Текст книги "Горячий холод жизни (СИ)"

Автор книги: Татьяна Акилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Молодец! – похвалил Лавр Павла за тонкий подход к делу, – из тебя выйдет прекрасный адвокат. В том институте, где вы учились, у меня работает приятель, старый друг. Я иногда захожу к нему, проведать. И вот как-то дождливым холодным осенним днем я зашел к нему погреться. Попить чаю. Лекция у него закончилась. Я зашел в аудиторию и прошелся взглядом по оставшимся студентам. Среди них был ты, – он внимательно, но быстро посмотрел на Илью, – и еще какие-то две девушки. Ты был чем-то, озабочен, даже, по-моему, в коридор вылетел не замечая никого вокруг. Я разговорился с Александром Михайловичем, порасспрашивал о тебе.

– А фамилия у него, случайно не Морев? – уточнял Паша.

– Да. А в чем собственно дело? – возмутился Лавр. Разве за этим они все здесь собрались, чтобы обсуждать его старого друга?

– Суки! – эмоционально и уж совсем неожиданно для всех изругался Илья.

Алина, округлила свои большие глаза, сделав их просто огромными. Никто, кроме Павла, не понял, что случилось с Ильей.

– Кто? – растеряно спросила Алина.

– Он, – кивнул Илья на Лавра, – и его старинный дружок, – с неприятной ухмылкой и негодованием добавил Илья, – Это ты добился, чтобы меня из института поперли?

– Я здесь не при чем. Ты же совсем перестал учиться. И только за это тебя и выгнали оттуда! А Александр Михайлович до последнего за тебя бился, точнее до тех пор, пока ты его не послал куда подальше.

Илюшина мать сидела с обычным лицом, похоже, она уже давно была в курсе этих дел. Кто? Лавр просветил ее? И почему она как-то не так на него смотрит? Что он – Илья – упустил?

– Ребят, – жалобным голоском влился в разговор Макс, – у вас пожрать че нибудь есть?

Алина развернулась и как-то нервно направилась на кухню. Оттуда она пришла с большим бутербродом в руках. Колбаса сверху лежала щедрыми неровными, наспех отрезанными кусками, и быстро всучила его Максу.

– Спасибо! – душевно поблагодарил тот и принялся уплетать еду.

Но почувствовав на себе чей-то любопытный взгляд, он чуть не поперхнулся. Эта была Кристина. Она с интересом уставилась на Макса. Чего ей-то надо от меня? И Макс отложив бутерброд на комод, принялся рассказывать.

– Ладно. Вы думаете, у вас у одних все плохо? Щас! Если бы не этот ваш разлюбимый Аркадий у меня бы была семья. Родители, сестра. Кто мне их вернет? Этот… – у Макса не нашлось нужного слова, чтобы по достойному назвать Аркадия и он, запнувшись, продолжил, – пообещав, что вылечит мать от хронического бронхита, отравил ее какой-то гадостью. Ей становилось все хуже. Потом он добрался до сестры, капнул ей что-то в воду. Отец все время был с ними, а я убежал. Я знал, что этот доберется и до меня. У него не было цели помочь. Он испытывал какие-то новые вакцины. Ему просто были нужны подопытные. Была осень, мне было девять лет. Я прятался в заброшенном бабушкином доме, в соседнем селе. Еду мне приносил один парнишка. Он был старше меня на несколько лет. От него я узнал, что из моих больше никого не осталось. А когда все опомнились и стали искать меня, то я решил, что пора выходить. Прятаться больше не было смысла. Все-равно приближалась зима. Я либо замерз бы, либо… В общем вариантов у меня не осталось. Меня забрала к себе тетя. Я страшно боялся, что этот ужасный изверг придет и сюда. Но, он больше не появлялся. А когда я вырос, я нашел его. Судьба, скажем так, сама привела меня к нему. В одном баре три года назад я познакомился с Кристиной. Разговорились. Как-то она пригласила меня к себе. А там мне посчастливилось подслушать разговор этого, – он с отвращением и злостью кивнул на Лавра, – он разговаривал с Аркадием. Я не сразу это понял. Но когда до меня дошло, я был на сто, нет, на миллион процентов уверен, что это шанс. Реальный шанс отомстить.

