Текст книги "Только не Эбигейл!"

Автор книги: Сюзанна Форстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 6

Эбигейл смотрела в зеркало с какой-то остервенелой сосредоточенностью, когда ритм латиноамериканской сальсы возвестил появление Мейвис. Она держала кружку с горячим кофе.

– Так это здесь ты пряталась со вчерашнего дня? – спросила Мейвис. – В дамской комнате?

Эбигейл отрицательно покачала головой, при этом маленькие завитушки вырвались на волю из туго заплетенной косы, напоминая юные побеги на дереве. Ну что за волосы, никак с ними не сладить! Нужно как-то распрямить эти кудряшки, прежде чем идти в свой кабинет. С такими волосами впору заводить парикмахера, выезжающего на дом по срочным вызовам.

– Я только что пришла, – ответила Эбигейл. – Не могу смотреть ему в глаза, Мейвис. Не могу идти туда.

Только исключительное чувство ответственности заставило ее сегодня явиться на работу. Информационный бюллетень «Галлахер-групп» должен непременно быть подготовлен к печати до полудня. Эбигейл еще ни разу не задержала его выпуск, но в лифте она призналась себе, что притворяться, будто дело только в работе, глупо.

Мелодия сальсы зазвучала еще громче, когда Мейвис поставила плейер вместе с чашкой на поднос из нержавеющей стали.

– Его там нет, дорогуша. Сегодня у Макса запись на каком-то крупном телеканале. Бедняжка! Он бормотал что-то насчет своих таблеток.

Эбигейл совсем забыла и о лекарствах Макса, и о его ужине, и о костюме для «Бесед по понедельникам» – еженедельной телевизионной передачи, в которой лучшие финансисты страны обсуждали текущее положение дел на рынке ценных бумаг. Можно себе представить, во что оделся Макс.

– Да черт с ним! – выразительно фыркнула Мейвис. – С тобой-то все в порядке? Тебя вчера не было весь день.

Эбигейл кивнула, и множество новых завитушек выскочило из прически.

– Я бродила по берегу и пыталась решить, что мне надо делать.

– А не подумала ли ты и о том, что тебе хочется сделать?

– Чего я хочу, я знаю, Мейвис. Вчера я приняла самое безумное, самое импульсивное решение в жизни, но, поразмыслив, отказалась от него.

– Вот как? И что же за безумное и импульсивное решение ты приняла?

– Я хочу его. Я хочу Макса.

Мейвис уставилась на нее не моргая, затем ласково усмехнулась:

– Это может казаться неожиданным тебе, моя дорогая, но не мне.

– Нет, это вовсе не то, о чем ты подумала. Я хочу его, но только на одну ночь.

– На одну ночь… то есть ты хочешь сказать – «на всю ночь»?

– Именно. Если я не могу получить Макса Галлахера на всю жизнь, то… – Эбигейл сделала глубокий вдох и опасно дрогнувшим голосом добавила: – Я хочу провести с ним ночь. Одну незабываемую ночь.

– О! – только и смогла произнести Мейвис.

Эбигейл вытерла навернувшиеся на глаза слезы и, нахмурившись, посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Безумие, правда? Ты только посмотри на меня.

Их взгляды встретились в зеркале.

Секретарша приподняла бровь:

– У тебя действительно немного растрепалась прическа.

– Безнадежно. Я все утро трудилась над этим ежевичным кустом, пыталась совладать с проклятыми завитушками – все напрасно.

– Вот! Именно в этом твоя проблема, – нравоучительно заметила Мейвис. – Ты зажата. Моя бабушка всегда говорила: «Распусти волосы – и освободишь душу».

– Это была Бабуля Свон?

– Она самая. Тишанда Свон, самая независимая женщина в округе Макон, штат Джорджия.

– Твоя бабушка была независимой? – Эбигейл не совсем понимала, что это значит, но была уверена – что-то хорошее.

– И до сих пор такой остается. Чего только не знает эта женщина о том, как освободить душу! – Улыбка Мейвис стала мечтательной. – Когда, навыписывав заведомо необеспеченных чеков, моя мамочка смылась из города, едва унеся ноги от шерифа, Тишанда взяла меня к себе и воспитала. Эта женщина умела наслаждаться каждым мгновением жизни. Она смаковала ее сама и не считала, что следует обескураживать ребенка, ограничивая его естественные аппетиты, вот почему, наверное, я выросла такой незакомплексованной.

