Текст книги "Не могу тебя забыть"

Автор книги: Татьяна Алюшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Неправда! – возмутилась Лена.

– Правда! – Илья стряхнул пепел на краешек тарелки. – Я не обвиняю тебя ни в коем случае, мне ведь тоже неинтересна твоя работа, люди, с которыми ты работаешь, дружишь. Ленка, так живут чужие люди, равнодушные друг к другу, трутся рядом на одной территории – и все! Очень скоро они начинают ненавидеть друг друга. Слава богу, пока мы этого избежали.

– Но мы можем все исправить! – быстро заговорила Лена. – Конечно, и ты и я много работаем и очень заняты, но можно устроить отпуск, съездить куда-нибудь вдвоем, постараться понять друг друга. Нельзя же так сразу, с плеча, все ломать!

Илья потушил сигарету в пепельнице, закурил новую и устало спросил:

– Лен, ты подумай и ответь мне честно и откровенно: почему ты не хочешь разводиться? Из-за денег? Ну, не такие уж я большие деньги получаю, надеюсь, что буду зарабатывать больше, но когда? Да и бизнес – дело рискованное, особенно у нас в России. В любой момент, завтра например, я могу стать нищим. Из-за Тимки? Но ты же знаешь, как я люблю сына. Я никогда его не оставлю и сделаю для него все, что смогу, это даже не обсуждается. Секс у нас постный, ты сама об этом говорила много раз. Тогда почему?

Лена взяла со стола пачку, достала сигарету. Илья поднес зажигалку, дал ей прикурить. Она затянулась, выпустила дым, посмотрела на Илью.

– Я не ожидала этого и предположить не могла, что ты вдруг так резко все решишь! – тихо сказала она. – Это очень обидно и очень неприятно. Получается, что я плохая жена и ты меня бросаешь.

– Ну, хочешь, скажем всем, что это ты меня бросила, что я скотина, что со мной нельзя жить, – безразлично пожал он плечами. – Тем более, как я понимаю, у тебя есть из-за кого от меня уходить.

– Да, есть! Ты что, за мной следишь? – воинственно спросила она.

– Лен, перестань, – поморщился Илья. – Мне жить некогда, какое уж там следишь!

– А знаешь, ты прав, давай разведемся! – улыбнулась печально она.

– Он тебя замуж зовет? – спросил без всякого интереса Илья.

– Нет, он пока женат.

– Не переживай, не он, так другой найдется, – успокоил Илья жену.

– Спасибо, – усмехнулась Лена сквозь набежавшие слезы. – Давай, что ли, выпьем, Адорин? – предложила она.

– Давай! – согласился Илья. – А у нас есть?

Лена затушила сигарету в пепельнице, встала, открыла холодильник и осмотрела содержимое.

– Есть. Шампанское, полбутылки коньяку, водка. По-моему, шампанское соответствует моменту.

Они проговорили до глубокой ночи. Несколько раз Лена не выдерживала и начинала плакать, потом вытирала слезы и преувеличенно бодрилась, он утешал ее, как мог, чувствуя свою вину и жалость к ней.

– А знаешь, – сказала она неожиданно, прервав его на полуслове, когда он что-то говорил. – Мне всегда казалось, что у тебя есть какая-то другая женщина. Я не имею в виду любовницу или банальную интрижку на стороне, хотя подозреваю, что и это у тебя было. Я говорю о другом. Думаю, что до встречи со мной у тебя был какой-то трудный роман или неразделенная любовь, но то, что ты ее до сих пор любишь, точно. Женщины это чувствуют. Ты никогда не был со мной откровенен до конца, никогда не рассказывал об этом, да и вообще… – Она махнула рукой и взяла бутылку.

Илья забрал у нее бутылку, сам налил в бокалы шампанского и спросил:

– Что – вообще?

– Ты всегда был закрытый. Сначала я думала, что ты весь в своей науке, что что-то решаешь, вычисляешь в голове, но, узнав тебя лучше, я точно могла определить, когда ты действительно в науке, а когда думаешь о другом. Знаешь, Адорин, у тебя становились такие глаза, словно все самое лучшее уже было в твоей жизни и, утратив это, ты точно знаешь, что никогда ничего хорошего не будет. Ты что, действительно так ее любил?

