Текст книги "Навсегда"

Автор книги: Сюзан Таннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Сегодня ночью вы выйдете замуж… за меня, – пояснил он, поднимаясь и надевая шляпу.

– За вас?! – воскликнула она, не веря своим ушам. – Но вам противно даже то, что я прикасаюсь к вам!

Она отвернулась. Ей так хотелось расплакаться. Дэниель нежно взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Если бы я позволил тебе прикоснуться ко мне, Дженни, то тогда мне пришлось бы уложить тебя прямо здесь, на стол, и стащить с тебя юбку. – Он улыбнулся, а затем добавил: – Не думаю, что тебе этого хотелось бы.

Дженни поднесла руку к горлу. Дэниель, оказывается, хотел жениться на ней! Но горькая правда, от которой никуда не скрыться, пронзила ее сердце.

– Я не могу выйти за тебя замуж, Дэниель.

– К черту все, ты можешь! И ты станешь моей женой. – В его голосе не было и тени сомнения. Весь день он думал только об этом, он все решил. Она не могла себя защитить в этой жизни, а Он мог.

– Ты не понимаешь, – нехотя проговорила она, ей очень не хотелось ничего объяснять. Она лишь хотела, чтобы он ушел и оставил ее наедине с ее страданиями, с которыми она знала, как справиться.

– Я все пойму, – спокойно ответил Дэниель. Он бы все отдал за то, чтобы избавить ее от этого отвратительного прошлого, но он подозревал, что она слишком честна и не может сделать вид, что не делала ничего плохого.

Дженни обратила к нему заплаканное лицо. Неужели он все знает? Неужели он мог знать и продолжать любить ее?

– Это мой город, Дженни. Я знаю все, что происходит здесь. Кто приезжает, кто уезжает, знаю, кто остается и на сколько, – говорил он, вытирая слезинку с ее щеки. – Я хочу жениться на тебе, дорогая, и ты не можешь отказать мне.

Она опять разрыдалась и почувствовала, как он притянул ее к себе на грудь. Уткнувшись в него лицом, она сквозь слезы говорила:

– Как же т… ты м…можешь х…хотеть меня? Дэниель крепко обнял ее.

– Я не просто хочу тебя, милая, – ты мне нужна. Я люблю тебя.

Она была почти в истерике и не могла сдерживаться больше. Дэниель решил, что одни слова не смогут убедить ее. Со всей нежностью, на которую только был способен, он взял в руки ее лицо и поцеловал ее. Ее кожа, сначала такая холодная, медленно согревалась от его прикосновений.

Когда она ответила на его поцелуй, Дэниель понял, что победил.

ГЛАВА 26

– Что вы хотите этим сказать? Что не станете венчать нас?

Дэниель стоял на ступеньках черной лестницы баптистской церкви. Он надеялся, что отказ священника был вызван поздним часом. Наскоро одевшийся священник стоял перед ним с высоко поднятым фонарем в руках.

Когда шериф буквально прорычал свой вопрос и со злостью посмотрел на Уоррена Солтерса, тот даже слегка вздрогнул.

– Я ведь не сказал, что не буду венчать вас и вдову Район, – успокаивающе проговорил он. – Я сказал только то, что в столь поздний час я не могу так поспешно проводить подобную церемонию. – Затем он запнулся и добавил: – А давно ли вы, шериф, знаете эту женщину?

Что за чертовски глупый вопрос он задает!

– Вы же знаете, когда я приехал в этот город, ваше преподобие. – И с первого дня, как он увидел Дженни, он хочет ее.

– А давно ли вы ухаживаете за ней?

Дэниель нахмурился: Дженни никогда не позволяла ему ухаживать за ней.

– Довольно долго, ваше преподобие.

– Ну, в таком случае, раз вы так долго просите руки леди, то с венчанием можно подождать и до утра, – сказал священник.

Подобная отсрочка, по мнению священника, была достаточно благоразумной. Женитьба – это серьезный и ответственный шаг, который по божьей воле перерастает в священное согласие между двумя божьими созданиями. Он не хотел бы участвовать в заключении священного союза, основанного лишь на сиюминутной страсти и пылкости чувств и, Боже упаси, на расчетливости женщины. Он знал Дэниеля Гастингса как честного человека. Но он совсем не знал Дженни Район. Она еще ни разу не переступила порог его церкви.

