Текст книги "И вновь искушение"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Я была груба с вами с того момента, когда вы свалились на меня. Так почему вы здесь? Оставим в стороне ваше восхищение моим характером, которого вы не знали до настоящего времени.

Маркиз засмеялся. Ей нравился его смех – веселый и открытый.

– Потому что когда я поцеловал вас, вы дали мне пощечину.

– Это…

– Но прежде чем вы залепили мне пощечину, вы ответили на мой поцелуй. Вы не потеряли сознания, не запаниковали, даже не вскрикнули, чтобы не скомпрометировать нас обоих. – Он мягко улыбнулся. – Вы ответили на мой поцелуй. И это было очень приятно. Я захотел проверить первое впечатление.

Эванджелина отпрянула. Что с ней происходит? Этот мужчина может спросить абсолютно обо всем, что она когда-то сказала или сделала, он никогда не сдастся и не позволит ей выиграть спор, и, тем не менее, в этот момент она готова была броситься в его объятия и позволить ему целовать себя.

– Не говорите мне, что сейчас я поставил вас в тупик, – пробормотал он, отодвигая остатки персика и обращаясь к аппетитно выглядящим сандвичам.

– Я больше не хочу обсуждать поцелуи, – как бы мимоходом сказала Эванджелина, надеясь, что щеки ее не порозовели, хотя она и чувствовала, что они горят. В самом деле, если бы Редмонд целовался чуточку лучше, а Роли – чуточку хуже, она вообще не стала бы думать об этом.

– Дела говорят за себя громче слов, не так ли? – Он отодвинул тарелку и наклонился к ней.

– Нет! – воскликнула она, загородив свой рот стаканом мадеры. – Возвратитесь на свое место на одеяле.

– Очень хорошо, – ответил он с беспечной улыбкой, подчиняясь ей, – но я бы все-таки остался поближе к вам.

– Скажите, верны ли слухи о вас? – спросила Эванджелина, пытаясь ухватиться за нечто такое, что могло бы вывести его из равновесия, как это сделал он с ней. – Слухи о том, что вы только что вернулись из Парижа?

– Я отвечу на этот вопрос только во время вальса с вами.

– Но…

– Мы уже договорились, что я сопровождаю вас на бал у Хаулетта в пятницу, что вы будете в синем, а я нет. Там мы и потанцуем.

– Гипотетическая ситуация.

– Вовсе нет, если вы хотите, чтобы я ответил на ваш вопрос.

– Ну ладно, хорошо, – согласилась Эванджелина.

– Отлично. – Он снова улыбнулся. – Берите сыр.

– Вот ты где, – сказал Льюис Бланчард, останавливаясь возле пальмы в кадке. – Какого черта ты прячешься в этих зарослях?

Коннолл схватил приятеля за плечо и толкнул его за ветви пальмы.

– Я наблюдаю, оставаясь незамеченным. Если ты будешь стоять на виду и разговаривать со мной, люди либо примут тебя за сумасшедшего, либо увидят меня. Если я не имею ничего против первого, то второе меня не устраивает.

– Так за чем ты наблюдаешь? – басовитым шепотом спросил граф.

– Да опусти ты голову, черт побери! Из тебя получился хороший маяк!

Не без труда лорд Айви сумел кое-как спрятаться за пальмой.

– О Господи! Так я еще и позвоночник себе сломаю. На что ты смотришь?

– Не на что, а на кого. На мисс Манроу.

– На твою мисс Манроу?

Конноллу понравилось, как это прозвучало, хотя Джилли первая поправила бы Айви, если бы услышала его фразу.

– Да, на мою мисс Манроу.

– Но…

– Я еще и слушаю. – Коннолл проводил вечера и более необычным образом, чем сейчас, но это бывало давно. Казалось бы, что после хлопот, связанных с получением приглашения на очень рекламируемую и очень скучную лекцию о метафорах Шекспира, он должен был бы сейчас расточать улыбки по залу. Это, однако, свело бы, на нет цель его пребывания здесь, поскольку его задачей было разгадать загадку юной мисс Манроу.

