Текст книги "Не могу тебя забыть"

Автор книги: Татьяна Алюшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Ты хочешь, чтобы я сделала ей проект дизайна? – удивилась Юлька.

– Да. И не только сделала, но и воплотила в жизнь. Денег таких, чтобы нанять известного дизайнера и сделать крутой евроремонт, у нее нет. Мы, конечно, дадим ей материальную помощь, и виновники затопления кое-что заплатят. Ты возьмешься за это дело?

– Илья, я еще не делала ни одного самостоятельного проекта, – испугалась Юлька, – у меня нет своей строительной бригады, смету я могу составить только приблизительную, потому что еще не знаю всех цен на материалы.

И все-таки это был шанс. Не просто шанс – шансище!! С чего это такие подарки небес?

– Илюш, ты что, меня продвигаешь? – обманчиво-задушевным тоном спросила она. – Спонсируешь? То картины купил, то предлагаешь потрясающие проекты? Ты что – занимаешься благотворительностью?

– Благотворительность, Рыжик, это когда деньги дают, – улыбнулся Илья, – а я предлагаю тебе работу. Хотя при этом я тебя протежирую и помогаю чем могу.

– Да с каких пирогов? – спросила дотошная Юлька.

– Потому что мне нравится то, что ты делаешь, и я в тебя верю! А еще потому, что тысячи талантливых людей так и сидят невостребованными со своим талантом, как с фигой в кармане, и редко кому из них выпадает возможность заявить о себе. И если есть кто-то, кто может дать им шанс, продвинуть, подтолкнуть, это замечательно. Я прекрасно знаю, что это такое – когда у тебя нет возможности реализовать свой талант. Я же тебе предлагаю не петь под фонограмму чужим голосом, я предлагаю тебе вкалывать до седьмого пота, проявлять себя и реализовать свою заявку на талант!

– Я согласна! Согласна! – заорала Юлька.

– Я рад, – поставил точку в разговоре Илья. – Приезжай ко мне завтра в офис, в девять утра, я тебя с ней познакомлю, и вы все обговорите. До встречи!

Юлька бросила трубку и заорала как иерихонская труба:

– Мама, папа!!!

– Пожар? – поинтересовался безмятежно папа, выходя их кухни.

– Или потоп? – подхватила мама.

– Я буду делать свой индивидуальный дизайнерский проект квартиры!! – опять заорала Юлька.

– А учеба? – поинтересовался безмятежно папа.

– Я успею! Я все успею!

И Юлька закружилась по квартире в танце.

ИЛЬЯ

Игорь позвонил и, не скрывая гордости и радости, сообщил о первой выставке, в которой участвует Юлька. Конечно, Илья не мог не прийти на эту выставку!

Илья настроился на похвальные речи, зная, что у Рыжика будут достойные работы, но он не ожидал ничего сверхъестественного – все-таки Юлька еще студентка. Он помнил, что она писала на даче, когда жила там с Тимкой, помнил портреты, которые она рисовала, сидя в лаборатории. Помнил ее детские акварели, но уже он очень давно не видел ее новых работ. Илья понимал, что столкнется с «первой пробой пера», и старался отогнать от себя некую взрослую снисходительность.

Он увидел Юльку сразу, еще у входа, выхватив взглядом ее рыжую головку из толпы. Народу было много, ему пришлось пробираться к Расковым через толпу. Юлька повернулась к нему и окатила его с головы до ног радостным голубым взглядом.

«Спокойно!» – одернул себя Илья.

Но когда он увидел ее картины, все отошло на второй план. Он обалдел! Он так удивился и восхитился!

Картины были профессиональны, выполнены настоящим мощным и талантливым художником и несли невероятный эмоциональный заряд!

Илья сразу, всем нутром выхватил центральную картину, она притягивала его как магнит. Хотя хороши были все пять, разные, по-своему глубокие, со своей музыкой и тематикой.

Но «Поиск»!..

