Текст книги "Ты, только ты"
Автор книги: Сьюзен Филлипс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
Глава 8
На висках Дэна вздулись вены, когда он бешено прокричал:
– Фенстер! Ты меня слышишь, Фенстер? Держи левей! Уходи влево! Левей, я тебе говорю!
Кто-то встал у него за спиной, но он был поглощен игрой, так что прошло несколько минут, прежде чем он обернулся. Он долго всматривался в стоящего у скамьи человека и уже готов был сказать ему, чтобы он убирался к черту с тренировочной площадки, но вдруг сообразил, кто это перед ним.
– Рональд?
– Тренер.
Малыш был непохож на самого себя: он выглядел как южноамериканский танцор-профессионал. Его волосы были зачесаны назад и прилизаны, огромные темные очки закрывали пол-лица. Картину дополняли черная футболка, мешковатые слаксы и подобие куртки европейских боксеров, воротник которой торчал как обломок водопроводной трубы, а рукава были закатаны до локтей.
– Господи! Рональд, что ты с собой сделал?
– Я безработный. Мне не обязательно больше носить униформу трупа.
Дэн заметил сигарету в его руке:
– С каких это пор ты куришь?
– Да так, балуюсь время от времени. Сигареты объединяют мужчин. – Он прилепил дымящийся окурок к уголку рта и кивнул на поле:
– Вы продвинулись в работе с Фенстером.
– И продвинемся еще дальше, если он научится отличать, где «лево», где «право».
– Букер смотрится хорошо.
Дэн был ошарашен. Малыш научился держаться.
– Он подает надежды.
– Фэб все еще не решила, кем заменить меня?
– Черт, кажется, нет.
– Так я и думал.
Дэн издал хмыкающий звук. Список кандидатов находился у Фэб уже неделю, но, вместо того чтобы сделать выбор, она постоянно твердила ему, что хочет вернуть Ронни. Он напомнил ей об их соглашении и сказал, что она, черт побери, пусть лучше его придерживается или пусть поищет себе нового старшего тренера. Когда Фэб поняла, что он не шутит, она перестала спорить, но с тех пор так и не поговорила ни с одним из соискателей этого завидного места.
Вместо того чтобы работать, она теперь сидит за столом в бывшем кабинете Рональда и перелистывает журналы мод. Она не захотела занять кабинет Берта, ей, видите ли, не понравился там декор. Когда кто-нибудь подает ей простейшую бумагу на подпись, она морщит лоб и говорит, что сделает это позже, но не делает. Никогда. В понедельник, когда он ввалился к ней выяснить, почему задержаны платежные чеки, она красила свои чертовы ногти! Он вышел из себя и начал орать, но она сказала ему, чтобы он заткнулся и что ей нельзя волноваться, поскольку у нее менструальный период.
В эту неделю она заткнула за пояс даже Вэлери в умении доводить его до белого каления.
Она, без всякого сомнения, самое бесполезное, самое никчемное, самое пустейшее человеческое существо, какое он встречал в своей жизни, вдобавок ко всему обладающее умопомрачительным телом. Это обстоятельство трудно игнорировать даже такому, как он, повидавшему виды бойцу, а ведь он уже в молодые годы видел, что может предложить любая женщина. Люди думают, что личная жизнь профессионалов протекает в сплошных оргиях, и они не так уж далеки от истины. Даже теперь, когда секс сопряжен с опасностью, женщины вьются толпами в вестибюлях спортивных гостиниц и на стоянках автомобилей возле стадионов, окликая игроков, посверкивая телефонными номерами, написанными на голых животах, а иногда и на более крутых частях тела.
Он помнил свои первые игровые годы, когда он подхватывал одну, а то и двух из них и предавался загулу в течение долгих, угарных ночей, полных виски и секса. Он вытворял вещи, о которых остальное мужское население планеты могло только мечтать, но новизна приелась, и он начал находить нечто душераздирающее в этих эскападах. К тому времени как ему исполнилось тридцать, он отвернулся от групповых вечеринок с женщинами, приходившими туда ради самих сборищ, а не ради его горячего тела, и секс снова стал удовольствием. Затем он встретил Вэлери и начал свое стремительное падение вниз по спирали. Но это падение с недавних пор притормозилось, поскольку на его горизонте появилась Шэрон Андерсон.
