Текст книги "Не могу тебя забыть"

Автор книги: Татьяна Алюшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

ИЛЬЯ

Лена приехала на двадцать пятый день после аварии.

Илья пришел домой часа в два ночи, после «бомбления» по ночным улицам Москвы, и лег спать в комнате родителей, чтобы не будить жену. Утром жена его разбудила, накормила завтраком и поехала навещать сына на дачу. А поздно вечером, когда они увиделись, радостно рассказала Илье:

– Тимочка так вырос. Загорел! Ему там очень хорошо. Он говорит много новых слов! Я так рада, что он за городом, на природе. Галина Ивановна его каждый день кормит свежим творогом и молоком!

– Не Галина Ивановна, а Юля, – мрачно возразил Илья, поглощая без аппетита ужин.

– Да, Юлечка! Спасибо ей огромное! Что бы мы без нее делали? – отозвалась Лена.

– Не мы, Лена, а я! В том-то и дело, что не мы! – опять возразил Илья.

Он отложил вилку и устало откинулся на спинку стула.

– Ну, прости меня, Илюша, я действительно не могла приехать, – жалобно вздохнула Лена.

Она обняла Илью, прижалась и примирительно, извиняясь, погладила по спине.

– Я завтра обязательно съезжу, навещу твоих в больнице.

– Лен, их не навещать надо, посидеть немного у кровати и сочувственно повздыхать, им помощь нужна! – объяснил он. – Их кормить-поить надо, мыть, постель перестилать, горшки выносить, жратву специальную готовить. Это по-другому называется, а не навещать!

– Я просто не так выразилась! – обиделась Лена и отошла к плите. – Я поеду и сделаю все, что необходимо, не надо меня считать черствой эгоисткой.

Илья вздохнул и закурил.

Действительно, к чему эти выяснения отношений? Сложилось, как сложилось. Лена дома, родители ее вернулись с отдыха, были в больнице, принесли фрукты и цветы.

Теперь все наладится. Тимку он забросит к тестю с тещей, Лена поможет справиться в больнице. И он, наконец, освободит Расковых от своих проблем.

– Дай мне сигарету, – попросила Лена.

– Ты стала курить? – удивился Илья, протягивая ей пачку.

– Да нет, балуюсь иногда. Чаю хочешь?

Она поставила чайник на огонь, села напротив Ильи и нервно закурила.

– Илья, тут такое дело… – Она никак не могла решиться что-то сказать. – Мне надо ехать в Париж с группой, через пять дней…

– Та-ак! – протянул Илья.

– Илья, ну, прости, так получилось! Ты же справляешься, тебе Расковы помогают! Ну, потерпи немного. Заплати им, в конце концов!

– Лен, это наша семья и наши проблемы, а не их! – еле сдерживаясь, выдохнул Илья.

– Да я понимаю! – скривилась Лена. – Но это особая группа, и я заработаю хорошие деньги. Нам сейчас очень нужны деньги! Сколько мы тратим на лекарства и врачей? Прорву! И дачу ты оплачиваешь!

– Лен, я справлюсь и с лекарствами, и с дачей, мне помощь нужна! Я не могу вечно рассчитывать на Игоря и Марину, у них из-за моих проблем дела летят к черту! Марина уроки отменяет, теряет деньги, и немалые. Игорь из лаборатории бегает, чтобы помочь. Юлька должна была ехать в Крым, а вместо этого сидит с Тимохой!

– Ну, Илья, ну, Илья! Не обижайся, не злись! – не отступала от своего Лена. – Это всего на двенадцать дней! Продержись две недели, а потом я отпуск возьму!

– Твои родители могут помочь? – спросил он, заранее зная ответ. – Они могут заменить Игоря с Мариной? Юльку я попрошу пожить на даче с Тимохой еще и август, а Расковы и так уже слишком много для нас сделали.

– Ой, нет, Илюшенька, – опечалилась Лена. – У мамы сердце, ей нельзя перегружаться и нервничать, а папа работает, ты же знаешь.

Илья взорвался. Он подскочил. Стул отлетел к двери и стукнулся о стекло. Илья схватил пустую чашку, стоявшую перед ним на столе, и с размаху запустил ее в стену. Чашка разбилась, и по всей кухне фонтаном разлетелись мелкие осколки.

