Текст книги "Будь моей"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Сьюзен Барри
Будь моей

Глава 1

Кэти ехала на велосипеде из деревни, даже не подозревая о переполохе в Литл-Карриге. Ее взгляд скользил то по спокойному серому озеру, то по дороге, извивающейся между зелеными склонами вересковой пустоши. Кэти обдумывала, каким образом передать Айлин несколько незначительных замечаний мисс Мэрфи по поводу белого платья, в котором той предстояло появиться двадцать шестого числа на танце О'Шонесси.

Мисс Мэрфи носила гордое звание «местной кутюрье» – хотя и не одевала поклонников Ива Сен-Лорана и Пьера Бальмена (о них она и понятия не имела!). Она считала, что для длинного вечернего платья ткани явно недостаточно. И что может быть красивее и практичнее короткого наряда с широкой юбкой, который потом пригодится для вечеринок? Например, для приема в саду в Маунт-Осборне или для праздника в сентябре… А если дополнить наряд красным бархатным жакетом, получится прекрасный костюм для Рождества!

Кэти знала о решении Айлин надеть под вечернее платье не меньше трех шуршащих юбок. И еще Айлин собиралась прийти на танцы в серебристом жакете из ламе. Вряд ли Айлин станет обдумывать в начале апреля, что надеть на Рождество. И хотя они с детства восторгались приемами в саду в Маунт-Осборне, ее сестра сейчас думает только о танце О'Шонесси и ни о чем другом.

А когда она узнает, что на платье не хватает ткани, то просто придет в ярость – ведь когда ее наполовину ирландская кровь вскипает, Айлин бушует так, что даже стены Литл-Каррига сотрясаются, – подумала Кэти. Синие глаза ее засверкают, как звезды в морозную ночь, и она тряхнет густыми золотистыми кудрями. Их мать огорчится так, что, по всей вероятности, увезет Айлин в Дублин и немедленно купит ей в одном из лучших магазинов платье «от кутюр».

Кэти хорошо знала, что именно так добивается своего… именно так получает то, что хочет Айлин, самая красивая из сестер. Миссис Шеридан шла на все, что угодно, видя свою дочь в ярости, а поскольку деньгами в семье распоряжалась именно миссис Шеридан, Айлин считала своим долгом время от времени немножечко выходить из себя.

Велосипед Кэти подпрыгнул – на дороге попалась знакомая кочка. Да, дорога, прямо скажем, не сахар. Кэти свернула на аллею, к Литл-Карригу. Она знала, что вечером двадцать шестого числа сама она наденет старое розовое кружевное платье, и совершенно не переживала по этому поводу. Ей, конечно, было далеко не все равно, что носить, и она считала себя довольно привлекательной, но Кэти не хотелось обижать это платье.

Это было бы все равно, что придираться к Литл-Карригу – ругать осыпающуюся штукатурку и дикорастущие подорожники на лужайке перед домом, которыми никто никогда не занимался. В результате их выросло столько, что они полностью скрыли некогда ценный камберлендский дерн. Но Кэти жила в Литл-Карриге и по-своему его любила – так же, как ее отец любил подорожники. Он говорил, что без них лужайка выглядела бы неуютно.

Кэти неслась по аллее как на крыльях. Сейчас она услышит, как Брайд, старшая из трех сестер, играет на пианино. Она играла довольно неумело, но это было единственным ее развлечением. Ей пришлось оставить работу модели и вернуться из Лондона, чтобы восстановить силы после тяжелого гриппа, осложнившегося воспалением легких. Сейчас она выглядела томной, бледной и красивой – хотя, конечно, уступала в красоте Айлин – и думала, что скоро удачно выйдет замуж. Даже очень удачно!

Что касается Айлин, вся семья не сомневалась в том, что к ней посватается миллионер, и они снова разбогатеют.

Кэти была единственной дочерью Пейшенс Шеридан, которая не отличалась ослепительной красотой. Но ее крестная, леди Фитцосборн, как-то сказала, что рождение Кэти благословили эльфы и феи и что они подарили ей брови вразлет и цвет лица, напоминающий росу. Леди Фитцосборн даже заявила, что они «искупали ее в росе» и подарили Кэти вечно юный вид, который сохранится, пока ее волосы не побелеют, как у самой леди Фитцосборн.

