Текст книги "Книга Браяра — Исцеление в Лозе"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 12

Когда часы Оси пробили девять, вошёл Посвящённый Акейша, молодой человек с иссине-чёрной кожей, контрастировавшей с бледным, некрашеным материалом его маски, накидки и шапки. Он нервно переступал с ноги на ногу.

– Досточтимый Посвящённый, мы должны закрываться, – сказал Акейша. – Вообще, мы опаздываем уже на час. Я …

– Нет, – яростно запротестовал Браяр. – Мы не можем останавливаться сейчас! Розторн больна – мы должны продолжать работать!

– Вы не можете, – мягко сказал Акейша. – Ни одно живое существо не выживет в очищающем паре. И все устали.

– Усталые люди допускают ошибки, – сообщил ему Крэйн. – Если ты не знал этого до сих пор, то запомни это сейчас.

Браяр раздражённо заткнул банки пробками. Все остальные только и думали, что об ужине и постели. Розторн была в беде, она могла умереть, потому что им было лень засучить рукава и делать своё дело.

Когда он собирался хлопнуть дверью шкафа с добавками, его запястье схватила чья-то рука.

– Прекрати, – очень тихо сказала ему Оспрей, сверкая зелёными глазами поверх маски. – Ты думаешь, только Розторн в опасности? Крэйну тоже нужен тот недолгий отдых, который он себе позволяет. Он засиживается допоздна, читая эти проклятые записи, и обдумывая новые идеи, а потом приходит сюда на рассвете. Так что успокойся, и пожелай всем спокойной ночи.

«Она права», – сказала ему через магию Трис. Браяр думал, что она была занята уборкой своего места. Надо было догадаться, что уж такую интенсивную дискуссию она услышит. «Ты вообще задумывался о том, что будет, если Крэйн заболеет?»

Браяр застыл.

«Не задумывался», – заметила Трис. Она повернулась, чтобы посмотреть на него. «Подумай об этом сейчас, и идём в душевую. У меня глаза уже на месте не держатся».

Браяр последний раз проверил своё рабочее место, чтобы удостовериться, что всё было упрятано в водонепроницаемые шкафы, куда не проникает очищающий пар. Оспрей пошла поговорить с командой из внешней лаборатории. Крэйн задумчиво глядел сквозь стеклянную стену на поднимавшийся в ночном воздухе туман.

Теперь всё зависело от Крэйна, не так ли? У него было достаточно помощников, верно, но опыт был у него, и работал головой он.

«Мне он даже не нравится», – в смятении подумал Браяр. «Я уважаю его, но он мне не нравится. И я ему не нравлюсь».

«Что только не приходится делать ради неё», – сказал он себе, подходя к Крэйну.

– Ты можешь смотреть в пространство и моргать снаружи с тем же успехом, что и здесь, – напомнил он посвящённому. – И я хочу ужинать, даже если ты не хочешь.

Крэйн посмотрел на него, как если бы забыл, кто он такой. Затем покачал головой, как бы прочищая её.

– Верно. Идёмте же. Недалёк тот час, когда мы вернёмся сюда.

Браяр хотел посидеть с Розторн. Ларк была категорически против.

– Навестишь её после того, как поешь, – сказала она твёрдо, подталкива Браяра и Трис к столу. – Но ненадолго – вам пора спать. Нельзя быть сонливыми во время такой работы, знаете ли. Некоторые из самых страшных катастроф за всю историю случались потому, что люди были слишком усталыми, чтобы осознать допущенные ошибки, – она принесла закрытые тарелки, которые грелись на очаге, пока Даджа разливала сок. – Онатолько и делает, что пишет, с тех самых пор, как я привела её домой.

Браяр, вяло бравший салфетку, почувствовал, как по его венам подобно тонику побежал интерес.

– Она делает записи?

На дверном проёме в комнату Розторн блестели серебром символы здоровья и защиты, чтобы удерживать болезнь внутри. Звук они не поглощали, потому что Розторн громко ответила:

– Ты думал, что я вернусь домой, чтобы прохлаждаться? У меня есть кое-какие вещи, которые Крэйну следует попробовать. Зайди сюда, когда закончишь.

