Текст книги "Не устоять!"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Глава 17
– Ссуда? – повторила Фелисити и нахмурилась. – Я ни о чем подобном никогда не слышала.
– Я тоже не слышала, – авторитетно сообщила Мэй, болтая под столом ногами.
Рейф дожевал кусок ветчины и ухмыльнулся:
– Если такое и было, кроха, то уж точно до твоего появления на свет.
– Даже если допустить, что это правда, то все равно я не вижу в этом никакого смысла, – задумчиво проговорила Фелисити, окидывая любящим взглядом их обоих. Для человека, который почти не общался с детьми, Рейф удивительно гармонично вошел в роль то ли старшего брата, то ли отца – словом, главы семьи. Фелисити задумалась: а понимает ли он, каким невыносимым ребенком считали Мэй большинство людей?
– Когда я была маленькой, – сказала она, – здесь, в Фортон-Холле, была масса слуг, лошади… Часто давали праздничные приемы; словом, в то время в деньгах мы не нуждались. У соседей дела обстояли точно так же. Даже если у моего отца были средства, не могу себе представить, чтобы Дирхерст мог в них каким-то образом нуждаться.
– Зато ваш приятель Меткаф, похоже, в этом как раз более чем уверен, хотя подробности сделки ему и не известны.
– Мистер Меткаф сейчас уже в весьма преклонных годах. Возможно, он просто с кем-то перепутал моего отца.
– Может быть, и перепутал, – пожал плечами Рейф. – Но разве не приятно было бы вдруг выяснить, что Дирхерст должен нам несколько сотен соверенов?
– Несколько сотен соверенов никогда не помешают, – согласилась Фелисити, – но от того, что будешь мечтать про неизвестно откуда свалившееся на голову богатство, богаче не станешь. Джеймс бессчетное число раз предлагал мне деньги. Я уверена, ему по силам рассчитаться с любыми невыплаченными долгами!
По скептическому выражению лица Рейфа было видно, что он не согласен с невестой, но при этом он явно понял, что переубедить ее тоже не удастся. Он снова пожал плечами и встал из-за стола.
– Прошу прощения за то, что не поддержал безукоризненную характеристику его светлости.
– Не сердись на меня, ладно? Рейф подмигнул Мэй.
– Гиббс надеется разыскать другие записи. Ваш отец мог ссудить деньги еще кому-нибудь. Принимаем мы желаемое за действительное или нет – во всяком случае, знать это надо…
Фелисити смотрела, как Рейф взял со спинки кресла сюртук и натянул его на плечи. Он же собирается уйти, сообразила она, наконец. Ее ожгло внезапное любопытство, но, уже открыв рот, чтобы поинтересоваться, куда это ее возлюбленный собрался на ночь, глядя в захолустном Чешире, она ничего не стала спрашивать. Ведь Фортон-Холлу Рейф отдавал едва ли не все свое время. Не было у нее права его допрашивать.
– Рейф, клянусь толстой сатанинской задницей, куда это ты собрался?
Благослови Господь любопытных младших сестер!
– Мэй, это не твое дело, – для вида заметила Фелисити.
– Грэм с приятелями собираются посидеть в «Усталом путнике». Речь не о выпивке, конечно, но я уже забыл, когда в последний раз курил сигару или играл в кости. Знаешь, не хочется совсем уж обрасти мхом. Тогда прости-прощай выигрыши других поместий и богатых владений.
У Фелисити кровь отхлынула от лица.
– Ты собираешься играть на деньги? – спросила она резче, чем хотелось.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Ну, может быть, поставлю небольшую сумму… Вернусь не очень поздно. – Рейф продолжал смотреть на Фелисити, которая молчала. – Лис, что случилось?
Сделав усилие, она уставилась на свою почти пустую тарелку.
– Просто она не любит, когда играют на деньги или заключают пари, – в своей обычной манере пояснила Мэй будничным голосом.
Рейф снова присел за стол.
– Не любит? – переспросил он, по-прежнему не сводя глаз с Фелисити. – Ну-ка, рассказывай.
Даже с опущенными глазами она чувствовала его внимательный, изучающий взгляд на своем лице.
– Я никогда не говорила ничего подобного.
