Текст книги "Простая История"

Автор книги: Таффия Исаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

ОКТЯБРЬ

А в середине октября неожиданно выпал снег. Хотя почему «неожиданно»? Вполне ожидаемо, осень плавно сменялась зимой. Снег тонким рваным слоем покрыл траву, деревья, стоящие во дворе автомобили. Почему-то мне стало жаль, что я не видела того, как он шел. Первый снег всегда выпадает ночью. Тихо-тихо, неслышно и незаметно. А в четыре утра ты уже можешь в окно наблюдать рвано-белый покров. Я приоткрыла окно. Воздух пах снегом. Холодными струями он обнимал за плечи и скользил к ногам.

– Ты почему не спишь?

Сзади на меня опустилось теплое одеяло, в которое, проснувшись, закутался Димка. Сразу стало тепло, и холодные струйки воздуха теперь ласкали лишь мое лицо.

– Ух ты! – восторженно выдохнул Рыжий. – Первый снег… Зима не за горами…

– Через пару часов он растает… – тихо прошептала я.

– Хочешь пойти на улицу? – удивил он меня своим вопросом.

– Нет, пойдем спать, – ответила я, закрывая окно и выскальзывая из теплого плена его рук.

– Спать, так спать… – он широко зевнул. – Хотя, может, уже и ложиться не стоит? Все равно вставать ни свет ни заря…

– Зачем? – вяло удивилась я, зарываясь лицом в подушку.

– Лара, ты забыла? – он лег рядом и накрыл меня одеялом. – Я завтра уезжаю, вернее, уже сегодня.

– А, да, – порывшись в памяти, согласилась я. – Говорил, я забыла.

– Ты чудовище… – вздохнул он. – Я уезжаю и не увижу тебя целый месяц, а ты забываешь об этом спустя минуту, как будто я ухожу на пару часов.

– Подумаешь… Что такое месяц… – проваливаясь в сон, пробормотала я.

И следующее утро мало чем отличалось от предыдущих. Мы позавтракали, вернее, позавтракал Рыжий, я же с трудом впихнула в себя чашку кофе и проводила его до дверей. Он пытался возмущаться, твердя, что я могла бы проводить его до аэропорта, но для меня был подвигом уже сам подъем в пять утра, поэтому я быстро остановила его причитания. Короткое «я буду звонить», еще более короткое «уже скучаю», и наконец-то я закрыла за ним дверь.

Вернувшись в остывшую кровать, я честно попыталась заснуть, но глаза упорно открывались и вглядывались в темноту. Поворочавшись с полчаса, вспомнив Рыжего нехорошим словом, и представив себе, как ему икнулось, я решила принять ванну. Раньше горячая вода всегда отлично усыпляла меня. Открыв оба крана и отрегулировав воду, я подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело лохмато-коричневое существо женского пола. Взгляд лениво скользнул по полкам, то и дело натыкаясь на вещи Рыжего. Почему-то возникла мысль выкинуть это все к чертям собачьим, и хотя бы так привести мою жизнь в тот порядок, который когда-то меня устраивал. Хотя бы на этот месяц забыть о том, что в моей жизни, а главное, в моей квартире, очень прочно поселился мужчина.

Я медленно опустилась в горячую воду. В тело, как будто впились много миллионов тонко жалящих иголочек – вода была слишком горячая. Я заставила себя расслабиться и прикрыла глаза.

Не то чтобы Дима не мешал, но все же… нельзя отрицать того что без него мне было тоже очень не плохо. Вкусная еда и регулярный секс – это, конечно, плюс, но все остальное можно смело записать в минус. Этот дурацкий семинар дал мне отличную возможность побыть одной. Главное – не забыть, что Рыжий вернется. И к этому времени у меня должен быть готов ответ на вопрос: а хочу ли я продолжать…

Прошла неделя, и я уже не так наслаждалась пустой квартирой по вечерам. Дима исправно звонил, и это создавало ощущения контроля заботливой, но такой надоевшей матери. Возникало почти непреодолимое желание выключить телефон, но я боролась с ним, понимая, что создам ненужную панику, поддавшись искушению. На второй день его отъезда я убрала из поля видимости все Димкины вещи, аккуратно сложив их в коробку и задвинув эту коробку как можно дальше в шкаф, создала себе иллюзию полного освобождения от власти Рыжего.

