Текст книги "Неисправимый повеса"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Сюзанна Энок
Неисправимый повеса
Пролог
– И джентльмену следует понимать, что леди, хвала Господу, тоже не обделена разумом и имеет обо всем собственное мнение.
Эвелина Раддик со стуком отставила свою чашку с чаем, удивляясь тому, как это разговор, который они с подругами завели о нравах мужчин, стал настолько… горячим. Казалось, она уже примирилась с тем, что все особы мужского пола возмутительно невыносимы, но в глубине души ее явно не радовало это обстоятельство.
Люсинда Барретт и леди Джорджиана Халли, как обычно с безупречным остроумием, справедливо перемывали косточки всей мужской породе; да и она, черт возьми, тоже была сыта по горло эгоизмом и самонадеянностью мужчин. Ведь каждый одетый в брюки и галстук представитель рода человеческого мог позволить себе совершенно не считаться ни с ее мнением, ни с чувствами. Весьма характерная манера поведения мужчин. Это может показаться нелепым, но ведь нужно бороться с их высокомерным и эгоистичным поведением!
Люсинда поднялась и, подойдя к письменному столу в другом конце комнаты, достала несколько листков бумаги.
– Это следует записать, – сказала она, раздавая их подругам. – Мы трое пользуемся большим влиянием, в особенности на так называемых джентльменов, к которым эти правила следует применять.
– И мы оказали бы услугу многим леди, – сказала Джорджиана. По мере того как она успокаивалась, выражение ее лица становилось все более задумчивым.
– Но эти записи не могут пригодиться никому, кроме нас. Если от них вообще будет толк. – Скептически оценивая полезность подобной затеи, Эвелина тем не менее взяла карандаш, который ей протягивала Люсинда.
– О, конечно же, они будут очень полезны – когда мы используем наши правила наделе, – возразила Джорджиана. – Я предлагаю, чтобы каждая из нас выбрала некоего мужчину и обучила его всему, что ему необходимо знать, дабы должным образом произвести впечатление на леди.
– И да поможет нам Бог! – Люсинда стукнула рукой по столу.
Эвелина переводила взгляд с одной подруги на другую. Ее брат скорее всего стал бы бранить ее за то, что она впустую тратит время. А это значит, ему не следует ничего знать. Возможно, он навсегда останется в Индии и, таким образом, оставит им для перевоспитания на одного повесу меньше. При этой мысли она улыбнулась и придвинула ближе чистый лист бумаги. По правде сказать, было приятно чувствовать, что она занята важным делом, что кто-нибудь сможет извлечь из этих записей хоть какую-то пользу.
Начав писать, Джорджиана рассмеялась:
– Мы можем опубликовать наши правила. Представляете, «Уроки любви», написанные Тремя Выдающимися Леди.
Перечень правил Эвелины
1. Никогда не перебивайте леди, когда она что-нибудь говорит вам. Не думайте, будто бы то, что вы собираетесь сказать, более важно.
2. Если вы спрашиваете мнение леди, дождитесь, пока его услышите. И ни в коем случае не высмеивайте его.
3. Джентльменское поведение заключается не только в
том, чтобы открывать двери. Чтобы произвести благоприятное впечатление, вам следует беспокоиться о нуждах леди по меньшей мере так же, как о своих собственных.
4. Когда леди хочет заняться каким-нибудь делом или принять на себя определенные обязанности, не делайте вид, что это всего лишь ее сиюминутная прихоть.
Эвелина откинулась назад, взглянула на написанное и подула на лист, чтобы удалить крошки графита от карандаша. Ну вот. Это должно сработать. Теперь ей нужно только найти жертву, или, лучше сказать, объект обучения. Она усмехнулась:
– Это будет весело.
Глава 1
Бесправный, как дитя, и мальчик полетам,
Душою преданный убийственным страстям,
Не ведая стыда, не веря в добродетель,
Обмана бес и лжи сочувственный свидетель,
Искусный лицемер от самых ранних дней,
Изменчивый, как вихрь на вольности полей,
Обманщик скромных дев, друзей неосторожных,
От школьных лет знаток условий света ложных…
Год спустя
– Право, я думаю, что тебе не стоит так из-за этого волноваться, – проговорила Эвелина Раддик, отступая от своего брата. – Мы с Люсиндой Барретт дружны с тех самых пор, как вместе вышли в свет.
