Текст книги "Только не Эбигейл!"
Автор книги: Сюзанна Форстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Сюзанна Форстер
Только не Эбигейл!
Глава 1
Эбигейл тщательно записывала в рабочий блокнот распоряжения своего босса, президента и председателя совета директоров компании «Галлахер-групп», в то время как сам Макс Галлахер расхаживал по просторному кабинету и диктовал ей список дел на сегодня.
В этом не было ничего необычного. Так начинался у них каждый рабочий день с тех самых пор, как девять лет назад Эбигейл поступила на работу к этому королю инвестиций. Правда, уже тогда босс давал ей кое-какие странные поручения, например, присматривать за кубком, полученным еще в университете за победу в соревнованиях по борьбе, чтобы его лучший друг, чего доброго, не умыкнул трофей.
Но это… Нет, должно быть, она ослышалась.
– Мне также понадобится каталог Интела, коэффициент их текущих торговых прибылей, две таблетки аспирина и жена.
Шариковая ручка Эбигейл Гастингс застыла на полуслове и оставила на бумаге жирную черную точку.
Девушка посмотрела на босса и увидела, что тот все еще сосредоточен на каких-то собственных мыслях.
– Извините меня, мистер Галлахер…
Он обернулся, на его лице можно было прочесть выражение легкого удивления. Эбигейл подавила улыбку, так как относилась к эксцентриным выходкам своего шефа со снисходительным терпением. Очевидно, он отвлекся на мгновение и забыл о ее присутствии.
Круг интересов Макса Галлахера, мужчины с монументальной нижней челюстью – мечта скульптора эпохи Ренессанса – и глазами цвета синевы полуночного неба – такого же, как и итальянский костюм в узкую полоску, который Эбигейл сама для него выбирала, – был точечно сфокусирован, словно луч лазера. Мистер Галлахер до сих пор, после стольких лет совместной работы, называл ее мисс Гастингс, и дело здесь было отнюдь не в чрезмерной вежливости. Похоже, босс просто не мог дольше одного дня удержать ее имя в голове.
Эбигейл давно перестала обижаться. Все знали: единственный способ привлечь внимание Макса Галлахера – это сообщить ему конфиденциальную горячую информацию о положении дел на фондовом рынке.
– Извинить вас, мисс Гастингс? – переспросил он.
– Я не уверена, что правильно вас поняла.
– Ах, вы об этом! – Он нахмурился, нажав пальцем на переносицу. – Я и сам удивлен. Не помню уже, когда у меня так болела голова.
– Нет, я не об аспирине…
Но босс уже не слушал Эбигейл. Он снова мерил шагами кабинет, сосредоточившись на предстоящих в этот день финансовых операциях.
– Пожалуйста, предупредите аналитиков, чтобы особенно внимательно отслеживали сегодня утром курс доллара по отношению к иене. Мне нужна свежая информация каждые пятнадцать минут. Да, и напомните им, что я все еще жду результатов моделирования наиболее благоприятного времени купли-продажи высокодоходных акций.
Эбигейл, несмотря на явное замешательство, записывала распоряжения. Не могло быть и речи о том, чтобы прервать босса, которого они называли между собой Мак-сом-Мидасом. Он уложил на лопатки весь международный финансовый мир своей обманчиво простой политикой инвестиций и к тридцати годам сколотил первый миллион, а к тридцати пяти более чем удвоил свое состояние. Теперь, когда он подходил к сорокалетию, казалось, что не существует границ для дальнейшего умножения его богатства.
– Прочтите, пожалуйста, что у нас получилось, – попросил Макс-Мидас.
Это тоже было рутинной процедурой. Каждое утро он диктовал список дел и каждое утро заставлял ее зачитывать ему этот список вслух, иногда по нескольку раз, в то время как сам решал в уме стратегические задачи.
Эбигейл прочла первые девять пунктов. Перед последним она запнулась.
– И наконец, десятое… найти вам жену?
