Текст книги "Сила искушения (ЛП)"
Автор книги: Сюзанна Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– Да. – Ей было немного жаль свою мать. – Я думаю, что когда она не смогла получить любви и признания от Эйприл, взбунтовалась всеми возможными способами. Затем появился перевёртыш – парень, которого семья никогда бы не одобрила, – желающий заявить на неё права. Пойти с ним было высшей формой бунта. Вероятно, наличие настоящей пары заставило её почувствовать себя особенной; раньше она ни для кого не была особенной. Это стало для неё важнее денег.
– Семья Лили отреклась от неё за связь с Клайвом?
– Все, кроме Тесс. До моей встречи с родственниками, я думала, что у них предубеждение против перевёртышей. Но нет. Они просто нетерпимы ко всем и вся за пределами их маленького мирка. – Это было действительно трогательно.
– После твоего рассказа о бабушке, я удивлён, что она признала тебя членом своей семьи
– Она пришла навестить меня на следующий день после переезда к Тесс. Мы просто молча смотрели друг на друга в течение минуты. Представляешь, в какой ужас она пришла от моих серёжек в виде черепа и пятиугольного медальона? Она прямо спросила, поклоняюсь ли я сатане. – И говорила абсолютно серьёзно.
Он изогнул губы.
– Ты сказала «да»?
– Конечно. Затем она рассмеялась. Я думаю, она, вероятно, приняла меня, просто чтобы позлить Лили.
– Или, может, ей понравилось, что тебя невозможно запугать.
Харли пожала плечами.
– Эйприл – загадка. В общем, я быстро поняла, что признание и одобрение Эйприл – две разные вещи. Но мне нужно было лишь одобрение Тесс, и я сказала об этом Эйприл. Когда я начала хорошо учиться в школе и научилась играть на скрипке, Эйприл официально приняла меня в семью. Все они были милыми. Конечно, ко мне относились как к человеку и ожидали, что я буду вести себя соответственно.
– И ты себя так вела, – сказал он без осуждения.
– Типа того. Ну, я приняла свою кошку, и мне нравилось перекидываться и исследовать земли Тесс. Но я никому, кроме Тесс, не рассказывала про все штуки перевёртышей, потому что не хотела, чтобы их дерьмо коснулось моей кошки.
Он кивнул, полностью понимая. Это ещё один пример того, как она защищает свою сущность, скрывая её. Они остановились на красный свет, и он сказал:
– Пообещай мне кое-что.
– Нет.
Он улыбнулся.
– Обещай, что никогда не будешь вести себя со мной так, как с Тесс; ты не будешь пытаться быть ложно совершенной из понятного страха быть отвергнутой.
– Не буду. Это утомительно. И я нашла, что быть взрослой чрезвычайно скучно.
Несколько часов спустя они вернулись на территорию Стаи Меркурия. Большая часть стаи находилась в гостиной главного домика, где дети прыгали на диване.
– Я не знаю, откуда они черпают энергию, но хочу себе хотя бы часть, – сказала Харли.
Джесси протянул медведя.
– Кэссиди, это…
С лучезарной улыбкой Кэссиди взяла плюшевого медведя.
– Мне нравится! Передай Тесс спасибо!
Увидев, что Харли нахмурилась, Алли улыбнулась и сказала:
– К этому привыкаешь. У Кэссиди много случайных видений, которые больше похожи на «узнавание». Мои всегда кажутся плохими. Я расстроена тем, что не предвидела бомбу в твоей машине.
Деррен положил руку на спину Алли.
– Провидцы не могут видеть всё.
– Ну, да, – добавила Алли.
– И что? – уточнил Деррен.
– Всё. Больше ничего.
Деррен только фыркнул и обнял её за плечи.
Оторвав голову от журнала, Нат спросила Джесси:
– Ну, получил одобрение её тёти?
Джесси взял Харли за руку.
– Да.
– Хорошо. Одобрение семьи важно. – Нат вернулась к своему журналу. Харли не могла решить, радовалась женщина за Джесси или напоминала, что Харли никогда не получит одобрения семьи. Она перестала отпускать лукавые замечания в адрес Харли, как будто удовлетворилась тем, что высказала свою точку зрения, и не видела необходимости твердить об этом.