Дэниель мял в руках шляпу, глядя в глаза священнику, который был моложе его, но, по воле божьей, его слово было законом в городе.

– Ну, тогда утром, пораньше.

– Как вам будет угодно, – ответил священник. Он вспомнил, как часто ему приходилось совершать обряд венчания, указывая во время церемонии на те стороны супружеской жизни, о которых не следует забывать ни жениху, ни невесте, если они хотят, чтобы их брак был счастливым.

Перед его преподобием прошло изрядное количество супружеских пар, и он знал судьбу каждой из них. Среди них были и счастливые, и несчастные браки.

Дэниель был недоволен, что приходится откладывать венчание до утра, но священник был непреклонен.

– Я приду за вами сразу же, как рассветет, ваше преподобие, – предупредил Дэниель.

Его преподобие одобрительно улыбнулся.

– Я буду ждать, шериф.

От досады Дэниелю хотелось сорвать с головы шляпу, бросить ее на землю и топтать ногами, однако он быстро зашагал к выходу. Он почти не замечал того, что ночь была звездной и прекрасной, что ярко светила луна, освещая вывески на лавках и магазинчиках, выстроившихся в ряд вдоль улицы. В тени оставались переулки, разбегавшиеся в разные стороны от центральной улицы. Он все размышлял о том, как сделать, чтобы Дженни до утра не передумала выходить за него замуж.

Как раз из одного такого темного переулка за шерифом внимательно наблюдал Айк. Лишь час тому назад, или чуть больше, он так же наблюдал со своего «наблюдательного пункта», устроенного на крыше конюшни, как уставшие добровольцы возвращались в город. Он ухмыльнулся, подумав, как искусно удалось ему перехитрить шерифа. Он и Джеба Уэллза тоже перехитрит. Провалиться ему на этом месте, если это будет не так.

Но сначала ему необходимо избавиться от шерифа Гастингса. Если у кого-то и есть шанс пристрелить его прежде, чем он доберется до Уэллза, так это у шерифа. И Айку вовсе не хотелось, чтобы так и произошло.

Он готов был сразу же последовать за шерифом, но что-то заставило его обернуться! Проклятье! Священник все еще стоял в дверях, глядя вслед шерифу, и держал фонарь перед собой, как сигнальный огонь. Айк с досадой подумал, не стареет ли он. Давненько он не допускал таких оплошностей. Он терпеливо дождался, пока священник войдет в дом, и дверь за ним закроется. Именно предосторожность всегда спасала его прежде.

И только тогда, когда Айк убедился, что ничто не мешает ему пойти за шерифом, он осторожно, украдкой последовал за ним, огибая выступы зданий, прислоняясь к темным верандам.

Когда шериф был уже на другом конце города, только тогда Айк почувствовал себя более уверенно и зашагал за ним по улице, вытаскивая револьвер из кобуры.

Дженни устала ходить взад и вперед по комнате и решила выйти на веранду. Ее первая брачная ночь. Она все еще не могла в это поверить. Неужели действительно Дэниель сделал ей предложение? Неужели она на самом деле сказала «да»? Взволнованное биение ее сердца подсказывало ответ на оба вопроса.

Минуты ожидания тянулись долго. И Дженни за это время успела подумать о многом. Она перебрала разные причины, по которым ей не следовало выходить за него замуж, и один за другим отбрасывала эти доводы прочь.

Между ней и Дэниелем не было никаких секретов, и никакие злые языки, никакое коварство не смогли бы повернуть все вспять. Дэниель все знал, смирился и простил. Оставалось лишь Дженни простить себя.

Обхватив себя руками, Дженни стояла и смотрела на звезды. Блеск звезд, соперничая с сиянием луны, освещал все вокруг. Наверное, ей не так нужны были голубые небеса и охапки душистых цветов, но ей нужны были эти, подобные алмазам, звезды и мужчина, который любил ее и гордился, что она рядом с ним. Продолжая любоваться звездным небом, она закружилась на месте, и ее юбка плавным движением обвилась вокруг ее ножек.

«Всякий раз, когда он будет видеть мужчину, он захочет знать».