Кэти прислонила велосипед к дому. Из открытого окна в гостиную, на ее удивление, не раздавалось ни вальса Шопена, ни более современной и живой мелодии. Вместо того, чтобы войти в вечно открытую парадную дверь, она обогнула дом и проскользнула в кабинет отца. Он дремал, уютно устроившись в своем любимом кресле. Кэти бросила ему на колени пачку табака. Он проснулся и широко раскрыл глаза, а потом выпрямился в кресле и хохотнул, одобряя ее хитрость.

– Твоей матери не стоит знать обо всем, что происходит в этом доме, а? – заговорщически сказал он. – И этим никудышным врачам! Все эти рассуждения, что табак засоряет легкие, – по-моему, просто сказки и чушь!.. Мои легкие будут в полном порядке, пока не затрубит Гавриил! Об этом позаботится благословенный святой Патрик!

Кэти устроилась на подлокотнике кресла и взъерошила отцу волосы.

– Ты прекрасно знаешь, что кашель всю зиму не давал тебе покоя, – напомнила ему она. – Я чувствую себя заговорщицей, когда потакаю твоей слабости. Покупаю тебе табак потихоньку ото всех. И я совсем не уверена, что это понравилось бы святому Патрику.

– Вот как? – Он потянулся к старой трубке и набил ее. Его карие глаза сияли, когда он смотрел на Кэти поверх клубов дыма. – А я в этом не сомневаюсь! Это святой Патрик послал мне тебя, чтобы не дать попасть под каблук женщин, которые когда-то жили в замке Карриг! – Глаза Кэти тоже засверкали, когда она услышала этот намек на мать и ее родственников. Она знала, что отец страдает из-за сходства названия их дома с гораздо более богатым жилищем. – Еще пара таких решительных красавиц, как Брайд и Айлин, и я давным-давно оказался бы на том свете. Просто не выжил бы без родственной души.

Кэти засмеялась:

– Я из рода Шеридан, верно? Похожа на тебя и, по-моему, унаследовала множество твоих не самых лучших качеств.

– У тебя рыжие волосы, и, по-моему, глаза напоминают мои. – Он ласково ей улыбнулся. – И ты не умеешь лгать – разве только в исключительных случаях! – Он коснулся ее колена. – Но ты напрасно носишь широкие брюки и эти ужасные джемперы. Вот этот выглядит так, будто вряд ли переживет очередную стирку. К тому же тебе все равно не идет этот цвет. Тебе нельзя носить розовое.

– У меня для танцев всего одно платье, и оно розового цвета, – пробормотала она.

– Тогда выброси его в мусорное ведро и купи себе новое. Пусть Брайд займется тобой, поучит искусству ухаживать за собственной внешностью. Знаешь, Кэти, тебе не помешало бы несколько уроков!

На этот раз Кэти от души рассмеялась;

– Мой милый папочка, я-то думала, что тебе не нравится, когда вокруг слишком много красавиц! – Потом добавила более серьезным тоном: – Тебе захотелось, чтобы я купила новое платье, но где мне взять деньги?

Он засмеялся, закашлялся и покачал головой:

– Неужели у леди Фитцосборн тебе ничего не платят за работу? Последнее время ты проводишь в Маунт-Осборне много времени, а я всегда считал ее невероятно щедрой женщиной. Вряд ли она позволит тебе работать даром.

Она быстро сказала:

– Конечно, нет. Она такая милая!.. Но я откладываю деньги, чтобы будущей зимой послать тебя на Багамы. Вылечить твой застарелый кашель. – Она вздохнула. – Если бы мне выиграть в тотализатор или что-нибудь в этом роде, тогда я послала бы тебя на Багамы! Но если на то пошло, моих скромных средств хватит на новый костюм, как только он мне понадобится. Как и ты, я иногда понимаю, каковы мои недостатки, – добавила Кэти, отбрасывая упавшую ей на глаза прядь волос. Она выпрямилась и критически посмотрела на себя в зеркало. Полное отсутствие косметики на лице.

Джеральд Шеридан вдруг стал необычайно серьезен.