Трис широко улыбнулась Браяру.

Он начал есть. Он мог зуб дать за то, что Крэйн будет рад записям Розторн, покуда она может их делать. И покуда она может их делать, Браяр будет знать, что её разум всё ещё остр, и не затуманен лихорадкой. Синяя сыпь возможно одурачила диагностическое масло на какое-то время, но ей предстоял серьёзный бой, если она хотела съесть Розторн.

Закончив, он взял свой шаккан, и отнёс его к Розторн.

– Он рад обществу, – весело сказал он, когда она бросила на него гневный взгляд. Она сидела, опираясь спиной на подушки, и писала на наколенном столике. – Он тосковал всё время, пока мы были на севере прошлой осенью, и потерял пару веточек. Я буду чувствовать себя лучше, если ты будешь за ним приглядывать.

– Конечно, – устало сказала Розторн. – Я вижу, как он тоскует. Если не будем осторожны, он может потерять одну иголку. Мне не нужна сиделка, молодой человек, даже если она зелёная.

Браяр ухмыльнулся.

– Ну, всё равно ты её поимела.

– Всё равно я её заимела. Вот, возьми, – она протянула ему запечатанный воском футляр для бумаг, заколдованный так же, как и дверной проём, чтобы удерживать болезнь. Браяр взял его облачённой в перчатку рукой: по приказу Ларк каждый, кто посещал Розторн, одевался так же, как если бы входил в рабочие помещения Крэйна.

– А теперь иди спать, – приказала Розторн. – Ставлю два серебряных астреля, что Крэйн найдёт лекарство до того, как у меня проступит сыпь. Это значит, что тебе нужно отдохнуть, и помочь ему выиграть мне деньги.

– Даже если он сам не одобряет азартные игры? – Браяр покачал головой, радуясь, что она была в состоянии шутить.

Розтор улыбнулась.

– В особенностипотому, что он не одобряет азартные игры.

Если Крэйн и был рад видеть записи Розторн, когда их пронесли через душевую в запечатанном футляре, то он тщательно скрыл это. Он прочитал их, как заметил Браяр, но предложенную работу переложил на Оспрей. Браяр пытался наблюдать за Оспрей, пока не испортил лоток, потеряв счёт добавкам, которые туда положил. После этого он постарался сосредоточиться на работе.

Темп работы в оранжерее изменился. Акейша часто приходил, чтобы задать вопросы Оспрей, а Крэйн тратил время на то, чтобы давать Оспрей советы, гораздо больше, чем с Розторн. У Оспрей всегда были вопросы, и ей нужно было сверять с Крэйном почти каждый шаг, и это бесило Браряа. Он хотел приказать Акейше быть самостоятельнее, а Оспрей – дать Крэйна работать. Прошёл день, второй, третий: каждая минута, когда Крэйн был отвлечён, вычиталась из жизни Розторн. Они больше не нашли ни одного ключа со времени её последнего открытия. Каждую ночь, когда команда покидала оранжерею, Браяр смотрел на равномерное сияние, поднимавшееся над стеной, отделявшей их от Острова Куска, и надеялся не увидеть его. Это горели костры в огромной яме, где сжигали мёртвых, и они никогда не исчезали.

В середине утра третьего дня звон колоколов в Саммерси стал громче, заставив вибрировать стекло на его стойке. Затем Браяр осознал, что это были не городские колокола, это скорбно звонил колокол на Оси.

– Что такое? – спросила Трис. – Что случилось?

– Умер кто-то из наших, – ответила Оспрей, начертив на груди круг богов.

– Кто? – спросила Трис. Никто не знал. Ни Сэндри, ни Даджа, ухаживавшие за Розторн, не знали, кто это было.

Той ночью, когда Браяр и Трис вернулись домой и зашли к Розторн, они увидели, что Ларк была с ней. Женщины сжали одетые в перчатки руки друг друга; у обеих были покрасневшие, опухшие глаза, как если бы они плакали.

– Хэнна, – сказала Браяру Розторн. – Лихорадка. Эта проклятая лихорадка!