Вечера стали обычными. Тихими, серыми, однообразными. Постепенно я начинала скучать по яркому свету, вкусным запахам еды и ощущению того, что дома тебя кто-то ждет. Медленно и печально я тащилась домой, следуя через холодный и сырой воздух осени-зимы. Вечера становились промозглее, а мне все так же было лень доставать теплые вещи, поэтому злой и колючий ветерок беспрепятственно проникал через короткую курточку, нещадно щекоча ребра. Но даже это не прибавляло мне скорости. По новообретенной привычке мой взгляд скользнул по моим окнам. Таким же темным и печальным, как я сама. Было бы странно увидеть в них яркий и такой домашне-теплый свет. Удивилась бы я, увидев его? Скорее всего, да. Быстро пробежала бы пролеты, для того чтобы увидеть того, кто ждет меня дома. Того, кто зажег этот свет…

Но там никого нет.

Мое внимание привлекла темно-серая тень, которая выходила из подъезда, но, видимо, увидев меня, метнулась обратно. Я потянула тяжелую дверь и вошла вовнутрь.

– Опять караулишь? – спросила я темноту подъезда, проходя мимо почтовых ящиков, откуда отчетливо доносилось приглушенное дыхание.

– Привет… – донеслось из темноты.

– Привет, привет… Давно тебя не было видно. Но меня это уже не удивляет, так же, как и твои внезапные появления.

– А что тебя удивляет? – Лешка, ну, разумеется, это была она, шла по лестнице следом за мной.

– Дети…

– Вот как? И чем же?

– Они честные. И жестокие в своей честности. Хотя бывают разные дети.

Я повернула ключ в замке и вошла в дом. Скинув ботинки, я прошла в комнату и подошла к окну. Лешка тихо закрыла дверь, разулась и приземлилась, по обыкновению, на диван. У меня даже не возникло мысли объяснять ей, где мой спутник. Я чувствовала, что она точно знает, что его нет, и не будет еще долго, и, глупо, наверное, но я чувствовала даже то, что она точно знает – куда и зачем он уехал. Похоже, она действительно все знает. Может, пока меня не было, она натыкала по всему дома малюсеньких камер слежения? Откуда она все знает?

– Скажи, ты хотела бы иметь ребенка? – перебила мою мысль Лешка.

Я улыбнулась еле видному отражению своего лица в стекле.

– Ну что ты, иметь ребенка? Я вначале его заведу. Что за идиотские глаголы по отношению к детям?

Лешка помолчала, видимо, выбирая из всего множества слов именно то, которое удовлетворит меня в этом случае.

– Ну, а как будет сказать правильно? – не найдя подходящего заменителя, она задала вопрос.

– Родить, воспитать, вырастить – выбирай, что тебе больше нравится.

– Хорошо, – она вздохнула. – Ты хотела бы…эээ… родить ребенка?

Я помолчала.

– Скорее всего нет, чем да.

– Почему?

– А зачем? – я повернулась к ней и стала внимательно ее рассматривать, насколько позволял свет уличного фонаря. Неужели она позволит мне разочароваться в ней? Как она ответит? Простой вопрос, не требует сложного ответа. Но как же по-разному отвечают на него люди. Начиная от «я хочу» и, заканчивая сложными лекциями о продолжении себя в этом мире.

– Почему ты не хочешь родить ребенка?

– Потому что, – я подошла к ней и села рядом. – Ребенок это очень сложно. Это не только радость бытия и гордость от продолжения рода. Это еще и куча потраченного времени, иногда впустую. Это огромная ответственность, и я не думаю, что готова к такой ноше. Но дети, они все равно удивительны. Но это не для меня. И давай закончим об этом. Хорошо?

Я встала и пошла на кухню.

– Чаю хочешь? – Спросила я, впуская свет в кухню щелчком выключателя.

– У нас в городе кончилось вино?

– Ты хочешь выпить?

– Спасибо, от чая я не откажусь. – поспешно ретировалась Лешка.

