Текст книги "Красный (ЛП)"

Автор книги: Т. Л. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 31

Блэк

Джейк выходит, а я не могу заставить себя двигаться. Смотрю на место, где была припаркована ее машина, стараюсь начать думать. Пытаюсь понять, что лучше всего сделать сейчас. Он молча встает рядом.

– Может, он и мой брат, но я его таковым не считаю. А вот ты для меня – брат.

Я разворачиваюсь к нему. Сказанное совершенно на него не похоже, но я киваю, потому что чувствую то же самое. Всегда чувствовал, еще с тех пор, как мы были подростками.

– Убьешь его?

Он сказал, что должен, но реакция Роуз могла повлиять на принятое решение.

– Не знаю. Она же меня потом возненавидит.

– Ага, – соглашаюсь я.

– Может, порезать его еще немного, а потом упаковать?

Кивнув, Джейк делает несколько шагов и становится напротив меня. На его лице смешанные эмоции, но особенно четко выделяется решимость.

– Я уезжаю, Блэк. Завтра.

Этот день должен был настать. Джейк этого хочет. Ему не нужно оставаться и наблюдать за тем, что произойдет или не произойдет между мной и Роуз. Даже я не знаю, что будет.

– Сначала окажи мне пару услуг.

Он с удивлением приподнимает брови.

– Говори.

– Мне нужен стальной гроб.

Джейк открывает рот, молча закрывает, а затем с удивлением спрашивает:

– Ты сейчас шутишь, да?

– Нет. Он нужен мне к сегодняшнему вечеру.

– Блядь, ну и где ты думаешь я найду тебе гроб? Еще и стальной?

– Твои парни хорошо знакомы со сталью. Позвони им и скажи, что тебе нужно. Сейчас.

– Они тебя ненавидят. – Джейк недоверчиво качает головой.

– Но они не ненавидят тебя.

Он кивает, отходит и снова смотрит в никуда – там только дорога из гравия и длинная трава.

– Тебе лучше бы поехать за ней. – Он скрещивает руки на груди и поджимает губы.

– Ей нужно время.

– Да не нужно ей время. Езжай уже, – говорит он, останавливаясь, сжимает кулаки и, развернувшись, идет к дому.

* * *

Молча веду машину и пытаюсь придумать, что лучше ей сказать. Я не очень хорошо обращаюсь со словами, так что подбирать их очень сложно. Заметив машину Роуз, припаркованную на обочине, я подъезжаю ближе и вижу ее саму на водительском месте. Она просто сидит и смотрит в одну точку. Когда я открываю дверь, Роуз подпрыгивает на месте. Ее лицо красное – от гнева или боли, я не уверен.

– Мы можем поговорить? – спрашиваю я, и она сжимает пальцами руль.

Через минуту молчания наши взгляды встречаются, и она говорит:

– Думаю, так лучше.

– Что ты от меня хочешь?

– Если бы ты спросил об этом пару месяцев назад, то ответ был бы простым.

– А теперь все не так просто?

Роуз кивает.

– Теперь не просто.

– Я такой, какой есть.

Она закатывает глаза и сжимает губы в тонкую линию.

– Ты просто ничего больше не знаешь, потому и думаешь так. Ты совсем не такой.

– Роуз, а ты думаешь, что любовь может изменить это? Да? Любовь – это просто верхушка айсберга, она не определяет нашу сущность.

– Не неси этой хрени, сегодня я больше этого не вынесу.

Роуз выходит из машины и, прислонившись спиной к двери, смотрит поочередно то на землю, то на меня. Я подхожу ближе, поднимая руку, в то же время она поднимает свою и упирается ею мне в грудь, останавливая. Она единственная, чьих прикосновений я желаю. Наклоняюсь ближе, и дыхание Роуз становится тяжелее.

– Ты ранил меня, не поставив нас на первое место даже после того, как к тебе вернулась память. Мне нужно время, Лиам. Чтобы понять, что будет лучше для нас и нашей семьи. А пока... не думаю, что могу быть рядом с тобой, – говорит она всхлипывая. – Не могу поверить, что сказала это тебе. Тому, кого люблю так сильно, что перехватывает дыхание.

