Текст книги "Проклятие крови"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Нет ли в ней иллюстрации, похожей вот на эту? – Фицрой протянул ей настольный календарь. Верхний листок все еще относился к 19 октября. До двадцатого доктору Раксу дожить не удалось.

Вики всмотрелась в рисунок. Набросок изображал какое-то фантастическое животное – с туловищем антилопы и птичьей головой. Затем снова обратила внимание на книгу.

– Вот он. Весьма приличное сходство, если учесть, что рисовал доктор по памяти. Ахех, там сказано? Надо же, никогда не слышала... – Она потерла рукой затылок и обнаружила, что хочет взглянуть на Генри. Тут же она осознала себя полной идиоткой, когда до нее дошло, что тот стоит позади ее резко ограниченной области видения и давит на ее затылок, чтобы она продолжила чтение. – Ахех, второстепенный бог додинастического Верхнего Египта, постепенно превратившийся в одно из воплощений бога Се... Вот черт!

Захлопнув книгу, она села, тяжело дыша, и, широко раскрыв глаза, уставилась на что-то такое, чего не мог увидеть Генри.

– Вики? – Он схватил ее за плечи и хорошенько потряс, достаточно сильно, чтобы пробиться сквозь застывшее выражение на ее лице. – Что случилось?

Она моргнула, нахмурилась и повела шеей, словно проверяя, может ли все еще двигать головой.

– Приступ ужаса, полагаю.

– Вики! – Вампир снова встряхнул ее, правда, уже менее жестоко.

Облизывая пересохшие губы, женщина бросила взгляд на книгу.

– Глаза на наброске, знаешь... они были красными. Пылающими. И глядели прямо на меня.

* * *

Он повел плечами под шелковой рубашкой и улыбнулся своему отражению. Ощущение было удивительно приятным. Это столетие многое могло бы предложить тому, кто способен оценить комфорт и удобства. Когда он закончит задуманную реорганизацию, здесь будет настоящий рай.

А сейчас здесь недоставало института рабства и простоты управления, присущего ему, и потому он с успехом поработил менеджера гостиницы и двоих его помощников. Их ка подчинились его собственной с удивительной готовностью, и люди эти действовали теперь, руководствуясь исключительно его волей. Это было всего лишь скромное начинание, но впереди у него была уйма времени.

Заместитель генерального прокурора, с которым он после полудня провел еще одну успешную встречу, теперь также был полностью управляемым. В связи с необходимостью – хотя бы временной, – чтобы этот человек был способен функционировать независимо, не вызывая подозрений, управление им применялось только на нескольких едва уловимых уровнях и он мог реагировать на несметное количество внешних раздражителей. Заместитель генерального прокурора должен был поставлять занимающих заметные посты мужчин и женщин, годных для присяги на верность Ахеху, их ка были предназначены для власти на небесах, пока же они должны были обрести могущество на Земле.

Он заметил красное свечение в зеркале на мгновение раньше, чем исчезло его собственное отражение, и увидел перед собой изображение своего бога.

«Высший жрец моего нового порядка», – обратилось к нему оно.

Скрестив руки на груди, он поклонился – столетия практики научили его скрывать свое отвращение.

– Мой господин?

«Раскрой мне свою ка. Я должен указать на первого из тех, кто будет обеспечивать мое существование».

* * *

Вики вынырнула из-под светозащитной шторы и плотно закрыла за собой дверь в спальню, подавляя дрожь, возникавшую при мысли о Генри, неподвижно распростертом на постели. Внимательно наблюдая за ним, женщина убедила себя в том, что никаких признаков помутнения рассудка у Фицроя не наблюдалось. Казалось, в это утро он не проявлял ни малейшего желания принести себя в жертву, но она должна была признать – вернее, тот небольшой инцидент, что случился прошлой ночью, заставил ее признать это, – что его нервы были натянуты до предела.

– Вампирам не положено иметь нервы, – пробормотала она, входя в гостиную и всматриваясь в рассвет. Ее приводила в ярость собственная неспособность оказать помощь своему другу.