– Её магия, – оцепенело прошептал Браяр. – Она сказала, что всегда сберегала достаточно магии, чтобы выжечь болезнь …

– Только вот не сберегла, – горько сказала Ларк. – Уилоууотэр сказал, что она пыталась помочь паре больных послушников.

Браяр испуганно уставился на Розторн. Её взор был затуманен; губы были сухими и потрескавшимися. У неё была лихорадка. Смерть как будто ходила кругами вокруг его учительницы.

Он тихо налили чашку чая из ивовой коры, и отнёс ей.

– Как же меня тошнитот этой дряни! – воскликнула Розторн, бросив на него гневный взгляд. – Клянусь, меня скоро затопит этой лошадиноймочой!

– О, нет, дорогая, – сказала Ларк, забирая у Браяра чашку. – Уверяют тебя, у лошадиной мочи вкус гораздосильнее.

Розторн, Браяр и Трис в ужасе уставились на неё.

– Как … ? – начала Розторн.

– Тебе лучше не знать, – серьёзно ответила Ларк. – Лучше выпей вот это.

Розторн посмотрела на неё, затем выпила чай.

Ларк подмигнула Трис и Браяру.

– Нужно просто знать, как говорить с ней.

В нормальном своём состоянии Розторн застонала бы, и кинула бы в Ларк подушкой. Этой же ночью она лишь улыбнулась, и откинулась на кровати. Ларк кивнула в сторону двери; Трис и Браяр покинули комнату.

Это был первый раз со дня её возвращения из оранжереи, когда у Розторн не было записей, которые она могла бы послать Крэйну.

Той ночью в кровати Браяру снилось, что он искал Розторн в затуманенном месте, зная, что она была там, но не видя её. Страх того, что она потерялась – что она может быть ранена, или даже хуже – не давал ему дышать.

Он проснулся рывком, лёжа лицом на подушке. Его комната пахла ночными страхами и потом, поскольку шаккан уже не освежал воздух. Наполнившись отвращением, он вышел в главную комнаты, таща за собой одеяло, и лёг на полу рядом с псом. У алтаря богов в углу лежала свернувшись в клубок Трис, прижимая к груди одеяло. Браяр накрыл её более основательно.

Сэндри присоединилась к ним через несколько минут со своим собственным одеялом. Даджа спустилась вниз со своим. Услышав тяжёлые шаги Даджи, Ларк вышла из комнаты Розторн и посмотрела на них.

– Если хотите, я могу завтра положить здесь тюфяки, – тихо сказала она. Даджа, Браяр и Сэндри – Трис так и не проснулась – кивнули.

Браяр только начинал готовить своё рабочее место следующим утром, когда увидел белый свет, отражавшийся от блестящих поверхностей вокруг него. Трис радостно взвизгнула, ударив в ладоши. Мальчик обернулся.

Крэйн вытаскивал пару лотков из своего личного шкафа, где он хранил свои эксперименты. Они ярко светились, обозначая первый прорыв с тех пор, как Розторн покинула их. Поставив их на стол, Крэйн повернулся к Трис.

– Едва ли есть необходимость в таком энтузиазме, – протянул он. – Рано или поздно это должно было случиться.

– Но их же два! – указала Трис, отказываясь разочаровываться. – Два! – Глядя на поникшую фигуру Крэйна, девочка покачала головой. – Я буду радоваться за нас обоих, – сказала она, открывая банки с чернилами.

«Чем больше в нём эмоций, тем спокойнее он себя ведёт», – подумал Браяр. Вспоминая свою первую встречу с Крэйном, он добавил: «Если только он не разъярён настолько, что забывает, что он – дворянин. Как будто кто-то учил его, что радоваться – плохо».

Он протянулся к Сэндри, которая сидела тем утром с Розторн.

«Два?» – повторила Сэндри, когда Браяр объяснил ей хорошие новости. «Это замечательно».

Браяр нахмурился. В сознании Сэндри присутствовала тень.

«Нет, не надо!» – воскликнула она, чувствуя, как он смещается, чтобы увидеть её глазами. Она закрыла своё лицо, но было слишком поздно: Браяр увидел. Розторн покрылась тёмной сыпью.

