Текст книги "Маг на два часа"

Автор книги: Тамара Крюкова

Глава 21
МОРСКОЙ ВОЛК

В Игрландии новое научное открытие сработало на славу. Митя с друзьями и охнуть не успели, как очутились на морском берегу.

Нескончаемый голубой простор тянулся до самого горизонта. Лёгкий бриз игриво порхал над водой, то собирая лазурный шёлк моря в мелкие морщинки, то пуская его крупными фалдами волн. Мишура солнечных бликов поблескивала на волнах, которые, подгоняя друг друга, катились к берегу и лизали жёлтый песок влажными языками.

Время от времени из глубины выныривали пенные барашки и, оседлав волны, мчались к берегу, но, так и не добравшись до суши, терялись в морской пучине.

Недалеко от берега, возле старенького деревянного пирса, мирно покачивалась на волнах видавшая виды шхуна. Убранные паруса, точно колбасы, покоились на реях. На палубе, свесив хвост, сидел грузный тюлень в тельняшке и чинил сети.

Друзья подошли по деревянным мосткам к кораблю, но ластоногий моряк, не обращая на них внимания, невозмутимо продолжал своё занятие.

– Уважаемый тюлень, – окликнул его Митя, стараясь быть вежливым.

Видимо, тюленя не обучали правилам хорошего тона, потому что он и ухом не повёл.

– Может, он глухой? – предположил Авося и крикнул погромче: – Эй там, на палубе.

На этот раз тюлень повёл ухом и, нехотя подняв голову от работы, проворчал:

– Чего разорались? Я не глухой.

– Мы думали, вы не слышите, как мы вас зовём, – сказал Митя.

– Меня вы не звали, – сердито отрезал тюлень.

Он был явно не в настроении, но Митя решил не обращать на это внимания.

– Вы, случайно, не морской волк? – спросил он.

– Нет, я морской лев, понятно?

– Вот это да! Ты – морской лев? А я – сухопутный. Значит, мы родственники, – обрадовался Мефодий, сразу же на правах родства переходя на «ты».

Уставившись на Мефодия, тюлень пристально осмотрел его, а потом недовольно пробурчал:

– Вот как? В таком случае объясни это тупицам, которые пришли с тобой. Тамбовский волк им тюлень.

– Кто тут поминал тамбовского волка?! – раздался сиплый рык, и из рубки появился Волк. Он выглядел, как заправский моряк. Китель с блестящими медными пуговицами и капитанская фуражка с кокардой красноречиво говорили о том, что он тут главный. Волк оглядел пришедших и хриплым голосом просипел:

– Был тамбовский, да весь вышел. Теперь я – Морской Волк.

– Вот здорово! А мы вас ищем. Говорят, вы большой специалист по свету, потому что обошли его вдоль и поперёк.

– Это верно, – самодовольно улыбнулся Волк.

Он достал трубку, как и подобает капитану, не спеша раскурил её и, затянувшись, закашлялся. Прочистив горло, Морской Волк обратился к Мите:

– Ну что, салага, юнгой пришёл наниматься?

– Нет. Я хочу, чтобы вы рассказали, как можно увидеть всё в другом свете. Это нужно для папы, чтобы у него получилась интересная книжка, – объяснил Митя.

– Понятно. Значит, твой папаша писака? Это дело, – попыхивая трубкой, одобрительно кивнул Волк. – У меня за время плавания баек накопилось, что сельдей в бочке. На сто книжек хватит с гаком. Эй, боцман, сбрось трап для этих салаг, – приказал он тюленю.

Митя ступил на верёвочную лестницу и стал подниматься на палубу настоящей шхуны, чувствуя себя отважным покорителем морей. Волны бились о борт, обдавая лицо солёными брызгами, и Митя понял, что он обязательно будет капитаном, конечно после того, как станет писателем, художником, автомехаником, укротителем и полицейским.

Скоро все гости поднялись на палубу. Морской и сухопутный львы по-родственному обнялись и удалились побеседовать о делах семейных. Им было что порассказать друг другу.

