Текст книги "Исцеление любовью"

Автор книги: Сьюзен Кросби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава восьмая

Джек облокотился на перила, окаймляющие стеклянные стены здания. Он приехал на смотровую площадку Центра Джона Ханкока два часа назад и теперь смотрел на Чикаго с девяносто четвертого этажа. Закат окрасил небо в пурпур и золото, затем наступила ночь, и один за другим начали зажигаться огни.

Он выиграет дело! Снова и снова Джек строил план защиты, находя скрытые ловушки и захлопывая их. Он провел руками по лицу. Господи, как он устал! Устал выслушивать жалобы, решать неразрешимые проблемы, устал бороться! А сейчас партнеры торопят его с решением, хотя по договоренности ему на это дело отвели целый год.

Он посмотрел на часы, прикинув, который же час сейчас дома. Дом. Голд Крик. До сегодняшнего дня эти два понятия казались несопоставимыми. Он прочно обосновался там, потратив более восьми месяцев на перестройку бревенчатого дома и домика для гостей. Он получал почти первозданное удовольствие от ощущения пилы в своих руках и звука молотка, забивающего гвозди, но Голд Крик не казался ему родным до тех пор… до тех пор, пока в его жизни не появилась Мики! Теперь его неудержимо тянуло домой. Если, конечно, забыть о ее проблемах, которые надо как-то решать!

Последний раз он выкроил время и пришел сюда в тот день, когда узнал, что выиграл дело в суде. Он был тогда полон энтузиазма. Куда же пропала его смелость и увлеченность своей профессией? Когда Стейси попросила его о разводе, он понял, какими прочными цепями связан с работой. Как много времени и сил забирала она у него. Дэни из лепечущего младенца превратилась во вполне разумное существо, а он не наблюдал за этим превращением. Куда ушли годы? Ему хотелось начать сначала, на этот раз ничего не упустив. В том числе и Мики. Возможно.

Он не знал, как с ней быть. Ему хотелось вы лечить боль, которая мучила ее, но ведь он не знал причину этой боли. Он хотел положить ее в свою постель и раствориться в ней. Она нервная, чувственная женщина. Но как долго он еще сможет скрывать свое желание – или как долго она сможет скрывать свое?

Часы начинали тикать – для него, для них. Этот ритмичный звук преследовал его день и ночь. Тик-так. Да, нет. Останься-уходи. Снова, снова и снова.

* * *

Джек и впрямь действует по принципу, что в разлуке чувство становится сильнее, решила Мики, сидя у речки, опустив ноги в воду и держа в руках удочку. Рядом с ней радио транслировало игру «Чаек», и ее внимание то приковывалось к передаче, то отвлекалось от нее. Его нет уже одиннадцать дней. Два часа. Двадцать одну минуту. Приблизительно.

Она успокоилась, даже читала стихи, что ей давно уже не удавалось, образуя крошечную щель в скорлупе вокруг души. Если она сможет позволить своей душе снова ожить, как позволила ожить своему телу, захочет ли ее сердце такой же свободы?

Время. Каков у тебя запас терпения, Джек Стоун? Если их пути, пересекшись, опять разойдутся, встретятся ли они когда-нибудь снова?

В то утро, когда он уехал, она, проснувшись, обнаружила на своем крыльце собачий корм, лакомства и записку:

«Если передумаешь, можешь в любое время отвести Фли к ветеринару (адрес на обороте). Спасибо, что взяла его. Джек».

Как бы ей хотелось, чтобы он обо всем забыл. Начавшись так неудачно, их свидание закончилось совсем неплохо. Этот страдальческий взгляд, которым он наградил ее на прощанье!..

Во время своего отсутствия Джек, безусловно, поддерживал их отношения. Звонил, когда она была на работе, оставлял обращения на автоответчике, спрашивал, не сводит ли ее с ума Фли, но ни словом не обмолвился о том, когда вернется, и даже не оставил номер телефона.