Зевая, она сняла очки и протерла глаза. Выход из музея оказался менее сложным, чем вход; Генри просто задержал взгляд охранника, после чего они оба беспрепятственно проскользнули мимо.

Вики не смогла удержаться и проворчала:

– Мы не тайные агенты, от которых ты охраняешь музей.

К сожалению, ей не удалось выспаться после того, как они возвратились на квартиру Генри. Мысли о древних египетских богах и человеческих жертвоприношениях заставляли ее беспрестанно ворочаться и не дали заснуть. Пообещав себе лечь и хорошенько отоспаться сразу же после того, как придет домой, она упала в красное бархатное кресло и потянулась к телефону. Если Селуччи не разбудили до сих пор, ему придется проснуться немедленно.

Ее приятель снял трубку после второго сигнала.

– Селуччи.

– С добрым утром, детектив. Ты полностью проснулся, чтобы осознать кое-какие новости?

Она услышала, как Майк нервно сглотнул, и мысленно представила его стоящим в мятой пижаме, небритым, в крошечной кухоньке в Даунсвью.

– Хорошие или плохие?

– У меня есть и те и другие. Какие предпочитаешь узнать в первую очередь?

– Хорошие, конечно, я мог бы найти им применение.

– Ты вовсе не спятил. В том гробу действительно была какая-то мумия, и теперь она, кажется, разгуливает по Торонто.

– Потрясающе. – Селуччи снова сглотнул. – А какие же плохие?

– В том гробу была какая-то мумия, и теперь она, кажется, разгуливает по Торонто.

– Очень смешно. Когда мне захочется знать, кем именно она оказалась, я спрошу. И как ты собираешься ее найти?

Вики вздохнула.

– Понятия не имею, – призналась она. – Но я как раз сейчас это обдумываю. Быть может, мне удастся найти причину, по которой были убиты Трамбле и ее напарник, в то время как у сотрудников Королевского музея только... ну, скажем так, стерли из памяти определенные события.

– Быть может, мне стоит побеседовать с доктором Шейн.

– Конечно, почему бы и нет. Она ведь, как мне показалось, пребывает в состоянии восхищения твоей персоной. – «Идиотка! Даже не верится, что я сказала это. – Вики больно шлепнула себя по лбу свободной рукой. – Сколько раз твержу: сперва подумай, потом говори!»

Женщина очень ясно представила себе, как поднимаются брови ее собеседника.

– А когда ты встречалась с доктором Шейн?

– Вчера в музее. – Если не сказать ему об этом, Майк, как осел, придет к выводу, что она следит за ним. – Когда я занималась расследованием по поводу твоей мумии.

– Ах вот как!

Ехидная усмешка, отчетливо проступившая в его голосе, подействовала Вики на нервы.

– Пошел ты знаешь куда, Селуччи! Еще слишком раннее утро для подобного паскудства. Позвони мне, если твоя доктор сообщит что-нибудь полезное. – Она повесила трубку прежде, чем Майк смог ей ответить.

– Думает, будто я ревную, – сообщила она своему отражению на глянцевой черной поверхности навороченного музыкального центра, стоящего в гостиной. – С чего бы это я стала ревновать его к Рэйчел Шейн, когда я не ревновала к его грудастым шлюшкам, на которых он постоянно делает стойку?

«Потому что доктор Шейн весьма похожа на тебя», – предположило ее отражение.

Женщина щелкнула по нему пальцем и вытащила себя из кресла.

– Я всегда знала, что рано утром не следует заниматься такими вопросами.

* * *

Дождь прекратился, но небо нависало так низко, что до него можно было, казалось, дотронуться рукой, а холодный ветер гнал Вики всю дорогу от Колледж-стрит до полицейского управления. После довольно продолжительного сна и неторопливого завтрака она осознала, что разговор инспектора Кэнтри с шефом о рутинных делах в отделе все еще беспокоит ее.

– И не похоже, что у меня есть другие нити, – напомнила она себе, ожидая зеленый свет на перекрестке. Через улицу здание управления смотрелось, словно конструкция в стиле ар деко, собранная из набора деталей «Лего». Некоторые считали его невероятно уродливым, но сама Вики полагала, что оно, скорее, должно внушать оптимизм.