Мы выпили по чашке чая, посмотрели какую-то передачу по телевизору и легли спать. Все было так, как будто никакого Рыжего никогда и не существовало. Прижимаясь к теплому девичьему телу и вдыхая почти позабытый Лешкин запах, я с удовольствием думала о том, сколько времени у меня еще есть. Лешка не уйдет, пока не появится Димка… А Димка сказал, что Лешка…

А следующим вечером я все же купила вина. Много вина. В моей голове весь рабочий день зрел один вопрос. Можно было задать его, приковав Лешку к батарее, но не было уверенности, что она не сбежит вместе с ней. А я почему-то была твердо уверена, что ответ мне придется выпытывать. К тому же, как я поняла, мне самой необходим алкоголь, что бы произнести это слово вслух. Даже в мыслях. Придя домой, я быстро рассовала спиртное в холодильник, и, открыв одну бутылку «небес», приготовилась ждать Лешку.

Звонок в дверь раздался на середине бутылки. Открыв дверь, я молча впустила Лешку и пошла обратно в комнату, попутно выключая везде свет. От сознания того, что я собираюсь сделать, слова застревали в горле, а ноги подкашивались. Обычно я пьянею очень быстро, но в этот вечер вино никак не помогало достичь кондиции.

Так же молча я достала еще одну бутылку вина и сунула ее Лешке, которая, слегка обалдев, следовала за мной.

Я нервничала. От непонятного страха в горле было сухо, я почти безостановочно пила вино, как будто заливая вопрос, застрявший в горле. «Небеса» быстро опустели.

– Неприятности на работе? – осторожно нарушила молчание она, когда я встала и молча отправилась за третьей бутылкой.

– Нет. – ответила я, вернувшись и снова делая большой глоток. Она сидела на диване, я подошла к ней и села напротив, скрестив по-турецки ноги.

Ну же! Курица ватная! Отрой рот и спроси. Ты же целый день репетировала, прокручивала в голове, приучала себя к этому слову, а теперь напиваешься в хлам. Так и свалишься под стол, не спросив ее.

– Поругалась с… ним?

– Тоже нет.

– А что случилось?

Я посмотрела на нее. Ну вот! Давай! Я открыла рот:

– Ты… совсем не пьешь. – Свернула я на половине пути.

– Зато ты пьешь за двоих. Говори уже, а то я уже начинаю волноваться.

Я снова почувствовала, как вопрос давит на меня изнутри. Ну еще глоток… Еще один и еще… Почему я не пьянею???

– Эй, ты что?! – она протянула руку и отняла у меня бутылку. – С ума сошла, что ли?

Ее глаза с тревогой смотрели мне в лицо. Я опустила глаза в пол.

Не могу, не могу, не могу…

– Лешк… ты лесбиянка? – выдохнула я, поднимая глаза на нее.

Она замерла, тревога в ее глазах сменилась удивлением, а потом как-то нехорошо усмехнулась.

– Кто сказал тебе это? Он?

– Не важно… – я снова ухватила бутылку и попыталась спрятаться за ней. Но ее темнеющие глаза не отпускали меня.

– Значит, он… А что он еще тебе рассказал? – ее глаза стали почти черными. На секунду мне стало не по себе, я нервно отпила вина, стараясь успокоить непонятное ощущение страха внутри себя. Димка был не прав. Она не такая. И вот я дура, оидела человека…

– $Лешк, ты извини меня. Извини, что спросила… Просто… Понимаешь… Извини если обидела… Ты же не такая, да?

– Ну, а если такая? – от Лешки волнами исходило какое-то непонятное чувство злобы, смешанной со страхом. Неужели Димка был прав, говоря о злобности и неадекватности? Но что за чушь! Это же Лешка… Внезапно я успокоилась. Алкоголь неожиданно вступил в свои права, мощной и теплой волной разливаясь по телу, успокаивая и одновременно обостряя ощущения.

– Почему ты злишься?

– А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– О том, почему ты злишься, или о…

– О том, предпочитаю ли я девочек мальчикам.

– Ага. А ты предпочитаешь?

Лешка замолчала. Потом протянула руку и, взяв мою бутылку, сделала большой глоток вина. Я, как зачарованная следила за тем, как мягкие губы касаются синего стекла, которого не так давно касались мои губы… Это походило на поцелуй? Она намеренно взяла бутылку именно из моих рук, зная, что…

Я встала перед ней на коленки, отобрала бутылку, поставила ее на пол.

– Поцелуй меня. – попросила я, прямо глядя ей в глаза. Она дернулась, задумалась на секунду.

– Сейчас?

– Нет, завтра. – я притянула ее к себе. – Поцелуй меня. – теперь я уже требовала. Но она почему-то отвернула голову и опустила глаза.