– Все хорошо, Роуз. Думай о себе, так поступает большинство людей. Думай, а я буду поблизости. Всегда. Просто, может, не совсем в той роли, в какой ты бы хотела меня видеть.

Я целую ее в щеку, и она прикрывает глаза. Целую снова, с каждым поцелуем придвигаясь все ближе и ближе к ее губам. Касаюсь уголка губ, и Роуз приоткрывает рот, давая мне больше доступа. Это так прекрасно, намного лучше, чем то, что у нас было. Наш поцелуй говорит «здравствуй», «я скучаю» и «прощай» одновременно. Я ощущаю ее страсть – она гладит меня везде: по спине, по рукам и лицу, по волосам. И я тоже не могу удержаться, ловлю каждый ее вздох, продолжая прижимать к себе.

А потом она отталкивает меня и отступает, увеличивая расстояние между нами.

– Тебе лучше уйти. – Роуз вытирает губы, стирая следы моих прикосновений.

Я тянусь к ней, желая дотронуться в последний раз – ее лица, руки, чего угодно, но она отстраняется еще дальше. Так и не коснувшись, я опускаю руку, разворачиваюсь и ухожу, оставив частичку себя с ней.

* * *

Пару часов спустя я нахожусь в месте, куда не должен был возвращаться. Стою и смотрю на звонящий телефон в руке. Не хочу никого слышать, не хочу снимать трубку, но когда смотрю на экран, то вижу, что входящий от Джейка.

– Бля, чувак, ты мне по гроб жизни обязан, – говорит он.

– Джейк. – В моем голосе предупреждение.

– Ладно, ладно. Парни сделали это. Тебе чертовски повезло, что у них получилось, знаешь? Все готово.

– Сделали?

– Да.

– И что ты планируешь делать, когда покончишь со всем этим?

– Не знаю.

– Знаешь, тебе стоит сделать все, что возможно, чтобы удержать ее. И сделать счастливой. Она это заслужила.

– Ты сейчас типа моя фея-крестная?

Его смех вибрирует в трубке.

– Ага. Татуированная, страшная и в шрамах. Так что давай, делай, как я сказал, и будь уже хорошим сукиным сыном.

– Ты можешь попробовать обогнать меня, Джейк. Но не тогда, когда я с пушкой.

– Ну вот так всегда, ты используешь эти свои мачо-приемчики.

– Потому что ты не можешь с ними справится.

Смех в ответ настолько довольный, что я не могу не вспомнить время, когда мы впервые встретились.

Мы встретились в пятнадцать, и он был непопулярен, хоть и не полностью одинок. Казалось, у него есть собственный круг общения, состоящий только из него самого. Да, он говорил с другими школьниками, и они поддерживали общение с ним, иногда даже вовлекая в их компанию, но... в большинстве случаев это не срабатывало. Джейка боялись, хотя не столько его, сколько его семью, особенно отца – президента байкерского клуба. Все видели байки, на которых парня забирали после школы, их было трудно не заметить.

Я наблюдал за учениками после школы. Смотрел, как они взаимодействуют, общаются. Это был своеобразный побег от домашнего кошмара – я старался избежать возвращения туда столько, сколько вообще мог. С тех пор, как она умерла, идти домой совершенно не хотелось. Однажды после полудня я сидел на баскетбольном поле. В моей обуви были дыры, а одежда мала минимум размера на два – я рос очень быстро тогда. Кто-то встал надо мной, блокируя солнечный свет. Подняв взгляд, я увидел парня, которого всегда забирали шумные люди на байках.

– Ты потерялся или что? – Он смотрел вниз, на меня, и держался за шлейку рюкзака, свисающего с его плеча. Я ничего не ответил, но ему, кажется, было все равно. – Выглядишь, будто выполз из мусорки, ты в курсе? Эти шмотки тебе явно маленькие.

Он указал на очевидное. Я знал это, ненавидел, но каждый день натягивал на себя то, что было мне мало настолько, что тело казалось зажатым в тиски.

– Без разницы. Отец сегодня учит, как стрелять. Хочешь пойти?

Я резко поднял голову вверх. Мысль о прикосновении к пистолету была неожиданной, но, что более важно, я сразу связал ее с тем человеком в моем доме.

– Ага, так ты все-таки заинтересовался. Тогда пошли.