– Да, все правильно. Хорошо. – Макс взглянул на часы. – Справитесь со всем этим сегодня?
– Вы хотите, чтобы я нашла вам жену, сэр? Сегодня?
– О нет! – Он рассмеялся, увидев изумление Эбигейл. – На такое задание я даю вам время до моего сорокалетия. Это ведь будет не сложно, правда?
Эбигейл онемела. До четырнадцатого февраля, Дня святого Валентина, оставалось две недели, но даже если бы босс дал ей на выполнение своего поручения два световых года, она точно так же не смогла бы сейчас вымолвить ни слова. Нет, должно быть, это какая-то фрейдистская оговорка. Вероятно, мистер Галлахер хотел попросить найти ему не жену, а какую-то Жанну или пилу? А может быть, жабу?
Но Эбигейл не успела спросить – зазвонил телефон.
– Наверное, это Дэниел Ким из азиатского филиала, – сказал Макс, направляясь к столу и нажимая кнопку громкой связи. – Похоже, на электронных торгах цены упали до самого низкого уровня и пора покупать.
Послышался мужской голос, произносивший слова с забавным акцентом, и Макс сделал ей знак, мол, предстоит долгий и сложный разговор. Эбигейл поняла, что сидеть и ждать нет никакого смысла, к тому же ей самой предстоял хлопотный день. Она постарается перехватить шефа позднее, чтобы выяснить недоразумение.
Но встав, Эбигейл испытала странное ощущение, будто за последние несколько минут пол неким таинственным образом накренился на несколько градусов. Она уже подошла к полуоткрытой двери своего кабинета, смежного с кабинетом босса, когда Макс окликнул ее:
– О, мисс Гастингс, я забыл вам сказать…
– Да? – Эбигейл обернулась, отчего голова закружилась еще сильнее.
Она подумала, что шеф наконец сообразил, какую забавную допустил оговорку, и сейчас они вместе посмеются: «Жена? Я хотел сказать – вина! Купите мне ящик хорошего вина! Я пошлю его Уоррену Баффету в благодарность за полезный совет по части операций на фондовом рынке».
Эбигейл приготовилась расплыться в улыбке. Снова будет о чем посудачить с Мейвис, секретаршей, работавшей у Макса Галлахера еще дольше, чем она сама. Прикрыв трубку ладонью, но не прекращая слушать собеседника, он прошептал:
– Сегодня я обедаю с Джеффом в спортивном клубе. Позаботьтесь, чтобы нам оставили столик подальше от парилки. Знаете ли, запах…
Макс сделал ободряющий жест в ее сторону, и она, тупо кивнув, так же шепотом ответила:
– Конечно, сэр. – Эбигейл столько раз за день приходилось произносить эти слова, что они вылетали из ее ует автоматически.
– Эй, Эбби, что с тобой, дорогая?
Она очнулась от глубоких раздумий и увидела на пороге Своего кабинета Мейвис Свон, которая подергивала плечами в такт мелодии, звучавшей в наушниках плейера, висевших у нее на шее, словно какое-то украшение.
– Ничего, – заверила ее Эбигейл и резче, чем хотела, осведомилась: – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что ты снова играешь скрепками.
– Вовсе нет. – Эбигейл опустила глаза и вздохнула.
Ее застали на месте преступления. В выдвинутом ящике стола двумя аккуратными рядами были выложены серебристые скрепки, повернутые длинными петельками вниз. Одну она все еще держала в руке. Эбигейл поспешно бросила улику и задвинула ящик.
– Нет ничего дурного в том, чтобы класть вещи на место, – упрямо возразила она. – Тогда ничего не будет теряться.
– Иногда не грех и потеряться, – проворчала Мейвис. – Иначе как же кто-нибудь сможет тебя найти, детка?
Официально Мейвис принадлежала к числу технических сотрудников, но на самом деле… Она отвечала на звонки, регулировала поток посетителей и раздавала советы, которые, как правило, оказывались верными. Что касается стиля жизни, то для компании она была гуру, и даже Макс признавал, что мисс Свон вполне могла бы преуспеть в качестве ведущей собственного ток-шоу.