Гав!

Услышав лай Фли, она обернулась и увидела, как пес выпрыгнул на берег.

– Привет, дружище, – услышала она голос Джека. – Как поживаешь, старина?

Мики показалось, что сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди. Бум, бум, бум… Непрекращающийся звон в ушах поглотил все окружающие звуки. Не отрывая взгляда, она смотрела, как он спускается по берегу в сопровождении беснующегося от радости Фли.

Остановившись возле нее, он засунул руки в карманы.

Привет, Тренер!

Пытаясь изобразить спокойствие, она приглушила звук радио.

Возвращаешься домой, победив всех драконов, дорогой?

Джек широко улыбнулся. Господи, как хорошо увидеть ее снова! Он боролся с искушением прикоснуться к ней, надеясь, что она сама сделает первый шаг.

Заточила нож, которым будешь сдирать кожу? – спросил он.

Кто убил дракона, тот его и обдирает! Я только хочу знать, принес ли ты ключ от пояса целомудрия. У меня под ним такая жуткая сыпь…

Он запрокинул голову и засмеялся. Его реакция, похоже, привела ее в некоторое замешательство. Он сел на камень возле нее и очень обрадовался, когда она слегка вздрогнула при его прикосновении.

Ну, как дела?

Увидев ее смущенный взгляд, он кивнул в сторону речки:

Поймала что-нибудь?

Да нет. Ничего. Совсем ничего.

Да, что ты?

Она, покраснев, покачала головой.

А у тебя как с этим? Никогда не видела, чтобы ты удил.

Я приехал рано утром. В отличие от тебя мне повезло. Могу рассчитывать, по крайней мере на два обеда с форелью!

Хвастовство так дешево стоит, – заявила она, вытащив удочку и забросив ее в другое место.

Если только оно не исходит от тебя, – возразил он, улыбнувшись.

Я не хвастаюсь. Я правду говорю.

Правильно. Скромница Мики! Тут есть над чем хорошенько подумать.

Она засмеялась.

Так ты победил?

Он обхватил руками ее голову, погладил по затылку, затем провел пальцами по спине до самых шорт. Слегка потянув, выдернул майку и скользнул ниже по ее коже.

Мы победили, – ответил он, проводя кончиками пальцев по спине Мики и чувствуя, как ее кожа покрывается пупырышками.

П…прекрасно, – выдохнула она.

Прекрасно, что мы победили, или то, что я делаю?

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, когда Джек сунул ей под майку другую руку, спереди.

И то, и другое, – прошептала она, прогнувшись, когда Джек добрался до ее груди.

Он наклонился, слегка сжал губами мочку ее уха, затем стал целовать ее висок, щеку, подбородок.

Я соскучился по тебе, Тренер! – спокойно произнес он и, крепко прижавшись к ней губами, уловил ее чуть слышный ответ:

Я по тебе тоже!

Ее грудь набухла в его руках, сосок напрягся. Повернув ее так, чтобы лучше видеть ее лицо, он скользнул рукой к застежке лифчика. Ему удалось расстегнуть его, стянуть ткань с теплой, жаждущей плоти; он взял в руку одну ее грудь, другую, продолжая страстно целовать ее.

Потом отступил, но, услышав разочарованный стон, снова наклонился и поцеловал ее, а потом начал медленно стаскивать с нее майку, пока ее грудь не оказалась полностью открытой солнцу и его взору.

Ах, как же она красива! Как красива! Он провел указательным пальцем по изгибу ее груди, скользнул по упругому соску и нежно подержал в руке точеную плоть.

Тебе нравится ощущение солнца на твоей коже? – спросил он, становясь перед ней.

Обеими руками он с удовольствием поддерживал тяжелые бугорки и наслаждался их видом при солнечном свете.

Его пальцы обводили их контуры, их упругость и шелковистость возбуждали его.