Он махнул рукой, приглашая, и я последовал за ним. Он не затыкался всю дорогу, ни единого раза. Смеялся над собственными шутками и совершенно не парился, когда я молчал.

– Чертово Кинг-Конгово дерьмо! – выплюнул он.

Он наблюдал, как я опустил пистолет. Мне понравилось это ощущение и ощущение оружия в руках. Пожав плечами, я повернулся к его отцу, который смотрел на меня с интересом. Приходя сюда несколько дней подряд, я ни разу не промахнулся. Через какое-то время они начали снабжать меня одеждой. До Джейка я не разговаривал ни с кем – после ее смерти.

– Ты хоть когда-нибудь молчишь? – спросил я его.

На мне была одежда, купленная для него его отцом. Та, что ему не подошла. В большинстве своем новая и хороших брендов. Она подходила мне идеально, а Джейк оставался Джейком, болтая, как школьница. Он замолчал и повернулся ко мне.

– А ты сам? Серьезно, ты хоть понимаешь, как сложно мне иногда хоть слово вставить?

Это было сказано так серьезно, что я подумал, будто у него проблема с головой. Но потом Джейк рассмеялся, хлопнул меня по спине и пошел дальше, не дожидаясь, пойду ли я за ним.

Глава 32

Блэк

Все собрано и подготовлено. Джейк с парнями проделали замечательную работу, так что настала моя очередь подсекать рыбешку и вытаскивать ее на берег. Я стою на месте, которое когда-то изменило мою жизнь к лучшему. Там, где что-то перевернулось во мне. Там, где она подтолкнула меня к лучшему. В месте, где остались наши секреты, тайны и разделенная боль. Сейчас оно проклято и наполнено кошмарами.

Я смотрю, как Джейк с парнями приносят это. Оно тяжелое – нужна целая команда, чтобы это поднять – абсолютно надежное, с уже проделанными отверстиями и полностью измененным внешним видом. Теперь я превращу это во вместилище кошмаров, как произошло с моим особым местом. Потому что с меня хватит.

Спустившись с холма, я киваю Джейку и его людям, которые на меня даже не смотрят. Им не нравлюсь я и наши с Джейком близкие дружеские отношения. Они попросту не могут понять, почему мы так привязаны друг к другу. Он, конечно, их лидер, его власть неоспорима и решения непререкаемы, но вот любить меня они не обязаны.

Еду в то самое место, где совершенно без памяти очнулся пять лет назад. Отстраненно думаю о том, что и как я планирую сделать. Кое-что приходит на ум, но не кажется мне слишком полезным.

Он предал меня и забрал от людей, которых я любил. Робби мог быть причастен к этому, мог быть тем, кто рассказал Гроверу обо всем, но именно Президент приказал Ру подстрелить меня так, чтобы полностью вырубить. Это был его план с тех самых пор, как он выяснил, что я стою за всеми теми убийствами по приказу Грея. Гровер знал, что я – выигрышный билет, все это знали, кроме Гровера и Ру, которые думали, что смогут обставить меня. И что хуже для них, они воображали, будто могут забрать и уничтожить то, что я считаю своим. Но она не поддалась, моя девочка оказалась сильнее, чем они могли предположить. Она смогла дождаться.

В данный момент Робби погребен в стене. Он не мертв... пока, хотя наверняка хочет этого. Джейк разрушил часть кирпичной стены, поднял его и замуровал внутри получившегося проема, когда Робби еще был без сознания. Пока стена будет на месте – ему не сбежать, и никто не услышит его крики. Так будет до тех пор, пока он жив.

Вокруг убийственно тихо. Настолько, что я слышу каждый собственный вздох. Место, которое я называл домом почти пять лет, полностью разрушено, хотя я не помню, что оставил его в таком виде. Здание частично уничтожено огнем. Гаража, в котором пытали людей, больше нет. Передняя дверь открыта, я подхожу ко входу и долю секунды думаю, что Робби солгал и здесь никого нет. Затем слышу шаги, такие тихие, что сразу становится понятно – тот, кто идет, совершенно не хочет быть услышанным. Потом в дверном проеме я вижу его. Он улыбается, но в этой улыбке нет ничего приятного.