Во вторник днем ему удалось задержаться возле детского сада и понаблюдать ее за работой с детьми, потом он вновь пригласил ее на чашечку кофе, когда дети ушли. На ее платье виднелись пятна, которые возбудили в нем желание обнять ее: пятна, оставленные виноградным соком, пластилином, комочками земли. Она была спокойной и милой – именно такой, какой он хотел видеть свою женщину и которая только подчеркнула человеческую несостоятельность Фэб Сомервиль. Такая женщина, как Фэб, принадлежала кожаным сапожкам и была бесконечно далека от перемазанных мордочек и сияющих счастьем глаз.
Рональд поставил ногу на скамью и устремил взгляд на поле.
– Фэб продолжает спрашивать меня, какой из кандидатов на мою бывшую должность лучший.
Дэн бросил на него острый взгляд:
– Ты встречался с ней?
– Мы… гм… проводим вместе много времени.
– С чего это?
Рональд пожал плечами:
– Она доверяет мне.
Дэн никогда не пропускал мимо ушей полезную информацию, поэтому он постарался скрыть свое раздражение. Не эта ли дамочка виновата в том, что Ронни так осмелел?
– Я не предполагал, что вы станете друзьями.
– Не совсем друзьями. – Рональд затянулся сигаретой. – Женщины странно ко мне относятся. Думаю, что Фэб не является исключением.
– Что ты имеешь в виду под словом «странно»?
– Это из-за этого типа, по фамилии Круз, Большинство мужчин этого не замечает, но все женщины, как одна, считают, что я похож на Тома Круза.
Дэна передернуло. Сначала Бобби Том решает, что он выглядит как кинозвезда, а теперь и Рональд туда же. Он внимательнее пригляделся к Рону и вынужден был признать, что смутное сходство есть.
– Да, пожалуй, ты похож на него. Я никогда этого не замечал.
– Это заставляет женщин чувствовать, что они могут доверить мне все. И сверх того многое другое. – Он опять глубоко затянулся. – Это превращает в ад интимную жизнь, могу сказать откровенно.
Волосы на затылке Дэна превратились в иглы дикобраза.
– Что ты имеешь в виду? – ровным голосом спросил он.
– Женщины иногда бывают такими требовательными.
– Я никогда не считал тебя большим ходоком по женской части.
– Я им и не был. – Он бросил сигарету на землю, придавив ее носком своего ботинка. – Мне пришлось им стать. А с Фэб мне просто повезло. Она настоящая дикая кошка, и приходится выкладываться, чтобы сделать работу чисто.
Дэну хватило. Выбросив вперед руку, он ухватил Рональда за плечо, чуть не свалив его с ног.
– Выкладывай свои хитрости. Что там у вас происходит, черт возьми?
– У кого это – у нас?
– У тебя и у Фэб.
– Фэб настоящая леди.
– Что ты сказал ей о кандидатах на твою бывшую должность?
Несмотря на хватку Дэна, взгляд Рональда был тверд и полон строптивой самоуверенности.
– Я скажу, чего я не сказал ей. Я не сказал ей, что лучший претендент на мое место – Энди Каррутерз.
– Тебе известно, что так оно и есть.
– Нет, если он не сможет поладить с Фэб. Дэн медленно отпустил его; голос его прозвучал со спокойствием, таившим угрозу:
– И что ты пытаешься этим сказать?
– Я говорю, что подвесил тебя за задницу, Дэн, поскольку сейчас единственный человек, которому она доверяет и который чертовски много знает о футболе, – это я. А меня уволили.
– Ты заслужил, чтобы тебя уволили! Ты не делал свою работу.
– Я сделал так, что она подписала эти контракты в первый же день, не так ли? Насколько я слышал, никто дальше этого не продвинулся.
– После смерти Берта у тебя было время, чтобы проявить себя, и ты профукал его. Ничего не сделано.
– У меня не было полномочий действовать, так как Фэб не отвечала на телефонные звонки. – Он закурил новую сигарету и имел наглость улыбнуться. – Но я гарантирую, что теперь она будет на них отвечать.
Терпение Дэна лопнуло, он схватил Рональда за грудь:
– Ах ты, сукин сын. Ты спишь с ней, верно?