– Нет, говорила! После того как Найджел проиграл твою лошадь, ты сказала, что если еще раз узнаешь, что он играет на пари, то расшибешь ему его дурацкую голову!
– Ну вот что, – спокойно заметил Рейф. – Я все же надеюсь – Лис помнит, что я не Найджел. Я никогда не позволю себе поставить на кон больше того, что могу себе позволить проиграть.
Фелисити, которая разрывалась между желанием сказать, крикнуть Рейфу, что она ему доверяет во всем, и строго указать на то, что сейчас он не может позволить себе ничего проигрывать, прикусила язык и кивнула:
– Я верю.
Рейф облегченно вздохнул и встал.
– Я ненадолго, – сказал он и вышел. Через какое-то время парадная дверь особняка громко хлопнула, и наступила тишина.
– Ты его очень рассердила, – пожаловалась Мэй.
– Я вообще ничего не сказала. Это ты его рассердила.
– Я только рассказала ему про то, что тогда говорила ты.
– Знаешь что, Мэй, – раздраженно ответила Фелисити, бросив салфетку на стол и вставая из-за стола, – не надо повторять подряд все, что слышишь. Прямо попугай какой-то, честное слово!
– Я не попугай! – выкрикнула со слезами в голосе Мэй вслед сестре, чуть ли не бегом покидавшей столовую. – А ты, Фелисити, ужасно противная!
– Просто чудесно, – пробормотала Фелисити себе под нос, спеша по коридору в прихожую и дальше к лестнице на второй этаж. – Теперь все вокруг обижены на меня!
Ей хотелось одного – немного тишины и покоя. После пяти лет гнетущей тишины теперь, с тремя слугами, нет, с четырьмя, если считать лакея, которого Бикс нанял сегодня утром, в усадьбе стало весьма шумно. Она никак не могла привыкнуть к вежливым коротким поклонам слуг, к тому, что не нужно готовить на кухне, к тому, что в спальне, когда она возвращается туда поздно вечером, уже горят свечи и разожжен камин. Все было слишком замечательно, слишком великолепно, и что-то наверняка должно было случиться… И она сама превратит в руины все это чудо, потому что никак не может успокоиться и начать доверять Рейфу.
В прихожей она буквально уткнулась в Рейфа, который только что вошел в дом.
– Ох, прости!
Он схватил ее за руки и поддержал, иначе она точно упала бы на пол. Когда Фелисити обрела равновесие и твердо встала на ноги, Рейф легонько приподнял ее лицо за подбородок и накрыл ртом ее губы. Сердце у нее заколотилось, и, схватившись обеими руками за лацканы его сюртука, она ответила поцелуем на его поцелуй.
Наконец он оторвался от ее губ и посмотрел ей прямо в глаза.
– Понимаешь, я не Найджел, – с неподдельной страстью выдохнул он.
Фелисити покачала головой:
– Найджел никогда не вернулся бы домой с полдороги. – Она приникла к его сильному телу и снова поцеловала любимого в губы. – Прости, – повторила она еще раз. – Просто я иногда очень сильно волнуюсь…
– Ты волнуешься все время, с утра до вечера и с вечера до утра, – укоризненно заметил Рейф и, к ее громадному облегчению, вдруг озорно улыбнулся: – Как насчет того, что я вас с Мэй научу играть в кости? Бикс станет четвертым.
– А как же мистер Грэм, его приятели и «Усталый путник»?
– Ты пахнешь несравненно лучше, – шепнул он и, склонившись к ней совсем низко, пробежал горячими губами по ее плечам и шее. – И ты во много раз притягательнее.
По телу Фелисити прошла непроизвольная дрожь, и она с нежностью провела рукой по его щеке со шрамом.
– Я не пытаюсь запереть тебя здесь.
Рейф галантно предложил ей руку и повел обратно в столовую. Чертова гостиница никуда не денется, и я без нее отлично проживу.
Весь вечер Фелисити наблюдала за ним, выискивая малейшие намеки на недовольство или сожаление. Она видела, что о Фортон-Холл до сих пор не наскучил Рейфу, и ей хотелось узнать, что бы он думал о Чешире, попади он сюда год или два назад. Для человека, который половину своей взрослой жизни провел в путешествиях, оставаться долгое время на одном месте было ох как непросто. Поэтому было похоже, что сделанный выбор его не тяготит.
