Текст книги "Горячий холод жизни (СИ)"

Автор книги: Татьяна Акилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Но входная тяжелая дверь захлопнулась прямо перед их носом, и в замке быстро провернулся ключ.

Покричав и постучав в дверь, Паша с Алиной остановились и в недоумении уставились друг на друга.

– Полезли в окно! – пришла простая, но в то же время гениальная мысль в голову к Алине. И они, чуть ли не спотыкаясь, побежали на кухню. Почему на кухню? Да, наверное, потому что ноги сами понесли туда, а еще там окна были большие и выходили на летнюю террасу.

– Ну, давай! – пытаясь придержать и помочь Алине выбраться, потянулся к ней Паша.

– Я сама, – словно маленький капризный ребенок запротестовала Алина.

И возможно вся их беготня показалось бы им смешной, если бы не вполне серьезные, а главное понять, как бы их вообще разрешить, проблемы. Придерживаясь одной рукой за оконную раму, а другой опираясь о подоконник, Алина ловко, как-будто делала это уже не в первый раз, спрыгнула с окна. Паша одобрительно кивнул ей, что означало «а ты не чего так, молодец!» и, спрыгнув сам, не мешкаясь ни секунды, они оба полетели по ступенькам с террасы прямиком к Пашкиному Пежо. Запустив на ходу руку в карман, Паша немедленно остановился, тут же проверил другой карман, зачем-то осмотрелся вокруг своих ног и, ругаясь всеми нехорошими словами какие шли ему на язык, под конец эмоционального монолога крайне недовольно и зло выдал:

– Ключи сперли!

– Кто? – все меньше соображая, что вокруг происходит, выпалила Алина. И машинально, словно старушки на лавочках, увлеченно взахлеб обсуждающие чью-то, по их мнению, неправильную жизнь, приложила ладонь к щеке и даже слегка покачала головой.

– Аня!.. Кто ж еще?! Да, чтоб…

Алине до ужаса надоело выслушивать все эти страшные проклятья. И она решила, что пора бы уже взять управление ситуацией в свои руки, в противном же случае она просто сойдет с ума.

– Брось! Прекрати! – что было сил, заорала она на Павла, – как она могла у тебя их украсть? Что случилось такого, чего я не знаю? Ну же говори!

Но у Павла вдруг куда-то пропал дар речи. Что себе позволяет эта маленькая глупенькая девчонка? Почему она кричит на него и приказывает, что и как ему делать? Ему Павлу?! У него что, по ее мнению совсем отсутствует разум? Надо заканчивать это безобразие!

Ну, уж нет, подумала Алина. Надо, как папа говорит, доводить дела до конца, то есть в данном случае необходимо довести собеседника до нужной кондиции и брать информацию, ну, или что нужно, в горячем виде со всеми подробностями. Хотя почти всю часть своей уже прожитой жизни Алина была преимущественно схожа характером с матерью, но последнее время в ней что-то все больше стал просыпаться отцовский боевой, властный, порой бесстрашный, аж самой от этого бесстрашия становилось не по себе, нрав. И, исходя из своих генетических данных, которые почти двадцать лет дремали, а сейчас решили показаться и продемонстрировать себя, Алина продолжила атаковать Павла. А, нет, один раз этот самый нрав уже просыпался, правда, очень давно, в начальной школе, тогда Алине пришлось постоять за себя перед собравшейся кучкой невоспитанных, глупых одноклассников. Но Алина об этой истории, уже сто раз успела позабыть.

– Ты мне сейчас все рассказываешь, и мы дальше вместе будем решать, что нам делать. Хорошо?

Паша наконец-то пришел в себя. Как же так можно, то она прикидывается беззащитной девочкой, то стреляет по бандитам из пистолета и, кстати, хорошо стреляет, а вот теперь стоит тут перед ним и командует. Как понять этот народ, который называется женщины?

– Это ты мне объясни, почему Аня, – он скрепя сердце, с трудом выговорил ее имя, – составила на тебя дарственную?