Входная дверь распахнулась, и внутрь вошла Ким с красными и покрытыми пятнами щеками и хмурым видом. Остановившись перед Джесси, она подняла изодранную в клочья белую футболку.
– Видел, что она сделала?
Харли подавила улыбку. Ранее она гуляла в облике кошки. Маргай хотела понаблюдать за временной территорией Ким. Одежда Ким на бельевой верёвке – слишком сильное искушение.
– Я бы сказала, что это не я, а моя кошка, но я её подзадоривала. И сильно.
Ким тяжело задышала.
– Ты посмела приблизиться к моему домику…
– Как и ты осмелилась подойти ко мне утром, – сказала Харли, наблюдая, как вспыхнули глаза Ким. – Я знаю, что ты была там; я учуяла тебя.
– Ким, – раздражённо протянула Нат.
Джесси зарычал.
– Тебя предупреждали.
Широко раскрыв глаза, Ким начала оправдываться:
– Она лжёт! Я приходила один раз, да, но ты ясно дал понять, что я не могу снова прийти, если ты не пригласишь. Я бы не стала проявлять неуважение к твоим желаниям.
– Но всё равно околачиваешься возле моего дома. – Что, по мнению Джесси, указывало на то, что она тряпло.
– Говорю же, она лжёт! Вероятно, хочет, чтобы я ушла, поэтому выдумала заговор, надеясь, что ты меня вышвырнешь.
Раздражённо вздохнув, Нат поднялась.
– Харли плевать на тебя, чтобы придумать такой план, Ким. – Она была права, конечно. Нат повернулась к Джесси и Харли. – Это больше не повторится. – Схватив дочь за руку, Нат потащила её из комнаты, сказав: – Нам с тобой нужно поговорить.
Уперев руки в бёдра, Шайя повернулась к Брекену.
– Не думаю, что ты имеешь хоть малейшее представление, почему Ким не может забыть об этом, да? У него теперь есть пара, он частично запечатлён на ком-то другом.
Брекен вздохнул.
– Она просто хочет иметь то же, что у Эшли, и не поверит, что между ним и Эшли никогда ничего не было. И она никогда не умела отпускать ситуацию. Она из тех требовательных детей, которые хотели всего и сейчас, и постоянно стонала о несправедливости. Ты говоришь ей «нет», а она ходит за тобой, плачет, жалуется и делает всё, чтобы измотать тебя. Мама оставалась твёрдой в своём решении, но папе было трудно сказать ей «нет». Теперь она верит, что у неё всегда должно быть то, что хочет, и её никогда не останавливает отказ, потому что в прошлом всегда получала то, что хотела.
Закончив говорить об этой занозе в заднице, Джесси повернулся к своей паре.
– Пойдём домой. – Он наклонился к ней, говоря тихо. – Я хочу побыть с тобой наедине. Мы можем весь день лениться. Поесть, посмотреть телевизор и заняться сексом. Очень много раз.
Она улыбнулась.
– Только если выбор, что смотреть за мной.
Поскольку он планировал заняться сексом, пока они смотрели телевизор…
– Замётано.
Глава 12
Джесси нёс свою пару на спине вверх по лестнице.
– Просто подумай. В этом нет ничего плохого.
– Я считаю, что это бессмысленно, – сказала Харли.
В ванной он позволил ей соскользнуть со спины, а затем повернулся к ней лицом.
– А почему?
Выдавив зубную пасту на щётку, она указала на очевидное.
– Потому что не сработает. – Подчёркивая это, она засунула зубную щётку в рот и принялась чистить зубы.
– Ты говоришь глупости. – Он сам начал чистить зубы, наслаждаясь искоркой раздражения в глазах Харли.
Выплюнув зубную пасту, она сказала:
– Ты говоришь, что если я разденусь догола, ты не прикоснёшься ко мне?
Закончив чистить зубы, он ответил:
– Я не говорил, что не буду прикасаться к тебе, но воздержусь от секса, пока мы не закончим игру. Проигравшему придётся делать всё, что захочет победитель, – добавил он, следуя за ней в спальню.
Она фыркнула.
– Ты так говоришь потому, что хорошо играешь в бильярд и считаешь, что выиграешь.
Он скользнул в кровать и притянул Харли к себе.