Он должен был отдать малышу должное. Его лицо побледнело, но он продолжал гнуть свою линию.
– Это тебя не касается.
– Кончай свои игры. Чего ты хочешь?
– Ты же неглуп, Дэнни. Подумай сам.
– Ты не получишь обратно свою работу.
– Тогда ты – в большой беде, поскольку Фэб не сделает ничего, пока я не уговорю ее.
Дэн сжал зубы:
– Мне следует выбить из тебя все дерьмо.
Рональд с трудом сглотнул.
– Не думаю, что ей это понравится. Она без ума от моей внешности.
Мысли Дэна закружились в бешеном хороводе, но он так и не смог прийти ни к какому заключению. Рональд припечатал его за линией, и никто не открылся. Было против его правил падать на мяч, но он не видел иного выхода. Хрипло дыша, он отпустил куртку малыша.
– Хорошо, Ронни, считай, что ты получил свою работу. Но смотри, получше делай ее, иначе я выверну твою задницу наизнанку. Ты меня понял?
Рональд выплюнул сигарету и вновь поднял воротник куртки.
– Я подумаю об этом.
Ошарашенный, Дэн смотрел, как он удалялся прочь. Рональд едва дотащился до своей машины и так вспотел, что даже его толстая куртка промокла насквозь. ДЭН!
Он назвал тренера запросто и в глаза Дэном и остался жив. О Господь-Вседержитель!
Его начинала бить крупная дрожь. И в то же время он никогда еще не чувствовал себя лучше за всю свою жизнь. Плюхнувшись на место водителя, он схватился за телефон. Набрав номер, через несколько секунд услышал голос Фэб:
– Хэлло, у аппарата Фэб Сомервиль. Я слушаю вас. Говорите.
Он хватал ртом воздух.
– Мы сделали это, Фэб.
– Вы шутите!
Он мгновенно представил себе ее широкую улыбку.
– Я сделал все точь-в-точь как вы посоветовали. – Он задохнулся. – И это сработало. Если не считать того, что у меня, кажется, начинается сердечный приступ.
– Делайте глубокие вдохи. Я не хочу потерять вас теперь. – Она рассмеялась. – Не могу поверить в это.
– Как и я. – Ему стало немного лучше. – Позвольте мне переодеться и смыть этот жир с волос. Потом я приеду.
– И не минутой позже. У нас тут вагон работы, а я не имею ни малейшего представления, что делать с любой из этих бумаг.
Затем через короткую паузу в трубке прозвучало:
– Ой-ей-ей. Я должна отключиться. Я слышу приближающиеся ко мне зловещие шаги.
Бросив трубку, она схватила дрожащей рукой зеркальце и поднесла мизинец к брови как раз в то мгновение, когда в ее кабинет ворвался Дэн. Она мельком успела увидеть за его спиной испуганное лицо своего секретаря, прежде чем он с грохотом захлопнул дверь.
Она невинно посмотрела на него:
– Боже мой! Огромный волк забежал в мой домик. Что теперь делать бедному поросенку?
Он навис над ней всей громадой своей мощной фигуры:
– Вы победили.
– Прелестно. Каков приз?
– Рональд. – Он скрипнул зубами. – Я решил не стоять у вас на пути, раз вам втемяшилось в голову снова нанять его.
– Это замечательно.
– Не с моей точки зрения.
– Рон не так уж некомпетентен, как вы о нем думаете.
– Он напоминает мне жидкую подливу.
– Зато вы – крепкий хот-дог, так что вы оба отлично подойдете друг другу.
Он сердито мотнул головой, а затем его глаза обшарили ее с такой оскорбительной откровенностью, какой он прежде себе не позволял.
– Рональд правильно рассчитал, как добиться от вас того, чего он хочет. Но есть на свете вещи, о которых вам полезно бы знать. Умные деловые женщины не спят с теми, кто на них работает.
Несмотря на то что ничего подобного не было и в помине, удар был силен, и ей пришлось напрячь все силы, чтобы заставить себя вкрадчиво улыбнуться в ответ:
– Ревнуете, что я выбрала не вас?
– Нет. Я просто боюсь, что после Ронни вы возьметесь за моих игроков.
