Текст книги "Краткий китайско-английский словарь любовников"

Автор книги: Сяолу Го

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

благородный

noble (прил.) – обладающий высокими моральными качествами, благородный; принадлежащий к знати; величественный, внушительный.

Воскресенье. Я хочу пойти за покупками. Я говорю, что нам нужно купить туалетную бумагу, свечи, чеснок, имбирь, зелень. (Я не говорю мясо, но на самом деле именно его я хочу купить после того, как каждый день ем овощи вместе с тобой.)

– Я хочу поехать в «Сейнсбери».

Сказав это, я понимаю, что мне нужно практиковать английские манеры и говорю снова:

– Не поехать ли нам в «Сейнсбери»?

Ты не выглядишь радостным.

– Гм… Хорошо. Будем ездить поклоняться «Сейнсбери» каждое воскресенье.

– Поклоняться? Что это?

– Примерно то же, что китайцы делают с Мао.

Я не знаю, что сказать. Разве ты не знаешь, что теперь мы поклоняемся Америке?

– Я не люблю «Сейнсбери», – говоришь ты. – Я люблю блошиный рынок.

– Что?

Ты ведешь меня на рынок на Брик-лейн. Старые радиоприемники, старые компакт-диски, старая мебель, сломанный телевизор (кому нужен сломанный телевизор?), старые велосипеды, шины, гвозди, дрели, пыльные ботинки, пиратские DVD… Я думаю, не сделаны ли все эти вещи в Китае.

Ты ходишь по блошиному рынку в своей старой коричневой кожаной куртке и старых грязных кожаных ботинках. Куртка такая старая, что рукава сношены и на концах кусками. Но ты выглядишь замечательно в этих одеждах в этом блошином рынке.

Я думаю, что ты благородный человек с благородными словами. Я не благородная. Я простая. И говорю на простейшем английском. Я из бедного города в южном Китае. Мы никогда не видим благородных.

АПРЕЛЬ

неожиданность

surprise (сущ.) – неожиданное событие, неожиданность, сюрприз; удивление; (гл.) – изумлять, удивлять; неожиданно нападать, заставать врасплох.

Внезапно еще одно новое и неожиданное:

– Мне нужно уехать из Лондона на несколько дней, – ты упаковываешь одежду.

– Зачем? Куда? – это для меня как гром из ясного неба.

– Съезжу в Девон навестить моего друга Джека.

– Кто такой Джек? Я никогда не слышала, что ты говорил о нем.

– Ну, у меня есть множество друзей…

– Я еду с тобой, – начинаю открывать шкаф, чтобы достать несколько одежд.

– Нет, тебе не стоит ехать.

– Но я хочу.

– Нет, я поеду один.

– Почему?

– Просто мне кажется, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы ты поехала со мной.

– Почему?

– Знаешь, у меня все-таки есть своя собственная жизнь…

Я не понимаю, что ты имеешь на виду:

– Но мы вместе. Мы любовники!

Я расстроена. Твое решение разрушает образ идеальности.

– В следующий раз поедем вместе, – говоришь ты.

Я останавливаюсь. Не знаю, что делать.

– Сколько дней? Мне будет одиноко.

– Всего лишь дня на три-четыре.

Я не могу ничего сказать. Но что я делать без тебя в этом доме? Я даже не знать, где распределительный щит и как отвечать на телефон как следует.

– Знаешь, тебе следует почаще одной выбираться в город и завести друзей, чтобы не так зависеть от меня. Сойдись, например, поближе со студентками из своей лингвистической школы.

– Не нужно других друзей. Не хочу. Я хочу только быть с тобой.

Ты упаковываешь свои вещи. Уходишь в другую комнату. Через пять секунд выходишь с голубым велосипедом.

– Это – тебе. Купил на Брик-лейн. Ты сможешь ездить на нем в юбке – видишь, рамы нет. Попробуй.

Мне не интересно велосипед. Я подхожу и крепко тебя обнимаю. Кладу голову на твою старую кожаную куртку.

Наконец ты уезжаешь. Белый фургон остается стоять снаружи. Ты садишься на автобус и потом сядешь на поезд. Англия – маленькая страна на сравнение с Китаем, на все-таки я чувствую, словно ты уехал куда-то очень далеко, куда-то неизвестно, куда-то куда я не имею никакого отношения.

Я думать мы вместе, что мы проводить время вместе, и наши жизни никогда не разделяются. Я думать мне не нужно больше ходить на двойные сеансы убить время дождевых вечеров. Я думать что не буду бояться жить в этой стране одна, потому что теперь у меня есть ты, и ты моя семья, мой дом. Но я ошибочна. Ты не обещаешь ничего твердого.

Поэтому теперь я выбираюсь в мир самостоятельно… с этим голубым велосипедом. Всегда напоминать ехать на левой стороне.

паб

pub (сущ.) – заведение, имеющее лицензию на продажу алкогольных напитков.