Это была его картина! Его! Каждым миллиметром полотна, каждым мазком краски она передавала его внутреннее состояние, его, черт возьми, душу! Все его отчаяние, боль, все пережитое, мучащее его: потери, разочарования, внутренний слом того времени, когда он решился расстаться с любимым делом, запретное, недоступное счастье. Картина орала ему в сердце, в мозг – изливаясь со стены красными, синими, фиолетовыми слезами; черными разорванными квадратами отмечала вехи утрат; открытым в беззвучном вопле ртом выкрикивала миру его отчаяние.

Он был один на один с ней, рассказывающей ему даже то, чего он не знал или прятал от самого себя поглубже. Почувствовав, что у него мелко дрожат пальцы на руках, Илья сжал кулаки и засунул их в карманы.

«Этого не может быть! Никто не может так меня чувствовать, так знать! Я сам себя так не знаю и не разрешаю себе все это видеть! Этого не может быть! Как? Каким мистическим образом она почувствовала, поняла все это про меня?!»

Остановив время и изменив пространство, они смотрели глаза в глаза – он и его нарисованная душа.

Илья вдруг вспомнил, как однажды, еще до ухода из науки, он вернулся среди ночи с одной из своих работ, стоял в темной кухне и смотрел, ничего не видя, в окно и с муторной тоской думал: «Господи, неужели это все, что есть в моей жизни?! Никакого будущего? Отупляющая, изматывающая пахота, нелюбимая жена, жизнь в двухкомнатной квартире с родителями, пропавшие куда-то восторг поиска, мысли творчества. Только копейки, нищета, и ничего больше…»

– Илья? – услышал он робкий голос Юльки. И рванулся, как к спасению, в окружающую реальность.

Он посмотрел на Юльку, ему хотелось придушить ее за то, что она вывернула его наизнанку и заставила вспомнить все самое гадкое и трудное, показав ему самого себя.

«Как ты могла?! Откуда в тебе это?»

И вдруг его озарило, словно ударило, – она писала о себе! Его прошиб холодный пот:

«Одна душа на двоих?! Одинаковая боль?» Он тут же откинул эти мысли. Нет! Нет! Это невозможно! Но картину он никому не отдаст.

Он еще несколько дней жил со странным ощущением обнаженности, незащищенности, словно кто-то рассказал всему миру правду о нем, и теперь он не сможет ничего скрыть.

А Юлька, рыжая бестия, еще и добавила к этому ощущению. Во время танца он испугался, что она почувствует животом его восставшие желания.

Он повесил «Поиск» на стену в гостиной в своей новой квартире, далеко не двухкомнатной, над телевизором в тот же день, когда привез картину домой. По вечерам, после работы, он устраивался на диване, включал телевизор и смотрел на картину.

Картина притягивала его как нечто запретное, тайное, греховное, и от этого еще более интересное. Он погружался в нее и каждый раз открывал что-то новое, не увиденное и не понятое раньше. А по ночам она ему снилась, оживая и перенося все свои ромбы и квадраты в реальную жизнь.

«Мистика какая-то! Чертовщина!» – пугался Илья.

По утрам он старался не заходить в гостиную, чтобы не видеть картины.

Жизнь шла своим чередом, не обращая внимания на человеческие страсти, страдания, мучения и победы.

Девяностые! НЭП и Дикий Запад в одном флаконе! Илья освоился и преуспевал в новом деле. Леночка перестала ездить с группами – такой вид отдыха постепенно исчезал из туристического бизнеса. Народ предпочитал быть независимым, ездить стали, как правило, по индивидуальным турам, большая часть выезжающих знала английский, а если не знала, имела деньги на переводчика. Лена поднялась по карьерной лестнице, стала заведовать отделом, хорошо зарабатывала, но Илья всегда давал ей деньги, если она просила.

Его устраивало, что его бывшая жена стала самостоятельной, но в этом был один скверный момент – он виделся с Тимкой только в выходные, да и то не каждые.

