Текст книги "Темная королева"

Автор книги: Сьюзен Кэррол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Де Виз, вздохнув, ослабил свою хватку.

– Конечно, потому что ты добрый и честный малый. Но иногда, чтобы одолеть дьявола, приходится пользоваться его средствами.

– Мири не дьявол.

– Нет, не дьявол, но ее сбивают с пути, и ты можешь спасти ее от ведьминого проклятия, что тебе не удалось сделать со своей сестрой и остальными твоими родичами. Или же ты просто удерешь и оставишь свою подружку в лапах тьмы?

– Нет, – тихо промолвил Симон.

– Тогда ты знаешь, что надо делать.

Во второй раз прибегнуть к черной магии легче. По крайней мере, так всегда предупреждала дочерей Евангелина Шене. Но Арианн, спускаясь в потайную рабочую комнату, решила игнорировать предупреждение.

Сняв с полок старинные книги с запретными заговорами, она приготовила медный тазик и черные свечи. Воспоминание, что обещала матери больше не прибегать к колдовству, почти не поколебало ее намерений. Во всяком случае, она была в куда большем отчаянии, чем когда вызывала дух Евангелины в первый раз.

Арианн с лихорадочной целеустремленностью металась по комнате, зажигая черные свечи и благовония. Когда густой аромат наполнил комнату, она приготовила снадобье и залпом проглотила горькое зелье.

Сильнодействующая микстура огнем пошла по сосудам, затуманивая сознание и погружая в транс, который позволит устранить преграду между двумя мирами – миром живых и миром мертвых.

– Мама, прошу тебя, появись. Мне нужна твоя помощь.

Она наклонилась над медным тазом и стала вглядываться в воду, изо всех сил стараясь сфокусировать образ матери. Когда, наконец, лицо Евангелины появилось, его черты были несколько более размыты, нежели в тот раз. Но в голосе матери определенно чувствовались печальные укоризненные нотки.

«О, Арианн, ты обещала…»

– Мама… извини меня. Но я ничего не могла поделать. Мне нужно поговорить с тобой, даже больше, чем раньше. Похоже, что все становится хуже… и мне так не хватает тебя. – Арианн перевела дух и дрогнувшим голосом продолжала: – Мне просто нужно было увидеть тебя еще раз. Хотя я не понимаю, что в этом дурного.

«В том, чтобы вызывать мертвых? – отдался эхом изумленный голос Евангелины. – О, дорогая моя. Мое время в вашем мире кончилось. Вы должны перестать скорбеть обо мне и жить своей жизнью. Неужели ты ничего не запомнила из того, что я говорила тебе об опасностях черной магии? Такое общение с духами умерших способно легко сбить с правильного пути. Ты можешь открыть врата ада и выпустить на волю что-либо действительно пагубное».

– Пагубнее, чем Темная Королева?

Голос Евангелины стал резче.

«Екатерина опять вас беспокоит?»

– Да, она насылала на нас охотников на ведьм, уже дважды. Последний раз они даже нападали на Бель-Хейвен.

«Охотников на ведьм, – пробормотала Евангелина. – Неужели Екатерина так глубоко погрязла в черных делах?»

– Она замышляет что-то ужасное против короля гугенотов, и она стала считать меня угрозой ее планам, – горько усмехнулась Арианн. – Печальная правда в том, что я боюсь Темной Королевы не меньше, чем самая невежественная деревенская девчонка. Мне надо было найти тайну перчаток и привлечь ее к суду. Возможно, следовало сопровождать капитана Реми в его поисках…

«Нет, Арианн. Безнадежно бросать вызов Екатерине в одиночку. Твое место здесь, чтобы оберегать сестер».

– У меня не совсем хорошо это получается, – мрачно заметила Арианн. – Мири потрясена кровопролитием здесь, в Бель-Хейвен. Последнее время держится довольно странно, такая тихая и… и напряженная.

«Мири оправится. Твоя маленькая сестренка куда крепче, чем ты представляешь. А как поживает наша Габриэль?»

Арианн поморщилась.

– Я надеялась, что мы снова сближаемся, однако теперь Габриэль сердится на меня из-за… Словом, она винит меня за то, что я позволила мужчине вторгнуться в Бель-Хейвен.