Когда он коснулся губами ее упругой груди и исследовал ее языком, она откинула голову назад и одобрительно забормотала. Он почувствовал, как с него тоже стягивают рубашку, наклонился и подождал, пока она полностью не освободила его. Мики прижалась к нему, грудь к груди, атаковала губами его губы. Они одновременно скользнули руками к жаждавшему телу. И он, и она сгорали от неукротимого желания.

Здесь не место, Мики, – тихо произнес Джек.

Я знаю, – ответила она, задыхаясь.

Надо остановиться!

Останавливайся! Я не могу!

Он застонал от этого откровенного признания, отдернул ее руку, обнял ее и стал покрывать долгими поцелуями.

Пойдем ко мне домой, – прошептал он, прижавшись к ее виску, в минуту передышки.

Гав-гав-гав-гав!

На берегу появился Фли и с визгом кинулся на удочку.

Тут завизжала и Мики.

Что? О Господи! Кажется, я поймала рыбу! Что мне делать?

Она спрыгнула с камня и успела схватить удочку прежде, чем ее утащило в речку, затем умоляюще посмотрела на Джека, усиленно пытающегося овладеть собой.

Он осторожно положил ее майку.

Сматывай ее, – спокойно произнес он хриплым голосом.

Да, конечно.

Она начала сматывать леску, и при виде приближающейся рыбины ее глаза расширились и засверкали мятежным огнем. Она вытащила рыбу на берег и начала бессмысленно суетиться, потому, что рыбина с шумом забилась о камни и песок.

Что мне с ней делать? – закричала Мики, дернув за удочку, чтобы как-то утихомирить пленницу.

Сними ее с крючка.

Он с удовольствием наблюдал, как она танцует на цыпочках вокруг рыбы, полная желания довести дело до конца. И не мог подавить смеха, когда Мики сначала неуверенно дотронулась до рыбы, отдернула руку от холодной, скользкой чешуи, но потом решительно схватила ее. Она наклонилась, вытащила крючок и медленно опустила на песок мокрое, извивающееся тело. Форель билась, подскакивала, инстинктивно приближаясь к воде, и тогда Джек бросился к ней.

Мики с опаской смотрела на рыбу. Джек держал ее достаточно крепко, но, глядя, как рыба бьется в его руках, Мики понимала, что она при первой же возможности скользнет в воду.

Что же теперь? – спросила она.

Убей ее! И очисти!

Убить живое существо? Как можно об этом даже подумать? На нее нахлынула удушливая тошнота.

Отпусти ее!

Зачем, Тренер! Если ты не хочешь, я сам могу…

Пожалуйста, я не хочу!

– Но…

– Пожалуйста!

Она услышала плеск, затем тихое:

О'кей. Я ее отпустил.

– Она… она жива?

– Да.

Мики почувствовала его руку на своем плече. От легкого ветерка зашумела листва, и Мики, запрокинув голову, посмотрела на небо. Жизнь продолжается!

Что происходит, Мики?

Прости! – Комок в горле не позволял ей говорить громче. – Я сейчас не могу говорить. Я тебе позвоню.

Ей хотелось убежать поскорее, а ноги отказывались ей подчиняться. Пробираясь сквозь деревья, она все время чувствовала на себе взгляд Джека, пока не остановилась, прислонившись к старинному дубу. Что с ней? Она же каждую неделю покупает рыбу в магазине. Кто-то же поймал ее и убил.

Но не она! Жизнь слишком ценная вещь, чтобы сознательно уничтожать ее. Глупо, конечно, сравнивать ее ребенка с форелью. Глупо, глупо, глупо! Только, как объяснить это Джеку?

Глава девятая

Мики вышла из душа, чувствуя себя намного лучше после очищающего действия воды и мыла. Она вытерла волосы полотенцем, немного смазала их гелем и пару минут посушила феном.