– Так зачем тогда это все надо?! – заорал он. – На хрена мне жена, если в самую тяжелую минуту она не хочет помочь?!

Лена притихла и смотрела на Илью перепуганными глазами.

– Ты что, действительно не понимаешь, что сейчас предаешь меня и нашу семью? – охрипшим голосом спросил он.

Потом в два больших шага подлетел к холодильнику, открыл его и достал початую бутылку водки, стоявшую там с незапамятных времен. В доме никто не пил, и все давно позабыли, кто и по какому случаю ее купил. Илья шагнул к мойке, взял стакан, налил половину, не морщась, одним махом, выпил.

– Это наша беда, наша, понимаешь? Одна на двоих! – все еще пытался объяснить он. – В нормальных семьях так бывает – горе и радость на двоих!

– Чего ты орешь? – опомнилась Лена, стряхнув с себя страх. – Чашками кидаешься, материшься! Что ты меня сволочью бессердечной выставляешь?! Я бабки зарабатываю, и не меньше твоего, между прочим! На что бы ты сейчас родителей лечил? На свои трехкопеечные зарплаты?!

Илья налил еще полстакана водки, выпил и посмотрел на нее таким взглядом, что Лена замолчала на полуслове и попятилась к выходу.

– Ты хочешь сказать, что я у тебя деньги брал, когда случилась беда с родителями? – холодным голосом спросил он.

– Нет, нет, Илюшенька, это я так, про будущие расходы! – залепетала испуганная Лена.

– Ты сейчас соберись и езжай к родителям ночевать, – охрипшим, чужим, страшным голосом сказал Илья.

Он тоже испугался. За себя. Он понял, что может ее ударить, и испугался.

В ту ночь, после ухода Лены, сидя на кухне и допивая водку, Илья понял, что надо разводиться. Оказалось, что на свете нет более чужого для него человека, чем жена.

Так бывает иногда.

Родители шли на поправку, за ними уже не требовалось каждодневного ухода, Юлька осталась с Тимочкой на даче еще на месяц. Марина и Игорь продолжали помогать ему. Лена то приезжала, то уезжала. Они обменивались односложными фразами, как посторонние люди.

В конце августа он привез родителей домой и нанял медсестру – ухаживать за ними.

С той памятной ночи он ни разу не спал с женой. Не мог. Она перестала вызывать в нем желание. Илья не оправдывался, не изворачивался, придумывая отговорки, старался не говорить об этом прямо, чтобы не обидеть.

У него появилась любовница, по иронии судьбы, бывшая лаборантка, как и Леночка. Он встречался с ней раз в неделю, не получая от встреч ни радости, ни удовлетворения, всего лишь сбегая от безысходности своей жизни.

Илья обдумывал, как развестись, чтобы избежать скандалов, разборок и – самое главное – оставить Тимку себе. Это был тупиковый вариант – судьи детей не отдавали отцам, только если мамаши на этом настаивали.

Лена Тимку ему не отдаст.

Она хорошая мать, любит сына, она будет за него бороться. Илье это дело не выиграть. У него маленькая официальная зарплата, больные родители на руках. А у Лены работа с приличным окладом, здоровые папа с мамой. Да и вообще…

Но с каждым днем отчужденность, наполненная болезненным разочарованием, росла в нем, как раковая опухоль. Он понимал, что жить с этим ни он, ни тем более Тимка не должны.

Но развестись ему не удалось.

Фирма, в которой работала Лена, перешла к другому хозяину, слилась с более крупной, штат сотрудников сократили, и Лену уволили в один день.

Она прорыдала сутки, потом взяла себя в руки, взбодрилась, обошла другие турфирмы в надежде устроиться на работу. Везде были свои сотрудники, плотно и уютно сидящие на своих прикормленных местах.

Лена осталась без работы. Не мог же Илья развестись с ней в такой момент?

Пару месяцев Лена побыла хорошей девочкой, словно замаливала грехи. Она взвалила на себя весь дом, занималась не вставшими на ноги родителями, Тимкой, вела хозяйство, навела идеальный порядок в квартире, словом, шуршала, как пчелка.

Вечерами приветливо, с улыбкой, встречала Илью с работы, дожидаясь его прихода – во сколько бы он ни вернулся.