– Я бы наверняка победил, будь ты одета. Но твоё нагое тело отвлекало бы меня, и у тебя было бы преимущество.
Она поджала губы.
– Верно.
– И ты подумаешь над этим.
Вздохнув, она закатила глаза.
– Да, подумаю о том, как мы вместе играем в бильярд голышом.
– Умничка.
– Должна предупредить, что на самом деле, я неплохо играю в бильярд.
– Да? Кто тебя научил? – Её лицо вытянулось, и он мгновенно понял… – Майкл.
Она отрывисто кивнула.
– Да.
– Расскажи мне о Майкле. – Джесси увидел, как она сильно прикусила нижнюю губу. Он не думал, что она ответит, но Харли одарила его грустной улыбкой.
– Он был моим заклятым врагом. – Джесси, застигнутый врасплох, рассмеялся. – Вот каково это, когда ты ребёнок? Смысл существования твоего брата или сестры в том, чтобы превратить твою жизнь в ад? Он был рядом только первые семь лет моей жизни. И всё это время сводил меня с ума. Не со зла. Это была игривая пытка.
– Понимаю, о чём ты. – Джесси провёл рукой по её руке. – Что он делал?
– Будил меня, дыша в лицо – утреннее дыхание подростка отвратительное. Он прятал мои любимые игрушки. Ел мои конфеты. Иногда мы сидели на маленьком диванчике, укрывшись одеялом… Он натягивал одеяло мне на голову, заманивал туда, а потом пускал газы. – Наблюдая за ухмылкой Джесси, она ахнула. – Ты делал так с Мией?
– Это право брата.
Окей.
– Куда бы мы ни пошли, он находил укрытия и показывал их мне. Тогда я не понимала почему. Думаю, он беспокоился, что однажды Клайв начнёт меня бить. Майкл хотел, чтобы мне было, где спрятаться, а он знал бы, где искать. – Она с трудом сглотнула. – Он не заслужил того, что с ним случилось.
– Не заслужил, малышка. – Джесси поцеловал её, ненавидя боль в её глазах.
– Ты бы ему понравился.
Джесси фыркнул.
– Он бы возненавидел меня по той простой причине, что я парень его сестры, и он считал, что защищать тебя – его работа. Он бы попытался прогнать меня.
Вероятно, она сказала бы ему, что у него нет права так себя вести. Возможно, он был бы прав, но это не помешало бы Джесси заявить на Харли права.
Он лизнул свою метку, которая стала чем-то вроде талисмана.
– Я давно хотел поставить её. – Он собственнически провёл рукой по животу Харли. – Я хочу, чтобы на мне была твоя метка. Хочу видеть её каждое утро в зеркале. Я хочу, чтобы другие видели её и знали, что я твой.
Она напряглась.
– Знаю. – Но Харли пока просто не могла. Она сказала Тесс, что это из-за необходимости знать, что он может открыться, но дело не только в этом. Маленькая девочка внутри, которая никогда никому по-настоящему не принадлежала, беспокоилась, что будет всего лишь второй для Джесси. Он сказал Харли, что так не будет, и Харли уверена, что он в это верит. Она просто не была уверена, что это правда. Как это могло быть? Как она могла иметь для него такое же значение, какое имела его истинная пара, его вторая половина? Харли не думала, что такое возможно, даже если бы он хотел. Её беспокоило, что за его защитными стенами могло скрываться чувство вины за то, что он заявил права на другую женщину. Если бы он никогда не встретил, а затем трагически потерял Торри, всё было бы иначе. Она существовала бы только в его сознании как абстрактный человек. Было бы легче простить себя за то, что ты создаёшь пару с другим человеком, когда никогда не знал свою истинную пару… или, по крайней мере, так было с Харли. Но Джесси знал Торри. Она была для него человеком из плоти и крови, и её смерть разрушила его и оставила чёрный след в душе. Харли почувствовала этот знак в ту секунду, как встретила его и посмотрела в пару мёртвых глаз.
Стоит отметить, что прошли годы, за которые он мог бы смириться с потерей. Его пустые глаза иногда светились эмоциями, хотя редко. И он действительно нашёл в себе силы и желание жить, чтобы захотеть предъявить права на другую женщину. Она выдела в этом всём каплю надежды, чтобы принять его метку. Но чтобы предъявить права в ответ, ей нужно больше. Ей нужна уверенность в том, что между ними могут возникнуть брачные узы.