– Нет, Лен, ты ошибаешься, – совсем тихо сказал Илья. – Никакой несчастной любви или драматичного романа в моей жизни не было.

– А это ты врешь, братец! – печально улыбнулась Лена какой-то очень мудрой, все понимающей улыбкой. – Если не было, значит, все еще хуже, значит, это нереализованная любовь, из чего я делаю вывод, что ты с этой возлюбленной не спал. А это совсем плохо для мужчины. Он будет всю жизнь думать, как бы это у них было, и пребывать в уверенности, что было бы прекрасно, совсем не так, как с другими женщинами. Бедный мой Адорин, кто же тебя так кинул?

У него даже холодок внутри пробежал: ни черта себе! А ему казалось, что она ничего про него не понимает и не видит, что Ленка совершенно равнодушна к его жизни и переживаниям. А вон как повернулось! Может, она и равнодушна, но своим женским чутьем все уловила и почувствовала! А что, собственно, почувствовала? Нечего здесь чувствовать. Ну, есть Юлька, ну и что? Юлька – это некий образ, нереальные запретные мысли и желания, подогретые запретом. Все это так далеко от реальной жизни, от каждодневной бытовухи. Выдуманное им возможное счастье, замешанное на сильном мужском желании. Нет в этом ничего от нормальной жизни. Нечего тут подозревать.

Ну не рассказывать же это Лене! Да и какой женщине будет приятно услышать про некую, пусть и мифическую соперницу, тем более, когда они обсуждают развод?

– Нет, Леночка, ничего такого в моей жизни не было и нет, – еще раз сказал Илья, – ты ошиблась. Я работал много, уставал нечеловечески, думал все время, как заработать, и годами мечтал выспаться.

Лена посмотрела на него внимательно, и обида ушла из ее глаз.

Это был последний их мирный разговор. Делить им было нечего, потому что, кроме каких-то шмоток и Тимки, они при совместном проживании ничего не нажили. Илья только начал работать на новой работе, денег больших еще не заработал, жили они с его родителями, машина, на которой он ездил, была служебной и принадлежала фирме, поэтому материальных претензий друг к другу они не имели. Но Лена уперлась.

Она переехала с Тимкой к своим родителям, не давала Илье видеться с сыном, не являлась в суд для развода.

Илья не злился, он понимал, что ей нелегко смириться с его уходом и, вольно или невольно, хочется отомстить и сделать больно.

Но времени бегать по судам у него не было, и в день, когда было назначено очередное заседание суда, он приехал к ее дому и позвонил ей по мобильному.

– Лен, спускайся, я тебе деньги привез. Да, паспорт захвати, я деньги оформил через бухгалтерию, надо записать твои данные.

Лена вышла, села в машину, Илья заблокировал двери и, не слушая возмущенных возгласов, привез ее в суд.

Через полчаса их развели.

Он отвез Лену назад, к дому, и устало сказал:

– Лен, прекращай военные действия. Тимка мой сын, и я буду видеться с ним когда захочу. Если настаиваешь на войне, предупреждаю, ты ее проиграешь.

– Ладно, Илья, мир, – согласилась Лена. – За деньги спасибо. А насчет Тимки… Родители мои с детьми возиться не умеют и не хотят, им это сложно. Я предлагаю компромисс: когда я уезжаю, он живет у вас, когда я в Москве – со мной.

– Договорились, – кивнул довольный Илья. В общем и целом можно было сказать, что их развод прошел тихо и мирно.

Илья работал, матерел, богател, у него была женщина. Когда он понял, что ему осточертело заниматься сексом в чужих кроватях и в гостиничных номерах – не приводить же всех подруг домой, к родителям, – он купил себе двухкомнатную квартиру недалеко от родительского дома. К этому времени Илья уже имел средства для такой покупки.

Несмотря на всю свою занятость и ощущение вины перед Игорем за уход из науки, он регулярно перезванивался с Расковыми, они встречались, отмечали вместе праздники и дни рождения. Но за все это время Юльку он видел несколько раз, и то на бегу. Он приходил к ним в гости – она куда-то торопилась. Приехала поздравить Тимку к нему домой – торопилась не меньше! Отдала подарки, расцеловала всех, выпила за здоровье ребенка – и упорхнула.