Мороз пробежал у Дженни по коже, у нее перехватило дыхание. Откуда вдруг пришла подобная мысль?

– Нет! – сказала она, как будто произнеся это вслух, можно было сразу отбросить подобные мысли.

«Каждый ковбой, который будет сидеть за столиком у тебя в ресторане, заставит его задуматься, был ли и этот среди тех?»

– Нет!!! – На этот раз она произнесла это слово, почти рыдая.

Дженни сошла с веранды, и какая-то сила подтолкнула ее вперед, на улицу. Она не понимала, куда и зачем ей идти, но шла.

Мягкий теплый ветер вдруг стал для нее холодным, леденящим тело и душу. Она ускорила шаги. Ей стало тяжело дышать.

«Когда он будет в постели с тобой, он захочет знать, сколько их было у тебя».

Только Дэниель, один, мог заставить сейчас замолчать этот голос. Ей необходимо было сейчас же увидеть его, обнять его, чтобы подальше загнать этот мерзкий голос, напоминавший ей о ее отвратительном прошлом. Дженни почти что пробежала через узкие ворота. Когда она увидела Дэниеля, все в ней будто оборвалось. Он подходил все ближе и ближе. Ночь благоухала летними цветами. Какой-то зверек прошмыгнул по дереву. Она подумала, что у нее еще ни разу так не колотилось сердце, и это ощущение запомнится ей навсегда.

Дэниель был один. Дженни остановилась, как вкопанная, не зная, то ли бежать к нему, то ли бежать прочь.

«Он не привел священника. Он передумал. Он не хочет тебя».

Дэниель увидел ее и улыбнулся. Эта его улыбка сразу развеяла все сомнения, прогнав проклятый голос. Все в Дэниеле манило ее. Его сильные плечи, широкие ладони, все его тело звало ее, общая безопасность. Безопасность и любовь.

Дженни сделала шаг навстречу, затем остановилась в недоумении. Ей показалось, что она заметила какое-то движение позади Дэниеля. Она всмотрелась более внимательно, пытаясь что-нибудь разглядеть. Вроде бы пусто. Но все равно тревожное чувство заставляло ее громко крикнуть, предупреждая его. Но о чем она должна была предупредить?

Дэниелю хотелось, чтобы она не отводила от него глаза. Но она увидела позади него нечто такое, что заставило ее подойти к нему поближе. В свете луны сверкнуло что-то металлическое.

Дэниель прищурился; он видел, как Дженни пытается что-то сказать ему и не может. Беспокойное, недоуменное выражение ее лица не могло быть случайным. Им грозила опасность. В одно мгновение он вытащил револьвер.

Из-за темноты Дэниель не мог разглядеть того, кто прятался где-то совсем рядом. Но он уже не нуждался в каких-либо объяснениях. Он понял, что поблизости находится вооруженный человек и явно не друг. Друзья не прячутся сзади с оружием в руках. Дэниель резко развернулся, пытаясь определить, откуда грозит опасность.

Такая неожиданная реакция шерифа обескуражила Айка. Ухмылка исчезла с его лица. Он хотел напасть внезапно, но план его провалился. Теперь единственным преимуществом Айка было то, что шериф пока не понял, где он скрывается, но зато сам шериф был у него как на ладони – яркий лунный свет освещал фигуру Дэниеля. Подняв револьвер, Айк прижался к колонне здания, оказавшегося у него за спиной. Он поспешно выстрелил несколько раз.

В ответ посыпались пули шерифа, ударяясь о деревянный фасад дома, у которого прятался Айк. Бандит пригнулся, а затем побежал. Ответный огонь не причинил ему вреда, могло быть и хуже. Когда перестрелка закончилась, Айк вдруг услышал позади себя нечеловеческий крик.

Не веря своим глазам, Дэниель опустился на колени рядом с упавшей Дженни. Ее блузка была в крови. Дэниель поднял ее на руки и прижал к груди. В горле у него стоял ком, и он почти рыдал.

Недалеко от того места, где все это случилось, находилась торговая лавка, в задних комнатах которой жил ее владелец. Шериф постучал в дверь. Сначала дверь лишь чуть приоткрыли, но, увидев шерифа, лавочник широко распахнул ее.

– Шериф?!