Идиллия!

Если не считать того, что спать с ней он так и не смог, хоть она пыталась его соблазнить. Что-то сломалось у него внутри, и восстановить это было не так-то просто.

Ленино «дежурство по роте» оказалось далеко вперед рассчитанной шахматной партией. Ленка никогда не была дурой, занятия хозяйством думать и составлять планы ей не мешали. Понемногу, издалека, она начала атаку на Илью, уговаривая его уйти из института и пойти в бизнес.

ЮЛЯ

Как-то в конце февраля, поздно вечером, часов около одиннадцати, пришли папа с Ильей. Мужчины были хмурые, чем-то озабоченные, их сопровождала бутылка дорогой водки. Юлька удивилась, – она не видела Илью с конца августа, когда он вывозил их с Тимошкой с дачи. Она знала, как дела у его родителей: мама с папой регулярно их навещали и старались помочь. Юлька напряглась, подобралась, быстро отдала себе все привычные приказы: не думать, не смотреть, не надеяться, не влюбляться.

– Юль, – попросил папа, – организуй закуску, нам с Ильей надо поговорить.

Юля с мамой, не задавая лишних вопросов, организовали стол и удалились из кухни.

Илья с Игорем просидели всю ночь.

Утром сонная Юлька в ночной рубашке, потирая глаза ото сна, вышла на кухню и замерла от удивления.

Папа с Ильей все еще сидели за столом, трудноразличимые в клубах табачного дыма, – Илья стал много курить последнее время.

Юлька молча прошла к окну, распахнула форточку, сварила им кофе, сделала бутерброды, убрала со стола грязную посуду и вышла из кухни.

Через пару недель, вернувшись с работы, папа мрачно сообщил:

– Илья ушел.

– Куда ушел? – спросила удивленная Юлька. – В пустыню?

– Из института ушел, из науки! – как-то странно сгорбившись, сказал папа.

– Не может быть! Как же так? – оторопела Юлька.

– Вот так и ушел! – очень «толково» объяснил папа и попросил расстроенным голосом: – Девочки, давайте это не обсуждать какое-то время, я очень расстроен, говорить на эту тему не могу.

Они не стали это обсуждать. Вообще никогда.

У Юльки была веселая и многотрудная студенческая жизнь, отнимающая все время и выполняющая спасительные функции отвлечения от бесконечных мыслей об Илье. Что происходило у Ильи, она не знала и старалась держаться от этих сведений подальше, – ей удавалось почти не вспоминать о нем. Родители с Ильей перезванивались, ездили к нему в гости, но Юлька избегала и встреч, и рассказов о его жизни.

Она не смогла приехать на Тимкин день рождения, уже второй год совпадающий с ее экзаменами, и радовалась этому обстоятельству. Видеть счастливую семью в полном составе, и еще эту Леночку! Нет уж, увольте, терпением Юлька не отличалась, могла не удержаться и наговорить лишнего. Да и Илью ей видеть не надо, она потом месяцами будет собирать себя из разбитых кусков.

Пришло лето, Юлька с друзьями съездили в Крым, отдохнули и оторвались на все сто! А набросков, эскизов и законченных работ она привезла оттуда целую охапку!

Начался новый учебный год, со своими проблемами, трудностями, победами и радостями. У Юльки появился постоянный ухажер, постепенно, шаг за шагом, сам себя определивший на роль ее парня.

Ванька нравился ее родителям и зависал у них дома до ночи, иногда приходил в Юлькино отсутствие и мило беседовал с мамой или папой.

Ее это раздражало.

– Вы что, его усыновили? – наехала она как-то на родителей за завтраком.

– Юль, ты чего? – не поняла претензий мама. – Он вроде бы твой парень?

– Да какой парень? – возмутилась Юлька. – Мы с ним и не спим, так, иногда целуемся!

– А можно без подробностей! – поперхнулся папа.

– Да ладно, папуль, чего ты пугаешься? Я большая девочка, мне уже двадцать лет!

– Не надо напоминать матери о ее возрасте! – рассмеялась мама.

– Какой возраст? Ты на себя в зеркало смотришь, мама? – спохватилась Юлька. – Ты всем девицам фору дашь!