«Ларк пошла за лекарем», – магически сказала ему Даджа. «Мы заставляем Розторн пить всякую всячину, и втираем лосьон там, где у неё чешется. Она будет в порядке».

Учитывая то, как напуган был Браяр, спокойствие Даджи было кстати. Разве что-то могло случиться с Розторн, если с ней была Даджи и Сэндри? Не могло, конечно, да и в лабораториях Крэйна дела пошли в гору.

– Просто жаль, что она проиграла своё пари», – сказал двум девочкам Браяр, объяснив, на что Розторн сделала ставку. – «У неё проступила сыпь, а мы ещё не нашли лекарство».

«Найдёте», – твёрдо сказала ему Сэндри.

«Кончай трепаться, и приступай к работе», – добавила Даджа.

Браяр так и сделал.

Следующий ключ в тот день нашла Оспрей; о его находке объявило запылавшее белое сияние незадолго до полудня. Крэйн разработал ещё один к двум часам после полудня. Оспрей нашла ещё два, следуя записям Розторн; Крэйн состряпал восьмой перед тем, как они закрылись на ночь.

– Хорошо, – рассеянно сказала Розторн, когда Браяр доложил ей об этом. – Очень хорошо. Скажи Крэйну, что когда у него появится что-то для апробации на пациентах, я буду первым добровольцем.

Браяр сглотнул.

– Ты уверена, что это – хорошая идея?

Розторн улыбнулась, едва не засыпая.

– До того, как он достигнет этой точки, будут тестовые жидкости, который мы сделали – вообще-то, там набор из десяти жидкостей. Не могу вспомнить, как мы их назвали …

– Человеческие эссенции, – сказала Ларк. Она сменила Сэндри и Даджу, и сидела на стуле у кровати, занимаясь вязанием.

– Звучит верно, – согласилась Розторн. – Крэйн проверит лекарства на эссенциях перед тем, как пробовать их на живых людях. После этого его первые лекарства могут не подействовать на кого-то, но по крайней мере никого не убьют. Они … – её голос затих, и она уснула.

– Ты знаешь болезнь лучше меня, – сказала Браяру Ларк. Она наклонилась, взяв Розторн за руку. – Я так понимаю, что путаница в голове и бред – это нормально?

Браяр кивнул.

– Это из-за лихорадки. Мы не потеряли почти никого с сыпью. Вот когда она исчезает, тогда лихорадка выходит из-под контроля.

Ларк протянула свободную руку, и взяла его ладонь.

– Мы все выйдем из этого живыми, – серьёзно сказала ему она. – Всё закончится, и у нас всё будет хорошо.

Тем утром Крэйн не ждал, пока его работники закончат в душевой, а мылся вместе с ними. Войдя внутрь, никто не пошёл начинать работать. Крэйн, Оспрей, Браяр и Трис пошли во внутреннюю лабораторию, а все остальные столпились в дверном проёме рядом со столом Браяра. Все взгляды были устремлены на шкафы, куда Крэйн и Оспрей поместили эксперименты с предыдущего дня.

Каким бы серым и мокрым ни был день снаружи, для находившихся внутри он всё равно что был солнечным, когда шкафы были открыты. Лоток за лотком зажигались светом, когда их вытаскивали.

– Что ж, – заметил наконец Крэйн, подробно осмотрев всё. – Что ж. Десять ключей. Ты когда-нибудь встречал замок, который требовал бы их в таком количестве, Браяр?

Мальчик категорически замотал головой, потеряв дар речи. Надежда так сдавила ему горло, что он полу-задыхался.

– А теперь – встретил. Болезнь – самый сложный замок из всех существующих, – сказал Крэйн. – Нам нужно найти ещё ключи, так что приступим? – он посмотрел на свою команду. Они исчезли во внешней комнате, полные жажды деятельности.

– Над чем ты работаешь? – спросила Розторн, протянув тонкую руку.

Даджа подпрыгнула от неожиданности – она думала, что Розторн спала. Когда пальцы женщины требовательно дёрнулись, она покраснела, и передала ей свою поделку. Она пыталась придать медной проволоке форму знаков здоровья и защиты. Она хотела заключить её в латунный круг и повесить над кроватью. Однако по какой-то причине метал выкручивался и нарушал узор, когда она добавляла свою магию.