«Охотникам на ведьм? Вряд ли в этом твоя вина…»

– Нет, не охотнику на ведьм. Этот человек спасал нас при налете. Граф де Ренар. Он теперь расположился лагерем в нашем лесу.

Изображение Евангелины Шене в воде стало более четким. Арианн теперь без труда разглядела неодобрительное выражение ее глаз.

«Этот человек спас вас и вы, тем не менее, вынуждаете его спать в палатке? Моя дорогая, это не похоже на гостеприимство Хозяйки острова Фэр. Почему ты не предложила ему постель?»

– Потому что боюсь, что, в конце концов, он может оказаться в моей, – выпалила Арианн.

Это было затруднительное признание, но она всегда рассказывала Евангелине обо всем. Изображение матери замерцало, красивое озабоченное лицо казалось таким живым, таким настоящим, что Арианн чуть не всхлипнула. Она проглотила застрявший в горле комок.

– Ох, мама, боюсь, что именно Ренар беспокоит меня больше всего. Он сын Дочери Земли, и это странное кольцо, которое он мне дал, обладает могущественной магией, а ты всегда говорила мне, что таких чар в жизни не может существовать.

Евангелина грустно улыбнулась.

«Со временем ты должна осознать то, с чем приходится сталкиваться всем детям. Что даже мама не всеведуща и ей также свойственно ошибаться».

Арианн никогда не могла так думать о Евангелине.

– Так вот, кольцо Ренара определенно действует. – Она протянула руку так, чтобы на облегающем палец странном металлическом кружочке заиграл свет. – Все, что от меня требуется, это прижать кольцо к сердцу, мысленно обратиться к Ренару, и он явится. Я поступала так уже дважды. Еще один раз – и я должна буду выйти за него замуж. Я страшно боюсь использовать кольцо по той простой причине, что чувствую, что я хочу этого. Порой ночью желание быть в его объятиях настолько сильно, что я едва сдерживаюсь.

«И так ли это ужасно? Хотеть мужчину?» – спокойно спросила Евангелина.

– Именно так Габриэль утратила свое волшебство, доверившись непорядочному мужчине. Я боюсь, что Ренару удастся превозмочь мое благоразумие. Иногда он кажется таким скрытным, таким резким и циничным. А иногда… – Арианн умолкла. Грубые черты лица графа, его огромная фигура могли бы выглядеть пугающими, и все же в ее глазах он был более мягким и ласковым, чем любой из знакомых ей мужчин. – Чего я больше всего боюсь, мама, – тихо продолжала Арианн, – даже больше того, что Ренар завлечет меня в постель, – это что ему удастся тронуть мое сердце. Никогда не думала, что могу быть такой слабой.

«Ты считаешь любовь слабостью, дочка?»

– Да, потому что… Разве нет? Я не могу зависеть от любви к мужчине так, как ты…

Арианн запнулась в ужасе оттого, что чуть не сказала. Но мать слишком хорошо поняла ее.

«Как у меня было с твоим отцом».

– Да! – Арианн не могла сдержать горечи. – Ты отдала ему свое сердце, а он тебя предал.

«Мне больно слышать, с каким гневом ты говоришь о своем отце, дитя».

– А ты никогда не испытываешь гнева?

Евангелина печально улыбнулась.

«Какую бы боль и гнев я ни испытывала, все это давно прошло. Я поняла своего бедного милого Луи».

– Ты поняла, почему папа изменил тебе с другой женщиной, а потом оставил, когда умирала? – потребовала ответа Арианн.

«Твой отец обладал большим мужеством, когда имел дело со шпагами, сражениями, когда приходилось рисковать жизнью. Что он был не в состоянии вынести, так это видеть нас больными или умирающими. Такое часто бывает с самыми отважными солдатами, когда они оказываются перед лицом потери любимой женщины».

Арианн упрямо поджала губы.

– Если папа так сильно тебя любил, как он мог дать себя соблазнить этой твари, что подсунула Екатерина?

