Текст книги "Темная королева"

Автор книги: Сьюзен Кэррол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Глава четвертая

Из окон «Чужеземного путника» на узкую улочку лился свет. В этот прекрасный летний вечер доносившийся от Порт-Корсар свежий бриз давал возможность держать открытыми ставни, в другое время защищавшие от ужасного зловония, распространявшегося дубильней за углом.

На острове Фэр в основном жили женщины, жены и дочери матросов, месяцами пропадавших в море. Женщины стали смелыми и самостоятельными, приводящими в смущение чужеземных мужчин, привыкнувших к более податливому племени.

«Чужеземный путник» в этом своеобразном уголке земли был единственным оплотом мужчин. Этим вечером в пивном зале было полно обычных завсегдатаев – рыбаков, моряков и бродячих торговцев; старая бретонская речь мешалась с более изысканными наречиями французского и даже с английским и испанским.

Все столики были заняты, за исключением одного. Жюстис Довилль сидел один в темном углу, за столом с остатками ужина. С бокалом доброго красного вина в руках, полуопустив тяжелые веки, он, казалось, был совершенно равнодушен к окружению.

Но в действительности чутко замечал бросаемые в его сторону взгляды и слушал обрывки приглушенных разговоров.

– …Это граф де Ренар… с материка.

– Утверждает, что он внук старого милорда Робера.

– Граф, говоришь? Больше похож на дюжего батрака.

Ренар не обращал внимания на все эти сплетни. Он давно привык к догадкам, возникавшим повсюду, где он появлялся. Даже Арианн пыталась испытать его, влезть ему в душу своими прекрасными серыми глазами. Но Ренар уже давно научился скрывать свои мысли и чувства от своего главнейшего врага – собственного деда.

Ренар попросил еще вина. Девочка-служанка, плюхнув бутылку на стол, со смешанным любопытством и неодобрением разглядывала его. Вероятно, девчонка находила ненормальным, что такой могущественный и знатный господин пьет в одиночестве в таверне, словно простой мужик.

Возможно, господину так поступать не положено. Ренар сомневался, чтобы его покойный дед соблаговолил оставить след своего элегантного сапога в таком убогом заведении, как «Чужеземный путник».

Но Жюстис не собирался менять свои привычки лишь из-за того, что стал графом де Ренаром. Бросив монету служанке, он жестом отпустил ее и наполнил бокал.

Добиваться руки женщины – все равно, что мучиться жаждой, особенно руки такой неподатливой женщины, как Арианн Шене. Но теперь его победа, считай, уже обеспечена. Он добился, чтобы она приняла кольцо, а он хорошо знал о могуществе этого безобидного на вид кружочка металла.

Разве магия колец не послужила простой крестьянской девушке с гор, покорившей сердце графского сына? Романтичный и непокорный отец Ренара по уши влюбился в прелестную пастушку.

А вот у Арианн было полно подозрений и вопросов касательно его жизни. Вопросов, которые он был обязан избегать, пока не обретет ее руки. До сих пор в ушах звучал заданный со свойственной ей прямотой вопрос:

«Вы могли бы поискать жену побогаче и познатнее, тогда почему вы обратили свой взор на меня?»

Он сомневался, что Арианн Шене понравился бы правдивый ответ, если бы он рассказал о подлинной причине того, почему решил, что она будет принадлежать ему, в первый же день их знакомства…

Ренар, еле дыша, распластался на спине – заросли кустарника и древесные корни – не мягкая подушка. С трудом отдышался, преодолевая боль, оперся на локоть и сел.

На лесной прогалине никого не было, этого дьявола-жеребца нигде не видно. Вероятно, теперь он уже примчался в конюшню. А ведь не верилось, что коню снова удастся его сбросить.

Но жеребец был хитер, как сам дьявол, потому Ренар и назвал его Люцифером. Прежде владевший им молодой местный помещик чуть не изуродовал ему удилами пасть. Ренар, можно сказать, выручил коня, избавив от юного идиота, но, видно, Люцифер не оценил этой милости.

