Текст книги "Проклятие крови"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Остановите его!

* * *

– Остановить? – Селуччи отступил на шаг, затем еще на один. – Ох, будь ты проклят!

Он был настолько увлечен борьбой Фицроя с мумией, что почти не обратил внимания на расположившихся полукругом, распевающих какие-то молитвы мужчин и женщин. Вообще-то он прошел, можно сказать, прямо сквозь их строй, но это почему-то никак не отразилось в его сознании. «Я все понимаю, у меня был трудный день. Но подобного рода невнимательность к деталям может привести к гибели. Просто не могу представить, что я допустил подобное легкомыслие».

* * *

Где-то порядка двух-трех десятков человек, волоча ноги, выступили из тени. Продолжая распевать, они медленно двинулись в сторону Селуччи; лица их были устрашающе бесстрастными, лишенными какого бы ни было выражения.

Майк отступил еще на несколько шагов и поднял пистолет. Хотя он опознал среди них нескольких высокопоставленных офицеров полиции, казалось, те не сознавали, что в руке у него оружие, и продолжали наступать. Еще два или три фута, и он окажется на краю танцевальной площадки, спиной к стене. Пятнадцатилетняя служба в полиции позволяла ему не терять спокойствия – во всяком случае, внешне – но Селуччи чувствовал, как его начинает охватывать паника.

Он лихорадочно принялся искать, во что можно было бы выстрелить, дабы привлечь внимание этой стаи зомбированных людей к тому факту, что он здесь единственный, у кого имеется оружие. Пожалуй, вращающийся хрустальный шар был самой подходящей целью. Отступив еще на один шаг, Майк нажал на курок.

Потолок взорвался, разбрызгивая сжатую противопожарную пену и клочья звукоизоляционного покрытия вниз, на распевающую свои молитвы толпу. Не обращая внимания на эхо, колотившееся в черепе, Селуччи опустил пистолет.

Казалось, вмешался какой-то инстинкт самосохранения, и зомби прекратили свое наступление, но живая преграда между ним и Тауфиком все еще оставалась.

«Прекрасно, и что дальше?»

Из застывшей на месте толпы отделился, с трудом волоча ноги, один человек. Вопреки скудному освещению, Селуччи без труда его узнал.

– Инспектор Кэнтри!

Ладонь, державшая пистолет, вспотела, как только его непосредственный начальник подтащился поближе. В группе зомби, следовало признать, находилась парочка занимавших крупные посты полицейских, которых Селуччи пристрелил бы с радостью, но к инспектору Кэнтри это не относилось. Он был одним из небольшого числа чернокожих, занявших высокое положение в полиции задолго до того, как были введены в действие соответствующие программы, и, несмотря на все вздорные интриги, постоянно затевавшиеся вокруг него, поднялся над рядовыми, веря в справедливость закона и руководствуясь в большей части своих поступков присущим ему неистребимым чувством юмора. То обстоятельство, что Тауфик смог подчинить себе достойного человека, совершенно лишив его собственной воли и чести, потрясло Майка, и он с ужасом ощутил, что увлажнились не только его ладони, но и глаза.

– Инспектор, мне вовсе не хотелось бы...

Подняв вверх массивную руку с растопыренными пальцами, тот, словно в учебном ролике, изобразил команду «Сдай пистолет». Его сподвижники продолжали между тем свои песнопения.

Рев, непрерывно раздававшийся под сводами его черепа, почти лишал Селуччи возможности сосредоточиться и обдумать ситуацию.

* * *

– Инспектор, не заставляйте меня это сделать!

Вики услышала выстрел из пистолета в тот момент, когда кое-как выбралась из лестничного колодца и, упав на колени, прижалась лбом к серому покрытию. «Майк должен был начать стрельбу сотню лет назад. Что, черт возьми, там происходит?»