– Отпусти.

– Но ты ведь целовала меня… – легко касаясь губами ее щек, шеи, жарко шептала я. – Ну, поцелуй меня…

Лешкина голова лишь упрямо отворачивалась от моих губ, и я никак не могла поймать ее губы.

– Почему нет? Почему? Ты… – я резко отстранилась от нее, пытаясь заглянуть в глаза. – Не хочешь?

Она молчала. Ну что же это за наказание такое? Я почти умоляю ее поцеловать меня, а она отворачивается… Что происходит? Что?

– Лешка… Я так не могу… Что с тобой?… Лешка… – Закрыв глаза, я все еще целовала мягкий теплый нос, дрожащие веки… Но никак… Никак мне не удавалось нащупать губы…

– Ты пьяна. Отпусти меня… пожалуйста. – нервно сглотнув, прошептала она.

И тут я как будто очнулась.

Господи! Что я делаю??? Передо мной ребенок. А я тетка, выжившая из ума, накидывающаяся на него с… поцелуями??? Боже мой! Какой стыд! А она… наверное до смерти перепугалась! Как пошло!!! Как мерзко! О чем я только думала? Господи! Пусть она уйдет!!!

– Извини… – я поднялась, старательно пряча глаза. – Тебе действительно лучше уйти. Я и правда пьяна, и совсем не соображаю, что делаю. Извини…

Лешка резко встала и выскочила в коридор. Я сделала шаг к дивану, и упала на него лицом в подушку.

Я не знала, куда деть себя от гадкого ощущения стыда. Я хотела, чтобы она ушла, и чтобы этот вечер был бы навсегда стерт из памяти. Но я знала, что никогда этого не забуду.

Этот вечер… И эти слова… И мое поведение… Все навсегда останется в моей памяти… Господи, я чуть не изнасиловала ребенка!!! Напридумывала себе всякой ерунды и вот результат…Трахаться надо чаще!!! Дура!!!

Я почувствовала, как защипало глаза, и противный тугой ком встал в горле.

Больше она и носа сюда не покажет. А может, это и к лучшему? Не будет ее – не будет мыслей… Нет, не обманывай себя… Мысли останутся. Они еще долго будут гореть жгучим огнем отвращения к самой себе… Идиотка… А могла бы и дальше тихо по ночам обнимать ее и грезить… Господи, как пошло… Старая неудовлетворенная тетка грезит маленькой девочкой… Ну, зачем я все это затеяла??? Ну, зачем???

Слезы лились не переставая. Острый крик, застряв в горле, не давал вдохнуть воздуха.

Вдруг я ощутила, как она села рядом. Сквозь истерику я все же чувствовала ее тёплую руку на моем плече. Горячее дыхание обожгло мне затылок. Слова горячей лавой стекали по затылку, попадая прямо в ухо:

– Я люблю тебя.

Заломило в висках. Я перестала чувствовать свое тело, разве можно так напрячься? Я боялась пошевелиться под ее рукой.

– Я очень тебя люблю. Ты можешь сказать, что это детство. Что я еще маленькая. Но, ты можешь мне не верить, я никогда не испытывала ничего подобного. Ты живешь во мне. Ты можешь сказать, что у меня все еще впереди и что будет другое чувство, а я могу тебе ответить, что да, может быть, так и будет, но сегодня, и сейчас, и завтра я не хочу ничего другого. Может быть, я мала, может быть, глупа, я могу быть какой угодно для тебя и с тобой. Потому что я люблю тебя, такой, какая ты есть.

Что за тепло разливается во мне во время того, как смысл ее слов доходит до меня? Наверное, именно в этот момент я любила ее, как никого и никогда… отчаянно… бессмысленно… Прыгнуть? Легко! Я любила… Все равно… Лешка… Дурочка… Что ты делаешь со мной… Я хочу обнять тебя…

Я перевернулась на спину. Ее губы тут же нашли мои. Поцелуй… Робкий, нежный… Ненастоящий… Еще и еще один. Миг, и отчаяние, такое непонятное, уступило место желанию. Всепоглощающему. Единосуществующему. Больше нет ничего и никого. Только мы. Мира нет… Время остановилось… Сердце, наверное, тоже… Дышать? А зачем???