Авося разлёгся в шезлонге и, нежась на солнце, задремал под рассказ Морского Волка. А Митя с замиранием сердца ловил каждое слово.

– Как сейчас помню, попали мы в Красное море, – начал рассказчик. – Скажу не ради красного словца, что народ у нас бывалый, а там всех оторопь взяла. Уж на что я не робкого десятка – и то струхнул. Веришь ли, всё аж до горизонта красным-красно. А море так и бурлит, так и пенится. Плывём, как в клюквенном морсе. Ну, думаю, видать, тут великая сеча была. Сначала хотел было задний ход дать, а потом решил: нет, где наша не пропадала. Да ещё боцман закидывает удочку: как, мол, насчёт того, чтобы рыбы наловить. Не зря же мы сюда притащились. Он у нас большой охотник до рыбки. Мне-то что? Лови. Поплавок – дёрг, он – тащить: ни наживки, ни рыбы. Боцман опять закинул. Та же история. И так раз пять. Потом глядим, рыба выныривает – вся, как есть, красная. Я боцмана в бок толк, гляди, мол, рыба-то красная, а она, вишь, усмехается во всю свою бесстыжую рыбью пасть. Это, говорит, я за вас краснею, что рыболовы вы никудышные. Во как оно бывает.

– Неужели в Красном море вода красная? – удивился Митя.

– А то? По берегу аборигены бегают, и те краснокожие. Хочешь верь, хочешь нет. Все девицы красные, что тебе вишня.

– Я и не знал, – покачал головой Митя.

– Ты ещё много чего не знаешь, салага. Вон в Жёлтом море, и смех и грех, все рыбы жёлтые, точно у них желтуха. Видать, от воды покрасились. А туда же! Каждая кичится, что она золотая.

– Выходит, в Белом море и вода, и рыбы белые? – недоверчиво спросил Митя.

– А какие же ещё! Одни белуги. Затаятся, что тебе заяц в снегу. А вечером у них там танцульки. Соберутся и давай хвостами крутить. И ведь что примечательно: танцы у них тоже сплошь белые.

– Разве танцы могут быть белыми? – раскрыв рот от удивления, спросил Митя.

– А то нет! Ты у мамы своей спроси: могут или не могут, – проворчал капитан. – Я тебе больше скажу. В Белом море островитяне говорят сплошь белыми стихами.

– Как белыми стихами? – не понял Митя.

– Ну без рифмы, значит, – пояснил Волк и добавил: – Правда, один раз мы всё-таки чуть было не напоролись. Плывём, значит, точно по лоцманской карте, и вдруг – на тебе – опасные рифмы.

– Опасные рифы, – робко поправил рассказчика Митя.

– Да нет же, опасные рифмы. И главное, где?! В Белом море, где рифм отродясь не бывает. Ну пришлось нам, конечно, попотеть, ведь, чтобы их пройти, надо ко всем пару подыскать. А то бы, как пить дать, потонули. Отправились бы кормить белых акул. Зато после этого случая наш повар к стихам пристрастился. Так навострился рифмы составлять – что тебе поэт. Хочешь послушать?

– Угу, – кивнул Митя.

– Эй, Кок, где ты там? – хрипло крикнул Волк и доверительным полушёпотом объяснил: – Он у нас англичанин. Кок по фамилии.

Из кубрика появился петух в поварском колпаке, лихо сдвинутом набекрень, и на вытяжку встал перед капитаном.

– Ну-ка сочини нам чего-нибудь для души, – ухмыльнулся Волк.

Кок поглядел на волны, потом воздел глаза к небу, задумчиво отбивая ногой ритм, и наконец продекламировал:

 
Русалке продал расторопный матрос
Отличный шампунь для нормальных волос.
Пригоршню жемчужин она заплатила
И, волосы вымыв, сказала: «Как мило!
Здоровье, естественный блеск, красота!
А что вы предложите мне для хвоста?»
В бинокль он глянул на хвост серебристый
И крикнул: – Возьми для хвоста рыбочистку!
 

