Текст книги "Первое апреля. Сборник весёлых рассказов и стихов"

Автор книги: Тамара Крюкова

Соавторы: Юлия Кузнецова,Елена Габова,Анна Никольская-Эксели,Владимир Борисов,Дмитрий Сиротин,Сергей Махотин,Анна Игнатова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Тамара Крюкова

Уникум

Как только по телевизору начинался чемпионат мира по теннису, папа прилипал к экрану. Женька не мог понять, что он в этом находит. Ладно бы ещё хорошо играли, а то, что ни подача – то в аут. То ли дело они с Лёхой. Когда в субботу в бадминтон жарились, так девяносто семь раз воланчик отбили, ни единожды не заронив. Ещё три удара, и была бы сотня.

– Тоже мне чемпионы, – презрительно фыркнул Женька. – Мяч пару минут удержать не могут.

– Ты ничего не понимаешь. Суть не в этом. Посмотри, какая красивая подача! Это же песня, а не игра, – сказал папа, не отрываясь от экрана.

Песня оборвалась, едва начавшись. Мяч снова улетел за боковую линию.

– Садись, посмотрим вместе, – предложил папа.

Откровенно говоря, у Женьки были дела поинтереснее, чем пялиться на то, как двое мужчин машут ракетками не в силах хотя бы пять минут пасовать друг другу, не упустив мяча. Но, чтобы не обижать отца, он сел рядом.

Сначала Женьке было безразлично, кто победит, но папа болел так страстно, что его энтузиазм заражал, и Женька сам незаметно увлёкся. Когда завершился последний сет и победил игрок, за которого они совместно болели, папа сказал:

– Это стоит отметить. Пойдём-ка, сын, купим по такому случаю мороженое.

– Большую банку? – тотчас оживился Женька.

– Самую большую, – пообещал папа.

Теннис начинал Женьке нравиться.

Они сидели на кухне и уплетали мороженое, когда мама вернулась из спа-салона.

– По какому случаю пируем?

– Вот приобщаю сына к спорту. Сегодня вместе смотрели теннис.

– Отличный спорт – на диване сидеть, – усмехнулась мама. – Лучше б ты его в какую-нибудь секцию записал. А то целый день за компьютером торчит, уже скрючился весь.

– А что? Это мысль! Обучим Женьку играть в теннис. Будет за кого болеть. А, сын? – папа заговорщически подмигнул Женьке.

Обычно такие разговоры ни к чему не приводили, поэтому Женька не возражал. С окончанием турнира про теннис все забыли.

Прошёл месяц. Неприятность свалилась на Женьку, когда он меньше всего ожидал, в собственный день рождения.

Женька задолго готовил родителей к этому событию. Он так часто упоминал о том, что появилась новая 3D компьютерная игра, что, казалось, у родителей на подсознании должно было отложиться, какой подарок ему купить. Но не тут-то было.

Утром папа с мамой торжественно вошли в Женькину комнату, пока тот ещё нежился в постели. Женька уже собирался закричать «ура!» и броситься к компу, чтобы проверить, как заводится игра, и оценить совершенство трёхмерной графики, когда ему вдруг вручили теннисную ракетку.

– Что это? – спросил Женька таким тоном, как будто надеялся, что в футляре окажется замаскированная под ракетку коробка с игрой.

Как и следовало ожидать, родители не прибегали к столь изощрённой конспирации.

– Мы тебя записали на теннис к очень хорошему тренеру, – весело объявила мама.

– Научишься играть. Воплотишь в жизнь мою мечту, – добавил отец.

Женька предпочёл бы, чтобы родители воплотили в жизнь его мечту.

– Ты не рад? – спросила мама, заметив удручённый вид сына.

– Я думал, вы мне подарите новую игру, – признался Женька.

– У тебя уже целая полка этих игр.

– Отстой. Они же не в 3D.

– Хватит ломать глаза за компьютером. Пора заняться чем-то полезным, – сказала мама.

– Теннис – игра аристократов. Это тебе не дурака валять, – поддержал её папа и радостно сообщил: – Сегодня у тебя первая тренировка.