Похоже, она принудила быть ее компаньоном в этот вечер столь же юного лорда Дэпни. Даже не имея возможности расслышать каждое слово их разговора, Коннолл не усомнился в том, что Дэпни подпадает под ту же самую категорию, что и Редмонд. Не слишком большого ума мужчина обожал Джилли. В этот момент виконт только что вернулся в круг ее друзей, нагруженный напитками.

– О, спасибо, милорд! – сказала, слегка улыбнувшись, Эванджелина. – Здесь нет мадеры? Вы знаете, я предпочитаю ее.

– Приношу извинения, мисс Манроу, – проговорил, заикаясь, Дэпни. – Я не догадался узнать, я скоро вернусь. – И с этими словами снова исчез в толпе.

– У твоей мисс Манроу есть еще один поклонник, – заметил Льюис.

– У нее их несколько, – рассеянно уточнил Коннолл.

Сейчас, когда Эванджелина повернулась к нему вполоборота, он увидел бриллиант, поблескивавший на ее груди. Все, с кем она общалась, восхищались им, но никто не рухнул замертво и не ослеп. Она сама определенно не выглядела человеком, который проклят. Более того, в своем светло-зеленом, шелковом платье, которое оттеняло ее карие глаза, она выглядела потрясающе. У Коннолла заныло под ложечкой.

Возможно, проклятие предназначалось ему, с тем, чтобы она завладела его мыслями и вошла в его мечты, пока он не сойдет с ума, увидев и узнав, что она предпочла кого-то другого. И этот другой, которого она хотела, – Коннолл не считал себя слишком тщеславным, но, Господи, почему она намерена предпочесть ему Редмонда или Дэпни? У него, по крайней мере, с головой все в порядке.

– Это Дэпни? – шепотом спросил граф, когда тот вернулся с востребованными напитками. – Тот самый, который врезался яхтой в мост через час после ее приобретения?

– Он самый.

Коннолл почувствовал на себе взгляд Льюиса. – О!..

– Заткнись.

Джилли приняла напиток, изящно сделала глоток.

– Я слышала, что здесь очень красивый розарий, – проговорила она.

– Позвольте мне проводить вас на прогулку, – поспешил предложить Дэпни, напомнив Конноллу щенка, который всячески старается угодить своему хозяину. Или, скорее, хозяйке. – Это для меня большая честь.

– Глоток свежего воздуха будет полезен. Извините, господа. Мы оставим вас на несколько минут.

Они вдвоем направились к тыльной части здания. Чертыхнувшись, Коннолл протиснулся мимо графа. Он, отлично зная, с какой целью пары идут восхищаться садом среди ночи.

– Конн, неужели ты…

– Прошу прощения, Айви. Мне нужно пробраться кое-куда.

Коннолл закоулками направился к тому месту, где находились окна во всю стену, выходившие в сад. Если бы Дейзи была вместе с Льюисом, он никогда бы не признался, что шпионит за Джилли. Он не был уверен, что бы он сказал по поводу явного флирта Джилли с лордом Дэпни, но ему это очень не нравилось. Совершенно не нравилось.

Коннолл едва успел добраться до окон, когда кто-то схватил его за руку. Он раздраженно обернулся.

– Фрэнсис, не ожидал увидеть тебя здесь сегодня.

– Мне сказали, что здесь великолепные десерты, – объяснил мистер Генри. – Наверное, кто-то разыграл меня. Я вообще не вижу никаких десертов.

– Мне кажется, я видел торт неподалеку от камина, – соврал Коннолл, отступая в сторону, когда Хеннинг бросился вслед за ним.

Не дожидаясь, когда кто-нибудь еще задержит его вопросом, что он думает о погоде, Коннолл выскочил наружу и укрылся в тени зеленой изгороди. Если Эванджелина не питала безумной страсти к розам, пытаясь разглядеть их при слабом свете ущербной луны, то у нее были какие-то свои планы. Если это любовное свидание, Коннолл хотел об этом знать, хотя мысленно уже подыскивал оправдания тому, почему, черт возьми, она хотела быть с Дэпни, а не с ним.

Проскользнув незамеченным мимо лорда Гандена и его последней любовницы, Коннолл направился к небольшому пруду в тыльной части сада. Услышав голос Эванджелины и произнесенный более глухим тоном ответ, он подобрался поближе. Прячась за кустами красных роз, он зацепил рукавом за острые шипы.