– Чего? – Алине показалось, что она смотрит какой-то дешевенький сериал по телевизору, в котором главная героиня внезапно узнает, что где-то за границей у нее есть сестра-близнец, которую удочерили еще в младенчестве и начинает охать, ахать и кричать. Вот такое, по истине, дурацкое чувство отгораживало Алину от восприятия нереальной реальности.

– Я так и думал. Никто ничего не знает. Пойдем искать машину, нам срочно нужно их догнать.

Алина побежала следом за Павлом. Какая еще дарственная на ее имя? Так выходит, что это Аня взяла ее паспорт? Да что все значит то? С какой радости Аня ей что-то дарит? А?

Паша вылетел на дорогу и отчаянно бросился под колеса приезжающей мимо машины. Ему повезло, что Нива только что выехала из гаража и только начинала набирать скорость. Водитель, сорока пятилетний мужчина, по виду жутко уставший и недовольный всем миром, резко затормозил и, бубня что-то себе под нос, тяжело вывалился из машины.

– Ну, че ты творишь то? А? совсем что ли все с ума посходили? Мало мне своих проблем? – возмущаясь и раздражаясь с явной на то ленью, промычал водитель вишневой Нивы.

– Подвези, срочно нужно! Я заплачу, сколько скажешь, – врал Паша, у него ведь из кармана даже ключи от собственной машины украли, а что уж говорить о деньгах. Нет, их, конечно, никто не крал, просто денег у него совсем не осталось, ни рубля, ни копеечки. Последнюю наличку он потратил уже и не помнит когда сам. Но это сейчас не имело никакого значения, главное было уломать как можно быстрее усталого мужика и ехать, ехать уже.

Мужик, задумчиво поднял глаза к небу, тяжко вздохнул и, заваливаясь обратно за руль своей вишневой Нивы, нехотя сообщил:

– Садитесь! Подброшу. Куда вам надо? – в его голосе напрочь отсутствовало всякое любопытство.

Кто же его так замучил бедного, что ему все равно было куда ехать, с кем ехать и что делать вообще.

– А за поселком есть дорога? – спросил Паша.

– Да, полевка. Она выходить на центральную. Там ближе, – с ужасной неохотой на лице сообщил водитель.

– Езжай туда! – распорядился Паша.

Каменное, замученное лицо никак не отреагировало на Пашины слова. А сухие и загорелые руки, привыкшие к старому местами размахрившемуся кожаному рулю, лихо развернули машину и поехали в заданном направлении.

– Почему мы едем туда? То есть куда мы едем? – спросила Алина со слабой надеждой в чем-нибудь разобраться.

– Ты, значит, правда ничего не знаешь.

– Ты еще сомневаешься? Я первый раз слышу про какую-то там дарственную.

И вспомнив последние минуты пребывания в Анином особняке, Алина сердито поджала губы и ударила кулаком себя по ноге. Ириночка, кто она такая? Да как там он ее назвал, цветочек? Нет, нет, солнышко! Точно, точно, солнышко. Ну, ничего, вот они с Пашей догонял несчастных беглецов и все узнают. И про солнышко узнают, и про дарственную, (ох, какой же бред!) и про все, про все.

Алине вдруг стало так грустно и одиноко, что она неожиданно для себя вцепилась в спинку переднего сидения, уткнулась в нее лицом, вся съежилась. И опять ее поселили уже успевшие стать старыми мысли, что она здесь делает и зачем это все ей надо? Сидела бы дома или, нет, уже, наверное, на работе и все было бы тихо спокойно и хорошо!.. Она не хотела разбираться в себе и гадать, откуда на нее навалилась тоска, она просто хотела к маме и папе и все, а всех лучше было бы заснуть и проснуться освобожденной от этой неправильной искаженной реальности!

– Эй! Эй! – окрикивал ее Паша, – все в порядке?

Только не хватало сейчас истерики. Хотя, Алина, не так проста как кажется, может все и обойдется, лениво рассуждал Паша. Похоже, своим тянучим негативом его заразил водитель Нивы. А ведь у него же должно быть имя?

– Я Павел, а там – Алина, – заговорил Паша, с мужчиной, решив Алину оставить в покое.

– Александр. Можно просто Саша, – все так же без эмоций с бесчувственным лицом и пустым взглядом ответил просто Саша.