Несколько месяцев он часто видел Юльку – она приходила к ним в офис обсудить ремонтные дела с заказчицей. Его сотрудница была от нее в полном восторге и передала ее с рук на руки другой сотруднице. Та дама была побогаче первой, и Юлька неплохо заработала.

Пару раз они обедали вместе в его перерыв, когда она попадалась ему в коридоре. Сидя с ней за столиком в кафе, он похваливал себя за то, что справляется и не дает желаниям и воображению ни одного шанса.

Юлька расспрашивала про его дела, работу, трудности, ей было все интересно, по-настоящему, искренне. Она рассказывала о себе, о проектах, о работах, об учебе.

Когда Илья поймал себя на том, что ждет этих обедов, выходит чаще в коридор, выглядывая Юльку, он решил: «Надо прекратить эти встречи! Контроль контролем, но и он не железный!»

А вскоре Юлька исчезла из его поля зрения, закончив свои дизайнерские дела с его сотрудницами.

Иногда он звонил Расковым, они рассказывали, как у Юльки дела, благодарили за участие и помощь девочке, звали в гости. Но он ограничивался редкими встречами в праздник или по случаю чьего-нибудь дня рождения.

Илья не удержался и сходил в гости к обеим сотрудницам, которым Юлька делала дизайн, в очередной раз удивившись ее одаренности.

Юлька блестяще закончила институт, по случаю чего Илью пригласили в ресторан Расковы.

Он не хотел ехать, но все-таки поехал. Привычно волновался, что будет рядом с ней и ему придется контролировать каждое слово, но оказалось – зря. Там были все Расковы: бабушки, дедушки, а еще – две Юлькины подруги по институту и их родственники.

«Вот и хорошо!» – облегченно вздохнул Илья.

Юлька была хороша! В вечернем наряде, со сложной прической, она сияла и была необычайно изысканна. Он смотрел на нее, разрешив себе тепло внутри и немного мечтаний.

А что? Ну, хоть раз можно!

Илья подарил Юле бирюзовые серьги в золотой оправе и браслет к ним, в тон кулону, подаренному им на шестнадцатилетие, кулону, который она никогда не снимала.

Илья сел на другом конце стола, подальше от Юлии, отказавшись от предложенного места рядом с виновницей торжества. Почувствовав, что легкое, светлое настроение исчезает и вместо него в душу входит сожаление, он ушел раньше всех под каким-то благовидным предлогом. Илья приехал в пустую одинокую квартиру, сел рядом с «Поиском», посмотрел на картину, постоял возле нее. С настроением надо было что-то делать, и он вызвонил свою любовницу, с которой встречался больше полугода.

Где-то через месяц Илья позвонил Расковым – хотел пригласить их всех на организованную фирмой загородную поезду с шашлыками, катанием на лодках и полным набором пикниковых развлечений. Коллектив ехал с семьями. Илья брал с собой Тимку, а приглашать свою даму ему не хотелось.

– Да мы с удовольствием, Илюша, – обрадовалась Марина. – И Тимочку давно не видели!

– Юльку тоже берите, он по ней скучает, – улыбнулся Илья.

– А Юльки нет, – опечалилась Марина.

– Гуляет? – кивнул понятливый Адорин.

– Нет, уехала в Прагу на год. В школу дизайна, на учебу! Там какая-то необыкновенная школа, ориентированная на Средневековье, что-то в этом духе, но диплом они дают международный, – стала объяснять Марина.

– На какие шиши? – строго, по-деловому, спросил поднаторевший в делах Илья.

– На те, что получила от тебя за картины, и на те, что заработала. Она рвалась сделать у нас дома ремонт с полной переменой интерьера, но мы не разрешили. Она мечтала поучиться в Испании, и мы с Игорем уговорили ее сохранить деньги для учебы.

– Почему же она поехала в Прагу, а не в Испанию? – тем же деловым тоном спрашивал Илья.