– Проклятие! – пробормотал Коннолл, отдергивая руку. Шипы, длинные и изогнутые наподобие зубов некоего хищного животного, вонзились глубоко в плоть.

– Знаете, я живу лишь для того, чтобы порадовать вас, – донесся восхищенный голос Дэпни из-за противоположной стороны зеленой изгороди.

Слегка отклонившись в сторону, Коннолл сумел разглядеть тонкий профиль Джилли и более массивную фигуру молодого олуха. Похоже, они собирались сесть рядом на каменной скамье.

– Я знаю, – долетел до Коннолла тихий голос Эванджелины. – И вы знаете, что я должна иметь кого-то в жизни, кто постоянно будет заботиться обо мне.

Что? Заботиться о ней? Она неоднократно демонстрировала, что вполне сумеет позаботиться о себе сама. Коннолл вернулся в прежнее положение, и хвост его сюртука задел за другой куст.

– Я умру за вас, мисс Манроу.

«Да, но истекаю кровью я», – подумал Коннолл. Ходжес, вероятно, будет рыдать по поводу ущерба, нанесенного его сюртуку. Однако тот вздор, который несут Джилли и Дэпни, беспокоил его гораздо больше.

Следующий звук, который он услышал, заставил его похолодеть. Губы чмокнули о губы. Коннолл, казалось, видел, как Дэпни прижимается к ней. Чертов браконьер! И эта мерзкая распутница… С трудом, сдержав стон, Коннолл подался назад, увлекая за собой целых полкуста роз.

– Что это? – раздался голос Дэпни. – Кто-то идет?

– Ах, дорогой, – сказала Джилли, – возвращайтесь в помещение. Я последую за вами через минуту. Да поторопитесь, милорд!

По тропе застучали тяжелые ботинки. Снова оцарапав тыльную сторону ладони, Коннолл с трудом отвел от себя упрямый куст роз.

– Ваш герой, кажется, оставил вас одну в темноте, – сказал Коннолл, огибая изгородь, чтобы увидеть Эванджелину.

Она держала ожерелье с бриллиантом в руке. Посмотрела на него и бросила в открытый ридикюль. Несколько мгновений после этого Эванджелина стояла в оцепенении.

– Вы, – услышал он, наконец.

– Да, я. Хотя после того, что я подслушал, не знаю, зачем я здесь появился.

Эванджелина бросилась к нему, схватила за плечи и пригнула его, чтобы прижаться ртом к его рту. Стремясь сохранить равновесие, Коннолл ухватился рукой за ветку ближайшего вяза и прижал ее спиной к стволу дерева, после чего поцелуй стал еще крепче.

Она стонала, словно пытаясь слиться с ним.

– Чего вы хотите? – сумел он спросить между поцелуями, которые следовали один за другим.

– Мне нравится, как вы целуетесь, – прошептала Эванджелина.

– Что еще?

Подняв лицо, она нахмурилась, тяжело дыша.

– Что вы имеете в виду? Я не рыскала по кустам.

– Нет, рыскали.

Ее щеки вспыхнули.

– Ах да, я забыла! Однако я по крайней мере шла по дорожке.

Коннолл посмотрел в ее красивые карие глаза.

– Я не ошибся в отношении вас, Джилли? – пробормотал он.

– Вы застали меня… в момент слабости.

– Сомневаюсь.

– О чем вы, черт возьми, говорите?

– Почему Дэпни, почему Редмонд? – перебил он ее. – И почему вы думаете, что я буду пребывать в счастливом ничегонеделании, пока вы целуетесь то с одним, то с другим?

Она растерянно отодвинулась от него.

– Я не обязана объяснять вам все.

– М-м-м… Я заметил, что лорд Дэпни был в зеленом. Это было по вашей просьбе, я полагаю, чтобы гармонировать с вашим платьем?

– Ну и что из того? Если вы не желаете выполнить даже простейшую мою просьбу, это не значит, что все другие мужчины должны быть такими же высокомерными и упрямыми, как вы.

Кое-что начинало проясняться. Преодолевая желание почесать царапины на руке, Коннолл продолжал сверлить ее глазами.

– Так вот оно что. Вы пытаетесь стать такой, как ваша мать.

