Текст книги "Ночь поющих птиц"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 8

Родственник дона Фелипе оказался очаровательным пожилым мужчиной, имевшим слабость к женскому обществу и настолько не похожим на дона Фелипе, что Анжела удивилась. После более чем получасового молчания жениха по дороге на виллу она испытывала потребность во внимании и заботе и получила и то и другое от дона Хосе Мартинеса.

Он явно был очарован ею с того самого момента, как поприветствовал гостью, когда та вышла из машины. И хотя он уделял достаточно внимания и другим дамам, именно Анжеле предложил руку, ведя ее в дом, и именно ее выделил как почетную гостью, усадив справа от себя за обеденным столом.

В последний момент донья Миранда передумала ехать с ними, опасаясь, что путешествие среди дня будет для нее слишком тяжелым, и поэтому было естественно, что Анжела, как будущая родственница, удостоилась такого особого внимания. Но сама она была очень благодарна дону Хосе за заботу, особенно когда заметила, что, как только они вошли в дом, Фелипе откровенно попытался переключить часть его радушия на Уиллоу.

Миссис Раддок притворилась, что великолепие дома, прекрасная коллекция портретов, дорогого фарфора и прочих предметов искусства повергли ее в благоговейный трепет, и Фелипе взял на себя обязанность провести ее по галерее, где были развешаны строгие семейные портреты, и показать тех из своих предков, чьих изображений не было на его вилле. А потом они отправились в маленький кабинет, где были выставлены медали и бесценные манускрипты, и прошло немало времени, прежде чем появились снова и угостились аперитивом, который остальные уже допивали.

Анжела предпочла бы фруктовый напиток, но дон Хосе настоял, чтобы она выпила чего-нибудь покрепче. Он заверил ее, что содержимое его винного погреба выше всяких похвал. Так что вернувшийся Фелипе обнаружил Анжелу стоявшей со стаканом хереса в руке и смотревшей на него так, словно она не знала, что с ним делать дальше. Дон Хосе высоко поднял свой стакан и сказал тост в ее честь; когда же подошел Фелипе, он включил в свой тост и племянника.

– Ты сделал великолепный выбор, Фелипе, – объявил он. – Твоя невеста очаровательна и так молода, что меня приводят в отчаяние мои преклонные годы. Если бы я был хотя бы на несколько лет помоложе! – Он улыбнулся и поклонился Анжеле. – Нужно ли мне договаривать? – спросил он ее с изысканной любезностью.

Впервые после того, как была объявлена помолвка, Анжела почувствовала, что ее личности придают хоть какое-то значение, и, хотя не могла придумать ни одной достойной причины, по которой выходит замуж, радовалась, что после брака у нее появится родственник, уже симпатичный ей.

Фелипе ничего не ответил на замечание относительно своего прекрасного вкуса. За обедом он, казалось, был счастлив посвятить все внимание Уиллоу, которая к тому времени, когда наступила пора идти в обеденную залу, выглядела несколько утомленной. Анжела прекрасно понимала, что, если вдова не находилась в центре всеобщего поклонения и восхищения, очень скоро начинала скучать и проявлять желание оказаться в другом месте. Складывалось впечатление, что она была абсолютно не способна хоть как-то скрывать свои чувства, даже ради того, чтобы продемонстрировать хорошие манеры.

– Я прекрасно помню твою бабушку, когда она собиралась замуж, – за обедом сказал Анжеле дон Хосе. – Я немного моложе, но должен признаться, что тогда обожал ее без памяти – так же, как сейчас готов обожать ее внучку.

Когда пришло время пить кофе, Анжела обнаружила, что ухаживать за всеми придется ей. У дона Хосе не было жены или другой родственницы, которая могла бы сделать это. И снова, под пристальным взглядом Уиллоу Раддок, Анжела справилась со своей задачей в высшей степени аккуратно и грациозно.

Уиллоу с циничным интересом наблюдала, как хозяин дома галантно поцеловал Анжеле руку, когда девушка передавала ему чашку кофе. Выражение лица Фелипе оставалось непроницаемым. Он обсуждал с Уиллоу свое намерение после ужина прокатиться вдоль побережья и, возможно, заехать в какой-нибудь ночной ресторанчик. Причем казалось, что ее одобрение было для него сейчас самым важным в жизни.

Разговаривая с ней, он понизил голос. Дон Хосе, не без удивления внимательно разглядывавший их, вмешался и предложил, чтобы племянник показал своей невесте сад.