Утром Рейф поднялся рано, чтобы объехать на Аристотеле внешние границы своих владений, как он уже это проделал чуть больше недели назад. Фелисити сидела у своего туалетного столика и посматривала в окно, дожидаясь его возвращения. Казалось, Рейфел Бэнкрофт испокон веку жил здесь – настолько его присутствие было уместно. Она очень надеялась, что и он сам хоть чуть-чуть, но чувствует это. Как и она сама, Рейф сумел вложить в Фортон-Холл частичку себя.
Когда он на Аристотеле легким галопом въехал во двор и направился к конюшне, Фелисити почувствовала, как лицо расплывается в счастливой глуповатой улыбке. Она всей душой любила Мэй, но никто не доставлял столько радости ее сердцу, как Рейфел Бэнкрофт. Пусть даже он основательно испортил ее отношения с графом Дирхерстом, по крайней мере на ближайшее время, это ее не слишком огорчало. Джеймса всегда отличало глубокое понимание людей, и она лелеяла надежду, что со временем удастся исправить положение. Если кс ничего не получится, так тому и быть. Трагедии из этого делать не стоило! Она никогда не сможет примириться с гадкими словами, которые граф бросил в лицо Рейфелу.
Из дверей кухни выпорхнула Мэй. В руке девочка держана большое красное яблоко – подарок своему любимцу Тотелю. Увидев ее, Рейф вежливо кивнул, как-то хитро натянул поводья, и жеребец преклонил перед девочкой колена. Мэй засмеялась и ответила грациозным книксеном. Не выдержав, Фелисити тоже рассмеялась – так уютно и хорошо было все в их маленьком домашнем хозяйстве. Рейф соскочил с лошади и бросил поводья Тому Милтону. Из-за поворота на изрезанной глубокими колеями дороге, скрипя колесами, показались первые повозки. Совсем новая радость всколыхнула душу Фелисити. Сегодня был особенный день – начинался ремонт западного крыла усадьбы. Очень скоро ее родной дом снова станет таким, Каким она помнила и любила его с детства.
Рейф видел, что Фелисити смотрит на них, но предпочел притвориться, что ничего не заметил. Впервые он почувствовал ее интерес к себе тем утром, когда он, голый по пояс, обливался водой у колонки; но, хотя ему это было более чем приятно, ничего ей не сказал. Никогда не нужно портить моменты радости.
Он быстро позавтракал за компанию с Мэй и вернулся во двор, чтобы посмотреть, как возводится каркас левого крыла дома. После стольких дней работы вместе строители, похоже, признали его за своего, ибо при его появлении щедрый поток ругани и непристойностей ничуть не ослабевал. Порой Рейфу казалось, что он вернулся в славные времена своей армейской службы. Ближе к полудню Бикс и Рональд вынесли на улицу стулья, поставили в тень и из дома появились Фелисити и Мэй.
Рейф не замедлил к ним подойти.
– Доброе утро, милые дамы, – поздоровался он.
– Доброе утро, – откликнулась Фелисити. – На улице так здорово, что мы с Мэй решили позаниматься уроками на свежем воздухе.
– Если нужно, я могу помочь на стройке, – с надеждой в голосе предложила свои услуги девочка.
– Не сомневайся, если понадобится, сразу тебя позову, – деловым тоном ответил Рейф. – У меня в резерве есть еще и Бикс.
– Дом будет выглядеть точно так же, как раньше? Рейф обернулся и окинул взглядом начавшуюся стройку.
– Снаружи почти так же. Ведь здание хорошо вписывалось в окрестности, – задумчиво проговорил он, как бы прикидывая все возможные варианты приведения здания в порядок.
Он отыскал старые чертежи, чтобы понять, как дом выглядел прежде, и многое изменил внутри, включая проект немыслимых размеров библиотеки для Фелисити. Промучившись с безуспешными попытками переменить внешний облик крыла – всякий раз получалось только хуже, – Рейф решил оставить все как есть. Тот, кто построил Фортон-Холл, обладал прирожденным чувством гармонии. Усадьба была органической частью прекрасного сельского пейзажа.