Алина потерла лицо влажными ладонями и откинулась на спинку. В салоне было душно и пыльно, но это ее никак не задевало. Кажется, она даже не замечала мелкие частички пыли, что витали в воздухе.

– Паш, а откуда ты узнал про дарственную? – в коем веке она спросила спокойно и по существу.

– Что, тоже проблемы? – не дав Паше и рта открыть, разговорился на первый взгляд молчаливый Саша, – а я вот, наверное, скоро бомжевать пойду…

Алина оживилась, отвлеклась от своих проблем и вопросительно посмотрела Саше в затылок, который был закрыт козырьком перевернутой назад кепки. Паша молча покосился на него, ожидая продолжения. Но Саша, похоже, опять ушел в себя и молча, стеклянным взглядом, смотрел на дорогу.

– Саша, и что же у вас случилось? – осторожно спросила Алина.

– Все самое худшее. Я то дурак, думал такое только в кино бывает! Ага, сейчас! Все забрали, а главное всю душу вымотали! Не могу больше. Пусть все забирают и катятся куда подальше. Глаза б мои их не видели!

– Саня, а кто они то? – все больше заинтересовывался Паша. Хотя его сроду не интересовали чужие проблемы. Странно, что это с ним случилось?

– Да жена с тещей! Одна собака бешеней другой! Денег им мало, всего им мало! Что за люди? – ругался Саша и ему было, пожалуй, все равно слушает его кто или нет. У него уже накипело до такой степени, хоть с моста прыгай. И, вообще, он собирался ехать в гараж к своим ребятам напиться, как следует, а тут эти чудики нарисовались.

– А че они у тебя забрали? – допытывался Паша.

– Все. Дом, ну, из которого я выехал, отсудили! Автомастерские в городе тоже почти! А главное, я не знаю, что делать? Как все вернуть себе! Они по бумажкам выходят со всех сторон правыми. Никак не подкопаешься. А это все мое, все кровно заработанное! Маринка палец о палец не ударила, чтобы хоть что-нибудь самой сделать…

– Подожди, – перебил его страдальческие причитания Павел, Алина тем временем, придвинулась поближе, хотя Саша и так орал на всю машину, – я не пойму, как так ни к чему не подкопаешься? Тебе, что твой адвокат ничем не помогает?

– Да, какое там, эти с… собаки подкупили его. Когда я открывал сервис, зачем-то разделил бизнес на двоих. А теперь она загребла все конторские дела под себя. А нанять другого адвоката, у меня просто нет денег.

– Ну, если все это время бизнесом руководил ты, а Мариночка даже не подходила близко к бумагам, то получается она не должна быть в курсе дел. И это все сказки, если человек сидит дома, а потом вдруг начинает распоряжаться делами. Да, чтобы вникнуть в процесс, нужно время. А ты говоришь, что она все время сидела дома.

– В курсе дел ее держала моя секретарша. Они с ней, оказывается, давние подруги. А мой зам, когда начал вся это хрень, свалил куда-то на курорт. Ждет сволочь, когда Маринка бизнес будет продавать. А пока свалил, чтобы не маячить лишний раз.

– Ну, дела!.. – протянул Паша, дорисовывая в голове картинку, – а как она дом у тебя забрала? Он тоже на ней был?

– Дом на мне. А еще квартира в городе. Мы ее продали, она пела, что ее мамочке нужна какая-то операция, что нужно много денег. Ничего святого! Собаки, сволочи! – Саша нервно посмотрел в боковое стекло, Рено, ехавшее за ними, свернуло направо к реке, а потом продолжил, – она мне изменяла. С каким-то там из суда. Вот он то ей и подсуетился с документами. Идиот! Он, что не понимает, что он следующий! Это же просто адская машина!

– Успокойся, – заверил его Паша, и веры в его голосе было на семерых, если не на десятерых.

Саша недоверчиво покосился на него. Какие странные вещи он говорит? Как можно быть спокойным? А Паша, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Я сам юрист. И у моего отца своя контора. Очень кстати хорошая. Так что давай так, ты сейчас везешь нас, куда мы скажем, а потом я обещаю, мы отобьем назад и твою мастерскую, и твой дом.