Она стиснула кулачки, но он уже с грохотом хлопнул дверью.
Рэй Хардести стоял в тени вековых сосен и наблюдал, как Дэн Кэйлбоу бредет к тренировочному полю. Рэй должен был скоро быть на работе, но он не делал попытки тронуться с места. Он закашлялся и закурил еще одну сигарету, потом переступил с ноги на ногу, разворошив ботинком кучку окурков. Некоторые из них были совсем свежими, другие лежали здесь еще с прошлой недели, размокшие от прошедшей грозы, тускло поблескивая изжеванными желтоватыми фильтрами.
Каждый день он давал себе слово не приходить сюда, но все равно возвращался на прежнее место. И каждый день его жена спрашивала, куда это он собирается. Он никогда и ничего не говорил ей, но она продолжала свои расспросы. Дошло до того, что он вообще перестал на нее смотреть.
Рэй провел рукой по своей заросшей щетиной щеке и не удивился, когда ничего не почувствовал. В то утро, когда полиция пришла в дом, чтобы известить его о смерти Рэя-младшего, погибшего в автомобильной катастрофе, он потерял способность различать горячее и холодное. Жена утверждала, что это временное явление, но Рэй знал, что это не так; а еще он знал, что никогда больше не увидит своего сына играющим в футбол за «Звезды». Начиная с того самого утра его ощущения пришли в расстройство.
Он часами мог смотреть телевизор и лишь потом осознать, что так и не включил громкость. Он накладывал соль в кофе и не замечал вкуса, опустошая чашку за чашкой.
Все шло из рук вон плохо во всех отношениях. Он был большим человеком, когда Рэй-младший играл за «Звезды». Все парни, с которыми он работал, все соседи, все юнцы в баре относились к нему с уважением. Теперь они смотрят на него с сожалением. Теперь он – ничто, и в этом вина Кэйлбоу. Если бы Рэй-младший не был так расстроен из-за того, что его выдворили из команды, он никогда бы не врезался в то ограждение. Все из-за Кэйлбоу. Рэй-старший с тех пор не может высоко держать свою голову.
Рэй-младший частенько жаловался ему, как достает его Кэйлбоу, браня за выпивку и наркотики, за то, что паренек позволял себе немного взбодриться, как всякий другой в НФЛ. Возможно, Рэй-младший бывал иногда слегка буен, но это и делало его великим игроком. Он просто уверен, что наркотики тут ни при чем. Хейл Брустер – бывший тренер «Звезд» – никогда на это не пенял. Только после того как Брустер был уволен и появился Кэйлбоу, начались эти неприятности.
Все отмечали, насколько отец и сын похожи друг на друга. У Рэя-младшего было такое же лицо боксера-неудачника – с большим носом, маленькими глазками и кустистыми бровями. Но сын не прожил столь долго, чтобы располнеть в талии, и не было седины в его волосах, когда они опускали его в могилу.
Жизнь Рэя-старшего была полна разочарований. Он собирался стать полицейским, но в его времена никого, кроме негров, туда не брали. Он хотел жениться на красивой женщине, но кончил тем, что женился на Эллен. Поначалу и Рэй-младший был разочарованием, но отец вовремя взялся за ремень, и когда дело дошло до выпускных экзаменов, Рэй-старший уже чувствовал себя королем, наблюдая, как играет его мальчик.
Теперь он снова был никто.
Он опять начал кашлять, и ему потребовалась почти минута, чтобы справиться с приступом. Еще год назад доктора велели ему бросить курить из-за больного сердца и каверны в легких. Они не были откровенны и не сказали ему, что он умирает, но он и тогда знал, и сейчас знает это, но ему теперь все безразлично. Все, что его заботило, – это Дэн Кэйлбоу.
Рэй-старший с наслаждением смаковал проигрыши «Звезд», потому что они доказывали, что эта куча дерьма ничего не стоит без его малыша. Он принял решение дожить до того великого дня, когда все поймут, какую ошибку сделал этот ублюдок, уволив Рэя. А потом, возможно, он доживет и до того дня, когда Кэйлбоу будет есть грязь из-за того, что он сделал.