– Не говорите вздор…

– Вы хотите не любовника и даже не мужа. Вы хотите получить слугу. Кого-то такого, кто одевается в тон с вашим нарядом, подносит вам нужные вещи и ведет себя ненавязчиво и необременительно.

– Уходите! – закричала Эванджелина. Он засмеялся, покачав головой:

– Если я ошибаюсь, то, пожалуйста, поправьте меня.

– Если вы не уйдете, уйду я. – Топнув ногой, она повернулась и направилась к дому.

Коннолл смотрел, как Эванджелина удалялась в сторону канделябров, льющих желтый свет, затем сел на каменную скамью, которую освободили она и Дэпни. Проклятие! Как могла женщина, столь настойчивая и умная, как Эванджелина Манроу хотеть – даже не хотеть, а активно искать – товарища, который не мог предложить ей ничего, кроме пустой оболочки? Доход, титул и… что еще? Руку, на которую опереться?

Что бы она ни искала, очевидно, он не попадал в эту категорию. А это означало, что он мог либо отступиться от нее и позволить заполучить ее Редмонду или Дэпни, либо сделать шаг вперед и доказать ей, что она не понимает, что делает.

Он потер рот рукой. Бежать с поля боя было не в его натуре. И он не был готов позволить Эванджелине Манроу уйти, чего бы она там, как она считает, ни хотела.

Глава 7

– Я не хочу его надевать, – сказала Эванджелина, сердито глядя на деревянную шкатулку на туалетном столике.

– Но сегодня на вечере будут все, – возразила мать. – У тебя никогда не появится лучшей возможности продемонстрировать его. И, кроме того, ты выглядишь так элегантно в платье цвета сапфира с голубым бриллиантовым ожерельем.

– Я уже решила надеть жемчуга. – Нервно потирая кончики пальцев, Эванджелина отодвинула шкатулку подальше.

Все могло быть простым совпадением, подумала она. Вероятно, так оно и было. Но когда на ней был «Соланум», она испытала два очень неприятных поцелуя и предложение, которое ее обрадовало гораздо меньше, чем следовало бы. В те моменты, когда она откладывала в сторону ожерелье, всякий раз появлялся Коннолл Аддисон. И независимо от того, была ли она сердита на него или нет, ей не нравилась идея о том, что бриллиант определяет, встретятся они или нет.

– Но вечер у Хаулетта – это нечто выдающееся. Эванджелина повернулась лицом к матери:

– Это тебе следовало бы надеть его.

– Что? Я не могу. Рейчел подарила его тебе.

– И я скажу, что оно будет выглядеть на тебе сегодня замечательно, если ты примешь его во временное пользование.

Виконтесса уставилась на шкатулку:

– Это великолепная штучка.

Стараясь скрыть неловкость, Эванджелина взяла шкатулку и подала ее матери:

– Я пока еще не уверена в этом вздоре о проклятии, но я предлагаю сделать вывод тебе.

– В таком случае я надену его.

С легкой улыбкой виконтесса взяла шкатулку и извлекла из нее бархатный мешочек.

– Разговор о проклятии – сущий вздор. Я надеюсь, что причина того, что ты не хочешь его надеть, совсем не в этом.

– Разумеется, не в этом.

– И если бриллиант приносит неприятности, – продолжила мать, – то, возможно, что у кареты лорда Роли отвалится колесо, и мы побудем на балу без его сопровождения.

Дрожь пробежала по коже Эванджелины. Этот мужчина на последнем вечере фактически посмеялся над ней. Она никак не ожидала, что он пришлет ей письмо, напоминающее о том, что он будет в восемь часов, чтобы сопровождать ее и ее родителей на бал к Хаулетту. Виконтесса посоветовала ей отклонить приглашение, но чем больше Эванджелина думала об этом, тем больше склонялась к тому, чтобы проинформировать Коннолла о том, как мало ее интересует его мнение.

Конечно же, она не хотела выйти замуж за слугу. Дворецкий не мог сделать ее виконтессой или графиней. Если в ней говорит корысть, и она хочет мужа с титулом, но не хочет его диктата и не желает выслушивать его неумные высказывания, то пусть будет по сему. Вероятно, самым эффективным способом подтвердить правильность этой точки зрения будет ее согласие принять в следующий раз предложение Редмонда или Дэпни. Но тогда больше никаких удивительных поцелуев со стороны Коннолла Аддисона.