Виктор снова шагнул к ней, его голос звучал резко и раздраженно.
– Дружите где-нибудь в другом месте, – ответствовал он. – У ее отца нет даже права голоса в парламенте. И сегодня мне нужно, чтобы ты поболтала с леди Гладстон.
– Мне не нравится леди Гладстон, – пробормотала в ответ Эви. Виктор сильно сжал ее руку, чтобы девушка больше не могла отойти от него, и ей пришлось проглотить уже почти сорвавшееся с губ проклятие. – Она пьет виски..
– А ее муж – влиятельный землевладелец в Западном Суссексе. Смириться с небольшой слабостью собеседницы и получить взамен место в палате общин – по-моему, цена совсем не велика.
– Тебе легко говорить, она же не на тебя будет дышать! Виктор! Я приехала сюда сегодня, чтобы потанцевать и пообщаться со своей подру…
Брат нахмурил брови.
– Ты приехала сюда сегодня, потому что я привез тебя. А сделал я это лишь для того, чтобы ты помогла мне в моем деле.
Оба они знали, что Эвелина проиграла этот спор, когда тот еще не начался. Ей зачастую казалось, что Виктор нарочно позволяет ей спорить с ним, чтобы потом в очередной раз поставить на место.
– Ох-ох-ох… Мне гораздо больше нравилось, когда ты жил в Индии.
– Гм… И мне тоже. А теперь ступай, пока кто-нибудь из закадычных друзей Плимптонов не добрался до леди Гладстон первым.
Изобразив на лице вежливую и дружелюбную улыбку, Эвелина побрела по краю наполненного танцующими парами зала, пытаясь отыскать очередную надежду своего брата на дополнительные голоса. По правде говоря, пристрастие леди Гладстон к спиртному не так уж сильно досаждало Эвелине. Будучи на тридцать лет моложе своего мужа, виконтесса страдала и куда более пагубными пристрастиями, чем пить виски. До Эвелины уже дошел слух, что самое худшее из них тоже будет на этом балу сегодня вечером.
Она нашла леди Гладстон в небольшом алькове неподалеку от оркестра. Виконтесса сидела, развалившись в кресле и склонив голову набок, изумрудно-зеленый шелк платья облегал соблазнительно выступающие выпуклости ее фигуры. Но что обескураживало еще больше, так это то, как близко склонился над ее плечом какой-то мужчина: его лицо почти касалось ее уха, а темные локоны переплетались с блестящими золотыми завитками леди Гладстон.. В консервативном и благопристойном бальном зале леди Далмер все это казалось более чем неуместным.
Несколько мгновений Эвелина колебалась. Может, ей стоит сделать вид, что она ничего не заметила, и просто уйти потихоньку? Но тогда она лишь даст Виктору еще один повод назвать себя глупой или пустоголовой. Поэтому девушка просто стояла в стороне, пока вдруг не почувствовала себя неловко оттого, что вроде как подглядывает. Не в силах больше терпеть, она легонько откашлялась.
– Леди Гладстон?
Виконтесса подняла на нее свои темные глаза.
– Сент! Похоже, у нас появилась компания! – тихо хихикнула она.
Мужчина, склонявшийся все это время над плечом виконтессы, выпрямился в полный рост. Его немного удивленные глаза на безукоризненно мужественном лице небрежно скользнули по фигуре Эвелины, оглядев ее от кончиков туфель до прически. Девушка тут же залилась густым румянцем, который не смогла бы сдержать, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Все юные леди, небезразличные к своей репутации, стараются держаться подальше от высокого и статного, дьявольски красивого маркиза де Сент-Обина. И если бы не политические амбиции, Виктор никогда не позволил бы Эвелине и близко подходить к леди Гладстон именно по этой причине.
– Милорд, – спохватившись чуть позже, чем допускали приличия, пробормотала Эвелина, сообразив, что нужно присесть в легком реверансе. – Добрый вечер.