Запах виски и дорогих сигар окутал Фэб, когда она в воскресенье входила в ложу владельцев команд. Она делала то, чего клялась не делать, – она явилась на футбольный матч. Рон убедил ее, что хозяйка «Звезд» не должна пропускать открытие сезона.
Шестиугольный стадион «Мидвест спорте доум» был перестроен из заброшенной каменоломни, располагавшейся неподалеку от скоростной дороги. Когда «Звезды» не играли, внушительное сооружение из стекла и стали становилось центром различных побочных мероприятий: от религиозных собраний до демонстраций тракторной тяги. Тут имелись банкетный зал, респектабельный ресторан и места для восьмидесяти пяти тысяч болельщиков.
– Дорогой кусочек недвижимости, – шепнула Фэб Рону, оглядывая просторное помещение с двумя телевизорами и стеклянной стеной, обращенной на игровое поле. Она уже знала, что аренда этой ложи в «Мидвест спорте доум» обходилась в восемьдесят тысяч долларов ежегодно.
Сквозь сигаретный дым проступал роскошный голубой с золотом декор ложи: толстый ворсовый ковер, комфортабельные шезлонги, прекрасно оборудованный бар красного дерева. Возле стойки толпилось около десятка мужчин, каждый из которых был старым другом ее отца или владельцем тех пятнадцати процентов акций «Звезд», которые Берт продал год назад, когда ему понадобились деньги.
– Рон, вам ничего не бросается в глаза?
– Что вы имеете в виду?
– Себя. Я здесь – единственная женщина. Неужели все эти мужчины – закоренелые холостяки?
– Берт не допускал женщин в ложу во время матчей. – Озорные огоньки замерцали в его глазах. – Слишком много болтовни.
– Вы шутите.
– Для жен оборудована специальная ложа. Это обычная практика в НФЛ.
– Мужской клуб?
– Точно.
Грузный мужчина, которого она смутно помнила – судя по всему, видела на похоронах Берта, – направился к ней. Глаза его слегка выкатились, когда он подошел поближе, ибо Фэб явилась на торжество в платье, которое Симона называла «отпадным», потому что оранжевый облегающий подол его распадался на широкие ленты по линии, расположенной гораздо выше колен. При каждом шаге Фэб ее икры играли в прятки с лентами, в то время как подходящий под горло лиф деликатно массировал грудь. Мужчина держал граненый бокал, до краев наполненный спиртным, и, судя по экспансивности, с какой он приветствовал ее, этот бокал был далеко не первым.
– Я надеюсь, что вы принесете нам удачу, маленькая леди! – Он бросил восторженный взгляд на ее грудь. – В прошлом году у нас был трудный сезон, и не многие из нас теперь уверены, что Кэйлбоу именно тот человек, который нам нужен. Он был великим игроком, но это не означает, что он может работать тренером. Почему бы вам не использовать всю вашу тяжелую артиллерию, чтобы заставить его сбросить давление на ребят? С таким чертенком, как Бобби Том, вы многого сможете добиться. И ему следует выпустить вперед Брижски вместо Рейнольдса. Скажите ему об этом, слышите?
Этот человек был просто невыносим, и она, придав голосу сиплые нотки, сказала:
– Я шепну это ему сегодня ночью через подушку! Рональд быстро отвел ее в сторону от ошеломленного знатока футбола, чтобы она не натворила больших бед, и представил ее собравшимся. Они просто засыпали Фэб идеями и советами относительно верного построения игры. Можно было смело предположить, что каждый из них был просто рожден для тренерской работы, но злодейка судьба распорядилась иначе.
Она с трудом освободилась от них и подошла к смотровому стеклу. До начала игры оставалось менее десяти минут, и было заметно, что на трибунах слишком много пустых мест, несмотря на то что «Звезды» выступали сегодня против знаменитых «Денверских диких лошадей». Если так и дальше пойдет, убытки, о которых вечно твердил Дэн, станут грозной реальностью.
Находившиеся в ложе мужчины все еще глазели на ее ножки, а она меж тем наблюдала за телевизионным комментатором, объяснявшим с пеной у рта, почему «Дикие лошади» непременно должны победить «Звезд». Рядом с ней возник Рональд. Он нервно переминался с ноги на ногу, и она припомнила, что он уже с утра находится в непривычно возбужденном состоянии.
– Что-нибудь не так, Рон?