– Позовите доктора, – произнес Дэниель, не отрываясь от бледного лица Дженни. – Я отнесу ее домой.

ГЛАВА 27

Несмотря на то, что Ханна заснула не сразу, ей казалось, что утро все никак не наступает. Воспоминания о прикосновениях Джеба не давали ей покоя и во сне, они волновали так, словно все это было наяву. Проснувшись, она почувствовала, как ноет ее тело, не отдохнувшее за ночь, оттого что она беспокойно ворочалась, пытаясь прогнать смущавшие ее мысли. Ханна незаметно огляделась, надеясь увидеть Джеба.

Он сидел, прислонившись спиной к дереву, поджав одну ногу под себя, а другую вытянув вперед. Его взгляд был таким глубоким и всепроникающим, что ей казалось, что он может заглянуть в ее душу и прочитать ее мысли.

Покраснев, она пробормотала:

«Доброе утро!» и поднялась. Идя к реке, Ханна ощущала на себе его неотступный взгляд. Она так нервничала, что дважды споткнулась – сначала о какое-то ползучее растение, потом о небольшой куст.

Джеб не заметил опухших и заплаканных глаз Ханны. Ей же необходимо было выплакаться. После этого ей всегда становилось легче. Сейчас она посмотрела правде в глаза и поняла наконец, какие чувства испытывала к Кэйлебу Барнсу. Но она плакала не только из-за этого. Джеб не должен был так грубо отвергать ее, словно она не вызывала у него ничего, кроме отвращения. В конце концов, Ханна не принадлежала к тем, кого достаточно было вот так запросто повалить на землю.

Он не должен более мучить себя. Ханна явно была не для него. Его первое решение было все же лучше всех остальных. Ее надо отвезти к Кэтрин, а там пусть она сама ищет себе спутника жизни. Хотя Джеб и старался не глядеть на Ханну, когда она вернулась с реки, все равно он невольно опять и опять посматривал на нее, пока она укладывала вещи. Когда она потягивалась, разминая спину, которая болела после проведенной на земле ночи, он увидел, как ее грудь обрисовалась под тканью платья, сразу почувствовал напряжение в паху и чуть не выругался.

– Собери постели и положи их на вьючную лошадь, – резко приказал он. Джеб сожалел, что перед отъездом из Шермана не попробовал позабавиться с той другой, темноволосой проституткой по имени Джерихо. Возможно, именно она помогла бы ему.

Ханна даже вздрогнула от его грубого тона. Казалось, что вовсе не было тех минут, когда он так нежно держал ее в своих объятиях. Она безропотно подчинилась ему. Ей очень хотелось есть, но она не собиралась спрашивать о том, когда же они будут завтракать. Ханна помогла Джебу загрузить вьючную лошадь, затем сама взобралась на свою лошадь, Джеб тоже вскочил на свою. Все это происходило в полном молчании. Джеб уже начинал сам тяготиться своим поведением, но не знал, как разрядить ситуацию. Такого прежде с ним никогда не случалось. Если бы он обращался с ней иначе, по-доброму, то и она бы отвечала ему тем же. Желание обладать ею все возрастало. И он еле справлялся с этим наваждением.

Но когда, проехав немного, он оглянулся, то встретил лишь ее мрачный взгляд. Он так сильно натянул поводья, что лошадь Ханны тоже резко встала.

– Не смотри на меня так, Ханна! Она замерла.

– Как это – «так»?

О Боже! Иногда лучше вообще ничего ей не говорить.

– Так, как ты смотришь на меня. Как будто ты… сбежавший щенок!

Он не в первый раз оскорблял ее.

– Наверное, мне следовало остаться в Шермане, – сказала она, подгоняя свою лошадь, чтобы оторваться от него и ускакать вперед.

– И что, ты смогла бы стать проституткой для старого Армена?

– Немного практики, – стиснув зубы, ответила Ханна, – и я, возможно, смогла бы стать даже очень хорошей проституткой.

Собственные слова потрясли ее. Как это она решилась на подобное! Ханна приготовилась вынести реакцию Джеба. Но она совсем не ожидала услышать хохот, который последовал за ее словами.

– Дорогая, ты бы умерла от голода уже через неделю, если бы занялась этим ремеслом.