Может, так оно было и лучше.

Илья скучал по ней. Не то чтобы он каждый день помнил и думал про Юльку, конечно нет. Он нормальный мужик, его голова была занята работой, контрактами, переговорами, делами, свиданиями с женщиной – словом, обычной жизнью… Но когда что-то напоминало о Рыжике – какая-нибудь музыка, или картина, или промелькнувшая за окном машины похожая на нее девушка, или запах свежести, что угодно, – он мгновенно вспоминал Юльку и скучал. Она была в его крови, в его подсознании, он привык к этому чувству и жил с ним.

Он привык жить с тем, что никогда не сбудется.

ЮЛЯ

Юлька избегала встреч с Ильей, даже редких, мимолетных. Она все знала про него, про его новую работу, про развод, про то, как он живет.

Однажды она со своей компанией отдыхала в ночном клубе, довольно респектабельном, не из разряда молодежных, они отмечали день рождения Людки Зосимовой, Юлькиной однокурсницы.

Пробираясь к своему столу после танцев, Юлька боковым зрением заметила знакомую фигуру.

Она остановилась, присмотрелась. Различить что-либо в мигающем свете прожекторов было сложно, но Юлька узнала Илью.

Он был с женщиной. Юлька села за свой столик так, чтобы видеть его. Она больше не танцевала, не пила коктейли, она не могла оторвать взгляда от этой парочки.

Спутница Ильи была красивой, стройной, стильно и дорого одетой брюнеткой с длинными, струящимися по спине волосами. Судя по ее поведению, дамочка немного перебрала: она громко смеялась, что-то рассказывала, откровенно заигрывала с Ильей, опуская руку под стол, «шалила» с основной частью мужского тела.

Юльке стало плохо.

А когда она увидела, что они целуются, у нее чуть не взорвалось сердце! Юлька ушла никем не замеченная, поймала такси и поехала домой.

На следующий день она заболела, как в детстве, в пионерском лагере. У нее поднялась температура под сорок, она бредила и теряла сознание. Вызванный на дом участковый врач не знал, какой ставить диагноз, и посоветовал вызвать скорую. Доктор со скорой сделал какие-то уколы и сказал родителям:

– Не знаю, что это. На вирус не похоже, может, нервные перегрузки или стресс. Если завтра к вечеру температура не спадет, вызывайте нас еще раз, будем госпитализировать.

На следующий день, ближе к вечеру, температура спала, но сменилась такой слабостью, что Юлька проспала сутки и проснулась совершенно здоровой.

– Юлечка, господи, ты нас так напугала! – обнимала ее мама. – Что с тобой случилось? Ты, может, перенервничала из-за чего-то?

– Не знаю, мамуль, может, устала, – не стала объяснять Юлька.

Но перед глазами у нее стоял неприличный поцелуй Ильи с брюнеткой.

Надо было как-то отвлечься, занять себя чем-то. Забыть, забыть, не вспоминать!

Юлька сдала летнюю сессию и уехала со своей дружной компанией в Карелию, на озера. Она отдавала себе отчет, что самое трудное – то, что она не могла ни в кого влюбиться, увлечься, уйти с головой в роман.

Не могла – и все тут!

Никто из знакомых мужчин не интересовал ее так, чтобы захотелось встречаться, влюбляться, целоваться! Чтобы голова кружилась от ожидания телефонного звонка, чтобы на каждом свидании билось сердце от волнения, чтобы из головы не выходили мысли, что бы такое надеть и как преподнести себя получше!

Ей нужен был только Илья! И все остальное ей нужно было только с ним!

А вот то, что она ему не нужна и неинтересна как женщина, она поняла уже давно. Он любил ее как младшую сестренку, дочь его друзей!

Понять-то она поняла, но не смирилась, и что с этим делать – не знала. Поэтому и избегала любых встреч и напоминаний, спрятала в самый дальний угол письменного стола все его портреты, запрещая себе смотреть на него.

Ректорат института организовал выставку лучших работ старшекурсников, туда вошли несколько картин Юльки, конечно же она была в числе лучших студентов. Другой Юлька быть не умела.