Перевернувшись на бок, Ренар осторожно, с большим трудом поднялся на ноги. Насколько он мог понять, этому зверю не удалось поломать ему костей… на этот раз. Он, хромая, сделал несколько болезненных шагов и огляделся вокруг.

В лесу было тихо, если не считать щебета нескольких пичужек. Массивные дубы были еще черными, после ночного дождя с них капало, на ветвях только-только начинали наклевываться почки. По земле клубился легкий туман, создавая в лесу приглушенную таинственную атмосферу.

Откуда-то издалека донеслись слабые звуки охотничьего рога – погоня удалялась. Видимо, никто еще не заметил его отсутствия, и это вполне устраивало Ренара. Ему уже надоело развлекать своих гостей – сборище пустоголовых аристократов, которые в свое время не считали Жюстиса достойным подержать их коней.

А теперь они с жадным блеском в глазах бросаются ему на шею, подсовывая незамужних дочерей, по большей части краснеющих простушек, не поднимающих глаз от своих рукоделий.

Жюстис Довилль мог поступать по своему желанию, хоть до конца дней оставаться холостым. Но от графа де Ренара ожидали наследника. Он знал об этом и к концу недели намеревался решить вопрос в своих интересах с одной из гостивших у него дам.

Вообще-то не так уж важно, кого из молодых женщин он выберет, лишь бы она могла рожать и обладала приличным приданым. Кроме того, у нее должно было хватить ума предоставить его самому себе.

Когда-то он совсем по-другому представлял себе брак, считал, что он должен включать любовь и уважение, работу бок о бок с избранницей днем и сон в ее объятиях ночью. Но это были примитивные мечты юнца, и эта часть его жизни осталась в далеком прошлом.

Отряхнув с бриджей листья и ветки, Ренар постарался определить, где находится. Туман достаточно рассеялся, и он смог разглядеть протоптанную тропинку, которая выведет его из лесу, а дальше он дойдет полями до расположенного в середине угодий замка.

Шато Тремазан, имение его деда, земли, владеть которыми Ренар никогда не стремился, теперь принадлежали ему. Старик за последние годы сменил трех жен, отчаянно пытаясь заполучить наследника, но все было бесполезно. Ренару говорили, что дед умирал, проклиная имя Жюстиса Довилля, осознавая, что ему не удалось лишить его наследства. Эта мысль доставила Ренару некое злорадное удовлетворение. В конечном счете, ему удалось взять верх над старым негодяем.

Но удовлетворение оказалось недолговечным. Лес становился все гуще. После долгих, как ему казалось, часов плутания никаких следов полей или замка ему не удалось обнаружить. Только стало еще больше деревьев, еще гуще были ветви, царапающие лицо, рвущие куртку.

Возможно, это его земли, но он заблудился. Он устал, вспотел, тело болело от царапин и синяков. Первым побуждением Ренара было ринуться прямо вперед, как вспугнутый кабан, топча по пути кусты и ломая ветки. Но он заставил себя остановиться, подумать. За последние годы он явно провел слишком много времени на палубах кораблей или в шумных многолюдных городах.

Деревенским пареньком он точно знал, как следует поступить, если заблудился в лесу или в горах: сделать себя как бы серединой земли. Но этой магии он не применял много лет и не был уверен, что получится. Закрыв глаза, он усилием заставил себя оставаться неподвижным и почти услыхал голос старухи, нашептывавшей на ухо:

«Сосредоточься, Жюстис. Не борись с лесом. Заключи его в свои объятия».

Ренар откинул голову назад, широко распахнул руки и медленно, глубоко, равномерно дыша, попытался, как бы уйти корнями в землю. Но ничего не получилось: ни усиления чувств, ни обострения инстинктов. Он открыл глаза и опустил руки, по-прежнему не зная, куда идти.

Ему оставалось продолжать двигаться наугад. Спустя десять минут он остановился и стал напряженно прислушиваться. Слабый отзвук движения… водный поток и, кажется, недалеко, метров двести.

Ободренный, Ренар двинулся в том направлении. Земля под ногами полого понижалась, между деревьями мелькнули серебристые отблески. До него донеслось легкое конское фырканье. Неужели это его дьявол-конь болтается у воды?