От стыда краска залила ее лицо. Почти тоже самое он говорил Иоланде Грэхем. Но, правда, той он отвел месяц! Итак, его слова достаточно ясно, даже, можно сказать, предельно ясно определили одну вещь: Джеб абсолютно не считал ее привлекательной, и более того, он не думал, что кто-нибудь из мужчин смог бы назвать ее таковой. Лучше бы она вообще не раскрывала рта. Она уже не знала, что можно говорить, а что нельзя. Ханна заново училась жить. И, конечно, Джеб Уэллз во всем был лучше ее. Можно было не сомневаться, что заниматься любовью он умел лучше всего. Очевидно, это было одним из его величайших талантов.

От Джеба не ускользнуло то, как его слова задели Ханну. Она выглядела уничтоженной.

– Черт побери, Ханна, я не имел в виду, что ты не смогла бы найти тех мужчин, которые бы захотели тебя как женщину. Я просто не представляю, знаешь ли ты, что с ними делать, как с мужчинами.

Сквозь наворачивающиеся слезы Ханна свирепо посмотрела на него.

– Я уверена, что любой пожелал бы научить меня! Что ж, возможно, она и решилась бы попросить мужчину научить ее сексу. Но ее наивность не позволяла ей представить, как все происходило бы дальше. А он мог. И лишь подумав о том, как он стал бы учить Ханну искусству любви, он ощутил знакомый прилив.

– Вряд ли ты хорошо понимаешь, о чем говоришь, но, дорогая, ежели ты хочешь, чтобы кто-то научил тебя тому, как стать проституткой, этим человеком могу стать и я.

Джеб давно был готов к этому. Он надеялся, что Ханна не будет слишком долго тянуть. Он также не знал, насколько еще ему хватит собственной выдержки.

Но Ханна ведь только подумала об этом. Теперь ей было стыдно, и она старалась не смотреть ему в глаза, увернуться от его настойчивого взгляда. Если бы она сейчас заговорила о том, что вертелось у нее на кончике языка, то он стащил бы ее с лошади и повалил на землю. В глубине души Ханне именно этого и хотелось, но она не была достаточно смелой, чтобы решиться на подобный шаг.

Спустя мгновение Джеб сжалился над ней.

– Поехали! – сказал он грубо.

И больше за все утро они не обмолвились ни словом.

За то, что сделал Уилкинс, Айк готов был ему голову отвернуть. Теперь они вынуждены были скрываться и соблюдать меры предосторожности. Натянув шляпу на лоб так, чтобы прикрыть глаза, Айк с особой осторожностью обошел здание. В этом небольшом городке все друг друга знали, поэтому любое незнакомое лицо сразу привлекало внимание. А тем более сейчас, когда в городе была убита проститутка и стреляли в женщину шерифа.

Гнев переполнял Айка. Как мог он так промахнуться: вместо шерифа попасть в женщину! Его совсем не беспокоило то, что она может не выжить. Просто ему не нравились промахи, он не любил терпеть неудачу. И непохоже, что судьба подарит ему еще один шанс справиться с шерифом. За два дня шериф ни на шаг не отошел от дома, где находилась раненая женщина.

Два дня. Из-за этого Уилкинса он потерял уже сорок восемь часов, ползая вокруг да около этого городишки, пытаясь мельком увидеть Уэллза и эту бабу. Если бы Уилкинс не убил проститутку, Айку не пришлось бы стрелять ни в какого шерифа. Он смог бы побалдеть где-нибудь, сняв комнату, с женщиной и спокойно подождать, пока эта парочка – Уэллз и рыжая – попадутся ему на глаза.

Айк мог дать голову на отсечение, что их уже не было в городе. Но все же сомнения мучили его. Если эта рыжая еще здесь, то тогда она, возможно, пойдет в церковь. В городе было две церкви. Сначала он смотрел, как люди шли на молитву в одну из них, затем, спустя полтора часа, подошел к другой и наблюдал за теми, кто выходил оттуда.

Убедившись в том, что той, которую он искал, ни в одной церкви не было, Айк, стараясь не привлекать к себе внимания, выехал из города. Он мог поклясться, что Уэллза в городе нет.