На выставку пришло много родственников, друзей, выставляющихся художников, а также прибыли важные и именитые гости.

Юлька бегала от одной группы гостей к другой, принимала поздравления, цветы, критику, тайком от присутствующих преподавателей хлопнула с друзьями шампанского на черной лестнице и вернулась в зал. Она раскраснелась от волнения и бокала шампанского, улыбалась и чувствовала себя почти счастливой. Юлька ходила с родителями по залам, рассказывала им о картинах и знакомила с авторами работ.

– А мне ты покажешь свои картины? – услышала она знакомый голос за спиной.

Юлька повернулась и от неожиданности чуть не кинулась на шею своему древнегреческому богу, удержавшись в последний момент от детского порыва.

– Илья!

Он протянул ей большущий букет алых роз.

– Поздравляю с первой выставкой! – Илья наклонился и поцеловал ее в щеку. – Не терпится посмотреть твои картины, Рыжик!

Она кивнула:

– Идем!

И, как в детстве, схватила его за рукав пиджака и потащила через весь зал к стене, на которой висели ее картины.

– Вот, смотри!

Илья долго и внимательно рассматривал каждое полотно, переходя от одной картины к другой.

Потом посмотрел еще раз, в обратном порядке, и вернулся к одной из них – центральной. Юлька затаила дыхание и смотрела на Илью во все глаза в ожидании приговора.

Она представила на выставку пять полотен – крымский пейзаж, удавшийся ей необычайно, портрет старушки, городской пейзаж, сюжетную картину и абстрактную композицию.

Старушку, торгующую семечками, она увидела возле метро и остолбенела – так ее поразило лицо бабульки, ее руки и одноногий голубь, сидящий у нее на колене.

– Семечек? – спросила бабулька, заметив Юлькин интерес.

– Нет! – покачала головой Юлька. – А можно я вас нарисую?

– Рисуй, чего ж нельзя! – согласилась старушка.

Юлька приходила каждый день, садилась на раскладной стульчик и рисовала. Спешащие в метро и из метро люди толкали ее, больно задевая по спине тяжелыми сумками. Но тот ракурс, который выбрала Юлька, был самым удачным, и она упорно сидела на неудобном месте. Через пару дней к ее присутствию привыкли и старались ее обойти. Один раз к Юльке подошел наряд милиции, поинтересоваться, что это за барышня здесь образовалась. Юлька показала свой студенческий и объяснила, что это такое задание – нарисовать портрет. Они проверили ее документы, посмотрели, что у нее получается на картине, козырнули и больше не тревожили. Потом подошли два мордатых парня, которые собирали дань с нищих и что-то здесь контролировали. Юлька объяснила парням то же самое, что и милиционерам, продемонстрировала свой студенческий, и братки, поняв, что она не зарабатывает на их территории бабки, милостиво позволили ей рисовать.

Когда Юлька закончила портрет, она не могла оторвать от него взгляда, поставила на стол и смотрела. Вечером, еле дождавшись родителей, она не дала им раздеться, потащила к себе в комнату и показала портрет. Родители смотрели на работу дочери минут двадцать, без комментариев.

– Ну что? – спрашивала она нетерпеливо.

У мамы покатилась слеза по щеке.

– Мам, ты чего? – перепугалась Юлька.

– Юлечка, это так талантливо! – вздохнула мама.

Папа обнял Юльку и поцеловал в макушку.

– Я говорил тебе, что ты гений?

– И не один раз! – засмеялась Юлька.

На другой картине Юлька нарисовала старинный московский особняк, подготовленный не то к сносу, не то к реставрации. Без стекол, облупившийся, слегка покосившийся, с остатками былой стати и прекрасной лепнины, он стоял бок о бок с ультрасовременным зданием в голубых тонированных стеклах. Картина получилась живая, удачная и печальная.

Сюжетную композицию под названием «Окно» Юлька придумала. Толчком послужила подсмотренная ею житейская картинка. Однажды она стояла на остановке и ждала автобуса. В доме в нескольких метрах от остановки на первом этаже, в незашторенном окне, была видна кухня, где ругались мужчина с женщиной. Слов было не слышно, но по жестам и мимике все было понятно. И Юлька их нарисовала, запомнив до мельчайших подробностей.