Он, крадучись, двинулся дальше. Если удастся изловить его, не надо будет всю дорогу плестись пешком. Пригнувшись за кустами, он раздвинул ветви и всмотрелся в сторону ручья.

К своему разочарованию, он увидел крепкого пони, привязанного к торчавшему из илистого берега большому искривленному корню. Ренар вытянул шею, пытаясь отыскать владельца пони.

Он увидел ее чуть дальше. Рослая, гибкая, как ивовый прут, юбки подоткнуты до коленей, обнажая белые стройные ноги. Темно-синее платье и передник, похоже, из простой ткани домашней выделки; по спине спускалась тугая коса густых каштановых волос. Девушка брела вдоль берега.

И все же она не была крестьянкой. Слишком белая кожа и полное достоинства серьезное лицо странным образом напомнили Ренару, образ друидской княжны.

Памятью неожиданно овладело одно воспоминание, предсказание, очень давно слышанное от старой женщины:

«В один прекрасный день, Жюстис, ты заблудишься. Заблудишься, как никогда раньше. И выйдешь на женщину со спокойными глазам».

Спокойные глаза? Он вспомнил, как настойчиво допытывался у старой женщины: «Какого они цвета, бабушка? Что-нибудь между темно-карими и светло-карими?»

Старая Люси стукнула его посохом: «Запомни, Жюстис! Женщина со спокойными глазами будет той, кто…»

Ренар всячески старался подавить все мысли о предвидениях Люси. Ее предсказания не принесли ему ничего, кроме бед.

Стряхнув наваждение, Ренар раздвинул кусты и пошел вперед. Продолжавший безмятежно жевать папоротник пони не обратил на него внимания. Да и женщина была слишком занята своими делами: она что-то соскребала с камней и аккуратно складывала в глиняный кувшин.

Под ногой Ренара громко хрустнула ветка. Женщина замерла. Ренар прекрасно осознавал, что его крупная фигура и грубые черты лица представляют собой пугающее зрелище.

Он успокаивающе поднял руку:

– Не пугайтесь, сударыня. Я не намереваюсь причинить вам вреда…

Но она уже выходила из воды, опуская на ходу подол юбки.

– Я не хотел вас напугать, – продолжал Ренар. – Я не разбойник и не бродяга, так что, пожалуйста, не кричите.

– А я и не собиралась. – Она закончила расправлять юбку и подняла голову. Хотя она и не была красавицей в классическом смысле, лицо ее отличалось изысканным сочетанием спокойного достоинства и женственности; упрямый подбородок и строгие очертания рта компенсировались нежными изгибами щек. Взгляд ясных серых глаз был прямым. – Я видела, как вы ездили по своим угодьям, поэтому знаю, кто вы, месье граф. – Все еще прижимая к груди кувшин, девушка присела в вежливом реверансе.

– В таком случае у вас передо мной преимущество, прекрасная нарушительница владений, ибо я не имею никакого представления о том, кто вы.

– Я Арианн Шене. Мои земли, вернее, земли моего отца граничат с вашими.

У Ренара перехватило дыхание. Он снова испытал странное ощущение. Каким-то образом он знал, кто она, еще до того, как она представилась.

«Запомни, Жюстис! Женщина со спокойными глазами будет той, кто…»

Ренар испытывал сильное желание поскорее скрыться под надежным пологом леса. Но, невольно заинтригованный, наклонил голову в почтительном поклоне.

– Рад с вами познакомиться, мадемуазель. Я… я много слышал о вашем отце.

Луи Шене хорошо знали во всей Франции как рыцаря, прославившегося своей храбростью в войне с Испанией, а также ценили за его ум и шарм. Но, хотя Ренар не сказал этого, он больше слыхал о матери Арианн, Евангелине.

Много длинных зимних вечеров он провел в затерявшейся в горах хижине, глядя на горящий в камине торф под рассказы старой Люси о Хозяйке острова Фэр.

«Она, Евангелина Шене, истинная Дочь Земли. Колдунья, равной которой нет. – Глаза Люси блестели. – А какими познаниями, говорят, обладает эта благородная женщина! Не как я, получившая знания из уст в уста, многие из них наполовину перепутаны или забыты, она черпала их из книг!

