Текст книги "Леди и лорд"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
Но Элизабет вовсе не намеревалась сидеть, дожидаясь, пока убьют ее мужа. А потому, едва фигура Редмонда скрылась из виду, поспешила следом за ним вверх по лестнице.
Дверь отчаянно затрещала, грозя вот-вот сорваться с петель под мощными ударами, однако ни один из дерущихся даже не взглянул в ее сторону.
Роксана, прижавшаяся спиной к стене рядом с задернутым шторами окном, хотела крикнуть: «Скорее!» Но крик застрял у нее в горле.
Между тем силы постепенно покидали Джонни. Для человека, в буквальном смысле слова поднявшегося со смертного одра, он сражался с необычайной отвагой и решимостью. Но оба участника поединка уже успели нанести друг другу удары, и теперь потеря крови в большей степени сказывалась на Джонни, еще не успевшем оправиться до конца от прежних страшных ран, чем на его противнике, пышущем здоровьем.
Он мог еще защищаться. Его шпага точно и уверенно отражала каждый удар Годфри. Но не было уже ни сил, ни быстроты, требовавшихся для решительной контратаки. И недалек был тот момент, когда его рука, сжимавшая рукоять шпаги, опустится в изнеможении. Его слабость, казалось, уже предопределила исход смертельного поединка.
Предвкушая миг торжества, Годфри чередовал стремительные атаки с отступлениями, намеренно изматывая противника. Он ждал только одного: когда тот устанет настолько, что подставит под удар свою грудь.
Ведомый не столько рассудком, сколько инстинктом, Джонни продолжал сражаться. Его рука, глаза, мозг действовали, как детали одного слаженного механизма. Здесь сказывалась богатая школа: уроки фехтования под руководством отца, совершенствование в Париже… И он парировал удары мгновенно, точно, автоматически.
Зная, что дверь того и гляди распахнется, сорванная с петель, Годфри усилил натиск, вкладывая в каждое движение всю свою бешеную силу. Но грубой силе Джонни с успехом противопоставил изощренную технику подлинного мастера. Его левая рука не дрогнула, несмотря на шквал ударов. Звон клинков по-прежнему сотрясал гостиную, совсем недавно казавшуюся уютной и безопасной.
И все же Джонни не хватало главного: сил для последнего рывка с единственной целью – убить того, чье ненавистное лицо сейчас маячило перед ним. Хуже того, у него уже почти не оставалось надежды на то, что это ему удастся.
Годфри тоже нельзя было отказать в мастерстве. Не было преувеличением сказать, что дрался он с истинным мастерством, используя каждую оплошность соперника, тщательно защищаясь, искусно играя клинком в ожидании удобного момента для решающего выпада.
В рубашке, пропитавшейся потом и кровью, Джонни Кэрр шаг за шагом отступал под напором Гарольда Годфри, но рука его была все еще тверда. Его тело отлично помнило долгие часы упорных тренировок, а потому каждая мышца, каждый нерв мгновенно реагировали на любое движение врага. Однако долго так продолжаться не могло.
Внезапно распахнувшаяся дверь разлетелась на куски. На пороге краешком глаза Джонни заметил Элизабет. Этот мимолетный взгляд едва не стоил ему жизни: на какую-то долю секунды он неосторожно опустил шпагу, чем не преминул воспользоваться Годфри.
Отчаянным усилием воли вскинув руку, Джонни буквально чудом ухитрился в последний момент прикрыть грудь: острие рапиры, натолкнувшись на подставленный клинок, издало душераздирающий скрежет и скользнуло в сторону. В следующую секунду Джонни, отскочив назад, был уже в безопасности.
Смерть, пронесшаяся мимо в каком-нибудь дюйме, заставила его вновь собраться. Перед глазами по-прежнему угрожающе сверкали два клинка – длинный и короткий. Он парировал еще один выпад, успев к тому же швырнуть перед собой стул. Те пять секунд, которые потребовались Годфри, чтобы устранить это препятствие, оказались как нельзя кстати. Джонни перевел дух. Он знал, что если и сможет предпринять решающую атаку, то только в самое ближайшее время, пока в нем еще сохраняются последние запасы энергии.
Подняв пистолет, Редмонд пытался навести его на Годфри. Однако тот ни секунды не стоял на месте. Дополнительная трудность заключалась в том, что Джонни все время находился рядом с противником, а свечи горели слишком тускло. И уж совсем плохо было то, что дерущиеся начали перемещаться к южной стене, возле которой, побледнев, замерла Роксана.