День рождения был испорчен, окончательно и бесповоротно. Родители повели Женьку на корт. Начинающий спортсмен плёлся в спортивную школу, как приговорённый на Голгофу. Никакие уговоры и доводы, что он предпочёл бы начать заниматься со следующей недели, не помогали. Папа уже видел в нём будущего чемпиона, и Женьке пришлось смириться.

Родители передали его тренеру, и пытка началась. Только теперь Женька понял, насколько трудно сделать хорошую подачу. Нехорошую подачу тоже было сделать нелегко. Ракетка, хоть тресни, отказывалась попадать по мячу. Вот когда до Женьки дошёл смысл фразы: правая рука не знает, что делает левая. Пока он держал готовый к подаче мяч в левой руке, правая выписывала ракеткой такие крендели, что попасть по мячу было просто нереально.

Убедившись, что с подачей у Женьки полный конфуз, тренер поставил его к стенке. Нет, не в том смысле, что списал в расход, а попросту заставил колотить мячом об стену. Эта задача оказалась ещё тяжелее. Стена будто в насмешку норовила отбить мяч так, чтобы Женька не попал по нему ракеткой. Он умаялся метаться из стороны в сторону и по-настоящему зауважал спортсменов. Худо-бедно, а они всё же умудрялись отбить мяч два-три раза кряду. Наконец издевательство закончилось. Тренер покачал головой:

– Да, друг, через меня многие прошли, но такого, как ты, я вижу впервые. Чтоб у человека настолько отсутствовала координация! Как ты ещё умудряешься ходить и ложку ко рту подносить. Прямо уникум какой-то.

Анна Никольская «Настоящий фей»

Тамара Крюкова «Борец за права человека»

Дома мама достала из сумки насквозь потную майку и с удовлетворением сказала:

– Вижу, спорт тебе пошёл на пользу. Хорошо потренировался?

Женька решил оставить этот глупый вопрос без ответа, но в разговор вступил папа:

– Доложи, как успехи?

– Нормально, – нехотя буркнул Женька.

У него не было настроения вдаваться в подробности, но папа не унимался:

– А тренер что говорит?

– Что я уникум.

– Я сразу понял, что тебя надо отдавать на теннис! – обрадовался папа. – Ты у нас ещё станешь золотой ракеткой. Будем тебя по телевизору смотреть.

Женька в этом сильно сомневался, но не стал разуверять папу. Взрослым тоже надо помечтать, в Деда Мороза-то они уже не верят.

На следующую тренировку Женька отправился сам. Всю дорогу до спортшколы он раздумывал, не стоит ли ему сачкануть и провести время с большей пользой, но решил не рисковать. Родители бдили.

На корте он увидел знакомое лицо. Стас Смирнов учился в десятом классе, но был уже кандидатом в мастера спорта. На всероссийском турнире по теннису он взял серебряную медаль, после чего на торжественной линейке сам директор школы жал ему руку.

Тренер снова поставил новичка бить мячом в стену, но Женьке было не до того. Ему представилась возможность познакомиться с самим Смирновым и упустить её было бы непростительно.

– А можно я немножко посмотрю? – попросил Женька после нескольких тщетных попыток попасть по мячу.

– Что ж, посмотри. Может, тебе это пойдёт на пользу, – согласился тренер.

Женька встал возле сетки. Когда мяч улетел в аут, Женька тотчас подсуетился и принёс его школьному кумиру.

– Спасибо, – Стас улыбнулся нежданному помощнику.

Женька просиял в ответ. Всю тренировку он таскал мячи, а в конце Стас спросил:

– Тебя как зовут?

– Женька. Мы с тобой в одной школе учимся, – сообщил Женька, вытянувшись в струнку, как солдат перед главнокомандующим.

– Значит, увидимся, – сказал Стас.

Женька вернулся домой окрылённый.

Кому сказать: сам Стас Смирнов теперь у него в знакомых. Вытащив из сумки футболку, мама снова порадовалась, что сын тренировался до седьмого пота.

– Кажется, ты начинаешь входить во вкус? – улыбнулась она.

– Спорт – великое дело, – ответил Женька.

Он шёл на очередную тренировку, когда из соседнего подъезда вышла Майка и Ленка Синицына. Увидев в руках Женьки ракетку, Майка спросила:

– Москвичёв, что это у тебя?