– Блэк, – кивает Гровер, сохраняя все то же зловещее выражение лица. Нет нужды называть его по имени, да я и не собираюсь доставлять ему такое удовольствие. – Ты убил всех моих людей, Блэк. И куда пропала моя дочь?

Он выглядит так, будто у него нет при себе оружия, но это явный обман. Президент был бы дураком, если бы пришел ко мне без пушки, а он далеко не дурак. Так где он спрятал ствол?

– Вы скоро встретитесь.

Он удивленно распахивает глаза.

– Она же любила тебя.

– Она использовала меня.

Гровер качает головой.

– Ты убил ее, да?

Я улыбаюсь краешком губ.

– Я надеялся, что ты не скажешь этого.

Сделав шаг влево, он протягивает руку за дверь. У меня звонит телефон, но смотрю я не на мобильный, а на того, кого он прятал за этой дверью. И в этот момент я точно понимаю, кто мне звонит.

Роуз.

Его глаза широко распахнуты, и когда он видит меня, начинает вырываться, не понимая, что происходит. Как можно было так поступить с ребенком – моим сыном?

– Реакции не будет? Я думал, что когда ты узнаешь о сыне, то будешь в первую очередь заботиться о нем.

Он наклоняет голову набок, изучая меня, затем притягивает маленького Лиама к себе за рубашку – прикрывается ребенком, на случай, если я буду стрелять.

– Ответь на звонок, Блэк, она же волнуется. – Он кивает на карман моих брюк, где не переставая звонит телефон.

Достав мобильник, я прикладываю его к уху, но не свожу глаз с Гровера.

Роуз в панике, в ее голосе визгливые нотки, но мне удается справится с собой и оставить трубку на месте.

– О, Боже! Лиам... Ты меня слушаешь? Кто-то забрал нашего сына! Ты слышишь? Его нет в детском садике, его забрали. Лиам... Лиам! – кричит она.

– Я знаю...

– Знаешь? – вопль недовольства направлен на меня. – Так, блядь, верни его сейчас же, ты меня понял? Верни мне моего ребенка!

Последнее слово она кричит так громко, что я вынужден отодвинуть телефон от уха.

– Я верну его.

– Я звоню Джейку, – говорит она и вешает трубку.

Кладу мобильный обратно в карман, а Гровер стоит на месте и улыбается.

– Теперь, скажи мне, где она.

– Ты имеешь в виду, где ее тело? – Это я зря сказал. Следовало подумать наперед.

Маленький Лиам кричит, когда Президент хватает его за руку и крепко сжимает. Он смотрит на Гровера, затем снова на меня, но не плачет. Истинно мой сын.

– Ребенок за ребенка, – говорит он, и тогда я слышу посторонний звук.

Хруст листьев под ногами. Это не может быть Джейк или кто-то из его людей. Слишком рано, они бы только выехали. Значит, этот кто-то здесь не для того, чтобы помочь мне и Лиаму. Это – человек Гровера.

Я поворачиваюсь, но недостаточно быстро. В меня что-то летит, ударяет сзади в плечо, и в том месте сразу же начинает жечь. Секунда решает многое, и от второго брошенного ножа я все же успеваю увернуться. В нескольких метрах от меня стоит человек, которого я никогда не видел. На его правой руке что-то вроде рукава, на котором по всей поверхности закреплены метательные ножи. Еще один бросок, и третий нож пролетает прямо возле моей головы. Мужчина улыбается и вытаскивает следующий, но теперь я вижу, что он делает, и могу уклоняться.

Лиам смотрит на это широко раскрытыми глазами, в которых отражается ужас, а Гровер все еще крепко держит его за руку. Наверняка останутся синяки.

– Прикончи его! – кричит Гровер мужику с ножами, и я незамедлительно реагирую.

– Закрой глаза, парень, – говорю я маленькому Лиаму, и он послушно поднимает ладони, прижимая их к закрытым векам.

Пока наблюдаю за сыном, в мою левую руку влетает нож. Слава Богу, что не в правую, потому что именно правой я вытаскиваю пистолет. Этот мужчина одет в камуфляж, ножи закреплены на обеих его руках. Он видит, что я с оружием, потому начинает бросать в меня ножи один за другим. Почти с той же скоростью, как я стреляю. Я попадаю ему в лоб, прямо по центру. Его глаза закатываются, и он оседает на землю.

