Текст книги "Только не Эбигейл!"

Автор книги: Сюзанна Форстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

В тот момент, когда Макс перчаткой привязал ее к «любовному» канапе, Эбигейл поняла, что попала в беду. Он привязал к подголовнику лишь ее правое запястье, но этого было достаточно, чтобы она не могла вырваться. Сердце Эбигейл колотилось где-то в горле.

Действие любовного напитка проходило, а Макс еще только приступал. Эбигейл отчаянно захотелось хоть немного захмелеть. Наверное, она и впрямь захмелела. Иначе как бы оказалась на этой кушетке вместе с этим обладающим какой-то темной силой мужчиной, который смотрит на нее так, словно собирается сделать нечто ужасное…

– Дайте мне мой бокал, – взмолилась она. – Пожалуйста.

– Разведи ноги, – ответил Макс неожиданно хриплым, низким, пугающе сексуальным голосом.

Его глаза горели странным огнем, и Эбигейл повиновалась. Нет, не иначе зелье виновато в том, что она вытворяет такое. Другого объяснения быть не могло.

А Макс, опустившись на колени, начал медленную, захватывающую дух, чувственную атаку. И был полностью поглощен тем, что открывалось ему по мере того, как он все выше поднимал легкий шелк ее платья. Когда руки его скользнули вниз к щиколоткам, девушка чуть не задохнулась. Она чувствовала, как электрические искорки болезненно пробегают по внутренней стороне бедер. Нежно, но властно он гладил ее по икрам, согревая их.

Каждая клеточка ее тела навсегда запечатлела то фантастическое, почти неправдоподобное ощущение, которое испытывала Эбигейл, лежа на спине и наблюдая за тем, как Макс Галлахер раздевает ее таким недозволенным образом. Было нечто невыразимо эротическое в том, чтобы лежать с обнаженной грудью, пока с тебя снимают остальное.

Для женщины, известной под именем Эбигейл, это было слишком эротично. Слишком.

Под платьем не было ничего, кроме узенького шелкового лоскутка в форме сердечка, прикрывавшего сокровенное лоно. Мейвис вообще предлагала ограничиться платьем, но Эбигейл было нужно надеть хоть что-нибудь еще. Теперь она порадовалась тому, что не уступила подруге.

Опустив глаза, она увидела сквозь ресницы, как Макс целует внутреннюю поверхность колена. Боль и безмолвная мольба о пощаде пронзили все ее тело. Он стал медленно разводить ей ноги, отчего платье задралось еще выше. Затаив дыхание, потрясенная Эбигейл смотрела, как он медленно положил голову между ее ног, лаская губами бедра, и поняла, что, не привяжи он ее, она бы в этот момент вырвалась и убежала.

Его красивый рот там, внизу, был именно таким мягким и теплым, каким она его себе всегда представляла, хотя никогда не могла вообразить, что он там окажется! Нежными поцелуями Макс прокладывал себе путь от ее колен до восхитительного бугорка, прикосновение к которому мгновенно заглушило в ней все остальные чувства.

Испуганный крик вырвался из ее груди в тот момент, когда он прижал губы к шелковому треугольничку и поцеловал его. Лепестки плоти, прикрытые этим шелковым сердечком, мгновенно увлажнились и задрожали. Эбигейл выгнула спину и горячим влажным лоном прижалась к его губам. Это произошло помимо ее воли, потому что сладостное мучение стало непереносимым.

Не в состоянии совладать с собой, она опустила руку и отвела в сторону шелковый треугольничек. Ее пальцы ощутили его жаркое дыхание и робко открыли ему путь внутрь. Если бы она знала, что это за ощущение! Его губы на ее интимной плоти, ее тело, изнывающее от желания, соприкасающееся без всяких помех с его телом.

Макс взглянул на нее потемневшими глазами, и стон, который вырвался из его горла, оказался созвучным ее желанию и ее наслаждению. Он понял, что Эбби отдает себя ему.

При первом же прикосновении его губ, Эбигейл утратила способность дышать, настолько восхитительным и неуправляемым было ощущение. Он целовал ее долго и нежно. А потом сделал губами какое-то движение, напоминавшее трепетное прикосновение крыльев бабочки к нежным лепесткам цветов. Когда Макс повторил это, она чуть не закричала от захлестнувшего ее сладостного чувства.

Эбигейл никогда не поверила бы, что Макс испытывает такой же восторг, как она, если бы не блеск этих темно-сапфировых глаз. «А вот так я выполняю движения с перчаткой», – словно бы говорил его горячий взгляд.