Как интересно. А бабушка Эбигейл была дочерью пресвитерианского священника, убежденного в том, что естественные аппетиты человека нужно ограничивать всегда и с помощью розог.

– Иди-ка сюда, я распущу тебе волосы, – приказала Мейвис.

Возможно, Эбигейл была слишком легковерна, но в конце концов – что ей теперь терять? И она полностью отдалась в руки Мейвис. Уже минуту спустя никакие заколки и резиновые тесемки не стесняли ее волос. Мейвис пальцами расчесала густую курчавую гриву Эбигейл, «высвободив дарованное природой богатство», как она выразилась, а затем с помощью смоченной в теплой воде расчески превратила тугие завитки в свободно струящиеся локоны, естественно обрамлявшие лицо Эбигейл.

Трудясь над новым образом подруги, Мейвис продолжала напевать себе под нос и время от времени отпивала глоток-другой из чашки. Глядя, как смачно она причмокивает губами, Эбигейл подумала, что там должно быть что-то очень вкусное.

– Замечательно! – воскликнула она, любуясь темно-золотистым буйством локонов, возникавшим по мере того, как Мейвис вытягивала их один за другим и опрыскивала лаком.

К концу процедуры Эбигейл была вполне готова выйти из укрытия и завоевать весь мир, но оказалось, что подруга еще не закончила.

– С этим лицом что-то нужно сделать, – сказала Мей-вис, копаясь в своей косметичке.

Выудив из нее тюбики и кисточки, которые ей были нужны, она принялась за работу. Бледно-голубые тени придали глазам Эбигейл вид чистых озер, окутанных нежным туманом, а блестящая вишневая помада превратила рот в подобие аппетитного спелого плода. На ее щеки Мейвис нанесла легкий румянец, а в уши вдела свои тяжелые серьги из жемчуга.

Эбигейл полагала, что для такого перевоплощения целой бригаде косметологов потребовалось бы не менее часа, но Мейвис из беспорядочно проросшего новыми побегами куста, каковой еще недавно напоминала голова Эбигейл, с легкостью создала соблазнительную сирену.

– Вот теперь ты – Эбби! – объявила она.

Эбигейл кивнула.

– Думаю, в таком виде я могу соблазнить мужчину, – тихо призналась она.

– Соблазнить и отнять у всех остальных женщин последнюю надежду.

– Это было бы неплохо, – радостно улыбнулась Эбигейл и тут же смутилась.

– Теперь ты не только независимая, – сказала Мейвис, одобрительно кивнув, – ты ведь получила еще и уроки стриптиза. Так что сможешь «протанцевать» себе путь в его постель.

Все воодушевление Эбигейл исчезло.

– Единственное место, куда я могу «протанцевать», это в кабинет экстренной помощи. Ты же видела, как я сверзилась со сцены.

Мейвис подкрутила колесико на своем плейере, и музыка зазвучала во всю мощь.

– Чувствуешь ритм? Слышишь эти бонго-барабаны? Единственное, что тебе нужно сделать, это расслабиться и позволить музыке завладеть тобой, дорогая. – Она подняла кружку, из которой пила, и, словно тост, провозгласила: – А чего не сможет сделать музыка, довершит это.

– Кофеин? Нет, он приводит меня в нервозное состояние.

– Это не кофе, детка. Никакой кофе так не освобождает душу, как отвар моей бабушки.

– Так это знаменитое любовное зелье? – Эбигейл была заинтригована.

Она попыталась заглянуть в чашку, но Мейвис прикрыла ее ладонью и со снисходительной улыбкой объяснила:

– Сначала ты должна произнести это правильно, с чувством. Это слово надо выговаривать не так, словно ты подписываешься в конце письма: «С любовью такая-то», а так, будто находишься в полуосвещенном зале, где приглушенно звучит музыка и с тобой рядом тот самый мужчина.

– Можно и мне попробовать?

Мейвис была шокирована:

– В девять часов утра?! Ты хочешь, чтобы тебя арестовали?

– Но ты же пьешь.

– Это потому, что сегодня пятница и я собираюсь прекрасно провести выходные. К тому же у меня – многолетняя привычка, а ты – еще дитя. Зелье сразу ударит тебе в голову.