Никто лучше Мейвис не мог научить «жить полной жизнью», и с некоторых пор Эбигейл стала объектом ее пристального внимания. Секретарша клялась, что внутри мисс Гастингс притаилась «Эбби». Эбигейл не знала, что было бы страшнее: если бы Мейвис оказалась права – или если бы ошибалась.
– Господи, девочка, что это за красное пятно у тебя на лбу? – спросила Мейвис.
– Я потерялась, а дверь меня нашла, – вымученно пошутила Эбигейл.
– Тебе необходима моя успокаивающая мазь «Бабуля Свон»! – Напевая себе под нос и приплясывая, Мейвис подошла к ее столу.
Временами Эбигейл мечтала хотя бы о половине той уверенности в себе, какой обладала секретарша. Мейвис не заблуждалась на свой счет, но нисколько не смущалась ни щедрости своих форм, ни широты натуры. Она была крупной, красивой женщиной, и окружающим оставалось либо примириться с этим, либо убраться прочь с ее пути.
Сегодня на Мейвис были широченные брюки из легкого шелка в сине-зеленую полоску, которые развевались вокруг ее щиколоток цвета кофе с молоком, и такая же свободная длинная блуза. Сквозь блузу просвечивал бирюзовый, скроенный по индивидуальному образцу бюстгальтер, в котором покоился ее роскошный бюст.
Эбигейл в строгом бежевом костюме, сшитом на заказ, со своими сдержанными манерами, с темной косой, узлом скрученной на затылке – потому что это был самый быстрый способ уложить густые, непослушные волосы, – казалась себе рядом с Мейвис серой мышкой.
Мейвис водрузила сумку размером с небольшой чемодан на стол, пошарила в ней и, выудив пеструю баночку с мазью, вручила ее подруге с милой улыбкой.
– На, полечись!
Смазав липким снадобьем место ушиба, Эбигейл моментально почувствовала облегчение.
Мейвис могла бы открыть аптеку и торговать только своими домашними лекарствами фирмы «Бабуля Свон»: собственными снадобьями от головной боли, натуральными антидепрессантами, средствами для увеличения объема бюста и травами, способствующими повышению плодовитости. Она даже утверждала, что имеет приворотное зелье, которое подмешивает в еду своему приятелю Генри каждый раз, когда у того «начинает блуждать глаз».
Мазь представляла собой причудливую смесь густого шоколадного цвета с добавлением чего-то похожего на крем из аптечного алтея. Как-то Мейвис варила такую смесь прямо здесь, в офисе, в маленькой кухне-кофейне, но и близко не подпустила Эбигейл к своему священнодейству.
– Я не отвечаю за то, чем все это может кончиться, – многозначительно предупредила она тогда.
Эбигейл поблагодарила за лекарство и сделала попытку вернуть баночку, но секретарша настояла, чтобы она оставила ее себе.
– У каждого в домашней аптечке должна быть успокаивающая мазь, – объявила Мейвис. – А теперь, радость моя, рассказывай, в чем истинная проблема. Снадобье моей бабушки может снять боль, но оно не лечит сердечные раны – а ты вздыхала здесь так, словно у тебя отняли будущее.
Эбигейл взяла в руки блокнот и вручила его секретарше.
– Вот список поручений мистера Галлахера. В нем вся проблема.
Мейвис с огромным интересом начала проглядывать список.
– Каталог Интела, курс доллара к иене… – бормотала она. – Аспирин?
– Читай дальше. Он хочет, чтобы я нашла ему жену.
Мейвис вытаращила свои карие глаза и стала похожа на божью коровку.
– Если я обмочу свои брюки, ты будешь виновата, девушка! Ты ведь это не серьезно?
Эбигейл потерла ушибленный лоб.