Паркую велосипед у «Грязный Дик», рядом с станцией Ливерпуль-стрит. «Грязный Дик»? Нормальное имя для английского паба? Так или иначе, я в первый раз пришла в заведение, имеющее лицензию на продажу алкогольных напитков. Я надеяться ты поведешь меня в паб, но ты вместо уехать куда-то неизвестно.

Я сижу в пабе одна, пытаясь чувствовать вовлечение в разговор. Здесь кажется культура мужчинов среднего возраста. Я чую какое-то умирание, хотя оно еще борется. Пока я сижу здесь, много одиночных, безнадежных мужчинов подходят и говорят: «Привет, крошка». Но я не твоя крошка. Где твоя крошка? 7 часов вечера, твоя крошка, должно быть, готовит дома бобы в оранжевом соусе… Почему не пойти домой провести время со своей крошкой?

Но мужчины здесь продолжают только покупать пиво за пивом. Некоторые пьют большие кружки светлого пива, как моча. Другие покупают стакан очень темной жидкости, выглядит как китайское лекарство. Они смотрят футбол и кричат вместе, и не едят. В углу несколько столов с едой, от них я чувствую себя очень голодной. Посмотреть на еду – главная причина, по которой я решить пойти в паб. Но все притворяются словно еды нет. Невидимая или просто для красоты. Я достаю Краткий китайско-английский словарь, начинаю смотреть. Пытаюсь не слишком думать о еде.

Перед моим столиком пять больших мужчинов, все курят сигареты; это лондонский туман. Через некоторое время мужчины подходят к моему одинокому столику и спрашивают что-то.

То, как я говорю по английски, всех смешит. Должно быть, я им понравиться.

Молодой мужчина покупает мне пиво. Он единственный симпатичный. Я говорю:

– Мне так восхищенно пить с тобой. Твое лицо и слова очень благородные.

Мужчина удивлен и рад. Перестает пить.

– Как ты сказала, благородные?

– Да, – говорю я, – потому что когда ты начинаешь говорить, ты выглядеть очень гордо. Мне нравится уверенность. У меня ее нет.

Мужчина держит свою большую кружку и внимательно слушает, но не уверен, что понимает, что я имею в виду.

После он говорит:

– Милочка, мои слова кажутся тебе благородными просто потому, что я правильно говорю по-английски, но ведь это все-таки мой родной язык. Мне это совсем не трудно. Впрочем, спасибо за комплимент.

– Ты заслуживаешь его, – отвечаю я серьезно.

Мои глаза смотрят в сторону вкусных вещей на боковом столе. Все готово, ждет, но никто не действует.

Я думаю, мужчина получает мой намек, потому что он представляет мне английскую пищевую систему в пабах. Она называется «буфет», что означает «самообслуживание».

– Почему два слова для одной пищевой системы? – спрашиваю я.

Он смеется:

– Потому что одно слово французское, а другое английское. Французское слово более благородное.

Все старые мужчины смеются.

Буфет. Я запомню это благородное слово.

На тарелке на столе белые вязкие штуки. Похоже на тофу, но пахнет плохо.

– Что это? – спрашиваю я бармена.

– Козий сыр, крошка. Хочешь попробовать?

В Китае нет сыра. Мы не любить пить молоко, кроме, может, последние десять лет. Я чувствую очень неожиданно. Я думала, козы слишком худые, чтобы делать сыр.

– Нет. Спасибо. А это что? Эта голубая штука?

– Это другой сыр. Стилтон.

Другой вонючий сыр с отличающим именем? Как много разных сыров! Похоже на нашу систему тофу.

– Он сделан коровой? – спрашиваю я.

– Точно, милашка, – громко смеется бармен. – Вручную сделан коммунистической коровой!

– Что? – я сбита с толку.

– Извини, что потешаюсь над тобой, милая. Ты хочешь спросить «Сделан ли этот сыр из коровьего молока?» Английский язык – сущий кошмар, правда?

Дома я пишу список моих новых знаний для миссис Маргарет: «сделан кем-то, сделан из чего-то».

бродяга

drifter (сущ.) – человек, бесцельно меняющий места обитания или работы; рыболовецкое судно, оборудованное дрифтерными сетями.

Третий день тебя нет. Такое чувство, будто ты уехать на месяц. Раньше я никогда не чувствовать себя одиноко в этом доме. Теперь я понимаю, что это твой дом. Все твое, и все сделано тобой. Очень малое отношение ко мне. Но это место полностью завладеть моей жизнью. Я маленькая одинокая чашка из твоего кухонного шкафа.

Я брожу по твоему дому, молча, одиноко, как кошка без хозяина.

Беру фотоальбом из пыльного книжного шкафа.

Вот твоя фотография, ты обнимаешь большое дерево. На этой фотографии ты голый. Очень молодой и с загорелой кожей. Улыбаешься фотографу. Должно быть, это твой любовник.