Она нежно перецеловывала мои губы крохотными касаниями, собирала оставшиеся слезинки… Я обняла ее за плечи и, притянув к себе, прошептала прямо в эти нежные губки:

– Поцелуй меня…

И она поцеловала… Разве можно это с чем-то сравнить? Я плыла и таяла от этих губ… Руки – их всего две пары? А губ? Сколько губ? Господи, я так хочу тебя, что, кажется, взорвусь… или сойду с ума… не важно… только целуй меня… целуй… еще и еще снова и снова…

Каждая клеточка стремится к ее телу, меня сейчас просто пополам разорвет… Никогда… Ничего подобного… Ни с кем…

Мои руки сами забрались под ее курточку, резко рванули вверх майку, и вот горячие ладони легли на чуть прохладную кожу ее спины… какая мягкая…

Она лишь на миг оторвалась от меня, чтобы сорвать одним движением с себя куртку. В моей голове билась только одна мысль, блокируя все остальные, я безумно хотела прижаться к ее телу, каждой клеточкой, каждым изгибом, вдохнуть, не таясь, полной грудью ее запах. Я взялась за ее майку и потянула вверх. Лешка перехватила мои руки, и отвела их. Я удивленно посмотрела на нее. Она взяла мое лицо в ладони и обожгла мои губы хриплым вопросом:

– Ты уверена?

– Да… – выдохнула я, стягивая с нее майку и отбрасывая ее прочь. Потом я мягко отстранила ее и сняла свою футболку. Я хотела, чтобы она прикоснулась ко мне. Мягкое щекотание внизу живота разрасталось, заполняя меня всю… Наверное, ни разу за всю мою жизнь у меня не было такого дикого и первобытного желания ласки… Лешка сидела молча и, не двигаясь, скользила взглядом по моему телу, очерченному светом фонаря с улицы. По ее тяжелому дыханию я понимала, что мои чувства и ощущения не одиноки и полностью взаимны. Но удерживаются… страхом… смущением? Я взяла ее руку и положила себе на грудь. Прикосновение теплой ладони к возбужденному соску пронзило меня, как молния. Она чуть ощутимо сжала ладонь…

– Поцелуй меня… Лешка… Поцелуй меня…

С каким-то легким рыком она накинулась на мои губы. Одновременно с яростным поцелуем освобождая нас от оставшейся одежды. Казалось, ее руки были везде и сразу, гладили, чуть царапали, скользили, порхали как бабочки надо мной. Губы чертили горячее-мокрую дорожку от шеи к груди, впечатывая поцелуи огненными штампами. Острое ощущение зубок на горошине соска заставляет мозг растечься пульсирующей массой, тело изгибалось навстречу ей… Тупое ощущение пустоты между ног заполнило мягкое бедро, с силой вжавшееся в меня. Я благодарно потерлась об него, извлекая из себя еще одну волну удовольствия. Тонкие пальчики скользнули по коже живота, ниже, просочились между намертво спаеной плотью двух тел, и тонкое ощущение вновь заставило выгнуться и развести ноги в стороны… мое тело жило отдельно от меня… Никогда я не хотела человека так, как хотела сейчас… Но Лешка не торопилась, она ласково перебирала пальцами чувствительный кусочек плоти, заставляя меня сходить с ума лишь на секунду погружая кончик пальца в меня, и тут же возвращая его обратно…

– Хватит… хва-а-а-а-а-атит… – простонала я еле слышно, хватая ее за руку и погружая ее шаловливые пальцы в себя как можно глубже. И она не стала больше играть со мной. Ее движения стали сильными и невероятно мягкими… Пальцы скользили внутри меня, и больше не существовало ничего… кроме этих медленно-быстрых движений… и меня, бешено вращающей бедрами навстречу этим пальцам.

– Еще… да-а-а-а-а… еще… еще…

Я больно вонзила зубы в услужливо подставленное плечо, заглушая животный рык, пальцы до боли впились в Лешкину спину… Не отпущу, никогда, не сейчас… еще… еще… Да! Господи! Да!!!