Мейвис протянула чашку и позволила Эбигейл взглянуть на бесстыдно густой, греховно темный и жирный, как сливки, напиток.

– Пахнет горячим шоколадом.

– Это и есть горячий шоколад. – Мейвис отпила еще глоток, прикрыла глаза и передернула плечами. – Господь милосердный, ну берегитесь. Теперь берегитесь все! К концу рабочего дня я буду опасна.

Ее веки вздрогнули и медленно поднялись, но Эбигейл заметила, что взгляд у подруги мечтательный и рассеянный, а зрачки расширены.

– Из чего он приготовлен?

– Честно говоря, я никак не могу запомнить. Бабуля посылает мне его по почте. Там есть листья особого кофейного дерева с Ямайки, чуть-чуть малинового нектара, немного апельсиновых зерен… А на гарнир – взбитые сливки, если ты их любишь. Ну и порошок из рога единорога, разумеется. Так, набор всякой всячины, – подмигнула она Эбигейл. – У меня где-то есть рецепт, но вся хитрость – в способе приготовления.

– Малиновый нектар? Звучит аппетитно.

– Аппетитно? Это божественный эликсир, не забывай! Лучшим другом девушки является Любовный Напиток Бабули Свон.

Войдя вечером в свою гостиную и увидев стоявшую у окна женщину, Макс подумал, что ошибся дверью. «Что это? – спросил он себя, стоя с перекинутым через одну руку пальто и с кейсом в другой. – Это не женщина. Это видение, и объяснение тому может быть лишь одно: я брежу».

Да, либо он бредит, либо действительно умирает.

Макс не видел ее лица, поскольку женщина смотрела в окно на мерцающие, словно цепочки хрустальных канделябров, огни города. Но у нее была великолепная копна волос, пышных, вьющихся, каждый завиток которых подсвечивался неверными бликами свечей, делавшими их золотистыми и словно живыми.

Свечей?

Ну да, на каминной полке горели тонкие восковые свечи, звучала тихая музыка.

Сомнений не оставалось: он умирает от какой-то смертельной болезни, и это – предсмертное видение.

Платье маняще поблескивало. Оно казалось таким же живым и фосфоресцирующим, как ее волосы. Поддерживаемое на плечах узкими бретельками, оно производило впечатление бесконечно льющегося потока, вероятно, такой эффект достигался благодаря полупрозрачной радужной ткани. Платье облегало тело так, что казалось, будто вы видите ее бедра и прочие женские тайны, которых на самом деле видно не было.

Макс уже совсем убедил себя в том, что у него галлюцинации, когда видение в белом наконец обернулось и взглянуло прямо на него.

– Мистер Галлахер? Я не слышала, как вы вошли.

Макс неприлично глазел на нее, но ничего не мог с собой поделать. Голос женщины звучал точно так же, как голос его помощницы, но лицо, платье, перчатки до локтей… Это потрясающее создание не могло быть Эбигейл. Не то чтобы Эбигейл была непривлекательна, но эта женщина – видение!

– С вами все в порядке, мистер Галлахер?

– Эбигейл? Это вы?

Она рассмеялась, ее смех напоминал тихий перезвон подвесок на золотом браслете.

– Ну конечно, я. Кто еще это может быть?

Он не мог сказать, что именно произвело такое впечатление – платье или сама Эбигейл, но видение, мерцая, описало круг, и Макс, который не был уверен, что там, под платьем, есть что-либо еще, почувствовал, как у него закружилась голова.

Кто эта женщина?

– Что вы здесь делаете?.. В таком наряде? – робко спросил он.

– Я думала, вы хотели, чтобы я разложила для вас пилюли на вечер.

– Ах да… спасибо…

Наверное, именно это ему сейчас было нужно – пилюли. Возможно, оттого, что вчера он их не принял, у него и начались галлюцинации. Это был второй худший день в его жизни. Первый случился вчера. Весь день в голове стучали молоточки, да и в настоящий момент Макс не мог бы сказать, как именно себя чувствует, разве что определенно ощущал какую-то сейсмическую активность в груди.

– Могу я предложить вам выпить? – спросил он.

– Благодарю, у меня есть.

Только сейчас Макс заметил в ее руке хрустальный бокал на длиной ножке, похожий на те, в которых подавали так называемый ирландский кофе. По тому, как она поднесла его к губам, Макс догадался, что напиток был скорее горячим, чем холодным. Отпив глоток, женщина прикрыла глаза и обтянутыми перчаткой пальцами осторожно взялась за хрупкое основание бокала.