– Потому что языка не знает! – засмеялась Марина. – Говорит: «У меня языковый тупизм, я и английский знаю на уровне «твоя моя не понимай!». А чтобы учиться там, где ей хочется, надо владеть испанским. Ну а в Чехии все знают русский.

– Ладно, мы с Тимкой сейчас за вами заедем, – примирился с ситуацией Илья. – На природе и поговорим.

Ну, в Чехии – и в Чехии, и слава богу! Не будет постоянного соблазна увидеться, поговорить.

Илья выстроил свою жизнь так, как ему было удобно и комфортно. Мама с отцом переживали за него, ворчали, призывали к благоразумию.

– Илюша, что ты все один да один! Мужчине семья нужна, дети, – уговаривала его мама страдальческим тоном. – Ну, был один неудачный брак, ну и что? Тебе тридцать восьмой годок. Надо жениться.

– Да не берет никто, – отшучивался Илья.

Желающих заполучить преуспевающего, молодого, свободного мужика было предостаточно! Но Илья сразу предупреждал женщин, входивших в его жизнь и попадавших в его постель:

– Жениться я не собираюсь. Сын у меня есть, мне достаточно, моя жизнь меня вполне устраивает, менять в ней что-то я не хочу.

Каждый раз он произносил что-то в этом роде, иногда жестче, иногда мягче и тактичнее – в зависимости от того, какой женщине это говорилось, но всегда был однозначен. За несколько лет после развода женщин у него было несколько. Были и Юлькины ровесницы, но почему-то их он не считал маленькими и не испытывал угрызений совести, и уж тем более не чувствовал себя растлителем малолетних.

Они были другие – много чего знавшие и испытавшие, расчетливые или просто «отвязные», умные и глупенькие, но с последними он старался не иметь дела – неинтересно.

Обычный сволочной мужской эгоизм – куда денешься, не барышня все-таки, а здоровый мужик.

Он красиво ухаживал, дарил подарки, не имея с рождения такой черты характера, как жлобство. Илья всегда был щедрым любовником и умел быть благодарным. За что ему особое женское спасибо выражали дамы, даже тогда, когда понимали, что этот «пирожок» им не по зубам.

Бога-то он за то, что Юлька уехала, поблагодарил, но скучал без нее и все чаще задумывался: а не сгонять ли в Прагу? Без Рыжика как-то не звенело ничего в жизни. Пусть они не виделись и не перезванивались, но он всегда подсознательно чувствовал ее присутствие где-то рядом, в Москве, и знал, что, если совсем станет муторно, в любой момент можно будет ее увидеть – и посветлеет внутри. Рокфеллер говорил, что не обязательно окружать себя дорогими вещами и доказывать миру, что ты богат, чтобы чувствовать себя миллионером – достаточно жить, осознавая, какие ты имеешь деньги. Так и Илье достаточно было знать, что она где-то рядом.

Весной он нашел повод для командировки. Дело было пустяковое, с ним вполне мог справится любой менеджер, но Илья поехал сам, не пытаясь себя обманывать.

Юлька снимала квартиру в старой части города. Как ей это удалось – загадка. Если Илья не ошибался, в Праге это не принято. Он пришел к Рыжику без звонка и предупреждения, заранее взяв слово с Расковых, что они не проговорятся Юльке по телефону о его приезде. Он хотел посмотреть, как она живет на самом деле – хорошо, плохо, хватает ли ей денег, какую квартиру снимает. Подозревал, что, если у нее финансовые трудности, она ему о них не расскажет. К тому же Илья хотел знать, живет ли она с кем-то, есть ли у нее мужчина, хотя самому себе старался причину неожиданного приезда не называть.

Марина пыталась что-то передать дочке: вещи, вкусности. Илья смеялся, разговаривая с ней по телефону:

– Марин, ты скажи, что надо, я куплю и передам, мне это будет проще, чем перед вылетом самолета тащиться к вам в Чертаново.