– Спасибо! Было очень приятно услышать лестное мнение дочери! – поблагодарила мама смеясь.

– А Ваньку приваживать прекратите! – продолжила Юлька. – Нечего его баловать. Встречаться с ним я не хочу.

– А ему ты об этом говорила или используешь парня? – осторожно спросил папа.

– Да сто раз! – махнула рукой Юлька. – Но он не отстает. Нравится ему за мной таскаться.

– А, по-моему, он хороший парень, правда, я с ним совсем мало общался, – возразил папа.

– Хороший! – согласилась Юлька, откусывая от бутерброда, и добавила, вздохнув: – Но не орел!

Родители дружно расхохотались.

Ваня хоть и был не орел, но обладал завидным упорством. Он преподносил Юльке подарки, встречал и провожал ее, сидел с ней рядом на лекциях, держал за руку, демонстрируя всему потоку свои права на Рыжика. Она посмеивалась над ним, затаскивала спокойного, тихого Ванечку на отвязные вечеринки, эротические выставки, боди-арты, а один раз с веселой компанией, не предупредив, куда они идут, привела Ванечку на стриптиз.

Ваня терпел.

Юлька не выдержала и решила поговорить с ним всерьез, не отшучиваясь, как делала обычно. Когда он пришел к ней домой, она затащила его на кухню, налила кофе и спросила:

– Вань, зачем я тебе?

– Для сексу, – пошутил Ванечка, но, посмотрев на Юльку, понял, что она настроена на иной разговор, и объяснил: – Я тебя люблю.

– Вань, не надо тебе этого! – вздохнула она. – Я много раз тебе говорила, что я тебя не люблю и спать с тобой не буду.

– У тебя кто-то есть? – тихо спросил он.

– Какая разница?

– Большая. Если есть, ты скажи, я сразу отвалю, если нет, то, может, у нас еще получится, – рассудительно сказал он. – Сегодня не любишь – завтра полюбишь.

– Нет, Иван, – вздохнула Юлька. – Не трать время, лучше обрати свое внимание на другую девушку.

– Может, ты лесбиянка? – взорвался Ваня.

Юлька медленно поднялась со стула и тихим презрительным тоном сказала:

– А ну, пошел вон!

Ваня стал извиняться заискивающе-просящим тоном:

– Юльк, ну, извини, я пошутил! Само как-то вырвалось!

– Все, Вань, в сад! На выход!

Юлька, не слушая никаких оправданий, вытолкала его за дверь.

На следующий день Ванечка не сидел с ней рядом на лекциях. А еще через два дня к ней подкатила известная на весь институт Сонечка, активная лесбиянка.

– Милая, – томным голосом спросила она. – Что же ты молчала так долго?

– Сонь, ты ошиблась адресом, я не по этим делам, – ответила Юлька.

– Да? – удивилась Сонечка. – А я слышала другую информацию.

– От кого? – быстро спросила Юлька.

– Да все говорят! Может, встретимся вечером? Тебе понравится!

Слухи о Юлькиной розовой сексуальной направленности разнеслись по родному заведению с быстротой лесного пожара.

Вот вам и тихий интеллигент!

Другая девушка, будь она на Юлькином месте, расстроилась бы ужасно и постаралась восстановить репутацию перед подругами и друзьями. Наверняка она плакала бы, доказывала свою непричастность к гомосексуализму или попыталась бы спрятаться, уехать, забиться в угол, переждать сплетни.

Но только не Юлька!

Испытав на себе все прелести славы дурного тона – косые взгляды, перешептывание, хихиканье, интимное поглаживание по попке, Юлька в свойственной только ей манере пресекла все это.

Перед общей лекцией, на которой присутствовал весь курс, Юлька подошла к преподавателю и попросила у него пару минут, Чтобы сделать объявление.

– Прошу, Раскова, – разрешающим жестом указал ей на кафедру преподаватель, и близко не подозревавший, что дальше последует.

– Благодарю, – очень вежливо ответила Юлька.

Кафедрой она не воспользовалась – придвинула стул к длинному преподавательскому столу, постелила целлофановый пакет и, воспользовавшись стулом, как ступенькой, встала на стол, завладев вниманием аудитории.

– Дамы и господа! – обратилась она к народу. – Спасибо, что обратили на меня внимание!