Эванджелина нахмурилась. После того вечера никто из них больше ее не целовал. Доретта закрепила жемчужное ожерелье на шее Эванджелины, и она встала.

– Я не сомневаюсь, что он приедет поздно независимо от везения или невезения, – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Я не знаю, почему ты приняла его приглашение о сопровождении, – заметила виконтесса, знаком показывая Доретте, чтобы та помогла ей надеть ожерелье с бриллиантом. – У лорда Редмонда великолепная карета.

Признавшись, что она сама не вполне понимает, как это случилось, Эванджелина могла нарваться на нотацию.

– Я не могла отклонить его приглашение, не показавшись грубой, – сымпровизировала она.

– Вероятно, он и твой отец затеют разговор о лошадях, о сигарах, о чем-нибудь еще и оставят нас наедине. Ты знаешь, что лорд Редмонд непременно будет, равно как и лорд Дэпни.

– Лорд Дэпни говорил об этом.

– Ты решила для себя, кого ты предпочла бы? Должна отметить, что у каждого из них есть свои достоинства. – Виконтесса подошла к двери, взялась за ручку и остановилась. – Дэпни обеспечит тебе пожизненное сопровождение, и ты сможешь участвовать во всех общественных или политических союзах. Редмонд, скорее всего, скоро устанет и предоставит тебе возможность посещать любые вечера, которые тебе по душе, и, без всякого сомнения, у тебя будет очень комфортная жизнь, как у богатой вдовы.

Это выглядело несколько корыстным – выставлять смерть в качестве условия комфортной жизни.

– Я не тороплюсь принимать решение, – медленно проговорила Эванджелина. – В конце концов, я не хотела бы ошибиться в выборе.

– Очень мудро с твоей стороны. Увидимся внизу.

– Мисс Манроу, – спросила Доретта, когда виконтесса вышла из спальни. – Если я, конечно, не преступаю границы дозволенного, вы полагаете, что ваш бриллиант проклят?

– Нет. Разумеется, нет. Люди просто распространяли такие слухи, чтобы воры не делали попыток выкрасть их драгоценности.

– Тогда почему вы сняли его в тот вечер?

Почему она сняла? До этого она один раз поцеловалась с Дэпни, и ощущение было вполне приемлемым, хотя и не возбуждающим. В тот вечер, когда происходила дискуссия по Шекспиру, было такое ощущение, словно она поцеловала рыбу. Слюнявый, любительский, ужасный поцелуй. Да, она до этого была за союз с ним, но мысль о том, что бриллиант мог… подтолкнуть его к еще одному предложению, вызвала у нее легкую тошноту. И как только она снимала ожерелье, тут же появлялся Коннолл.

– Я сняла его, – наконец заговорила Эванджелина, поняв, что Доретта продолжает вопросительно смотреть на нее, – желая увидеть, что же произойдет. Ничего, естественно, не случилось, и я забыла, что снимала его.

– Знаете, если бы вы спросили меня, я бы сказала, что он проклят. До того как он появился у вас, вы были настроены на то, чтобы лорд Редмонд сделал вам предложение. А теперь вы думаете не о нем. И это не порадует вашу маму.

– А вот теперь ты преступаешь границы, Доретта, – резко оборвала ее Эванджелина, натягивая белые, по локоть, перчатки. – Ничего не изменилось. Вероятнее всего, я выйду замуж именно за лорда Редмонда. Если я до этого позволю себе один или два поцелуя с очень воспитанным джентльменом, то это дело только мое и никого другого не касается.

– В таком случае я прошу простить меня, мисс Манроу. – Горничная сделала книксен.

Эванджелина встата.

– Ну ладно! Если мои предположения о том, что бриллиант приносит удачу или несчастье тому, кто его надевает, верны, мы выясним это сегодня вечером. Я хорошо знаю, чего мама желает для меня.

Доретта суеверно скрестила пальцы и очертила ими круг. Эванджелина притворилась, что не заметила этого – защита даже от выдуманного проклятия не помешает. Дедовские часы на площадке показывали пять минут восьмого, когда они стали спускаться по лестнице. Она снова задала себе вопрос, почему лорд Роли все-таки хотел обеспечить ей сегодня сопровождение. Насколько она помнила, последние слова, которые она ему сказала, были «уходите прочь» или что-то в этом роде.