Маркиз еще с минуту смотрел на нее, после чего его чувственные губы изогнулись в циничной улыбке.
– А не слишком ли вы юны, чтобы перебивать старших? И, не произнеся больше ни слова, он развернулся и быстрым шагом направился в сторону игровых комнат.
Эвелина облегченно перевела дыхание, только тут заметив, что все это время не дышала.
– Как грубо! – пробормотала она, когда маркиз отошел достаточно далеко.
Леди Гладстон снова хихикнула, и ее щеки запылали – конечно же, не оттого, что в комнате было слишком жарко.
– Моя дорогая мисс, кем бы вы ни были, – тихо проговорила она, – Сенту вовсе нет смысла быть добродетельным, потому что он такой… такой порочный!
«Чушь какая-то». Она не стала спорить, хотя ей было что сказать о порочном поведении некоторых членов современного общества.
– Меня зовут Эвелина Раддик, миледи, – проговорила она, снова опускаясь в реверансе. – Мы с вами были на рождественском званом вечере у Брамхерста, и вы тогда сказали, что я могу обратиться к вам в Лондоне.
– Бог ты мой, какой же я временами бываю великодушной! И что же вы хотите от меня, мисс… Раддик?
Такие моменты Эвелина ненавидела больше всего, потому что после всегда приходилось лгать.
– Ну во-первых, я хотела сказать, что ваше сегодняшнее платье превосходит все другие по своей красоте и изысканности.
От такого комплимента выпуклые прелести виконтессы стали еще более заметными.
– О, как мило с вашей стороны, дорогая. – Полные губы леди Гладстон изогнулись в улыбке. – Буду счастлива порекомендовать вам свою портниху. Я уверена, что мы с вами примерно одного возраста, правда… ваша грудь чуть менее…
«Очевидна», – закончила про себя Эвелина, стараясь не показать недовольства.
– Это будет очень любезно с вашей стороны, – проговорила она вслух. После чего подошла ближе и села рядом с виконтессой, хотя на самом деле вместо этого лучше бы проглотила жука. – Я слышала, – продолжала девушка восхищенным тоном, – что ваш супруг во многом обязан вам своими успехами на политическом поприще. А я как раз… не знаю, как помочь своему брату Виктору в этом деле.
Улыбка леди Гладстон стала мягче и снисходительнее.
– О! Для начала, конечно же, надо иметь знакомство с нужными людьми. И еще…
– Где он?! – перед ними стоял лорд Гладстон. На гладком и красном, словно свекла, лице торчали рыбьи глаза, даже еще более выпуклые, чем обычно. Он топнул ногой. – Где этот мерзавец?!
Виконтесса выпрямилась, хотя, судя по всему, ей было уже поздновато разыгрывать невинность.
– Кого ты ищешь, любовь моя? Мы беседовали с мисс Раддик, но если надо, я с удовольствием помогу тебе найти того, кто тебе нужен.
«„Прекрасно!“ – подумала Эвелина, когда разъяренный взгляд виконта сверкнул в ее направлении. Только этого ей и не хватало: оказаться вовлеченной в один из позорных скандалов Сент-Обина! Виктор теперь ее из дома не выпустит, хотя во всем происходящем его, и только его, вина.
– Ты прекрасно знаешь, кого я ищу, Фатима! А ты, девочка, ты видела этого негодяя?..
– Эви! Вот ты где! – Как всегда вовремя, перед ними появилась Джорджиана, леди Дэр, и схватила Эвелину за руки. – Ты должна пойти со мной и поучаствовать в одном споре. Дэр говорит, что прав он, но мы же прекрасно знаем, что это не так!
Джорджи потянула ее из алькова в куда менее насыщенную скандалами часть бального зала, но все же Эви ухитрилась кивнуть на прощание лорду и леди Гладстон.
– Хвала Всевышнему! – воскликнула она. – Я уже думала, что обречена!
– Что, во имя Господа, ты делала с леди Гладстон?! – спросила Джорджиана, отпуская ее.
Эвелина вздохнула:
– Спроси у Виктора.