– Но… – задумчиво протянула Мария Владимировна, – это ведь не он убил Аркадия и Аню тоже, – при этом она посмотрела на Алину и Андрея Петровича, стоявших особняком от всех, впрочем, здесь все стояли отдельно друг от друга, своими кучками так сказать. Но, на их каменных лицах не промелькнуло ни одной эмоции, ни одна мышца не дрогнула на их лице.

– Да это был Митюха.

– Эта сволочь обскакала меня… – толи с сожалением, толи уже с облегчением, от того, что правосудие все-таки свершилось, прошептал Макс, как бы сделав для себя вывод, подведя черту.

– А это что за персонаж? – деловым тоном спросил Андрей Петрович, до сели стоявший молча рядом с Алиной. Напряженность чувствовалась в комнате, ставшей на удивление маленькой от большого количества народа в ней. И только Лавр вальяжно восседал в кресле, словно на троне, и, пожалуй, Паша и Сергей тоже выглядели попроще. Даже Саша, который по воле случая оказался здесь, о чем-то шибко задумался. Наверное, опять вспомнил, про свои прискорбные дела, или же прочувствовался, проникся здешней атмосферой.

– Его отец, – начал объяснять Лавр, – работал на пару с Аркадием. Они были наравне. Среди них не было ни главного, ни лучшего. Только вот Дмитрий, отец Митюхи, хотел помогать людям и как это бывает. Разлад, скандалы, ссоры, дележка на твое мое. Ты плохой, я хороший. И в итоге Аркадий, да что говорить, скотиной он был редкостной, вколол Дмитрию одну свою вакцину. Тот долго мучился. Это узнал его сын, Митюха, когда приехал из какой-то командировки что ли. И с тех пор, с семьдесят какого-то там года, готовил план мести. Он втерся в доверия к Аркадию, но Аркадий тоже был не так прост. Он просто выслал Митюху за границу и под жесткой охраной содержал его там. А потом тот все-таки сбежал. И начал убивать.

– Вы сейчас все это серьезно? – отец Алины не был похож на дурочка. И такие дикие истории, не могли поместиться в его голове, а уж тем более нельзя было как-то логически начать их разбирать.

– Да. Вполне. Я же не псих, – невозмутимо продолжал Лавр.

– А почему Аркадий, раз уж он такой гениальный не убил этого Митюху? Или я чего-то упустил? – Пашина логическая цепочка в голове не состыковывалась правильно и надо было дополнить ее, дособирать.

– Этот самый Митюха был подставным лицом, все активы Аркадия, дома, деньги, ну, в общем, все было записано на нем. Сам Аркадий по всем документам был уже давно мертв, а так, нашел дурочка и использовал для своих целей.

– Нет. Это бред просто. Если Аркадий такой крутой у него же ведь есть какие-то документы, загранпаспорт например. Он же не может попасть в другую страну просто так, – возражал Паша. Ему вдруг начало казаться, что Лавр нагло врет.

– Да документы у него были. Но, не забывай. Он был фанатиком. Выезжал он редко куда. Он был одержим созданием расы супер людей. У него мозг работал в совершенно своей сфере. Многие его поступки не поддавались логики. Но, я думая такая конспирация обусловлена лишь тем, что в нем крепко засел страх. В тридцатых годах на него объявили самую настоящую охоту. Но он сумел извернуться, инсценировал свою смерть, ушел в затишье на несколько лет. Потом по поддельным документам несколько лет жил в Польше, а потом опять вернулся на родину и продолжил. И, да, самое основное, забыл совсем сказать, в далекие двадцатые годы прошлого века, Аркадий придумал, как удлинить жизнь человека. Он создал последовательность процедур в сочетании с вакцинами. И, в общем, все это давало феноменальный эффект. Температура тела у человека понижалась на два с половиной градуса. Его организм стал замедлять старение, все процессы, начинали течь более плавно и слаженно. Иммунитет повышался в разы, так что об обычной простуде… Да что там, о более серьезных заболеваниях можно было забыть. Впрочем, за все это его и хотела убить тогдашняя власть. Ему никто не поверил, а люди иногда пропадали и его хотели устранить для общего блага страны.