На ступеньках она мгновение помедлила. Вики приходила сюда пару раз за те четырнадцать месяцев после того, как оставила полицейскую службу, однако каждый раз посещала одно из таких безопасных мест, как, например, морг или отдел судебных медицинских экспертов, и ни разу не заходила в свой бывший отдел. А теперь, чтобы попасть в кабинет инспектора Кэнтри, ей нужно было подвергнуться тяжкому испытанию – пройти через весь убойный отдел Где кто-то другой будет сидеть за ее столом. Где старые друзья и коллеги ведут непрерывную битву за то, чтобы в помоях не захлебнулся весь город.

«Где никто из них не может выполнить работу, которой теперь занимаешься ты, борясь против угрозы не менее реальной». Эти слова помогли. Женщина взглянула на часы – двенадцать двадцать семь.

– Да что я, в конце концов, из себя строю? – Она расправила плечи и пошла к двери. – Быть может, все они вышли на ленч.

На ленч отправились не все, но в большой комнате Вики, с бейджем посетителя, висящим у нее на лацкане, словно «алая буква»[6]6
  Намек на одноименный роман американского писателя-романтика Натаниэля Готорна (1804-1864). Алая буква в XIX в. считалась символом позора.


[Закрыть], увидела только двоих знакомых, причем один из них едва смог ее поприветствовать, а затем вновь углубился в разговор по телефону. К несчастью, тип номер два располагал свободным временем.

– Ну и ну! Неужели сама Виктория Нельсон возвращается в наши ряды?

– Привет, Сид. – Хотя многие женщины, работающие в полиции, жаловались, что он ведет себя подобно мартовскому коту, Вики не чувствовала особой неприязни к Сидни Остину. С профессиональной точки зрения она считала, что к работе он относился не слишком серьезно, и была несколько удивлена, что он все еще состоит в штате убойного отдела. – Как дела?

Остин взгромоздился на край своего стола и ухмыльнулся.

– Ты прекрасно знаешь, что здесь происходит: постоянно переработка и недоплата. – Вики заметила: Сидни обратил внимание на толщину линз в ее очках, задаваясь вопросом, что она может видеть. – А куда ты дела свою собаку-поводыря? – не замедлил поинтересоваться ее бывший коллега.

– Приготовила из нее жаркое.

Его громогласный хохот заглушил скрип ее зубов.

– Серьезно, Вики, какова жизнь частного следователя?

– Не так уж плоха.

– Да ну? Селуччи говорил, ты работаешь весьма успешно.

Селуччи можно доверить выпуск бюллетеня новостей.

– Я справляюсь.

– Слышал, парочка наших подкинули тебе несколько своих дел. – Он распознал выражение ее глаз и поспешно развел руками. – Эй, эй, я вовсе не имел в виду того, что тебе показалось.

– Уверена, что ты не имел в виду этого. – Улыбка Вики вышла натянутой.

Сидни покачал головой.

– Боже, не могу поверить, что ты ушла от нас больше года назад. Ты могла бы вернуться прямо сейчас, и никто бы даже не вспомнил, что ты нас покидала. Только вот, – он шутливо нахмурил брови, – хочу спросить, как случилось, что ты так редко бываешь у нас? Знаешь, как говорится, просто для того, чтобы прикоснуться к истокам и все такое?

«Потому что это вонзает нож в мое сердце и проворачивает его в ране, ты, безмозглый ублюдок». Но не могла же она сказать это ему в лицо. Вместо этого Вики, пожав плечами, спросила:

– Если бы ты выбрался из этого сортира, вернулся бы назад? – зная, что он не поймет желчность, скрытую в ее голосе. – Мне нужно двигаться дальше. Инспектор ждет меня.

Входя в кабинет инспектора Кэнтри, женщина почувствовала, будто окунулась в свое прошлое. Сколько раз в жизни она входила в эту дверь? Сотню? Тысячу? Сотни тысяч? В последний раз, непосредственно перед ее увольнением, и она, и инспектор вели себя до боли учтиво. Воспоминание обожгло Вики, но не так сильно, как она опасалась. Теперь у нее была новая жизнь, и место, по которому была произведена ампутация прошлого, уже почти зарубцевалось.