«Это отчасти моя вина. Меня никогда не прельщала жизнь при дворе. Все, что я хотела, – это покоя для моего острова, моих девочек. Я знала, что твоему папе недоставало более оживленной жизни. Мне следовало проводить с ним больше бремени в Париже, быть бдительнее. Луи никогда не был сильнее меня; я это знала и принимала как должное. Это никак не уменьшало мою любовь к нему. Потому я и могла ему простить.

Тебе, детка, надо тоже простить отцу его слабости. И не позволяй этому бросить тень на свою любовь».

– Боюсь, что никогда не стану такой же мудрой и чуткой, как ты, мама, – тихо промолвила Арианн.

«Мы во многом очень разные, доченька. Тот союз, который был у нас с твоим отцом, никогда тебе бы не подошел. Ты должна найти мужчину, равного тебе по силе».

– Ты имеешь в виду… Ренара? – нахмурилась Арианн. – Его бабушка была той самой колдуньей, крестьянкой с гор. Она утверждала, что у нее было видение Ренара и меня, что якобы мы в один прекрасный день будем вместе. Но ты всегда учила меня не придавать значения таким вещам.

«И все же я с большим уважением относилась к этим старым женщинам с гор. Их ученость идет не из книг, а от мудрости, такой же глубокой, как сама земля».

– Так ты считаешь, что старая Люси была права, и я связана судьбой с Ренаром?

Евангелина легко усмехнулась.

«Увы, моя милая, этого я тебе не могу сказать. Единственная знахарка, способная наметить твою судьбу, это ты сама. Но могу дать тебе совет».

– Пожалуйста, мама, – с нетерпением попросила Арианн.

«Сними с пальца кольцо и запри его подальше от соблазна воспользоваться им. Какое бы решение ты ни приняла в отношении Ренара, оно не должно быть сделано под влиянием магии кольца или старого пророчества. Решить должно только твое сердце».

До Арианн дошла мудрость материнского совета. Но не успела она пообещать учесть слова матери, как воду зарябило. Ее чересчур короткое время общения с матерью и на этот раз закончилось. Девушка только могла с грустью следить, как туманится вода в сосуде и в этом тумане исчезает лицо Евангелины Шене.

Арианн подняла руку в отчаянной попытке дотронуться до матери, но рука, отяжелев, упала. Отяжелели и глаза. Покачнувшись, Арианн тяжело опустилась грудью на стол. Когда голова коснулась твердых досок стола, зелье сделало свое дело, и она погрузилась в глубокий сон.

Даже несколько часов спустя она была в глубоком забытьи и не слышала шагов на лестнице, не видела тени высившейся над ней человеческой фигуры.

– Арианн? – тихо позвал Ренар, заволновавшись, когда рассмотрел ее недвижимую фигуру. Поставив на стол свою свечу, убрал с бледного лица шелковистые каштановые волосы. – Арианн! – Встревоженный тем, что не разбудил, слегка потряс девушку за плечо. Двумя пальцами нащупал сонную артерию и с облегчением обнаружил ровный сильный пульс. Она была всего лишь в очень глубоком сне. Пробежав взглядом по лежавшим на столе предметам, он нашел и объяснение.

Черные свечи, медный тазик, курильница – предметы, ему знакомые. Он много раз наблюдал колдовские сеансы старой Люси и был достаточно осведомлен, чтобы догадаться, чем занималась Арианн. Наклонившись над девушкой, нежно поцеловал в лоб.

– Милая моя бедняжка, – прошептал он, думая о тяжком грузе тревог и страхов, толкнувших ее на такой крайний шаг.

Он не мог не понимать, что и сам является частью ее забот, а что до веры ему… Ренар вздохнул. Вот он бродит тайком по ее дому, без приглашения проникает в святая святых.

За исключением Габриэль, все обитатели Бель-Хейвен относились к нему с благоговейным трепетом. Преисполненные благодарности, они считали естественным его присутствие здесь, никто даже не спрашивал, куда и зачем он идет.

В этот поздний час все остальные давно спали. Но Ренару не составило труда вычислить, где находится Арианн, и даже пустить в ход скрытую пружину, открывавшую потайной люк. За прошедшую неделю глаза хозяйки стали для него открытой книгой. С того момента, как она стала считать его таким же… «безрассудным и доблестным глупцом, как капитан Реми», Арианн стала к нему куда доверчивее.