– Да ничего особенного, так, хотелось проявить заботу, – объяснила Марина. – Мы по ней ужасно скучаем!

«Я тоже», – подумал Илья.

…Он поднялся по крутой винтовой лестнице со стертыми по кромке от времени ступеньками рано утром, около восьми часов. Нажал на кнопку современного электрического звонка, пристроенного сбоку от старинной тяжелой деревянной двери, обитой коваными металлическими планками.

Юлька распахнула дверь – и лицо ее озарилось чистой радостью, одарив его бирюзовым сиянием.

– Илюша! – заорала она и повисла у него на шее. – Как замечательно, что ты приехал!

«Вот черт! Опять все то же самое!» – подумал Илья, ощутив мгновенное жаркое желание. Он быстро расцеловал ее в щеки, взял за бока, отлепил от себя и поставил на пол, – на Юльке была только коротенькая шелковая рубашечка на тоненьких бретельках, и он почувствовал ее горячую кожу.

– Привет, Рыжик!

– Заходи скорее! Я сейчас оденусь! – заторопилась она.

Юлька занимала небольшую двухкомнатную квартирку с гостиной-студией, совмещенной с кухней, – с покатым потолком, поддерживаемым тяжелыми деревянными балками. Илья прошелся по комнате, стараясь не смотреть на Юльку и перевести дух.

Юлька убежала в соседнюю комнату и громко, радостно тараторила оттуда:

– Какой же ты молодец, что пришел ко мне! Я так скучаю по всем по вас, звоню родителям через день! А ты приехал по делам или отдыхать?

– По делам и тебя навестить, – ответил он улыбаясь.

Она оделась и выскочила к нему из комнаты в длинной плотной широкой юбке в народном стиле. На легкую шелковую блузку бирюзового, как глаза, цвета был надет коротенький, до талии, жакет из того же материала, что и юбка. Не переставая радостно говорить, Юлька закрутила волосы в пучок и не глядя втыкала в него шпильки.

Волосы Юлька отрастила. Раньше она всегда подстригала их сантиметров на десять ниже плеч, сейчас густая рыжая шевелюра струилась по спине почти до талии.

Он успел рассмотреть ее всю и сразу, до мелочей, до еле заметной царапины на лбу, до подрагивающего от биения сердца бирюзового кулона в ложбинке груди, до слегка накрашенных ресниц и легких золотистых теней на веках.

– Я тебе не предлагаю ничего ни пить и ни есть! – звонко говорила Юлька, не замечая его реакции. – Я завтракаю в кафе внизу, в нашем доме. Ты, когда шел, не заметил?

– Нет.

– Там хозяин Яцек, наполовину поляк, наполовину чех, как он говорит. Мы с ним целый месяц приспосабливались друг к другу. Он очень своеобразный. Я растолковывала ему, какой я предпочитаю завтрак, он сначала делал вид, что не понимает, и готовил все не так, как я просила. Тогда я пришла к нему в кухню и показала, как я люблю тосты, бутерброды и омлет, и сама сделала себе завтрак. Теперь мы вполне друг другом довольны – я плачу ему больше всех, а он старается каждый раз что-то добавить от себя – вкусную булочку, кофе покрепче и всякое такое. И всегда сам мне подает, хотя у него полно официантов. Сейчас сам увидишь! Он меня обожает!

«И не он один!» – усмехнулся про себя Илья.

– Ты стала… – Он неопределенно махнул рукой, подбирая слово.

– Какая? – заинтересовалась Юлька.

– У тебя очень чешский, местный быт. – Он указал на комнату. – И ты такая пражская, в одежде национального покроя.

– Мне очень нравится их трикотаж с национальными мотивами, я экспериментирую! – объяснила она.

– Ты отрастила волосы.

– Ты заметил! – обрадовалась Юлька. – Так гораздо удобней, от длины и тяжести они меньше вьются и их легче уложить. Я готова. Идем?

– Идем, – согласился Илья и встал с дивана. Яцек действительно был колоритной фигурой.