– Ха! Видал? Шпарит, как по-писаному! – довольно захлопал в ладоши Волк и усмехнулся: – Не поверишь, он нас теперь кормит и то в рифму.

Не успел Митя поинтересоваться, как можно кормить в рифму, как Кок, не дожидаясь вопроса, отрапортовал:

– Котлеты – галеты. Конфеты – паштеты. Суфле – желе и крем-брюле. Картофельный суп – запеканка из круп. Молочная каша и к ней простокваша.

– А жареная курица? – спросил Митя, который очень любил это блюдо, но никак не мог подобрать к нему рифму.

Видимо, Коку это тоже не удалось, потому что он вдруг осёкся и, сердито вращая глазами, уставился на Митю. Позвякивая шпорами, он загрёб по палубе ногами и, взъерошив перья, с криками – Варвар! Дикарь! Куроед! – стал наступать на Митю.

– Прости, я хотел сказать совсем не то. Я и не думал есть курицу, это просто для рифмы, – лепетал Митя, пятясь от разъярённого повара.

Увидев, что друг в опасности, Мефодий храбро бросился на его защиту, и они с петухом схлестнулись в не виданном доселе петушино-львином бою. Кок сшиб Мефодия крыльями, намереваясь затоптать, но львёнок вовремя ухватил обидчика за хвост.

– Отпусти, поко-ко-колочу! Я нис-ко-колько не шучу! – крикнул петух, кидаясь из сторону в сторону, чтобы сбросить наглеца, но не тут-то было.

Если бы за бортом шхуны не плескалась вода, может быть, Мефодий не держался бы за перья так цепко, но так как оказаться в море ему хотелось гораздо меньше, чем на хвосте у противника, то он ухватился мёртвой хваткой.

Забыв про опасность, Митя тоже бросился в драку. Не известно, чем бы всё это кончилось, если бы не вмешался капитан.

– Отставить потасовку! – зычно гаркнул он.

Когда все успокоились и Кок опять отправился в кубрик, Митя с облегчением сказал:

– Я испугался, что хорошим это не кончится.

– Посмотрел бы я на тебя, если бы ты оказался в Чёрном море, течь тебе в борт. Вот где ужас-то. Каждый день, что ни возьми, чёрный. И мысли какие-то чёрные в голове копошатся. Мы там даже швартоваться не стали. Быстренько сделали своё чёрное дело и назад.

– А какое чёрное дело? – спросил Авося, вылезая из-под брезента, где он сидел во время драки.

– Как какое? Чёрной краски набрали. Кто же будет делать за нас эту чёрную работу?

– Так вы собираете по морям краску? – удивился Митя.

– Конечно. А ты думаешь, она в магазине на прилавке растёт? – хрипло рассмеялся Волк.

– А синюю краску вы здесь берёте? – спросил Митя.

– Нет. Разве это краска? Водица. Синюю краску мы набираем у самого синего моря, – сказал Волк и, поглубже затянувшись из трубки, добавил: – Хорошо, что напомнил. Надо не забыть бабке корыто привезти, она уж давно заказывала. У неё теперь с Золотой рыбкой нелады.

– А зелёную где берёте? Ведь зелёного моря нет, – не унимался Митя.

– Это уже не по нашей части. Наше дело – краски привезти. А там торговцы сами химичат. Говорят вроде жёлтую краску с синей мешают, и получается зелёная. Не знаю, может врут, – с сомнением покачал головой Морской Волк.

– Нет, это точно. А если смешать жёлтую с красной, то получится оранжевая, – подтвердил Митя.

– Зачем её мешать? Мы оранжевую прямиком из Оранжевой реки возим, – возразил Волк.

– А куда вы возите краски? – живо заинтересовался Митя.

– Вестимо дело, на ярмарку красок. Там их тьма-тьмущая, – ответил капитан.

Митя вдруг почувствовал, что они находятся на правильном пути. Он был уверен, что на этой замечательной ярмарке найдётся что-нибудь для папы. Во всяком случае, если принести из Игрландии немножко волшебных красок, то бесцветных героев можно будет раскрасить. А может, даже удастся узнать, как увидеть мир не в мрачных тонах, а в ярких красках.