Здорово получилось!

Абстрактная композиция родилась у нее в голове сама. Она ехала в метро, думала об Илье – и вдруг увидела всю свою картину, целиком, законченную!

Описать словами или пояснить сюжет этого живописного полотна было невозможно – Юлька определила это наваждение про себя, как «много боли и чуть-чуть надежды», но назвала почему-то «Поиск».

Именно перед этой картиной стоял сейчас Илья. Он засунул руки в карманы брюк, и выражение лица у него стало жестким, на скулах заходили желваки.

«Он не понял! Ему не понравилось!» – оборвалось у Юльки сердце от разочарования.

Она перестала видеть, что происходит вокруг, – исчезли люди, голоса, звуки, запахи, как тогда, в детстве, когда она в первый раз увидела Илью на залитой солнцем веранде.

– Илья? – тихо позвала Юля, развернувшись к нему и слегка наклонившись вперед, чтобы видеть выражение его глаз.

Он с трудом оторвал взгляд от картины, посмотрел на Юльку непонятным, темным, пугающим взглядом, протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до ее щеки.

– Маленькая, почему тебе было так плохо? – спросил он. – Что с тобой случилось, Рыжик? Неужели в тебе столько боли?

Он понял!!!

Он был единственным, кто понял все и увидел все!

Юлька благодарно улыбнулась. Она смотрела Илье в глаза, стараясь объяснить взглядом то, что не объяснишь словами. Они смотрели друг на друга, и Юлька чувствовала, что вот сейчас, еще немного – и все изменится, станет на свои правильные места, вот, вот…

– Мне тоже показалось, что картина слишком мрачная и тревожная, – услышала она откуда-то издалека папин голос.

Как по щелчку, к Юльке вернулись звуки и окружающий мир. Илья отвел взгляд от ее глаз, посмотрел на картину и повернулся к родителям, все это время стоявшим у них за спиной и ожидавшим его мнения о творчестве дочери.

– Рыжик! – бодрым нормальным голосом сказал Илья. – Ты очень талантлива! Все твои картины прекрасны – каждая по-своему! Ты умница! Я горжусь тем, что знаком с тобой!

Юлька молчала и натянуто улыбалась. Ей хотелось плакать, орать, хотелось ударить его дурацким букетом.

«Зачем, ну зачем ты опять делаешь все это со мной?! – молчаливо кричала она. – Зачем подпускаешь к себе – и выталкиваешь?! Я люблю тебя, и на кой черт мне эти картины рисовать?!»

Если бы у нее под рукой сейчас был нож, она бы порезала на мелкие полоски этот «Поиск». Юлька всерьез обдумывала, как снять картину со стены и долбануть ею Илью по голове!

– Ребята! – весело говорил ничего не подозревающий о грозящей ему участи Илья. – Я считаю, что мы обязаны отметить первую Юлькину выставку и первый Юлькин успех!

– Ты читаешь мои мысли, – откликнулся папа.

– А давайте махнем в ресторан! – предложил Илья.

Юлька открыла рот, чтобы отказаться, сославшись на… на что? Да на что угодно, но Илья ее опередил:

– Никаких отказов и отговорок, Рыжик! Это твой праздник и твое торжество! У тебя здесь есть еще дела, официальные мероприятия?

«А и ладно!» – подумала Юлька и почему-то перестала злиться, может, потому, что действительно был праздник?

– Нет, все протокольные мероприятия уже прошли, – ответила она.

– Вот и славно, тогда вперед! – все тем же бодреньким тоном сказал Илья. – Кстати, а картины продаются?

– Так бери! – махнула рукой Юлька.

– Нет, дорогая, – улыбнулся Илья, – любой труд должен оплачиваться, тем более такой! Я уверен, что через несколько лет твои картины будут очень дорого стоить. У меня к тебе есть деловое предложение.

В ресторане они выпили шампанского за Юлькин успех, и Илья объяснил суть своего предложения. Их фирма арендовала новое помещение под офис. Сейчас шел ремонт, но, когда ремонт закончится, стены можно будет украсить картинами. Если Юлька согласна, она придет к Илье на работу и покажет им с генеральным директором свои шедевры. Может, что-то они отберут сразу, а может, закажут еще.