Причесываясь, она случайно глянула на свое тело и замерла. Она забыла. Следы растяжки. На груди и на животе. Крошечное, серебристое на поминание о Барри, показавшееся вдруг блестящими всполохами молнии. Она смотрела в зеркало, проводя пальцами по груди и животу, вспоминая, как была упруго натянута ее кожа и как легко толкали ее крошечные ножки.

Покорно вздохнув, она схватила с крючка халат и накинула его, приняв решение одеться и пойти к Джеку, чтобы объяснить ему все. Она так туго затянулась, что едва могла дышать. На ступеньках крыльца послышались шаги; раздался стук в дверь. Она побрела открывать.

Джек нетерпеливо топтался на крыльце, ожидая приглашения войти. В руках он держал коробку с приманкой и удочку. Он воспользовался ими, как предлогом, чтобы увидеть ее и выяснить, что же произошло у речки. Он дал ей время, чтобы принять душ, но больше не собирался ждать ни минуты!

Дверь медленно отворилась. В глазах Мики застыла боль.

– Я принес тебе твои снасти!

– Они мне больше не нужны! Пожалуйста, оставь их себе.

– Ладно!

Он положил удочку и приманку на крыльцо, затем засунул руки в задние карманы, ожидая приглашения. Фли вошел к ней, как к себе домой.

Нам надо поговорить!

Хоть сейчас!

Она отступила, пропуская его, и затворила дверь. Он прошел вслед за ней к подоконнику и сел рядом, заметив сложенные на животе руки и уклончивый взгляд.

Я знаю чего ты от меня хочешь, – сказала она наконец. – Я не могу тебе это дать.

А что, ты думаешь, я хочу?

Некоего обязательства с моей стороны, – ответила она, наклонив голову. – Но в таком случае я должна любить тебя. А я не знаю, смогу ли когда-нибудь кого-нибудь еще полюбить.

Ее слова эхом отдались в его голове, грозя причинить боль, если бы не трагические ноты, которые звучали в ее голосе и внушали ему надежду. Если ему когда-нибудь и требовалось терпение, то сейчас наступил именно такой момент. Он поднял ее руки и крепко сжал.

Я кое-что должна тебе сказать, – прошептала она. – Не знаю, с чего начать.

Он ждал целых шестьдесят секунд, затем снял с нее тяжелое бремя:

Ты должна знать, Мики, что я весьма неопытен в отношениях с женщинами. Я многое должен тебе объяснить, и, полагаю, настало время откровенности, чтобы из этого ни вышло. Так вот, я потерял невинность с одной преподавательницей в колледже. Мне тогда было двадцать два года.

Впервые с тех пор, как он вошел, она подняла голову и пристально посмотрела на него.

Правда?

До тех пор у меня не было времени. Мне надо было думать о Дэне. Я работал и учился, и подружка была бы для меня роскошью. Я спал с той женщиной дважды, и этого было достаточно, чтобы удовлетворить мой аппетит. Потом у меня еще пять лет никого не было. Вторая моя дама была следователем, и я встречался с ней довольно часто для того лишь, чтобы поздравить ее с победой или утешить в неудаче. Мне казалось, ее вполне устраивали именно такие отношения. Так продолжалось до тех пор, пока я не позвонил ей и не сказал, что собираюсь жениться, не на ней, разумеется.

Он видел, что Мики слушает, но не вполне понимает смысл его слов.

Она пришла в ярость. Все эти годы она, по ее словам, ждала, что наши отношения перерастут в нечто большее. А я-то думал, ее обрадует такой поворот событий. Увы, ошибся. Я чувствовал себя виноватым перед ней. Мне понадобилось много времени, чтобы простить себя, Мики.

Вот почему я ни с кем больше не встречался. Не хотел снова оказаться несправедливым к кому-то. Но и не хотел, чтобы кто-то воспользовался мной.

Он заметил понимание на ее лице.

И так продолжалось до тех пор, пока ты не женился на Стейси?

– Да.

Она непреклонно покачала головой.