– Я тоже думала, что он пошутил. Но босс всегда такой серьезный…
– Что правда, то правда. Однажды кто-то подарил ему на Рождество кусок мыла на шнурке, так Макс-Мидас решил, что это намек.
– Он хочет жену и желает получить ее ко Дню святого Валентина.
– Ну что тебе остается? – Мейвис громко фыркнула. – Не обращай внимания на его причуды, и через две недели он сам обо всем забудет. Наш босс не в состоянии упомнить, что делал вчера, если, конечно, речь не идет о сделках с акциями.
– Не думаю, что он об этом забудет. Это часть его двадцатилетнего плана.
– Часть чего?
Много лет назад Макс беседовал с Эбигейл перед приемом на работу и рассказал о своих долгосрочных целях, а затем вручил обтрепанный лист бумаги, который хранил еще со студенческих лет. На нем были записаны его пятилетние планы вплоть до сорокового дня рождения. К двадцати пяти годам Галлахер намеревался завести собственное дело, к тридцати – стать миллионером, к тридцати пяти – начать выставлять на продажу ценные бумаги, а к сорока – найти идеальную женщину и жениться на ней.
– Есть ли у вас соображения по поводу того, как помочь мне в достижении моих целей? – спросил он тогда Эбигейл.
В тот момент девушка восприняла все это совершенно серьезно, потому что не только двух первых целей, но и кое-чего сверх того Макс уже добился. Его темно-синие глаза сверкали, как сапфиры. Глядя в их таинственную глубину как завороженная, Эбигейл пообещала сделать все возможное, чтобы его план был выполнен. Она только что окончила колледж и в двадцать лет не имела никакого опыта работы, но ее энтузиазм, должно быть, подкупил Макса. Объяснив все это подруге, Эбигейл снова тяжело вздохнула:
– Тогда я не обратила особого внимания на всю эту чушь об «идеальной женщине», я и представить себе не могла, что он действительно попросит меня найти такую. Господи, ну почему босс хочет, чтобы именно я выбирала ему жену?
– Ну ты же выбираешь ему галстуки, не так ли?
Галстуки и все остальное, согласилась Эбигейл. Она была немного помешана на организационной деятельности, что как раз и требовалось Максу Галлахеру. Убедившись в этом, он постепенно свалил на ее плечи все свои повседневные заботы, включая присмотр за фешенебельной квартирой, находившейся прямо над его офисом.
Эбигейл заново отделала и обустроила ее по своему вкусу и до сих пор время от времени чем-нибудь украшала. Каждый день, перед тем как уйти с работы, девушка поднималась туда, чтобы разложить по розеточкам ежедневные дозы витаминов и пилюль, выбрать шефу на ужин блюдо из полуфабрикатов «Здоровое питание для гурмана», которыми был забит холодильник (она нашла фирму, которая доставляла на дом недельный набор вкусных блюд для микроволновых печей), и убедиться, что вся одежда, которая понадобится ему на вечер, в полной готовности.
– О! Кто это здесь распускает лапы?!
Вздрогнув от пронзительного возгласа Мейвис, Эбигейл в ужасе уставилась на мужские руки, которые обвили пышную фигуру секретарши, сомкнувшись на ее подушкообразной груди.
Мейвис возмущенно визжала и шлепала по этим рукам, но улыбка выдавала ее истинные чувства. Эбигейл не знала, что и думать, пока не увидела показавшуюся из-за спины секретарши волнистую русую шевелюру нахала.
– Мистер Уэстон, – строго сказала она, – прекратите приставать к Мейвис, или мне придется вызвать охрану.
Руки замерли и спустя мгновение трусливо уползли назад.
Мейвис поправила блузку и отступила в сторону, явив взору Эбигейл стоявшего с абсолютно невинным видом Джеффа Уэстопа. Высокий, угловатый глава Фонда Уэстона был лучшим другом Макса со студенческих лет и его самым яростным соперником во всем, начиная с крупнейших финансовых операций и кончая повседневными житейскими делами. Эбигейл доводилось видеть, как эти двое заключали пари, сядет ли муха на окно в кабинете Макса.