– Сейчас самое жаркое время суток, но с моря всегда дует прохладный ветерок, – добавил он. – А в моих садах достаточно тени, чтобы уберечь нашу очаровательную Анжелу от солнца. Особенно советую сходить к новому пруду с лилиями, который я недавно сделал. Я горжусь им и, когда вы вернетесь, хотел бы услышать ваше мнение.

Фелипе был изумлен и даже возмущен тем, что ему указывают, что он должен делать. Он относился к родственнику вежливо и с почтением, но, в отличие от большинства испанцев своего поколения, не благоговел перед благородными сединами. Казалось, он уже готов был оспорить разумность прогулки по саду в такую жару, пусть и при прохладном ветре с моря. Но дядя не дал ему сделать это.

– Ну же, ну же, Фелипе, – с сухой иронией обратился он к племяннику. – Неужели мне обязательно выражать свои мысли яснее и объявлять, что я все еще романтик в душе? Будь я в твоем возрасте да еще и обручен, я с радостью пользовался бы любой возможностью побыть наедине с моей нареченной! Ты, конечно, понимаешь, что я приношу огромную жертву, даже ненадолго соглашаясь лишиться общества твоей прекрасной Анжелы?

После этих слов Фелипе с мрачным видом поднялся и посмотрел – не на Анжелу, а на Уиллоу.

– Как ты смотришь на то, чтобы тоже прогуляться к пруду с лилиями, Кармелита? – спросил он. – Или ты слишком устала?

Но дядя Хосе пресек эту идею на корню.

– Нет, нет, – беззаботно воскликнул он, – этого я позволить не могу! У меня до сих пор не было возможности поговорить с сеньорой Раддок, и я не собираюсь допустить, чтобы она уехала отсюда, не исправив такого упущения! – Он встал и галантно поклонился Уиллоу, при этом алая камелия чуть не вывалилась у него из петлицы. – Вы интересуетесь старинными монетами, сеньора? У меня есть прекрасная коллекция, которой, думаю, я горжусь по праву. Я хотел бы показать ее вам. Уверен, вы согласитесь со мной, что обрученным парочкам надо позволять побыть друг с другом, тем более в наши просвещенные дни, так не похожие на то время, когда я был молод. Мне пришлось прежде вступить в брак, чтобы иметь возможность быть наедине с женой!

Уиллоу бросила испуганный и призывный взгляд на Фелипе. Но даже она понимала, что нельзя открыто грубить хозяину. Фелипе тоже уступил превосходящей воле дяди, решившего, что племянник обязан провести немного времени наедине с Анжелой. Фелипе взял ее под локоть и повел к одному из распахнутых французских окон. Через секунду они оказались под палящими лучами полуденного солнца.

– Это просто смешно! – объявил Фелипе, отпуская руку Анжелы, как только их стало не видно из окна. – Старикан, наверное, сошел с ума!.. Это время сиесты, отдыха, а не любования садом, который, на мой взгляд, не намного отличается от всех остальных на этом побережье!

Анжела бросила на него из-под ресниц быстрый взгляд, а потом снова уставилась на свои белые сандалии.

– Конечно, если вы предпочли бы вернуться в дом, – тихо произнесла она, – я могу одна сходить к пруду. Не думаю, что ваш дядя хорошо представляет себе наши с вами отношения… Он вообразил, что для вас быть со мной наедине – удовольствие, а не наказание, потому и подстроил эту прогулку. Как бы то ни было, я согласна, что здесь слишком жарко!

Фелипе посмотрел на ее непокрытую золотоволосую голову и сердито нахмурился.

– У тебя будет солнечный удар, – сказал он, схватил ее за руку и быстро повел в рощицу падуба. – Ты же не испанка!

– Как и Уиллоу Раддок, – заметила Анжела. – И тем не менее вы хотели, чтобы она пошла с нами!

Он раздраженно взглянул на нее:

– Уиллоу моя гостья.

– А я – женщина, на которой вы собираетесь жениться? Разве не было бы для вас лучше, если бы я была вашей гостьей, а Уиллоу – той, кого вы назовете женой? – Чистые голубые глаза с презрением взглянули на Фелипе. – Разве так не лучше? – настаивала Анжела.

Он все еще держал ее за локоть и тащил за собой по тропинке, которая вела к пруду с лилиями.

– Не будь абсурдна, – коротко ответил Фелипе.

– Я не абсурдна!