Розторн посмотрела на узор.

– Интересно. Возможно, с растением получилось бы лучше. Если Браяр сделает подпорку такой формы, мы сможем вырастить на ней плющ. Знаешь, почему я ненавижу эпидемии?

Девочка помедлила, смущённая неожиданной сменой темы. Это из-за лихорадки, догадалась она. Лихорадка заставляла разум Розторн перескакивать с одного на другое.

– Почему? – спросила Даджа.

– Большинство катастроф – быстрые и большие. Ты видишь, как жизни всех людей оказываются перевёрнутыми тогда же, когда и твоя. Дома разрушены, скот погиб. А эпидемии изолируют людей. Они закрываются у себя, пока болезнь забирает одну жизнь за другой, день за днём. Всё больше. Целые города ломаются под грузом потерь. Люди перестают доверять друг другу, потому что не знаешь, кто ещё болен.

– Как ты начала работать с Крэйном? – любопытно спросила Даджа. – Над распутыванием болезней?

– Это была игра, – покаялась Розторн. – Меня послали сюда, чтобы я могла закончить моё послушничество. Крэйн тоже был послушником. Мы были лучше всех в том, что касалось растений. Однажды нас посещала дама, и я вычислила состав её духов раньше, чем Крэйн. Только он тогда не был Крэйном, он был просто Исас, а я была Нива, – её веки начали падать, признак усталости. Даджа налила чашку чая из ивовой коры, и дала ей. Розторн пригубила её, поморщилась, и продолжила: – Так всё и началось. Мы смешивали духи, и давали друг другу день, чтобы вычислить, какие были использованы ингредиенты, и в каком количестве. Затем мы разгадывали ингредиенты в блюдах и в красках для сложных тканей, которые привозили из Алипута. Потом – лекарства, и наконец – болезни. Храм послал нас обоих в Лайтсбридж на три года. Я ненавидела это место, все эти книги и мёртвые химикаты, порошки, ничего живого. И они сделали из него столь многое, из сына графа … – она закончила свой чай, и откинулась на подушки. – Он так надменен. Так хорош в своём деле. Он годами был мне как камешек в сапоге, – она натянула одеяло себе на плечи.

Даджа поставила пустую чашку в ведро для вещей, которые потом будут вымыты в кипящей воде, и закрыла лампу экраном. Она собиралась снова попробовать работать над своим изделием, когда Розторн что-то пробормотала.

– Что такое? – спросила Даджа. – Или ты опять видишь сны наяву?

– Мой мальчик. Вы, трое девочек – позаботьтесь о Браяре. Когда меня не будет.

Сэндри или Трис отчаянно заспорили бы, отказываясь допускать возможность того, что Розторн умрёт. Даджа была Торговкой: среди них считалось безумством спорить, когда больной думал о приближении Смерти. Отрицание лишь сообщало Смерти, что её ждала её излюбленная жертва – человек, которого кому-то будет не хватать.

Даджа не спорила.

– Мы всегда будем приглядывать за ним, – пообещала она.

– И скажите ему следить за моим садом, – прошептала Розторн. Затем заснула.

Даджа вернулась на свой стул, но не могла работать. У неё всё расплывалось перед глазами.

В тот день было найдено так много ключей, что Браяр и Трис шли домой чуть ли не вслепую, у них в глазах всё ещё сохранялись отпечатки от потоков света. Когда они достигли Дисциплины, у них кружилась голова от надежды, и они были готовы рассказать каждому о том, что видели.

Их хорошее настроение испарилось, когда они зашли к Розторн. Она не узнала их. Её лихорадило, и у неё начались галлюцинации. Они слышали, как она просила своего отца пойти на танцы сбора урожая, и, уже более молодым голосом, ругала кого-то за топтание её грядок с саженцами.