Действительно ли сестры выбрались из дома, чтобы позаниматься на открытом воздухе, или они просто отыскали удобный предлог, чтобы понаблюдать, как начинается строительство, – так или иначе, но после полудня и Фелисити, и Мэй увлеченно таскали доски и сноровисто стучали молотками. Фелисити явно увлек процесс, и Рейф с удовольствием отвечал на ее так и сыпавшиеся вопросы про поперечные балки, крепежные стойки и про то, как сделать так, чтобы отстроенное крыло не обрушилось снова.
К обеду строительная суета затянула и Бикса с Рональдом. Рейф улыбался во весь рот, старательно закрепляя на уровне земли одну из поперечных балок. Какой бы тяжелой эта работа ни была, она оказалась чертовски занимательной.
– Ой! Черт!
На громкий вскрик Фелисити Рейф резко обернулся. Девушка, бросив молоток, стояла и, скривившись от боли, дула на большой палец. Половина рабочих, побросав дела, вмиг столпились вокруг и, забыв все крепкие ругательства, наперебой давали ей советы и предлагали помощь. Рейф протолкался через галдящую толпу и оказался рядом с Фелисити.
– Очень больно, Лис?
Глаза у нее были крепко зажмурены, длинные ресницы слиплись от выступивших слез.
– Ничего, жива. Заехала по пальцу молотком со всего маху.
Мэй ободряюще похлопала ладошкой по руке сестры:
– Лис, ты поплачь. Рональд вон как ревел, когда точно так же разбил себе палец!
– Вам бы надо наложить мокрый холодный компресс, мисс, – предложил кто-то из работников, и все тут же хором дружно его поддержали.
– Дайте-ка я сначала взгляну, – с едва заметной усмешкой сказал Рейф, осторожно взял Фелисити за руку и повел подальше от строителей. Завернув за угол дома, он остановился. Фелисити неохотно отпустила ушибленный палец и показала Рейфу.
– Похоже, он не сломан.
– Сейчас разберемся. – Рейф внимательно осмотрел распухшую фалангу. Она покраснела, на ощупь была горячей, а кожа на костяшке была сбита и кровоточила.
– Сгибать больно? – спросил он и посмотрел ей в лицо. Фелисити несколько раз осторожно согнула и разогнула палец.
– Вроде бы нет.
Не отрывая взгляда от ее лица, Рейф поднес ее руку к губам и взял большой палец прямо в рот.
– Рейф… – запротестовала было Фелисити. – Когда они говорили про влажный компресс, то имели в виду во все не это!
Он и ухом не повел и продолжал сосать ей палец. Хотя Рейф нагляделся на своем веку на ушибленные и разбитые пальцы, однако соблазну оказать такого рода помощь поддался впервые. Опять же никогда прежде его не мучило неодолимое желание повалиться в траву вместе со своим работником и заласкать такое гибкое и желанное тело…
Фелисити провела языком по вдруг пересохшим губам.
– Перестань немедленно, – шепотом потребовала она, сама при этом не сделав даже робкой попытки убрать палец. – От этого мне хочется…
Рейф не спеша выпустил ее пальчик изо рта и поднял глаза.
– Чего же тебе хочется? – поинтересовался он, продолжая осторожно его поглаживать.
Краска бросилась в лицо Фелисити.
– Наброситься на тебя и зацеловать! – выпалила она.
– Ну что же, отдаю себя на твою милость.
– Только не здесь!
– Понятно. А тебе хочется расцеловать меня – и только?
– Ты прекрасно знаешь, что нет! – возмутилась Фелисити и тронула полурасстегнутый ворот его рубашки. – От тебя у меня… мурашки бегут по телу.
– Лучшего комплимента за всю жизнь не слышал! – рассмеялся Рейф. – От тебя со мной делается то же самое.
Фелисити придвинулась ближе; глаза ее искрились весельем, за которым угадывалась страсть.
– Неужели от меня у тебя бегут мурашки, Рейфел?
Он вздохнул. Порой ему достаточно было всего лишь одного взгляда на нее.
– Бегут, Лис…
Она легко, как перышком, тронула губами его губы.
– Как это замечательно!
Прежде чем он успел заключить ее в объятия и привлечь к себе, Фелисити ускользнула и исчезла за углом. Рейф довольно долго смотрел ей вслед.