– О, мистер Галлахер, – прошептала она за мгновение до того, как его язык погрузился в ее лоно. – Сэр! – простонала она, но в следующий миг откинулась назад, ощущая невыразимый восторг.

Эбигейл не могла пошевелиться, лишь вздрагивала и вздыхала. Это было не просто наслаждение, а нечто гораздо, гораздо большее.

Очнувшись, она заметила, что Макс стоит, испытывая страшное неудобство. Прижатая брюками, под невероятным углом из них выпирала огромная выпуклость. В безмолвном изумлении Эбигейл наблюдала, как мужчина пытается высвободить ее.

– Дайте я! – вырвалось у нее.

Кровь молотом застучала в висках от возбуждения, и она, не в силах пошевелиться, молча смотрела на впечатляюще выпирающее естество. Затем опустила ладонь на твердую выпуклость и почувствовала, как бурно отозвалось на прикосновение его тело. Отбросив всякую стыдливость, Эбигейл наклонилась и сквозь ткань поцеловала его плоть, которая тут же отозвалась на ласку пульсирующим сокращением.

Это было выше его сил. Прижав ее плечи к кушетке и глядя прямо в глаза, он, тяжело дыша, признался:

– Я едва сдерживаюсь, чтобы не овладеть тобой здесь же. Но я хочу, Эбби, чтобы это произошло в постели.

Макс отвязал ее, взял на руки и склонился над ней. Ее рот раскрылся под его губами, и девушка бы вскрикнула, если бы он не закрыл его поцелуем. Спустя несколько минут они уже лежали в постели, и ноги сами раздвинулись от овладевшего ею желания под припавшим к ней телом. В следующее мгновение одним глубоким, будоражащим движением мужчина вошел в нее.

Его окаменевшая мужская плоть была огромна, и она испытала чувство болезненной заполненности, но боль тут же прошла, как только она инстинктивно расслабилась и приняла нужную позу. Ей хотелось владеть каждым вздохом Макса, каждой сладостно-мучительной минутой его близости. Ведь другого раза уже не будет.

– Я не хочу сделать тебе больно, – прошептал он, но по ее всхлипам, по тому, как она впивалась ногтями ему в плечи, понял, с каким безоглядным наслаждением Эбигейл отдается ему. Другого способа показать, как ей хорошо, не было: от восторга она онемела, полностью отдалась неслыханному ощущению и, откинувшись ему на руки, заплакала.

– Эбби, – зашептал он, – прости… – Но конец фразы потонул в его шумном дыхании.

Она пыталась расслышать, что говорит Макс, а он бормотал, что лишь теперь впервые очнулся и прозрел, что никогда больше не хочет засыпать снова. Но Эбигейл не улавливала в этом никакого смысла и объясняла его слова действием любовного напитка. Он был опьянен им так же, как и она.

Макс продолжал мощно двигаться внутри ее до тех пор, пока судорога высшего наслаждения не свела его тело, после чего он остановился и обмяк, простонав нечто. То было ее имя, излившееся из его уст вместе с извергнувшимся в нее, словно целебный бальзам, семенем.

– Не уходи… – Он затряс головой, и звук, вырвавшийся из его груди, мог бы показаться смехом, но в его глазах стояли слезы. – Не дай мне снова заснуть, Эбби!

Эбигейл погладила его лицо, коснулась губ, приложила к ним палец, словно призывая к молчанию. Она понятия не имела, что Макс пытается ей сказать, но, что бы то ни было, это разрывало ей сердце.

Глубокой ночью Эбигейл высвободилась из объятий мужчины, который одарил ее такой сладостной, такой безудержной любовью. Он просил не уходить, но уйти нужно. Ее не должно быть здесь, когда Макс проснется, уже не испытывая действия зелья. Стать прежней Эбигейл Гастингс она не сможет уже никогда – во всяком случае, с ним. Это убьет ее.

– Ты куда это, моя милая?

Мейвис обошла вокруг стойки и своим дородным телом преградила путь Эбигейл, которая, стремительно ворвавшись в приемную, направилась прямиком в кабинет Макса.

– Макс на месте?.. Я хотела сказать, мистер Галлахер… то есть… – Эбигейл тяжело вздохнула. – Он здесь, Мейвис?

– Да, у себя. Но ты туда не войдешь, пока не расскажешь мне, что случилось прошлой ночью.

Эбигейл не знала, с чего начать. Она посмотрела на подругу и медленно покачала головой. Ее ощущения были крайне противоречивыми. К восторгу примешивалось чувство вины, но невозможно отрицать и того, что это был самый потрясающий опыт в ее жизни.