– Теннисная ракетка, тундра. Или у вас в захолустье про такую игру не слышали?

– А тебе-то она зачем? – усмехнулась Майка.

– Понятное дело, не мух бить. На тренировку иду, – гордо объявил Женька.

– Ты?! На тренировку?! Насмешил. Тебе по физре четвёрку ставят только из жалости, потому что ты по другим предметам отличник, – презрительно фыркнула Синицына.

Ничто так больно не ранит, как правда. Слова Синицыной резанули Женьку по живому.

– Смеётся тот, кто смеётся последним, – заявил он. – Знаешь, что про меня тренер сказал?

– Ну?

Девчонки выжидающе уставились на него.

– Цитирую дословно: «Такого, как ты, я вижу впервые. Ты прямо уникум». Понятно? – похвалился Женька.

– Так ты что, правда играешь?

– А то! Ладно, девчонки, не задерживайте, меня Стас Смирнов ждёт.

– Врёшь, – не поверила Майка.

– Если бы вы знали, как я устал от недоверия, – голосом человека, познавшего все тяготы жизни, произнёс Женька. – Однако не буду ничего доказывать. Я выше этого.

Он гордо удалился, чувствуя, как девчонки сверлят взглядами его спину.

Тренировки выматывали. Зато в спортивной школе Женька окреп. Таскать мячи приходилось без передышки. Он так в этом поднаторел, что даже перестал сильно потеть. Иной раз Женька подумывал о том, что пора бросить это бессмысленное занятие, однако радость и надежды родителей удерживали его от опрометчивого шага. В школе к его занятию спортом по-прежнему относились с недоверием, но однажды всё изменилось.

Как-то на перемене Стас проходил мимо их класса и, заметив Женьку, кивнул:

– Привет. Сегодня придёшь?

– Постараюсь, – как можно безразличнее ответил Женька, боковым зрением подмечая, что на одноклассников напал столбняк.

– Давай, а то нам тебя не хватает, – улыбнулся Стас и пошёл дальше.

Все молча уставились на Женьку.

– Ну ты даёшь! – протянул Петухов.

– Так ты тренируешься со Смирновым? – спросила Синицына.

– А что тут такого? Через пару недель отборочные соревнования во Дворце спорта, а потом в Киев поедем, – само собой разумеющимся тоном заявил Женька.

– Вот бы посмотреть, – мечтательно сказала Ленка.

– Ничего не получится. На соревнования посторонним вход закрыт.

– Получится, – неожиданно встрял в разговор Шмыга. – У меня там мать уборщицей работает и нас проведёт.

Сообщение было встречено всеобщим ликованием, только Женьке было не до веселья.

– Ну и что будешь делать? – спросил его по дороге домой Лёха, который был в курсе «успехов» друга.

– Что-нибудь придумаю. Мало ли почему человек не участвует в соревнованиях? Может, я руку сломал.

– А по-моему, лучше честно признаться.

– Знаешь, Лёха, бывают моменты, когда правда не катит.

– Чего? – не понял Лёха.

– Про ложь во спасение слыхал?

– Не, ложь тебя не спасёт, – помотал головой Лёха. – Всё равно всё вылезет наружу.

День соревнований неумолимо приближался. Шмыгунов радостно сообщил, что мама обещала провести ребят, но не больше шести человек. Свидетелей вполне хватало, чтобы разоблачить Женьку и повергнуть в позор. Незадачливый спортсмен лихорадочно соображал, что предпринять, но единственное, что приходило в голову, – это притвориться, что у него сломана рука. Он даже подумал, не возобновить ли срочным делом тренировки возле стенки, но тут же отмёл эту идею. Сколько мячом ни стучи, а на соревнования ему не попасть.

На тренировке Женька так задумался, что, когда бежал за очередным мячом для Стаса, поскользнулся. Падая, он выставил руку и приземлился прямо на неё. Его пронзила острая боль.

Когда вечером Лёха зашёл к другу и увидел того с рукой на перевязи, он с восхищением присвистнул:

– Ну ты даёшь! Гипс как натуральный.

– Он и есть натуральный. Перелом в двух местах. Хорошо, что без смещения, – мрачно заметил Жейька.