Невероятная темнота поглотила меня… На какую-то долю секунды сознание отключилось полностью… Но постепенно я возвращалась на грешную землю… Туда, где на моем смятом теле лежала запыхавшаяся и обессилившая Лешка. Господи… Надеюсь, я не сломала ей руку? Мои бедра были сжаты так, что я практически лишила ее возможности двигаться. Пальцы затекли, я с трудом разжала их, выпуская Лешкину спину. Но чуть ослабив нажим бедер, я поняла, какая опасность поджидала меня. Она лишь слегка пошевелила пальцами, а меня вновь пронзила волна наслаждения. Бедра вновь задвигались, ловя легкое движение пальцев внутри меня.

– Какая ненасытная… – мягко шепнула Лешка, склоняясь к моему соску и беря его в плен горячих губ.

– Дааааа… оказывается я такая… – выдохнула я, вновь теряя себя в океане наслаждения.

Удивительно… Она будто точно чувствовала, что мне нужно… Как будто плыла со мной на одних и тех же волнах. Ее движения и ласки медленно затягивали меня в темную бездну. Безумно нежно и осторожно пробуждая, казалось, уже удовлетворенное желание. И я с удивлением чувствовала, как тело отзывается на прикосновения, как снова начинает кружиться голова, и знакомо тяжелеет низ живота.

Наверное, Лешка любила меня всю ночь… потому что я совершенно потерялась в реальности, и уже не могла точно сказать, когда я уже спала, а когда еще нет…

Утром у меня болело все тело. Каждая клеточка моего истерзанного измятого тела отдавала болезненно приятной истомой. Рядом сопела Лешка. Я уютно лежала, обвитая ее телом. Но все же… Не может быть… Я с ней переспала… И мне совсем не стыдно… Какая я… Интересно сколько времени? С мрачной зимо-осенью просто невозможно определить время на глаз. Но, скорее всего, на работу я проспала. Причем катастрофически проспала. Жуть.

Я осторожно выбралась из лианы по имени Лешка и отправилась в душ, прихватив с собой телефон. Сидя на унитазе, я отзвонилась в офис и, прикинувшись смертельно больной, взяла отгул. Наспех ополоснув тело, я вытерлась и вернулась в комнату. Лешка спала. Я легко скользнула под одеяло, и ее руки тут же обвили меня.

– Ты не спишь?

– Проснулась сразу же, как ты встала… – хитро улыбнувшись, пояснила мне Лешка.

– А зачем притворялась?

– Ну, мне показалось, что тебе необходимо побыть одной какое-то время…

– Иногда ты пугаешь меня. Откуда ты знаешь, что мне нужно?

– Я просто это чувствую… И всё. – она легко поцеловала меня в висок.

– Тогда ты не могла знать, что мне нужно на работу сегодня с утра.

– Даааа, так же, как и то, что ты туда не хочешь. – она горячее подула мне в ухо, от чего по телу пробежали немедленные мурашки.

– Но нельзя же всегда делать то, что ты хочешь… – прошептала я, прикрывая глаза.

– Если нельзя, но очень хочется, то можно. – она приподнялась надо мной и глубоко поцеловала. – И не я это придумала.

И время понеслось с утроенной скоростью. Наверное, где-то глубоко внутри я понимала, что это все скоро закончится. Если не сегодня, то завтра. Эти отношения не могут длиться вечно. И правильно ли будет назвать это «отношениями»? И правильно ли мое безумное желание вечности? И я, как одержимая, пыталась взять все от этого времени. И неважно, было ли это приготовление ужина, которое как правило заканчивалось безумно-бешеным сексом, или забытый на половине фильм, недочитанная газета, недоделанная работа… Утро, день, вечер, ночь… Лешкины глаза, губы, руки, спина… Лешка… Лешка… Лешка…

Стремление оказаться рядом охватывало после того, как утром она закрывала за мной дверь и не отпускало до того момента когда она мне ее открывала. Мы разговаривали обо всем на свете. Пожалуй, впервые в жизни я расслабилась по-настоящему, о чем и не замедлила сообщить ей, лежа на диване.

– Но ты по-прежнему мне не доверяешь, – ответила Лешка.

– Разве? – меня удивил этот факт. Мне казалось, что мое доверие к ней слишком большое. Намного больше, чем к кому-либо.

– Ты притягиваешь и отталкиваешь…

Меня задели эти слова. Но я не подала виду.

– Да? И далеко отталкиваю? – я старалась перевести неприятный мне разговор в шутку. Но Лешка не отступала.

– Что за тайну ты прячешь в себе? Что у тебя внутри такого, что ты так тщательно прячешь? Почему никому не доверяешь?