По какой-то неведомой причине от этого зрелища Макс ощутил пустоту в желудке. Вполне вероятно, что он просто был голоден, поскольку, кроме жилистого цыпленка за обедом, ничего сегодня не ел.

Он по-прежнему не мог понять, что делает в его гостиной эта разодетая, как кинозвезда, женщина-вамп или ангел – пусть решает кто как хочет.

– Вы куда-нибудь идете сегодня вечером? – спросил Макс. – На свидание?

По ее лицу пробежала легкая тень, глаза расширились, и от этого она стала еще красивее.

– Разве вы забыли? Сегодня благотворительный вечер в…

– Благотворительный вечер? Вы уверены? Это, кажется, не отмечено в моем расписании.

– О, это очень важное событие, и я никогда не забывала отметить его в вашем ежедневнике. Разве я не забочусь всегда о том, чтобы ваш костюм был вовремя приготовлен?

Она взглядом указала на живописно разложенную на диване одежду. Максу пришлось дважды посмотреть туда, чтобы убедиться, что он действительно видит свой официальный вечерний костюм. Но почему его вещи в гостиной? Не думает же Эбигейл, что он станет переодеваться здесь?

Макс потер колючую щетину на подбородке.

– Думаю, сначала надо принять душ и побриться.

– Прекрасная мысль. Это было бы действительно неплохо, но, полагаю, у нас уже нет времени.

– У нас?..

– О, разве вы не хотите, чтобы я пошла вместе с вами? Раньше вы просили меня сопровождать вас на подобные мероприятия, как официальное лицо, разумеется, и сегодня я могу составить вам компанию. Но если вы предпочитаете идти один, что ж…

Незаконченная фраза повисла в воздухе. Эбигейл обиженно посмотрела на него и опустила глаза на ковер. У нее вырвался короткий вздох и выпятилась нижняя губа. Неужели его помощница дуется? Вообще-то ничего удивительного, но Макс никак не мог в это поверить: Эбигейл Гастингс никогда не обижалась, всегда была такая выдержанная.

Ему всегда казалось: дотронься до нее – и она лопнет, как мыльный пузырь. Лопнет и исчезнет. Быть может, именно поэтому Макс никогда к ней и не приближался. Боялся, что Эбигейл исчезнет.

– Ну конечно же, я хочу, чтобы вы пошли со мной, – поспешил успокоить ее Макс.

Она улыбнулась, точнее просияла, и сделала глоток из бокала.

Превращение, которое происходило с ней каждый раз, когда девушка отпивала из этого необычного сосуда, было поразительным. Казалось, напиток заставлял всю ее внутренне трепетать.

Она закрыла глаза, откинула голову и прижала к горлу бокал. Обтянутые перчатками пальцы ласкали его нежно, любовно, словно руку мужчины. Макс почувствовал, как запульсировала его кровь. Зрелище было неправдоподобно чувственным. Он сжал челюсти так крепко, будто их свело от электрического разряда, побежавшего в низ живота.

Эбигейл с отрешенным видом открыла глаза. Макс встретился с ней взглядом. Сейсмическая активность переместилась в область паха, когда он увидел, что эта странная и манящая к себе женщина напряженно следит за ним, словно белый пушистый котенок за своим первым в жизни мышонком. Казалось, было даже слышно, как она замурлыкала, окинув его оценивающим взглядом.

Нет, определенно галлюцинация.

Это не может быть мисс Гастингс, помощница, которая оттачивает ему карандаши.

Эбигейл взглянула на инкрустированные бриллиантами наручные часики, надетые поверх перчатки.

– Придется помочь вам переодеться, а то вы сами никогда этого не сделаете, сэр.

– Не думаю…

Но она уже поставила свой бокал на каминную полку и направилась к нему. Макс не мог отвести глаз от ее плавно раскачивавшихся бедер. Господи, никогда не обращал внимания на то, какие у нее длинные ноги. Макс так и не догадался, почему Эбигейл хотела помочь ему переодеться в гостиной, но, вероятно, ему еще предстоит это узнать.

И первое, что перевоплотившаяся помощница сделала, – просунула руку ему за пазуху, как соблазнительная маленькая карманница, выхватила ежедневник, отбросила его с невинной улыбкой и похлопала Макса по щеке по-прежнему затянутой в перчатку рукой.