Килограммов сто двадцать, высокий здоровенный мужик, не толстый, а именно здоровый. Он улыбался Юльке, изобразил скорбь, увидев Илью, и на смеси русского, польского и чешского наигранно-опечаленно сказал:

– Ты нашла себе муж? А как же Яцек? Яцек Юлию кохает!

– Я теж тэбэ кохаю! – рассмеялась Юлька.

Завтрак был сверх всяких ожиданий – Илья и не помнил, когда с таким аппетитом и так вкусно завтракал.

– Ты можешь посвятить мне целый день, или у тебя дела? – спросила Юлька.

– У меня дела, но я посвящу тебе целый день, – ответил расслабленный от радости, Юльки и вкусного завтрака Илья.

– Замечательно! Тогда я покажу тебе Прагу, мою Прагу! Те места, которые я люблю больше всего. Ты готов к длительным пешим прогулкам? А обедать мы будем в одном местном, совсем не туристическом ресторанчике. Он темный, старый-престарый, с низкими потолками, но готовят там сказочно! Пошли?

Они бродили по весенней Праге.

В Москве было еще промозгло-сыро, кое-где лежали грязные, не растаявшие кучи снега, а в Праге буйствовала весна! Зеленая, яркая, совсем недавно распустившаяся листва радовала взгляд, слепило солнце, от реки тянуло холодным освежающим ветерком. День стоял звеняще-солнечный, праздничный!

Юлька болтала без остановки, что-то рассказывала, забегала вперед, восторженно объясняла, жестикулируя руками, она то хватала его за руку, то отпускала и, обращаясь к Илье, слепила его бирюзовыми зайчиками глаз.

Он млел. Ему было так хорошо, спокойно и радостно, как никогда за долгие, долгие годы. Он и не знал, что в жизни возможно такое состояние души – беззаботная щедрость радости, света, солнца, любви.

Ресторан, который значился у Юльки в программе, был почему-то закрыт. Но Юлька – это Юлька!

– Сейчас, подожди! – сказала она и быстро ушла за угол здания.

Илья закурил, отошел от двери с висевшей на ней табличкой с непонятной ему надписью, посмотрел вокруг.

К ресторану примыкал небольшой пятачок земли. Справа от дорожки стояли два больших дерева: на участке, покрытом молодой, ярко-зеленой, только пробившейся травой, тянулись какие-то низенькие кусты. Этот крохотный участок весенней радости упирался в глухую стену соседнего здания.

Илья затушил сигарету о стоящую у входа высокую урну и глубоко вдохнул дурманящий весенний воздух с легким запахом дыма, корицы, распускающихся цветов.

«Хорошо-то как, господи!»

– Сейчас все будет! – сказала у него за спиной Юлька.

– Что, этот «сезам» для нас откроется? – недоверчиво спросил он.

– Лучше! – лучезарно улыбнулась Юлька. – Я здесь часто бываю, у них недорого, без всяких наворотов – простая еда, но невероятно вкусно! Я рассказала о московском очень важном госте, приехавшем всего на один день, наговорила кучу комплиментов их ресторану. И оп-ля!

Илью почтительно отодвинули с дорожки двое мужчин, не забыв при этом улыбнуться. Они несли столик и стулья. Юлька пошла следом за ними, показывая, куда надо поставить стол.

– Больше смахивает на кавказское гостеприимство, – ошарашенно проворчал Илья.

Юлька руководила процессом, махала руками, дважды передумала и попросила переставить столик то в один угол мини-лужайки, то в другой. Наконец, удовлетворившись видом и местоположением столика, она махнула Илье рукой. Илья сел на указанный ею стул и по достоинству оценил Юлькины старания – лепота!

Сказочный, как из книжек Андерсена, вид! Золотится крест на дальней церкви, невидимой отсюда, он как бы парит над домами с яркой черепицей и цветами на окнах, припекает солнышко, кружат голову ароматы весны.