Существовали пары, которые предпочитали не ставить друг другу метку, но отношения не складывались, потому что их звери не принимали ничего, кроме полной самоотдачи на всех уровнях. Если они не понимали этого, заставляли человеческую сторону разорвать отношения. Таким образом, её опасения по поводу его эмоциональной способности запечатлеться не были незначительными.
Он сказал, что смерть Торри изменила его. Возможно, так и было. Или, может, он стал другим, чтобы защитить мальчика, который потерял свою вторую половинку. Возможно, жёсткий характер больше похож на защитную оболочку его истинного «я».
Харли знала всё о создании другой личности, чтобы защитить себя и избежать боли. Люди постоянно так делали. Но если бы отчасти Джесси не смог принять Харли без чувства вины, запечатление не произойдёт. Тогда им придётся пойти разными путями и каждый грёбаный день видеть метки друг друга в зеркале и вспоминать ошибку.
Тесс права; Харли нужно поговорить с Джесси. Как можно мягче она попросила:
– Расскажи мне о Торри.
Теперь Джесси напрягся.
– Зачем?
– Ты никогда не говоришь о ней. Но ведь понимаешь, что можешь. Я не обижаюсь на то, что она твоя истинная пара.
Он перевернулся на спину.
– Знаю. Но мне нечего сказать.
Харли пыталась не рассердиться на ледяное пренебрежение, но это трудно. Кошке это не понравилось.
– Какой она была?
Стиснув зубы, Джесси просто сказал:
– Я уже говорил – пассивная, робкая.
– Да, но мне трудно поверить, что кого-то можно описать двумя словами.
Джесси повернулся к ней лицом, пронзая взглядом.
– Если когда-нибудь что-то захочешь, я дам. Никаких ограничений. Я дам всё, что пожелаешь. Я отвечу на любой вопрос. Но её тему мы затрагивать не будем, – отрезал он. – Я рассказал тебе о ней, чтобы высказать свою точку зрения. И ты её поняла. Нам не нужно снова говорить о ней
Раздражение и обида захлестнули Харли и кошку мощной волной.
– Почему? – Неужели он думал, что она будет злиться из-за Торри? Неужели действительно был о ней такого низкого мнения?
Он втянул воздух.
– Она не имеет к нам никакого отношения.
– Воспоминания о ней не нужно защищать от меня. Я бы никогда не запятнала твою потерю мелочной ревностью.
Джесси соскользнул с кровати и провёл рукой по волосам.
– Она мертва, Харли. Больше нечего сказать. Тебе не нужно о ней знать.
– Джесси…
– Нет, Харли, брось. – Джесси наблюдал, как Харли медленно поднялась с кровати и выпрямилась, напоминая змею, готовую напасть. И понял, что только что здорово облажался.
– Хорошо, – протянула Харли, оставаясь холодной и собранной. Она не позволит ему увидеть боль. Ни за что на свете. – Хочешь, чтобы я бросила? – Она беспечно пожала плечами. – Окей.
Что-то в её тоне заставило его насторожиться.
– Харли.
– Я в душ. – Схватив халат, она прошла мимо и закрылась в ванной.
Джесси вздрогнул, услышав щелчок замка. Она даже не хлопнула дверью, и это обеспокоило больше, чем, если бы она накричала на него. Это не истерика. И не ярость. Он причинил ей боль.
Прижавшись лбом и кулаком к двери ванной, он закрыл глаза.
– Харли… – Но он понятия не имел, что сказать. Понятия не имел, что делать. Его волк начал беспокойно расхаживать. Чёрт, ему нужно подышать свежим воздухом.
Стоя под горячими струями душа, Харли проглотила комок эмоций, застрявший в горле. Она не позволила им вырваться наружу. Отказалась плакать. Она ожидала, что ему будет трудно говорить о Торри, даже то, что он неохотно будет говорить, но не ждала резкого отказа.
«Эту тему мы не будем затрагивать».