– Вам больше не понадобится этот дурацкий ежедневник, сэр. Ведь у меня все под контролем.

Ее прикосновение к разгоряченной щеке было прохладным, шелковистым и оказалось таким приятным, что Макс чуть не застонал. Господи, оказывается, он скучал по Эбигейл. Где она провела последние два дня? В каком-то инопланетном космическом корабле, где ее превратили в пышноволосую соблазнительницу земных мужчин? Может, быть, она хочет от него ребенка? Может быть, для этого все и устроено?

– Вы неважно выглядите, сэр, – сказала Эбигейл. – Все в порядке?

Это вернуло его к реальности. Сердце стучало, как кузнечный молот, во рту пересохло.

– Не знаю, Эбигейл, а вы как думаете? Я дня два не принимал своих пилюль.

Она подмигнула ему и рассмеялась, Макс, напротив, был абсолютно серьезен.

– Вы можете сказать мне честно, – продолжал он. – У меня что-то со здоровьем?

– Нет! Эти пилюли – всего лишь витамины и минеральные добавки. А одна таблетка – для вашего желудка, который, как сказал доктор, имеет предрасположенность к вырабатыванию повышенной кислотности…

Она замолчала и погладила его по животу, очевидно, для того, чтобы успокоить. От этого у него начало дергаться веко.

– Ну как, животик у нас не болит?

Разговаривает как с малым ребенком. Может быть, инопланетянки именно так и соблазняют своих пленников? Кто он для нее, производитель?

Господи, если бы так!

– Я в полном порядке, – ответил Макс наконец. – А вы?

Она неожиданно выпрямилась, легко поцеловала его в губы и смущенно улыбнулась:

– Ну конечно, глупыш!

Макс уставился на нее, не в силах произнести ни слова. Эта женщина убивает его. Ему нужно принять лекарство.

– А теперь давайте расстегнем эти противные старые пуговицы и дадим вам свободно вздохнуть, – проворковала Эбигейл.

Ее пальцы дразнили и щекотали горло, а потом спустились на более опасную территорию – опасную для обоих. Эбигейл, забавляясь, играла с волосами у него на груди, расстегивала пуговицу за пуговицей.

– Вы только посмотрите на этот чудесный темный мех! – воскликнула она, описывая руками круги на его груди и животе и собирая волосы в небольшие кустики. Макс не мог сдержать глубокого вздоха.

Господи, он сейчас умрет! Он и представить себе не мог чего-либо более приятного, чем ее прикосновения.

– Вы очень горячий, – сказала она, поднимая глаза. – Правда в расстегнутой рубашке лучше, а?

Его «да» прозвучало как стон.

– О, бедный малыш, тебе плохо? Но я знаю, что делать! Сейчас станет лучше.

Она оставила его стоять посреди гостиной полураздетого, почти обезумевшего, в рубашке, выбившейся сзади из брюк, и направилась к камину. Макс никогда в жизни не видел, чтобы кто-либо так поигрывал попой. Даже самые искусные стриптизерши не смогли бы. И где только она этому научилась?

На каминной полке рядом с ее бокалом стоял еще один, наполненный тем же напитком, какой пила она. Эбигейл принесла оба и один вручила ему.

– Это исцелит все ваши недуги, – сказала она. – Обещаю.

Она была почти так же торжественна, как фейерверк в День независимости. Но если этот напиток сделает его таким же веселым, какой была она, то чем Макс рискует? Он сделал глоток, покатал жидкость во рту, как вино, когда хотят распробовать букет, и проглотил. Вкусно, ощущение во рту напомнило ее поцелуй.

– Похоже на горячий шоколад.

– Да! – хихикнула она. – Похоже, не правда ли? А теперь будьте хорошим мальчиком и выпейте все до дна.

Эбигейл сделала еще глоток из своего бокала и попросила подержать его, пока она не закончит с «этой дурацкой рубашкой».

У мужчины теперь были заняты обе руки – и Эбигейл продолжала сама раздевать его. Макс ничего не мог предпринять, чтобы остановить ее, и не мог удержаться от улыбки, слушая ее мурлыканье по поводу того, как он силен и какие у него красивые, мощные мышцы. Насчет красоты Макс уверен не был, но накачал-то он их действительно хорошо в своем клубе. А уж об одном «мускуле» можно было точно сказать, что он обрел необычайную упругость в результате ее деятельности.