– Да зачем я вам? – удивилась Юлька. – Я еще не художник, я только студентка! У нас полно талантливых художников, дорогих и не очень, есть те, что специализируются на так называемой «офисной» живописи. «Старушку» мою там, например, не повесишь, неуместно!

– Потому что мне нравится твое творчество, – упрямо стоял на своем Илья. – Я думаю, что ты достаточно талантлива, чтобы нарисовать несколько картин на заказ.

– Илья, мне кажется, что ты таким образом пытаешься заняться благотворительностью, – рассмеялась Юлька. – Никто не покупает и не заказывает картины неизвестных молодых художников, тем более умеющие считать деньги бизнесмены.

– Мы пока на очень крутых не претендуем и не можем вешать на стены миллионные полотна. Юль, не спорь, я так решил! Давай попробуем и посмотрим, что получится, может, нам ничего не подойдет из твоих работ. Да, еще: я хочу купить все пять выставленных картин.

– Да покупай на здоровье! – тряхнула рыжими кудряшками Юлька.

– Вот и договорились! Цену я назначу сам, коли ты ее не знаешь. А сейчас позвольте пригласить будущую великую художницу на танец!

Юлька танцевала с Ильей, вдыхала запах его одеколона, его кожи – и от его близости и шампанского у нее кружилась голова. Но Илья остановился посредине танца, отстранился от Юльки, не выпуская ее руки:

– Устал я что-то, Рыжик, сил нет на танцы, извини, пожалуйста.

Они вернулись за стол. Папа с мамой танцевали, Юлька смотрела, как они двигаются в танце, и неожиданно для самой себя спросила:

– Как ты живешь, Илья?

Он удивленно поднял брови.

– Тебе действительно интересно? – недоверчиво спросил он.

– Конечно! – удивилась Юлька. – Ты же знаешь, меня интересует все, что связано с тобой!

– Нет, не знаю, – сказал он и закурил. – Можно? – запоздало спросил, показав на сигарету.

– Да кури на здоровье! – отмахнулась Юлька.

– Сложно живу, Рыжик! – подумав, ответил он. – Устаю, работаю много, Тимку почти не вижу, скучаю по нему до одури.

Он снова помолчал, думая о чем-то своем, но Юлька не дала ему погрузиться в мысли:

– Как тебе в бизнесе? Уютно? Как ты перестроил себя после науки?

Он совсем обалдел. Уставился на нее, как на полтергейст.

– Рыжик, ты задаешь такие точные вопросы! Меня никто об этом не спрашивал!

– А ты сам, по своей инициативе, с кем-нибудь говорил об этом? – поинтересовалась она.

– Времени нет на задушевные беседы, да и не тянет на откровения, – признался Илья.

– А зря. Каждому надо, пусть иногда, но обязательно выговорить свои проблемы, пожаловаться, поделиться. – Юлька участливо посмотрела на него.

– Или нарисовать, как ты, – продолжил он. – А ты, Юль, рассказывала кому-нибудь, что так сильно тебя мучает?

– Я думаю, ты очень хороший бизнесмен! – усмехнулась Юлька. – Ты так красиво ушел от моего вопроса, переведя стрелки на мою персону.

– Ты, Рыжик, тоже ушла от ответа! – рассмеялся Илья.

– Ого! – воскликнул папа, отодвигая стул для мамы.

Юлька и не видела, как они подошли, не слышала, что закончился танец, – вот как увлеклась разговором и близостью Ильи!

– Ты не приставай к нашему бизнесмену, барышня! Ты хоть и талант, и художница, но отец все еще может тебя выпороть! – захохотал Игорь.

– Да ты меня в жизни не порол! – возмутилась Юлька. – Даже подзатыльников не давал! Вы меня вообще с мамой не воспитывали, я росла сама по себе, как трава в поле!

– Как это не воспитывали? – возразил папа. – Еще как воспитывали, контролировали и морали читали, и запрещали многое, и наказывали, бывало!

– Ага! Это ты про случай с Ингой напоминаешь! – Юлька звонко рассмеялась. – А клево я ее уделала!