– Значит, вот до чего дошло? Разве твоя мать совсем не дает тебе денег? У тебя есть только твой заработок? – Он сунул руку в карман и достал смятый банкнот достоинством в один фунт. – Вот, прибавь к своей крошечной сумме. Может быть, пригодится! Если бы я мог, то дал бы больше, но…

Кэти затолкала банкнот обратно в карман его выцветшего твидового пиджака спортивного покроя и покачала головой:

– Эти деньги тебе понадобятся, папочка, хотя сейчас ты ведешь себя легкомысленно! Тебе надо будет купить табак… и что-нибудь еще!

– А что еще? – поинтересовался он, словно никогда в жизни не пытался подкупить горничную Бриджит и услать ее с поручениями, когда Кэти не было поблизости, а бутылка виски, спрятанная в гардеробе, стремительно опустошалась. А потом он вспомнил очень важную вещь. – Не понимаю, почему меня последнее время клонит ко сну. Должно быть, я задремал, когда поднялся этот переполох, и проснулся только после твоего возвращения из деревни! Пришел посыльный от леди Фитц – ты знаешь, что она не любит звонить по телефону! Тебя приглашают в Маунт-Осборн на выходные. Девочки в ярости, а твоя мать ничего не понимает. Она хочет знать, почему приглашают тебя.

– Приглашают в Маунт-Осборн… на выходные? – Дочка, которая так сильно напоминала его самого, уставилась на него. – Но, папа… кто бы мог подумать!

– Именно это сказала твоя мать, а Брайди и Айлин повторили.

– Ничего не понимаю… – продолжила Кэти. Потом она оглянулась в поисках корзины с вещами, которые купила для матери. – Я лучше пойду и выясню, в чем дело, но здесь наверняка какая-то ошибка. Вчера утром я видела леди Фитц, и она, как обычно, на выходные собиралась отдохнуть. А в следующие выходные к ней приедут гости…

– Может быть, они нагрянули неожиданно и ей нужна твоя помощь.

– С такими гостями – вряд ли. Это очень важные и невероятно богатые персоны. Приедет ее крестник, он недавно унаследовал титул. Последнее время много путешествовал, объехал, чуть ли не весь мир.

– Я бы тоже объехал, чуть ли не весь мир, если бы был невероятно богатым, – вздохнул Шеридан. – Все, что угодно, только не климат Южной Ирландии!

Кэти не стала выражать ему сочувствие, хотя он закашлялся и начал бормотать что-то невнятное, держа в зубах трубку, как будто от одной мысли о холодном сером тумане над озером под самыми окнами кабинета его бронхиолам стало плохо. Она могла бы сказать, что ему не стоит курить трубку, но не решалась лишать его последнего удовольствия. У ее отца осталось так мало радостей в жизни! Теми немногими деньгами, что у них были, распоряжалась жена. Полный дом дочерей, и у каждой – собственные планы. Ему оставалось лишь тихо проводить время в «своей старой берлоге».

Последний приступ болезни оказался таким тяжелым, что врач запретил ему играть в гольф и даже ловить рыбу. Газеты отец тоже уже устал читать и теперь только разгадывал кроссворды для развлечения.

Кэти бросила на отца полный нежности и сочувствия взгляд и вышла из комнаты. Она быстро пошла в гостиную, собираясь выяснить, почему мать и сестры так ею недовольны.

Глава 2

Брайд сидела у окна и занималась своими ногтями. Она поставила пузырек жидкости для снятия лака рядом, на подушку, и он мог опрокинуться в любой момент. Мать не одобряла этого занятия, и время от времени слабо возражала. Айлин беспокойно ходила по комнате, как будто от гнева не могла усидеть на месте.

Миссис Шеридан пыталась разобраться в счетах за домашнее хозяйство, сидя за маленьким красновато-желтым письменным столом. Она жаловалась, что не может сосредоточиться из-за метаний Айлин.

Кэти не могла не оценить живописности композиции, которую составляли эти три женщины на фоне мебельной эклектики, царящей в этой комнате. Позолоченные карнизы, красивый камин из белого мрамора, просторное помещение – и при этом, к сожалению, выцветшие чехлы из кретона на креслах и затертый до дыр ковер. В одной или двух вазах стояло несколько весенних цветов. На виду красовались фотографии Брайд и Айлин в серебряных рамках. Брайд – подающую надежды модель – снимал лондонский фотограф. А вот Айлин никогда не была дальше Дублина, так что ее прекрасное лицо было запечатлено на фотографии попроще.