– Господи, – пробормотал наконец он, стараясь утихомирить колотившееся сердце. Если к Лис вернется в прежней мере ее здравый смысл и она решит, что больше в нем не нуждается, да поможет Бог им обоим!
– Это все можно сделать за неделю! – заявила Мэй. Забравшись с ногами на стул, упершись локтями в стол и подперев кулачками подбородок, она восхищенно разглядывала разложенные эскизы и чертежи.
– Ценю твою уверенность, кроха, но времени придется потратить все же немного больше, – заметил Рейф и, не поднимая головы, продолжил делать пометки сбоку от эскиза. Он подсчитывал, сколько они потратили на покупку и доставку материалов. Даже с учетом всех несчастных случаев они сумели уложиться в намеченную сумму.
– Смотри, Лис! – Мэй ткнула пальцем в какое-то место на чертеже, – Вот здесь я помогала прибивать доску!
– О да! Это место нельзя не узнать! – рассмеялась Фелисити и, отложив в сторону штопку, встала. Протянув руку, она показала в другое место: – А вот здесь я разбила себе палец.
– Мы на стене прибьем мемориальную табличку в память о полученном боевом ранении, – пошутил Рейф и осторожно потрогал ушибленный палец Фелисити, сгорая от желания.
– А за это ты тоже получил мемориальную табличку?
Он не понял, о чем спрашивает Мэй, пока та не потрогала пальчиком его изуродованную шрамом щеку. По привычке он приготовился к тому, что вдоль спины пробежит неприятный холодок, но с изумлением понял, что ничего не произошло. Рейф даже головой покачал.
– Вместо таблички я получил новенькую блестящую медаль.
– Можно мне на нее глянуть?
– Воспитанные девочки говорят – позвольте мне взглянуть, – назидательно поправила сестру Фелисити.
– Лис, ты опять за свое! – надулась Мэй. – Теперь про уроки начнешь!
– Тише, кроха, тише, – улыбнулся Рейф. – Просто спроси еще раз, но уже как воспитанная девочка.
– Ладно, – уступила Мэй. – Сэр, позвольте мне взглянуть на вашу новенькую блестящую медаль.
Фелисити и Рейф, не сдержавшись, чуть ли не в один голос рассмеялись. Потом Рейф покачал головой:
– Не получится. Я отдал ее моей матери. Она скорее всего приспособила ее себе на шляпу.
– На шляпу?! – Мэй залилась колокольчиком. Фелисити с любопытством посмотрела на Рея:
– Значит, тебя не одобрял только твой отец?
– Ну, я бы не сказал, что матушка была в восторге от моих деяний, но в ней с юности сохранилась жилка искателя приключений и она хотя бы понимает, что и почему я делаю.
«Порой даже лучше, чем я сам себя понимаю», – про себя добавил Рейф.
– Вот! Я тоже стану искателем приключений, когда вырасту! По выражению лица Фелисити Рейф понял, что старшая сестра будущей авантюристки не в восторге от этого разговора. После панических настроений прошлой ночи ему меньше всего хотелось, чтобы сейчас Фелисити снова злилась на него. Рейф откашлялся.
– М-да. Ну что ж… Понимаешь, Мэй, моя мать – образованная, даже весьма образованная дама, она много училась и еще больше читала, и ей хотелось досмотреть кое-какие из тех мест, про которые она узнала.
– Ты мне морочишь голову! – насмешливо фыркнула Мэй.
– Ничуть.
Она наставила на него указательный палец:
– А ты сам никогда ничего не читал про те места, куда хочешь поехать!
– А как же мы про это узнали, дозвольте спросить? – приподнял бровь Рейф.
– Потому что ты хочешь поехать туда, про что сам ничего не знаешь, а значит, ничего не читал!
Черт бы побрал и детское простодушие, и детскую логику!
– Так перед тем, как туда ехать, я прочитаю про эти места, – возразил Рейф.
– Ага, значит, ты сам…
– Мэй, – вмешалась Фелисити, – тебе давно уже пора спать.