Когда я поворачиваюсь к двери, Гровера и Лиама там уже нет. Они скрылись где-то в доме. Слышу, как подъезжают машины. Из одной выходит Джейк, из другой – Сакс и разъяренная, но очень взволнованная Роуз. Я вижу, как у нее трясутся руки. Она оглядывается, подпрыгивает и бежит ко мне. Смотрит на руку, в которой застрял нож, берется за рукоять и вытаскивает его из моей плоти.

– Где он, Лиам? – Ее голос наполнен паникой.

– Внутри.

Не стоило мне говорить ей этого. Она, не раздумывая, просто забегает внутрь, и все мы сразу же торопимся за ней. Джейк сразу за Роуз, а Сакс заходит мне за спину и выдергивает нож из плеча.

– Если ему навредят, я пырну тебя этим самым ножом, – говорит он и бросает его на пол перед тем, как войти.

Оказываясь на пороге, я слышу мотоцикл Гровера. Делаю шаг назад, наружу, и вижу, как он заводит байк. Он один. Из-под колес вылетает грязь и гравий – так поспешно эта крыса пытается смыться отсюда. Я слышу, как внутри плачет Роуз, и Лиама, который говорит, что с ним все хорошо. Джейк подходит ко мне и останавливается в нескольких шагах.

– Если бы я был тобой, то свалил бы, – говорит он, поглядывая назад.

Я не вижу, что там творится, только слышу.

– С ним все хорошо?

– С ним все нормально, но волноваться следует не об этом. Если она тебя не убьет, то это сделаю я.

– Он не твой сын.

У Джейка раздуваются ноздри, он подходит ближе.

– Я знаю. Но я был с ними все то время, когда ты черт знает чем занимался тут со своей шлюхой. Вы можете любить друг друга как хотите, но тебе очень многое надо доказать. И пока что ты делаешь это дерьмовым способом.

– Мне нужно его убить. Он должен умереть.

Джейк кивает.

– Я знаю, что ты должен это сделать, а вот она не понимает. Она хочет тебе счастья и думает, что быть с ней для тебя, это как вляпаться в какое-то дерьмо, которое, в принципе, тебе не нужно.

– Все не так просто.

– Черт, мне тяжело говорить такие очевидные вещи, но иногда только одной любви бывает недостаточно. А вот и она, я думаю.

И действительно. Выходит Роуз с маленьким Лиамом на руках. Она видит меня и улыбается, но эта улыбка ненастоящая. Я наблюдаю за тем, как она подходит ближе и передает сына Джейку. Взяв мальчика на руки, он кивает мне и направляется к машине, а Роуз становится напротив меня. Она одета только в шорты и майку, но такая красивая. Волосы каскадом спадают по ее спине, голубые глаза смотрят на меня, и во взгляде... я не могу понять... гнев, направленный на меня?

– Хватит, Лиам, просто хватит. – Она качает головой и плачет.

Эти слезы из-за меня?

– Роуз...

Прижав ладонь к моим губам, она заставляет меня замолчать.

– Я люблю тебя. Люблю так сильно, что могла бы ради тебя позволить переломать себе все кости или прыгнуть в огромную мясорубку. Но теперь я не одна. Дети сейчас на первом месте, и отныне всегда будет так.

Я хочу понять это, очень, но не могу. Это похоже на то, как ко мне относилась мать, но это было слишком давно, и я просто не могу связать все воедино, хотя вижу в действиях Роуз ее отражение. Я не думал, что материнская любовь может быть такой сильной, что она может определить наше будущее. Но это так.

– Я говорил тебе. Я сказал, что недостаточно хорош для тебя.

– Да пошел ты на хер со своими убеждениями! Открой свои гребаные глаза! Я знаю, что ты не понимаешь, что такое любовь, но, боже! Лиам, каково тебе без меня? Скажи мне?

– Как будто я тону, и совсем не осталось воздуха, – признаюсь я.

– Ну так можешь продолжать тонуть.

Больше она не говорит ничего и даже не смотрит на меня. Просто идет к машине, садится внутрь и притягивает к себе на колени нашего сына, покрывая его поцелуями.