– А-а… Твой братец пытается занять место Плимптона в палате, так? До меня дошли слухи.
– Да. Мне так все надоело. Почти пять лет его не было в стране, и все же он до сих пор не интересуется моим мнением о чем-нибудь или ком-нибудь в Лондоне. Просто посылает меня «поболтать» с теми людьми, которых считает наиболее полезными.
Лицо Джорджианы стало задумчивым.
– Гм… Наши родственники не всегда бывают такими, как нам хотелось бы. Однако ты можешь сделать Виктора объектом своего эксперимента.
– Только не это! – Эвелину всю передернуло. – Я жду, что Люсинда сделает первый шаг. Кроме того, раз ты со своим Дэром дошла до членовредительства, я скорее всего попросту прикончу Виктора!
– Тебе виднее. Но по опыту могу сказать, что объект эксперимента может и сам выбрать тебя.
– Ха! Только не в том случае, когда для тупых политических друзей Виктора я кажусь всего лишь пустоголовой, но обаятельной дурочкой. Они не отважатся на большее, чем просто любезное обхождение. Боже, они даже никогда не хмурятся!
Леди Дэр рассмеялась и снова взяла Эвелину под руку.
– Хватит об этом. Пойди потанцуй с Тристаном. Можешь даже пнуть его, если вдруг захочется.
– Но мне нравится твой Тристан, – запротестовала Эвелина, улыбаясь и про себя восхваляя Господа за то, что у нее есть хорошие друзья, не имеющие никакого отношения к политике. – И он иногда хмурится!
Улыбка Джорджианы стала мягче.
– Да, хмурится. Правда же?
Глава 2
– Лангли, вы не видели моего брата? – прошептала Эвелина, когда дворецкий поднес ей шаль.
– Он в гостиной, мисс, читает утреннюю газету, – так же тихо ответил дворецкий. – Думаю, у вас есть еще по меньшей мере минут пять.
– Великолепно! Я буду у тетушки Хаутон. Дворецкий открыл дверь, проводил девушку наружу и помог ей взобраться в семейную коляску Раддиков.
– Очень хорошо, мисс Раддик.
Он тихонько затворил за ней дверь, но Эви не осмелилась перевести дыхание, пока кучер благополучно не выехал по короткой подъездной аллее за ворота. Слава Богу! Хватит ей уже слушать бесконечные жалобы Виктора на то, что она «упустила такой прекрасный шанс очаровать лорда и леди Гладстон».
Если он попробует послать ее к ним еще раз или же начнет указывать ей, с кем говорить, а с кем нет у тетушки, то Эви попросту сбежит из Лондона и присоединится к бродячему цирку.
Карета шумно катилась вверх по Честерфилд-Хилл, после чего повернула на северо-восток, подальше от центра. Дом, в котором жили ее дядя с тетей, так долго принадлежал Хаутонам, что высшие слои лондонского общества переехали, а он остался здесь. И все же дом был великолепным, но поскольку большую часть соседей теперь составляли торговцы да адвокаты, тетушка Хаутон просто не поднимала шторы на окнах.
Пятнадцатью минутами позже кучер свернул на Грейт-Титчфилд-роуд, как делал обычно, и Эви подалась вперед. По левой стороне улицы тянулась длинная череда серых бараков – некогда пристанище армии Георга II, ныне – место обитания приюта «Заря надежды».
Большинство людей, принадлежащих к высшим слоям общества, закрывали занавески своих колясок, предпочитая думать, что этого места попросту не существует. Для Эви, однако, в последнее время это заведение было чем-то гораздо большим, чем простое бельмо на глазу. Дело в том, что Эвелина однажды успела заметить в окнах лица детей, выглядывавших на улицу. Смотревших на нее.
Примерно неделю назад она набрала с собой большую сумку конфет, других сладостей и побольше еды и попросила Филиппа остановить коляску. Подойдя к тяжелым деревянным дверям, она нашла в себе силы постучаться. Дети бурно радовались ее появлению – или скорее конфетам, которые она раздала им. И в целом эта встреча оказалась очень… поучительной.