Дело было даже не в том, что он сказал, сколько в том, как сказал. Как будто она не знала о его воспоминаниях о Торри. Как будто не имела права просить его поделиться ими. Его глаза, его тон, выражение лица – все было таким холодным. Харли понимала и принимала, что у людей есть раны, и уважала их право скрывать боль. И если бы Джесси не настаивал на том, чтобы заявить на неё права, и если бы так много не зависело от способности полностью раскрыться, она бы так не расстроилась. Но как он мог требовать, чтобы она заявила на него права, отдала ему всё, а сохранила часть себя отдельно?
Нет, он не стал просить Харли обо всём, а ей отдал только те части, которые выбрал сам. Она не хотела части. А его всего. А Торри была частью его – второй половиной души. Если он не может отдать себя всего, память о Торри – барьер между ними.
Возможно, отчасти Джесси нужен этот барьер. Возможно, он прятался за ним, не желая рисковать и снова ощутить ту глубину боли. Харли не знала. Она знала, что ошибалась относительно своего места в его сердце. Харли и близко не подобралась так глубоко, как думала. Она не так важна, как обманывала себя, заставляя верить. И теперь она не знала, что делать. Она могла бы смириться с потерями и уйти, но знала, что тогда произойдёт. Джесси, конечно, скажет то, что она хотела, но по неправильной причине. Ему не нужно опустить стены. Ему необходимо заставить её остаться… но он делает это неохотно. Ничего не исправит.
Она могла бы остаться, дав ему время самому разобраться, что нужно сделать для запечатления. Но всё время осознавала, что не настолько ему дорога, как считала. Он ей дороже. Это разъедало бы её и выворачивало изнутри, хотя и не настолько, чтобы возненавидеть его… и это позор, потому что ей будет легче уйти.
И что же, чёрт возьми, ей делать? Помоги Бог, она понятия не имела. Её кошка была в таком же замешательстве.
Харли знала, что принимать решение, когда эмоции на пределе, плохая идея. Харли никогда не принимала правильных решений, когда было больно или злилась. И в любом случае, она мало что могла сделать в такой поздний час. Завтра. Она разберётся с этим завтра. В одном она уверена: если она всё-таки решит уйти, нужны слова, чтобы заставить Джесси понять, что так будет лучше для них обоих. Если она не может настроиться с ним на одну волну, он просто станет уговаривать её остаться. А ей не хватит сил сопротивляться. Значит, останется из-за нежелания причинять ему боль, когда он и так изранен.
Выйдя из душа, она быстро вытерлась и накинула халат. Открыв дверь ванной, она обнаружила пустую спальню. Этот ублюдок не просто отшил её; но и бросил.
Низко зарычав, она сменила халат на шорты и майку, прежде чем скользнуть в постель. Через некоторое время хаос в голове успокоился, и, в конце концов, к ней подкрался сон. Она была в полудрёме, когда её крепко обняли, а рука легла на живот. Не обращая внимания, она заставила себя расслабиться. Ей нужно выспаться, чтобы разобраться с ним завтра.
Джесси проснулся в одиночестве. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем воспоминания о предыдущей ночи всплыли в сознании. В животе возникло неприятное чувство. Прошлой ночью он облажался. Потерял бдительность и тем самым причинил боль единственному человеку, которому не следовало, потому что он обещал не ранить её. Если бы он спокойно объяснил, что не хочет говорить о Торри, Харли, вероятно, согласился бы. Но нет, он вёл себя излишне холодно.
Перекатившись на спину, он ущипнул себя за переносицу. Боже, он такой придурок. Его волк прижался к коже, призывая Джесси найти Харли. Именно это он и сделает. Ему нужно найти её и всё исправить. Кошки известны тем, что таят обиды, но Харли с благодарностью приняла бы извинения, будь они искренними. И он на это рассчитывал.
Умывшись и одевшись, Джесси направился вниз. Харли нигде не было видно, поэтому он вышел во внутренний дворик и увидел, что она сидит на дереве с книгой. Она не смотрела на него, хотя должна была почувствовать. Она была одета в джинсы с разрезами и бледно-голубую футболку, которая скрывала его метку. Он надеялся, что это не было сделано намеренно. В любом случае, это разозлило волка.
– Доброе утро, детка, – мягко поприветствовал он, пробуя почву.
Она посмотрела на него и мягко поздоровалась:
– Доброе утро. – Она казалась безмятежной. Расслабленной. Не имеющей проблем. И это полная ерунда. Харли тут же переключила внимание на книгу.