Я не верю тебе, Джек. Ты не мог так поступить. Кто угодно, только не ты. Стейси. – Она сглотнула. – Дэни…

Она дочь моего брата Дэна. Стейси была моей женой лишь на бумаге!

Мики молча уставилась на него и еще категоричнее покачала головой.

Сейчас так не поступают! Браков по расчету больше нет!

Я живое доказательство того, что такое еще встречается!

Как? Почему?

Он отпустил ее руки и выглянул в окно, окунаясь в тяжелые воспоминания.

Дэн и Стейси собирались пожениться, но однажды в гололед Дэн не справился с управлением, и машина перевернулась. Дэн погиб сразу же. Стейси тяжело пострадала. Дэн рассказывал мне о ней, но я никогда ее не видел и не знал, что она беременна.

Почему Стейси вышла за тебя замуж?

Она выросла в приемных семьях…

Да, я знаю! Она мне рассказывала.

Она боялась остаться одна, хотя ее страх проявлялся в виде воинственности и враждебности. Ей приходилось всю жизнь бороться зубами и когтями, а со мной она намеревалась бороться ожесточеннее, чем с кем либо. Я обещал поддерживать ее и ребенка, но какие у нее были основания мне верить? Тогда я дал ей свое имя и финансовую поддержку, которая ей была нужна для того, чтобы закончить колледж. Я также по закону усыновил Дэни. Но при этом сразу пообещал дать ей развод, когда она захочет, а брачный контракт, который мы заключили, гарантировал ей и Дэни безбедную жизнь.

Это была огромная жертва с твоей стороны. А если бы ты сам в кого-нибудь влюбился?

Я был привязан к своей работе. Это было главным для меня. Когда же появилась Дэни, она стала единственным, что имело для меня значение. – Он наклонился к Мики, в его голосе зазвучала нежность. – Она для меня все – мое прошлое и мое будущее. Наверное, это способен понять только тот, у кого есть ребенок, – любовь, которая настолько сильна, что ты готов отдать все на свете, чтобы только дитя твое было счастливо и невредимо!

Мики потерла лицо руками, прижала кончики пальцев к векам. Она встала и прошлась по комнате, потом достала кассету и вставила ее в видеомагнитофон. Взяв пульт управления, села рядом с Джеком и нажала «Р1ау». Прежде, чем появилась ясная картинка, экран словно заволокла снежная дымка. Она увидела себя в новом голубом халате, лежащую на больничной койке, и медсестру, вручающую ей сверток в розовом одеяльце.

Она чувствовала, как притих Джек. Рассказывая о своей жизни, она вовсе не хотела что-либо драматизировать.

Я понимаю такую любовь, Джек. Это Барри. Моя дочь. И я бы отдала все на свете ради того, чтобы она была счастлива и невредима!

Джек перевел взгляд с экрана на Мики, но она снова уставилась на экран, улыбнувшись, когда младенец издал истошный вопль.

Где она, Мики?

Она моргнула, потом мучительно медленно повернулась к нему.

Она умерла, – спокойно произнесла она.

Господи, – чуть слышно прошептал Джек. – Господи, Мики, мне очень жаль.

Мне тоже, – произнесла она с ясным взглядом и мимолетной улыбкой. – Она была для меня всем. Джек? Ты посмотришь пленку вместе со мной? Я хочу, чтобы ты ее знал.

Она не пролила ни единой слезинки, не позволила ему прикоснуться к себе. Она комментировала видеопленку, местами смеялась, хвасталась достижениями Барри, когда та научилась переворачиваться, ползать, вставать. Вода из ванночки забрызгивала объектив. Крошечный розовый язычок выталкивал кашу обратно, но пищу подхватывали ложкой и совали обратно в ротик. Документальный рассказ о жизни нормального младенца, внезапно оборвавшейся в возрасте восьми месяцев. ВССР, объяснила она ему. Внезапный синдром смерти ребенка. Сегодня ребенок здоров, на следующий день умирает! Она обнаружила, как может быть хрупка одна-единственная секунда.