– Добро пожаловать, Нельсон. – Кэнтри, держащий в руке телефонную трубку, прикрыл ладонью микрофон и кивком указал на кофеварку, стоявшую на картотеке. – Налей себе кофейку, я присоединюсь к тебе через минуту.

Кофе выглядел густым, черным, с радужной маслянистой пленкой сверху. Вики наполнила до половины картонный стаканчик и добавила две большие ложки порошкового заменителя сливок, вопреки опыту, который давно имела: после первой пары глотков она может выложить то, о чем говорить вовсе не собиралась. Кто-то из подчиненных инспектора на полном серьезе заявил однажды, что если предлагать подозреваемым кофе, который он собственноручно заварил, их можно заставить признаться в совершении любого преступления, но такую идею пришлось отклонить как скрытое нарушение прав человека.

– Итак... – Кэнтри повесил трубку, как только Вики пододвинула стул к его письменному столу и села. – Приятно увидеть тебя снова, Нельсон. – По его голосу можно было предположить, что так оно и было на самом деле. – По возможности я слежу за твоей новой карьерой. Тебе удалось добиться пары признаний от подсудимых об их виновности, наряду с делами о пропавших собаках и подозревавшихся в измене супругах. Сожалею, что мы были вынуждены с тобой расстаться.

– Но все же не так, как об этом сожалею я. – Произнося эти слова, женщина криво улыбнулась.

Инспектор торжественно кивнул, выражая согласие со справедливостью ее утверждения.

– Как твои глаза? – поинтересовался он.

– Все еще при мне. – Но поскольку Кэнтри был одним из четырех людей во всем мире, которым, как ей казалось, следовало давать честные ответы, она продолжила: – Чертовски беспомощна в темноте, но вполне дееспособна при ярком свете, при условии, что необходимо воспринимать мир прямо перед собой. Периферическое зрение упало за этот год на двадцать пять процентов.

– Могло быть и хуже.

– Мог бы и дождь пойти! – выпалила Вики, яростно глотая кофе, который оставлял обжигающий след по всей длине ее пищевода. Через несколько мгновений под давлением взгляда инспектора она вынуждена была добавить: – Верно, могло быть хуже.

Кэнтри улыбнулся.

– Ты знаешь, что мы с удовольствием примем тебя снова, в любой момент, но поскольку ты впервые осчастливила меня своим появлением с тех пор, как вернула полицейский жетон, полагаю, существует некая другая причина твоего визита.

– Меня наняли разобраться с двумя смертями в Королевском музее Онтарио, и мне бы хотелось узнать, что вы можете рассказать мне о них.

– Нанял кто?

Она только улыбнулась в ответ.

– Этого я вам сказать не могу.

– Ладно, тогда ответь мне на вопрос: почему ты не обратилась за помощью к своему приятелю Селуччи?

– Все, что мог, он мне уже сообщил. Включая то, что вы сняли его с этого дела. Я еще удивилась, по какой же это причине.

– Неужели удивилась? Не слишком-то на тебя похоже. Ну ладно, имея в виду твои прошлые заслуги, а также потому, что я по сути своей хороший парень, повторю тебе все, что сказал ему...

Пока он произносил это, Вики удалось скрыть свое раздражение. Инспектор говорил, и она слышала в точности те же самые выражения, что передал ей давеча Селуччи, слово в слово, как если бы это было нечто такое, что он крепко заучил и теперь повторял наизусть. И как женщина ни старалась, ей так и не удалось вынудить Кэнтри рассказать подробней об этом деле. Наконец она сдалась и встала.

– Ладно, спасибо за внимание и за кофе, но я должна быть... – В этот момент ее внимание привлек толстый конверт кремового цвета с обратным адресом, отпечатанным выпуклым золотым шрифтом. – Вы собираетесь на свадебную церемонию? – поинтересовалась она, поднимая конверт со стола.