К прискорбию некоторых барышень и к радости некоторых юношей, присутствующих здесь, сообщаю – я не лесбиянка! Чтобы не возникло иных вопросов, сообщу также, что и не садо-, не мазо-, и не все остальные «прелести» большого секса. Может, я зря отказываюсь от экспериментов в этом вопросе, руководствуясь исключительно нетленным учением «Камасутры», но меня вполне устраивает моя сексуальная ориентация.

В аудитории раздался дружный одобрительный смех. Юлька подняла руку, требуя тишины.

– Мне очень жаль, что некоторые представители мужского пола трудно переносят женский отказ, облекая свое разочарование в сплетни и наговоры. Но мы, девушки, терпимые, все понимающие и снисходительные к мужским слабостям. Это все, что я хотела сказать.

Юлька быстро спустилась со стола под громкий смех, аплодисменты и одобрительные выкрики. По крайней мере, представление она устроила не хилое.

– Ну, Раскова! – негодовал преподаватель. – Я доложу декану!

– Что? – невинно похлопала ресницами Юлька. – Что я не лесбиянка?

– На место! – грозно рявкнул доцент.

Юлькину речь пересказывали по институту как народную былину – из уст в уста, добавляя детали, расцвечивая подробностями и заменив пятиминутное выступление лекцией. Ни для кого не было секретом, кто и почему распустил слухи про Юльку. Ванечке приходилось непросто, и он предпочел «заболеть» после Юлькиного выступления.

А Юльку таки вызвали в деканат.

– Ну что, Раскова, – спросил декан, когда она предстала пред его ясны очи, – что ты опять натворила?

– А что я натворила? – спросила Юлька с невинным видом.

– Залезла на стол и рассказывала о своей сексуальной ориентации, так написано в докладной записке. – И он для пущей убедительности потряс этой запиской перед Юлькой.

– Я восстанавливала свою репутацию, – ответила она.

– По-твоему, это восстановление репутации?

– А что, Александр Михайлович, я должна была делать? – возмутилась Юлька. – Прийти к вам жаловаться, что меня оклеветали и теперь ко мне девушки пристают?

– Объясни мне, Раскова, почему с тобой вечно что-то происходит, – вздохнул декан, – и если на кафедре какое-либо происшествие, там обязательно фигурируешь ты?

– Вы преувеличиваете, я не везде поспеваю, есть еще парочка бойких ребят, – не согласилась Юлька.

– Вот скажи мне, почему из тысяч студентов ты единственная, которую я знаю не только в лицо, но и по фамилии, имени, отчеству?

– Потому что я яркая индивидуальность, – предположила Юлька.

– Ты рыжая и наглая индивидуальность! – отмахнулся устало декан. – Иди с глаз долой! И постарайся сделать так, чтобы я хотя бы месяц о тебе не слышал!

ИЛЬЯ

Илья ушел из института и из науки. Совсем.

Леночка все-таки добились своего. Впрочем, Леночка здесь была ни при чем – это было только его решение! Вряд ли кто-то мог заставить Илью делать то, чего он сам не хотел.

Нет, Илья не хотел уходить, он держался до последнего! Но любые силы не беспредельны.

Его семья стремительно и как-то незаметно нищала. Лена не работала, лечение и восстановление родителей требовало кучу денег. Как бы ни надрывался Илья, стараясь совместить все возможные работы, всех прокормить, одеть, обуть, жить становилось все сложнее.

Илья понимал, что чрезмерные нагрузки и тупой физический труд отвлекают его от науки, мешают продуктивно мыслить, работать. Иногда он уставал так, что не мог до конца записать формулу, или вырубался в прямом смысле слова, засыпая над собственными вычислениями.

Все это тормозило работу, превращало творческий труд в пустую, никому не нужную рутину. Житейские обстоятельства, которые сложились у Ильи, угнетали, пригибали к земле. Он стал раздражительным, начал много курить, осунулся и все время находился в состоянии напряжения, чувствуя отупляющую безнадегу, к которой прибавилась не менее отупляющая нищета.

Именно об этом они проговорили с Игорем всю ночь. Игорь, наблюдая за Ильей, не выдержал и сказал:

– Нам надо серьезно поговорить!