– С тебя сто долларов, если муха сядет на стекло, пока ты считаешь до десяти, – сказал Джефф.
– А с тебя двести, если не сядет. – Макс начал считать и выиграл.
Он всегда выигрывал, зато Джефф всегда был заводилой.
– Я просто хотел поздороваться с вами, дамы, – попытался оправдаться Джефф. – К чему весь этот шум?
– В следующий раз здоровайтесь с моим лицом! – фыркнула Мейвис, едва сдерживая смех.
– В следующий раз, когда я встречу вас в комнате для совещаний, мы запремся там и вы сможете поздороваться с моей…
– Мистер Уэстон! – предупреждающе воскликнула Эбигейл; нужно же было кому-то поставить любвеобильного субъекта на место, и совершенно очевидно, что Мейвис этим кем-то не была. – Если вы будете прилично себя вести, я, так и быть, доложу мистеру Галлахеру, что вы здесь.
Джефф расплылся в озорной улыбке и достал из внутреннего кармана пиджака сводку фондового рынка.
– Скажите ему, пришел гений, который только что оставил его без штанов, выиграв пари по сегодняшним торгам.
Эбигейл сняла трубку и сделала знак Мейвис. Та сгребла со стола свою огромную сумку и, погрозив обоим пальцем, ушла.
Джефф послал ей вслед воздушный поцелуй и проследовал прямо в кабинет Макса.
– Сейчас я его удивлю, – бросил он на ходу Эбигейл.
– Подождите! – Но остановить его было невозможно, и когда спустя несколько минут включился селектор, она уже снова перебирала скрепки в ящике стола.
– Мисс Гастингс, зайдите, пожалуйста, на минутку и прихватите свой блокнот.
Эбигейл предположила, что друзья горячо обсуждают новую сделку или заключают очередное пари, но уже в следующий момент, к своему величайшему удивлению, поняла, что они разговаривают о женщинах.
– Ты ни за что не найдешь такой к Валентинову дню! – радостно воскликнул Джефф. – Можешь попрощаться с кубком, Макс.
– Не спеши освобождать для него место в своей витрине, – предупредил Макс. – Я только что по телефону купил пакет акций стоимостью в десять миллионов долларов на условии один к шестидесяти двум. Так неужели не смогу за две недели найти женщину?
– Идеальную женщину, – уточнил Джефф. – А если ты припомнишь критерии, о которых мы условились, когда нам было по двадцать лет, то поймешь, что таковой вовсе не существует. Где ты возьмешь женщину, которая умеет танцевать с обнаженной грудью на журнальном столике в свободное от работы время и подавать крученый пас, как Джон Элвей? Где она? Покажи мне ее.
– О чем это вы толкуете? – тихо спросила Эбигейл.
– О, мисс Гастингс… – Макс запнулся.
Однако на этот раз он не сделал ей знака подойти и не сразу вернулся к прерванному разговору. На несколько секунд босс задумался, задержав взгляд на ее фигуре. Казалось, он даже затаил дыхание.
Можно было подумать, что Макс видит свою помощницу первый раз в жизни. Его взгляд скользил вверх по ее ногам к подолу платья, находившемуся, как положено, на три дюйма выше колен, и жакету, сидевшему на ней как влитой. Макс заметил настороженное выражение ее лица и песочно-каштановую косу, закрученную в узел.
Во внешнем облике Эбигейл не было сегодня ничего необычного, чего нельзя было сказать о взгляде Макса. Джефф тоже это заметил. Эбигейл видела, с каким любопытством мистер Уэстон наблюдает за ними.
– Эбигейл… – сказал Макс и спохватился: – Вы не возражаете, если я буду вас так называть? Мне хотелось поговорить насчет этой истории с женой. Помните, я сказал вам, что она нужна через две недели? Так вот, она мне действительно нужна.
Он сделал долгий выдох. Такая напряженность была Максу абсолютно несвойственна. Сосредоточенность, концентрация внимания – да, но не напряженность.