Говорят, что мадам Евангелина обладает бесценной коллекцией убранных от чужих глаз старых пергаментов, хранящих древние секреты и знания, которые превосходят самые невообразимые ожидания. И запомни навсегда, Жюстис: настоящее могущество проистекает только из такого познания».

Деревенским пареньком Ренар очень интересовался и древними знаниями, и истоками могущества. Но мир научил его совсем другому. Так что теперь он разглядывал дочь Евангелины Шене с таким глубоким интересом, что она явно испытывала неловкость.

Ренар опустил глаза.

– Я искренне рад, что познакомился с вами, мадемуазель Шене. И буду рад еще больше, если вы сжалитесь надо мной и решите спасти меня.

– Вы не кажетесь мне человеком, который нуждается в спасении, месье.

– А-а, внешность обманчива. Я оторвался от охотничьей компании и боюсь, что чуть… э-э… как лучше сказать… немного…

– Заблудились? Вы меня удивляете, месье. Мало кто из мужчин готов признаться в этом.

Ренар театрально приложил руку к сердцу:

– Вы не можете представить, как это уязвляет мою мужскую гордость. Но в противном случае мне придется бродить в этих лесах, пока не умру от голода, и кости мои не обгложут стервятники.

– Сомневаюсь, что до этого дойдет. – На ее губах мелькнула легкая улыбка. – Однако я буду рада наставить вас на правильный путь, если вы дадите мне минутку, чтобы обуться.

– Конечно. – Ренар заметил висевшие на кусте хлопчатобумажные чулки. Он протянул их ей, чуть шаловливо заметив: – Могу ли я чем-нибудь помочь?

Арианн страшно растерялась, покраснела.

– А-а… ах нет, благодарю, я сама.

Она выхватила у него чулки, забрав туфли и испуганно оглядываясь, отошла в сторону.

Ренар был достаточно воспитан, чтобы отвернуться. Итак, эта дама не склонна шутить или кокетничать. Интересно, всегда ли госпожа Шене воспринимает все всерьез?

Пока Арианн торопливо надевала чулки и туфли, Ренар заметил набор выстроенных вдоль берега аптечных склянок, наполненных каким-то зеленым веществом, которое Арианн соскребала с камней. Он взял одну и стал разглядывать.

За спиной послышался голос Арианн.

– Я хочу, чтобы вы знали, что я не нарушала ваших владений, месье граф. Я хорошо плачу вашему управляющему за привилегию собирать образцы из вашего ручья.

– Мой управляющий берет с вас деньги за сбор слизи?

– Это разновидность плесени, растущей на камнях, и месье де Франк взимает плату. Я сильно сомневаюсь в том, что все собираемые им пошлины оказываются в вашей казне.

– Я обязательно переговорю с месье де Франком. – Скривив губы, Ренар продолжал разглядывать содержимое склянки. – А что особого в этой слизи… э-э, плесени… за которую вы готовы платить?

– Она обладает свойствами, весьма полезными при лечении оспы. – Он услышал, как она шагнула к нему. Осторожно, почти благоговейно, взяла у него из рук склянку. – Вы, возможно, не слыхали, но в деревне была вспышка.

– Когда вчера вечером я проезжал мимо местного лекаря, он сказал, что занялся этой проблемой.

– Уверена, что доктор Карре считает, что занимается. Его представления о лечении заразных болезней ограничиваются тем, что он с важным видом и с колокольчиками на башмаках подходит к дому больного и, заткнув нос губкой, заколачивает досками дверь. – Глаза Арианн потемнели, в них было написано такое же презрение, какое он видел на лице старой Люси, когда речь заходила о медиках.

– К счастью, у меня есть лучшие средства, чем заколачивать умирающих в их домах.

Арианн принялась собирать склянки и переносить их на ожидавшего пони. Ренар подобрал последние две и пошел следом.

– А-а! Так вы сама знахарка… – Он запнулся и быстро поправился: – Целительница.

– Стараюсь. – Арианн аккуратно уложила склянки в прикрепленные к крепкой спине пони переметные сумы, потом протянула руку за оставшимися двумя, которые все еще держал Ренар. – Спасибо. А теперь я покажу вам дорогу к вашему шато.