– Не возражаете, если пойдете со мной?
– Конечно, нет! – Она захлопнула сумочку и вышла за ним в холл. – Что-то случилось, о чем мне следует знать?
– Не совсем. Это просто… – Он увлек ее к одному из частных лифтов и нажал кнопку. – Фэб, это действительно будет забавно.
Дверь кабины открылась, и он втянул ее внутрь.
– Вы, возможно, слышали, что спортсмены чрезвычайно суеверны. Некоторые из них упорно носят одну и ту же пару носков весь сезон, другие надевают свои доспехи в одном и том же порядке. Многие годами разрабатывают предматчевый ритуал – через какие двери, например, выходить на поле. Они вшивают талисманы в свою форму. Глупости, конечно, но это придает ребятам уверенность, и в этом нет ничего плохого.
Она подозрительно посмотрела на него:
– Какое это имеет отношение ко мне?
– Не совсем к вам. Скорее к Берту. И к некоторым членам команды. – Он нервно бросил взгляд на часы. – Это все началось с «Медведей». И Майка Мак-Кэски.
Мак-Кэски был внуком Джорджа Хейлоса, легендарного основателя «Чикагских медведей». В отличие от Фэб Мак-Кэски кое-что знал о том, как руководить футбольной командой, и она не совсем поняла, что Ронни имеет в виду.
Дверь лифта бесшумно отворилась. Фэб увидела вдали солнечное пятно и поняла, что они находятся в подземном коридоре, выводящем на поле. Рон подтолкнул ее к выходу.
– Рон, вы заставляете меня нервничать. Он вытащил из нагрудного кармана сложенный вчетверо белоснежный платок и промокнул лоб.
– Майк Мак-Кэски обычно проводит первые четверть часа игры «Медведей», стоя на поле возле скамьи запасных. Он не суется в игру, но всегда находится там, и это стало частью ритуала. – Он скомкал платок. – Берту очень не нравилось, что Мак-Кэски торчит на поле в то время, как он сам посиживает в обзорной ложе, поэтому несколько лет назад он начал проделывать то же самое, и… гм… это тоже стало частью ритуала. Игроки, знаете ли, Фэб, очень суеверны…
Отчетливое, беспокойство закралось в ее душу.
– Рон…
– Вы должны провести на поле первые четверть часа игры, – скороговоркой произнес он.
– Я не сумасшедшая, Рон! Вы понимаете, что вы говорите? Я даже не хочу сидеть в ложе обзора, не говоря уже о том, чтобы торчать у всех на виду!
– Вы должны это сделать. Ребята ждут этого. Джим Байдерот – ваш начинающий защитник – самый суеверный игрок из всех, кого я встречал. Защитники похожи на тренеров, Фэб, они легко ранимы. А Бобби Том буквально пел о вас перед игрой. Он не хочет, чтобы его карма была разрушена.
– Мне нет дела до его кармы.
– А как насчет восьми миллионов долларов?
– Я ни за что не пойду туда.
– Если вы туда не пойдете, вы уклонитесь от ответственности, и значит, вы не тот человек, каким я вас себе представлял.
Последнее было сказано достаточно твердо, и этот выпад привел ее в замешательство.
– Я неподходяще одета.
Рон критически оглядел ее:
– Вы смотритесь просто красавицей.
Крупное крепкое колено выпросталось из ярко-оранжевых лент. Она вскинула правую ногу и поиграла ступней, демонстрируя туфельку на трехдюймовом каблуке.
– Ваш Майк Мак-Кэски когда-нибудь пробовал стоять на поле в такой обуви? Я там просто увязну.
– Там дерновое покрытие, Фэб. Вы просто хватаетесь за соломинку. Честно говоря, я лучше о вас думал.
– Тем не менее у вас почему-то очень довольный вид!
– Должен признать, ваше платье навело меня на прекрасную мысль. Оно может раздуть пожар в сердцах покупателей наших билетов. Не могли бы вы поприветствовать публику?
Фэб выдохнула словцо, которое она крайне редко употребляла. Он посмотрел на нее с легким упреком:
– Позвольте напомнить вам о нашем первоначальном соглашении. Я должен поставлять знания, а вы – проявлять характер. Вы не придерживаетесь условий сделки.