– Аня!.. – вымолвила ошарашенная Алина. Если, конечно это все была правда, тогда становилось ясно, почему Аня так молодо выглядела.

Да чего еще она – Алина – такого не знает? Говорите сейчас же, немедленно! Не надо ни с чем тянуть!

– Мама? – почти одновременно с Алиной чуть не прокричал Илья и крепко взялся руками за шею.

– Только Аня. Она сама так решила. Точнее у нее был уговор, Аркадий спасает ее сына, а она соглашается отдать себя на опыты.

– Какой ужас! – Алина закрыла лицо руками, Андрей Петрович прижал ее к себе.

– Как сказать. Если бы не она, тебя бы не было, – с видом, как будто речь шла о пикнике, который мог не состояться и из-за этого по большому счету никто бы и не расстроился, четко и не торопясь проговорил Лавр.

– А где сейчас этот Митюха? – спросил Андрей Петрович.

– В камере. Его закрыли.

– А почему он Аню убил? Что она ему сделала? – всхлипнув, проговорила Алина.

Ей стало очень грустно.

– Когда мы его пытали, он так ответил: «Все, кто имел отношение к смерти отца, должны умереть».

– Да он просто сумасшедший, – глядя себе под ноги, проговорил Паша.

– У Митюхи произошел какой-то сбой в голове, на нервной почве. Но, сказать вам честно, если бы не он я бы сам в скором времени убил бы Аркадия. С каждым годом его планы становились все безумнее. Последнее время он работал над созданием некоего вируса, который при попадании в организм человека должен был определить его генетический фонд и если этот самый фонд не соответствовал определенным заданным критериям, то вирус быстро убивал человека. И, самое страшное, он собирался проводить эксперименты сразу на людях. Его больше не устраивали собачки и кошки. Он совсем озверел, обесчеловечил.

– А как он здесь оказался? – мотнув головой в сторону Макса, спросил Илья.

– Можно повежливее. Я, между прочим, тоже потерпевшая сторона, – покосившись на Алину и Андрея Петровича, жалобно проскулил Макс.

– Ну! – грубоватым властным голосом скомандовал Андрей Петрович. И что-то было в его голосе такое, что заставило Макса выпрямиться и, спрятав поглубже свою жалость к себе и начать четко отвечать на поставленный вопрос.

– Я сначала приехал к Ане, ее не было у себя. Мне пришлось тащиться в Поляны. Там я услышал, как кто-то чужой выпытывал у Кирилла, где Аркадий. Я подслушал и приехал сюда. Я сидел на лавочке, как ко мне подсела, – тут Макс вцепился, нет, прямо-таки впился глазами в Кристину и на мгновенье завис, сидя с полуоткрытым ртом. Он как бы примерялся, вспоминал, чего-то что ли, – она ко мне подсела! Только волосы у нее было длиннее и… и с голосом она что-то сделала, тогда у нее был тонкий голосок. Я расслабился, отвлекся на нее и не помню дальше ничего. Потом я очнулся в каком-то вонючем, грязном подвале. Там невыносимо перло ацетоном. С перепугу мне показалось, что я уже был там.

– Тебя же там никогда не было, – со сто процентной уверенностью заявила Кристина, сделал сладким и медовым свой голосок.

Макс побледнел. Кристина с легкостью меняла голос. Играла его тональностью, тембром, брала нужную высоту, как ноту в музыкальном произведении и все это казалось без особо прилагаемых усилий. Просто чудеса. Макс никогда в жизни не видел такого.

– Возможно… Да у тебя талант! – чуть ли не закричал он. И, словно по команде, все дружно засмеялись. Обстановка сразу же разрядилась, стало проще и легче, спокойней и уютней. Комната, а вместе с ней и весь военный городок освободились от постоянно страха перед опасностью.

– Постойте! – закричал Макс, как-будто кто-то пытался куда-то уйти или хотя бы просто спешил, – такой же запах и похожие камеры были в Полянах. Теперь я понял, чем там воняло. Это лед размораживали.