И вдруг возле самого уха раздался отчаянный шепот:
– Дай мне, Редмонд!
Рядом с ним стояла Элизабет. От страха у нее заплетался язык, но в глазах горела непреклонная решимость. Она протягивала руку к пистолету.
Он попытался что-то возразить: для прицельного выстрела не было практически никакой возможности, к тому же вызывало сомнение, хватит ли у беременной женщины воли нажать на спусковой крючок. Однако, увидев в ее глазах зловещий огонь, Редмонд сдался.
– Запомните, при выстреле его бросает влево, – напомнил он, протягивая ей инкрустированный серебром пистолет с кремневым замком.
– Знаю, на два дюйма. – Ее голос был абсолютно спокоен, а рука тверда. Элизабет подняла ствол, поддерживая снизу левой рукой за цевье из красного дерева, и навела его на отца, который то бросался на противника, то отскакивал назад. Боясь попасть в Джонни или Роксану, она замерла в ожидании.
Редмонд тем временем тихонько вытащил из кожаных ножен свой тонкий охотничий нож и подбросил на ладони, чтобы ощутить знакомую тяжесть: страховка на тот случай, если выстрел его госпожи не достигнет цели.
Собрав волю в кулак, прежде чем ноги окончательно перестали слушаться его, а рука потеряла твердость, Джонни пошел в атаку.
Его кинжал и шпага были подобны двум ослепительным молниям, перед которыми, казалось, не устоит никакая сила на свете. Однако Годфри защищался не менее отчаянно. Шансы соперников были примерно равны, оба были одинаково искушены в поединках и теперь сражались в полную силу. Их клинки звенели и скрежетали, устремлялись вперед и отлетали в сторону. Тонкая, изящная сталь готовилась совершить то, для чего была предназначена: убийство. Иногда казалось, что для смертельного укола нет никаких препятствий. И все же тот, кому этот удар предназначался, всякий раз ловко парировал его.
Силы Джонни были на исходе, дыхание сбилось. И тут его постигла неудача: Годфри изловчился зацепить своим кинжалом кинжал противника за зазубрину на верхней стороне лезвия. Пользуясь своим преимуществом, эрл Брюсиссон напрягся и выбил оружие из руки Джонни.
Успев отскочить назад, тот тем не менее оказался теперь в крайне невыгодном положении. А Годфри получил полную возможность перейти в решающее наступление.
Сосредоточенно ловя дулом пистолета движущуюся цель, Элизабет в душе молила Бога о том, чтобы он даровал ей точный выстрел.
Однако дерущиеся продолжали неистово кружить по комнате.
Годфри, казалось, обрел второе дыхание. Направив на Джонни оба клинка, он неумолимо загонял его, обороняющегося только шпагой, в угол. Судя по тому, как складывался поединок, лэйрду Равенсби оставалось жить считанные минуты.
Несмотря на видимую усталость, Джонни защищался с упорством одержимого, не желая дешево отдавать свою жизнь. И все же в конечном счете оказался в ловушке, с трудом ловя ртом воздух. Сзади него был массивный стол, справа – стена. Из этого капкана был лишь один выход – вперед. Сейчас у него просто не было другого выхода, кроме атаки. Атаки опасной, рискованной, почти невозможной.
С недрогнувшим лицом он ждал выпада Годфри, зная, что, чем ближе к нему окажется острие рапиры противника, тем легче будет достать самого врага.
В подобной ситуации в первую очередь требовались спокойствие и выдержка. Зажатый в угол, он не мог даже шевельнуться. Драгоценные секунды бежали одна за одной. Времени для рывка почти не оставалось. Теперь все решали расчет, скорость и полное отсутствие колебаний.
– Прощайся с жизнью, Равенсби, – прохрипел Годфри. Его глаза сверкали от возбуждения. Уже торжествуя близкую победу, он остановился, чтобы перевести дух после долгой схватки.
И в следующую секунду ринулся вперед.
Шпага Джонни взметнулась, чтобы отбить смертоносное острие, устремленное ему в сердце. Неуловимым движением он отразил удар и, тут же вывернув руку, совершил выпад. Прямо в грудь Годфри.
Это был блестящий укол, какой удается лишь в редких случаях.
И удается лишь тому, кто обладает железными нервами, невероятной подвижностью и твердой рукой.
Затаив дыхание, Элизабет нажала на спусковой крючок.
