спинку кресла дракон.

– При том, что ты его сын и преемник. Да ладно, Вэл! Неужели веришь в чушь, будто первая жена обязательно умрёт?

– Почему нет, Сай? Твоя мать была сильным проклятийником и обладала пророческим даром. Она редко ошибалась, да и тогда, скорее всего, её предсказания просто неверно истолковывались.

– Вот и на этот раз со смыслом перемудрили. Во всяком случае Мия уверена, что ничего плохого с ней не произойдёт. Я тоже.

– А её родичи?

– Её родичи жаждут заполучить в зятья императора, – усмехнулась сводница.

– Аррант – сильный клан, но не слишком преданный правящей семье, – задумчиво произнёс Вэлмарр. – Когда-то они серьёзно оступились.

– Тем более мудро держать их поближе. А куда ближе, чем породниться? – покровительственно приобняла за плечи объект своих матримониальных планов Сайери.

Вот кому надо было становиться императором. Впрочем, закулисный интриган из неё тоже хороший, причём с раннего детства, когда маленькую сероглазую девочку привела во дворец её кормилица. При ребёнке была записка и перстень, принадлежащий отцу Вэлмарра, неудачно, с «последствием» гульнувшего с приглянувшейся драконицей.

До семи лет Тамила растила дочку сама, а потом вдруг решила, что в императорском дворце принцессе, пускай и незаконнорожденной, будет сытнее и теплее, а главное, отец сможет счастливо устроить её дальнейшую судьбу. К тому же сама драконица наконец-то собралась выйти замуж. Вот только брали её без довеска, поскольку жених проживал на окраине империи, в политические и прочие интриги не вникал, а потому не ведал о плодотворном романе любвеобильного правителя. Однако перед самой свадьбой усилиями злопыхателей он всё-таки о нём узнал и разорвал помолвку. Тамила в гневе была страшна и со злости прокляла-напророчила, что первая невеста Вэлмарра непременно умрёт, и постаралась, чтобы весть достигла даже укромных уголков империи. С тех пор все об этом знали и, сколько бы времени не прошло, помнили.