Саша смотрел на него и не понимал, на самом ли деле все это с ним происходит? Неужели найдутся люди, которые смогут помочь ему? Неужели, этот парень говорит правду?

– Саша, вы не сомневайтесь, у его отца и правда контора, – вмешалась Алина, которой тоже захотелось ему помочь, – кажется «ЮрПром» называется?

А теперь Паша, сидел и пытался не подавать виду, что удивлен. Откуда Алине все известно. Маленькая шпионка!

Вдалеке замаячил мост. На нем и около него было какое-то скопление машин. А по движению на дороге не скажешь, что должны быть пробки. Да их здесь никогда и не было. А сейчас по полевке все-то и ехали Сашина вишневая Нива и синее Рено, которое куда-то исчезло по пути.

– Там, что, авария, что ли какая? – спросил Саша, подъезжая все ближе.

А Алина с Пашей, почти одновременно разглядели среди толпившихся машин, ярко-красную Фиату. Она стояла предпоследней в образовавшейся пробке. Ну, просто замечательно, так Паша и думал. Что, не получилось на этот раз оказаться самой умной? Подумал Паша про Аню, и тут же отругал себя за то, что ведет себя прямо как мальчишка, который поспорил с другом, на то, кто выиграет сегодня в хоккей, и оказался прав.

– Притормози, – велел он Саше. И сам, выйдя из машины, быстро отогнул спинку пассажирского сидения вперед и прошмыгнул к Алине назад.

– Чтобы не спалиться, – пояснил он немой вопрос, – Саш, вот там предпоследняя красная машина, не помню мраку…

– Фиата, кажется, – подсказала Алина.

– Короче, нам надо за ней ехать и желательно так, чтобы не вызвать никаких подозрений.

– Хорошо, – ответил просто Саша.

И как-то изменился в лице. Наверное, ему легче стало, когда он выговорился им, или может от того, что Паша пообещал ему помочь. Но плохое его настроение подвинулось. Он распрямил лоб, перестал так сильно морщиться и, присмотревшись к нему, Алина поняла, что ему не так уж и много лет. Лет тридцать может быть, ну, край тридцать четыре года, но не больше. Загорелая кожа, светлые глаза, темно-русые прямы волосы торчали из-под кепки, в общем, он оказался вполне симпатичным обычным человеком.

– А у вас дети есть? – от неожиданно вопроса Саша резко повернулся назад.

– Нет. А что?

– Да так. Просто спросила.

Ох уж эта Алина! Про себя вздохнул Паша. Как только Илюха умудрился ее подцепить?

Минут через десять пробка на мосту разъехалась. Причина, создавшая ее, была небольшая авария. Никто не пострадал, так, слегка машины поцарапали. Но зато шуму подняли столько, что у фиксировавшего ДТП сотрудника, вспотел лоб, и начинала голова идти кругом. Ну, впрочем, это имеет отношения к Илье, Ане, Алине, Паше и Саше ровно как жизненное обстоятельно, которое помешало Ане с Ильей незаметно и быстро уехать, а Паше с Алиной, наоборот, помогло догнать беглецов. И все!

– А у вас чего? – преследуя Фиату, спросил Саша своих пассажиров.

– Да мы сами толком не поймем. Для это и преследуем их, – странно было говорить про старого доброго друга «их». Но если жизнь так повернулась. Нет слишком громко сказано, всего лишь непредвиденная ситуация, и не более того. И немного обрисовав Саше положение дел, которые упорно противоречили друг другу и не хотели складываться воедино, Паша крепко задумался.

А Алина металась между двух огней, ей хотелось разобраться с дарственной, но в то же время она не хотела видеть Илью. Или же нет, все же хотела. Что такого было в этом Илье особенного? Да, он был ей симпатичен, ей нравилось, когда на голове у него растрепаны и торчат в разные стороны волосы, как он озорно улыбается, когда смотрит на нее, как ловко и грациозно двигается, какие у него сильные, но в то же время нежные руки… А могут ли быть у парня нежные руки? Что за вздор! Нежные прикосновения его рук – вот как правильно будет! Все, хватит, оборвала Алина себя на столь романтично-красивых мыслях. Надо просто разобраться с дарственной и все. Потом вернуться в город, с большой надеждой на сохраненное рабочее место и жить дальше прежней жизнью. Да, точно! Именно так она и сделает!