Если он собирался воспользоваться возможностью снова подразнить ее за ее план обеспечения будущего, она залепит ему смачную пощечину. Или же снова напомнит ему, что они встретились благодаря тому, что он был пьян и свалился на нее. Если кто и заслуживал того, чтобы над ним посмеялись, то это именно он.

Когда Эванджелина спустилась в холл, кто-то постучал во входную дверь. У нее екнуло сердце, и это ее рассердило. Да, его поцелуй стал дьявольским наваждением, породившим грешные мысли, но ничего другого, говорящего в его пользу, не существовало.

Клиффорд открыл дверь.

– Добрый вечер, – послышался бас Коннолла, после чего в холл шагнул сам маркиз.

– Добрый… – У Эванджелины открылся рот, когда она увидела его.

– Я полагаю, что вы потеряли дар речи от восхищения, – сказал Коннолл, смахивая пылинку с голубого рукава сюртука. – Именно об этом вы меня просили.

– Но… но вы сказали «нет», – заикаясь, пробормотала она. В светло-серых брюках, заправленных в начищенные ботфорты, и в белоснежном жилете, украшенном голубым узором, он выглядел настоящим денди, но в наряде такой расцветки он и не мог выглядеть иным. Эти цвета придавали глубину его голубым глазам, подобную той, которой обладало полуденное небо. Эванджелина едва смогла оторвать от него взгляд.

– Я решил, что выполнить вашу просьбу более приятно, чем спорить, – непринужденно объяснил Коннолл.

Из гостиной вышла виконтесса.

– Боже! – сказала она после паузы. – Вы прекрасно смотритесь вместе.

– Это была идея Эванджелины, – отреагировал Коннолл. – Она попросила меня надеть костюм, который гармонировал бы с ее платьем. – Он улыбнулся. – Могу сказать, – продолжал он, – что это ожерелье просто изумительно.

Виконтесса опустила ресницы, рукой коснувшись бриллианта.

– Благодарю вас, лорд Роли. Это фамильная драгоценность. – Окинув взглядом холл, она сделала жест дворецкому. – Сходи за лордом Манроу, – наставительным тоном произнесла она, – и скажи, что если он не поторопится, мы отправимся без него.

Эванджелина перестала хмуриться и посмотрела на Коннолла. Вместо того чтобы делать циничные замечания о том, как мать и дочь похожи друг на друга, он смотрел на свое отражение в зеркале. Пока она наблюдала за ним, он взбил одну сторону галстука. Его голубые глаза встретились с ее взглядом в зеркале, и его улыбка сделалась еще шире.

– Что такое? – шепотом спросила она, подходя к нему сзади.

– Вы выглядите очаровательно, – сказал он. – Я рад быть планетой, которая вращается по орбите вокруг солнца.

– Ммм…

Раньше, чем она успела прокомментировать этот вздор, появился ее отец, который торопливо спускался по лестнице с Клиффордом.

– Приношу извинения, любовь моя, – сказал он. – Я читал и потому утратил представление о времени.

Виконтесса бросила на него снисходительный взгляд и повернулась к выходу. Поскольку Клиффорд еще не спустился с лестницы, Коннолл подошел к выходу, чтобы открыть для нее дверь. Насколько он хотел в этот вечер поразить Джилли, настолько же и она поразила его. Он лишь мельком видел бриллиантовое ожерелье в прошлый раз, но сразу же узнал его и отдал себе отчет в том, что на сей раз его надела виконтесса, а не Эванджелина. Он хотел спросить ее о причине этого, но передумал.

Коннолл улыбнулся и помог обеим леди сесть в карету. За ними последовал лорд Манроу. То, что он вырядился в этот костюм, идя на столь популярный вечер, было, наверное, глупейшей вещью, которую он когда-либо совершал, разве что за исключением случая, когда он напился и свалился на Джилли. Но если его оценка была правильна, то, давая Эванджелине в точности то, чего она хотела, Коннолл получал возможность доказать, что она ошибалась.

Она снова уставилась на него, выражение ее лица было настороженное. Если она пыталась понять, что он хотел предпринять сегодня, то она с этим опоздала. Они оба уже участвовали в игре.