Задумчиво нахмурившись, Ренар поглаживал пальцами щеку Арианн, размышляя, что он совсем не такой идеалист, как капитан Реми. Николя Реми такой человек, что прискачет на помощь даме и не потребует даже поцелуя. Ренар знал, что никогда не сможет быть таким же бескорыстным, особенно с Арианн.

Ренар не был бы внуком Люси, если бы его не заинтриговало таинственное содержимое полок в этой комнате, пергаментов и старинных текстов, хранящих познания и могущественные рецепты, превосходящие самые необузданные человеческие помыслы.

Книга, которую Арианн оставила открытой на столе, представляла собой величайший соблазн. Но он и без того уже поступил плохо, проникнув без разрешения в рабочую комнату Арианн, пока та, не ведая о его любопытстве, крепко спала.

Он удержался от соблазна и взял девушку на руки. Она чуть пошевелилась, затем положила голову ему на плечо и сонно вздохнула, вызвав нежную улыбку Ренара.

Он перенес ее наверх, в ее комнату, и бережно, будто очень хрупкое сокровище, опустил на кровать.

Как только голова Арианн коснулась подушки, она широко раскрыла глаза.

– Ренар? – сонно пробормотала она.

– Э-э… а-а… да. – Ренар пытался придумать правдоподобное оправдание своего присутствия, но такой случай ему не представился.

К его изумлению, Арианн обвила руками его шею, привлекла к себе и прильнула губами к его губам. Ренар удивленно распахнул глаза. По сравнению с женщиной, не знавшей поцелуя, когда он впервые увидел ее, познания Арианн в этой области шагнули далеко вперед.

С легким вздохом она раскрыла рот, и ее язычок затрепетал у него во рту, соблазняя к бурному соитию. Он короткий миг удерживался, но потом со стоном ответил жадным поцелуем, чуть было не забывшись, что перед ним одурманенная сильным снадобьем женщина, все еще находящаяся в глубоком забытьи.

Арианн не представляла, что творит, скорее всего, к утру она забыла бы, что он был у нее… если только он не позволит делам зайти так далеко. Однако ее губы сладострастно поглощали его, распаляя все сильнее.

Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы вырваться из ее объятий. Освободившись от ее рук, он отошел в тень. Арианн на ощупь поискала его, потом, разочарованно хмыкнув, стихла, уткнувшись в подушку.

Ренар глубоко вздохнул, когда она снова погрузилась в глубокий сон, правда, на губах оставалась томная улыбка, приводившая в смятение его взыгравшие чувства. Он подумал было освободить ее от одежды, но опасался, что не выдержит такого испытания.

Возможно, существовала надежда, что, в конечном счете, Хозяйка острова Фэр создаст из него героя, но из него никогда бы не получился святой. Он осторожно накрыл Арианн одеялом и поспешно отступил.

– Доброго сна, лю… – начал он. Вовремя спохватившись, быстро поправился: – Моя госпожа.

Бросив последний долгий взгляд, на цыпочках вышел из комнаты.

До поздней ночи окна Лувра сверкали огнями, Сену оглашали звуки музыки и шумного веселья. Король Наварры недавно прибыл в Париж, и было вполне естественно отметить его приезд, предшествующий свадьбе.

Но наряду с весельем и смехом в залах дворца царила напряженность. Составлявшие свиту короля наваррские гугеноты встречали лицемерные улыбки парижских придворных полными подозрения хмурыми взглядами. Принцесса Марго смотрела на своего жениха с плохо скрываемой неприязнью, а Генрих Наваррский уже бегал глазами по очаровательным фрейлинам. Король Карл пребывал в возбужденном состоянии, часто предшествовавшем приступам безумия, и вдовствующая королева внимательно следила за изменчивым настроением сына.

Одна из особ, которой действительно нравились празднества, была вынуждена удалиться пораньше. Однако Луиза Лаваль сомневалась, что вряд ли снова появится такой шанс, как сегодня, когда внимание всего двора, включая саму Екатерину, поглощено празднествами.