– Наверное, надо, – вздохнул Илья, неохотно соглашаясь.

– Поедем сегодня после работы к нам. Возьмем бутылку, сядем и поговорим!

Они взяли две бутылки, одну из которых Игоревым девочкам не засветили.

Согласитесь, когда ты настроился на мужской разговор за столом, вторая, взятая на всякий случай бутылочка может ох как пригодиться!

Вы не торопитесь, не суетитесь, не экономите, прикидывая, как бы поменьше налить, чтобы хватило на всю беседу, не отвлекаетесь по пустякам.

– Илья, так нельзя работать, как ты! – для начала отчитал Игорь Илью. – Ты вымотался, перешел предел физических и моральных сил!

– У меня семья, Игорь, – вздохнул Илья. – Лена не работает, родители еще не оправились. Они долго будут восстанавливаться.

– Да все я понимаю! – скривился Игорь. – Но ты забросил науку, то, что ты делаешь сейчас, не тянет и на половину твоего интеллекта! Из-за вечных физических перегрузок ты потерял кураж, радость поиска и работы мысли! А это смерть для ученого!

Они проговорили до утра. Игорь сто раз был прав, но выхода ни он, ни Илья не видели. Кроме одного – уходить. Второй выход – остаться и бросить все остальные работы – был для Ильи неприемлем.

Ни бессонная ночь, ни выпитая водка, ни огромное количество выкуренных за ночь сигарет – ничего не смогло повлиять на реакцию Ильи, когда в кухню вошла Юлька.

Она потирала глаза ото сна, через тонкую ночную рубашку просвечивали розовые соски высокой полной груди.

Илью ошпарило, как кипятком.

Дыхание перехватило, жгучее желание ударило в голову. Стало неудобно сидеть, он передвинулся на стуле, прикрыв свисающим краем скатерти очевидное свидетельство своего желания. И не смог ничего сказать.

Юлька тоже молчала. Разомлевший от водки и усталости Игорь вполглаза кемарил.

Юлька сделала им кофе, завтрак, убрала посуду и ушла в ванную.

– Дочь-красавица – это потенциальный инфаркт отца! – сказал Игорь, когда Юлька вышла. – Тебе повезло, что у тебя сын. Так на чем мы остановились?

– На том, что я должен держаться, – хриплым от выкуренных за ночь сигарет и неожиданного взрыва желания голосом ответил Илья.

Он держался как мог!

Научился пропускать мимо сознания постоянные Ленины лекции и требования денег, переходящие в слезы и истерики, не видеть печальных, все понимающих глаз родителей.

На эту подготовленную почву упал звонок Лешки Мамонтова, его друга и бывшего сокурсника. Они встретились в ресторане, обнялись, искренне радуясь встрече, сели за стол, Илья честно предупредил:

– Извини, Мамонт, но денег на кабак у меня нет, так что ограничусь рюмкой водки.

– Я плачу, – успокоил его Лешка.

– Нет, это мне не подходит, – тяжело вздохнул щепетильный Илья.

– Да брось ты! – отмахнулся старый дружок. – Моя инициатива, я и оплачиваю. Тем более что у меня к тебе предложение, можно сказать, слезная просьба. Дай друга подмазать!

У Лешки был свой бизнес. Начал он с мелкой спекуляции, как это называлось в совковые времена, попросту – с купли-продажи. Затем возникла хорошая, толковая идея, Алексей нашел партнеров, занял денег. Как и большинство ныне процветающих бизнесменов, начал он с «программного продукта» – с обслуживания и продажи компьютеров. Вовремя и грамотно перепрофилировался на строительство, стройматериалы и автобизнес. Давно выкупил доли партнеров, стал полновластным хозяином и плавно перевел основную деятельность из чистого строительства в несколько направлений. Участвовал, по чуть-чуть, в инвестициях, попутно нащупывал почву и присматривался, в каком направлении двигаться дальше. Деловое чутье у Лешки было не хуже, чем у его знаменитого однофамильца, посему пребывал он в благополучии и постоянном развитии своего дела.