Кристина чуть слышно глубоко вздохнула. Там ее освобождали из-под обжигающей тонкой корки льда. Митюха облил ее из ведра этим раствором, а когда вещества в нем стали разрушаться появился резкий невыносимый запах ацетона. Пренеприятнишие воспоминание.

– Ладно. Еще пару вопросов, – посерьезнел, кажется, совсем не умевший улыбаться Андрей Петрович, – как ты оказался заодно с Аркадием? И, почему именно в Мирино вы все прятались?

– Слушай, – радушно произнес Лавр. Илье вдруг стало не по себе от его гостеприимного настроя и как-то даже противно, но он погасил в себе эти непонятные чувства и присев на корточки продолжил внимательно слушать, – я третье лицо. Скажем так, подсобный рабочий Аркадия и Дмитрия. Я всегда старался оставаться в тени, наверное, поэтому и сижу сейчас здесь с вами. В восемьдесят пятом году я познакомился с Ириной, матерью Кристины. В восемьдесят восьмом у нас родилась дочь. Ирина была ни в чем не виновата. Она случайно познакомилась с Аркадием, случайно узнала о его опытах. Я долгое время скрывался по всей стране с Кристиной. Потом, мне улыбнулась удача. Я стал спекулянтам. У меня такой огромный товарооборот был!.. У меня была своя фирма, своя служба безопасности, которая мне то и доложила, что за мной следят. Тогда я продал бизнес, поставил особнячок, намеренно, близко к Аркадию, оформил его на подставное лицо. Я был уверен, что на несколько лет обезопасил семью. И так оно и вышло. Я сам хотел убить Аркадия. Я любил Ирину… – Лавр сглотнул, ему было тяжело все подымать на поверхность, делиться столь личными и печальными подробностями, – Я подобрался к Аркадию близко, очень близко. Ну, а топом вы знаете. Я хотел отправить Кристину за границу, но не вышло, встретил Машеньку, пришлось упрашивать Аркадия помочь мне. Собственно все.

– А почему именно в Мирино? – повторил Паша второй вопрос Андрея Петровича.

– Потому что, здесь у Аркадия были старые связи.

– Семишин, – просто уточнил Алинин отец. Лавр молча кивнул ему в ответ.

– Кристин, конечно, извини меня, но на той единственной фотографии, которую я нашла в кулончике у вас дома, кто тогда на ней изображен?

Кристина сначала удивилась, потом смягчилась, немного улыбнулась, уголком губ и ответила:

– Там моя мама с ее родителями. А фотографий у нас нет дома, потому что мы все же боялись, что нас найдут быстрее, чем мы их. И вообще, я не люблю фоткаться.

Когда все разбрелись по разным комнатам, Паша буквально поймал в коридоре Лавра.

– У вас есть собака? – с надеждой в голосе спросил он.

– А что? Тебе Рекс приглянулся?

– Значит я угадал, что его так зовут. Такая классная собака!.. – чуть ли не простонал Павел.

– Ну тогда, если ты с ним поладил, забирай его себе.

– Правда? – вдруг почему-то засомневался Паша.

– Разумеется. Теперь он твой.

И оставив Павла одного с счастливой детской улыбкой на лице, Лавр направился дальше по коридору.

– Спасибо! – прокричал Паша ему в след, на что тот, казалось, никак не отреагировал.

Все хлопоты, вся суета и все разбирательства постепенно ушли в прошлое. Август подходил к концу, но погода стояла теплая, приятная, солнечная. Удушливой летней жары уже не осталось, но осенней прохлады и сырости так же еще не было в воздухе. Основная масса урожая с огорода и сада была собрана. Дел было не особенно много, а точнее они практически закончились.

Поспели яблоки. Белый налив, грушовка, мельба, анис… Алина особенно любила мельбу, сладкие сочные красные крупные плоды. Вот так вот возьмешь яблоко в ладоши и здорово и приятно становиться, а откусишь кусочек, сахарный, с маленькой кислинкой вкус заставит зажмуриться от удовольствия.