Мики остановила пленку.

Малышка была похожа на тебя, – заметил Джек, протянув руку, чтобы погладить ее по щеке, но она отодвинулась и встала.

Ты считаешь? Мне трудно судить!

И ему вдруг все стало ясно. Она боится снова полюбить, боится потери, боится боли… Вместе с ребенком она похоронила свое сердце. Вероятно, с ним происходило бы то же самое.

Джек продолжал наблюдать, как Мики бродит по комнате. В конце концов она вернулась к нему, сжимая в кулаках концы пояса халата.

Мики, – тихо сказал он, протянув к ней руку.

Она посмотрела на него и несмело коснулась его руки.

Что?

Давай отдадимся любви.

С удовольствием, – сказала она, закрыв глаза, а потом подняла на него взгляд, полный желания. – Только без лишних осложнений!

– Каких осложнений?

Она села рядом с ним.

Я не готова к обязательствам. Пока. А возможно, и никогда не буду готова!

Он решил, что лучше дать ей время все обдумать, чем пытаться убедить.

Ему хотелось интимности. И не только в постели. Такой интимности, какая возникает, когда мужчина и женщина находят в толпе людей маленькую щелочку и телеграфируют друг другу свои мысли. Такой интимности, какая возникает, когда двое обмениваются за завтраком пикантными газетными новостями. Он хотел застегивать молнию на ее платье, надевать на нее ожерелье, целовать душистую кожу.

Ему хотелось стоять перед раковиной у себя в ванной и сбривать утреннюю щетину в то время, как она будет что-то делать за его спиной, так что он сможет наблюдать за ней в зеркало. И еще ему хотелось обсуждать с нею их планы на день. И быть первым, к кому она обращалась бы, как в горе, так и в радости. От нее он хотел того же самого.

Интимность. Это так мало и так много.

Она продолжала свой внутренний спор – он, молча ждал. Он не знал, что делать. Ему хотелось поддержать ее, но она не нуждалась в его утешении, не хотела говорить.

Он сжал ее руки.

Только на сегодняшний вечер, Мики. На ночь. На всю ночь. С этого мгновения, если завтра утром тебе не нужно идти на работу.

Она быстро закрыла глаза, скрывая свою реакцию, потом тихо произнесла его имя, и он затаил дыхание.

Джек, ты мне далеко не безразличен. Ты ведь веришь мне, да?

Все мускулы его лица напряглись.

Меня не было бы здесь, если бы я в этом сомневался. – Он протянул руку к телевизору. – Ты уверена, что готова? Может быть, слишком скоро после… всего?

– Ты мне нужен, Джек!

Вот это да! Такого он от нее не ожидал. Он скользнул руками вокруг ее талии и притянул к себе на колени. Наклонившись к ней, он остановился, едва поднеся губы к ее губам.

Ты мне тоже нужна, Тренер!

Он с бесконечной нежностью провел большим пальцем по ее щеке, затем несколько раз коснулся губами ее губ. Она вздохнула, язык ее отыскал его язык.

Это был их самый нежный поцелуй, но он оказался и самым взрывным, глубоким, бесконечным и страстным. Он погладил ее волосы, прижал ладонь к ее голове, провел большим пальцем по ее подбородку, потом ниже, остановил руку на ее горле и почувствовал биение ее пульса.

Я хочу все делать медленно. Я хочу смаковать, – сказал он. – Не знаю, удастся ли мне это.

Мики посмотрела ему в глаза, резко выпрямилась, оказавшись между его расставленными коленями, при этом ее халат неловко задрался, сдернула с его волос ленту и требовательно провела по ним пальцами.

Делай так, как тебе нравится!

Я должен ощущать твою кожу, – тихо и напряженно произнес он. – Я должен видеть тебя всю!