– Это точно! – согласился Илья. – Особенно мне запомнился пассаж с тахтой!

– Здорово было придумано, согласись! – по-детски хохотала Юлька.

– Я потом все время думал: это сколько же надо было пилить?

– Да! – воскликнула Юлька. – Я упарилась вся, полдня под тахтой пыхтела, пыли наглоталась!

Родители переглянулись с Ильей и так громко расхохотались, что люди за соседними столиками стали оборачиваться. Они хохотали вчетвером, вспоминая Юлькины проделки и казусы, случавшиеся с ней.

– А помните… – начинал папа.

– А когда она… – подхватывала мама.

– А та постановка с конем… – смеялся Илья.

– А когда декорация на тебя рухнула, – вспоминала Юлька.

Они так хохотали, что заразили своим весельем окружающих, которые стали улыбаться, поглядывая на их столик.

От десерта и кофе они отказались – у всех завтра была работа, а у Юльки институт – и разъехались по домам. В такси Юлька села впереди, а мама с папой сзади. Все разом замолчали, думая каждый о своем, и вдруг, нарушая повисшую тишину, мама сказала отцу:

– Он изменился. Стал закрытым. Такое ощущение, что его что-то мучает. Это заметно, может, потому, что мы его давно и хорошо знаем.

– Да, – согласился папа.

– Ты не разговаривал с ним?

– Нет, когда? Мы не видимся, а по телефону не поговоришь.

– Игорь, может, тебе взять бутылку, закуску, завалиться к нему в гости и поговорить по душам?

– Знаешь, Марин, мне кажется, мы опоздали. Это надо было делать раньше, – как-то неопределенно ответил отец.

Юлька слушала их разговор, и сердце у нее ныло от обиды за Илью. Он живет со своими проблемами один на один, и нет рядом человека, которому он мог бы излить душу, напиться с ним, наконец, и болтать обо всем подряд, вычищая боль и мусор из души, да и не пустит он никого в свои переживания. Прав папа, поздно! И мама права – вот же чертова жизнь!

Юлька посмотрела на часы – Кирилл задерживается. Как обычно, наверное, сидит в мастерской. Она прошла в свою спальню, легла на кровать и укрылась пледом.

Сейчас она знала, что тогда ему было одиноко и холодно в жизни! Он на самом деле изменился, стал жестче, сильнее, циничнее, по капле растерял свою нежность.

Она пришла к Илье на работу и принесла большую часть своих картин.

Илья и генеральный директор их фирмы, Алексей Федорович, внимательно рассматривали ее «шедевры», расставив их по всему кабинету. Потом они попросили ее выйти и подождать их решения в приемной.

Юлька нервничала, как на экзамене, а то и сильнее, ходила взад-вперед перед глазами секретарши.

– Вы присядьте, девушка, – посоветовала секретарь.

– Не могу! – призналась Юлька.

Они отобрали пять картин. Три легкие, прозрачные акварели, старый московский дворик, нарисованный маслом, и маслом же выполненный букет полевых цветов в глиняном горшке на окне деревенского дома.

Ей заплатили по пятьсот долларов за картину! Когда Алексей Федорович вышел из кабинета, пожав ей руку, Юлька шепотом призналась Илье:

– Илюш, это дорого! Вы можете купить в сто раз лучшие картины долларов за двести—триста! А если хочешь, я приведу тебе классных художников, у которых прекрасные полотна, и они отдадут тебе свои картины по двести баксов! Честное слово!

– Чего ты там шепчешь, Рыжик? – рассмеялся Илья. – Мне очень нравятся твои картины, и, как коммерческий директор, я могу себе позволить воспользоваться служебным положением.

– Ну, можешь, конечно, – согласилась Юлька. – Но ты и представить себе не можешь, какое количество талантливых художников годами не могут продать свои картины не то что за пятьсот, за сто баксов! А мне вдруг так сказочно повезло: студентка, а у нее картины покупают! – И, снова перейдя на шепот, Юлька предложила: – Может, за триста возьмете, а то мне, как честной барышне, стыдно!

– Цену назначил не я, а Мамонтов, – отмахнулся от «честной барышни» Илья.