Сэндри, сидевшая на стуле у кровати, скорбно улыбнулась им. У неё на коленях лежала вышивка. Когда Трис взяла её, не в силах смотреть на женщину, чья рука беспокойно дёргалась поверх одеяла, она увидела, что вышивка представляла из себя начатый портрет Розторн. Она выронила её из пальцев, как если бы та была горячим углем.

Утром были найдены ещё ключи. Когда Акейша объявил перерыв на обед, Крэйн собрал свою команду.

– Начинайте упаковывать коробки с образцами в ящики, – приказал он. – Если всё пойдёт хорошо, нам потребуется лишь сжечь их содержимое, а потом расплавить коробки. Пока больше не вываривайте образцы синей сыпи. Пяти чанов, которые у нас есть, а также того, что уже помещено в лотки, должно хватить.

– Всё готово? – спросил кто-то. Ещё двое начали аплодировать.

Крэйн покачал головой.

– Насколько я могу судить, мы нашли все ключи к недугу. Теперь мы сформулируем лекарство. У нас есть несколько способов подавить отдельные ключи, которые представляют из себя различные части болезни. Не все эти способы хорошо работают вместе. Плохая комбинация подавителей убьёт пациента так же легко, как синяя сыпь. Также, разные люди реагируют по-разному. Теперь мы должны выработать смеси подавителей, которые помогут наибольшему числу больных.

– Кто-то всё равно умрёт? – прошептал один из мужчин.

– Мы – маги, а не чудотворцы, Клаудголд, – устало сказала Оспрей. – Наша сила имеет пределы, и времени у нас немного.

– Я ничего такого не имелввиду, – пробормотал Посвящённый Клаудголд. – Я просто библиотекарь.

– Мы все устали, – сказал Крэйн. – И устанем ещё больше, прежде чем всё закончится. Не мог бы ты стереть все свои варианты, Браяр?

– Все? – ошарашенно спросил мальчик.

– С сегодняшнего дня мы работаем над лекарством, – сказал Крэйн. – Начнём с чистой доски.

Браяр подчинился, но вид чёрного прямоугольника, на котором ничего не было написано, заставлял его чувствовать себя почти голым. Пока на нём были инструкции, он знал, что что-то делает. Он сосредотачивался на доске, чтобы не думать.

Через час Крэйн опустил доску, и написал на ней новые приказы. Собирая все материалы, которые потребуются ему для создания новых добавок, Браяр радостно насвистывал. У него снова была цель.

Той ночью состояние Розторн не изменилось.

На следующий день свет заполнил лаборатории в оранжерее, объявляя об эффективных смесях подавителей, которые были протестированы на лотках с синей сыпью. Несколько раз Трис приходилось молить Крэйна остановить диктовку, чтобы она могла размять руку, которую свело спазмами. Оспрей перешла за стол к Крэйну, чтобы помочь своему учителю смешивать масла и порошки для тестов над болезнью. Все в обеих лабораториях отказались от перерыва на обед. Они знали, что были близки, и не хотели терять ни минуты смешивания и проверки химических и травных медикаментов.

В конце дня Крэйн открыл шкаф в дальнем конце своего рабочего стола, явив десять бутылок чёрного стекла, и десять толстых чёрных лотков. Кто-то вырезал пять углублений три дюйма глубиной в каждом лотке, и отполировал всё до блеска. Бутылки были запечатаны слоями ткани и воска поверх стеклянных пробок. Всё настолько сильно сверкало от слоёв магии и символов, начертанных силой, что отпечаталось у Браяра и Трис в глазах.

Чёрные лотки отправились во внешнюю лабораторию, где в каждое углубление поместили эссенцию синей сыпи. Когда они вернулись к Крэйну, они вместе с Оспрей распечатали бутылки. Акейша принёс маленькие чашки, ёмкостью в одну драхму. Как и бутылки с каменными лотками, они были расчерчены сильными магическими символами.

Браяр, – сказал Крэйн. – У тебя самые твёрдые руки. Не мог бы ты?

Браяр покачал головой.

– Но я же уронил тот лоток …

– Один раз! – сухо сказал Крэйн. – И как часто ты ни делал добавления к ним, то не сломал крышки, не расплескал сыпь, и не пролил добавки на свой рабочий стол.