Черт, сколько раз он зарекался распускать язык! Молчание – золото. Хотел ли он отправиться путешествовать или нет, в любом случае сейчас совсем не время добавлять Фелисити беспокойства. Рейф откинулся на спинку стула. Он понял, что за последние несколько недель многое изменилось. Он стал гораздо реже вспоминать об отъезде в дальние страны, чем это было в Лондоне. А когда сегодня дело с разрушенным крылом так споро сдвинулось с места, желание увидеть здание законченным легко взяло верх над мечтами о походе по аравийской пустыне.
– Пойду посмотрю сны про слонов, – решила Мэй и направилась к двери. – Рейф, а ты про что собираешься смотреть сны?
Он оторвался от чертежей и поймал на себе внимательный взгляд Фелисити.
– Про твою сестру, – коротко ответил он и вернулся к работе.
– Господи, какая скукотища!
– Ну, спасибо тебе на добром слове, моя дорогая! – рассмеялась Фелисити, покраснев и шутливо бросив в сестру скомканными чулками, которые только что заштопала.
Когда Мэй уже начала открывать дверь, снаружи раздался ужасный грохот и треск, как если бы что-то немыслимо тяжелое с размаху куда-то врезалось.
– Дьявол! – чертыхнулся Рейф, вскакивая на ноги и уже понимая, что стряслось. – Чтоб мне гореть в аду!
– Рейф! Что это? – пискнула девочка. Со стороны кухни появился Бикс.
– Мастер Рейфел?
– Стой где стоишь, моя радость, и ни с места! – бросил он ей, хватая переносной фонарь. И обратился к Биксу: – Присмотри за Мэй!
– Хорошо, сэр.
Фелисити устремилась следом за Рейфом. Тот выскочил в коридор, добежал до парадных дверей, распахнул их, одним прыжком преодолел несколько ступеней лестницы, помчался вперед, завернул за угол и, будто натолкнувшись на каменную стену, остановился как вкопанный.
Каркас нового здания обрел вид потерпевшего жестокое кораблекрушение судна: его просто перекосило на одну сторону, и теперь речи быть не могло о продолжении работ.
– Адская бездна, – пробормотал он и осторожно двинулся вперед.
– Рейф, Бога ради!..
– Все, что можно, уже рухнуло, – мрачно отозвался он и, продолжая бормотать под нос ругательства, поднял фонарь повыше, чтобы разглядеть, что случилось.
Ему и раньше доводилось видеть последствия разрушений, но сейчас было больно до слез. Он слишком хорошо знал, какие доски были распилены его рукой, какие и куда прибиты, и поэтому гибель постройки, о которой он не мог не думать как о живом существе, переживал как личную боль и утрату.
– Всякое бывает, – проговорила Фелисити успокаивающим тоном.
Он повернулся к ней лицом:
– Этого вообще не должно было случиться. Гори все в аду! Придется все начинать с самого начала!
– По крайней мере здесь работы на один день. Рейф опустил фонарь и посмотрел на Фелисити.
– Вот только теперь мне придется разобраться, что я сделал не так. Ничего не должно было рухнуть. Все должно было выдержать даже извержение вулкана!
Он с размаху ударил кулаком по одной из уцелевших балок. Кулак отскочил, как от скалы. Фелисити потянула его за рукав.
– Рейф, идем. Оттого, что ты простоишь здесь всю ночь, дело не поправишь.
Чертыхнувшись в последний раз, он повернулся и двинулся следом за ней в дом. Целый рабочий день коту под хвост, не говоря уже о сотнях соверенов, что были уплачены за строительные материалы и рабочим! Будь он проклят, если допустит повторение подобного!
Фелисити сидела на жесткой церковной скамье и не поднимала глаз от молитвенника. Рядом поместилась Мэй и изображала пальцами лошадей, которые перескакивали у нее с одной коленки на другую. Чуть дальше устроился Рейф. Он откинулся на спинку скамьи и, полузакрыв глаза, наблюдал за викарием. Он был похож на этакого рыжевато-смуглого льва, изготовившегося сцапать ничего не подозревающую газель.
Дэн Лэсли все мусолил притчу о пророке Данииле и льве, и конца этому не было видно. Как оказалось, от занудливости викария можно было не только изнемогать, как Фелисити. Двумя рядами дальше негромко похрапывал мистер Джерред.
– Когда же он начнет оглашения? – шепотом поинтересовалась Мэй.