Мики обхватила руками его затылок и скользнула поближе к нему.

Джек, – выдохнула она, прижимаясь губами к его шее. – Сегодня мы принадлежим друг другу! Тебе не надо спрашивать разрешения!

Он развязал ее пояс и спустил халат с плеч, напрягшись от предвкушения. Чувствуя, что он любуется ею, Мики расстегнула его рубашку, спустила ее с плеч и крепче прижалась к нему, коснувшись сосками жестких темных волос на его груди, потом встала на колени и, обхватив руками его голову, прильнула к нему.

Джек стонал. Он окружил языком упругий бугорок ее груди, затем другой, потом его губы сомкнулись на темном соске. Он ощущал его контуры и касался зубами ее плоти. Она была совершенна, так совершенна! От ее кожи исходил дивный запах; ее губы шептали песни любви; ее руки плясали над ним в раскаленных добела огнях, разжигая долго сдерживаемую страсть. Теперь, когда его ничто не сдерживало, он опустил голову, чтобы поцеловать ее, и ощутил, как огонь ее открытого рта опаляет его губы. Он произвел разведку рукой, пока не почувствовал внизу ее влажное тепло. Она отпрянула с призывным стоном, снова упав к нему на колени и сжав ногами его ноги.

Больно? – спросил он.

Нет. Нет. Я… я… готова.

А теперь? Вот так? – чуть слышно прошептал он.

Она тихо фыркнула.

Ты шокирован? Джек, я уже несколько недель хочу тебя!

Не отказался бы взглянуть, как это с тобой происходит, – бормотал он, протискивая руку все дальше вниз.

Она медленно вдохнула сквозь сжатые зубы и запрокинула голову.

Тебе не придется долго ждать.

Джек свободной рукой притянул к себе ее голову. Мики была великолепна, смакуя этот момент, не стыдясь своей естественной реакции. Стоны, которые она издавала, бесконечно возбуждали его, а выражение ее лица он воспринимал, как лучший комплимент. Немного поостыв, она чуть-чуть подалась назад и встала, чтобы помочь ему снять шорты.

– Постель? – почти бессмысленно спросил он, потом совершенно потерял способность думать, когда она потянулась через него, открыла ближайший ящик и достала оттуда небольшую коробочку.

Мики понравилось, как он сжал зубы, борясь с собой, когда она нежно, кончиками пальцев натянула презерватив. Он буквально трясся от желания, да и она уже не могла остановиться. Его руки крепко схватили ее за талию и приподняли вверх. Польщенная безудержными стонами Джека, она заключила его в свои объятия и, ритмично лаская и заставляя его воспарить, последовала за ним в путешествие к забвению и неземному блаженству.

* * *

В эту ночь Джек узнал вкус, запах и силу влечения. Он узнал, что ей нравится, по звукам, которые она издавала, реагируя, как на ловкие, так и неловкие движения его тела. Он понял: Мики смеется не оттого, что ей смешно, а оттого, что переживает мгновения высшей радости.

При зарождающемся свете дня он крепко прижал ее к себе, она доверчиво прильнула к нему, и он начал мягкое обольщение, чтобы пробудить ее ото сна. Ее тело реагировало раньше, чем душа. Их ноги переплелись, и он легко вошел в нее прежде, чем успел немного подразнить.

А-х-х, – выдохнула она. – Ты очень хорошо это делаешь, очень быстро!

По-моему, здесь больше подходит слово «медленно»!

Джек хотел бы затянуть этот момент до бесконечности. Много раз предаваясь любви, он чувствовал не пресыщение, а еще более сильный голод. Он оттягивал момент завершения, чтобы вместе с нею окунуться в блаженство, затем переменил позу на более традиционную и, нависнув над нею, смотрел и чувствовал, как все ее существо снова наполняется радостью, прежде чем на них праздничным фейерверком снова нахлынуло чувство освобождения.