Мальчик потрясённо уставился на Крэйна. Как же пристально тот за ним наблюдал?

– Пожалуйста? – спросил Крэйн, поднимая брови.

Браяр посмотрел на свои дрожащие руки. Это было даже важнее, чем когда он знал, что Повелитель Воров заморит его голодом, если он позволит звякнуть хоть одному колокольчику на карманах тренировочного чучела, стягивая их содержимое. Это было важнее, чем риск оказаться в доках или в рудниках, если в процессе кражи шкатулки с драгоценностями заскрипит петля. Это, возможно, жизнь Розторн.

– Верно, – сказал он, сжав дрожащие пальцы в кулаки. – Что мне делать?

Крэйн указал ему наполнить чашки, по одной из каждой бутылки, жидкостью настолько магически сильной, как ой он никогда прежде не видел. Затем он добавил содержимое чашек в углубления чёрного камня. Оспрей пометила каждую каменную плиту, приклеив к ней кусок яркой ткани. Пурпурный – для старых мужчин, лиловый – для старых женщин.

Красный – для мужчин среднего возраста, розовый – для женщин того же возраста. Оливково-зелёный – для молодых мужчин, жёлтый – для молодых женщин, тёмно-синий – для мальчиков, светло-синий – для девочек. Младенцы мужского пола – чёрный, женского – белый.

– Восемь лет, – тихо заметил Крэйн, пока Браяр отмерял и наливал. – Нам шестерым потребовалось восемь лет, чтобы смешать эти эссенции, чтобы уменьшить необходимость в экспериментах над живыми людьми. Чиюн Маунтстрайдер, из Янджинга, умер от лихорадки денге на третий год. Мы думали, что без него мы никогда не добьёмся успеха. Розторн убедила нас продолжать работать. Урла Стормборн ослепла на пятый год. Первая Посвящённая Элмбрук подхватила лихорадку Ибару, и истекла кровью внутри своей кожи на седьмой год, а мы продолжили работу.

Мысли о таком упорстве заставили Браяра чувствовать себя маленьким и неиспытанным.

«Я не знаю, смогу ли я это сделать», – признался он Трис через магию.

«Я тоже», – призналась она.

– Теперь, первая партия лекарств, – сказала Оспрей. Пока Браяр наливал человеческие эссенции, она смешала пять разных лекарств по своим и крэйновским записям. – Будь на то воля богов, – прошептала она, добавляя их к жидкостям в углублениях чёрного камня. – Будь на то воля богов, чтобы эти оказались верными.

Той ночью они выяснили, что состояние Розторн не изменилось.

Лекарства не удались, что все увидели на следующее утро. Если бы они сработали, сказал своим подчинённым Крэйн, синяя сыпь всплыла бы в каждом углублении на поверхность в виде белого масла. Рабочие отскребли и прокипятили чёрные плиты, пока они с Оспрей создали ещё пять лекарств. Браяр снова отмерил человеческие эссенции; Оспрей добавила новые медикаменты, когда он закончил. Все пошли домой, ждать.

Розторн было ни лучше, ни хуже. Её синяя сыпь начала сходить. Четверо молодых людей отправили Ларк спать. Когда она проснулась поздно вечером, они заставили её поесть.

Браяру хотелось плакать, когда они добрались до оранжереи на заре, и обнаружили, что эти лекарства тоже не подействовали. Трис плакала. Когда плиты отчистили, они начали снова.

Возвратившись домой до заката второй день подряд, они обнаружили, что с Розторн сидел Фростпайн. Ларк и Сэндри вернулись к изготовлению защитных масел и пропитыванию ими ткани для масок и перчаток. Кузнец вернулся домой около полуночи, а Даджа приглядывала за их пациенткой.

За несколько часов до рассвета всех поднял лай Медвежонка. Браяр выбрался из одеял, чтобы посмотреть, что раззадорило пса; Ларк, Сэндри и Трис сели, моргая. Даджа высунула голову из комнаты Розторн. Открыв входную дверь, Браяр обнаружил собиравшегося стучать Крэйна. Высокий посвящённый выглядел таким измученным, каким только может выглядеть мужчина. Он сжимал склянку в одной из рук.