– Я приглашен на прием но поводу празднования Хэллоуина к заместителю генерального прокурора, – Кэнтри выхватил конверт у нее из руки, и Вики удивленно уставилась на него.

– Серьезно, что ли?

– Ну да, я не мог и мечтать об этом. – Он швырнул конверт на стол. – Кажется, достопочтенный заместитель генпрокурора заполучил какого-то нового советника, которого желает представить всем главам отделов.

– Кого же это?

– Откуда мне знать? Я с ним пока не встречался. Какой-то недавно объявившийся здесь парень с кучей грандиозных идей, несомненно.

Вики дотянулась до стола и, взяв твердый прямоугольник бумаги, поднесла его к глазам.

– Тридцать первого. Следующая суббота. Хэллоуин. Как мило – это будет маскарад. – Она представила себе инспектора Кэнтри, на самом деле похожего на Джеймса Эрла Джонса, наряженного в костюм Тулзы – негодяя, роль которого этот артист играл в первом фильме о Конане, и с трудом скрыла улыбку.

– Конечно, тебе легко говорить, ведь не тебе приказано прибыть на этот прием. – На лице инспектора мелькнуло отвращение, и он швырнул и конверт, и приглашение в верхний ящик письменного стола. – Шеф ясно дал понять, что я непременно должен там присутствовать, и, как я слышал, все ребята из полиции Онтарио тоже должны туда явиться. Уж не говоря обо всем проклятом отделе проклятого заместителя генерального прокурора. – На его лице застыла сердитая гримаса. – Именно так я отношусь к перспективе провести субботний вечер, ведя учтивые беседы со сворой политиканов и политизированных полицейских.

– И весьма могущественных персон... – Вики ухмыльнулась, стараясь подавить внезапный всплеск дурного предчувствия. – Как я понимаю, по крайней мере, вас подробно проинформировали, чтобы вы пришли, должным образом подготовившись.

– Оставь в покое мою подготовку. Эта чертова штуковина доставлена мне через специального посыльного сегодня утром.

– Специальный посыльный? А вам это не кажется несколько странным?

Кэнтри раздраженно фыркнул.

– Наше дело – не спрашивать, почему...

Остальная часть цитаты утонула в пронзительном звонке телефона, и Вики, беззвучно, одними губами произнеся: «Я выйду сама», повернулась и направилась к двери.

Выйдя на улицу, она оглянулась на здание главного управления и тряхнула головой. «У меня неприятное предчувствие по поводу всего этого. Но почему?»

Иногда такие вот банальные фразы в точности отражают существо вопроса.

8

– Вы нашли ваши бумаги?

– Бумаги? – спросил Селуччи, придерживая дверь в ресторан.

– Бумаги, за которыми заходила в музей ваша кузина. – Доктор Шейн покачала головой, заметив непонимающее выражение его лица. – Вы позвонили ей вчера, просили проверить, не оставили ли их в музее после работы...

Тут до Майка наконец дошло.

– Ах, ну конечно. Моя кузина. И эти бумаги. – Он задумался, оставила ли Вики его в полном неведении умышленно, или просто ей не пришло в голову сообщить об этом, в связи с тем, что у них сложились новые взаимоотношения. – Я их нашел в тот же вечер у себя в кабинете. Думаю, что должен был дать вам знать об этом. – Он послал спутнице одну из своих неотразимых улыбок, про себя решив, что позже непременно следует серьезно побеседовать с Вики. – На самом деле я позвонил вам, чтобы пригласить пообедать вместе.

Спутница не казалась ему очарованной, но не выглядела и совсем уж равнодушной.

Селуччи не беспокоился, как пройдет предстоящий вечер. Рэйчел Шейн, возможно, владеет информацией, которая помогла бы ему найти и схватить эту мумию. А это означало, что ему следует расспросить ее, но при этом он не мог задавать прямые вопросы, так как она захочет знать, в чем дело, но не мог же он рассказать ей об этом!

– Послушайте, дела обстоят следующим образом: мумия, убившая доктора Ракса, теперь свободно разгуливает по городу, и для ее поимки нам необходимо кое-что узнать от вас.