Подобрав поводья, Арианн с уверенным видом, свидетельствовавшим о знании леса, повела пони вдоль берега, видимо, не боясь встречи с кабаном, волком или змеей, словно, как и другие лесные обитатели, сама была частью этой земли. Ренар видел раньше такую неустрашимую уверенность в себе только у одной женщины – старой Люси.

Чуть отстав, он, по достоинству оценивая, разглядывал стройную фигуру Арианн. Ее бедра покачивались с той естественной грацией, которой нельзя научить. На спину спадала коса.

Ренар не встречал канатов, так туго и ровно сплетенных, как коса Арианн. Его обуревало неизъяснимое желание расплести ее, пощупать руками шелковистые волосы и рассыпать волнами по плечам.

– …весь этот месяц, месье.

Ренар понял, что Арианн что-то говорит ему. Собираясь с мыслями, он ускорил шаги и пошел рядом с ней.

– А-а… э-э… правда? Весь этот месяц?

– Куда ни пойдешь, везде только и слышишь о чудесном возвращении господина Жюстена Довилля.

– Не такого уж чудесного. Главным образом на корабле и на коне. И потом я Жюстис.

Арианн смущенно взглянула на него:

– Прошу прощения, месье?

– Меня зовут Жюстис.[1]1
  Justice (фр) – справедливость. – Здесь и далее прим. перев.


[Закрыть] Видно, моя мать возлагала на меня большие надежды.

– Верю, что надежды сбудутся. Вашему имению не помешало бы немного справедливости.

– Это упрек, мадемуазель?

– Никакого неуважения, месье. Покойный граф долго болел и все больше доверял дела управляющему. Ваш дед бывал, э… жестким человеком…

«Дед мог быть самим дьяволом во плоти», – подумал Ренар, но оставил это замечание при себе.

– Я не любительница чернить репутацию людей, но месье ле Франк – негодяй, алчный и бессовестный. Вымогает деньги у ваших арендаторов, под малейшими предлогами выбрасывает селян из домов, обвиняет какого-нибудь бедного землероба в краже, лишь бы завладеть его последней коровой. И вы не можете представить, как плохо он обращается с вашими пашнями. Непрерывно вспахивает и засевает, не оставляет земель под парами.

Арианн вдруг нагнулась и зачерпнула горсть земли. Взяв руку Ренара, высыпала землю в его ладонь. Сквозь перчатку чувствовалась прохладная тяжесть, в ноздри ударил терпкий запах.

– Вам посчастливилось получить такую добрую землю, месье, но она должна иметь возможность исцелиться, отдохнуть. Ваш управляющий из-за своей жадности калечит землю, и вы должны положить этому конец. Месье ле Франк… – Арианн прикусила губу и густо покраснела, вдруг как бы представив, что только что вручила Ренару горсть грязи. Спешно принялась отряхивать его перчатку. – Простите, месье. Меня иногда заносит. Вы, наверное, считаете меня совсем безрассудной и несносной.

А Ренар подумал, что, дав волю чувствам, Арианн Шене стала на удивление очаровательной.

– Не переживайте так, мадемуазель. Я вполне разделяю ваши взгляды и советы и обещаю, что займусь этим делом. – Он одарил ее самой очаровательной улыбкой. – Со времени моего возвращения меня окружало слишком много лиц, склонных лебезить передо мной, лепечущих «Да, месье граф» и «Нет, месье граф». А вообще-то я счел бы за большую честь, если бы вы согласились поужинать со мной…

Что, черт побери, он несет? Ренар понимал, что было бы благоразумнее держаться подальше от этой женщины. И, тем не менее, ее отказ глубоко его уязвил.

– О нет! Спасибо, – смутилась Арианн. – Я… я не могу.

– Но почему? – настаивал он. – Вроде бы вполне уместно поближе познакомиться с ближайшими соседями.

– По-настоящему я не ваша соседка, месье. С тех пор как умерла мать, а отец отправился в свое путешествие, мы с сестрами большую часть времени проводим в доме на острове Фэр. На материке я бываю лишь время от времени, чтобы проверить дела в имении. У нас прекрасный управляющий.