В тот же момент рука Редмонда взмыла вверх, и тонкое лезвие стилета взвизгнуло, рассекая воздух.
Именно этот кинжал и нанес Гарольду Годфри смертельный удар, войдя в его голову сквозь правый глаз. Хотя ему в любом случае суждено было погибнуть – или от мушкетной пули, размозжившей череп, или от рапиры, пронзившей сердце… Грузный человек, настигнутый смертью, которой совсем не ожидал, падал очень медленно, будто нехотя. Воткнув рапиру в пол, он некоторое время опирался на нее, но затем его пальцы разжались, и тяжелое тело рухнуло к ногам Джонни.
Победитель стоял с поникшей головой, безвольно опустив руки. Его грудь тяжело вздымалась. Джонни теперь уже почти безучастно смотрел на громоздкое тело, распростершееся у его ног.
– Иди, Годфри, порадуй… моего отца, – сипло выдохнул он.
Затем его тонкие пальцы распрямились, освобождая рукоятку, оправленную в серебро, и окровавленный клинок с глухим стуком упал на ковер.
Джонни был ранен в левое плечо и правое предплечье. Алые пятна медленно расплывались на рукавах, первые капли крови упали с кружевных манжет. Джонни поднял голову. Его голубые глаза тревожно искали Элизабет и, найдя ее, заблестели от радости. Дикое напряжение сменилось слабостью. Теперь ему не хватало воздуху, и, прежде чем перешагнуть через тело поверженного врага, пришлось опереться на стол. Затем, осторожно переставляя ноги, все еще не уверенный в том, сможет ли измученное тело повиноваться его воле, он двинулся вперед, оставляя за собой на полу кровавые следы.
Элизабет неподвижно стояла на месте, по-прежнему сжимая в руке пистолет. Взяв у нее оружие, Джонни протянул его Редмонду.
– Вы оба… спасли мне жизнь. – Он даже не мог как следует поблагодарить их – ему все еще трудно было дышать.
– Всего лишь помогли, – коротко уточнил Редмонд, глядя на человека, лежавшего на полу. Чтобы справиться с ним, требовались поистине незаурядные ловкость и сила. – Я позабочусь о том, чтобы его нашли где-нибудь подальше от дома графини.
Мужчины быстро переглянулись украдкой от Элизабет. Им обоим не в новинку был вид смерти, но в комнате были и другие. Джонни и Редмонд поняли друг друга без слов.
– Может, тебе лучше побыть в обществе Роксаны? – поспешно предложил жене Джонни. Заметив утвердительный кивок Редмонда, он заботливо взял ее под руку, чтобы вывести из гостиной.
– На тебе кровь! – сдавленно воскликнула Элизабет, словно только что спустилась с неба на землю.
– Это от кинжала, – спокойно признал Джонни. – Не беспокойся, раны неглубоки. Не успеешь оглянуться, как все заживет. Пойдем-ка лучше наверх. – Ее уже начинало трясти в нервном ознобе.
Они прошли три лестничных марша. Джонни находил в себе силы передвигать ноги лишь потому, что сейчас жена не могла обойтись без него. Жуткая реальность происшедшего начала наконец доходить до ее сознания, и он ощущал, как Элизабет трепещет всем телом под его рукой.
Войдя в спальню, Джонни сел на кровать и посадил жену себе на колени. Она горько плакала. Больше всего на свете ему хотелось сейчас утешить любимую, но нужные слова никак не шли на ум, и оставалось только крепко прижимать се к себе. Скорее всего, именно Гарольд Годфри убил отца Джонни, а сейчас едва не лишил жизни его самого. Поэтому в сердце лэйрда Равенсби не оставалось иных чувств, кроме мрачной радости победы.
– Я не по нему плачу, – несколько успокоившись, всхлипнула Элизабет, нежно тронув золотую сережку в ухе Джонни, словно желая удостовериться в его реальности. – Он заслужил такой кончины. Но стоит мне подумать, что он мог убить тебя…
– Я бы ему не позволил. – В этом ответе прозвучала все та же молодая лихость, которая принесла ему первую победу над Гарольдом Годфри, когда Джонни, будучи еще семнадцатилетним, осмелился бросить вызов грозному сопернику.
– Поедем отсюда, прямо сейчас! – решительно заявила Элизабет. – Все, что я хочу, – это быть вместе с тобой в безопасности, в Голландии. И мне нет никакого дела до твоих владений и титулов. Прочь, прочь отсюда, от всех этих интриг, предательства, зла… Пусть даже нам никогда не суждено будет вернуться.