– Одно из лекарств подействовало, – хрипло сказал он мальчику. – Я наказал Оспрей сделать ещё, и попробовать их на других добровольцах в госпиталях. Я хочу сам дать Розторн её дозу, – Браяр впустил её.

Фростпайн пришёл в середине утра, и остался, помогая в работе по дому. Крэйн приходил и уходил. Он проверил лекарство на других добровольцах, людях из храма, подхвативших сыпь во время ухода за больными, навестил Оспрей и рабочих в оранжерее, затем вернулся в Дисциплину, чтобы наблюдать за Розторн. Когда все узнали, что он – в коттедже, гонцы стали доставлять последние отчёты о ходе дел с добровольцами прямо туда.

Розторн поправлялась. Её сон стал более естественным; она не бредила. Она была прохладно на ощупь, и обильно потела. Ларк почувствовала, что дела у неё идут достаточно хорошо, чтобы выгнать всех из её комнаты после обеда, позволив ей поспать без присмотра сиделки.

К счастью, именно Даджа, наиболее спокойная из них, заглянула в комнату Розторн в поздней части дня. То, что они услышали, заставило их замереть у стола, или на полу, остановив дела, которыми они занимались, чтобы убить время.

– Хватит! – грубым как наждак голосом прорычала Розторн. – Следующий, кто … заглянетко мне, умрёт страшной смертью. Либо входите, либо проваливайте!

Даджа моргнула, затем пробормотала «проваливаю», и удалилась.

Браяр вздохнул.

– Ах, сладкие песни весенних птиц, – блаженно сказал он. – Я слышу их восхитительные трели.

Ларк бросилась в свою комнату, и захлопнула дверь.

Розторн начала кашлять. Крэйн встал, и вошёл в её комнату.

Через несколько минут Фростпайн спросил:

– Думаете, она его убила?

– Слишком тихо для убийства, – дал Браяр своё лучшее преступное суждение. – И он завизжал бы, если бы она стала его колошматить.

– Лучше нам проверить, – серьёзно заявил Фростпайн. Он, и четверо молодых людей, очень осторожно заглянули в комнату больной. Крэйн сидел у кровати Розторн, принимая у неё из рук чашку. Розторн судорожно вздохнула, и попыталась сесть.

– Ещё? – спросил Крэйн, предлагая ей графин с водой. Его манеры были благородны и изысканы как никогда.

– Чай из ивовой коры, я думаю, – хрипло сказала Розторн. Она прочистила горло и попыталась снова. – Пожалуйста, – её быстрые карие глаза заметили её слушателей. – Вам что-то надо?

– Нет, – ответил Фростпайн.

– Нет? Тогда уходите. И ты – тоже, – сообщила она Крэйну.

Он встал, налил ей чашку чая из ивовой коры, затем отвесил изысканный поклон. Затем испортил весь эффект, добавив:

– Не прохлаждайся слишком долго. Мы должны углубиться в синюю сыпь, найти, как была создана столь смертельная вариация, затем написать статью, чтобы представить её в Лайтсбридже.

– Я попытаюсь не прохлаждаться, – пообещала Розторн, и выпила чаю. – Однако я хотела бы видеть Ларк.

– Кыш, кыш, – сказал Крэйн, замахав руками – выметая Фростпайна и четвёрку – перед собой, пока все не покинули комнату. Он постучал в дверь Ларк. – Она хочет тебя видеть, – позвал он.

– Иду, – ответила Ларк, её голос был почти таким же стиснутым, как у Розторн.

Крэйн посмотрел на Браяра и Трис, подбоченясь.

– Я мог бы найти вам применение, – сказал он. – Есть проблемы с воздействием лекарства на старых и молодых пациентов – нам нужно поэкспериментировать. Для этого, поскольку время дорого, я бы предпочёл, чтобы вы спали в общежитиях Воздуха.

– Я скажу Ларк, – предложила Сэндри. У неё на лице были следы слёз, хотя никто из четверых не мог вспомнить, когда она плакала.

– Пора идти, – сказал Крэйн. – Чем раньше начнём, тем раньше закончим.