– Так ты что, в самом деле руку сломал? – удивился Лёха.

Женька промолчал, понуро опустив голову. Слова были излишни.

На следующий день Женька явился в школу в гипсе. Его перелом тотчас стал новостью дня. Девчонки обступили несостоявшегося чемпиона.

– И как же ты теперь? – всплеснула руками Майка.

Женька пожал плечами.

– Как-как. Соревнования отменяются.

– Очень расстроился? – участливо поинтересовалась Ленка Синицына.

– А ты как думала? – уклончиво ответил он.

– Ничего, это не последнее соревнование. Снимут гипс, и опять будешь играть, – успокоила его Ленка.

Женька помолчал, а потом тяжело вздохнул:

– Нет, я с теннисом завязал. – Он многозначительно кивнул на сломанную руку и добавил: – Большой спорт калечит людей.

Борец за права человека

Время от времени Лёхины родители принимались за воспитание сына. Обычно это случалось после родительского собрания или когда Лёха приносил двойку. Но на этот раз гром грянул среди ясного неба. До окончания четверти оставалось ещё целых две недели. Казалось бы, радуйся жизни и дай радоваться другим. Ан нет! Папа ни с того ни с сего воспылал желанием посмотреть дневник сына. Нельзя сказать, что положение у Лёхи было катастрофическим, но и похвастаться было нечем.

Дневник выглядел настоящим ветераном. Он был засаленным и потрёпанным, как бестселлер с библиотечной полки.

Листая страницы, папа заметно мрачнел.

– Так-так. Сплошные трояки, а по русскому двойка.

Его тон не предвещал ничего хорошего.

– Я двойку исправил, – вставил Лёха.

– Всё равно. Хватит балбесничать. Скоро четвертные контрольные. Пора браться за ум. Вот тебе упражнения. Пока не сделаешь, на улицу не пойдёшь.

Щедрой рукой папа галочками отметил нужные задания.

– Ты что? Это же за неделю не переписать! – ужаснулся Лёха.

– Ничего. У тебя суббота с воскресеньем впереди. За выходные управишься. Не грех иногда и напрячься, – безжалостно сказал отец, а мама подхватила:

– И так сколько гулял! Конец четверти на носу, а он и не чешется.

Лёха глянул в окно. Весна набирала силу, и всё живое стремилось к солнцу. В такую погоду запереть человека дома было бесчеловечно. Лёха трепыхнулся, чтобы донести до отца эту мысль, но хмурый родитель даже слушать не стал. Помилования ждать не приходилось.

После завтрака родители отправились по магазинам, а Лёха остался корпеть над ненавистными упражнениями. Когда за ним, по обыкновению, забежал Женька, Лёха тяжело вздохнул:

– Меня гулять не пускают. Говорят, контрольные на носу. Ну ты же моих знаешь.

Он с досадой махнул рукой.

– Что ж, ты так и просидишь все выходные, как последний дуралей? – спросил Женька.

– Можно подумать, у меня есть выбор, – угрюмо огрызнулся Лёха.

– Выбор есть у каждого, – философски заметил Женька и добавил: – Ты своих предков совсем распустил. Их воспитывать надо.

– Ну и сказанул! Как же, воспитаешь их! – фыркнул Лёха.

– Воспитать можно кого угодно, только для этого сначала надо самому стать личностью, – твёрдо сказал Женька.

– Ха! Да мои родители какую угодно личность в бараний рог согнут и не заметят, – возразил Лёха.

– Это потому, что ты бесхарактерный.

Подобное заявление задело Лёху не на шутку. Легко Женьке говорить, когда ему ещё ни разу не запретили выходить на улицу.

– Никакой я не бесхарактерный, – насупился он.

– Это мы сейчас проверим. Вот скажи, кто ты такой?

– В каком смысле?

– В самом прямом.

– Ну пацан.

– А ещё?

– Ученик.

– А ещё?

– Ну… Потапов Лёха. Чего пристал?

– А то, что это без характера ты – Лёха. А с характером ты уже не Лёха.

– А кто же я тогда, по-твоему, Пушкин, что ли? – усмехнулся Лёха.