– Мы уедем, как только вернется Робби, – заверил ее Джонни, нежно потрепав по плечу. – Он должен прийти с минуты на минуту, вот только проводит до пристани лекаря и повитуху. – Лэйрд Равенсби счел сейчас за лучшее не распространяться о своих планах возвращения в Шотландию и отвоевания собственных поместий. Однако он вовсе не собирался мириться с тем, что всем накопленным его семейством с седой древности будет отныне пользоваться какой-то проходимец Куинсберри.
– Сколько же дней пройдет, прежде чем мы увидим наконец голландский берег? – В словах Элизабет по-прежнему сквозило беспокойство.
– Два, при попутном ветре. – Он отер слезы с ее щек и лучезарно улыбнулся. – Считай, что мы уже там.
Как только появился Робби, в доме началась суета проводов, которую несколько осложнили только что происшедшие события. Первым делом Джонни перевязали свежие раны. Приказав убрать окровавленный ковер, Роксана позаботилась о придании гостиной прежнего вида – на случай возможного расследования. Затем, выполнив свою миссию «могильщика», вернулся и Редмонд. Кучера Годфри предусмотрительно отправили к дому Куинсберри, сказав, что хозяин ждет его там. Кстати, это было сущей правдой. Благодаря расторопности Редмонда труп Годфри лежал сейчас в саду, на задворках особняка герцога.
Само же прощание проходило в покоях Роксаны, подальше от сцены кровопролития. Как ни тяжелы были эти проводы, всех утешала мысль о том, что Кэрры вскоре будут в полной безопасности.
– Надеюсь увидеть вас осенью, – сказала Роксана, целуя поочередно Элизабет и Джонни.
– Кто знает, – неопределенно ответил Джонни, зная, насколько нервно его супруга воспринимает сейчас любой разговор о будущем возвращении. – Может, нам надолго придется задержаться в Нидерландах.
– Кауттс считает, что до поздней осени, – вмешался в разговор Робби, не поняв загадочного ответа брата.
– Что ж, сердечное спасибо тебе, Роксана, – поспешно перебил его Джонни, прерывая рассуждения на опасную тему. – И не забудь поцеловать за нас своих детей.
– Вы же не забудьте направить мне весточку, как только у вас появится собственный.
– Мы будем направлять тебе письма с оказией, через капитана Ирвина.
– А ты уж, пожалуйста, передавай вести от нас дальше, в «Три короля», – обратилась к Роксане молчавшая до этого Элизабет. – Буду тебе очень признательна. Тем более что Редмонд обещал слать мне отчеты о том, как продвигаются дела со строительством. А может, и о собственной женитьбе? – Она искоса взглянула на своего телохранителя.
– Мы все с нетерпением будем ждать вашего возвращения, – объявил Редмонд, на щеках которого под загаром проступил густой румянец. – Мне придется еще достаточно попотеть, не допуская, чтобы на строительстве верховодил лорд Эйтон.
Часы пробили, напоминая о позднем часе, и после завершающей серии объятий и поцелуев Джонни и Элизабет покинули гостеприимный дом графини через кухонную дверь. В укромном дворике их уже ждал экипаж с зашторенными окнами.
Все ушли, и только Робби не торопился. Ему совсем не хотелось прощаться.
Прижав Роксану к себе, он стоял у двери, не в силах разомкнуть объятия.
– Может, мне остаться? – неуверенно пробормотал Робби, от волос и одежды которого исходил запах моря, ставший частью этого человека.
– Нет, что ты! Это слишком опасно! – Роксана подняла к нему лицо с расширившимися от страха глазами. – Особенно теперь, когда убит Годфри. Куинсберри наверняка опасается, что может стать следующим, а потому поднимет на ноги каждую ищейку. Если ты не уедешь, тебя найдут и убьют! – В ее голосе зазвенели тревожные нотки. – Неужто ты думаешь, что я хочу потерять тебя? – жарко зашептала она.
– Я все равно не смогу дождаться лета, – честно признался он.
– Выслушай меня, Робби. Тебе просто необходимо вытерпеть до осени. Кауттс говорит, что все разрешится к октябрю или ноябрю.
– Я вернусь в следующем месяце. – Его голос звучал глухо и непреклонно.
– Нет!