– Что ты читал, папа, такое интересное? – спросила после минутного молчания Эванджелина.

Виконт пошевелился, бросил быстрый взгляд в сторону жены.

– А, просто газету! Занимательная статья о восстановлении французской монархии, поскольку мы снова стали иметь дело с Бонапартом.

Коннолл насупил брови, желая, чтобы все перестали говорить о Франции, но когда виконтесса посмотрела на него и улыбнулась, его хмурость исчезла.

– Это очень любезно с вашей стороны – одеться согласно просьбе Эванджелины, – сказала она.

– О, я боготворю вашу дочь, – сказал Коннолл, повторяя слова, которые прошлый раз подслушал у Дэпни. – Я сделаю для нее все.

– В самом деле?

– Абсолютно все, только попросите меня об этом.

– Я уверена, что в этом нет необходимости, – вмешалась в диалог Эванджелина.

– По крайней мере, мы будем знать, каковы намерения лорда Роли в отношении тебя, – возразила виконтесса.

– Конечно, я не единственный претендент, просящий руки мисс Манроу. Хотя я самый искренний, уверяю вас. – Он на мгновение стиснул зубы. – Мой годовой доход около двадцати пяти тысяч фунтов стерлингов, – проговорил он как можно вкрадчивее. – Я могу обеспечить ее всем, что она пожелает. Я буду, счастлив, сделать это.

– Двадцать пять тысяч, – повторила виконтесса, и глаза ее сделались еще больше. – И к тому же маркиз.

– Мое главное имение в Девоншире считается самым лучшим в трех графствах, – продолжал Коннолл. – Мой прапрапрапрадед построил его в 1612 году.

– Ваше главное имение? И сколькими же вы владеете?

– Ну, четырьмя в Шотландии, – сказал он, обозначая начало счета на пальцах, – одно в Девоншире, одно в Йорке, а седьмое – в Корнуолле. И есть еще два дома здесь, в Лондоне, хотя один я отдал своему кузену и его семье. Они также пользуются имением в Корнуолле. Я не могу жить сразу везде.

– В самом деле.

Эванджелина смотрела на него, поджав губы.

– Ходят слухи, – медленно произнесла она, разглаживая на себе юбку, – что вы недавно провели некоторое время во Франции и что вы симпатизируете Бонапарту и французам.

Маленькая ведьма!

– Я испытываю симпатию к французам, – ответил Коннолл как можно непринужденнее. – Им предстоит большая работа, когда Бонапарта остановят.

По блеску его карих глаз Джилли поняла, что он не ответил на ее вопрос, был ли он во Франции или нет. К ее чести, она не стала на нем настаивать. Он уже сказал ей, что прояснит все во время вальса этим вечером.

– Я не завидую Веллингтону, – вставил словечко виконт. – Бонапарт – популярный парень.

– Нет ничего более скучного, чем политика, – бодро заявила леди Манроу. – Я слышала, что леди Хаулетт устроила шатер в конюшне, чтобы принять дополнительный персонал и запасы, которые потребуются для сегодняшнего вечера.

– Это действительно так, – подтвердил Коннолл. – В результате нет места для лошадей и карет. Все три улицы, окружающие Хаулетт-Хаус, забиты до отказа. – «А я буду выглядеть как глазированная булочка на глазах у всех».

– Впечатляюще!

– Вполне. Смотрите в оба, куда ступить. Эванджелина фыркнула, затем кашлянула, чтобы закамуфлировать свой смешок.

– Спасибо за совет, милорд.

Им пришлось остановиться на расстоянии шести домов и дальше идти пешком. Коннолл предложил руку, и после едва заметного колебания Джилли положила пальцы ему на рукав. Он должен был идти во главе, но она привалилась к нему, пока родители шли впереди.

– Ну ладно, Коннолл, чего вы все-таки добиваетесь? – шепотом спросила она.

– Ровным счетом ничего. Я хочу быть с вами, и я понял, что именно вы ищете в джентльменах. Я стал таким.

– Вроде бы таким.

– Да, вроде бы таким.

– Мне нужно поправить перчатки. Подержите минутку мой ридикюль, пожалуйста.

Без слов, едва вскинув бровь, он принял шнурки из ее пальцев, чтобы подержать маленькую синюю сумочку. По крайней мере, она гармонировала с его сюртуком. Повозившись довольно долго с перчатками, она бросила на него раздраженный взгляд и протянула руку.