– В отличие от такого дурака, как я?

Арианн ужасно смутилась:

– Нет, я совсем не имела в виду…

– Да я просто поддразниваю вас, мадемуазель. Однако вы говорите о несправедливости, а сами виновны в ней не меньше.

– Я?

– Конечно. Прячетесь на своем острове. По-моему, это почти преступление. Особенно когда на свете есть одинокие мужчины вроде меня, которые были бы рады вашей прекрасной компании.

Большинству женщин польстили бы такие слова. А Арианн лишь криво улыбнулась и подстегнула пони.

– Сомневаюсь, что вы так одиноки. Слыхала, что ваш замок в данный момент буквально набит женщинами.

– А-а, несомненно, это больше сплетни. Совсем забыл, что деревенские любят совать нос в чужие дела.

– Особенно в ваши, месье граф.

– И что говорят?

– Лишь то, что вы собрали в своем шато самых красивых и самых богатых женщин со всей Бретани, чтобы выбрать себе жену. Называют это судом Париса.

– Да ну? – удивленно протянул Ренар. – Должно быть, я приютил на своей земле прекрасно образованных селян, которым известны далее греческие мифы.

– Полагаю, это мне пришло в голову, – сконфуженно призналась Арианн. – Просто вспомнила про троянского царевича Париса, который должен был выбрать самую прекрасную богиню, присудив ей золотое яблоко. Правда, даме, которую вы изберете, достанется…

– Я, – завершил Ренар.

– Верно.

Хотя Арианн наградила его мимолетной улыбкой, он увидел, что на переносице появилась недовольная складка.

– И вы не находите меня большой наградой?

– Я уверена, что большинство женщин сочтут за великую честь выйти замуж за месье графа. Только вот… – Арианн замолчала.

– Только что? – поинтересовался Ренар. – Уж говорите. До сих пор вы были достаточно откровенны. Что ж остановились теперь?

Арианн нервно теребила уздечку пони.

– Хорошо. Я не думаю, что это лучший способ выбирать себе жену, хотя понимаю, что большинство титулованных дворян поступают именно так.

– А как бы вы хотели?

Арианн с серьезным видом повернулась к нему:

– Брак – это нечто такое, к чему не следует относиться с легкостью. Дама, которую вы изберете, будет с вами до конца ваших дней, она станет матерью ваших детей. Чтобы узнать ее, ее мысли, ее убеждения, глубже заглянуть ей в душу, нужно какое-то время.

«Или, по крайней мере, в ее глаза», – подумал Ренар, пристально глядя на Арианн. Он, может быть, и забыл многое из того, чему научился у старой Люси, но все еще хорошо умел читать по глазам. Это искусство он с большой пользой применял много лет, имел ли он дело с врагами или же хотел что-то получить от представительниц прекрасного пола.

А глаза Арианн были так открыты и честны, что он мог сполна оценить ее интеллект, силу и мудрость, унаследованные у прежних поколений женщин. Она была заботливой воспитательницей, кормилицей и прежде всего целительницей.

За эти короткие мгновения он почувствовал, как ее исполненная покоя душа мягко коснулась его собственной, более мятежной. Его бабка была права: женщина со спокойными глазами действительно существовала.

Испытывая вызванное общением странное чувство, похожее на неуверенность в себе, он опустил глаза и, прежде чем сообразил, что следует добавить, услышал отдаленные крики:

– Месье! Жюстис! Ты где? Бога ради, отзовись, парень!

Ренар узнал голос Туссена. В обычно хрипловатом голосе старика звенели тревожные нотки. Ренар, свернув в прогалину, побежал на голос. Сложив рупором ладони, откликнулся:

– Эй, Туссен! Я здесь!

В кустах раздался треск. Несколько мгновений спустя, ломая ветви, появился Туссен, натягивая поводья темного мерина. При виде Ренара обветренное лицо слуги просветлело.

– А-а, вот ты где, парень. Неужели не слышал, как я кричал? Мы прочесываем лес с того момента, как увидели, что твой дьявол, а не конь, прихрамывая, бредет по полю без всадника. С тобой все в порядке? Ничего не случилось?