– Иди сюда, – сказал он.
Она пронзила его взглядом золотистых глаз.
– Зачем?
– Чтобы я мог извиниться. – Она не ответила. Ладно, он сделает это отсюда. – Вчера я сделал тебе больно. Но не хотел. Извини.
Она поджала губы.
– Извинения приняты.
Он почувствовал, что это правда. А ещё почувствовал, что он что-то сломал. И не знает, как это исправить. И то, что она продолжила читать книгу, а не слезла с дерева, не сулило ничего хорошего.
– Детка, – сказал он. – Малыш, посмотри на меня. – Она подчинилась, и он увидел, что её взгляд был ясным и спокойным, но чего-то не хватало. Беспокойство просочилось в грудь, и шерсть волка встала дыбом. – Не ненавидь меня.
– Я не ненавижу тебя.
– Тогда и не мечтай об этом. – В её глазах вспыхнул огонёк. Ах, тут он попал в точку. – Я уже говорил, что ты для меня важнее всего на свете. И это истина.
Харли знала, что её улыбка вышла немного грустной. Она была для него важнее всего на свете, но не настолько, чтобы у неё были права на его воспоминания о Торри.
Она последний час провела в размышлениях о том, остаться или уйти. Её подмывало просто собрать вещи и уйти, но это было бы действие гнева и уязвлённой гордости, а не здравого смысла. И уход был похож на то, что она сдалась. Харли никогда не сдавалась.
Кроме того, всё не так просто. Джесси уже потерял одну пару; он бы не отпустил Харли. Это аргумент из всех аргументов. Харли не фанатка драм. Но могла остаться, только если Джесси поймёт, что не сможет отгородиться от неё, и получит от неё всё, только если вернёт всё. Так что она осознала, что должна заставить его понять. Да, она могла бы выложить ему всё и дать шанс исправить. И если Джесси не мог дать ей то, что Харли нужно, ей оставалось только пожелать всего наилучшего и уйти. Её кошка не сопротивлялась идее уйти, всё ещё обиженная его действиями.
– Спускайся и… – Джесси замолчал, услышав голоса. Чёрт. – Дай мне секунду, детка. – Вернувшись в домик, он подошёл к входной двери и широко распахнул её. Мрачные и разъярённые Деррен, Алли, Брекен, Эли и Рони быстро приближались. – В чём дело?
– Не волнуйся, – сказал Деррен.
И Джесси, конечно, начал волноваться.
– Дело в Гекторе?
– Нет. Хотя Донован говорит, что близок к тому, чтобы найти родителей парня.
– Тогда зачем пришли? – Джесси нахмурился, когда Деррен поднял сложенную газету. Взяв её, он отступил, чтобы пустить волков внутрь.
В этот момент в гостиную вошла Харли, скрестив руки на груди.
– Всё в порядке?
– Ещё не знаю, – ответил Джесси. Он хотел подойти к ней и обнять, но она стояла в предупреждающей позе: «всем держаться на расстоянии».
– Посмотри четвёртую страницу, – сказал Деррен. Джесси так и сделал, а затем выругался.
Харли переводила взгляд с одного волка на другого.
– Что происходит?
– Похоже, репортёру удалось раздобыть несколько фотографий вас с Джесси, когда вы ездили к твоей тёте, – ответила Рони.
Лицо Харли вытянулось.
– Ты шутишь.
Рони покачала головой.
– Там фотографии вас внутри внедорожника; на одной он целует тебя, а на другой поглаживает метку.
– Репортёр пишет, что ты «перешла на другую сторону», – прорычал Джесси. – Что, объединившись со стаей и уволившись с работы, ты повернулась спиной к людям.
Сминая газету в руках, он посмотрел на Харли.
– Теперь экстремисты узнают, где ты.
Кошка Харли зашипела.
– Дай угадаю… автор статьи – Габриэль Роуэн.
Джесси нахмурился.
– Да.
Её кошка взбесилась, царапая Харли изнутри – желая свободы, чтобы выследить человека, который подвергал её опасности.
– Дай посмотреть.
Харли протянула руку за газетой, и Джесси неохотно отдал её. Когда Харли посмотрела на фотографии и пробежала глазами по статье, зарычала.