– Я не хочу выходить на поле! – в отчаянии воскликнула она.
– Мне это понятно. К несчастью, вы должны выйти. – Нежно, но крепко сжав ее локоть, он начал подталкивать ее вверх по легкому склону, который вел к ослепительному солнечному пятну.
Она попыталась скрыть охватившую ее панику за саркастической фразой:
– Две недели назад вы были чудесным парнем – при полном отсутствии лидерских качеств.
– Я все еще остаюсь хорошим парнем. – Он вытолкнул ее из пасти туннеля на яркое солнце. – Вы помогаете мне выковывать дух.
Он повел ее по бетонной дорожке вдоль разминавшихся игроков. Она покрылась холодным потом, и волна гнева против отца вновь поднялась в ней. Это его игрушки, а не ее. Тела игроков, облачившихся в доспехи, приобрели сверхчеловеческие размеры, и Фэб, испуганная их грозным видом, была близка к обмороку.
Солнечный свет, пролетая сквозь стекло гигантского шестиугольного купола, вышибал из ее оранжевого платья лучи. Некоторые люди из публики окликали ее по имени. Фэб удивило, что они знают ее. Она раздвинула непослушные губы в одной из самых ярких своих улыбок, надеясь, что никто не заметит, как неуверенно она себя чувствует.
Вдруг она осознала, что Рон собирается покинуть ее, и ухватила его за руку:
– Не уходите!
– Я должен уйти. Игроки считают, что я приношу несчастье. – Он сунул что-то ей в руку. – Я буду ждать вас в ложе наверху. Вы великолепно справитесь. И… гм… Берт всегда шлепал Бобби Тома по заднему месту.
Пока ее мозг обрабатывал эту информацию, Рон быстро зашагал прочь, оставив ее одну-одинешеньку среди толпы раздраженных, потеющих, закаленных в боях мужчин, которые как раз сейчас были очень настроены наносить друг другу увечья. Она разжала кулак и в изумлении уставилась на свою ладонь. Зачем Рон дал ей пачку мятной жевательной резинки «Ригли»?
Рядом с ней появился Дэн, и ею овладело безумное желание броситься ему в объятия. Это желание тут же исчезло, когда он пронзил ее сердитым взглядом.
– Не смейте двинуться с этого места пятнадцать минут. Поняли?
Она могла только кивнуть.
– И не вздумайте открутиться. Я требую этого, Фэб. У вас есть кое-какие обязанности, и вам лучше выполнить их все до конца. Мы с вами можем находить суеверия игроков нелепыми, но они так не считают.
Без дальнейших объяснений он величественно удалился. Столкновение длилось всего несколько секунд, но ей показалось, что по ней прокатился бульдозер. Прежде чем она сумела перевести дух, один из игроков, на ходу поправляя шлем с откинутым забралом, подошел к ней. Она узнала его. Он был очень похож на свои портреты в газетах: светлые волосы, резко обозначенные скулы, широкий рот. Правда, сейчас он выглядел довольно хмуро.
– Мисс Сомервиль, мы никогда не встречались, но… мне необходимо, чтобы вы хлопнули меня ниже спины.
– Вы… гм… должно быть, Бобби Том.
Очень богатенький Бобби Том.
– Да, мэм.
Она совершенно не представляла, как сделать это. Возможно, какие-то женщины прямо рождаются с таким даром – хлопать мужчин пониже спины, но она явно не из их числа. Вскинув руку, она поцеловала кончики пальцев и приложила их к его губам.
– Как насчет новой традиции, Бобби Том? Она с похолодевшим сердцем ожидала его реакции. Что, если ее жест повредил его карму ценой в миллионы баксов? Он сдвинул брови, а в следующий момент ленты ее платья с шумом взметнулись вверх и снова опали. Бобби Том легко оторвал ее от земли и крепко чмокнул прямо в полураскрытые губы.
Он усмехнулся и аккуратно поставил ее на место.
– Эта традиция мне по душе, мэм.
Сотни людей увидели этот эпизод, и по трибунам прокатился одобрительный смех. Дэн также заметил этот поцелуй, но он не смеялся.