Когда Кэти распахнула дверь и посмотрела на сестер и мать, Айлин кусала губы. Она внезапно остановилась посреди комнаты и разразилась речью.

– Нас никогда не приглашают в Маунт-Осборн – если только с родителями! – пожаловалась она. – И всегда на какой-нибудь дурацкий второй завтрак или на занудный званый обед. А почетный гость, сквайр Донован, засыпает после третьей рюмки!

– Это потому, что он пьет с утра до вечера, – заметила Брайд. – Откуда, по-твоему, у него такой знатный красновато-коричневый цвет лица?

Айлин стремительно повернулась к ней, как будто сестра затронула главную тему разговора:

– Наших здешних знакомых интересуют только лошади и цены на рынке. Да еще плохое качество виски! По крайней мере, это все, о чем они говорят! На несколько миль вокруг нет ни одного интересного молодого человека, ни одного приличного жениха… который бы нам подошел! В кои-то веки к леди Фитц на выходные приедет маркиз – вы только подумайте, маркиз! – а нас не приглашают! Зато приглашают Кэти! Это просто издевательство!

Кэти тихо ответила, стоя у нее за спиной:

– Этот маркиз – португалец, он крестник леди Фитц. И если на то пошло, он приедет в Маунт-Осборн только через неделю.

– Глубоко ошибаешься! – воскликнула Айлин, разворачиваясь к ней. Она ткнула Кэти под нос записку. – Вот, смотри! Читай!.. Читай, и повнимательнее! «Неожиданно приехали мой дорогой Себастьян, маркиз де Барратейра, и его мачеха, маркиза. Я думала, что они приедут несколько позже. Мне бы хотелось, милое дитя, чтобы ты составила нам компанию на выходные. Надеюсь, у тебя нет других планов! Я пришлю за тобой машину сегодня днем, в половине третьего».

– Здесь… здесь, должно быть, какая-то ошибка, – заикаясь, произнесла Кэти. – С какой стати она меня приглашает?

– Действительно, с какой стати? – с пренебрежительным видом спросила Айлин, сверкая синими глазами. Она смерила взглядом хрупкую фигурку сестры в поношенных широких брюках и ужасном розовом джемпере, который так не сочетался с ее темно-каштановыми кудрями и карими глазами. Казалось, она не замечала, что бледное лицо Кэти сияет, как жемчуг. – Надеюсь, у тебя сегодня днем нет других планов, поважнее этой встречи!

Кэти прикусила губу. Брайд, которая сидела с томным видом, посмотрела на нее.

– Ты уж особо не мечтай, дорогая, – снисходительно начала она. – Ты срочно понадобилась в Маунт-Осборне, потому что там полно дел. Тебе придется позаботиться о том, чтобы гости из Португалии не замерзли ночью в постелях и чтобы у них были теплые грелки! А поскольку леди Фитц страдает артритом, ты будешь управляться после обеда с тяжелым серебряным кофейником. Не то она, чего доброго, его уронит и всех ошпарит!

– Леди Фитц всегда проливает кофе после обеда, – машинально ответила Кэти. Она заметила, что мать не сводит с нее взгляда, и поняла, что миссис Шеридан в кои-то веки хочет к ней обратиться. Увядшая красавица, которая, сидя за столом, пыталась справиться со счетами, сильно устала. Хотя она обожала Айлин и сочувствовала Брайд, ей казалось, что пора оставить тему леди Фитцосборн и ее гостей. В конце концов, Кэти работала у леди Фитц, так что за ней вполне могли послать.

Если бы только записку составили в несколько более деловых выражениях, не просили составить компанию на выходные и не обращались к Кэти «дорогое дитя» – хотя это было вполне в стиле леди Фитц! Тогда ее семья сочла бы это в порядке вещей. Но поднялся переполох, и ей хотелось как можно скорее вернуть все в обычное русло.