– У меня все хорошо, – поспешил навстречу Ренар. Затем обеспокоенно спросил: – Что с конем?

– Ничего. Просто потерял подкову. – Старый вояка слез с коня. Обшарив живым взглядом голубых глаз фигуру Ренара, ухватил обеими руками за плечи, как бы удостоверяясь, что тот в целости и сохранности. – Черт тебя побери, я как сумасшедший носился по лесу, представляя, как ты лежишь один, беспомощный, с переломанными костями…

– Ничто не пострадало, если только мое самолюбие, и я был не один. Я…

Ренар оглянулся в ту сторону, где должна была стоять Арианн. Но ее не было. Он быстро вернулся, ища место, где ее оставил, заметался, раздвигая ветки, глядя сквозь густые заросли.

Она словно растворилась, словно ее поглотил лес. Вероятно, увидев, что он в безопасности, она воспользовалась возможностью, чтобы незаметно уйти.

Туссен пошел следом, ведя коня в поводу.

– Что, черт побери, ты здесь делаешь, парень?

– Ищу ее. Здесь эта дама…

– Дама? В лесной глуши? – удивился Туссен.

– Я ее не здесь нашел. Она была у речки. Туссен сжал его локоть:

– Что тебе требуется, так это хорошенько отлежаться и, полагаю, холодное полотенце на лоб.

– Проклятие! Голова у меня в порядке, – отпарировал Ренар. – Она была здесь, Туссен. Самая замечательная женщина. Арианн Шене. Она помогала мне выбраться отсюда.

Туссен попытался, было повернуть обратно на прогалину, но вдруг застыл на месте, глядя на Ренара.

– Шене, говоришь? Эта дама имеет какое-то отношение к той другой женщине Шене, не так ли? О которой рассказывала старая Люси.

– Да. Арианн – дочь Евангелины Шене.

– Тогда она тоже э… э…

– Ведьма? Я в этом почти не сомневаюсь, к тому же она удивительно много получила в наследство.

– Насколько я слыхал, в настоящее время Шене весьма бедствуют.

– Туссен, я говорю не о низменных камушках или монете, а о сказочном хранилище книг, древних знаний.

На лице Туссена отразилось беспокойство.

– Я еще не видел, чтобы книги что-нибудь давали человеку, только сбивают с толку. Особенно книги такого сорта. К тому же если эта дама хотела остаться с вами, то просто стояла бы на месте.

Ренар не успел ответить – подоспели остальные охотники. Еще крепче ухватив за руку, Туссен настойчиво потащил его прочь, и Ренару ничего не оставалось, кроме как оставить надежду найти Арианн.

Он сомневался, что нашел бы ее, если бы она сама не хотела. В этом Туссен был прав. Она дала ясно понять, что не имеет желания продолжить знакомство, и ему тоже не стоит придавать значения. Но для него это почему-то было важно.

Один из охотников уступил Ренару своего коня, и он, все еще оглядываясь, сел в седло. Весь обратный путь он испытывал странное чувство утраты и даже не реагировал на подшучивание Туссена, что Люцифер снова утер ему нос.

Это чувство не отпускало его и во дворце, где Ренара снова окружило пышное сборище гостей, чересчур льстивых помещиков и дам, очень старающихся пустить и ход свои чары.

Он с мрачным удовольствием представлял, как реагировали бы эти женщины, неожиданно встретив его в лесу. Визжали бы, падали бы в обморок, но никак не оставались бы на месте, спокойно разглядывая его.

Парадный зал звенел женскими голосами. Ренар с раздражением подумал, почему он раньше не замечал, до чего визгливы женские голоса. Правда, за одним исключением. При первой представившейся возможности он незаметно ускользнул и, поднявшись на самую высокую башню шато, стал со смятенной душой пристально вглядываться в раскинувшиеся за его полями дали.

Палящее солнце высвечивало далекую темную полоску леса. Деревья, казалось, сплавились воедино, словно плотные ворота, перекрывая путь в темную таинственную землю, манящую и в то же время чужую. Ренар оперся на парапет из грубого камня. И тут в памяти всплыло окончание пророчества старой Люси:

«И выйдешь на женщину со спокойными глазами. И она будет той, кто благополучно выведет тебя. Твоя судьба».