– А откуда эта мумия появилась?

– Из саркофага, который стоял у вас в лабораторном зале.

– Но ведь я уже говорила вам, что он оказался пустым.

– Мумия поработала над вашей памятью.

– Простите, официант, не можете ли вы позвонить 911? Я обедаю с сумасшедшим".

Вот как бы все было. Нет. Рассказать ей об этом – значит отказаться от единственного источника информации, который у них остается. Ученый, обладающий опытом извлечения информации из осколков костей и обломков керамики, просто не в состоянии поверить, что какие-то древние останки, ожив, встали из гроба и совершили убийство, на основании утверждений некого детектива из отдела убийств, смелых предположений ехидного частного следователя и... ну, как бы это помягче выразиться, автора любовных романов. Доктору Шейн необходимо предъявить доказательства, а у него их попросту не было.

Если ей все рассказать, он наверняка лишится возможности когда-либо снова с ней увидеться, но, учитывая то обстоятельство, что четыре человека уже мертвы, то, что Рэйчел думает лично о нем, не столь уж и важно.

Если принять в расчет эти обстоятельства, он нуждается в информации и должен использовать интерес нему доктора Шейн – или, если выражаться более точно – ее представление о его заинтересованности в ней, – чтобы добыть эту информацию. Когда-то он наблюдал, как Вики досуха выжала все, что ей было нужно, из какого-то мужчины, проведя с ним два часа, хлопая ресницами и прерывая время от времени его рассказ восторженными возгласами: «Неужели все действительно так и было?» Он не стал бы опускаться столь низко, и если бы даже вздумал так поступить, то не с Рэйчел Шейн, которая заслуживала лучшего к себе отношения. Если будет угодно Господу, у него еще появится возможность как-нибудь поговорить с ней по этому поводу. В другой раз.

Во время обеда Селуччи не испытывал затруднений, расспрашивая спутницу о ней самой и ее работе. Полиция уже давно научилась использовать человеческое стремление к самовыражению, и каждый год немалое количество правонарушений раскрывалось именно потому, что преступник просто не мог дольше молчать и выкладывал буквально все. Также не составило трудности направить беседу в русло Древнего Египта.

– У меня создалось впечатление, – сказала женщина, когда официант расставлял на столике десерт и кофе, – что мне следовало сообщить вам только свою фамилию, должность и номер социальной страховки. С тех пор как я защитила диссертацию, меня никогда в жизни так подробно не расспрашивали.

Майк раздраженно отмахнулся от вечно мешающей ему, падающей на лоб пряди, лихорадочно раздумывая, что бы такое сказать в ответ. Возможно, он пытался копнуть слишком глубоко. И, может быть, не проявил той искусности, которую следовало бы ожидать. Желание быть честным боролось в его душе с необходимостью хитрить.

– Я просто обрадовался, что можно не говорить полицейской работе, – пояснил он ей наконец.

Темная бровь взметнулась вверх.

– Знаете, почему-то я вам не верю, – промолвила Рэйчел Шейн, рассеянно размешивая сливки в кофе. – Вы пытаетесь что-то выяснить, что-то очень важное для вас. – Подняв голову, она посмотрела прямо ему в глаза. – Вы бы узнали это намного быстрее, если бы прямо спросили меня. И тогда могли бы считать, что не зря провели вечер.

– Я и так не считаю, что вечер проведен зря, – запротестовал Селуччи.

– Ах, вот как. Стало быть, вам удалось выяснить то, что вы хотели узнать.

– Черт побери, Вики, не перевирай мои слова!

Теперь уже выгнулись обе брови, их движение лишь подчеркнуло воцарившееся молчание.

«Я сказал „Вики“. Ох, ну надо же так проколоться!»

– Это давняя коллега. Мы невероятно часто с ней спорим, поэтому неудивительно, что я к своему протесту добавил ее имя.

Однако брови Рэйчел Шейн оставались в том же положении.

Он вздохнул и развел руками в знак капитуляции.

– Рэйчел, простите меня. Вы были правы. Я действительно нуждаюсь в информации, но не могу сказать почему.