Вот так и Алина, сидя за летним столиком в саду под раскидистыми широкими ветвями яблоней, гоняла-гоняла по столу по бежевой связанной крючком ее мамой скатерти, яблоки и решила-таки одно из них съесть. Откинувшись на плетеную спинку стула, Алина блаженно зажмурилась. Прямо ей в лицо, пробравшись сквозь перепутанные между собой ветки, светил озорной лучик вечернего солнца. Как-то хорошо вдруг стало, все мысли ушли куда-то, да и ну их, так же и лучше.

В саду остались только Алина, яблоки и добрый лучик солнышка. Идиллия, кажется, пробежала где-то рядом, зацепив Алину своим легким порывом и… незаметно исчезла. Предательство, Алина так не договаривалась, а идиллия уже убежала, озорно посмеиваясь где-то и лукаво принявшись обманывать других наивным и хитрых, малодушным и щедрых, ранимых и сильных, слабых и самоуверенных и так далее и так далее людей.

– Алин? – мамин голос заставил Алину через силу открыть глаза, напрячься, выпрямиться, поежиться и с непонимающе-выжидающим видом уставиться куда-то в сторону.

Мамы рядом не было, она еще только шла по тропинке к столу с чайным набором на подносе, в который входили: домашнее печенье, пряники из магазина с какой-то фруктовой, кажется, абрикосовой начинкой, конфеты и, разумеется, свежезаваренный с душистыми травами чай и две чашки.

Конечно, это тоже была часть идиллии, но если бы все было так гладко. Почему-то именно этим вечером Алине не хотелось загружать себя никакими заботами, пусть подождут немного, совсем чуть-чуть. Она попьет чаю, посидит с мамой в саду и, пожалуйста, завтра она будет готова решать новые задачи и выполнять разные дела.

– Алиночка, помоги мне. Собери яблоки в одну кучку. Здесь же поднос совершенно некуда поставить.

– Ага, – засуетилась Алина и быстрыми ловкими движениями определила яблоки на край стола.

– Ты же вроде собиралась сегодня в кофе с друзьями сходить? – полюбопытствовала мама.

– Не хочу, – коротко ответила Алина, словно отрезала кусок масла острым ножом.

– Что такое? – запереживала Марина Николаевна.

– Мам, ну, чего там делать, в этом кофе! Опять кто-то напьется, кто-то за кем-то будет увиваться всю дорогу.

– Ну, ладно. Мы и здесь с тобой хорошо посидим, – успокоила ее мама.

– Это точно, – принимаясь разливать горячий, золотистый чай по чашкам ответила Алина, – а когда папа приедет?

– У него какие-то там дела, я не вдавалась в подробности, но, думаю, через пару часиков должен быть уже дома.

– Понятненько.

– Кстати, звонила Наташа.

– Да, и как у них дела? – спросила Алина.

– Нормально, в отпуск скоро, собирается к нам приехать, – сообщила Марина Николаевна.

Некий дискомфорт, который присутствовал в душе у Алины некоторое время, уже выветрился. А связан он был непосредственно вот с чем: Алина же ведь тогда просто сбежала, исчезла с работы, никого не предупредив. Проще говоря, от нее никто такого не ожидал. Тетя Наташа была в шоке, да еще к тому, начальница Маргарита Вениаминовна, была в плохом настроении, и всем хорошо от нее досталось за Алинино отсутствие.

Алина же первым делом, когда вышла на работу, тут же написала заявление об увольнении по собственному желанию и незамедлительно отнесла его куда полагается. Хотя Алину уже простили и готовы были принять ее обратно, но Алина категорически этого не захотела.

Тем самым она обидела тетю Наташу, ведь та хлопотала за свою племянницу, а племяннице ее хлопоты оказались совершенно не нужны. Алина с горем пополам отработала из положенных двух недель после увольнения одну и ее попросили уйти, не занимать больше место. Алина с облегчением выдохнула.

У нее осталось еще одно маленькое дельце в городе, о котором она еще ни кому не говорила. Толи расстроить боялась, толи просто боялась. Она забежала в институт и именно забежала, забрала свои документы и прощай экономический факультет или какой там. От радости она даже забыла, на кого конкретно училась. Бывает же! А потом в августе подала документы туда, где все время и хотела учиться, на факультет растениеводства и селекции растений.