Еще одно чудовище надвинулось на нее, но прежде, чем подойти вплотную, медленно повернулось и пролаяло что-то в толпу игроков. Она успела прочесть на спине, обтянутой небесно-голубым свитером, надпись «Байдерот». Это, должно быть, тот темпераментный и суеверный защитник.
Небольшой, почти женский рот великана раздвинулся:
– Мисс Сомервиль, вам следует… Ваш отец… – Он впился взглядом в мочку ее левого уха и, понизив голос, прохрипел:
– Перед началом каждой игры Берт всегда говорил мне: «Ешь дерьмо, огромный дуралей».
У нее екнуло сердце.
– Не могла бы я… Не могла бы я вместо; этого хлопнуть вас пониже спины?
С яростным выражением он затряс головой. Она привстала на цыпочки и выпалила ему в ухо эти слова бешеной скороговоркой. Защитник облегченно вздохнул:
– Благодарю, мисс Сомервиль. Он удалился трусцой, от которой вздрагивала земля. «Звезды» выиграли жеребьевку, и обе команды выстроились в боевом порядке. Она не успела полюбоваться этой картиной: в ее сторону бежал Дэн. Длинный шнур переговорного устройства, похоже, совсем не стеснял его движений. Он остановился возле нее, продолжая следить за полем.
– Резинка у вас?
– Жевательная резинка?
– Жевательная резинка.
Она внезапно вспомнила о пакетике «Ригли» и разжала кулак.
– Вот она.
– Передайте ее мне, как только кикер положит мяч на землю. Правой рукой. Из-за спины. Поняли? Не перепутайте. Правой рукой. Из-за спины. Когда кикер положит мяч.
Она недоуменно посмотрела на него:
– Который из них кикер?!
Он напоминал тихо помешанного.
– Вон тот маленький парень в середине поля! Неужели вы ничего не смыслите? Вы все перепутаете, ведь так?
– Не собираюсь я ничего путать! – Она посмотрела на поле, пытаясь определить кикера. Она выбрала самого низкорослого игрока, надеясь, что не ошиблась. Когда он наклонился, она завела правую руку за спину и втиснула резинку в открытую ладонь Дэна. Он хрюкнул, засунул ее в нагрудный карман и испарился без единого слова благодарности. И этот человек минуту назад говорил о нелепости суеверий.
Через несколько секунд мяч описал в воздухе свистящую дугу, и кромешный ад разверзся перед ней. Двадцать два мужских тела в устрашающем боевом снаряжении надвинулись друг на друга. Их крабовидные, бревноподобные конечности угрожающе шевелились с одной целью – схватить, смять, растоптать, убить. Шлемы лопались, плечевые накладные подушки сплющивались, воздух над полем наполнился проклятиями, рычанием и стонами.
Она прижала руки к ушам и закричала, когда целый взвод одетых в форму людей бросился в ее сторону. Она примерзла к своему месту, с бессильным ужасом наблюдая, как игрок «Звезд», размахивая мячом, надвигается на нее. Она вновь открыла рот, чтобы пронзительно закричать, но не услышала звука. Публика просто взбесилась, глядя, как он летит, едва касаясь носками ботинок земли, преследуемый группой бело-оранжевых монстров из ада. Она поняла, что он не сможет остановиться и вот-вот растопчет ее, но ничего не могла предпринять для своего спасения: ленты прочным жгутом связали ее колени. В последний момент он отклонился в сторону и врезался в шеренгу товарищей по команде.
Сердце ее трепыхалось где-то в горле, сознание отказывалось служить. Щелкнув замком своей крошечной сумочки, перекинутой через плечо, она нащупала там свои инкрустированные солнцезащитные очки и, чуть не уронив, неуклюже надела их, чтобы иметь хоть какую-то защиту.
Первая четверть игры шла агонизирующе медленно. До нее долетал кислый запах пота, обильно орошавшего разгоряченные тела мужчин, ее взгляд выхватывал из общей свалки изумленные, порой безумные лица игроков; она слышала, как они выкрикивали непристойности, одну за другой, пока частое повторение не лишило их всякого смысла.
В какой-то момент она осознала, что находится в этом аду уже не потому, что ей так велели, а подчиняясь собственной воле. Ей казалось, если она справится с этим испытанием, то сумеет одолеть и все свои внутренние комплексы и заморочки.