Она резко остановилась, а когда он оглянулся, сделала то, чего никогда раньше не делала на людях – отчасти потому, что это запрещало ее воспитание, а отчасти потому, что до сих пор ни разу не была так разозлена. И это была не просто злость, а бессильная, отчаянная ярость. Анжела изо всех сил топнула ногой; но тропинка была аккуратно посыпана гравием, и звук получился негромким.

– Я тебя ненавижу! – объявила Анжела. – Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы выйти за тебя замуж!.. Ума не приложу, почему я не сбежала из школы и от бабушки, чтобы избавиться от всего этого! Не хочу сказать, что собиралась за кого-то замуж, но быть вынужденной выйти за тебя!

Фелипе смотрел на нее сверху вниз, и его лицо превратилось в маску ледяного отвращения.

– По-моему, вы забываетесь, сеньорита, – заметил он тоном, вполне соответствующим выражению лица. – Или на тебя уже начало действовать солнце.

– К-к-к черту солнце! – Анжела еще ни разу в жизни не выругалась вслух, хотя ее подруга в Швейцарии была гораздо менее сдержанна. – Думаешь, я не чувствую себя униженной каждый раз, когда вижу, как ты смотришь на миссис Раддок?.. Раз уж ты так явно ею очарован, почему ты не решил жениться на ней? Потому что думал, что она о тебе забыла или вышла замуж за другого? Или тебе до такой степени нужны эти мои поместья? Забирай их – я отдам их тебе, если ты освободишь меня и скажешь бабушке, что все-таки не можешь на мне жениться! Не думай о ее негодовании. Она это переживет, но я не переживу, если мне придется выйти за тебя!

Ее глаза сверкали, как огромные голубые звезды, нижняя губа дрожала. Фелипе оторопело смотрел на девушку. Больше всего его ошеломила ее бледность. Анжела была такой белой, словно вот-вот упадет в обморок. Вдруг ее лицо исказилось. Она закрыла его руками и, к собственному ужасу, разрыдалась.

– О, какой кошмар, – всхлипывала она. – Что подумает твой дядя?

Фелипе взял ее за плечи и усадил на белую скамейку, стоявшую в самом затененном месте извилистой тропинки; потом подошел к пруду, намочил в нем носовой платок, отжал и отнес Анжеле. Он сел рядом с ней на скамейку и спокойно сказал:

– Промокни вот этим лицо! Перестань, как младенец, плакать из-за какой-то ерунды. Потом пороешься в своей сумочке, найдешь там косметику и, прежде чем мы вернемся в дом, постараешься как можно лучше убрать с лица все следы этой выходки. Если ты придешь обратно в слезах, я никогда не прощу тебя. И учти, если я говорю «никогда», значит, так оно и будет!

Анжела еще с минуту прерывисто всхлипывала, а потом, еле переводя дыхание, стала извиняться:

– Мне так жаль, Фелипе!

– Да уж надеюсь!

– Я… я и сама не знаю, что на меня нашло!

– Разве? – Казалось, эти слова его позабавили.

– Нет. Насколько… насколько я помню, я никогда не устраивала подобных сцен на людях…

– Поскольку других зрителей тут нет, можешь считать, что я не отношу себя к этим «людям»!

Она посмотрела на него и вдруг нервно рассмеялась:

– А у тебя есть чувство юмора.

– Как, очевидно, и у тебя. Только не выпускай его из-под контроля. Мне бы не хотелось отвесить тебе пощечину.

Анжела испуганно уставилась на него:

– Ты… ты же не станешь…

– Нет. Это может оставить след, который привлечет внимание заботливого дяди, и в результате на мою голову падет гнев твоей бабушки.

– О, мне бы совсем не хотелось, чтобы обо всем этом узнала бабушка…

– Тогда как следует припудри лицо!

Анжела лихорадочно заработала пуховкой, поглядывая на себя в маленькое зеркальце. Пудра делала чудеса, но на щеках девушки все еще горели красные пятна, а глаза оставались на мокром месте. Каждый вздох звучал так, словно она пыталась подавить очередные рыдания. Минуту или две молча понаблюдав за ней, Фелипе отобрал у нее пудреницу и положил обратно в сумочку, сумочку опустил на скамейку между ними, потом протянул руку и почти грубо прижал Анжелу к себе.

– Сойдет, – сказал он, – но тебе надо бросать привычку быть такой эмоциональной. Во-первых, это портит твою внешность, во-вторых, кажется мне весьма утомительной в наших климатических условиях. К тому же все это абсолютно бессмысленно. Я попросил твоей руки. Мне в голову никогда не приходило, что миссис Раддок согласится взять меня на роль второго мужа. Во-перных, она, по-моему, сейчас наслаждается свободой. А во-вторых, меня действительно очень привлекают твои земли. Гордость не позволит мне принять их в подарок, так что альтернативы нашей женитьбе нет.