Мейвис внимательно наблюдала за ней, с тревогой вглядываясь в глаза, и Эбигейл не могла ей солгать.

– Это было неправдоподобно, Мейвис. Не-прав-до-подоб-но!

– Неправдоподобно хорошо или неправдоподобно плохо?

Эбигейл издала какой-то странный писк и прикрыла рот рукой, отдавая себе отчет в том, что может в любой момент сорваться на истерику.

– Ну рассказывай же, девочка, рассказывай! – Мейвис встряхнула ее. – Напиток помог?

– Чудодейственно! – Эбигейл снова издала какой-то сдавленный писклявый звук. – Мейвис, я была так хороша. Я исполняла стриптиз и все прочее.

– Да? А что делал он?

– Он совсем спятил. Буквально! Вот почему мне нужно с ним поговорить. Нельзя допустить, чтобы Макс думал, будто всерьез испытал все это. Ведь дело всего лишь в любовном напитке.

– Радость моя…

– Нет, Мейвис, я должна ему признаться. Если я этого не сделаю, то не смогу жить дальше.

– Эбигейл, ты не сделала ничего дурного – всего лишь дала ему немного любви и горячего шоколада.

Эбигейл тряхнула головой, и вокруг нее нимбом взлетели кудряшки. Она не пыталась больше совладать с волосами. Какое это имело значение теперь, когда вся ее жизнь полетела к чертям!

– Нет, я использовала его. Я использовала этого милого, доверчивого, терпеливого человека, и я не могу себе этого простить.

Мейвис поняла, что сейчас Эбигейл не переубедить, и отступила в сторону, показав рукой на дверь:

– Делай то, что считаешь нужным.

На Эбигейл был легкомысленный блейзер, майка и обтягивающие брюки – совсем не то, что составляло ее обычный рабочий гардероб, но в конце концов, кто сказал, что она собирается оставаться здесь после сегодняшнего объяснения? Уставившись на дверь, она пыталась растопыренными пальцами причесать свои растрепанные волосы, понимая, что это безнадежно.

Не то чтобы она передумала делать то, что хотела. Нет, она сумеет держать себя в руках. Просто она…

Не могла этого сделать! Это было нечто большее, чем чувство вины. Воспоминания о том, что она вытворяла прошлой ночью и что вытворяли с ней, приводили ее в смятение. Как после этого можно смотреть в глаза мужчине? Единственным утешением было то, что можно все свалить на любовное зелье. Если бы не оно, Эбигейл Гастингс никогда не позволила бы себе ничего подобного.

«Свалить? – подумала она. – Нет, это неподходящее слово».

– Тебя подтолкнуть? – поинтересовалась Мейвис.

– Для этого нужен бульдозер. – Но Эбигейл все же решилась.

Макс сидел за столом, просматривая информационный бюллетень, который его помощница составила накануне. Он всегда сам писал свое президентское обращение для второй стороны обложки, но прежде читал то, что составила Эбигейл.

Босс казался спокойным и собранным, сосредоточенным. Это удивило ее, поскольку о ней самой этого никак нельзя было сказать. Неужели для мужчины вчерашний вечер был самым обычным? Неужели это возможно?

– Мистер Галлахер… Макс, я…

Он откинулся на спинку кресла, оглядел ее с ног до головы и прищурился. В его сапфировых глазах мелькнула загадочная искорка.

– Думаю, вам следует снова начать называть меня «сэр», Эбби, – сказал он. – Это меня заводит.

Эбигейл смутилась. Это что, продолжающееся действие напитка? Может быть, на мужчин он действует дольше, чем на женщин? Прежде чем она успела справиться со своим смущением, в кабинет вошла Мейвис. Внеся на подносе чашку, она поставила ее на стол Макса.

– Что это? – спросила Эбигейл, заподозрив неладное, но Мейвис лишь пожала плечами и направилась к двери.

Макс улыбнулся и взял чашку.

– Это горячий шоколад, который мы пили вчера вечером. Мне он так понравился, что я попросил приготовить его. Оказывается, это рецепт бабушки Мейвис. Но, полагаю, вы это и сами знаете.

Он улыбнулся и сделал глоток.

– Остановитесь! – Эбигейл подбежала к его столу. – Не пейте его, Макс… сэр. Это дурман!

– О чем вы? Это же горячий шоколад.

– Нет… это зелье. Пусть Мейвис сама вам расскажет. – Эбигейл повернулась. – Мейвис?

Секретарши не было.