– Тише, Мэй, – сделала ей замечание Фелисити. – Уже скоро.
– Думаешь, кто-нибудь будет против?
– Мэй, успокойся.
Рейф слегка пошевелился на своем сиденье.
– Никто не будет против, – пробормотал он, покосился на графа Дирхерста, который сидел через проход, и вернулся к наблюдению за викарием.
Джеймс едва кивнул, заметив их присутствие среди прихожан церкви; как это было далеко от его прежних доброжелательных бесед.
Наконец львы пощадили Даниила, а ее лев, тот, что сидел неподалеку, сел чуть прямее. Прихожане спели церковный гимн, и преподобный отец вытащил из-под своей Библии сложенный вдвое лист, положил перед собой и не спеша разгладил ладонью. Фелисити нервно вздохнула и задержала дыхание. Вполне можно было купить за несколько гиней лицензию и избежать публичных объявлений, но она знала, что тогда Рейфа будут мучить сомнения, принят ли он местным обществом. Так что вместо того, чтобы на цыпочках обойти деликатный вопрос, он предпочел выйти с открытым забралом.
– Через три недели, – огласил викарий зычным голосом, – двадцать третьего августа, мистер Рейфел Бэнкрофт вступит в брак с мисс Фелисити Харрингтон. Есть возражения против этого союза?
По рядам прихожан пробежал изумленный шепоток. Давненько здесь не слышали таких новостей! Никто не вскочил, никто ничего не выкрикнул, никто не упал в обморок, и мгновение спустя викарий уже оглашал привычные всем объявления. Фелисити от облегчения даже глаза прикрыла. Скоро конец этой пытки, и она сможет выйти замуж за Рейфа. Она посмотрела в его сторону: он снова откровенно дремал, и Фелисити могла гадать сколько душе угодно, ждал ли Рейф возражений со стороны Дирхерста.
Служба закончилась, люди потянулись к выходу из церкви. После первого публичного объявления о помолвке Фелисити с Рейфом оказались в окружении толпы наперебой поздравлявших их прихожан. Дирхерст вышел, не повернув в их сторону головы, сел в свой экипаж и уехал.
– У твоего безупречного джентльмена, кажется, есть щель в непробиваемой броне, – заметил Рейф, когда им, наконец, удалось раскланяться со всеми желавшими их поздравить.
– А что же ты хочешь, если совсем недавно ты попытался его отлупить? – резонно возразила Фелисити.
Она смотрела, как с церковного двора под руки уходят семейные пары, и призналась себе, что не будет делать вид, будто ей вовсе не хочется, чтобы Рейф взял ее под руку, и даже больше – чтобы заключил в свои объятия и долго-долго не отпускал.
Рейф легко поднял Мэй, усадил на спину Аристотеля и отвязал поводья. Молча предложил руку Фелисити, и она с забившимся сердцем взяла жениха под руку. Ведя за собой Аристотеля с гордо восседавшей на нем Мэй, они не спеша направились по узкой дороге между двумя живыми изгородями домой в Фортон-Холл.
– Рейф, я твой лучший друг? – спросила со своей верхотуры Мэй.
– Конечно, можешь не сомневаться, – ответил он и покосился на Фелисити.
– Мэй, я могу надеяться, что ты будешь у нас на свадьбе подружкой невесты? – спросила Фелисити и крепче прижалась к сильному плечу Рейфа.
– О Господи… Ну ладно…
Фелисити едва удержалась, чтобы не расхохотаться на столь вопиющее отсутствие энтузиазма в голосе своей сестры.
– Спасибо, моя радость.
– Да не за что. А рабочие сегодня приедут? Рейф бросил на Мэй короткий взгляд:
– Всего несколько человек, чтобы расчистить фундамент, и тогда мы завтра смогли бы начать все заново.
Несмотря на деловитый ответ, было заметно, что мыслями Рейф где-то далеко и не совсем понятно где – то ли думает о возобновлении строительства, то ли бродит в воображаемом экзотическом городе, где воздух полнится неуловимыми ароматами благовоний и пряностей.
– Теперь все будет строиться гораздо быстрее, – с твердой убежденностью в голосе сказана Фелисити. – Я просто уверена!