Она не могла вспомнить, как ей удалось преодолеть несколько последних лестничных пролетов, хотя ощущала, что каждое движение отпечатывалось на мышцах и связках ее ног. Дважды женщина падала, и во второй раз, растянувшись, беспомощно извиваясь на бетонной площадке, не в состоянии подняться на ноги, она разразилась виртуозными ругательствами. Только мысль о Селуччи, уже добравшемся наверх, придала ей сил, чтобы все-таки встать и двинуться дальше.

Стиснув зубы, сопротивляясь острой боли, пронизывающей икроножные мышцы, она припала к стене и медленно, дюйм за дюймом, можно сказать, ползла вдоль нее, не пытаясь уже выпрямиться во весь рост. Совершенно интуитивно Вики направилась не к сверкающему огнями входу, а двинулась вдоль стеклянной стены диско-клуба, огибая его. Измученные мышцы отчаянно ныли; все, что она могла расслышать, это собственное затрудненное дыхание – вдох с привкусом крови и выдох с привкусом поражения.

«Ты не сможешь одержать победу, ты, древняя отрыжка цивилизации, я не доставляю тебе такого удовольствия».

Большая часть стены диско-клуба была выполнена из стекла, чтобы люди, посещавшие смотровую площадку, могли наблюдать за танцевавшими, – тонированного стекла, поскольку администрация полагала, что развлекавшихся в клубе людей вряд ли привлечет зрелище глазеющих на них туристов.

Пристально вглядевшись сквозь него, она смогла различить, что какая-то темная фигура приближается к застывшему с пистолетом в руке Селуччи.

Отшатнувшись от окна, однако все еще держась, дабы не лишиться опоры, одной рукой за оконную раму, Вики подпихнула сползшие очки обратно на переносицу.

«Похоже, наступило время действовать по плану В».

Поблизости, за поворотом стены, находился запасной выход; рядом с ним висел застекленный шкафчик с противопожарным оборудованием. Женщина с колотящимся сердцем отодвинула его защелку и вытащила пожарный шланг. Напрягая остатки сил, она отвернула кран. Вики рассчитала, что вода за пять-десять секунд сможет дойти до края брандспойта, и потом, если промедлить, давление струи собьет ее с ног.

Три секунды – для того, чтобы оттянуть дверь на себя настолько, чтобы проникнуть внутрь.

«Там обязательно должен быть свет. Невозможно обращаться с системами безопасности в полной темноте». Еще две секунды – на то, чтобы убедиться, что логика сработала правильно, а затем щелкнуть выключателем. Одна, последняя секунда – оттолкнуть Селуччи к стене и выхватить пистолет.

Инспектор Кэнтри полз к нему на животе, оставляя за собой на паркете кровавый след из простреленного бедра; пара дюжин мужчин и женщин с непроницаемыми, пустыми лицами продолжали медленно влачиться вперед, угрожающе вытянув скрюченные, словно когти, пальцы.

Впервые она смогла расслышать издаваемые ими странные заунывные звуки.

А затем из сопла брандспойта хлынула, едва не вырвав шланг у нее из рук, мощная струя воды. Вики прилагала отчаянные усилия, чтобы направить бьющую струю и сбить с ног этих жутких марионеток Тауфика.

* * *

Внезапно песнопение прекратилось, и он ощутил воздействие еще какой-то силы. Он чувствовал, как пальцы еще крепче сдавили его горло, а его волю все глубже затягивали в свою бездну агатовые глаза обитателя ночи. Запустить в действие заговор овладения теперь уже не означало просто одержать верх над противником – чтобы не потерять свою бессмертную жизнь, он должен был доказать свое превосходство и поглотить все могущество ка обитателя ночи. Все или ничего. Он истратил остатки собственной силы на этот заговор.

* * *

На возвышении, на дальнем краю танцплощадки, Вики увидела Генри, схлестнувшегося в схватке с высоким темноволосым мужчиной. Тауфик. Это был он. Она почувствовала, как Селуччи отпихнул ее в сторону и перехватил у нее шланг, выкрикнув: «Держись подальше от них». Тогда она, спотыкаясь, заковыляла обратно на площадку. Там, в шкафчике, был еще и пожарный топорик.