Средневековье. Прага. Чудо.

Из-за угла ресторана, видимо с черного хода, вышли четверо мужчин, подошли к ним. Постелили скатерть, расставили приборы, рюмки, плетенку с ломтями хлеба домашней выпечки, еще горячего и исходящего паром, кувшин белого сухого вина, а не традиционного пива, бутылку минеральной воды и большую тарелку свежих нарезанных овощей.

– Я все заказала, – пояснила Юлька, увидев его удивление. – Меню они сейчас подать нам не могут, но я и так знаю все, что они готовят. Тебе понравится!

– Рыжик, предупреждаю сразу: даже не пытайся платить! – встрепенулся Илья.

Она расхохоталась, звонко, громко, запрокинув голову.

– Не буду пытаться, я уже заплатила!

– Сколько? – требовательно спросил он.

– Не скажу! Ты мой гость!

Они долго сидели, во-первых, потому, что устали, а во-вторых, потому, что о многом нужно было поговорить. Незаметно для себя Илья рассказал о своей работе, о переживаниях, о Тимке и Лене, о родителях. И удивился: что это он разоткровенничался? Надо притормозить, а то, разомлев, и в любви признается, и быстро перевел разговор на Юльку:

– Тебе здесь нравится? Как твоя учеба?

– Учеба хорошо, мне интересно, – ответила Юлька и посмотрела, задумавшись, на далекий крест над крышами.

– Но?.. – понял Илья.

– Но это не совсем мое. Мне здесь очень нравится, мне уютно в Праге. Это что касается жизни. А вот с учебой… Они придерживаются сдержанного, европейского, близкого к классическому стилю дизайна. Это здорово, и в этом много своеобразной красоты, но я другая. Во мне больше яркого, кричащего, во мне другой темперамент, другая музыка…

«Жизни в тебе больше, солнце ты мое! Жизни! Того, чего нет у меня!» – залюбовавшись Рыжиком, подумал Илья.

– Знаешь, я очень хочу в Испанию, в Барселону, – рассказывала Юлька, – с фантастическим Гауди, музыкальным фонтаном, с ее какой-то карнавальной бесшабашностью и красками. А еще мечтаю о Маррокко, побродить по Марракешу и Фесу! Там такие краски! Цвета! Кованые лампы обтянуты кожей, шали, да много чего! И в Мексику, а это вообще запредел! Темно-синее с оранжевым и ярко-зеленым, потрясающие цвета, а музыка!..

Он глаз не мог отвести от Юльки – она вся светилась изнутри, вдохновленная своим, только ей понятным видением, миром, музыкой.

«А мы все устроим! – решил неожиданно он. – И Испанию, и Марокко, надо только придумать, как это сделать, чтобы она не отказалась и не взбрыкнула!»

Но это было в туманном будущем, а сейчас надо было разобраться с сегодняшними ее демонстрациями независимости.

Намекнув, что ему надо посетить «заведение», Илья прошел через черный вход и после посещения данной комнаты нашел хозяина. Узнал, сколько Юлька ему заплатила. Достал кошелек и отсчитал в три раза больше.

– Она часто у вас бывает?

– Да, – кивнул хозяин.

– Вы запомните эту девушку?

Хозяин рассмеялся и на чистом русском спросил:

– А вы считаете, что такую девушку можно забыть или не запомнить?

– Да уж! – вздохнул Илья. – Вот, возьмите, на какую сумму она обычно заказывает?

– Вы интересуетесь, на сколько хватит этих денег? – уточнил хозяин.

– Да.

– Обещаю, – усмехнулся хозяин, – что пять ее посещений мы будем обслуживать ее за ваш счет, а шестой – за счет заведения, она наша постоянная клиентка и подарила нам свою картину, к тому же она необыкновенная девушка, – и мы сделаем это с удовольствием.

Илья кивнул, соглашаясь со всем сразу – и с оплатой, и с утверждением, что Юлька необыкновенная барышня.