Она взглядом просила Кэти помочь ей в этом похвальном намерении, и ее младшая дочь почти сразу же поняла ее и откликнулась на зов. Кэти немедленно сказала, что, конечно, за ней послали лишь потому, что она понадобилась. Миссис О'Хара, экономка в Маунт-Осборне, уже немолода, и ей нелегко. Кэти же с легкостью справлялась со всем, и, скорее всего, ее искусство и теперь понадобилось: ведь гости приехали на неделю раньше срока. Кэти могла пригодиться и в качестве секретарши. Маркиз, возможно, захочет продиктовать несколько писем, и маркиза также…

– Если бы только я ходила на курсы секретарей, меня тоже могли бы пригласить на эти выходные! – сухо заметила Айлин. – Но если эти высокопоставленные гости не говорят по-английски, от тебя им будет мало толку, правда?

– Маркиз де Барратейра наполовину ирландец, – неохотно объяснила Кэти. Ей почему-то не хотелось обсуждать дела собственной работодательницы. – И у него здесь кое-какие земельные владения.

– Вот как? – Брайд подняла голову, и ее изящные брови поползли вверх. – Как интересно! Португальский вельможа, который наполовину ирландец! И крестник леди Фитц!.. Что еще ты можешь рассказать нам о нем?

– Ничего, – ответила Кэти, – только то, что он приехал в Ирландию по делам. Последнее время он много путешествовал и перед возвращением домой решил повидать свою крестную.

– Перед возвращением в Португалию? – переспросила Айлин.

– Да… в Португалию!

Айлин сжала в замок изящные белые руки и подперла ими подбородок.

– Португалия, – тихо и мечтательно повторила она. – Я всегда хотела там побывать… даже больше, чем в Испании. Синие небеса, солнечный свет, а весной – множество цветов!.. Там поют fados – печальные песни. Какая романтическая страна.

– А этот романтический маркиз женат или холост? – поинтересовалась Брайд.

Кэти немного помолчала, как будто пытаясь найти подходящие слова.

– Вообще-то… он вдовец, – наконец призналась она. – Его жена трагически погибла год назад, поэтому он и отправился путешествовать.

– Все интересней и интересней, – заметила Брайд. Нанося нежно-коралловый лак на изящные кончики пальцев, она задумчиво добавила: – Португальский вельможа ирландского происхождения, с разбитым сердцем и, судя по всему, с кучей денег… раз он много путешествует! Мне хотелось бы это поправить… я имею в виду, его разбитое сердце!

Кэти бросила на нее испуганный взгляд, услышанное почти повергло ее в шок. Брайд томно приподняла светлые веки и насмешливо посмотрела на нее из-под длинных темных ресниц. Она была совсем не похожа на своих сестер. Гладкие темные волосы и прекрасные темные глаза. Цвет ее лица напоминал парное молоко, скорее, даже нежные сливки, а губы были ярко-красными и очень мягкими.

– Я говорю серьезно! – с некоторой насмешкой сказала она. – Этот ваш Барратейра – по-моему, то, что мне надо. Если бы только мне с ним познакомиться!

Кэти с некоторым беспокойством огляделась по сторонам. Наконец она обратилась к матери:

– Мама, можно я пойду собирать вещи? У меня мало времени, ведь в половине третьего за мной приедет машина.

– Думаю, что да, дорогая, – согласилась миссис Шеридан, но, несмотря на ее решимость всех примирить, в голосе прозвучало недовольство. – Жаль, правда, что леди Фитц предпочитает не просить, а приказывать. Я бы хотела, чтобы сегодня днем ты испекла булочки и приготовила бисквит, который тебе так хорошо удается. Однако…

Айлин повернулась к ним спиной и отошла к окну.

– Я не стану тебе предлагать наряды из моего гардероба, – заявила она, устраиваясь на противоположном конце дивана, где уже сидела Брайд. – Тебе, скорее всего, будет не до этого на кухне, где ты будешь хлопотать, помогая миссис О'Хара… особенно если она объявит сидячую забастовку! Но если маркиз решит остаться и погостить, надеюсь, ты вспомнишь, что у тебя есть, две красавицы сестры, которые хотели бы получить приглашение на чай! Воспользуйся своим влиянием на леди Ф. и постарайся что-нибудь для нас сделать!

Когда Кэти ушла, миссис Шеридан посмотрела на свою любимую дочь с некоторым упреком.