Когда он подскакал к тому месту, где они с Уилкинсом обосновались, собиралась гроза. Когда Айк уезжал в город, Уилкинс заныл, что он вынужден сидеть, что ему нечего делать. Как только Айку удавалось переносить этого бродившего из угла в угол идиота, вздрагивавшего от любого шороха! Хныканье Уилкинса уже порядком ему надоело. Вообще, сам Уилкинс ему порядочно надоел.

Подъехав к месту их стоянки, он обнаружил, что Уилкинс сидит, прислонившись спиной к дереву, и храпит. На коленях у него лежало ружье, до которого спящий едва касался. Айк какое-то время всматривался в храпевшего Уилкинса, он напоминал ему сейчас свинью. «Может, взять да и всадить ему прямо сейчас пулю в лоб, избавить себя от возможных хлопот?» – думал Айк.

Он слез с лошади, взял ружье и пихнул сообщника ногой.

– Вставай!

Хрюкнув и дернувшись, Уилкинс проснулся. Он смотрел осоловелыми глазами на стоявшего над ним Айка.

– Черт побери! Айк, ты так неслышно подкрался, что я бы мог и выстрелить в тебя.

– Поднимай свою задницу! Их нет в городе. – Айк не стал утруждать себя длинными объяснениями.

Уилкинс постарался быстро встать. Он был толст и неуклюж. Но правда сейчас Леон был уверен, что за дни, проведенные рядом с Айком, он, наверное, сильно похудел. Находиться рядом с таким, как Айк, было тяжелой работой. Тот не считал нужным уделять много внимания еде и отдыху.

– Как же мы найдем их, Айк? – Уилкинс забеспокоился, что Айк мог передумать дальше охотиться за Уэллзом. А без Айка Уилкинс вряд ли смог бы сам найти ту девчонку.

Уилкинс изнемогал под пристальным взглядом серых глаз Айка.

– Я найду Уэллза, – ответил наконец Айк. – Не беспокойся об этом.

* * *

– Вот здесь мы и устроимся на ночлег, – бросил через плечо Джеб.

Ханна подумала, что сейчас только полдень.

– Прямо сейчас? – спросила она.

– Да, сейчас.

Она молча согласилась, спрыгнув с лошади. Они снова начали разговаривать, но обращались друг к другу лишь в крайних случаях и очень кратко. После нескольких лет, проведенных с Кэйлебом, который отучил ее от пустой болтовни, сейчас ей легко было вспомнить эту привычку – молчать. Именно Кэйлеб внимательно следил за тем, чтобы она не тратила время на пустые разговоры. Однако сейчас ей было обидно, чего она даже не ожидала. Она не хотела потерять приобретенное чувство свободы и говорить то, что думаешь, не опасаясь услышать ответный окрик, на которые всегда был щедр Кэйлеб.

Джеб повернулся и посмотрел на нее. У нее было такое же выражение лица, как и тогда, когда он впервые увидел ее – стоическое. Этот ее взгляд говорил, что она выдержит все, что бы ни случилось с ней в жизни.

– Завтра мы будем на территории Стейкт Плейн, – сообщил он ей. – По этой дороге мы доберемся быстрее, но она небезопасна.

Ханна ничего не ответила. За всю свою жизнь она слышала о Стейкт Плейн самые ужасные вещи: об убийцах-дикарях, об их набегах, о заложниках. Естественно, при мысли о том, что им придется ехать по этой территории, ей веселее не стало, но она знала, что последует за Джебом куда угодно, даже в ад. Хотя она была рада, что это время еще не наступило.

– Проклятье, Ханна, ну скажи хоть что-нибудь! – Джебу хотелось бы услышать от нее то, что опасная дорога ее не пугает. Если бы она сказала, что боится, то он смог бы ободрить ее, пообещав, что позаботится о ней, что сможет защитить ее настолько, насколько она позволит ему. При этой мысли его затрясло. Он не хотел больше и мысленно приближаться к тем чувствам, которые приводили его в Трепет, когда он видел эту женщину, не желавшую его.

– Я голодна, – сказала она осторожно.

Он не мог удержаться от улыбки, хотя и почувствовал себя виноватым.

– Я не хочу лишний раз стрелять. Постараюсь поймать какую-нибудь рыбу.

Ханне не нужно было спрашивать, почему Джеб не хотел привлекать чьего-либо внимания. Она лишь опасливо спросила:

– Могу я разжечь костер?