Родители хотели видеть Алину с серьезным высшим образование, но уж если их дочь решилась на такие кардинальные перемены, они не стали возражать. Ну, растения, так растения, пусть занимается цветочками. В конце концов, она уже взрослая. Должна понимать, что делает.

А в тот день, когда она окончательно развязалась с работой и учебой, она села на рейсовую газель и поехала домой. По дороге ей, то становилось грустно, то радостно, такие смешанные непонятные чувства. Ей виделась рассерженная тетя Наташа, ей было жалко ее, но с другой стороны Алина себе доказывала, что никто ее и не просил, замолвить за Алину словечко, что это не Алинина инициатива. А против воли, не спросив самого человека, чего он хочет и чего ему надо нельзя принимать никаких серьезных решений.

А еще из головы не выходили мысли об… Илье. Как-то все неправильно получилось. Ей казалось, что она нравиться ему, что она не просто случайная встречная, о которой можно с легкостью забыть на следующей же день, но… Оказывается можно, он же забыл. А когда она с отцом уезжала домой он просто сказал ей короткое «Пока». Без эмоций, без чувств, опустив глаза, он сказал бессмысленное «Пока».

Ну, а что? Все правильно! Илья хотел спасти мать и он это сделал, он расстраивался из-за брошенного на последнем курсе института, но так как Лавр оказался каким-то там старым приятелем какого-то там ректора или преподавателя, то вопрос о его восстановлении был вполне решаем. Ведь Лавр же жил теперь с Марией Владимировной, что стало неожиданностью для Ильи.

Ну, и вот к чему эти все рассуждения, Илья сделал то, что хотел, добился своих целей и все. А Алина не входила не в один из его даже второстепенных планом. Все правильно, все логично. И не надо больше ничего придумывать. Навязываться она к нему точно не собирается, не в ее характере, совсем не в ее. А еще, зачем-то в голове у Алины отложился его адрес, глупость какая!

А Паша, вдруг вспомнила она про него. Он бы мог стать отличным другом, но он же из богатой семьи, у него свои причуды. Он помогал другу. Да ну его вообще!

Алина вспомнила Аню, и то, что она оказалась ее бабушкой, до конца не укладывалось у нее в голове. Эта информация была настолько объемной и даже фантастичной, что занимала почти весь земной шар по своим масштабам. Какое уж там Алинина голова.

Ей было жалко Аню, очень. Она успела сдружиться, немного привязаться к ней, полюбить ее. Аня открылась Алине с самой лучшей своей стороны. Алина это понимала и ей становилось стыдно за себя, за свое поведение перед Аней. Но вот что-что, а это действительно уже нельзя было изменить, и это мучило Алину изнутри, терзало ее. Аня оставила ей все свое имущество, но зачем оно ей, если теперь нет Ани? Аню, то есть Алинину бабушку, они похоронили вместе с дедом Петром. Так решил Алинин папа.

– Алин, все нормально? – отложив пряник, забеспокоилась Марина Николаевна.

– А?.. Да, мам. Все хорошо, – улыбнулась Алина, надо же было задуматься именно сейчас. Да и о чем, ладно об Ане, но уж не об Илье.

Вдруг стало тяжело на душе, но Алина старательно запрятало все тянущее к грусти и печали подальше вглубь сознания и, взглянув на маму, попыталась ее убедить, что у ее любимой дочери все хорошо.

– Точно? Что-то ты мне не нравишься, – дотошно, с особой материнской пытливостью, переспросила Марина Николаевна.

– Точно! Просто Аню вспомнила… – частично призналась Алина.

Зато теперь и маме и даже себе стало легче.

– Дочь, это очень хорошо, что ты сумела побыть с ней какое-то время. Подумай сама…

– Да все я понимаю, просто нашло, взгрустнулось. Понимаешь? – уцепившись обеими руками за горячую чашку и съежившись, как-будто замерзла, тихонько прошелестела Алина.