– Вряд ли леди Фитц превратит Кэти в Золушку, – заметила она.

Айлин равнодушно пожала плечами, как будто это все равно не имело никакого значения. А потом обхватила руками колени и вдохновенно заговорила:

– Если маркиз действительно останется погостить, а от Кэти не будет толку, ты сама можешь что-нибудь для нас придумать, мама! Например, пошлешь меня к ним с подпиской или с чем-то в этом роде?.. Знаешь, «Фонд праздников для детей из бедных семей» или «Рождественский праздник для беспризорных детей»! Маркиз может пожертвовать много денег, а я надену новое синее шерстяное платье… то, с короткой юбкой, которое так шокировало мисс Мэрфи. И прозрачные нейлоновые чулки!

Брайд бросила на нее несколько презрительный взгляд, как будто ей самой такое и в голову бы не пришло. Но взгляд миссис Шеридан уже смягчился. Она вдруг подумала – и эта мысль привела ее в легкое смятение, – что из Айлин получилась бы очаровательная маркиза.

Если бы желания были лошадьми и нищие могли бы ездить верхом… Ах, какой очаровательной маркизой стала бы Айлин!

Наверху, у себя в комнате, Кэти собирала вещи. Она была готова, когда в назначенный срок за ней приехал шофер леди Фитцосборн. Кэти попрощалась с отцом, а он пообещал, что не выкурит всю пачку табака, которую она купила ему сегодня утром. Потом Кэти села в старомодный автомобиль, на сверкающей поверхности которого играли солнечные лучи, пробившиеся сквозь туман.

При взгляде на Маунт-Осборн на небольшом холме с видом на озеро у Кэти всегда становилось тепло на сердце. Из окон можно было разглядеть не только противоположный берег озера, но и далекие горы. А летними вечерами закат окрашивал их в красновато-коричневый цвет. Это было потрясающее зрелище! Стоял тихий весенний день, и подножия гор отчасти скрывал туман. Как обычно в такие дни, пейзаж напоминал нежную акварель. Если бы кто-то захотел отдохнуть от слишком ярких оттенков, достаточно было бы вспомнить об этой чарующей картине.

Кэти еще не знала, что в будущем, чувствуя ностальгию, она всегда станет мысленно возвращаться к этому зеленому мирному пейзажу, своей родной Ирландии. В ее памяти сохранится даже осыпающийся эллинг на берегу озера и дырявая плоскодонка, принадлежавшая обитателям Литл-Каррига. Она увидит их под дождливым небом, услышит свист ветра, неожиданно поднявшегося тихим днем и проносящегося над водой.

И она подумает о Литл-Карриге с его поблекшей штукатуркой и подорожниках на лужайке… И об отце, разгадывающем кроссворд в тесном кабинете.

Но до этого еще далеко. А в тот день, когда за ней послала леди Фитцосборн, она устроилась на заднем сиденье автомобиля и, глядя на седой затылок шофера, подумала, что ему, должно быть, лет девяносто. Или около того.

Леди Фитцосборн никогда не спала днем. Вместо этого она вышивала, сидя в маленькой столовой рядом с кухней, и обдумывала мемуары, над которыми собиралась работать с Кэти завтра утром. У леди Фитц была фантастическая жизнь. Она блистала королевой многих балов, ей довелось принимать у себя поистине царственных особ. Она каталась в паланкине на спине слона, когда ее мужа назначили губернатором одной из индийских провинций, в нее был страстно влюблен красивый черноглазый махараджа. А в Санкт-Петербурге она немного флиртовала с одним русским князем. В Лондоне леди Фитц временно присоединилась к суфражисткам. Потом покинула их, внезапно изменив свое мнение и решив, что самое важное в женщине – это женственность. И на склоне лет она стала воплощением женственности, хрупкой, как фарфор, изящной, как фигурка из стекла.

Когда в комнату вбежала Кэти, леди Фитц с улыбкой подняла взгляд и отложила вышивку. Она сказала девушке, что той очень идет твидовый костюм (Кэти мысленно вздохнула – ведь он был сшит три года назад) и белая блузка с круглым строгим воротником. Но Кэти знала, что в этом наряде она похожа на школьницу, которой разрешили выпить чаю со своей родственницей.