Когда они перевернулись на бок, Мики медленно открыла глаза. Взглянув на часы, она поняла, что ей придется побить рекорды скорости, чтобы вовремя успеть на работу. Обреченно вздохнув, она быстро поцеловала его в колючую щеку, выпрыгнула из постели и помчалась в душ. Она кончала сушить волосы феном, когда Джек принес ей чашку кофе.

– Пока ты не ушла на работу! Мы так договаривались, – сказал он, увидев ее вопросительный взгляд.

Он склонился над стойкой, обворожительно обнаженный, ничего не говоря, а лишь наблюдая за ней, словно боясь, что ее сдует торнадо или унесет в страну Оз и он больше никогда ее не увидит. Она выключила фен и провела по волосам расческой. Их взгляды встретились в зеркале, и у Мики перехватило дыхание. Боже мой! От нежности в его глазах у нее подогнулись колени. Его переполняют эмоции, которые она не может принять! Ведь это означало бы, что она признается в собственных чувствах, а к этому она далеко не была готова. Их занятия любовью выходили за рамки ее ожиданий. В его объятиях она чувствовала себя красавицей, нужной, желанной. Говорили они немного, но слов не требовалось. Она чувствовала себя… любимой.

Мики отвернулась от его любопытного взгляда. Любимой. Да, именно так. Он смаковал ее; он унес ее в такие дали, о которых она лишь читала в книгах. Она не могла поверить, что на него до сих пор никто не претендовал. Он сокровище!

Мне нужно одеться, – проговорила она, кладя расческу.

Он прошел за ней, растянулся на постели, оперся на локоть и стал наблюдать, как она натягивает бледно-розовое белье и такого же цвета лифчик, широкие брюки и сшитую на заказ блузку, мягкие кожаные туфли на низких каблуках, а также круглые серьги и часы с браслетом.

Ты со всем отлично справилась, если учесть, как тебя трясет! – улыбнулся он.

Приготовившись уйти, она села рядом на постель и внимательно посмотрела на него.

А ты восхитительно сдерживал себя, если учесть, как… как…

Зазвонил телефон. Когда мать с ней поздоровалась, Мики почувствовала, что заливается краской.

Привет, мама!

Она понимала, что говорит слишком весело и громко.

Все в порядке, душенька?

Прекрасно! Да. Все прекрасно! Подожди секундочку, мама. Я должна выключить горелку.

Мики зажала телефон ладонью и шепнула человеку, улыбающемуся ей со смятой постели.

Прекрати! А то я засмеюсь, и мама догадается, чем я занимаюсь. И прикройся!

Джек рассмеялся. Он заметил, как краска залила все ее лицо. А ведь этого с ней не происходило за всю ночь любви!

Прости, – сказал он, вовсе не желая извиняться, но пытаясь стереть следы улыбки на своем лице.

Бросив на него предостерегающий взгляд, она снова взяла трубку.

Прости, мама. У меня тут яичница чуть не сгорела. Мне очень жаль, но я сейчас не могу говорить. Я уже опаздываю на работу. Ты можешь позвонить вечером?

Закончив разговор, она положила трубку и помчалась за портфелем и ключами. Джек остановил ее:

Тренер?

Мне и вправду надо идти, Джек!

Я никогда не забуду эту ночь, – сказал он и потянул ее за руку, так, что она упала на постель.

Наконец он смог как следует поцеловать ее на прощанье, довольный, что она обняла его, забыв о времени.

Когда она открыла дверь, в дом прошмыгнул Фли, возвратившийся после утренней прогулки. Дверь за ней тихо захлопнулась, и ее пикап отъехал прежде, чем Джек успел растянуться на постели. Непонятно было, помог он себе этой ночью или навредил. Он только знал, что нужен ей. Джек перевернулся и, глубоко вздохнув, засунул голову под подушку. Он решил немного вздремнуть на этой постели в окружении ее стойкого земного запаха, напоминающего о ночи, проведенной вместе.