Прикрывая рукой свечу от сквозняков, Луиза незамеченной прокралась в личные покои Екатерины. Луиза была больше чем довольна собой. Она ни капли не сомневалась, что была одной из самых очаровательных и соблазнительных женщин, присутствовавших на этом праздновании. Даже король Наварры ее заметил.

Но что еще лучше – после многодневной мысленной шахматной партии с Екатериной Луиза чувствовала, что выигрывает. Она пожертвовала несколько «пешек» ложной информации, убедив Екатерину, что капитан Реми и перчатки ушли в Англию. Только сегодня днем она подслушала, что Темная Королева направляет через пролив небольшой отряд личных гвардейцев, которые должны продолжить поиски капитана. Луизе, чтобы удержаться от смеха, пришлось прикусить зубами носовой платок.

И теперь, спустя несколько часов, она все еще улыбалась про себя, ибо кое в чем ей повезло еще больше. Наконец-то удалось преодолеть препоны бдительности Екатерины и читать глаза Темной Королевы. Оглянувшись последний раз украдкой, Лаваль проскользнула в личные покои королевы. При виде алтаря она насмешливо скривила губы, зная, что Екатерина скрывает свои колдовские дела под видимостью святости и молитв.

Луиза принялась шарить руками по обшивке алтаря, нащупывая позади распятия какой-нибудь рычажок, который должен привести в движение скрытую дверцу. С каждым мгновением она все больше понимала, что время быстро уходит.

Но это лишь подстегивало возбуждение, ощущение опасности, заставляло учащенно биться сердце. Вся эта затея была куда более захватывающей, чем охота за новым любовником. «Почти», – поправилась Луиза, вспомнив интерес, мелькнувший в глазах Генриха Наваррского.

Наварр, по слухам, был довольно соблазнительным и страстным любовником, и Луиза подумала, что была бы не прочь покачаться с ним под простынями. Ей никогда не приходилось спать с королем. Но прежде, подумала она, лучше позаботиться о том, чтобы его уберечь.

Сдвинув наконец подсвечник, приводивший в действие пружину, Луиза торжествующе ухмыльнулась. Она зашла за алтарь, который повернулся, открывая находящееся позади темное таинственное помещение.

– О, Екатерина, думаю, это тебе шах, – фыркнула Луиза. – Ферзь под угрозой, а у тебя для спасения не осталось пешек.

Схватив свечу, она с бешено бьющимся сердцем, подавляя страх, протиснулась в тесную комнатушку. Трепещущее пламя высвечивало полки, плотно уставленные старинными текстами, пыльными склянками и пузырьками.

Последняя работа королевы все еще была разложена на небольшом деревянном столике, и Луиза подошла посмотреть поближе. Рядом с маленькой жаровней, в которой оставался холодный пепел, лежали ступка и пестик. Тут же находилась подставка с пузырьками, содержавшими какую-то мутную жидкость, которую Луизе не было времени определить. Она не сомневалась, что это какой-нибудь яд.

Екатерина также оставила свиток старинного пергамента, очевидно, подробный рецепт адского зелья, которое стряпала. Луиза не была сильна в переводах некоторых более древних языков, поэтому с облегчением увидела, что пергамент был на французском.

Поднеся свиток ближе к свету, она жадно перечитала от начала до конца. Но чем дальше она читала, тем больше ей сводило живот от страха.

Она отшвырнула пергамент, будто ядовитую змею, уже готовая поверить, что Екатерина замышляла смерть Генриха Наваррского. Но то, что она задумала на самом деле, оказалось еще более страшным преступлением.

– Миазмы. Она вызывает к жизни миазмы, – охрипшим голосом произнесла Луиза. – Надо сообщить на остров Фэр.

Луиза повернулась, чтобы убежать из комнаты, и почти столкнулась со следившей за ней от дверей темной фигурой. Вскрикнув от испуга, Лаваль отпрянула назад.

Екатерина выглядела абсолютно невозмутимой и, чуть улыбаясь, промолвила:

– Вам мат, дорогая Луиза.

Глава двадцатая

День обещал быть жарким, июльское солнце палило уже с утра, воздух нагрелся, становилось душно. У Арианн, отправившейся из дома поискать Ренара, намокшее платье прилипало к телу, но она твердо решила поговорить с графом, прежде чем тот возобновит поиски ле Виза.