– Только небольшой. Такой, чтобы не очень дымил. Джеб едва справлялся с собой, чтобы не дотронуться до ее щеки. Боже, помоги ему, если он напугал ее. – Но сначала позаботься о лошадях.

Вернувшись с полдороги, он приблизился к ней.

– После того, как мы поедим, я научу тебя прицеливаться, чтобы твоя винтовка не болталась без дела.

Ханна кивнула, однако слова Джеба насторожили ее, хотя она старалась не показывать этого. Если Джеб решил доверить ей заряженное оружие, значит, действительно, впереди их поджидали серьезные опасности.

Джеб шел вдоль реки до тех пор, пока не нашел такое место, где вокруг нескольких больших камней образовался водоворот. Джеб осторожно ступил на один из камней, стараясь удержать равновесие. Почувствовав, что устроился устойчиво, он засучил рукава и протянул руку к воде. Он медленно опустил руку в холодную воду. Ханне, наверное, очень понравилось бы здесь. Легкий ветерок рябил поверхность воды, кроны стоявших на берегу деревьев слегка шелестели. Джеб представил, как приведет ее сюда, представил, какое удовольствие она испытает, глядя на эти места. Она будет улыбаться, и ее голубые глаза будут радостно сверкать. Чувствуя, что начинает возбуждаться, Джеб застонал. Любая, самая незначительная мысль о Ханне доставляла ему эти страдания.

Он попытался сосредоточиться на своем занятии. Если он ничего не поймает, они либо останутся голодными, либо им опять придется есть бобы.

Вдруг Джеб заметил форель. Она как бы заигрывала с тенью, которую отбрасывал валун. Рука Джеба замерла в воде, стараясь не спугнуть рыбу. Он пошевелил пальцами. Эти движения явно заинтересовали форель, которая даже не чувствовала угрозы.

Внезапно рыба наткнулась на его пальцы. Но в этот момент он еще не смог ее схватить. Джеб ухмыльнулся: поймать рыбу голыми руками все равно, что соблазнить строптивую женщину. Мужчина должен это делать медленно и непринужденно, ничем не выдавая себя и не показывая, что существует какая-либо угроза. Подобное сравнение опять привело его к Ханне. Более упрямой женщины, чем Ханна, он не встречал.

Из-за подобных размышлений он чуть не упустил рыбу. Сейчас он почти касался ее хвоста; он сунул вторую руку в воду, чтобы лучше захватить ее.

Неужели из-за Ханны Барнс в нем перевернулись все представления о женщинах? Неужели он забыл все те суровые уроки, которые извлек из своего многолетнего опыта?

Вытащив рыбу из воды, он пришел в восторг. И подумал, что ему повезло лишь потому, что мысленно с ним рядом была Ханна. Он замер при мысли о том, что теперь ока принадлежала ему. Она – с ним! От этого Джебу стало теплее на душе, и ему захотелось, чтобы она узнала об этом. Но он должен вести себя с ней очень осторожно, чтобы не испугать.

Вернувшись с тремя большими форелями, Джеб увидел Ханну рядом с небольшим, совершенно не дымившим костром. Она смотрела на него удивленными глазами.

– Как же ты поймал их голыми руками? Джеб улыбнулся.

– Просто надо знать, как это делается. Вот и все. Костер готов?

– Да, видишь. И совсем небольшой. – Ханна посмотрела на него подозрительно: – А что, разве на реке был виден дым?

– Нет, – успокоил ее Джеб. – Ты сложила отличный костер.

Довольная похвалой, она улыбнулась, и у него тоже отлегло от сердца. Черт побери, но ему было хорошо, даже когда он просто смотрел на нее.

Когда рыба была готова, и повсюду разнесся запах жареной форели, Джеб положил на тарелку целую рыбешку и подал ей.

– Попробуй!

Рыба показалась Ханне необыкновенно вкусной. Вряд ли ей приходилось есть в своей жизни что-нибудь подобное. Она сказала об этом Джебу.

– Ты пока еще не пробовала другую речную рыбу, с очень острыми плавниками, но поймать ее руками невозможно.

Джеб подумал, что ловить такую рыбу голыми руками столь же рискованно, как в открытую подступиться к Ханне.