Если Эбигейл снимет с него и брюки, ее ждет большой сюрприз. Черт побери, ему действительно хочется еще отхлебнуть этого горячего шоколада!

Пока Эбигейл продолжала свои дьявольские козни, он выпил-таки бокал до дна, главным образом чтобы чем-то себя отвлечь, и еще раз отметил, что напиток вкусен. Теперь Макс чувствовал себя лучше. Головная боль стала утихать, и неприятные ощущения в желудке прекратились. Одновременно он ощутил необычайный прилив жизненных сил.

– О Господи! – прошептала Эбигейл, расстегнув его брючный ремень. – Вы только посмотрите. Должно быть, вы проглотили все зелье.

– Зелье?

Ее руки скользнули по самому чувствительному месту, и Макс судорожно вздохнул. Быть может, это получалось непреднамеренно, но в поисках язычка на «молнии» она все время прикасалась к этому месту. Ее пальцы порхали по нему, пока Эбигейл не нащупала наконец «молнию».

Да! Расстегни ее, облегчи мою боль!

– Мистер Галлахер, – прошептала Эбигейл.

– Называйте меня Максом, – простонал он в ответ.

Он не знал, что делать с бокалами, при любом его движении они стукались друг о друга и позвякивали. Эбигейл вдруг выпрямилась, выхватила их у него из рук, поставила на кофейный столик и одарила Макса лукавым взглядом, который словно бы говорил: это еще цветочки, сэр.

Проклятие, да что же это она делает?

– Я брала уроки танцев. Хотите посмотреть, чему я научилась?

Он-то хотел, чтобы Эбигейл закончила начатое! Но что-то в звуке ее голоса заинтриговало. Уроки танцев?

– Покажите, – согласился Макс.

Капризно надув губки, она самодовольно проследовала к камину, где сделала изящный разворот, подражая профессиональным танцовщицам, и повела плечом, с которого тут же упала бретелька, на что Эбигейл не обратила ни малейшего внимания. Сделав провоцирующее движение бедром, она наклонилась, при этом высокий разрез на юбке разошелся по всей длине. Вероятно, девушка заметила что-то на полу, но вовсе не спешила поднимать.

Раскачивая бедрами, она улыбалась Максу, следя за его реакцией. Поскольку он не улыбнулся в ответ, Эбигейл сложила губки бантиком и послала ему по воздуху воображаемый поцелуй. Да эта женщина явно дразнила его! Как будто недостаточно было того, что она оставила его с расстегнутыми брюками, лишь символически прикрывавшими пылающую плоть. Маленькая плутовка жаждала крови.

Вещь, которую она так театрально подняла с пола, оказалась плейером. Поставив его на каминную полку, Эбигейл увеличила громкость звука, пока комната не наполнилась страстной мелодией «Я поймала тебя, детка».

Нацелив на него указательный палец, Эбигейл продолжала покачивать бедрами.

– Тебя, – шептала она, – я поймала тебя, детка.

Макс едва слышно выговорил: «Меня?» – и большим пальцем уперся себе в грудь. Ему хотелось рассмеяться, но он не мог. Происходящее казалось слишком диким. Он не мог себе представить ни одну женщину в мире, которая могла бы вести себя так, – а уж Эбигейл Гастингс тем более. Но ведь он не спит!

Это прежде он спал.

Всю свою жизнь.

Он бродил в полусне, совершенно не замечая женщины, работавшей бок о бок с ним. И не догадывался, какой колдуньей была голубоглазая Эбигейл Гастингс, какая горячая кровь текла в ее жилах. Теперь он припомнил, что Мейвис, судя по всему, знала об этой скрытой «оборотной стороне» его помощницы. Даже Джефф заметил, какие у нее непокорные, буйные волосы. Но когда приятель упомянул об этом, Макс Галлахер не нашел ничего лучшего, чем воскликнуть: «Только не Эбигейл!»

Как досадно. Да что там досадно – преступно!

Макс не знал, что делать, но она не дала ему времени для раздумий. Сделав очередной маленький шажок, Эби-гейл останавливалась, чтобы покачать бедром, потом делала следующий, сопровождая его соблазняющими телодвижениями. Этот номер она исполнила несколько раз с совершенно очаровательной непринужденностью.