– Если бы у меня был твой цвет лица и твои волосы, я бы не желала ничего другого, – заметила изящная пожилая дама, с большим удовольствием рассматривая волосы и цвет лица Кэти. – Чтобы иметь большой успех, тебе нужно лишь немного старше выглядеть.

Кэти покачала головой и убрала вышивку подальше от Мопса, – который, между прочим, был мопсом шаловливым и любил все ломать, – чтобы он не разорвал ее на кусочки. Леди Фитц только ласково улыбнулась, наблюдая, как Кэти кладет рукоделие в выдвижной ящик. Ведь Мопс был родственником ее обожаемой Памелы, которая получила немало призов.

– Чтобы иметь большой успех, волос и цвета лица недостаточно, – заметила девушка, садясь на скамеечку для ног поближе к своей крестной.

– Не верь этому, моя дорогая. А если веришь, что ж… у тебя есть все данные, скажем так, хорошо? – Эта девушка напоминает тростиночку, подумала она.

Прямая и стройная, как тростинка. А ее красивые карие глаза сияют так, что действительно чувствуешь тепло. Леди Фитц вздохнула. Ей было знакомо удовольствие, которое получаешь, постоянно заботясь о привлекательных вещах… спасаешь их, если это необходимо, и помещаешь в достойные их условия. А она давным-давно решила, что обязательно позаботится о Кэтлин Шеридан.

Если то, что она недавно задумала, не получится, значит, придется найти другой выход, решила она. Например, отвезти Кэти в Лондон, разодеть в пух и прах и обеспечить ей нужные приглашения. Но у леди Фитц было «предчувствие», что на этот раз она добьется своего. Обдумывая свою затею, она немного волновалась. Какое это будет потрясение для той ужасной женщины, Пейшенс Шеридан, превратившей Джеральда Шеридана в несчастное создание, дни которого сочтены! Леди Фитц еще помнила то время, когда ни одна впечатлительная особа с горячей кровью в жилах не могла чувствовать себя спокойно в его присутствии. А уж этим двум юным эгоисткам, которые возомнили себя единственными красавицами в округе, наверняка придется понервничать!

– Позвони, моя дорогая, – сказала она Кэти, – выпьем чаю. Вряд ли мои гости составят нам компанию, потому что они не пьют чай днем, а маркиза любит подолгу отдыхать после второго завтрака. Те, кто привык к теплому климату, предпочитают длительную сиесту.

Кэти послушалась, а потом вопросительно посмотрела на леди Фитц. Казалось, ее глаза спрашивают: «А маркиз тоже любит долгую сиесту?»

Но леди Фитц вывела ее из заблуждения.

– Он любит долгие прогулки, моя дорогая. Или, ему, кажется, внезапно понравились долгие прогулки. – Подали чай, и она жестом попросила Кэти его разлить. – Вообще-то он меня несколько беспокоит… если на то пошло, очень беспокоит! Как ты знаешь, я ждала гостей только через неделю, но Себастьян проявил нетерпение и уехал из Лондона. Его появление потрясло меня.

Кэти намазала маслом кусок булочки и приготовилась выслушать хозяйку дома. Та явно пыталась взять себя в руки.

– Я очень люблю Себастьяна. В детстве он был очарователен, а когда учился в Итоне, часто приезжал ко мне в гости. Его мать стала моей лучшей подругой… лучшей! – Она помолчала. – В юности у Себастьяна было все… Деньги, очаровательные родители, очаровательные дедушки и бабушки и перспектива когда-нибудь унаследовать старинный, почтенный титул. Он унаследовал этот титул пару лет назад, после смерти отца. Мачеха предана ему всей душой. Ему до сих пор везло!.. Если не считать совершенно неподходящей жены, которую он выбрал, не посоветовавшись ни с кем. Она погибла, когда они отдыхали, по-моему, на Бермудах. Кажется, утонула на гонках яхт.

– Какой… ужас! – воскликнула Кэти, всей душой жалея маркиза. – Какое несчастье для него!