Рейф неопределенно пожал плечами:
– Я объявляю настоящую войну западному крылу. И терпеть поражение не собираюсь!
– Гвардейцы никогда не терпят поражений, – влезла в их разговор Мэй. – У нас есть девиз?
Рейф весело хмыкнул и, похоже, вернулся на грешную землю.
– А как же! Конечно, есть. Непревзойденное. Мэй скептически оглядела Рейфа.
– Не впечатляет.
– Скажи спасибо, что ты не боец Королевского шотландского полка.
– А у них какой девиз?
Рейф повернулся к юной всаднице и элегантно отсалютовал:
– Никому не дано вывести меня из себя безнаказанно.
– Мать честная! В бою такого и не выговоришь! Фелисити с улыбкой снова взяла Рейфа под руку, и молодые люди возобновили прогулку.
– Будем надеяться, что ни в каких боях участвовать нам не придется, мой дорогой.
Воскресенье всегда было днем отдыха, однако всякий, кому довелось бы оказаться в тот день неподалеку от усадьбы Фортон-Холл, наверняка решил бы, что сегодня будний день. На подмогу Рейфу, который сопровождал крепким ругательством каждый обломок доски или балки, что они вытаскивали из завала, подоспел мистер Грэм, приведя с собой обоих сыновей. Подошли и трое рабочих из Честера – их соблазнил дополнительный заработок.
Мэй настояла-таки на своем участии в общем деле, а Фелисити решила, что, чем сидеть дома весь день напролет и грезить о любимом, будет гораздо лучше присоединиться к нему и помочь в меру своих скромных сил. Час спустя появился и Рональд, хотя это был его выходной день. А когда из дверей парадного входа величаво выплыл Бикс, переодевшийся в старую рубаху, в мятой шляпе и грубых рабочих рукавицах, Фелисити призналась себе, что теперь готова поверить в чудо. К концу дня вокруг места строительства остались стоять одни строительные леса, а сама Фелисити, грязная, как самый последний бродяга, устала донельзя. Тело ныло и болело, будто ее долго били. Рейф потратил массу времени, придирчиво разглядывая чуть ли не каждую доску, гвоздь, винт и брус покосившейся конструкции, усеивая листки бумаги торопливыми записями. Фелисити хотелось, чтобы он согласился с тем, что каркас здания обрушился случайно, но не тут-то было – Рейф явно стремился докопаться до первопричины случившегося. В таком случае новое крыло усадьбы должно было простоять тысячу лет, не меньше, иначе зачем вся эта суета?
Наутро пришли все строители, и все началось по новой. Фелисити была уверена, что Рейф ночью просто не сомкнул глаз, потому что, когда она заснула на диване в гостиной, он сидел за столом, что-то выверял в своих чертежах и ложиться явно не собирался. Когда же она проснулась, невыспавшаяся и неотдохнувшая, он по-прежнему сидел, склонившись над планами постройки.
– Отдохни хотя бы чуть-чуть, – проговорила она, подходя к нему, когда увидела, как он, ухватившись за конец толстой веревки, помогает волочить тяжеленную поперечную балку.
– Мне так спокойнее, – задыхаясь, буркнул он в ответ и, как бы опомнившись, улыбнулся ей.
После этих слов ей вдруг неудержимо захотелось бесстыдно погладить руками его мокрое от пота, сильное тело. У нее даже озноб пробежал вдоль спины, и, чтобы совладать с искушением, Фелисити нашла себе работу в самом дальнем конце стройки и оставалась там до тех пор, пока Рейф зычным голосом не объявил перед самым закатом конец рабочего дня. Она уже испугалась, что он оставит всех работать и ночью тоже, и с облегченным вздохом распрямила разламывавшуюся спину. Рабочие не спеша спускались со строительных лесов.
– Бэнкрофт, берегись!
Фелисити испуганно обернулась на крик и увидела, как груда тяжелых досок, лежавшая на краю настила, опасно накренилась и поползла прямо на стоявшего внизу Рейфа. Услышав крик, он успел отпрыгнуть в сторону, и доски рухнули на пустое место.
– Рейф! – пронзительно вскрикнула Фелисити, ничего не видевшая за поднявшимися клубами пыли.
– Я жив и здоров, – успокоил он ее.