Они ехали за красной Фиатой уже три часа. Просто удивительно, что Аня еще не остановилась. Ведь было ясно как белый день, что их преследуют, идут за ними по пятам.

На улице, ночь приступала к своим обязанностям. День закончился. Длинный суетливый день. Впрочем, как и все предыдущие дни. Мысль о том, что где-то кто-то живет тихо и спокойно, утром встает и идет на работу, а вечером, наоборот, с работы домой, казалась призрачной, как из другой забытой вселенной. Ночь, должно быть будет ясная, звездная. На небе ни одного облачка не оставил за собой день. Ну, а впрочем неважно какая погода. Они все равно поедут дальше, куда ехали. У них дела, горящие планы, опаздывать нельзя, никак нельзя… И что им ясная погода, что пойди в середине лета снег, пролейся сильный дождь с градом – все одно.

– Да точно она за нами едет, – не отрываясь от бокового зеркала, сказал Илья.

– И что? Ты думаешь остановиться и начать устраивать разборки сейчас самое оно? – который раз за дорогу сводила на нет все Илюшины предложения и советы Аня.

Не может быть, чтобы она была настолько уверена в себе, что бы никого и ничего не боялась.

– Все Ань, мне это ужасно надоело. Или ты мне все сейчас рассказываешь или я звоню Паше и говорю ему, где мы. Поверь, с его связями нас быстро остановят даже в этом безлюдном месте, – нарочно преувеличивал Илья возможности Павла, дабы хотел добиться более развернутого ответа на свои вопросы. И ему надоело слушать одно и тоже. Всю дорогу Аня твердила слова так, будто у нее, зажевало пленку или заело пластинку. И получалось каждый раз примерно так: я знаю, где твоя мать, я помогу тебе, секретные опыты, этот хороший, этот плохой и больше ничего я не знаю, ничегошеньки, ла-ла-ла!..

– Меня пугать бессмысленно. Мне уже все равно, – без эмоций, пытаясь грустно улыбнуться, проговорила Аня.

– Ладно. Тогда так. Почему ты мне помогаешь?

– Потому что, хотя бы чего-нибудь полезного и правильного я должна сделать в своей жизни. Как ты думаешь? – немного просветлела Аня.

– Хорошо. Я почти два часа ломаю себе голову, как с тобой по нормальному поговорить, а ты мне говоришь про какую-то там правильность.

– Я еще раз повторю, мне терять нечего.

– Ладно. Я не понимаю, есть тебе, что терять или нет. Но Алина то тут при чем? Зачем тебе понадобился ее паспорт? – Илье казалось просто очевидным, что именно Аня брала ее паспорт, но не понятно было главное – зачем?

– Я составила дарственную на ее имя. После моей смерти она станет владелицей этой машины, моего дома, ну и плюс еще квартира и счет в банке.

– И ты мне сейчас это всерьез говоришь? Ты думаешь, я совсем дурак и стану верить каждой услышанной ерунде? – Илье совершенно не верилось в правдивость Анниных слов. Да и как в такое можно поверить? Совершенно чужой человек, даже если и помог тебе… К чему на что ему отписывать все свое движимое и недвижимое имущество на другого человека?

– Да знал бы ты, как мне все это надоело! – сделав голосом ударение на «все это», заговорила Аня на повышенных, нервных нотах.

Илья замолчал. Он сидел и ждал продолжения, так как просто был уверен, что именно в сие минуты Аня собирается откровенничать, и он, наконец-то, узнает ответы на мучавшие его вопросы.