– Ты – узник. Жертва родительского деспотизма.

– Чего-о??? – вытаращился Лёха.

– «Вскормлённый в неволе орёл молодой», – продекламировал Женька, – вот ты кто. Понятно?

На Лёхином челе отразилась усиленная работа мысли. Он медленно переварил сказанное, а потом решительно заявил:

– Да моему отцу хоть ястреб. Пока упражнения не напишу, гулянья мне не видать.

– Это потому, что ты сам в себе личность не чувствуешь. Ты должен заявить о себе во всеуслышание.

– Орать, что ли, что я личность?

– Балда ты. «Орать», – передразнил друга Женька. – Что делают узники, чтобы привлечь к себе внимание?

– А я почём знаю? – пожал плечами Лёха.

– Объявляют голодовку! Вот что, – со знанием дела сказал Женька.

– Ты думаешь, поможет? – неуверенно спросил Лёха.

– Факт. Объяви голодовку и выстави свои требования, чтобы твои права не попирали.

– В смысле, чтоб гулять отпустили?

– Ну да. Прикинь, ты день не ешь, другой. А на третий…

– Налопаюсь. На фиг мне в понедельник голодным ходить? Всё равно не до гулянья.

– Какой же ты, Лёха, дуболом! Я тебе дело советую, а ты всё портишь. Ты же должен их на перспективу воспитывать.

– Это как? – не понял Лёха.

– На будущее. Вот увидишь, на третий день родительское сердце дрогнет. И тогда проси, чего хочешь. Стоит только пригрозить, что объявишь голодовку, и они станут как шёлковые. Средство проверенное.

Перспектива выглядела заманчиво, но Лёху беспокоило одно обстоятельство:

– А вдруг я проголодаюсь?

– Наешься впрок, чтобы надолго хватило. Вон верблюд раз в три месяца ест и ничего, – посоветовал Женька.

Не откладывая в долгий ящик, мальчишки достали из холодильника всякую снедь, и Лёха стал готовиться к предстоящему испытанию. Вообще-то он недавно позавтракал и есть не хотелось, но ради дела нужно было постараться. Он без особого труда одолел банку шпрот, окорок и три сосиски. Четвёртую сосиску пришлось пропихивать солёными огурцами. Дальше дело пошло ещё тяжелее, однако Лёха проявил завидное упорство, прикончив яблоко и два апельсина.

Женька услужливо пододвинул вазочку с овсяным печеньем, но Лёха почувствовал, что у всякой личности есть предел возможностей.

– Всё. Больше смотреть не могу на эту еду, – отдуваясь, пропыхтел он.

– Порядок. Значит, теперь ты готов. Не боись, всё пройдёт как по маслу, – потирая руки, подбодрил друга Женька.

Перед обедом Лёха с лёгким сердцем отказался от еды, но мама ничуть не обеспокоилась. Она заглянула в холодильник и покачала головой:

– Немудрено, что ты не голодный. Это сколько же ты умял?!

Сначала Лёху обескуражило такое пренебрежение к его голодовке, но потом он вспомнил, что надо выставить требования.

– Я вообще есть не буду. Я объявляю голодовку, – торжественно произнёс он.

– Что, объелся? – подмигнул папа, заходя на кухню. Его шутливый тон совсем выбил Лёху из колеи. Борец за свободу, заикаясь, пролепетал:

– Я требую, чтобы вы того… это…

Лёха тщетно пытался вспомнить умные слова, которые говорил Женька, но, как назло, под перекрёстным взглядом родителей все складные речи вылетели из головы.

Наконец Лёха выпалил:

– Чтоб вы не припирали мои права.

– Ах, – вот в чём дело! – рассмеялась мама. – Ну вот что, припёртый. Есть захочешь, придёшь.

– Тебе поголодать не вредно: освободится лишних полчаса на упражнения, – заключил папа.

Женькин план дал осечку. Голодовка началась явно не так, как ожидалось.

Лёха угрюмо поплёлся к себе в комнату. В голове роились мрачные мысли. «Вот и голодай после этого. Хорошо ещё, наелся впрок».