Когда девушка проснулась, в голове четко отдавался мягкий упрек матери.

«Этот человек спас вас, и вы, тем не менее, вынуждаете его спать в палатке? Моя дорогая, это не похоже на гостеприимство Хозяйки острова Фэр».

Как всегда, мать была права. Арианн направилась в лес, окаймлявший Бель-Хейвен. Когда над головой сомкнулась густая крона, стало легче, прохладнее. Она с наслаждением вдыхала бодрящие запахи леса.

Ренар не поставил, как он грозил, палатку у самых ворот. Вместо этого выбрал для лагеря место у пересекавшей имение Бель-Хейвен речушки. Приближаясь к месту, Арианн ускорила шаги, боясь, что опоздала.

Но в лагере кто-то определенно все еще находился. Она слышала глухой стук топора. Раздвинув ветки и выглянув на поляну, девушка увидела Геркулеса, привязанного в тени неподалеку от парусиновой палатки внушительных размеров в ярко-синюю и кремовую полоску вроде тех, что воздвигают на турнирах рыцари для отдыха между схватками.

Орудовавший топором мужчина был скорее похож на дровосека, нежели на рыцаря. Солнечные лучи высвечивали золотом каштановые волосы Ренара и блестели на потных руках. На нем были только короткие штаны и широкая полотняная рубаха с засученными по локти рукавами. Босые ноги чуть расставлены. Словно без всяких усилий, Ренар ритмично взмахивал топором, раскалывая на дрова толстую колоду.

Хотя его волосы уже взмокли от пота, на лице было написано удовлетворение плодами труда. Казалось, Ренар получал огромное удовольствие от таких незамысловатых занятий; возможно, из-за того, что поиски де Виза оказались бесплодными, Ренару надо было как-то убить время.

Еще утром шокированные слуги рассказывали ей, что в последнее время, пока она принимала роды или ликвидировала в местных семьях вспышку малярии, Ренар тоже был занят делами. Собирал с деревьев яблоки, чинил поломанные при налете ставни, даже помогал чистить конюшню.

– Я… я пытался удержать его, госпожа, – дрожащим голосом докладывал Фурш. – Это негоже джентльмену, особливо графу.

Габриэль заметила, что чем дольше Ренар остается на острове Фэр, тем проще выглядит, становясь похожим на деревенского мужика. Но Арианн думала, что, хотя и странным образом, Ренар все больше оказывается самим собой.

У девушки было ощущение, что перед ней на короткий момент возникал вольно бродивший по горам паренек по имени Ренар, с открытой душой, простой, полный энергии и любящий радости жизни.

Граф был настолько увлечен колкой дров, что даже не заметил Арианн, когда та вышла на поляну. Первым почувствовал ее присутствие Геркулес. Огромное животное напряглось, выгнуло шею и насторожило уши. Жеребец негромко заржал, словно предупреждая Ренара.

Уже замахнувшись, Ренар удержался и, раздув ноздри, как и буйный жеребец, стал принюхиваться к ветру. Но, увидев Арианн, расслабился и улыбнулся. Он опустил топор, воткнул в колоду и шагнул успокоить норовистого коня.

Похлопывая Геркулеса по шее, Ренар уговаривал:

– Спокойно, старина. Где твои глаза? Это же никакой не крадущийся к нам охотник на ведьм, а наша хозяйка.

К удивлению Арианн, Геркулес, фыркнув, стал тыкаться мордой в плечо Ренара. Тот сделал вид, что внимательно слушает, что «шепчет» ему по секрету конь.

– Что ты говоришь? Что встревожился, потому что слыхал, что в этих лесах водятся привидения? А теперь понял, что здесь бродят и феи.

Пересекавшей поляну Арианн было забавно и удивительно наблюдать такие дружеские излияния между Ренаром и его норовистым конем. Геркулес и вправду игриво щипал губами ухо Ренара.

– Кажется, вы с месье Геркулесом достигли понимания, – заметила она. – Не моя ли сестренка научила вас разговаривать с конями?