– Есть только одна весьма непростая проблема – мне нужен коммерческий директор, – сказал Лешка Илье. – Свой человек, которому я могу стопудово доверять! Один я не справляюсь, нужна команда. А команды нет! Вчера уволил зама, проворовался сучонок. Взял наших Сашку Пономарева и Вовку Исаева. От зарплат, которые я им положил, они офигели – таких денег отродясь в руках не держали. Но что удивительно – работай, деньги приличные, перспектива есть, проценты со сделок получаешь, – так нет, стали подворовывать в свой карман. Тянули все подряд, а мне и проверять-то некогда. Я поначалу внимания не обращал, знал, что воруют, ну, думал, ладно, что ж теперь… а когда спохватился, да поднял всю документацию, да посчитал!.. А… – Он махнул с досадой рукой, взял бутылку, налил в рюмки водку. – Давай!

Они выпили без тостов, за несправедливость жизни.

– Ты представляешь, жаловались, что я их недооценил, что все-то я неправильно делаю, а они знают, как правильно! Смех. Такое по фирме несли, не перескажешь! Выгнал, какая уж тут дружба! Нельзя своих брать к себе на работу, они первые и подставят – закон бизнеса! И спросить с них труднее.

– О чем ты меня-то попросить хотел? – спросил недоумевающий Илья.

– Иди ко мне коммерческим директором, – быстро предложил Мамонтов.

– Ты же только что сказал, что своих брать нельзя! – удивился Илья.

– Сказал, – кивнул Лешка. – Но, во-первых, я тебя хорошо знаю и уважаю, во-вторых, у тебя мозги по-другому устроены, ты не будешь тырить ни по мелочам, ни по-крупному. Во-вторых, я предлагаю тебе другую схему работы – ты постепенно вкладываешь бабки в дело и становишься партнером.

– Какие бабки, Лешка? – захохотал Илья. – У меня, кроме четырех нахлебников, ни черта нет!

– Заработаешь! – уверенно сказал Лешка. – Подпишем контракт, будешь иметь с каждой проведенной сделки хороший процент помимо основной зарплаты, вот и будешь вкладывать. А когда освоишь нашу кухню, будешь вкладывать свои мозги. Бизнес, Илья, – это та же наука, только законы в ней немного другие. Все гораздо жестче и конкретнее. А дел у меня сейчас много, я влез в один весьма перспективный проект, есть несколько идей. Но один я не справляюсь. Давай, Адорин, соглашайся. Ты мне нужен!

На следующий день в десять утра Илья вошел в кабинет Алексея Федоровича Мамонтова.

Работать меньше он не стал, а вот зарабатывать стал на порядок больше.

И это было только начало!

Первое время Илья по многолетней привычке еще изучал специальную литературу, просматривал научную периодику, старался быть в курсе новых открытий и направлений в своей научной области. Но постепенно он отошел от этого.

«Закурить бы!» – подумал Илья.

Скоро будет год, как он бросил курить и занялся спортом. Ходил в тренажерный зал и в бассейн три раза в неделю. Встал на горные лыжи, открыл для себя новое захватывающее удовольствие, а в этом году поставил на лыжи и Тимку.

Илья встал с дивана и медленно прошелся по квартире, включая и выключая свет. Зашел в Тимкину комнату, потрогал его старого, самого любимого плюшевого медведя, взял с книжной полки любимую Тимкину книжку «Сказки народов мира», полистал, поставил на место. Поднял с пола брошенный свитерок и носки, положил на стул, почувствовал привычный комок в горле от любви и нежности к своему ребенку.

Тимка был в гостях за городом, не у тех друзей, на чью дачу когда-то так и не доехали бабушка с дедушкой, а у других. Илья скучал по сыну, хотя в любой момент мог приехать или забрать Тимку домой. Так было всегда.

Илья погасил свет в Тимкиной комнате, вышел, закрыл за собой дверь, вернулся в гостиную. Взял в руки фотографию сына в рамке, стоявшую на декоративном камине. Тимку сняли на пикнике, куда выезжала вся фирма Первого мая. Со снимка смотрел пятилетний Тимка, он улыбался, демонстрируя миру отсутствие переднего зуба.

Илья вкалывал, благосостояние семьи росло, Леночка расцвела, похорошела, старалась быть внимательной и преувеличенно заботливой. Он снова стал заниматься с ней сексом, на любовницу времени не было, а естество требует свое. Да и ушло со временем острое ощущение от предательства и непонимания. Не забылось, осталось где-то в глубине, но притупилось, перестало быть осознанным и значимым.