Он заглушил ее выкрик горячим, диким поцелуем. Его мятежный дух никак не желал мириться с вынужденным отказом от счастья. Изо всех сил прижав к себе графиню, Робби жадно впился в ее губы, словно это способно было помочь ему всецело завладеть ею. И потом, оторвавшись от ее покрасневшего рта, повторил очень тихо:
– Я вернусь в следующем месяце…
Едва не задохнувшись, Роксана смирилась с его необузданной страстью. Противостоять ему было все равно что пытаться остановить движение солнца по небосводу.
– Передай мне весточку через Кауттса, – смогла лишь вымолвить она, – и я встречу тебя где-нибудь за городом, подальше от шпионов Куинсберри.
– Господи, дай же мне силы не сойти за этот месяц с ума! – Его горячий шепот обжег ее щеку, и обветренные губы переместились к виску, а руки скользнули по спине. – Обещай, что не посмотришь за это время ни на одного мужчину. – Внезапно он отстранился, и взгляд темных глаз впился в ее лицо. – Обещай!
– Да, да, обещаю…
Улыбка, тут же появившаяся на его губах, совершенно не соответствовала этим словам, исполненным трагичности.
– Я обожаю тебя… – выдохнул Робби. – Поцелуй же меня, да побыстрее, а то все ждут.
На сей раз их поцелуй был нежен и сладок, в нем не было и следа недавней горечи и отчаяния. Он был прекрасен и светел, как наступившая весна…
Робби уходил, дрожа в ожидании новой встречи. Но суждено ли им встретиться вновь?
Как только Робби взбежал последним на борт фрегата, был поднят якорь, паруса наполнились ветром, и уже через несколько минут «Трондхейм» вышел в открытое море.
– Тебе не грустно покидать родную землю? – спросила через некоторое время Элизабет мужа, когда они стояли на носу корабля, наблюдая за уменьшавшимися с каждой минутой огоньками Аейта. Она прижималась к нему спиной, чувствуя себя легко и покойно в кольце его рук.
– Главное для меня – чтобы ты и наш ребенок были в безопасности. Так что я рад нашему отъезду.
– И все же твой голос печален.
Покачав головой, Джонни еще сильнее прижал ее к себе. Казалось, она сквозь одежду чувствует тепло его тела.
– Ты ослышалась. Мы останемся в Голландии настолько, насколько тебе захочется.
– А что, если я скажу «навсегда»?
– Ну и прекрасно. – Он любил ее, и этим все было сказано. А поместья… Что ж, Робби не хуже старшего брата сможет управлять ими.
– Я не заслуживаю такого прекрасного мужа. – Это было сказано в шутку, но Элизабет сразу же почувствовала, что недалека от истины. Получалось, что она действительно думала в первую очередь о себе и требовала от него слишком многого.
Он повернул ее лицом к себе, чтобы при бледном лунном свете лучше разглядеть ее черты.
– Нет, это ты удивительная, – мягко проговорил Джонни. – Ты подарила мне такую любовь, о которой я не мог даже мечтать. А скоро подаришь и ребенка… И мое счастье станет бесконечным! – Его рот медленно расплывался в улыбке по мере того, как торжественность его тона постепенно сменялась обычной шутливостью. – Я не говорю уже о наслаждениях, которые будут поистине неземными…
– Да уж, удивительная, лучше не скажешь, – усмехнулась Элизабет. Джонни редко изъяснялся столь высоким стилем.
На сей раз он рассмеялся от всей души:
– Самая удивительная из всех! Я такой еще не встречал.
– А встречал ты, конечно, многих… – В ее голосе появились первые признаки угрозы.
– Ах, нет, что ты! – быстро ответил Джонни. – Ведь до знакомства с тобой я жил затворником.
– Вы на редкость скользкий тип, Равенсби.
– Зато всегда рад угодить вашей милости, – пробормотал Джонни убедительным тоном заправского обольстителя. – Разве вы забыли, миледи?
Она не смогла удержаться от улыбки.
– Помню, помню… Надеюсь, в Голландии у вас будет достаточно свободного времени, чтобы проявить себя во всем блеске.
– Все мое время отныне ваше, – заверил он ее горячим шепотом, и в его голубых глазах запрыгали озорные искорки. – Я покажу тебе, что понимают под удовольствием голландцы.
– А они что, из другого теста сделаны?
– Потерпи немного, и все узнаешь, моя милая Битси, – скользнул он своими губами по ее лицу. – Всему свое время…