– Я думаю, что ни один джентльмен не станет требовать внимания к себе. Когда я приветствую своих подруг, я не люблю, когда меня перебивают.

Так вот к чему она стремится сегодня вечером.

– Мне отпущено место в вашей танцевальной карте?

– Что, если я скажу «нет»?

Коннолл сдержал свой порыв сжать Джилли в объятиях и целовать ее до тех пор, пока у нее не возобладал бы разум или, наоборот, она совершенно потеряла бы рассудок. Терпение! Он умеет ждать. Именно это помогло ему приобрести некоторые из наиболее ценных картин и античных скульптур, этим же способом он завоюет и Эванджелину Манроу.

Коннолл пожал плечами:

– Если вы скажете «нет», мы не будем танцевать.

– Ага! Именно этого вы хотите, не так ли, чтобы не быть обязанным рассказать мне о вашем пребывании во Франции?

– Если я был во Франции, – подчеркнул он. – Но я вовсе не стою в оппозиции к вам, Эванджелина. Если вы хотите танцевать, мы будем танцевать. Если не хотите, мы не будем.

– И вы оставите моих родителей и меня здесь?

– Я провожу вас домой в любом случае. Это дело чести. И этим не шутят.

Судя по взгляду, которым она его одарила, он высказался слишком пафосно. Но с учетом того, как они познакомились, он хотел, чтобы она поняла, что он действительно благородный человек. Человек, у которого нет привычки, болтаться пьяным по утрам.

– Очень хорошо, – медленно сказала Эванджелина. – Я приношу извинения за то, что подумала, будто вы способны совершать неподобающие поступки.

Раньше он ухватился бы за эти ее извинения, чтобы доказать, что она отнюдь не непогрешима. Сейчас же лишь улыбнулся и остановился вместе с ее родителями, чтобы поприветствовать лорда и леди Хаулетт. Пожав руку Хаулетту, он вздохнул. Взгляды, которые бросала на него Джилли, не шли ни в какое сравнение с теми, которые он начинал ощущать сейчас. Огни светились в каждом окне, и даже в этот ранний час собралось уже не менее двухсот гостей. Чудесно!

Все это ради благого дела, во всяком случае, он так надеялся. Если Эванджелина действительно хотела лорда Дэпни или Редмонда, то он не хотел участвовать в этом прискорбном деле. То, что он видел под личиной ее очень упрямой внешности – юмор, остроумие, страсть, – позволяло ему верить, что одна ночь, когда он вырядится под щеголя, будет оправданна, если поможет ему найти способ подтолкнуть ее к тому, чтобы она сохранила эти очаровательные качества навсегда.

– О Господи, здесь так жарко! – сказала Джилли, обмахивая лицо ладонью.

– Принести вам лимонада? – спросил он, задавая себе вопрос, следует ли ему пригнуть плечи, чтобы выглядеть покорным.

– Это значит, что вы оставите меня в одиночестве, – отреагировала Эванджелина.

– Прошу прощения! Вы лишь готовите почву, так сказать, для того, чтобы отделаться от меня чуть позже более эффективным способом. – Он кивнул, начиная находить ее маленькие колкости и испытания забавными. – Очевидно, мне еще предстоит многое узнать.

– Я ничего не готовлю. Если я упомянула о жаре, это не означает, что я пытаюсь от вас отделаться.

– В таком случае я снова приношу свои извинения, – сказал он, одарив ее улыбкой. Он понял, что она изо всех сил пытается затеять с ним бой. – Я не хотел бы вас расстроить.

– Почему? Раньше вас это не остановило бы.

– Потому что я узнал, что вы не хотите мужчину, который причинит боль – мог бы причинить боль – вашей чувствительности.

Эванджелина даже не нашла что ответить. Хорошо! Раньше, чем она смогла что-то придумать, ее окружила стайка ее подруг в красочных нарядах. Должно быть, это было сигналом удалиться и принести лимонад.

Но раньше, чем это исполнить, у него возникло желание сделать глоток чего-то более крепкого. Он подал знак проходящему мимо лакею, после чего прислонился к ближайшей стенке, наблюдая за происходящими событиями.