Он повернулся на скамейке так, чтобы лучше видеть Анжелу. Она, сама не зная почему, покраснела. Фелипе взял ее двумя пальцами за подбородок; ей было немного больно, но Анжела даже не поморщилась. Он криво улыбнулся, погладил ее другой рукой по щеке, а потом заговорил, и от его слов она покраснела еще больше.

– Знаешь, детка, у тебя определенно привлекательное лицо! Ты не больше похожа на испанку, чем Кармелита, но есть что-то… – Он склонился ближе и внимательнее вгляделся в нее. – Да, есть в тебе и что-то не совсем английское! Хотя у тебя и голубые глаза, они напоминают мне донью Миранду. И потом, я не уверен, что у твоего отца был такой же взрывной характер – словно у тебя внутри притаился маленький, но мощный вулкан. – Он снова откинулся на спинку скамейки и посмотрел на Анжелу долгим, внимательным взглядом. – Querida, – наконец произнес Фелипе, – как ты смотришь на то, чтобы сегодня вечером я отвез тебя куда-нибудь поужинать?

– Ты хочешь сказать, если мы все поедем куда-нибудь ужинать?

– Ничего подобного. Мои гости могут один вечер поразвлекаться сами, и, думаю, твоей бабушке вполне можно доверить присмотр за ними в мое отсутствие. Она неподражаема в роли хозяйки… Думаю, и ты вскоре будешь такой. Нет, мне кажется, нам с тобой надо постараться получше узнать друг друга прежде, чем мы будем вынуждены познакомиться друг с другом как муж и жена.

Анжела ухватилась за застежку сумочки и нервно теребила ее, глядя на Фелипе так, будто ей не верилось, что он говорит серьезно. Казалось, его слова – особенно последние – смутили ее. Девушка опустила глаза, позволив ему насладиться зрелищем ее роскошных, длинных ресниц.

– А… а как же миссис Раддок? – тихо спросила она. – Я хочу сказать, вдруг она подумает, что ты ею пренебрегаешь?

– Из-за того, что я уделяю некоторое внимание моей будущей жене? Не будь смешной, детка, – ответил Фелипе.

– Но она – особая гостья, и сегодня утром мне показалось, что ты… ты относишься к ней не как ко всем остальным.

– И это одна из причин, по которой ты устроила мне эту маленькую сцену? Нет, Анжела, дорогая моя, ты должна понять, что для меня существует только мое мнение и иногда даже я сам не совсем понимаю, почему делаю те или другие, вещи. Может быть, я заранее считал этот визит скучным и был готов к тому, что дядя выскажет одобрение в твой адрес. Едва ли он мог поступить иначе, поскольку у тебя есть все, что только можно хотеть от будущей жены, – внешность, молодость, происхождение, великолепное приданое. Если бы я представил ему в качестве невесты Кармелиту, вот тогда он посмотрел бы на меня с большим неодобрением. И боюсь, ему было бы очень непросто вести себя с ней любезно. Даже как с моей гостьей он обращается с ней с величайшей осторожностью.

– Может быть, – предположила Анжела, не глядя на него, – он достаточно проницателен, чтобы относиться к ней… с некоторым подозрением.

– Так же как и ты? Возможно, твоя бабушка тоже относится к ней с подозрением?

– Думаю, бабушка не совсем одобряет миссис Раддок.

– Да, она не особенно это скрывает.

Бросив на Фелипе быстрый взгляд, девушка поняла, что он опять теряет терпение. Темные глаза опасно засверкали, резче обозначился квадратный подбородок. Сердце Анжелы снова упало.

– Не думаю, что, если бабушка недолюбливает миссис Раддок, это так уж странно, – очень тихо сказала она.

Анжела скорее почувствовала, чем увидела, как он нахмурился. Потом Фелипе встал, сделал несколько шагов по направлению к пруду, вернулся к скамейке и заговорил, нависая над спутницей во весь рост.

– Послушай меня, Анжела, – начал он. – Мы пока не женаты, и я все еще имею право вести жизнь более или менее так, как хочу, – поскольку постоянно помню, что должен жениться на тебе. Твоя бабушка должна это понимать, как и ты. Как только мы станем мужем и женой, я, разумеется, не буду приглашать в гости Кармелиту, если только по какой-то причине ты этого не пожелаешь.