Леди Фитц пожала плечами:

– Может быть. Но она была на десять лет старше его, вдова, урожденная австрийская баронесса. У нее было много друзей, – но гораздо меньше денег, чем у него! – и полгода их совместной жизни казались сплошным вихрем веселья. По-моему, после свадьбы они даже ни разу не приезжали в Португалию. Не знаю, собирались ли они остепениться и зажить более ответственно. Но ее смерть его состарила… Он действительно превратился в неприступного старика и сильно изменился. Я была потрясена до глубины души! – Она сморщилась, достала из рукава легкий батистовый носовой платок и вытерла слезы.

– Мне так жаль. – Голос Кэти стал очень мягким, в нем зазвучали ирландские интонации. – Жаль вас, я имею в виду… И маркиза, конечно.

– Мое милое дитя, ты напрасно жалеешь маркиза! Он не нуждается в твоем сочувствии. Кажется, он хочет только одного: чтобы его оставили в покое.

– Ну, это вполне естественно, верно? – рассудительно пробормотала Кэти.

Леди Фитц промокнула глаза платком.

– Мне совсем не нравится… то, как он изменился. И хотя маркиза предана ему всей душой, по-моему, сейчас она ведет себя не очень разумно. В Португалии есть какая-то молодая женщина – очевидно, завидная невеста. Все считали, что маркиз женится именно на ней, пока он не вступил в брак, обернувшийся трагедией. Мачеха пытается навязать ее Себастьяну, а я прекрасно понимаю, что он сыт по горло. Он еще не готов к новому браку… по крайней мере, с девушкой, которую, вероятно, все равно никогда не любил. Ты знаешь, как все это устраивают в таких странах, как Испания и Португалия… молодые люди женятся не по любви. Вероятно, чтобы объединить владения или оставить все деньги в семье.

– Значит, эта молодая женщина богата? – услышала собственный голос Кэти. Ее не слишком интересовала эта тема, но надо было поддержать разговор.

– Не знаю… наверное. Но я знаю, что сейчас Себастьяна лучше оставить в покое. Не для того, чтобы он поразмыслил… а чтобы ему не докучали разговорами о будущем, наследниках и так далее. Когда-нибудь у Себастьяна появится наследник, однако нельзя же говорить ему об этом все время. Но я не могу объяснить это Пауле.

– Паула – это маркиза? Мачеха Себастьяна?

– Да. Очаровательная женщина… очень милая. Но рассуждает как португалка.

Повисла небольшая пауза. Кэти снова наполнила чашки чаем. Казалось, леди Фитц сумела взять себя в руки. Она вспомнила, зачем пригласила Кэти в Маунт-Осборн на выходные. Скоро стало ясно, что проблемы домашнего хозяйства здесь ни при чем.

– Милое дитя, я так расстроена из-за всех этих несчастий, ссор и так далее, что мне просто необходим кто-то вроде тебя, чтобы разрядить обстановку. Вот поэтому, – заявила она, несколько лукавя, – я и послала за тобой. А теперь, когда ты здесь, я хочу знать, привезла ли ты какое-нибудь красивое платье для сегодняшнего обеда.

– Красивое платье? – Кэти смутилась. – У меня вообще нет красивых платьев… – Она скорчила гримасу. – Двадцать шестого числа, на танец О'Шонесси, я должна надеть розовое кружевное, но оно, по-моему, не годится для Маунт-Осборна, так что я взяла с собой черное из тюля. Его раньше носила мама, а потом это платье перешили для меня. Оно не очень нарядное…

– Наверняка не очень, – заметила леди Фитц, в свою очередь скорчив гримасу, – если его перешивала мисс Мэрфи. Но черный цвет тебе должен быть к лицу, а для оживления картины я одолжу свой жемчуг. Только прошу тебя, не потеряй его.

– Конечно не потеряю! – воскликнула Кэти. – Но почему вы хотите мне его одолжить? Почему я должна носить жемчуг?..

– Почему бы и нет? – ответила вопросом на вопрос леди Фитц с несколько загадочным видом. Потом она встала, взяла на руки Мопса и объявила, что хочет немного отдохнуть у себя в комнате перед встречей с гостями. – Ты знаешь, где твоя комната, моя дорогая. Та, что с новым сиренево-розовым мебельным ситцем, рядом с гостиной миссис О'Хара. Если тебе что-нибудь нужно, она об этом позаботится. Она тебя очень любит, и у нее хорошее настроение, несмотря на то, что гости приехали неожиданно.