– Вот сука!
– Я так понимаю, ты её знаешь, – сказала Алли.
– Габриэль Роуэн занимается моим делом с тех пор, как я переехала в Калифорнию, запрашивая информацию о Клайве – какой он, является ли частью Движения, создал ли Движение.
Эли скрестил руки на груди.
– Она говорит о тебе почти…
– По-сучьи, – закончила Алли.
Глава стражей кивнул.
– Ты ей очень не нравишься, Харли.
Это чувство взаимно.
– Да, ну, я была довольно груба с ней.
– За этим, должно быть, стоит Гектор, – сказал Эли. – Он говорил о том, что обратиться к журналистам. Возможно, так он даёт понять, что без проблем создаст нам проблемы. Может, даже думает, что из-за неприятностей мы отсюда уйдём.
– Согласен, – сказал Джесси, и нерв на его щеке дёрнулся. – Возможно, он даже надеялся создать проблемы внутри стаи. Репортёр утверждает, что «источники» из стаи, и они говорят, что Харли сыграла важную роль в пристрастии моей покойной сестры. Они расстроены и злы на меня за то, что я взял Харли в качестве пары. Это полная чушь. Никто из стаи не сделал бы ничего подобного. – Однако он не мог сказать того же о прежней стае.
Рони посмотрела на Харли.
– Знаешь, это всего лишь местная газета, и вряд ли её увидят члены твоей семьи, но новость о том, что ты в паре быстро разнесётся. Они быстро всё узнают. По-твоему, как Клайв отреагирует?
Харли вздохнула.
– Права ли репортёр насчёт того, что он психопат? – спросил Брекен. В ответ на жёсткий взгляд Джесси страж поднял руки. – Это просто вопрос.
– Твоя семья сойдёт с ума, – предупредила Харли Джесси.
– Возможно, – сказал Джесси, – но я этого ждал. – Он просто отказался допустить, чтобы это как-то поколебало его решение заявить на неё права.
– Нужно не дать этой сучке написать ещё статью, которая могла бы больше подстегнуть экстремистов, – сказала Рони.
– Репортёр так просто не отступится от подобной истории, – сказала Харли. – Особенно эта. Она похожа на грёбаного бульдога.
Брекен кивнул.
– Меня не удивит, если она напориста настолько, что потребует что-то взамен за прекращение писать о тебе.
Да, она хочет получить информацию о Клайве. Харли ничего не даст ей.
– Прежде чем прийти сюда, мы попросили Донована разузнать кое-что о репортёрше, – сказал Деррен. – Ей двадцать семь, у неё нет парня, и она живёт в квартире за пределами территории, но остаётся официальным членом стаи. – Он продиктовал адрес, прежде чем продолжить. – Ей нравятся новости, связанные с экстремистами и Движением, и в настоящее время она спит со своим боссом – человеком – у которого беременная жена и двое детей.
Харли выгнула брови. Габриэль действительно абсолютная стерва, у которой не было никаких моральных устоев. Очевидно, её босс не намного лучше.
– Что интереснее, Донован узнал о парне, с которым она спит, – добавил Деррен. – Короче…
Добравшись до квартиры 253А, Джесси встал немного впереди Харли и постучал костяшками пальцев в дверь. Его Бета-пара следовала за ними на другом автомобиле, и остались снаружи, наблюдая из машины. Никто не думал, что экстремисты по глупости попытаются захватить Харли, но все согласились, что рисковать не стоило.
Он взглянул на Харли, пытаясь оценить её настроение. Прямо сейчас её труднее прочесть, чем обычно. Она молчала по дороге сюда. Они часто погружались в комфортное молчание, не чувствуя необходимости просто говорить. Но в машине было неловко. Молчание оказалось загружено недосказанностью. От этого его волк беспокоился.
Мгновение спустя дверь открыла маленькая рыжеволосая женщина с хитрыми глазами. В этих глазах вспыхнуло узнавание, когда она увидела его. Она одарила его знойной улыбкой, но та померкла, когда репортёрша увидела женщину рядом с ним.
– Ого, сама Харли Винсент. Ты решила дать мне эксклюзив?
– Стоит поговорить внутри – сказал Джесси.