Эвелина тут же решила, что приедет сюда еще, однако экономка, окинув девушку скептическим взглядом, грубо попросила ее уйти, после чего неохотно сообщила, что любые пожертвования могут производиться лишь с согласия членов попечительского совета приюта.
Эвелина прижалась к окну кареты.
– Филипп, останови, пожалуйста, здесь.
Кучер съехал к обочине и осадил лошадей. Попечительский совет собирался именно сегодня – в это самое время, если говорить точно. Филипп открыл перед ней дверь, и Эви встала.
– Подожди, пожалуйста, меня здесь, – сказала девушка через плечо. Она осторожно перешла оживленную улицу и направилась к высокому мрачному зданию. Может, хоть здесь ей удастся стать полезной.
Экономка с серьезным лицом открыла тяжелые двери и удивленно уставилась на девушку.
– Да, мисс?
– Вы сказали, что попечительский совет собирается сегодня утром. Это правда?
– Да, но…
– Мне нужно кое-что обсудить с этими людьми.
Экономка продолжала недоверчиво смотреть на Эви, и тогда та напустила на себя одно из самых высокомерных, заносчивых и наиболее действенных выражений лица, обычно практикуемых ее братом, и подняла одну бровь. Все еще колеблясь, женщина повернулась и повела Эвелину к винтовой лестнице.
Следовавшая за ней девушка усилием воли пыталась подавить все возрастающее чувство тревоги, смешанное с предвкушением. Она ненавидела публичные речи и, когда приходилось выступать перед аудиторией, начинала заикаться как гусыня. С другой стороны, еще меньше ее прельщала перспектива прозябать в праздности или же помогать Виктору в его амбициозных планах и общаться с «правильными людьми». При этой мысли Эвелина даже поморщилась от отвращения. Сейчас она действует по собственной воле и желанию. Она действует ради себя – и тех детишек, которых бросили в стенах мрачных серых бараков.
– Подождите здесь, – велела ей экономка.
Бросив последний взгляд назад, словно пытаясь удостовериться, что Эвелина не передумала и не сбежала, женщина постучала в массивные дубовые двери. Услышав разрешение войти, она толкнула створку и исчезла в открывшейся комнате.
Эви бросила взгляд на часы, висевшие на стене. Тетушка будет ждать ее сегодня утром, и если племянница не приедет вовремя, она пошлет кого-нибудь к Виктору, чтобы сообщить, что Эвелина пропустила «Политическое чаепитие женщин Западного Суссекса». Какое глупейшее название для горстки особ женского пола, которые не занимаются ничем, кроме как вышивают носовые платки цветами определенных политиков. И попутно сплетничают о тех, кто на столь важное собрание не пришел. Дверь снова отворилась.
– Проходите, мисс.
Обхватив себя руками, чтобы скрыть дрожь, Эвелина прошла мимо экономки в просторную, шикарно обставленную комнату – видимо, в былые времена здесь обитал офицерский состав томившейся в бараках армии. Ей приходилось видеть еще большую пышность в домах Мейфэра, но сейчас Эвелину больше всего поразило то, как сильно обстановка отличалась от простых серых коридоров и комнат, расположенных этажом ниже.
Как только она переступила порог, с полдюжины мужчин приветственно поднялись со своих мест, взмахивая руками в задымленном воздухе, как будто желая очистить его от запаха дорогих сигар.
Волнение Эви почти сразу улетучилось – слава Богу, всех присутствующих она знала.
– Доброе утро, мисс Раддик! – проговорил сэр Эдвард Уиллсли, удивленно подняв брови. – Что же привело вас сюда в такой прекрасный день?
Эвелина сделала реверанс, хотя по положению была выше большинства присутствующих. Вежливость и лесть всегда приносят больше результатов, чем простое соблюдение формальностей.
– Меня привел сюда приют «Заря надежды», сэр Эдвард. Некоторое время назад мне сказали, что если я хочу жертвовать своим временем и…-некоторыми другими вещами для этого заведения, мне нужно разрешение совета попечителей. – Она улыбнулась. – А это и есть вы, разве нет?
– О да, это и есть мы, юная мисс.