– Вики, черт тебя побери, что ты делаешь?

Она не обратила на Майка никакого внимания. Все, на чем были сосредоточены ее усилия, – как пересечь, едва передвигая ноги, танцплощадку; тяжелый топорик она использовала в этот момент как расщепленную на конце трость. Мускулы ног к тому времени, когда она добралась до возвышения, пронизывали резкие судороги, а волосы Тауфика, удивиться чему сил у нее уже не было, из черных стали седыми.

Прикусив нижнюю губу, отчаянно хватая воздух раздутыми ноздрями, женщина прокралась за спину мага-жреца. Только со второй попытки она смогла занести топорик над головой.

Солнце превратилось в обжигающее, совершенно невыносимое бремя, тысяча, сотни тысяч жизней обрушились на него. Запах собственной горящей плоти начал поглощать запах крови. Эбеновые бездны обещали прохладу, избавление, конец этим мукам. Генри позволил еще более увеличиться своему голоду, чтобы наконец до них добраться.

* * *

Топорик, издав чавкающий звук, по самую рукоятку погрузился в спину Тауфика. Вики вложила в этот удар всю оставшуюся у нее энергию. Онемевшие ладони соскользнули с рукоятки, и женщина без сил осела на пол.

Подбородок Тауфика дернулся вверх, губы задвигались, но не издали ни единого звука. Пальцы, сжимавшие шею Генри, разомкнулись; маг-жрец волчком закрутился на месте, потом споткнулся и упад, выгнув спину, тогда как рот его продолжал извергать не слышимые никому слова.

Вампир расправил плечи и оскалил зубы. Теперь он наконец-то сможет насытиться...

– Нет, Генри!

Сбитый с толку, он поднял голову. Смутно сознавая происходящее сквозь голод, он разглядел Вики и повернулся, чтобы увидеть, на что она уставилась с таким ужасом.

Два красных глаза пылали на краю возвышения. Слабый малиновый туман в форме облачка напоминал какое-то странное создание с птичьей головой и туловищем антилопы.

Тауфик протянул руку к своему богу, растопыренные пальцы дрожали, взывая о спасении.

Красные глаза засверкали ярче. Седые волосы мага стали совсем белыми, а затем осыпались, обнажив желтоватый купол черепа. Щеки ввалились, втянулись в скулы. Плоть таяла на глазах, а кожа туго натянулась, а потом и вовсе исчезла. Одна за другой упали, освобожденные молниеносно гниющими связками, мелкие кости вытянутой руки Тауфика.

В несколько мгновений от ожившей мумии остались только одежда да небольшая кучка тончайшей серой пыли.

В этот же момент исчезли и красные глаза.

– Эй, ребята, у вас все в порядке?

Генри дотянулся до Вики через останки и нежно прикоснулся к ее щеке. За прожитые им четыреста пятьдесят с лишним лет он никогда не ощущал столь слабо свой голод. Подруга кивнула ему. И они разом обернулись к Селуччи.

– Можно сказать, что да. А как твое самочувствие?

Селуччи фыркнул.

– Прекрасно. Просто прекрасно. – Он взглянул вниз, на горстку праха. Видно было, что ему с трудом удается сдерживать раздражение, – Учитывая все обстоятельства. Почему... – Пауза наполнилась воспоминанием о горящих красных глазах. – Почему оно не спасло его? Я хотел сказать, почему бы ему не сотворить эту сволочь заново?

Вампир пожал плечами.

– Не знаю. Думаю, что мы никогда этого не узнаем. Я ощущал жизнь Тауфика до самой последней секунды. Он был в сознании все это время, пока-пока...

– Обращался в прах. Господи Боже! – Это было скорее похоже на богохульство, чем на божбу.

Общие стенания перешли в бормотание на грани истерики, и они снова обратили внимание на танц-пол. Большинство бывших восторженных поклонников Тауфика находились в состоянии шока. Большинство, но не все.