Харли чуть не закатила глаза, когда у Габриэль перехватило дыхание, а веки наполовину прикрылись. Её кошка обнажила когти и замахнулась на сучку за то, что та пялилась на Джесси.
Габриэль широко распахнула дверь.
– Заходите. – Она сильно виляла бёдрами, когда вела их в гостиную. Её квартира была на самом деле милой. Стильной. Современной. Хотя, возможно, на вкус Харли, немного безличностной. – Знаешь что, Харли? – сказала Габриэль, с ухмылкой беря в руки диктофон. – Я всегда знала, что рано или поздно ты придёшь ко мне.
Дерзость в поведении вызвала отвращение у кошки Харли.
– С чего ты так решила?
– Я очень хорошо разбираюсь в людях.
Джесси взял диктофон у неё из рук, проверил, что он не включён, а затем швырнул на диван.
– Она пришла не для того, чтобы обсуждать Клайва Винсента. – Он наклонил голову. – Тебе не очень нравится моя Харли? Мне интересно, в чём проблема.
Габриэль напряглась… скорее всего, потому, что в его голосе прозвучали убийственные нотки, которые заставили занервничать даже Харли. Учитывая, сколько разногласий у него было с репортёром, Харли ожидала какого-то взрыва. Но нет. О, было ясно, что он взбешён; его ярость пульсировала в воздухе. Но он казался воплощением спокойствия.
– Я не заинтересована заводить подруг; меня интересует её история, – сказала Габриэль, внимательно наблюдая за ним. – Полагаю, я была не слишком вежлива, но это всего лишь бизнес.
Харли выгнула бровь.
– Бизнес? – прошипела она. – Из-за твоей статьи, экстремисты выстроятся в очередь, чтобы добраться до меня.
Она улыбнулась накрашенными губами.
– Теперь у тебя есть стая, которая защитит тебя.
– Стая, которую ты подвергла опасности, нацеливая на меня экстремистов. – Её голос стал слегка гортанным, поскольку кошка стремилась взять контроль.
Облизнув губы, Габриэль отступила.
– Я не хотела
– Я тебе не верю, – сказала Харли, делая шаг вперёд на каждый шаг, который Габриэль делала назад. В глазах репортёра вспыхнул страх. Кошке это понравилось.
– Ты не станешь меня бить.
Харли изогнула губы.
– Ты не знаешь меня, Габриэль. Не знаешь, на что я способна, иначе бы никогда не связалась со мной.
– Тебе не говорили, не злить маргая? – спросил Джесси. – Я волк стаи Меркурий, как ты знаешь. У моей стаи есть ресурсы, контакты и союзы, о которых можешь только мечтать. Только представь, сколько страданий я могу причинить человеку за то, что он связался с моей парой… тогда утрой это представление.
Тяжело дыша, Габриэль сказала дрожащим голосом:
– Моей стае не слишком понравится, что ты угрожаешь мне.
О, у лисы были яйца.
– Они сочтут это моим правом, учитывая, что твои действия подвергли мою пару опасности, – сказал Джесси. – А ещё будут вынуждены согласиться с тем, что с твоей стороны неправильно фотографировать нас, не уведомив или не спросив согласия. Ни одному перевёртышу не нравится, когда его личные дела становятся достоянием общественности
– Фотографии были переданы мне анонимно. Кто-то подсунул их под дверь моего офиса. Они были в чистом конверте.
– Правда? – скептически спросил Джесси.
– Смотри. – Она открыла чёрную сумку и вытащила коричневый конверт – такой же, какой Гектор использовал для хранения свидетельств. – Там было, по крайней мере, пять фотографий.
Джесси выудил их и быстро пролистал.
– Ты знаешь, кто их прислал?
Она покачала головой.
– Мне доставляют много анонимных посланий.
– Хм. – Джесси вернул фотографии в конверт. – Я их заберу.
Затем Харли вторглась в личное пространство Габриэль.
– Теперь слушай меня внимательно. Если сделаешь что-нибудь, что подвергнет меня большей опасности, чем уже, я приду за тобой. На всякий случай, если считаешь, что твоя стая может защитить или что это стоит риска, я всегда могу нанести визит жене твоего босса. Уверена, ей было бы интересно узнать, насколько ты близка с её мужем. И я с огромной радостью расскажу.