Она села на подлокотник дивана и заглянула в мое лицо.

– Как много людей хотели разгадать тебя и отступали, потерпев поражение?

– Я не хочу быть разгаданной. Это скучно. – я закрыла глаза. Этот разговор меня не устраивал, и в голове я подбирала вариант его прекращения.

– Ты боишься разочаровать? Так же, как большинство разочаровывает тебя? Поэтому отталкиваешь?

– Ничего я не боюсь. И никого не отталкиваю. – я резко встала с дивана и, подойдя к окну, спряталась за шторкой.

– Видишь? Это твой излюбленный прием. – донеслось до меня.

– Какой еще прием?

– Ты убегаешь. Всегда прячешься в отражении. Залезла на подоконник, прикрылась шторкой – все! Нет меня, и никогда не было.

Мне стало неуютно. Иногда она говорит такие вещи, которые никто не смог бы озвучить словами. И это неприятно. От того, что я ее понимаю, и от того, что она права, и от того, что у меня нет ни сил, ни желания признавать все это.

– Чего ты хочешь, а, Лешка?

Она помолчала, потом подошла ко мне, и, обняв за спину, тихо спросила:

– А если я скажу тебе, что хочу попасть в твой мир?

– А чем тебя не устраивает этот?

– Не уходи от вопроса…

– У меня нет мира.

– Ты врешь… Что-то все равно есть… И ты это прячешь. Иногда мне кажется, что вот-вот, и я смогу… Но ты тут же закрываешься. Почему? Что ты прячешь внутри себя?

– Не ломай голову – там ничего нет.

– Я не верю тебе. Мне кажется, что глубоко внутри себя ты прячешь боль. Кто-то очень сильно обидел тебя… И теперь ты никого не подпускаешь, чтобы то, что произошло в прошлом, не повторилось.

Я усмехнулась. Какая наивность. Разумеется, есть добро и зло. Боль и блаженство. И каждый думает, что добром можно победить зло, а боль заменить на радость. И никогда нет третьего варианта…

– Лешк, вот что такое, по-твоему, «внутренний мир»? Ну, вот как он выглядит? Это такое место внутри тебя, где все так, как ты хочешь? Или это состояние души? Что это такое? Говорят, что внутри может быть пустыня, а могут цвести цветы. Может звучать приятная музыка, или какие-то другие звуки. Там может быть одиночество или множество. Так?

Она кивнула.

– А еще там может не быть ничего. Дырка. Даже не пустота, а просто дырка. И тишина. И за моей дверью вот такая дырка. Понимаешь? Меня нет. Есть оболочка, а то, что вы называете внутренний мир – нет.

– Этого не может быть. Все равно что-то есть…

– Я не ждала, что ты поверишь. Ты не такая. Ты другая. Ты наслаждаешься жизнью, а я… живу по законам общества. Не стремлюсь из него выделяться, не хочу привлекать внимание. Хочу быть частью толпы в сером. И мне не нужен мир, чтобы погружаться в него. Еще одна иллюзия? Нет, не хочу.

– Все равно, – упрямо пробормотала она. – Любую дырку можно залатать.

– Я и не ждала от тебя иного предложения.

На улице пошел дождь. Наверное, последний дождь в этом году. Природа странная, «…она загадочна и зла иногда, всегда непредсказуема…»

– Неужели я настолько ожидаема?

Я отвернулась от окна и нежно обняла ее:

– Для меня – да. Для остальных нет.

– Тебя к телефону. – Лешка открыла дверь в душ, быстро сунула мне телефон и испарилась.

– Да?

– Кто это у тебя? – раздался меня в ухе Димкин голос.

– Я тоже рада тебя слышать.

– Ты рада? Что-то не похоже. Так кто это?

Ну, что я могу тебе ответить? Я лихорадочно перебирала в голове имена, блин, ну кого подставить???

– По работе…

– У тебя дома по работе?

– Ну, а что в этом такого? – не сдавалась я.

– Время одиннадцать вечера, и голос слишком молодой…

– Дим, ты прав. Ты меня раскусил, придется мне во всем признаться. Это любовник. Видишь ли, как только ты уехал, я решила перевестись на мясо помоложе. И не нашла ничего лучше, как соблазнить и поселить у себя дома малолетку. Опять же твои вещи без дела не простаивают, ну, щетка там зубная, полотенце, халат…

Черт, а я и не вру… Только любовник женского пола. Черт…

– Все шутишь… – но по его голосу я поняла, что он улыбается. – Я безумно по тебе соскучился. Как у тебя дела?