– Это очень маловероятно, – твердо сказала она.

Фелипе довольно мрачно улыбнулся:

– Как ты можешь быть так уверена? Может, вы еще станете хорошими подругами.

– В высшей степени маловероятно, практически невозможно.

– Ты настолько ее не любишь?..

– Я…

– Не имеет значения! – Он махнул рукой, снова опустился на скамейку рядом с Анжелой и взял ее за руку. – На этом мы закроем обсуждение Уиллоу Раддок. Помнится, я спрашивал, не желаешь ли ты поужинать сегодня вечером наедине со мной, и ты еще пока ничего не ответила. Я считаю, что это отличная мысль, и уверен, что донья Миранда ее одобрит. Мы, как я и планировал раньше, прокатимся вдоль побережья и поужинаем в маленькой тихой рыбацкой деревушке. Если только, конечно, ты не предпочитаешь какое-нибудь роскошное место, где много шампанского и изысканное общество.

– Ты прекрасно знаешь, что нет!

Фелипе смотрел на нее с насмешкой:

– Ну, я не могу быть полностью в этом уверен, поскольку в прошлый раз, когда возил тебя ужинать, ты потом горько жаловалась на отсутствие шампанского и на то, что я заказал тебе мороженое. Не знаю точно, что тебя расстроило на самом деле – мороженое или отсутствие шампанского.

– Ни то ни другое. – Она искоса взглянула него. – Меня расстроило твое отношение… будто я не твоя невеста, а школьница, которую ты вывез поужинать. Ты ни минуты не вел себя так, словно всерьез намереваешься жениться на мне!

– Если это действительно так, я смиренно прошу прощения! – Но в голосе Фелипе звучала добродушная насмешка, которая не особенно утешила Анжелу. – Сегодня я буду обращаться с тобой так, словно ты уже замужняя женщина, и притом весьма зрелая. Обещаю, у тебя не будет поводов жаловаться. А теперь, я думаю, мы достаточно долго оставались в саду, и, если ты готова выдержать испытующие взгляды остальных, мы вернемся в дом. Будем надеяться, что Кармелита проявила вежливый интерес к монетам дяди – достаточный хотя бы для того, чтобы он остался в хорошем настроении. Он может быть очень обидчив, если его задеть за живое.

Когда они вернулись, хозяин был все так же любезен, и только миссис Раддок выглядела так, словно для этого дня ей достаточно впечатлений и она будет благодарна, если все наконец отправятся домой.

Она с любопытством взглянула на Анжелу, когда та вошла в sala под руку с женихом. Лицо девушки немного раскраснелось, глаза сверкали слишком ярко, но это могло быть из-за солнца. Анжела беспомощно стояла в полумраке комнаты, пытаясь привыкнуть к нему после ослепительного сада, и хозяин поспешил к ней с вопросом, как ей понравился его пруд с лилиями.

– Вы приедете снова, cara? – спросил он, обеими руками взяв ее ладонь. – Фелипе должен почаще привозить вас ко мне в гости, особенно после того, как вы поженитесь. А, свадьба! Великий день!.. Когда я получу свое приглашение? – Он озорно пихнул племянника под ребра. – О, ты счастливчик, Фелипе! Молодчина, ухватил такой лакомый кусочек! Она прекрасна, как картинка, и я сам уже почти влюбился в нее. Вы должны дать мне знать, что бы вы хотели получить в качестве свадебного подарка! Хотя бы намекните. И обязательно посоветуйся на этот счет с невестой!

Фелипе вежливо поблагодарил его и заверил, что обязательно посоветуется с Анжелой. Позже, по дороге домой, он с легким пренебрежением заметил ей, что старикан наверняка задумал что-то такое, что не сильно уменьшит его банковский счет, поскольку, несмотря на огромное богатство, он имел заслуженную репутацию скряги.

– Что-нибудь из кухонной утвари вполне его устроит, – добавил Фелипе. – Предпочтительно что-то простое, но нужное.

Но Анжеле понравился дон Хосе. Она была уверена, что чем дальше, тем больше будет его любить, даже если он скупой.

– Думаю, на твоих кухнях и так все есть, – ответила она. – И потом, у тебя же несколько домов, а значит, и несколько кухонь.

– Верно. – Фелипе взглянул на нее, сидевшую рядом с ним в машине. – Но хозяйка у них всех будет одна – ты! Тебе решать, что и когда там нужно будет добавить! Все это – полностью на твое усмотрение!