– Вы сколько-нибудь продвинулись в решении задачи? – поинтересовался он.
– М-м-м… Нет. Я хотела обсудить это с вами, но не была уверена, что вы сказали это всерьез.
– О, безусловно, он сказал это всерьез, – перехватил инициативу Джефф. – Мой друг никогда еще не был так серьезен! Эбигейл – вы не станете возражать, если я буду называть вас Эбби? – так вот, Эбби, если ваш шеф не женится ко Дню святого Валентина, кубок перейдет ко мне навсегда.
Она стояла, безмолвно переводя взгляд с одного мужчины на другого, но в конце концов остановилась на Максе.
– Вы собираетесь жениться только для того, чтобы выиграть пари у мистера Уэстона?
– Называйте меня просто Джеффом… – хмыкнув, предложил Уэстон, откидываясь на спинку кресла. – Видит Бог, я очень люблю выигрывать.
– Это нечто большее, чем просто пари, – ответил. Макс, окинув Джеффа тяжелым взглядом. – Я и без того много лет назад решил жениться к сорока годам.
– Понимаю, – холодно сказала Эбигейл.
Она знала, что этот злосчастный кубок время от времени переходит от одного мужчины к другому с тех самых пор, как еще в студенческие годы Макс выиграл его у Джеффа на соревнованиях штата по борьбе. Позднее, уже в аспирантуре, Макс распланировал свое будущее, а его друг поспорил с ним на этот кубок, что ему не удастся выполнить все свои пятилетние планы.
Однако Макс владел кубком вплоть до своего тридцатипятилетия. И вот здесь случилась осечка: из-за незначительной формальности, которую он проморгал, право начать инвестировать ценные бумаги было получено им с опозданием всего на месяц, но кубок, по условиям пари, перешел к Джеффу и с тех пор находился у него. Эбигейл считала и себя отчасти виновной в этом.
– Можно ли мне узнать, – поинтересовалась она, – что такое идеальная женщина?
– Можно. – Джефф выудил из кармана помятый листок, вырванный из блокнота, и демонстративно разгладил его. – У меня здесь случайно оказался перечень условий, который мы составили, когда были двадцатилетними…
– Придурками, – продолжил Макс.
– Точно, – согласился Джефф. – Вероятно, мне не следовало бы оглашать его в присутствии женщины.
– Читайте! – Эбигейл не удалось скрыть нетерпения. – Как, скажите на милость, я смогу найти вам образец безупречной женщины, если не буду знать, что искать?
Джефф взглянул на Макса и получил его одобрение в виде кивка.
– Ну что ж, вот что означает женский идеал. Не обязательно в такой последовательности: она должна иметь большие сись… то есть восхитительное вымя, говорить только сексуальным шепотом, не громче, уметь подавать пиццу, пиво и в промежутках танцевать на кофейном столике с обнаженной грудью, и последнее – по счету, но не по значению – она должна уметь подавать крученый мяч по биссектрисе.
Он замолчал, и в комнате повисла напряженная пауза, которая, как надеялась Эбигейл, была вызвана глубоким смущением мужчин. Восхитительное вымя? Можно подумать, что им нужна дойная корова, которая к тому же может играть в футбол и служить официанткой.
– Таковы были мечты разочарованных двадцатилетних выпускников-экономистов, – тихо, но с чувством произнес Джефф.
– А теперь, когда вам по сорок? – с надеждой спросила Эбигейл.
Джефф потряс в воздухе листком:
– Мне это по-прежнему подходит. А ты что скажешь, Макс?
Макс согласно кивнул, не задумавшись ни на секунду.
– Кто же не захочет женщину, которая умеет давать крученый пас?
Эбигейл с такой силой сжала свою шариковую ручку, что чуть не переломила ее пополам, однако занесла в блокнот еще один пункт: «Позвонить в ветеринарную службу и попросить, чтобы их обоих кастрировали».