– Конечно. Вот возьми конфетку. Вкусная очень, – отгоняла Марина Николаевна, как могла, грустные мысли от дочери.

– Мам, у тебя, кажется, телефон, – услышала Алина не навязчивые тихие трели где-то совсем близко.

– Опять звонок сел. Надо телефон другой покупать, – пожаловалась мама и достала древний аппарат из кармана халата.

– Да, – некоторое время тишина, Марина Николаевна внимательно слушала собеседника, потом как-то странно посмотрела на Алину и ответила, – хорошо, хорошо. Все, ждем.

– Папа, – с уверенностью, что это именно он и есть, спросила Алина.

– Да, скоро приедет. Кстати, не один, – да что ж она как говорит, как-будто на что-то намекает.

– Да? А с кем? Кто-то по работе? – непринужденно поинтересовалась Алина.

Еще одним изменением в их жизни стало то, что Андрей Петрович опять вышел на свою работу. В ФСБ ему были всегда рады. Можно сказать, это уже такой образ жизни, призвание, так же как и врач к примеру. Все равно все то время, что Андрей Петрович, ну, скажем так, находился в длительном отпуске, он поддерживал связь со своими ребятами и даже, бывало, созванивался со своим начальством. Так что его возвращение удивления не вызвало ни дома, ни на работе, среди знакомых старых ребят.

– Алин, с ним Паша с Ильей приедут, – серьезно и быстро проговорила Марина Николаевна.

Она просто не знала, как Алина на это отреагирует, а осторожничать и примеряться было некогда и она сказала все как есть. Алинина мама, через Алининого папу, который не совсем понятно откуда это узнал, получила не совсем точную, по ее меркам, но имеющую место быть информацию, якобы ее дочь неравнодушна к Илье. Но Марина Николаевна была настоящим партизанам и тайны хранить умела. Она ни разу не пристала, даже не намекнула дочери, на какие-то там взаимоотношения с ее спутником в опасном путешествии. А теперь вот, такая ситуация.

– Как это? – выпрямившись, словно по команде и облокотившись руками о стол, Алина перевалилась ближе к середине стола и непонимающе выпучила на маму глаза.

– Ну, вот так. Папа позвонил и сказал, что они едут. Ему якобы Паша позвонил и сказал, что соскучился по деревне, не прочь бы в баню сходит. Ну, папа и пригласил их. А ты что, против? – пыталась Марина Николаевна действовать более мягче и осторожнее, но у нее получалось все совсем наоборот.

– Нет, пусть приезжают. Мне что, жалко что ли? – фыркнула Алина, стараясь изобразить полное безразличие.

Но как-то фальшиво, фальшиво она это изобразила и сама поняла свои ошибки и, чувствуя, что у нее начинают краснеть щеки, тут же придумала отговорку, чтобы убежать от испытующего, но тщательно скрываемого с явным интересом и переживанием маминого взгляда.

– Пойду, тогда что ли дома приберусь, – вскочила Алина с места.

– Иди и, если не трудно, баню не затопишь? – окликнула она Алина.

– Хорошо! – быстро шагая к дому, выкрикнула Алина.

Марина Николаевна прекрасно поняла состояние дочери и решила просто ей не мешать. Допив чай, она не спеша убрала все обратно на поднос и отправилась в дом.

А Алина, зайдя в дом, первым делом залетела в ванную. Открыла кран, набрала полные ладони холодной воды и плеснула ее себе в лицо.

– Та-ак, – вслух сама себе протянула она, – и что им здесь надо? Блин! Все же хорошо было! Зачем они едут?

Алина перестала себя понимать. Больше года она настойчиво прогоняла все навязчивые мысли, все ненужные воспоминания, которые то забывались и тогда становилось легко и свободно, то обрушивались на нее поднывая и, заставляя грустить или погружаться в зефирные пышные облака из нелепых мечтаний глупой наивной фантазии, и искренне злилась, когда ей снились сны, в которых она с Ильей весело и непринужденно разговаривает на берегу реки или они сидят в теплом уютном доме или, еще того хуже он целует ее в совершенно непонятном неизвестном месте. И от этих снов ей становилось не по себе, как-будто некая часть ее предательски растворялась в счастье от приснившейся небылицы и настойчиво тянула всю ее целиком за собой. Алина вырывалась, цеплялась за повседневные дела и заботы, нарочно находила себе дополнительные занятия, но помогало это не всегда. И Алина надеялась, что со временем все равно все забудется, вопрос лишь оставался только в том, когда именно придет, то самое время, но оно рано или поздно придет. Уж Алина то точно об этом знала.