– Ну, все вроде бы неплохо. А что?

– Нет, ничего… Просто хотел услышать твой голос.

– Дим, ты извини, но я тут в туалете как бы… Мне не очень удобно разговаривать, сидя на унитазе.

– Ну, так ты выйди из туалета, или боишься, что любовник поймает тебя и устроит истерику?

А ты недалек от истины, Рыжий, только вот я не знаю, способна ли Лешка на истерики.

– Дим. Я как бы не могу пока выйти, ты меня прервал на середине процесса. Может, я тебе потом перезвоню, а?

– Не перезвонишь.

– Ладно. – я начинала терять терпение. – Может, я тебе потом не перезвоню?!

– Не нагревайся. Рад, что у тебя все хорошо. Глупо было рассчитывать, что ты по мне соскучилась хотя бы чуть-чуть. Целую. Пока.

Наверное, надо было спросить, как у него дела… как продвигается обучение, или что там у него. Но вся беда в том, что мне это неинтересно. Я замотала мокрые волосы в полотенце, потому что принимала душ, а не сидела на унитазе, как все подумали, и вышла из ванной.

Лешка тенью скользнула в душ после меня, а я, взяв фен, решила подсушить волосы.

Димка обычно звонил днем, когда я была на работе… А приходя домой, я забывала обо всем… И о нем в том числе… Сколько прошло времени с того момента, как уехал Димка? Неделя? Две? Или три? А ведь он скоро вернется… Сколько у меня еще есть времени? И кому придется давать объяснения? Что сказать Лешке? Проще объяснить ей… Она поймет… наверное. Что же делать? Жить с Лешкой намного приятнее, чем с Димкой… Жить? Но ведь я же живу с ней… Пару раз за это время я слышала от нее что она куда то ходила…То ли домой, то ли с подругами встречалась, то ли на учебу бегала… Господи, а когда я начала жить с кем-то? Они оба появились в моей жизни без спроса… Хотела я того или нет, они пришли и остались, а вот теперь кому-то придется уйти. И от меня зависит, кто это будет. Ну почему от меня? Если Димка узнает, гнев его будет страшен… Мне нравится Лешка, но я побаиваюсь реакции Димки. Побаиваюсь? Да, наверное… Но правильнее будет сказать, что я не хочу проблем. И не хочу выяснения отношений…Я ничего не хочу…

– О чем задумалась? Волосы уже сухие, а ты все их жаришь этой жужалкой. – Лешка подошла сзади и выдернула фен из розетки.

– Лешк, а что будет дальше?

– На ночь глядя тебя потянуло на философию? Или тебя интересует частный случай?

– Меня интересует наш случай.

– Иди сюда, и я тебе все расскажу, и покажу, и дам попробовать. – она легла на диван и протянула мне руку. Я встала, выключила свет и скользнула к ней.

– Так что будет дальше? – вновь спросила я.

– А дальше мы будем вместе, долго-долго. До самой старости. – очень серьезно ответила она, но, озабоченная своими мыслями, я пропустила этот тон.

– Не говори глупостей. Я серьезно спрашиваю.

– А я тебе серьезно отвечаю. Я люблю тебя, и никому не отдам. Ты всегда будешь со мной.

– Всегда, это очень долго. Ладно, от тебя не дождешься серьезного ответа… Давай спать… – Я попыталась отвернуться от нее, но она неожиданно схватила меня за плечо и ее пальцы больно впились в кожу.

– Ты еще не поняла? Все, что я говорю – очень серьезно. Не играй этим.

– Ты делаешь мне больно… – ошарашено прошептала я. Железная хватка сразу ослабла.

– Извини, я не хотела… Прости… – она наклонилась и нежно поцеловала отпечатки пальцев на моем плече. Ее губы скользнули выше, оставив на шее горячий след, остановились около моего уха:

– Ты всегда будешь со мной, правда? – прошептала она, а ее рука тем временем скользнула ниже, по груди, животу… еще ниже. Меня охватила знакомая волна возбуждения, стирая некоторый испуг от ее поведения, и я чуть подалась вперед, навстречу этим дерзким пальцам.