Лорд Талиранд покровительственно улыбнулся ей в ответ, будто бы обращался к слабоумной больной. Эви знала, что выглядит немного наивно, если не сказать хуже. И по какой-то причине джентльмены, особенно те из них, кто задумывался о женитьбе, делали вывод, что если она симпатичная и невинная, значит, явно не блещет умом. Сначала это забавляло ее, но в последнее время все больше хотелось пустить слюни, как и подобает настоящей идиотке.
– Значит, мне не остается ничего другого, кроме как попросить вашего разрешения, – проговорила она, махнув ресницами в сторону Тимоти Ратледжа – единственного неженатого мужчины из присутствующих. Быть глупенькой иногда очень выгодно. А мужчины порой так доверчивы.
– А вы уверены, что не хотели бы проводить время где-нибудь еще, в более приятной обстановке, мисс Раддик? Некоторые сироты здесь, я бы сказал, ведут себя не совсем цивилизованно.
– Именно поэтому я и пришла, – ответила Эвелина. – Как я уже упоминала, у меня имеются некоторые средства. И с вашего великодушного разрешения я хотела бы организовать…
– Великосветское чаепитие? – перебил за ее спиной низкий мужской голос.
Эви резко обернулась. Лениво привалившись к дверному косяку, держа в одной руке фляжку, а в другой – свои перчатки, стоял маркиз де Сент-Обин и смотрел на нее. Выражение его зеленых глаз заставило ее проглотить уже вертевшийся на языке резкий ответ. Эвелина и раньше видела циничных людей. В ее кругу практиковаться в цинизме было делом обычным, но в этом было что-то неестественное и наигранное. А в светлых глазах маркиза, в его подтянутом красивом лице с высокими скулами и подбородком, в губах, снова изогнувшихся в ухмылке, цинизм был таким неподдельным и искренним, что Эвелина почти чувствовала его вкус.
Однако в облике этого человека она увидела и еще кое-что. Эвелина сглотнула.
– Милорд, – спустя несколько секунд проговорила она. В голове ее роились сотни мыслей. Какого черта он здесь делает? Эвелина вообще не думала, что этот тип ходит куда-то в дневное время.
– Или хор сироток? – продолжил он, словно бы не услышав ее.
Остальные мужчины захихикали, и Эви почувствовала, что ее щеки горят.
– Все совсем не так!
– Или веселый бал-маскарад? – Сент-Обин выпрямился и направился к Эви. – Если вам скучно, я могу предложить кучу других занятий, чтобы вы могли развеяться.
Его тон говорил о том, что все эти слова сказаны маркизом вполне серьезно. Лорд Талиранд откашлялся.
– Оскорблять нашу гостью вовсе не обязательно, Сент-Обин. Напротив, мы должны быть благодарны юной леди за то, что она изъявила желание потратить свое время и деньги на наш…
– Деньги, вы сказали? – повторил маркиз, все еще не отрывая глаз от Эвелины. – Тогда меня не удивляет то, что все присутствующие так тяжело задышали.
– Помолчите, Сент-О…
– Так вот каковы ваши планы, мисс Раддик? – спросил он, обходя ее кругом, словно пантера, готовая к нападению.
– Я… еще не совсем…
– Решила? – закончил за нее Сент-Обин. – Вы вообще отдаете себе отчет в том, что здесь делаете? Или просто проезжали мимо и решили, что побывать в приюте – это своего рода маленькое приключение?
– Я побывала в приюте еще на прошлой неделе, – ответила Эви, взволнованная тем, что ее голос вдруг начал дрожать. Так всегда бывало, когда она злилась, однако сейчас дрожь могла быть вызвана вовсе не гневом, а напротив – страхом. – Я уже сказала, что для добровольных пожертвований мне нужно было одобрение совета попечителей. Поэтому, если вы не возражаете, я продолжу с ними обсуждение этого вопроса.
Какую-то долю секунды на его губах играла улыбка, потом маркиз снова стал серьезен.
– Я председатель этого маленького счастливого собрания, – поведал он. – И поскольку у вас нет четко продуманного плана вашей благотворительной деятельности, как, впрочем, и понятия о том, каким образом делаются пожертвования, лучше всего будет, если вы унесете отсюда свою прелестную попку и займетесь теми глупостями, которыми обычно заполняете свои дни.