В темном, прохладном помещении невыносимо пахло ацетоном. От этого запаха, который скопился в неимоверно большом количестве и, казалось, сейчас обязательно кристаллизуется и посыплется на скользкий, гладкий пол огромными тяжелыми хлопьями, можно было умереть. Голова совершенно ничего не соображала и это при том, что все остальное тело быстро пришло в работоспособное состояние и никакой слабости и боли совершенно не чувствовалось. Это был даже не туман, вернее было бы описать это ужасное состояние так: на голову человека надели плотную картонную коробку, которая не пропускает звуки, не дает видеть происходящее вокруг, мешает собирать мысли в кучку или нет, вообще, даже не дает понять, что голова на месте и ей можно пользоваться. И только нос мог свободно дышать, будто для него сделали специальное маленькое отверстие, и с каждым вдохом поглощал все больше противного ацетона и насыщал и отравлял им организм. Почему же на нос эта коробка не подействовала?

Нащупав руками на стене маленькую железную ручку, он надавил и повернул ее вниз и оживляющая до потемнения в глазах, так необходимая сейчас порция свежего воздуха плеснула ему по лицу, словно вода под большим напором из шланга. И становилось лучше. Нет! Стало просто прекрасно!

Проветривая и без того пустой мозг, он, то есть Макс неожиданно и радостно для себя вспомнил как его зовут. Похоже, воздух, откуда бы он не шел, задувал ему в голову информацию и не спеша наводил в ней порядок. Максу это очень нравилось, он просто невообразимо чувствовал, как ему необходимо все вспомнить!

Он осторожно, хватаясь рукой за такие же гладкие, как и пол стены, опустился вниз, сел. И тут же приподнялся и примостился, словно курицы на нашесте, на корточки, слишком уж было холодно сидеть на заднице, просто заморозиться можно было.

И так, предстояло вспомнить очень многое, начиная с того момента кто он и заканчивая вполне естественным, самим собой напрашивающимся вопросом, как он здесь оказался? Почему-то что-то внутри ему подсказывало, что он знает это место и по тому, где он сейчас оставалось только додумать, достать этот ответ из заснувших глубин его сознания.

Так – он Макс! А теперь нужно начать с того момента, когда он узнал об исчезновении Кристины. Макс все своей душой ненавидел Лавра, доктора и всех остальных мерзких, помешанных каждый на своем, людишек. И только Кристину ему было немного жаль. Ведь у нее, по сравнению со всей остальной кучкой бездушных фанатиков, коими Макс, считал всех остальных участников «кружка» крионики изначально не было выбора. Она родилась и росла, когда опыты сумасшедшего доктора достигли своего пика. Но, впрочем, и Кристина, занимала мысли Макса лишь на какие-нибудь пять, максимум десять процентов. Так, что, по сути, ему было на нее наплевать.

И так, узнав о загадочном исчезновении Лаврового семейства, от какого-то неизвестного, который оповестил его короткой смской «Лавр и Кристина исчезли», Макс не поленился и стал названивать Кристине, трубку она не брала. Дальше – больше. Номер охранника, работавшего на Лавра, тоже молчал. А о том, что у Макса есть сотовый охранника, никто знать не мог. Это был проверенный временем человек, надежный. И поэтому странное сообщение переставало походить на подставу, мысль о которой поначалу назойливо вертелась в окружающем пространстве. Вызвав такси, Макс поехал в коттеджный поселок Сосновка. Очень осторожно, так как сам по себе он не любил влезать сломя голову куда попало и был достаточно расчетливым и прохладным человеком, он позвонил в большую металлическую дверь большого металлического забора. Простоял, наверное, минут десять. Спешить-то все равно некуда! Потом брезгливо подергал за ручку. Дверь заходила свободно и Макс отворил ее.

Пробежав по участку внимательным сосредоточенным взглядом, он вальяжно дошел до клумбы с цветами и остановился. Увидев кусок стекла, напоминающего разорванный изнутри, колючий шарик, взял его в руки, подкинул и с отвращением зашвырнул за забор, куда-то в заросли крапивы. Переусердствовав, Макс чуть не упал и, покачнувшись назад, встал ногой прямо в цветочную клумбу.

– Вот, блиин!.. – протянул он, не зная, на что сейчас больше следует обратить внимание, на испачканный кроссовок, потому что земля в цветах была сырая или на свою руку, которую все еще покалывало и холодило от проклятого ледяного куска.