– Пробовала, – с улыбкой подтвердил Ренар. – Но, пожалуй, скорее потому, что я стал вспоминать старые приемы, которым научился мальчишкой, до того как оказался не в ладах с этим миром.

По лбу его потекла струйка пота, и он, сконфуженно взглянув на Арианн, смахнул ее рукой.

– Прошу прощения, мадемуазель, за э-э… неформальную внешность. Мы с Геркулесом не ожидали гостей.

Арианн начала было уверять, что в этом нет необходимости, но Ренар уже шагал к берегу. Она шла следом, спрашивая:

– Вы здесь сегодня совершенно один? Где же остальные ваши люди?

– Я послал Туссена и остальных на материк, разузнать, не видел ли кто, как де Виз переправлялся через пролив, но начинаю опасаться, что поиски бесполезны. – Поколебавшись, Ренар добавил: – Я вам еще не говорил, но вчера в одной отдаленной бухточке мы нашли выброшенные на берег обломки лодки. Похоже, что де Виз и парнишка пытались бежать, но перевернулись. Вполне возможно, что они утонули или разбились о скалы, хотя пока их тел мы не нашли.

Арианн не могла делать вид, что огорчена гибелью де Виза, но мальчик… В памяти промелькнуло полное недоумения и страдания лицо Симона в тот день, когда Мири приговорили к пытке водой.

– Будет очень трудно сказать об этом Мири. Кажется, она в какой-то мере симпатизирует юному Симону.

– Охотнику на ведьм, который хотел сжечь ее дом? Арианн попыталась взять Симона под защиту, но Ренар устало отмахнулся.

– Спокойно, мадемуазель. Сейчас слишком жарко, чтобы снова спорить об этом юном негодяе. Если его гибель огорчит Мири, мне жаль. Однако нет необходимости расстраивать ребенка, пока мы не узнаем точно.

Опустившись на колени на травянистом краю потока и наклонившись над водой, Ренар плеснул в лицо пригоршню серебристой воды. Затем, зачерпнув в ладони, напился.

Внимание Арианн вдруг привлекли очертания его губ. На нее вдруг нахлынули воспоминания о поцелуе, жарком, страстном. Нахмурившись, она тронула рукой свои губы. Она не помнила, каким образом и когда прошлой ночью поднялась по лестнице в свою комнату. Но в ней жило воспоминание, как ее нес на руках Ренар, бережно положил в постель и ответил самым восхитительным поцелуем на ее поцелуй, как она была огорчена, когда Ренар растворился в тени. Воспоминание вдруг стало таким ярким, что она едва подавила искушение спросить Ренара…

Ренар поднялся, приглаживая влажные волосы. Арианн заметила блеснувшее на его пальце кольцо и спрятала руки в складках юбки, скрывая отсутствие кольца у себя.

Помня о совете матери, она сняла кольцо и надежно заперла его в сундук у подножия кровати. Ее страшил момент, когда Ренар заметит отсутствие кольца и поймет, что она нарушила соглашение. Возможно, потребует немедленной компенсации, лишив ее права решать.

Но если он и заметил отсутствие кольца на пальце, то ничего не сказал. Возможно, подумал, что она снова надела кольцо на цепочку, висевшую на шее.

Ничуть не сердитый, а наоборот, одарив ее особенно нежной улыбкой, граф спросил:

– Итак, чему я обязан иметь честь принимать Хозяйку острова Фэр?

– Боюсь, угрызениям совести.

Ренар удивленно поднял брови, а она чопорно сложила руки. По пути Арианн репетировала свою речь, исполненную достоинства и любезности. Но, кажется, все, до последнего слова, забыла. Вместо этого услышала, как, заикаясь, лепечет:

– Я… я тут думала. Вы были к нам чрезвычайно добры… рисковали жизнью, сражались с охотниками на ведьм и… чистили конюшню…

– Это было не особенно опасно, милочка. В отличие от Геркулеса, пони Мири не склонен кусаться, хотя кролики смотрели на меня с неприязнью.

Она поспешила его перебить:

– Я хочу сказать, что вы были очень щедры и великодушны, а я… я нет. Вы остались охранять нас, а я, к большому стыду, допустила, что вы перебиваетесь в лесу.