Глава 33

Блэк

– Хочешь получить ее тело?

В его голосе столько злости, что ответ очевиден.

– Я тебя убью! – рычит он в трубку.

– Приезжай один, Гровер. На место, где все началось. У тебя есть десять минут.

Он знает, о каком месте я говорю.

Завершив звонок, я смотрю вниз. Я помню все: как держал ее в своих руках; что она мне говорила и как смотрела. Как любила меня. И я обеспокоен. Тем, что не смогу вернуть ее, не смогу вернуть все это. Я слишком сломлен и разбит, и разрушаю всё и всех вокруг себя. Уничтожаю всё и вся. Но я так не могу, не могу разрушить это. Нужно найти способ все исправить. Мне нужно научиться плавать и, наконец, перестать тонуть.

* * *

Он приезжает один, как я и сказал. Слезает с байка, держа в руке пистолет, и идет ко мне. Идет по краю, недалеко от меня, смотрит вниз, а затем снова на меня. И оглядывается... ищет ее.

– Где она, Блэк?

Я пожимаю плечами, и он наставляет на меня пушку.

– Ты сказал, что приведешь ее. Она тебя любила.

– Она любила тебя, Гровер.

Наблюдаю за тем, как Джейк заходит ему за спину так тихо, что услышать попросту невозможно. Он прижимает дуло к затылку Гровера, и тот застывает на месте. Единственное движение в его теле – расширяющиеся зрачки. А потом он пытается быстро развернуться, но Джейк очень шустрый, всегда был таким. Так что Гровер падает на землю, а Джейк ногой отбрасывает его пистолет в сторону. Потом наступает на руки бывшего президента, втаптывая кровоточащие ладони в грязь своими оббитыми железом ботинками.

Гровер смотрит на меня, и глаза его блестят. Он наверняка думает, что если его не убили сейчас, то оставят в живых и в дальнейшем, но он ошибается. Неважно насколько хорошо он обо мне думает. Внутри меня зло, которое только и мечтает о высвобождении. И я собираюсь сделать это. Медленно, наслаждаясь каждой секундой.

– Ты этого не сделаешь. Не сможешь. Я видел тебя там, с ними. Ты любишь их... очень сильно. И потому не сможешь.

У него кровоточат ладони, и когда он становится на колени, красные капли орошают землю вокруг. Гровер подмигивает мне, будто думает, что прав.

– Ты так подумал, верно? – едва заметно подмигиваю я в ответ.

Джейк подходит ко мне, оставляя Гровера на земле, и открывает то, что стоит позади меня. Президент делает быстрый судорожный вдох, а потом переводит взгляд на меня. Джейк хлопает меня по плечу.

– Помнишь, о чем мы говорили? – Я киваю, и Джейк отходит. – В другой жизни, брат, – говорит он на прощанье.

И в этот момент мне интересно, увижу ли я его еще когда-нибудь.

– Он любит ее, – выдыхает Гровер.

Эти слова злят меня, что абсолютно не в его интересах.

– Да что ты знаешь о любви? – Я направляю агрессию на него.

– Я узнаю любовь где угодно. И я знаю, что это такое, Блэк. Если ты любишь, то сделаешь все, чтобы ее удержать.

– Люблю. И сделаю.

– Вот почему я знаю, что ты не осуществишь то, что задумал со мной сделать. Тогда она тебя не простит, правильно?

Он испытывает меня, хочет поторговаться за свою жизнь. Но это не работает.

– Видишь ли, есть во мне кое-что, чего нет в обычных людях. Это нечто черное, Гровер. Как ты думаешь, почему у меня такая фамилия? Как думаешь, почему никто не использует мое имя? Это не просто фамилия, это символ черной тьмы во мне. Тьма окружает тьму, черный переплетается с черным.

Он пытается встать, а я подхожу и становлюсь перед ним. В его глазах мольба, он умоляет меня о прощении, но я не могу.

Он забрал мою жизнь.

Забрал Роуз.

Забрал моего сына.

Это нельзя простить, и я не могу, как бы ни пытался.

– Не надо, Блэк. Не клади меня туда, – умоляет от, цепляясь за мою штанину.