– По какой, собственно, причине? – Брови женщины опустились, но тон оставался решительно холодным.

– Это может поставить вас в весьма опасное положение. – Майк ожидал от нее протеста и, когда его не последовало, осознал, что на самом-то деле ожидал протеста от Вики.

– Связано ли это со смертью доктора Ракса?

– Только косвенно.

– Я думала, что вас сняли с расследования этого дела.

Селуччи пожал плечами. Что бы он ни сказал в ответ на эти слова, все привело бы к появлению в голове его спутницы новых идеи, и если бы он рассказал ей о том, что нанял Вики для продолжения расследования – уж не говоря о сверхъестественных свойствах ее закадычного друга, – это могло привести только к дальнейшему осложнению ситуации.

– Вы знаете, что я готова помочь всем, чем смогу.

Большинство людей, с которыми в жизни встречался Майк Селуччи, разделяли понятия «человек» и «полицейский» на две очень аккуратные и совершенно различные дефиниции. Некие тонкие нюансы в голосе и в поведении дали понять, что Рэйчел Шейн закрыла первую и открыла вторую.

Она продолжала воспринимать его как офицера полиции в течение всей оставшейся части вечера, и, когда Майк подвез ее к дому, ему ничего не оставалось, как только смириться с этим. Хотя он чувствовал себя так, будто успешно окончил начальный курс археологии, но что касается свидания, то вряд ли можно было сказать, что оно прошло успешно. Очевидно, у нее не было намерения пригласить его к себе домой.

– Спасибо за обед, Майк.

– Всегда рад. Могу ли я позвонить снова?

– Вы этого хотите? Тогда послушайте, что я скажу вам. – Женщина окинула его испытующим взглядом. – Когда решите, что хотите видеть меня, а не заместителя хранителя отдела египтологии Королевского музея Онтарио, ну и откажетесь от скрытых проектов, я подумаю об этом. – Наградив его через плечо беглой полуулыбкой, она вошла в подъезд.

Селуччи тряхнул головой и уселся обратно в машину. Во многом Рэйчел напоминала ему Вики. Только не совсем так... так...

– Итак, Вики, – решил он наконец, пронесшись по автостраде и почти машинально, поворачивая в направлении Гурон-стрит. Он не отдавал себе в этом отчета, пока не сбавил скорость в поисках места для стоянки – это, как обычно, было нелегким делом возле дома Вики, – и только тогда Майк задумался, что, черт побери, здесь делает.

Ему пришлось дважды обогнуть квартал, пока не освободилось место, и он решил, что ему не требуется причина для появления здесь; даже не было необходимости искать какие-либо объяснения.

* * *

Когда Вики услышала, как в замке поворачивается ключ, она поняла, что это должен быть Селуччи, и на краткий миг его визит вызвал две совершенно противоположные реакции. К тому моменту, когда он открыл дверь, ей удалось привести в порядок хаос в своих мыслях и подготовиться к его появлению.

«Если он думает, что вызовет во мне сочувствие по поводу того, что доктор Шейн отделалась от него так рано, ему следует еще раз подумать над этим».

– Что, черт побери, ты здесь делаешь? – осведомилась она.

– А что это ты так забеспокоилась? – Майк сбросил куртку на медный крючок в коридоре. – Ожидаешь Фицроя?

– А какое тебе дело до этого? – Она подняла на лоб очки и потерла глаза. – К тому же ответ отрицательный. Сегодня вечером он пишет роман.

– Тем лучше для него. Как давно ты сварила этот кофе?

– Около часа тому назад. – Поправляя очки на переносице, Вики наблюдала, как Селуччи налил себе кружку кофе и начал рыться в холодильнике в поисках сливок. Он выглядел так... если бы она подыскивала определение для его состояния, то сказала бы, что наиболее точно к нему подходит определение меланхолически настроенного человека. «Господи, быть может, доктор Шейн разбила ему сердце». Ее собственное сердце внезапно загадочно сжалось. Женщина постаралась не обращать на это внимания. – Ну, так как прошло свидание?