– Вы нам подскажете, как попасть на ярмарку? – попросил Митя.

– Смотря на какую. Ярмарок-то много, – просипел Волк.

– На самую главную.

– Туда, где тьма-тьмущая красок, – подтвердил Авося, которому не терпелось отправиться дальше.

– А сюда вы как попали? – вопросом на вопрос ответил Волк.

– Ну, во-первых, я маг, – скромно сказал Митя. – А во-вторых, сделал научное изобретение.

– Ну тогда для вас это раз плюнуть, – сказал Морской Волк, с уважением поглядев на Митю, и добавил: – Стоит только пожелать, дунуть, плюнуть – и вы там.

Митя, Авося и Мефодий попрощались с моряками и взялись за руки.

– Хотим на ярмарку, где видимо-невидимо красок, – пожелал Митя, дунул, плюнул и …

Глава 22
ЯРМАРКА КРАСОК

Митя глядел во все глаза и ничего не видел. То есть совсем ничего. Кругом была непроглядная тьма.

– Называется, увидели всё в другом свете, – мрачно сказал Мефодий.

– Интересно, куда это нас занесло? – с опаской спросил Митя.

– Туда, куда ты хотел, – буркнул Авося.

– Я ведь хотел на ярмарку, где красок видимо-невидимо, – возразил Митя.

– Конечно, невидимо в такой темнотище, – согласился Мефодий.

– Всё оттого, что кое-кто даже пожелать толком не умеет, – ехидно вставил Авося.

– Значит, я кое-кто, а ты нет! – обиделся Митя. – Сам заладил: «Тьма-тьмущая красок, тьма-тьмущая красок», – передразнил он магистра чароделия.

– А тебя никто не заставлял меня слушать, – вступил в спор Авося.

Назревала нешуточная ссора, и Мефодий решил, что ему следует вмешаться.

– Если вы будете ругаться, то ничего хорошего из этого не выйдет. Не лучше ли отправиться ещё куда-нибудь? Мало ли интересных мест на белом свете! На этой ярмарке свет клином не сошёлся, – попытался он примирить Митю с Авосей.

– Нет, сошёлся! – упрямо топнул ногой Митя и добавил: – И я хочу пролить свет на это дело!

Тотчас мощный луч клином вонзился в темноту. Не успели друзья опомниться, как всё вокруг было залито ярким, солнечным светом. У них зарябило в глазах от разноцветных палаток, киосков и лотков. Это была не просто ярмарка, а целый город красок. Яркие магазинчики пестрели красками всех видов и оттенков. В витрине одного павильона штабелями лежали тюбики с масляной краской, в другом продавались всевозможные фломастеры, а в третьем – карандаши.

Увидев на прилавке коробочки с пастелью, Митя похвалился:

– А у меня дома тоже есть пастель. Я уже умею ею рисовать.

Авося недоверчиво покосился на друга и, не удержавшись, съязвил:

– А диваном или креслом не пробовал? Постелью он рисует!

– Да не постелью, а пастелью. Это вроде карандашей, – Митя указал на витрину.

– Ты меня не путай. Я сам знаю, что к чему, – сказал Авося с видом человека, который знает, что такое постель и для чего она существует.

Митя решил промолчать, поняв, что спорить бесполезно.

Они прошли дальше, мимо огромного магазина, где торговали ведёрками с краской для пола, потолка, окон и дверей. В следующем павильоне продавалась акварель, а чуть дальше – гуашь.

– Интересно, где тут продаётся краска для портретов? – с умным видом огляделся Мефодий.

– Краски для портретов не бывает, – улыбнулся Митя.

– Ещё как бывает! – возразил Мефодий. – Ты рисуешь портреты неправильной краской, поэтому их не вешают в музее.

Отчасти Мефодий был прав: картинки, нарисованные цветными карандашами, в музеях не выставляли. Митя ходил с родителями в картинную галерею и видел, что почти все картины там написаны масляными красками. Но сам он ещё не дорос до персональной выставки, потому что пользоваться тюбиками с маслом и палитрой пока не умел.