– Эбби, она ничего не говорила ни о каких его чудодейственных свойствах. – Макс сделал еще глоток. – Шоколад очень вкусный, и это единственное, что помогает мне избавиться от головной боли.

– Но, сэр, вы не можете… Прошу вас! Он заставит вас…

Макс взял чашку обеими руками, поглаживая ее своими длинными пальцами, поднес к губам и вдохнул густой аромат.

– Заставит меня – что?

Слишком поздно, поняла Эбигейл. Она хотела соблазнить его и погубила. Теперь Макс, как наркоман, привязан к этому шоколаду и, возможно, к ней. От этого не лечат ни в какой клинике.

– Вы не ответили на мой вопрос, Эбби. Кстати, вы сегодня очень красивы, хотя не понимаю, почему меня это удивляет. Вы вообще красивы.

– Сэр, вы не понимаете, что говорите. Вы говорите это лишь потому, что вчера я опоила вас горячим шоколадом.

– Вот этим? – Он постучал по чашке кончиком пальца и выпил почти все.

– Да, сэр, вчера вы находились под действием отвара. А сейчас вы снова его пьете… видит Бог, как бы я этого не хотела. Не поручусь, что он не вызывает привыкания.

– Зато я поручусь, – хрипло сказал он, – что привыкание вызываете вы.

Макс открыто глядел на весьма обтягивающую майку Эбигейл. Не зная, куда деть руки, она скрестила их на груди.

– Это в вас говорит горячий шоколад, сэр.

Откинувшись в кресле, Макс улыбнулся ей. В его потемневших глазах плясали смешинки.

– Мейвис дала мне рецепт, чтобы я мог варить шоколад в случае головной боли. Хотите знать, что в него входит?

Эбигейл тупо кивнула. «Опиум, надо полагать?»

Макс начал читать:

– Листья ямайского кофейного дерева, истолченные в пудру, немного подслащенного молока, малиновый нектар по вкусу, зернышки апельсина для запаха и олеум миристика.

– Что такое олеум миристика? Наверное, то самое? Дурман?

– Олеум миристика – это латинское название мускатного масла, Эбби.

– Но оно не может быть…

Макс взял рецепт, обошел вокруг стола и остановился перед ней.

– Взгляните, – сказал он, присаживаясь на край стола, пока Эбигейл читала.

Ингредиенты были экзотичными, но вовсе не напоминали составляющие волшебного эликсира.

– Ничего, кроме мускатного масла? Вы хотите сказать, что я вовсе не находилась под действием чего бы то ни было, когда вытворяла все это вчера вечером? – Она, затаив дыхание, уставилась на него.

– Ни вы ни я.

– Вы имеете в виду…

– Именно это я и имею в виду. Мы вовсе не были на взводе, Эбби, если не считать любовной страсти. И я по-прежнему жажду вас так, что даже ощущаю на губах ваш вкус. Вы гораздо вкуснее любого напитка.

Эбигейл никак не могла прийти в себя.

– Но как же быть с поисками жены и с трофеем? Как быть с Марсией Уолтерс?

– С Марсией Уолтерс?

– Она же вам нравится. Она была в моем списке кандидаток, и вы улыбнулись, когда я назвала ее имя.

– Ах да! Я тогда вспомнил, как она косит глазами, когда притворяется, что ей интересно то, что я говорю. Вы никогда не замечали?

Нет, ничего подобного Эбигейл не замечала. Она видела лишь, какой красивой и элегантной была эта женщина.

– А что касается Джеффа, – продолжал Макс, – то пусть владеет кубком на здоровье. Возвращаясь же к списку кандидаток, могу лишь сказать, что существует только одна женщина, которая способна заставить меня забыть о ценных бумагах. Это вы, Эбби. Единственное, кого я хочу, это вас, если, конечно, вы согласны взять в мужья такого рассеянного босса, как я.

– О, Макс… о, сэр, я…

– Подойди, – дрогнувшим голосом попросил он, но не стал ждать.

Макс сам приблизился к стулу, на котором она сидела в его кабинете вот уже девять лет, добросовестно записывая поручения на день.

– Перестань называть меня «сэр» и поцелуй меня, Эбби, – сказал он, привлекая ее к себе.

Больше всего на свете ей хотелось поцеловать Макса сейчас, но прежде Эбигейл сочла необходимым кое-что сказать:

– Да, сэр, я перестану говорить вам «сэр», но только если вы всегда будете называть меня Эбби. – Она прижала ладонь к его губам и, робко улыбнувшись, добавила: – Только не Эбигейл.