Родители благодаря его заботе быстро пошли на поправку, взбодрились. Илья отправил их в специализированный санаторий по профилю травм, а когда они вернулись, настоял, чтобы они проходили курс физиотерапии и восстанавливающей зарядки в дорогой клинике.

Вскоре после того, как Илья начал новую карьеру, Леночка отыскала интересную работу с помощью все той же подруги Ирочки.

Она устроилась в крупную туристическую фирму и снова стала сопровождать группы в турах. Выйдя на работу, Лена изменилась, у нее появились командные нотки в голосе, изменились и ее требования к Илье.

Лена стала предъявлять претензии совсем иного рода, чем год назад: Илья слишком мало уделяет внимания ей и ребенку, они никуда не ездят вместе, нигде не бывают, он работает в выходные, она всегда одна, словно мужа у нее и нет!

Отдельной темой шел секс!

– Ты раз в неделю занимаешься со мной сексом и тут же засыпаешь! Так, дежурный трах – и все! А я женщина, я не резиновая кукла, мне необходимо внимание!

– Ты сама настаивала, чтобы я ушел из науки в бизнес, – взорвался Илья. – Ну вот, я ушел. Чего ты хочешь?

Скандалы ни к чему не приводили, но повторялись все чаще и чаще. В один из вечеров Илья вернулся домой в обычное для него время, после десяти. Леночка кормила его легким ужином. Она была в хорошем настроении и, накрывая на стол, что-то весело рассказывала о поездке, из которой вернулась позавчера.

Илья слушал ее и вдруг, в одно мгновение, понял многое про нее и про них. Словно открылись какие-то ворота в мозгу и он получил знания.

Он понял, что Ленка хорошая баба, по большому счету добрая, интересная женщина и, наверное, неплохая жена.

Но она не его! Не его женщина, не его жена, не его любовница!

Он никогда ее не любил, да и она его. Наверное, он казался ей самым лучшим, надежным, но никакого безумства страсти или глубокой, неоспоримой и спокойной любви у них не было.

Они были чужими людьми, и единственным, что их объединяло, был Тимка, их сын.

Еще он понял совершенно ясно, что у Лены кто-то есть – любовник, мужчина, а может быть, и любимый человек.

– Лен, – перебил ее Илья, – нам надо развестись.

Лена остановилась посередине кухни, не донеся до стола тарелку с ужином, веселость сошла с ее лица, словно смытая водой картинка.

– Ты завел женщину?

– Заводят тараканов, – устало парировал он. – Ты думаешь, что это единственный повод, из-за которого люди разводятся?

Она тяжело опустилась на стул и поставила перед ним тарелку.

– Нет, не единственный, но, как правило, самый весомый.

Он промолчал, взял вилку и стал есть поданный ужин.

– Нет, это идиотизм какой-то! – воскликнула Лена и прижала пальцы к вискам, словно хотела не пустить в голову сказанное Ильей. – А, я понимаю, ты стал крутой, богатый, старая жена тебя не устраивает, тебе молоденькая нужна, для здоровья и для престижа!

– Лен, не пори чушь! – с каким-то внутренним равнодушием сказал Илья.

– Это не чушь! Все вы так поступаете, как только становитесь бизнесменами, деньги почувствуете, сразу разводитесь с женами и женитесь на молоденьких! – истерично выкрикнула Лена.

– Лен, а кто тебе нужен? Со мной ты уже разобралась, а тебе кто нужен? – спокойно спросил Илья, закуривая.

– Мне нужен ты, мой муж!

– Зачем? Ради статуса замужней женщины? – Илья выдохнул дым. – Ради денег? Ты меня не любишь, я тебя раздражаю, да и видимся мы дней десять в месяц, иногда и реже, и то только по ночам. Мы не разговариваем, не делимся своими заботами и делами. Ты ни разу не поинтересовалась моими мыслями, не спросила, как мне все это дается. Ты даже приблизительно не представляешь, чего мне стоило уйти из науки и влезть в бизнес. И не потому, что ты черствая и невнимательная, – тебе это неинтересно. Я не интересую тебя как личность, как мужчина.