Не придумав ничего лучше, Макс пошел в коттедж, который, прям-таки глупо выглядело, был абсолютно пуст.

Пересмотрев, все, что было можно и нельзя, перешвыряв, но очень осторожно, так как он жутко не любил оставлять за собой следы, все шкафы, ящики, полки, чуть ли не вынюхав и перебрав все предметы в доме по одному, Макс выбился из сил. И очень злой, от того, что ничего полезного для себя не нашел и зверски голодный поплелся на кухню. Значительно опустошив и без того скудные запасы провианта, Макс вышел на улицу, сел на сделанную полукругом деревянную, покрытую лаком ступень и закурил. Вообще-то ему всегда было жалко пускать деньги на ветер и курение не привлекало его. Но последнее время, он что-то здорово подсел на эту пагубную привычку и как ни старался, не мог до конца себя от нее отучить. И как не странно она ему постепенно начинала нравиться.

Теплый вечер медленно, но верно клонился к закату. Вдруг захотелось спать. И Макс, устало поднимаясь со ступеньки, отправился в коттедж, затворил за собой дверь, но не стал запирать ее. Пусть все будет, как было до меня, подумал он. Забился в спальню для гостей на первом этаже. И только он закрылся на все замки и щеколды, потому что своей безопасности он так же уделял значительное внимание, и крепко до самого утра заснул.

Проснувшись, Макс первым делом поплелся на кухню. Свежий воздух, что ли, пробуждал в нем неуемный дикий аппетит, хотя он почти все время провозился внутри коттеджа. Странно…

Открыв холодильник, он первым делом наткнулся на полупустую бутылку молока и, не задумываясь, допил ее. Хорошо! А теперь неплохо бы и кофе сварить. И когда кофе был уже практически готов, Максу показалось, что кто-то прошмыгнул к входной двери. Задумавшись на секунду, он дал кофе выплеснуться на плиту, которая тут же недовольно зашипела, а Макс при этом нервно дернулся, плеснул остатки горячей темной жидкости себе на руку и чуть ли не завыл от накатившей боли.

Позабыв про все на свете, он бросился к крану, и блаженно подставил ошпаренную руку под струю холодной воды. На кухню тем временем зашел странный, явно не понимающий, что вокруг происходит, тип. Завязался диалог. Макс успел даже немного позабавиться. Такого простофилю он еще не встречал. Диво дивное! Как этот Илья, таким образом, еще сам-то никуда не пропал? А может, он просто не выспался?

Знал бы Илья, какое впечатление он произвел на Макса, то наверняка отругал бы себя за неумение держать все эмоции при себе. А так, все получилось как нельзя лучше, Макс не принял его всерьез. И это впоследствии сыграло с ним плохую шутку. Ну и как можно было не поверить самой простате душевной? Если при, якобы, осмотре дома, он поверил Максу и даже не сунулся потом во вторую половину дома! Откуда такие простаки берутся? Непонятно…

Выпроводив незваного гостя, можно подумать это был его коттедж или его здесь кто-нибудь когда-нибудь ждал, Макс ринулся проверять все прилегающие к дому постройки. Его вывело из себя и потом не давало покоя маленькое намертво закрытое зданьице. Что в нем могло быть? Почему металлическая дверь настолько прочна и надежна, что ее никак, кроме принадлежащего только для этой замочной скважины ключа, невозможно открыть? Чего же такое там прячет этот Лавр? Лавр, Лавр!.. Будь он проклят!

В конце концов, отступившись от затеи проникнуть внутрь неприступного бункера, Макс, так сказать на прощанье заглянул в дом. Злорадно вертя в руках пакет с серо-синим измельченным, словно мука, порошком, Макс зашел в комнату-аквариум и с диким неправильным удовольствием высыпал странное вещество в воду. Он прекрасно знал, что губит столь прекрасный ухоженный мир. Но, как последний хулиган, с наслаждением вытряхнул остатки порошка в аквариум и, немного понаблюдав за страшными преобразованиями, сцепляющими все живое в единый ледяной ком, плавно нажал на выключатель, погрузив комнату во мрак и… ушел.