Судьба? Это свойственное старой Люси пристрастие к подобным высокопарным словам. Ее предсказания его будущего всегда были громко звучащими и раздражающе непостижимыми. Ее предвидения также обладали обескураживающим свойством сбываться, как бы вы ни противились этому. И в юности он определенно противился, когда Люси настойчиво утверждала, что однажды он станет графом де Ренаром.

Порой Ренар ощущал себя одним из тех встречавшихся в лесу искривленных дубов, раздираемых двумя могучими противостоящими одна другой силами: Люси – с одной стороны, его дед Довилль – с другой. Эти силы подчиняли себе и поворачивали на свой лад его жизнь, пока он далеко не отошел от простого прямого пути, которому намеревался следовать, пока почти не перестал узнавать себя.

И теперь предвидения Люси настигали его уже из могилы. Арианн Шене – его судьба? Ренар так не думал и все же… Он знал, что глупо пытаться перечить предсказаниям Люси.

Да и к чему сопротивляться? Он давно потерял Мартину Дюпре, единственную женщину, которую, возможно, любил за всю свою жизнь. Ему нужно было на ком-то жениться. «Почему бы не на Арианн Шене?» – подумал он, озорно пожав плечами. Его явно влечет к этой женщине, голос ее, слава богу, не режет ухо, и сама она куда умнее всех этих балаболок, болтающихся у него в парадном зале.

Правда, в ее роду есть кое-какие странности, но сам он тоже грешен этим. И хотя ее состояние, возможно, не такое уж значительное, ее приданое вызывало у него интерес. В свисте ветра в балясинах парапета ему снова послышался обольстительный шепот Люси.

«Знаний, которые превосходят самые невообразимые ожидания. И запомни навсегда, Жюстис: настоящее могущество проистекает только из такого познания».

В конечном счете, это единственное, что имеет значение, с горечью размышлял Ренар: могущество, возможность быть уверенным, что твоя жизнь принадлежит тебе, и ты никогда больше не будешь танцевать под чужую дудку.

Оттолкнувшись от парапета, Ренар спустился с башни. Садясь вечером за ужин, он уже принял решение избавиться от управляющего, а заодно и от гостей, всех этих жеманных баб. Приговор Париса состоялся. Выбор сделан.

– Месье?

Голос перекрыл шум голосов в таверне, а также прервал мысли Ренара. Кто-то встал у его уединенного столика, закрыв собою зал. Перед ним высился Туссен; рослая фигура покрепче, чем у многих вдвое моложе него. Седые волосы взлохмачены ветром, кожаная куртка и накидка в дорожной пыли, усталое лицо и недовольный взгляд.

Ренар налил себе еще вина:

– Туссен, какого черта ты здесь?

От такого любезного вопроса старик лишь еще больше нахмурился.

– Всегда кончается тем, что приходится разыскивать нас. Хотя было нетрудно догадаться, куда вы подались, как только увидел, что туман над этим проклятым островом рассеялся. Я надеялся, что после того позора со свадьбой у вас хватит ума оставить госпожу Шене в покое. Надо бы соображать получше.

– Надо бы. – Ренар сапогом подтолкнул Туссену стул. – Теперь ты меня нашел. Садись и давай выпьем.

Старик свирепо нахмурил густые седые брови:

– Это что, приказ, месье?

– Можешь считать, что приказ, хотя мало толку просить тебя о чем-нибудь. Я всякий раз просил тебя не «месьекать» со мной.

– Вполне уместно обращаться к вам таким образом, месье граф.

– Да, но ты, кажется, вспоминаешь об этом, когда бываешь мною недоволен.

Еще раз, бросив на Ренара сердитый взгляд, Туссен опустился на стул. Ренар попросил еще бокал, налил вина и подвинул через стол Туссену.

Несмотря на свой возраст, Туссен все еще обладал внушительной фигурой. Широкоплечий, грудь колесом. Он дожил до тех лет, до каких мало кто надеялся дожить. Некоторые полагали, что ему за семьдесят, хотя сам Туссен не был в этом уверен.