Однако к вечеру Лёха основательно проголодался и был не прочь поужинать. К тому же мама затеяла печь его любимый яблочный пирог. Аромат витал по всей квартире. Лёха уже всерьёз подумывал завязать с голодовкой, когда ему позвонил Женька:

– Ну как?

– Мама пирог печёт. Яблочный.

– Подлизывается. Вот увидишь, скоро станут шёлковыми, – сказал Женька.

– Ты думаешь?

– Сто пудов! Главное – держись и не поддавайся на провокации.

– Это как?

– Когда тебя позовут ужинать, прояви себя личностью. Ничего в рот не бери, пока все требования не выполнят. Держись, Лёха.

– Ладно, – вздохнул Лёха и положил трубку.

Женьке было легко советовать. Попробовал бы он на голодный желудок нюхать мамин яблочный пирог. Лёха стал ждать, когда его позовут. При этом он не был уверен, что сумеет проявить себя личностью. Впрочем, ему даже не дали возможности это сделать.

Мама с папой, как ни в чём не бывало, уселись за стол и принялись за обе щёки уписывать пирог. Они даже не подумали о том, что в мире есть люди, которые голодают. Положение становилось катастрофическим. Надо было срочно вызывать, Женьку. При нём родители точно постесняются оставить сына без еды. Лёха набрал номер телефона друга и, прикрывая ладонью трубку, зашептал:

– Жень, это я. Приходи. Срочно.

– А что такое?

– С родителями проблема. Я от голода умираю, а им хоть бы хны. Может, ты поможешь?

Не прошло и пяти минут, как в дверь позвонили. Увидев Женьку, Галина Васильевна – Лёшкина мама – радушно пригласила:

– Женечка, проходи. Я только что пирог испекла.

Она усадила гостя за стол и положила ему на тарелку большой кусок пирога.

– А Лёха? – как бы невзначай спросил Женька.

– Он не хочет, – беспечно ответила Галина Васильевна.

Лёха от возмущения и обиды даже не нашёлся, что сказать. Это была явная ложь. Вместо Лёхи ответил папа:

– У него разгрузочный день. Впрочем, Алексею не помешает немножко похудеть. Правда, сын?

Между тем мама продолжала потчевать Женьку:

– Да ты ешь, не стесняйся. Если Лёша не хочет, зачем тебе сидеть впроголодь?

Женька обернулся к Лёхе и одобрительно сказал:

– Молодец, Лёха. Сильный характер.

Он в знак солидарности поднял сжатый кулак, а потом смачно откусил пирог.

Лёха смотрел, как трое садистов на его глазах уплетают его любимое лакомство. Зрелище было жестоким и мучительным. Чтобы напомнить о себе, Лёха слабым голосом сказал:

– Голодающие иногда даже сознание теряют. За ними «скорая» приезжает.

– Тебе это не грозит, – возразила мама.

Лёхе было обидно до слёз, но при Женьке он решил выдержать характер. Пускай знает, кто тут личность, а кто садист-самоучка.

На следующее утро Лёха подошёл к папе и молча положил перед ним исписанную тетрадь.

– Уже сделал? – удивился отец.

Он пробежал взглядом по страницам и одобрительно сказал:

– Смотри, как после голодовки на тебя просветление нашло. Можешь ведь, когда захочешь.

– Завтракать-то будешь? – поинтересовалась мама.

«Наконец-то спохватилась», – мрачно подумал Лёха. Он был ещё обижен, поэтому решил выдержать характер. Пускай поупрашивает.

– Что-то не хочется, – с деланным безразличием отказался он.

– Как знаешь, – пожала плечами мама.

В этот момент Лёха понял, что уже достаточно проявил себя как личность, и поспешно сказал:

– Разве только чуть-чуть.

Он никогда не ел с таким аппетитом. После завтрака папа сказал:

– Иди погуляй, а после обеда займёмся математикой.

– Хорошо, – безропотно кивнул Лёха. Сытый и довольный, он вышел во двор.

– Ну что, порядок? Воспитал своих? – спросил Женька.

– Угу, – немногословно ответил Лёха.

– Я же говорил: станут как шёлковые.

– Точно, – согласился Лёха и подумал: «Ничего, что после обеда придётся задачки решать. Может, оно даже к лучшему. Контрольные ведь на носу».