– Ого! Он еще и Мамонтов! – поразилась Юлька. – Ну, тогда лады! Ему по статусу положено заниматься благотворительностью!

– Кстати, чтобы ты не обольщалась но его поводу, – веско сказал Илья, – он очень хорошо знает, что и сколько стоит, в том числе и художественные произведения. Он дал тебе реальную цену, я лично считаю, что прилично ее занизил. Да, кстати, когда я могу забрать пять моих картин? Выставка уже закончилась?

– Закончилась, – улыбнулась Юлька, – можешь завтра забрать.

– Заберу. Домой заехать или подкатить к выставочному залу? Я возьму их за ту же цену, хоть и проговорился, что считаю ее заниженной. Договорились? – Он серьезно посмотрел на Рыжика.

– По пятьсот? – совсем обалдела от такого долларового дождя Юлька и добавила: – Домой.

Потом Юлька, как в старые, ничем не омраченные времена кинулась к нему на шею, визжа от счастья и дрыгая ногами.

– Илюша, ура!! Здорово, здорово, здорово! – Она целовала его в щеки и визжала от детского восторга. – Пятьсот! За каждую!

– Все, все! – рассмеялся Илья, отлепляя ее от себя. – Иди, мне работать надо. Завтра увидимся.

Он приехал на следующий день, поздно вечером, и сразу приступил к делу под недоумевающими взглядами родителей, которых Юлька не посвятила в происходящее.

– Это договор о купле-продаже картин для офиса. Прочитай, все ли здесь правильно?

– Да ладно! – сказала легкомысленная Юлька.

– Нет, не ладно! – отчитал ее строгим голосом Илья. – Здесь есть названия, форматы и краткое описание сюжета. Читай! Внимательно! И в будущем читай все документы, которые подписываешь, все пункты, подпункты и дополнения. Каждую мелочь изучай, вникай – и не смей подписывать не глядя!

– Читаю, читаю! – успокоила его Юлька. Юля сдвинула брови от усердия.

– Здесь указана другая стоимость, – заметила она.

– Правильно. Это официальный документ, и для налоговой инспекции указана другая стоимость, с которой ты обязана заплатить налоги.

– Какие? – испугалась Юлька.

– Мы уже все за тебя заплатили, – успокоил ее Илья.

Юлька дочитала документ и поставила на обоих экземплярах подпись.

– Что касается тех картин, которые я покупаю для себя, – решил просветить ее Илья, – то ты можешь подписать такой же договор, или договор дарения, или ничего не подписывать. Как хочешь.

– А как хочешь ты? Как лучше? – быстро спросила Юлька.

– Лучше бы ты что-то подписала, а то обидишься на меня или мы поссоримся – и заберешь свои картины, – усмехнулся Илья.

– А это мысль! – пошутила Юлька. – И продам их еще раз! Давай что-нибудь подпишем! Мне понравилось! – скорчив дурашливую рожицу, потерла руки Юлька.

Она подписала еще два экземпляра договора, предварительно внимательно его прочитав.

– Игорь! Ты можешь себе представить: наша дочь заработала первые деньги, и какие! – всплеснула руками мама, указав на стопочку долларов, которые Илья выложил на стол.

– Это надо отметить! – традиционно отреагировал папа. – Давайте быстренько организуем стол!

– Пить не могу, я за рулем, – предупредил Илья, – а вот поужинаю с удовольствием!

Он посидел с ними совсем недолго, быстро поел, чокнулся стаканом с соком и уехал. А через три месяца Илья позвонил.

– Юльк, – позвал папа. – Тебя Илья к телефону!

Юлька удивилась.

«Может, картины не понравились, вернуть хочет?» – почему-то подумала она.

– Привет, Рыжик!

От звука его голоса у Юльки побежали мурашки по позвоночнику.

– Привет.

– У меня к тебе дело. Одной моей знакомой нужна твоя помощь.

– Любовнице? – спросила язвительно Юлька.

– Нет, – усмехнулся Илья, – сотруднице. Ты ведь этому учишься, дизайну?

– Да вроде бы, – ничего не поняла Юлька.

– Ее квартиру затопили соседи. Пострадало все: мебель, стены, потолки, полы, двери. Требуется капитальный ремонт и полная замена мебели.