Майк сделал глоток кофе. Два больших шага по крошечной кухоньке, и он уже стоял за спинкой стула, на котором сидела Вики.

– Оно прошло. Как у тебя дела со всеми этими книгами?

– Исследую. Хочешь верь, хочешь нет, но степени по истории оказалось совершенно недостаточно для понимания Древнего Египта.

Селуччи раздраженно фыркнул.

– Насколько мне известно, ты и не рассчитывала на значительную помощь от яйцеголовых.

Вики откинула голову назад и самодовольно ему улыбнулась.

– Ну да И поэтому я занимаюсь изучением мифов и легенд. Стало быть, доктор Шейн осталась равнодушной к прославленному обаянию Селуччи? Селуччи, гарантировавшему получение полного признания за пятьдесят шагов?

Он подтолкнул ее голову вперед, поставил на стол кофейную чашку и сжал ее плечи.

– Я его не включал.

Женщина чуть не задохнулась, частично от боли, частично от неожиданного удовольствия.

– А почему? – «Такое ощущение, как будто расчесываешь зудящее место, – решила она. – Если уж начнешь, не можешь остановиться».

– Потому, что Рэйчел Шейн заслуживает лучшего. Достаточно скверно уже то, что я провел вечер, прикрываясь фальшивыми намерениями. Не стоило вообще этого затевать. Боже, ты вся напряжена!

– Это вовсе не напряжение, а мышечный тонус. Что ты имеешь в виду, когда говоришь «заслуживает лучшего»? У тебя прорва недостатков, Селуччи, но я никогда не думала, что в их число входит ложная скромность.

– Она заслужила честное отношение. Эта женщина заслужила, чтобы я думал о ней самой, а не о том, что она могла бы еще рассказать мне.

«Ну, как всегда говорит моя мамуля, если не хочешь знать, не спрашивай».

– Она тебе определенно нравится.

– Не будь такой тупой, Вики. Я не стал бы приглашать доктора Шейн в ресторан, если бы она мне не нравилась, – мог бы покопаться в ее мозгах в ее же кабинете с куда большим успехом, и это обошлось бы мне намного дешевле. Я нахожу ее привлекательной, интеллигентной, уверенной в себе...

«Разумеется, когда слишком увлекаешься расчесыванием царапин, теряешь чувство меры, и они начинают кровоточить».

– ...и в результате я обнаруживаю, что почти весь вечер провел, думая о тебе. – Он закончил разминать ей плечи, взял свою чашку с кофе и прошел в гостиную.

Вики раскрыла рот, закрыла его и попыталась найти какой-то достойный ответ. С самого начала они никогда не обсуждали того, что происходит между ними. Когда они возобновили отношения прошлой весной, правила игры остались прежними. «Этот паршивец меняет правила... – Однако вместе с возрастающим негодованием она ощутила прилив облегчения. – Большую часть вечера провел, видите ли, вспоминая меня. – А за этим облегчением – легкая паника: – А что, собственно, дальше?»

Майк ожидал ее ответа, но женщина даже не представляла, что можно было бы сказать. «О Господи, пожалуйста, вразуми хоть раз!»

Стук в дверь заставил ее так резко обернуться, что очки снова сползли с носа.

– Войдите.

– Я молила о помощи, а не о бедствии, – пробормотала она мгновением позже.

Селуччи резко выпрямился в ее любимом кресле.

– Я думал, что сегодня ночью вы собирались писать свой роман, – прорычал он вставая и свирепо уставился на входящего.

Генри Фицрой улыбнулся, намеренно провоцируя обострение ситуации. Он знал, что Селуччи находится в квартире, еще до того, как постучал в дверь: вампир слышал его голос, движения, биение его сердца. Но смертным принадлежит день; он же владеет ночью.

– Я действительно этим занимался. И уже закончил.

– Еще одну книгу? – Слово «книга» произнесено была таким тоном, словно речь шла о чем-то налипшем на подошвы ботинок после прогулки по скотному двору.

– Нет. – Вампир повесил свое длинное пальто рядом с курткой Селуччи. – Но я закончил то, что собирался сделать сегодня вечером.