По крайней мере, она так подумала про себя. Ведь больше ничего не оставалось делать, как со спокойным лицом встретить незваных гостей. Ладно, так хотя бы она узнает, как дела у Паши с Ильей. Все-таки ж интересно узнать, чем они сейчас занимаются, хотя бы по той причине, что они вместе разобрались в запутанной длинной истории. Хотя, что сейчас имеет значение в современном мире?

И решив на этом больше не зацикливаться, не заполнять себя кучей мыслей и вопросов, Алина придирчиво посмотрела на себя в зеркало, распустила косу, волосы из которой уже повылазили и торчали в разные стороны.

– Растрепка!

Опять же вслух, с веселой улыбкой заявила она своему взлохмаченному отражению в зеркале. Потом расчесала перепутанные волосы и заделала их в аккуратный задорный пучок на макушке. И уже собравшись уходить из дома, остановилась, развернулась и забежала в свою комнату за теплой спортивной кофтой. На улицы уже вечерело и воздух постепенно наполнялся прохладой.

Хорошее время, когда уже не день но еще и не ночь. Что-то привлекательное и манящее сладким теплом есть в тихих вечерах. Что-то романтическое, одновременно немножко грустное и светлое дотрагивается в столь искреннее время до самой души. Будто бы природа приоткрывает дверцу в свои сказочные владения и маленькие порции ее загадочной жизни разбегаются по свету и дарят каждому встречному искорку маленького счастья.

Неожиданно быстро из-за поворота показалась папина машина. Черный внедорожник, не спутаешь с другой машиной, это точно они.

Еще несколько секунд и внедорожник остановился, и так вышло, что встречать папу с гостями выпало Алине. Ее мама, как нарочно, подевалась в неизвестном направлении. Или это Алина просто так подумала, сама не расслышала небось, что ей сказала мама, а теперь вот стоит тут, встречает.

Ей вдруг отчего-то сделалось неловко, хотя с чего бы вдруг? Это ее дом, ее папа… Странно, откуда вообще берутся все эти чувства?

– Привет Алинка, – усталой, но счастливой улыбкой встретил он дочь.

– Привет, пап, – довольно скромно ответила Алина.

– О, Алинка! – из машины вывалился Паша, радостный и, похоже, немного задобривший себя спиртным.

– Алинка, привеет! – как к старому другу подкатил он и стиснул ее в своих крепких объятьях. Алинка немного растерялась от такого поворота событий, но запах виски или чего он там пил, подсказал точную причину его дружелюбно-расслабленного поведения.

«О, Боже! Где только папа умудрился их подцепить!» – про себя подумала Алина, а вслух промычала, что-то вроде «Привет».

Всех незаметней, как-то по-тихому вышел из машины Илья. Он, словно его здесь и не было, прокрался тенью к дому и никто не заметил как, а он уже стоял и разговаривал с Мариной Николаевной, которая тоже появилась непонятно откуда, словно поджидала за углом, когда подъедет машина и вышла в самый удачный момент.

– Пойдемте ужинать! – позвала Марина Николаевна.

– Действительно, пойдемте, – повторила Алина.

Ужин прошел шумно и весело. Кроме того Алине открылись такие интересные новости, что можно было просто искренне удивляться. Удивляться самим новостях и тому, почему ей раньше о них ничего не было известно. Почему родители молчали? Или эта была вселенская тайна?

– Так что, – констатировал Андрей Петрович, – Пашка теперь у нас работает. Грамотные юристы везде нужны.

– Ну, что вы Андрей Петрович! – хотел было что-то возразить Паша, но передумал и, расплывшись в радостной улыбке ловким движением отправил себе в рот кружочек свежего, посыпанного сверху солью, огурца.