– Когда я вырасту, обязательно научусь рисовать маслом, – вслух решил он.

– По-моему, у некоторых с головой не всё в порядке. Маслом можно только жирные пятна ставить, когда на нём жаришь, – проворчал Авося.

– А по-моему, у некоторых ругательное настроение, и они хотят поссориться, – сказал Митя.

– Вовсе нет! – мгновенно возразил Авося. – Просто мы ходим, ходим, а ты так ничего и не выбрал.

– Это оттого, что тут ничего не подходит. Разве эти краски помогут папе? Ему нужна какая-то волшебная краска, но я не знаю, где её искать. Может, её не существует, – вздохнул Митя, у которого от обилия красок голова шла кругом.

И тут он увидел примостившуюся между большими праздничными павильонами крошечную лавчонку, на которой было написано:

 
                                     ВСЕ ЦВЕТА РАДУГИ
                                      только для писателей
 

Митя боялся поверить в такую несказанную удачу.

– Это ведь как раз то, что нам нужно, – с трепетом произнёс он и толкнул дверцу.

Внутри стоял полумрак. Свет едва проникал через небольшое оконце, затянутое паутиной. Видимо, дела в магазинчике шли хуже некуда. Прилавок был покрыт густым слоем пыли. Тут не было не только что цветов радуги, а вообще ни одной, даже самой завалящей краски. Митя приуныл и разочарованно развёл руками.

– Как всегда. Именно того, что нужно, нет.

– Смотря, что тебе нужно, – донеслось из полутёмного угла, и друзья заметили, что они не одни.

В магазинчике было ещё три человека. Выглядели они, как иностранцы, но все трое были совершенно не похожи друг на друга.

Один, с холёными руками и манерами аристократа, был одет в смокинг и прикрывал лицо венецианской карнавальной маской.

У другого, напротив, было открытое загорелое лицо и крепкая, мускулистая фигура. На нём была клетчатая рубашка и брюки из прочной холщовой ткани, а на ногах – туристские ботинки на толстой ребристой подошве.

Третий незнакомец кутался в чёрный плащ. Он держался в тени и так низко надвинул на лоб широкополую шляпу, что лица было не разглядеть.

Вся троица угрюмо сидела перед плакатом с надписью:

 
                        КАЖДЫЙ ОХОТНИК
                        ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ,
                        ГДЕ СИДИТ ФАЗАН.
 

– Так зачем вы сюда пожаловали? – унылым голосом переспросил человек в маске, скользнув по вновь прибывшим взглядом.

– Я думал, что найду тут краски для писателей, – оробев, пожал плечами Митя.

Иностранцы с нескрываемым интересом уставились на друзей.

– Значит, ты писатель? – обрадовался загорелый.

– Пока ещё нет, – честно признался Митя.

– В таком случае вы охотники?

– Нет, – хором сказали Митя и Авося, а Мефодий, который старался не забывать, что он хищник, как бы невзначай заметил:

– Смотря кто.

– Я уж точно не охотник, – сказал Митя. Он не любил охоту, потому что считал, что нельзя убивать зверюшек.

– Тогда незачем отрывать страшно занятых людей от дела, – раздражённым полушёпотом проговорил человек в плаще.

– Для меня загадка, как можно шататься без всякой цели, – презрительно фыркнул человек в маске.

Все трое опять погрузились в созерцание плаката, словно никого, кроме них, тут не было.

«Чего это они разозлились?» – подумал Митя, а вслух сказал:

– У нас есть цель. Нам нужны краски. На вывеске было написано, что тут продаются все цвета радуги, вот мы и зашли.

Таинственная троица снова поглядела на друзей, и тот, что кутался в плащ, мрачно заметил:

– Какой ужас! Они попались на ту же удочку, что и мы.

– А что с вами случилось? – спросил Митя.

Иностранцы переглянулись, и человек в маске пояснил:

– Видите ли, дело в том, что все мы – охотники.