Инспектор Кэнтри, припадая на ногу, обвязанную самодельным жгутом, сделанным из рубашки, вышел, опираясь на плечи двух своих сподвижников, из толпы и в недоумении уставился на стоящую на возвышении троицу.

– Какого черта, – потребовал он ответа, – что здесь происходит?

– Боюсь, отвечать придется тебе, Майк. – Вики в этот момент как раз, склонившись над поручнем, пыталась принять решение, как ей поступить: вытравить прямо здесь всю эту блевотину или лучше разрыдаться, если, конечно, ее сил окажется достаточно для любого из этих поступков.

– Он – твой босс. Расскажи ему...

* * *

Селуччи появился в кондоминиуме Генри примерно за час до рассвета. Он провел пару тревожных часов с Кэнтри, в отделении скорой помощи в госпитале Святого Михаила, и успел рассказать инспектору обо всем, что, как ему казалось, тот захочет услышать.

– Вы понимаете сами, Селуччи, на что это похоже, не так ли?

– Понимаю, конечно.

– Я бы сказал, что вы – величайший в мире лжец, если бы не два обстоятельства. У меня нет оснований для вашего ареста, но все же я могу вспомнить: я действительно отдавал тают приказ, и перед тем, как вы выстрелили в меня, что-то вроде бы повисло у вас над головой... Я увидел пару красных светящихся глаз.

Майк пересек гостиную и бросился на диван, раздраженно потирая лицо.

– Вики, от тебя несет каким-то растиранием. По-моему, тебе самой следовало бы обратиться к врачу.

Глаза его подруги за стеклами очков угрожающе сузились, и он тут же счел за лучшее переменить тему. Можно подумать, он не знает, что его подруга достаточно умна и не уступит любому проявлению мужского шовинизма – она не позволит искалечить себя. – Итак, чем все это закончилось?

Генри отошел от окна. Ночь снова принадлежала ему. Он чуть не утратил ее, и утратил бы, не воспользуйся Вики столь удачно пожарным топориком. При всем том, что он не придал этому должного значения, Тауфик был прав, когда сказал, что никому не следует отправляться в одиночку в путешествие во времени. «Ты был один, – сказал он воспоминанию об эбеновых глазах. – Именно это и привело тебя к гибели. У меня же были спутники. У меня был друг, охранявший мою жизнь. Ты презрел человечество во имя собственного бессмертия. А я только пожертвовал дневным временем». Ужасающие сновидения закончились. Солнце ему больше сниться не будет.

Он повернулся спиной к окну, скрестив на груди руки и с нежностью глядя на Вики, смотревшую, в свою очередь, в глаза Селуччи.

– К счастью, бывшие ярые приверженцы культа Ахеха вспомнили достаточно значительные факты, и они у них совпали – включая весьма недвусмысленные галлюцинации в течение песнопений, о которых никто из них не пожелал говорить. Так что с этим покончено и, смею предположить, эти события никогда не получат сколько-нибудь внятного разъяснения. Твой инспектор Кэнтри оказался единственным из всех участников вакханалии, кто согласился узнать, что же происходило на самом деле. К утру остальные убедят себя, что оказались на какой-то сомнительной вечеринке, события на которой несколько вышли из-под контроля.

– Все, исключая заместителя генпрокурора, – добавила Вики из кресла. – Тауфик овладел его разумом настолько, что, когда он умер, от Дзотти просто ничего не осталось. Врачи говорят, что у него обширное кровоизлияние в мозг и, возможно, жить ему осталось недолго.

– Обширное кровоизлияние в мозг, – повторил Селуччи; глаза его сузились, когда он с подозрением уставился через всю комнату на Генри. – Что заставило их так считать?

Фицрой пожал плечами.

– Видишь ли, вряд ли наши эскулапы могли предположить, что его мозг был разрушен трехтысячелетним древним египтянином, магом-жрецом, пытавшимся освятить храм своего бога.