Когда Ханна насытилась, Джеб решил перейти к тем действиям, которые должны были приблизить ее к нему. Он, конечно, и не думал о том, чтобы сразу приблизить ее, но надеялся, что в конце концов они к этому придут. После того, как по команде Джеба Ханна вытащила винтовку из чехла, она подошла к тому месту, где он стоял. Джеб вырезал на дереве мишень, которая показалась Ханне настолько маленькой, что в нее не только попасть, но и прицелиться было трудно.

– Я никогда не смогу попасть в эту мишень, – убежденно сказала она.

– Я ведь только учу тебя.

Ханну что-то смутило в его интонации, и она пристально посмотрела на него из-под своих густых ресниц, затем произнесла:

– Оно не заряжено, да?

– Как только ты научишься прицеливаться в ту цель, которую хочешь поразить, вот тогда я научу тебя по-настоящему стрелять. Так будет безопаснее. Смотри.

Джеб поставил ее впереди себя, установив ее руку в нужной позиции. Край ее юбки задевал его бедро. Он ощутил приятный запах, исходивший от ее волос. Закрыв глаза, он стиснул зубы.

– Вот так? Я правильно делаю? – невинно спрашивала Ханна, ничего не подозревая.

Джеб открыл глаза. В конце концов, он сам это все придумал.

– Да, точно так.

Под тяжестью винтовки рука Ханны дрогнула, и Джеб протянул свою руку, чтобы восстановить равновесие. Дотронувшись до ее тонкого запястья, он тоже вздрогнул. Всего лишь несколько дюймов отделяло его руку от возвышения ее груди.

Когда Ханне удалось укрепить винтовку в такой позиции, в которой она могла бы выстрелить, ее руки все равно тряслись от тяжести, а Джеб покрылся потом. Он не мог более выносить то, как вздрагивали ее нежные плечи.

Джеб забрал у нее винтовку.

– На сегодня достаточно, Ханна. На сегодня сделаем перерыв, а потом ты мне покажешь, как ты заряжаешь оружие. – Он вдруг заметил, как недоуменно она посмотрела на него, и улыбнулся, глядя в ее голубые глаза: – Ты все сделала прекрасно, дорогая Ханна. Просто отлично.

Ханне необходима была похвала Джеба. А чуть позже она шла рядом с ним к реке. Он рассказывал ей о Слейде и Кэтрин, убеждая, что они понравятся ей. Ханна не могла с этим спорить. Она любила людей, во всяком случае, большинство из них, но ее мучил вопрос, как эти двое отнесутся к тому, что Джеб навяжет им ее. Она думала, что именно так будет называться то, что Джеб намеревается сделать – привезти ее в целости и невредимости в Нью-Мексико и взвалить всю ответственность на своих друзей. От подобной мысли ей стало не по себе.

– Возможно, этот Слейд и не захочет заботиться о какой-то незнакомой женщине.

– Ну, во-первых, не Слейд будет заботиться о тебе, а я, – Джеб говорил как-то нерешительно, одновременно пробуя воду, – по крайней мере, я буду заботиться о тебе, пока у тебя не появится муж. – Будь он проклят, думал Джеб, если позволит другому мужчине овладеть ею. Ханна ничего не отвечала, и он продолжал: – А во-вторых, для Слейда подобная забота так же, как и для меня, будет приятной… Ханна, пойми, не все же мужчины такие, каким был твой Кэйлеб.

Нет, думала Ханна. С Джебом было труднее, чем с Кэйлебом. Но Джеб не такой безразличный и не такой жестокий.

– И, конечно, не все мужчины похожи на тех трех, которые тебя изнасиловали.

Ханна вдруг остановилась. Изнасиловали?

– Но… я… те мужчины не сделали…

Джеб остановился и посмотрел на склоненную голову Ханны.

– Чего они не сделали, дорогая? – спросил он очень деликатно.

Она должна была сказать ему об этом так же, как рассказала о своей жизни с Кэйлебом, иначе эти мысли будут вечно преследовать ее.

– Они не изнасиловали меня.

Это заявление очень обескуражило Джеба.

– Но ведь в тот день, когда они напали на тебя… – он не договорил, он не мог говорить. Но потом все же с трудом произнес: – Но ребенок…