Дойдя до середины комнаты, Эбигейл сорвала перчатку и грациозно отбросила ее. Перчатка угодила прямо ему на голову. Макс жадно впитывал запах, вкус сладостной женской плоти. Господи помилуй, что за женщина! Ему хотелось досыта насладиться ею, кусать, пить, есть ее. Он умирал от жажды.

Сняв вторую перчатку, Эбигейл неожиданно перехватила ее за спиной и стала тереться ею, как полотенцем. Раскачиваясь взад-вперед, она опускала ее все ниже и ниже, не отрывая при этом от Макса взгляда из-под полуопущенных густых ресниц. И наконец покраснела от смущения.

– Ну, что скажете? – спросила она.

– О чем?

– Я прошла лишь один урок и пока научилась только этому.

Эта женщина и не догадывалась, насколько Макс близок к тому, чтобы преподать еще один урок, который ей уже никогда не забыть. Если он немедленно не обуздает себя, Эбигейл Гастингс уже в следующую секунду окажется на полу, как та женщина на скульптуре – с поднятыми ногами, в страстном полузабытье.

– Один урок? В самом деле?

– Ну что, закончим с вашим переодеванием? – спросила Эбигейл.

Ее грудь бесстыдно вздымалась и опускалась. Проклятая тонкая ткань не скрывала ничего, а только все подчеркивала.

Спелый плод, подумал Макс. Вполне созревший, чтобы вкушать его, высасывать сок и облизывать. Сочный – так можно было бы выразиться прилично, но его ощущения не располагали к соблюдению приличий.

«Один урок?» Ну что ж, приступим к следующему, детка.

Если Эбигейл не заметила животной страсти в его глазах, значит, помимо всего прочего, у нее проблемы со зрением. Макс подошел к ней вплотную, нарушив последовательность запланированных ею боевых действий. До сих пор инициатива принадлежала его преобразившемуся референту, а он лишь стоял на фланге, напоминая пораженного громом ребенка. Так она, вероятно, чувствовала себя в большей безопасности.

– Ну, какова же будет тема следующего урока? – Макс стоял так близко, что от его дыхания чуть подрагивали ее локоны.

– Может быть, движения с перчатками?

– Годится. – Он подцепил пальцем упругую вьющуюся прядь ее волос, наслаждаясь излучаемым ею теплом; ее перчатка по-прежнему покоилась у него на плече.

– Или с поясом? – предложила Эбигейл.

– Вы имеете в виду этот поясок? – Он провел большим пальцем по шелковой бретельке, которая одна удерживала теперь ее платье, и начал медленно стягивать ее с плеча.

Эбигейл не произнесла ни звука, но Макс почувствовал, как она затрепетала. Платье сползло с груди, но ткань была настолько легкой, что задержалась на ее отвердевших сосках.

Один вздох – и упадет совсем.

Эбигейл подняла на него глаза. В ее прекрасных голубых глазах вдруг промелькнул страх, и, прогоняя его, она чуть-чуть передернула плечами. Ткань соскользнула, и Эбигейл осталась обнаженной по пояс.

Она была так желанна!

Макс представлял себе, что она окажется красивой. Чего он себе не представлял, так это того, с какой готовностью его помощница перед ним обнажится. Единственное, чего ему хотелось сейчас, – смотреть на нее. Эта женщина была сногсшибательна.

– У меня при виде вас текут слюнки, – задыхаясь, признался он, и именно в этот момент Макс решил, что овладеет ею.

Это тело в полном соку взывало к нему, но его решение лишь отчасти было обусловлено гормонами. Он неожиданно понял, что, не овладев ею, просто умрет, и в то же время чувствовал себя так, словно только что заново родился. Наверное, выпил слишком много того сладкого шоколадного напитка, но ему казалось, что сегодня вечером он сможет ответить на все вопросы. Вместе с ней.

Макс снял с плеча ее перчатку и растянул перед собой, измеряя длину. Это подойдет.

– Эбигейл, идите сюда, – приказал он.

– Зачем? – Беззащитность, звучавшая в ее голосе, была непреодолимо манящей, как и ее обнаженная грудь.

– Затем, что я собираюсь предаться с вами любви.

Она задохнулась от неожиданности, ее огромные глаза округлились, словно блюдца.

– В таком случае, думаю, вам лучше называть меня Эбби.