– Хм-м, действительно... А что вы думаете об этом боге? Тауфик мертв. А его бог?

– Разумеется нет! – рявкнула Вики, прежде чем Генри успел выговорить хотя бы слово. – Иначе не был бы мертв Тауфик.

– Послушай, Вики... – Майк вздохнул. – Я, должен тебе сообщить, на ногах уже почти сорок восемь часов и, возможно, соображаю сейчас не очень. Объясни мне наконец все это по-человечески.

– Бог Тауфика позволил ему умереть. Стало быть, не было особой необходимости оставлять его в живых.

– Но ведь Тауфик говорил, что его бог существует только благодаря ему. Что бог, в которого никто не верует, право на существование теряет.

Женщина раздраженно закатила глаза.

– Бог Тауфика имел последователей – людей, которые в него верили, – медленно и отчетливо проговорила она. – Так что поклонение для его существования не столь уж необходимо. Только вера.

– Но Тауфик ему поклонялся...

– Конечно, так и было; он продал свою душу за бессмертие, ведь это было его вкладом в сделку. Но он, кроме того, провел несколько тысяч лет в заточении, в саркофаге, и тогда – могу рискнуть головой – ни перед кем не преклонялся. Полагаю, его бог прекрасно сможет пережить смерть своего жреца. – Она поправила очки на переносице. – Думаю, Тауфик сделал что-то такое, отчего его бог пришел в ярость. Мы не знаем, что это было. Быть может, он не одобрил место для храма – хотя любой бог, черпающий силы из безнадежности и отчаяния, должен был бы чувствовать себя у нас прямо как дома, – а может быть, ему не пришлись по вкусу новые поклонники; или же ему не понравилось отношение Тауфика...

– Тауфик хотел, чтобы на него взирали как на всемогущего, – задумчиво произнес Фицрой, вспоминая разговор между ними.

– Не исключено, ты попал в цель. – Вики развела руками. – Быть может, бог опасался храмового переворота. Какова бы ни была причина, он решил отказаться от своего верховного жреца. У него не было лучшей возможности, так как ты, – она ткнула указующим перстом в сторону Генри, – столь же бессмертен, как и Тауфик.

Селуччи помрачнел.

– В таком случае Фицрой находится в опасности.

Вики пожала плечами.

– Как и все мы. Нам известно его имя. Как только мы спасуем перед безнадежностью и отчаянием, он набросится на нас, как политиканы на бесплатный буфет. Может быть, он не нуждается в адептах, чтобы выжить, но определенно они нужны ему для того, чтобы подкреплять свои силы. Все, что ему нужно для этого, – убедить одного из нас, а он расскажет двоим своим друзьям, а те, в свою очередь, каждый своим друзьям, и так далее, и тому подобное, и мы снова очутимся в том же дерьме. Если ему удастся поглотить Генри, он продержится дольше; но его может устроить и то, если попадемся ты или я.

– Так что, если подвести итог произнесенному в свойственной тебе велеречивой манере, – вздохнул Селуччи, – все это еще не закончилось. Мы победили Тауфика, но нам еще, возможно, предстоит сражение с богом Тауфика.

К его удивлению, Вики рассмеялась.

– Мы сражаемся с богом безнадежности и отчаяния всю свою жизнь, Майк. Теперь мы узнали его имя. И что с того? Все равно борьба от этого ни легче, ни сложнее не станет.

В следующий момент Селуччи уловил резкую перемену в ее настроении и беспокойно оглянулся на Генри, который, разумеется, также это почувствовал.

– А теперь я хочу сообщить кое-что вам обоим. – В ее тоне слышалось нечто похожее на смертельную угрозу. – Если кто-либо из вас когда-нибудь снова примется нести такую же снисходительную чушь, как сегодня ночью, я вырву из вас живьем сердца и вам же их скормлю. Я достаточно ясно выразилась?

Ответное молчание говорило о многом.

– Прекрасно. Рада, что мы с вами хорошо поняли друг друга.