– Это не ваша вина. Вы забыли, что именно я настаивал на том, чтобы остаться. Вы не хотели, чтобы я находился здесь.

– Тем не менее, после всего, что вы сделали для моей семьи, самое малое, что я могу сделать, это пригласить вас спать… – Арианн покраснела и спешно поправилась: – Хочу сказать, предложить вам постель… в комнате моего отца… в доме.

Она говорила все более сбивчиво, но обозлилась, увидев ухмылку Ренара.

– К черту, Ренар. Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Вы спасли нам жизнь, и нехорошо, если вы будете спать, свернувшись под жалким одеялом на холодной твердой земле.

Ренар, откинув голову, расхохотался.

– Ступайте со мной, – сказал он.

Она опасливо напряглась, когда поняла, что Ренар тянет ее к палатке. Но когда он откинул клапан и жестом пригласил заглянуть, она робко сунула голову внутрь и удивленно вытаращила глаза. Полом палатки служил изысканный турецкий ковер, с одного боку стояла деревянная раскладушка, с набросанными на нее подушками и меховыми полостями. Был даже покрытый скатертью небольшой столик с графином вина и вазой с фруктами.

– Как понимаете, это все фантазии Туссена, не мои. Как и у вашего доброго Фурша, у моего родственника свое представление о графском достоинстве. Иногда мне кажется, что он путает меня с королем. Что до меня, то я был бы больше доволен простым одеялом. В юности я частенько спал так, на свежем воздухе; засыпал, считая звезды.

– Здесь много звезд не увидишь. За этими деревьями.

– А-а, и деревья, как и небо, могут быть приятной крышей. В листве дышит ветерок, частенько раздвигая ветки, достаточно, чтобы тебя сверху одарила улыбкой госпожа луна. Ваш лес – удивительное место, милочка. Здесь, рядом с речкой, витает мирный, добрый дух.

– Я знаю. Габриэль и Мири, когда были поменьше, часто приходили сюда играть.

Ренар вопросительно улыбнулся.

– Только Габриэль и Мири? И никогда Арианн?

– Даже тогда я была слишком занята, стараясь как можно больше взять от материнского искусства. Правда, иногда приходила сюда с отцом в те редкие дни, когда его можно было выманить из Парижа. Отец старался научить дочерей вещам, которые большинство мужчин сочли бы очень странными. Может, потому, что не было сыновей. Это он научил Мири так хорошо ездить верхом и познакомил Габриэль с фехтованием на шпагах.

– А вас?

– О-о, он приобщил меня к занятию еще более скандальному и недостойному женщины: научил меня плавать.

– Воистину скандальному, – беспечно заметил Ренар.

– Думаю, из-за того, что я всегда заходила с матерью в речку, собирая водоросли для целебных снадобий. Папа боялся, что я могу поскользнуться и утонуть, если не научусь как следует плавать.

Об этом воспоминании, связанном с отцом, она почти забыла. Окинув взглядом ручей, с удивлением отметила, что кольнуло сердце.

– Ваш отец уплыл очень давно, – тихо сказал Ре-нар. – Вы, должно быть, сильно скучаете?

– Да, я… – начала Арианн, но осеклась, удивившись, что чуть не согласилась. Она до этого была слишком зла на отца, чтобы позволить себе скучать о нем.

Девушка подошла к краю полого изгибающегося потока. Показалось, что в воде мелькнул образ красивого золотоволосого улыбчивого мужчины, у глаз которого при смехе лучились морщинки, а смеялся он много.

Его сильные руки поддерживали маленькую девочку с копной каштановых волос, не знавшую, что делать с руками и ногами. Когда он оставил ее на воде, она напряглась, глаза от ужаса потемнели.

«Не бойся, Арианн, – отдавался в ушах голос отца. – Ты как твоя мама, самая способная. Можешь научиться и этому. Просто расслабься и закрой глаза. Положись на меня. Я не дам тебе утонуть».

Так она и поступила. Закрыла глаза и доверилась ему, потому что он был ее папа, высокий, сильный, замечательный, никогда ничего не боявшийся. За исключением видеть, как на глазах умирает мама.