– Сент-Обин, ну что вы… – залопотал мистер Ратледж.
Никто еще так не говорил с Эвелиной. Даже Виктор ухитрялся облекать свои речи в более вежливую форму. Решив, что еще одно слово из ее уст попросту скомпрометирует ее как леди, Эвелина резко развернулась и гордо прошествовала в коридор. Однако пройдя один лестничный пролет, она остановилась.
Всем известно, что Сент-Обин – мерзавец. Ходили слухи, и Эви им верила, что он уже дрался несколько раз на дуэлях и что ревнивые мужья больше не бросают ему вызовов, потому что маркиз никогда не проигрывает. А что касается его репутации в отношении женщин…
Эви одернула себя. Она же пришла сюда с определенной целью. Что бы там ни говорил Сент-Обин, причина, приведшая ее сюда, все еще имела место быть. И для Эвелины она была очень важной. По правде сказать, эта ее затея была единственной полезной вещью за последнее время, ведь все остальное, чем Эвелина занималась, было несерьезным и несущественным.
– Мисс?
Эви огляделась. Три маленькие девочки – старшей из них не было и двенадцати лет – стояли у высокого узкого окна. Они играли с куклами, поняла Эвелина, заметив пару потрепанных фигурок, старательно усаженных на подоконнике.
– Да? – тепло улыбнувшись, спросила она.
– Это вы принесли на прошлой неделе конфеты? – спросила самая высокая из девочек с коротко подстриженными рыжими волосами.
– Да.
– А сегодня вы принесли еще?
Эви с трудом удержалась, чтобы не нахмуриться. Она планировала, что поговорит с советом, после чего поедет на чай к тетушке. О конфетах она забыла напрочь.
– Мне очень жаль, но сегодня я ничего не принесла.
– О… Извините тогда… – Девочки снова обратили свое внимание на кукол, будто бы Эвелина просто перестала для них существовать.
Но если им нужны лишь сладости, то, может, ей пойти куда-нибудь еще? Эвелина подошла к детям, старательно удерживая на лице дружелюбную улыбку. Ей очень не хотелось испугать малышек.
– Может быть, вы хотите чего-нибудь еще? – спросила она. Рыженькая девчушка посмотрела ей в лицо.
– Я съела бы хлебный пудинг с корицей и яблоками.
– Пудинг? Так это же чудесно! А ты? Самая маленькая нахмурила бровки.
– Мне не хочется об этом думать. А вы что, кухарка?
– Боже, нет! Я Эви. Я приехала вас навестить. Девочки продолжали смотреть на нее. Было видно, что ее слова их не впечатлили.
– Как вас зовут? – нарушила неловкое молчание Эви.
– Молли, – ответила рыженькая, потом ткнула локтем соседку. – А это Пенни и Роза. А вы принесете нам пудинг?
– Думаю, что это вполне в моих силах.
– Когда?
– Завтра утром у меня будет свободное время, – ответила Эви. – Каков у вас распорядок дня?
Роза хихикнула.
– Вы вернетесь завтра?
– Если вы этого хотите.
Молли схватила малышку за руку и потащила по коридору.
– Если вы принесете хлебный пудинг, то можете приходить в любое время!
– То есть мне разрешат сюда прийти?
– Нет, не разрешат.
Для такого высокого мужчины маркиз де Сент-Обин двигался очень тихо. Сделав глубокий вдох, Эвелина повернулась к лестнице. Позади нее девочки шумно неслись по огромному коридору. Еще через секунду хлопнула дверь.
– А есть вообще люди, которым вы нравитесь? – спросила Эви, глядя ему в глаза.
– Я таких не знаю. Вы должны были уйти.
– Я еще не была готова покинуть это место.
Он слегка наклонил голову, в его глазах читалось удивление. Нет сомнения, что мало кто решался прекословить ему. И если бы не его грубое нападение на нее несколькими минутами раньше, Эвелина вряд ли осмелилась бы говорить с маркизом так, как сейчас. Как сказала вчера вечером леди Глад-стон, у него очень и очень плохая репутация.