Митя раскрыл рот от удивления. Уж если кто и выглядел, как охотник, то, конечно, не этот господин с бабочкой, манерно державший позолоченную маску. Между тем незнакомец интригующим тоном продолжал:

– Я сеньор Дэтэктиво, большой охотник до загадок и загадочных историй.

– А я – охотник до приключений, месье Авантюр, – отрапортовал загорелый и обменялся с каждым из вновь прибывших энергичным рукопожатием.

– Должен сказать, вам страшно не повезло, что вы попали сюда, хотя я ужасно рад знакомству, – зловеще прошептал третий и, поклонившись, представился: – Охотник до страшных рассказов, мистер Триллер.

– Если вы охотники, то шли бы на охоту. Чего ради тут сидеть? – без обиняков спросил Авося.

– Ради того же, что и вы. Каждый из нас желает стать настоящим писателем. Мне нужны краски поярче, чтобы расцветить свои приключенческие рассказы, – признался господин Авантюр.

– А мне – позагадочнее, чтобы напустить туману, – сказал Дэтэктиво.

– А мне – помрачнее, чтобы сгустить краски. Но все мы попали в страшно неприятную историю. Мы увидели этот ужасный плакат, и теперь каждый из нас желает знать, где же сидит этот злосчастный фазан, – зловеще прошипел Триллер.

– Более того, чтобы получить краски, мы должны разгадать, как его поделить. Разве это не головоломка? – подхватил Дэтэктиво.

– И теперь, вместо того, чтобы искать приключения на собственную голову…

– …каждый день ровно в полночь мы собираемся здесь…

– …чтобы решить эту загадку. Но до сих пор нам это не удалось, – проговорили они каждый в свою очередь.

– Разве сейчас полночь? – удивился Митя.

На улице светило солнце. День был в самом разгаре.

– Страш-ш-шно засиделись, – леденящим душу шёпотом сказал мистер Триллер и добавил: – Весь ужас состоит в том, что, пока мы не раскроем тайну злобного фазана, мы не найдем здесь красок, которые нам нужны, чтобы придумывать страшные…

– …загадочные…

– … и приключенческие истории. А без них на земле будет очень скучно.

– И мы ждём, чтобы какой-нибудь писатель разгадал для нас эту загадку, – доверительно признался сеньор Дэтэктиво.

Митя покосился на плакат и неуверенно сказал:

– Вообще-то я ещё не писатель, но, кажется, знаю ответ.

– Не может быть! – охотники возбуждённо повскакивали со своих мест и напряжённо уставились на Митю, а великий знаток продолжал:

– Месье Авантюру надо взять «Каждый Охотник Желает Знать», сеньору Дэтэктиво – «Где Сидит», а мистеру Триллеру остаётся «Фазан».

Не успел он это произнести, как магазинчик преобразился, будто по волшебству. Куда делись пыль и паутина?! Теперь весь он так и сиял. Оказалось, что в оконные рамы были вставлены не простые стёкла, а витражи. Солнечные лучи проходили через цветные стёклышки и превращались в краски. Перед каждым охотником появились те цвета, которые он хотел. Охотник до приключений получил яркие, охотник до загадок – загадочные, а охотник до страшных историй – тёмные краски.

– Но как ты догадался? – хором спросили охотники, не веря своим глазам.

– Я не сам. Меня папа научил. Вот он – настоящий писатель. За словами на плакате прячутся цвета радуги, чтобы их было легче запомнить: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый, – скромно объяснил Митя.

Авантюр дружелюбно похлопал его по плечу и сказал:

– Сдаётся мне, что, зная этот секрет, да ещё после всех твоих приключений, ты тоже станешь писателем.

– Страшно хорошим! – поддакнул Триллер.

– Без вопросов! – кивнул Дэтэктиво.

– Мне бы этого хотелось, но пока что нужно отнести немного волшебных красок в подарок папе, – сказал Митя, и перед ним на прилавке появилась небольшая коробочка.

Митя открыл её и, к своему удивлению, увидел, что в ней лежат вовсе не краски.