Я отталкиваю его ногой. Взрослый мужик, который творил такие жестокие вещи, стоит на коленях и умоляет сохранить ему жизнь.

Что за кусок дерьма.

Ударяю его по затылку рукояткой пистолета, и он вырубается, падая лицом вперед. Отхожу к месту, где стоит гроб, и открываю его. Он стальной, с тяжелой крышкой, идеальный по размеру. Подходит Сакс, смотрит на открывшуюся картину и качает головой.

– Тебе обязательно делать это? – спрашивает он, кивая на происходящее.

– Да.

Это меньшее, что заслуживает Гровер. Сакс идет за мной к потерявшему сознание Гроверу и поднимает того за ноги, пока я берусь за руки.

– Эй, так теперь все кончено? – спрашивает он, заставив меня вопросительно приподнять бровь. И поясняет: – С Роуз.

– Нет.

– Ну, для нее да. Она больше не хочет иметь дело со всем этим, Блэк. Ее сердце больше не выдержит.

– Ты возьмешь меня на работу, и я больше не буду заниматься всем этим.

Сакс смеется надо мной.

– Ты хочешь работать на меня? В охране? – Он качает головой. – Ты вообще можешь слушать приказы? Мне кажется, что ты не из тех, кто готов слушать хоть кого-то.

– Сейчас я могу придумать только это. Ладно, только это приходит мне в голову, из того, что будет законно.

Мы останавливаемся над гробом и забрасываем туда Гровера. Он ударяется головой о сталь и приходит в сознание. Сакс вытаскивает пистолет и натренированным жестом приставляет его к голове Президента.

– Вы на работе носите пушки? – спрашиваю я, глядя на оружие в его руке. Он кивает. – Тогда это идеальный выбор, – говорю я и смотрю вниз, на Гровера.

– Блэк, не делай этого. Если я не вернусь до завтра, они пристрелят твою девчонку.

Сакс переводит взгляд на меня, в его глазах страх.

– Гровер, у тебя больше никого нет. Никто не хочет иметь с тобой дел. Они работали с тобой только из-за меня. И это последний раз, когда ты приблизился к моей семье.

Я дохожу до точки кипения. Знаю, что все это – ложь, и у него нет никого, способного осуществить такую угрозу, вот только... он вообще не должен угрожать мне через них. Дело в том, что он вообще не должен знать о том, что они – моя слабость. Что она – моя слабость.

– Блэк, ты уверен, что он блефует? – спрашивает Сакс, но его пушка нацелена на Гровера, лежащего в стальном гробу.

Я подмигиваю и отвечаю:

– Уверен. Скажи «пока», Гровер. Думай обо мне, когда начнешь задыхаться. А когда тебя посетят последние воспоминания, подумай вот еще о чем... Я выстрелил твоей дочери в голову, пока она удивленно хлопала глазами, а потом следил, как она падала на пол. Теперь она – лишь пепел, ее больше никто не найдет, никто не будет оплакивать, никто даже не озаботится ее пропажей. Вот и по тебе никто плакать не будет... И вот еще что: тебе так сильно хотелось увидеть дочь, и я позаботился об этом. Чувствуешь пепел под своими пальцами? Ты просил – я уважил.

Он пробует подняться, но я толкаю стальную крышку, и она захлопывается, отрезая ему пальцы.

Когда мы запираем гроб, Гровер бьется внутри и кричит. Тратит драгоценный воздух, приближая и без того скорую и болезненную смерть.

Сакс помогает мне подтолкнуть его к самому краю, чтобы сбросить с обрыва. Мы проделываем уже половину пути, когда останавливаемся. Ну ладно, он останавливается.

– И это все? Больше ты ничего не хочешь сделать?

Я киваю. Больше мне ничего не нужно. После этого я смогу начать все с начала.

– Ты собираешься вернуть ее, не так ли?

– Да, – говорю я, когда мы снова начинаем толкать.

А потом стоим и молча наблюдаем, как гроб срывается с края. С громким хлопком ударяется о водную гладь и скрывается в пучине.

Груз сброшен.

Демонов больше нет.

Только ангелы.

Я планирую вернуть ее.

Я действительно планирую получить ее обратно.

Даже если это последнее, что мне удастся сделать.