Дойдя до автобусной остановки, он достал телефон, чтобы посмотреть время. Макс, не смотря на то, что время было восьмой час вечера, хотел еще успеть пересечь весь город и оказаться в другом дачном поселке, совершенно противоположенному по своему местоположению Сосновке. Но планы пришлось кардинально изменить.

Ууууу завибрировало в руках. Разлюбимая тетушка всегда знала, когда самый неподходящий момент для звонка и каждый раз пользовалась этим своим даром. Макс закатил глаза, но не ответить он не мог. Тетушка, единственный родной человек, который остался у него, и игнорировать ее было все равно, что не разговаривать самим с собой. Он покорно приложил телефон к уху и стал слушать. Тетушка просила его по возможности, но желательно, как можно быстрее, приехать к ней и посмотреть, что случилось у нее с машиной и почему та не заводиться. Ох уж этот старый Жигули! Можно конечно было попросить и соседа, но от него потом не отвяжешься. Все ему будет казаться, что и заплатили ему мало и угостили плохо, в общем одна канитель.

Поймав попутку, Макс поехал в Семенов. Ему всегда везло, когда он ездил автостопом. Непременно находилась машина, которая подвозила его именно туда, куда ему нужно. Кому на что везет!..

Проблема с машиной оказалось пустяковой. Всего и требовалось, что поменять топливный фильтр. Максу это не составило большого труда, больше времени занял поиск этих самых фильтров, как-будто нарочно они закончились сразу и везде. И к вечеру ближе Макс вызвал такси до Лесного, такого самого дачного поселка, до которого он хотел еще вчера добраться. А перед этим забежал в гостиницу, проведать свою двоюродную сестру, которая работала там администратором в приемной. Выбежал он из здания гостиницы с сумкой, в которой были всяческие гостинцы, такси покорно его ждало. На площадке было практически пусто, подметил про себя Макс, только какой-то Пежо в растерянности стоял и не знал где бы ему припарковаться. Макс уселся в такси и поехал.

В Лесном находился дом Ани Волгиной, которая всегда была в курсе всех событий. Но в доме ее не оказалось, все двери были наглухо закрыты.

Покрутившись возле высокого забора, он решил съездить в Барские Поляны. Мерзкое и гнилое местечко, но что поделаешь?

Такси он уже отпустил, да разъезжать на них накладно получается. Ах, если бы не время, которого становилось все меньше, а он – Макс – прекрасно понимал, что вот-вот совсем скоро должно произойти нечто ужасное и нужно спешить. Дошлепав до центральной трассы, что-то сегодня ему не везло, он еле-еле остановил одну из проезжающих мимо машину. Остановил, но особым везением это тоже не назовешь. Машина ехала только до Кринукина, а от него до поворота на Поляны пять километров, а потом еще от поворота до лаборатории еще столько же, если не больше.

В лаборатории царила мертвецкая тишина, аж мороз по коже. Бррр!.. Где все, думал Макс, бредя по узким и сырым коридорам. Ох, нельзя задумываться и выпускать бдительность, тем более, если ты находишься, фиг знает где! Самую малость, какие-то несчастные, хотя нет, наоборот, счастливые сантиметры и Макс бы вписался лбом прямо в распахнутую настежь дверь. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, он затаился и, кажется, даже немного помолился. Он же никогда не был бесстрашным супергероем.

Неизвестный голос за дверью требовал адрес доктора. Значит, Аркадия здесь нет! Тогда чего сюда приперся Макс? Ему же, как раз и нужен Аркадий. Где же эта сволочь, подумал Макс, поскорее бы найти его и пристрелить. Нет! Лучше ввести ему какой-нибудь препарат им же и изобретенный, так будет гораздо лучше!

– Ладно, ты мне можешь не говорить где ваш гений Аркашенька. Я все равно узнаю, только перед этим заеду к ненаглядной Анечке, вот с этим вот, – Максу стало мерзко. Конечно же, он всей душой ненавидел Аркадия и все его окружение, но от холодных до безумства слов, вокруг веяло чем-то ужасным. И действительно, буквально через минуту, начали воплощаться в жизнь опасения Макса.