– Думаю, сейчас вы уже готовы идти? – Он показал на лестницу, и выражение его лица говорило о том, что Эвелине придется уйти, хочет она того или нет. Эвелина решила, что лучше постараться сохранить остатки своего достоинства, и вернулась на лестницу.
– Почему вы не хотите, чтобы я помогала этим детям? – спросила она через плечо, слыша шаги за своей спиной. – Ведь вам же это ничего не будет стоить.
– Очень скоро вам надоест таскать сюда конфеты и пудинги, или же приюту придется платить огромные суммы врачам за лечение детских зубов.
– Я заговорила о сладостях только для того, чтобы привлечь их внимание. Я заметила, что особого повода доверять старшим у них нет.
– Ваше сострадание заставляет мое сердце разрываться на части.
Эвелина развернулась и остановилась так резко, что маркиз чуть не налетел на нее. Сент-Обин навис над девушкой, но Эви твердо выдержала высокомерный и циничный взгляд этого мерзавца.
– А я и не знала, что у вас есть сердце, милорд.
Он кивнул:
– У меня его и нет. Это были просто слова. Идите домой, мисс Раддик.
– Нет, я хочу помочь.
– Во-первых, я сомневаюсь, что вы имеете хоть малейшее представление о том, что в действительности нужно детям и самому приюту.
– Да откуда…
– А во-вторых, – продолжал Сент-Обин тихим голосом, спустившись на одну ступеньку, так что ее лицо оказалось на одном уровне с его промежностью, – я могу придумать место, гораздо более подходящее для вас, где вы сможете приносить максимум пользы.
Лицо Эви залилось румянцем, но она не стала шарахаться.
– И что же это за место?
– Моя постель, мисс Раддик.
Несколько секунд она не могла ничего сказать и просто смотрела на него. Ей и раньше делали подобные намеки и предложения, но никогда она не получала приглашений от людей, подобных… ему. Он просто хочет шокировать ее, заставить уйти. Вот почему маркиз и сказал все это. Все, что ей нужно, – это заставить себя сделать вдох. Эви кашлянула.
– Сомневаюсь, что вам известно хотя бы мое имя, милорд.
– Известно, конечно, но не думаю, что это что-либо меняет, Эвелина Мария.
Его низкий голос тесно обвивал ее имя мягкими кольцами, и Эви невольно вздрогнула. Неудивительно, что у него такая разрушительная репутация среди женщин.
– Что ж, признаю, что удивлена, – ответила она, стараясь не давать волю нервам. – Но вы интересовались моими конкретными планами в отношении благотворительной помощи приюту. Именно их я вам представлю – и ничего более.
Он снова улыбнулся, отчего его лицо стало красивым, однако в глазах все еще поблескивали искорки цинизма, таившиеся там с самого начала их разговора.
– Посмотрим. А пяльцы для вышивания туда будут прилагаться?
Эвелине хотелось показать ему язык, но негодяй, чего доброго, еще расценит это как своего рода соблазнение. Да и что она вообще делает здесь, посреди лестницы, и о чем говорит с печально известным маркизом де Сент-Обином?
– Всего доброго, милорд.
– До встречи, мисс Раддик.
Сент смотрел, как она вышла, после чего снова поднялся наверх, чтобы взять свою шляпу и пальто. Из всех беспокойных женщин, старающихся облегчить свою скуку, приезжая в приют со сладостями, Эвелина Мария Раддик удивила его больше всего. Ее политически честолюбивый брат, несомненно, даже не догадывался, что она поехала сюда: ведь ни одна уважающая себя женщина, желающая к тому же помочь политической карьере своего родственника, не покинет Мейфэр, чтобы побродить среди бедных. С другой стороны, каждый раз, когда маркиз видел на всякого рода званых обедах Эвелину и ее подруг, вид у нее был скучающий и важный, и Сент-Обину было вполне понятно, почему она не смогла устоять перед соблазном растянуть немного удовольствие побыть с сиротками.
– Милорд, – в дверном проеме нижнего этажа появилась экономка, – вам что-нибудь еще нужно?