Другая фотография, ты на яхте. Это старый черно-белый снимок, и море выглядит совершенно коричневым. На тебе только шорты, видны сильные мускулы. Ты улыбаешься в камеру и держишь весло.

Кто с тобой на этой лодке? Какое это море?

Еще одна старая фотография, ты вместе с мужчиной, молодым мужчиной. Вы оба голые, стоите на скале у моря. Волны закрывают ваши ноги. Мужчина рядом с тобой красивый. Кто сделал этот снимок? Мужчина или женщина? Вы трое должно быть очень близки, очень тесные друзья, если фотографируетесь оба голые.

Когда я кладу фотоальбом назад, я чувствую ревность, и мне больно от этой ревности.

Я открываю одну из старых коробок на верху книжного шкафа. Внутри несколько писем. Я думаю, это любовные письма. Письма, которые ты написать и которые кто-то возвращать в одном большом пакете. Ты говоришь в одном письме:

Конечно, наши отношения очень много значат для меня, и это всегда будет так. Но я никогда не смогу представить себя частью семейной пары. Да, я люблю тебя, но в то же время ты мой друг. Дружба всегда живет дольше, чем романтическая связь.

Слова «романтический» в моем Кратком китайско-английском словаре нет.

Еще в коробке лежат твои старые дневники, 70-х и 80-х годов. Очень давно. Я тогда совсем маленькая. Боже, этот человек в самом деле в двадцать лет старше меня. Двадцать лет дополнительной жизни. Ты из такого иного мира.

Что-то важное связано с словом бродяга. Я встречаю его в твоих письмах, и в письмах, которые кто-то написать тебе, и в дневнике с порванными страницами; я встречаю его везде в твоем старом прошлом, но ни разу не понимаю, что оно значит.

Мне нужно сначала понимать это слово, чтобы потом понимать что-нибудь про тебя.

Открываю твой старый Тезаурус Роже. (Тезаурус! Еще странное слово! У нас в китайском нет второго слова для «словарь».) На обложке: первое издание в 1852. Боже! 1852. Какой старый словарь. В Китае есть очень старый Словарь Иероглифов из 17 века, император Канси, но я знаю только меньше половины этих иероглифов.

Тезаурус только больше сбивает меня с толка. Рыболовецкое судно? Бродяга ловит рыбу на рыболовецком судне? Или положение бродяги похоже на положение на рыболовецком судне?

Я думаю о той фотографии, где ты на яхте в шортах с веслом и улыбаешься. За тобой коричневое море. Да, я думаю, ты бродяга.

В дневнике ты называешь бродягой своего отца. Он водитель автобуса и не любит жить дома. Не знаю, почему. Однажды он бросает тебя, твою мать и сестер и больше не возвращается. Ты говоришь, что отец путешествует всюду, где тепло и можно потрахаться. Боже, не могу поверить тому, что читаю. Твоя мать решила купить часть фермы в Корнуолле. Она живет там с овцами, козами и коровами. И никаких мужчинов вокруг.

Ты растешь, чувствуя холод от своей семьи. Ты думаешь, что женщины очень глупые и не интересные. Ты желаешь что-нибудь замечательного и превосходного. Поэтому ты решаешь уехать найти место далеко от этой холодной фермы, куда не смогут добраться твоя мать и грубые сестры. Ты любишь море и хочешь увидеть мир. В девятнадцать ты уходишь в длинное путешествие с человеком из твоего родного города. Из твоего дневника мне кажется, что его звали Джон. Яхта принадлежит Джону. Ты молодой и пишешь дневник, потому что думаешь, что это исторический период твоей жизни.

Первая страница твоего морского дневника:

6 февраля 1978

Все мы с нетерпением ждем отплытия, но сначала нужно как следует подготовиться к нему. Сейчас у нас очень много работы. Вчера я чуть не (зачеркнуто)[4]4
  В бумажном варианте слова «Вчера я чуть не» зачеркнуты. – Прим. верстальщика.


[Закрыть] Мне кажется, это будет восхитительное, необыкновенное путешествие, во время которого мы узнаем много нового.

В конце этого дня, в низу страницы, ты пишешь большими буквами:

«РОМАНТИЧЕСКОЙ ИРЛАНДИИ ДАВНЫМ-ДАВНО НЕ СУЩЕСТВУЕТ» – У. Б. ЙЕЙТС

Другая страница, слова размочены водой. Трудно читать:

11 февраля, воскресенье

Мы наконец-то вышли в море, провожаемые добрыми напутствиями друзей, собравшихся на пристани… Все мы были очень рады наконец-то вырваться из этой затхлой атмосферы. Там никто ничего не может сделать, не посоветовавшись с кем-нибудь другим. Я не мог (зачеркнуто)[5]5
  В бумажном издании слова «Я не мог» зачёркнуты. – Прим. верстальщика.


[Закрыть] Вначале я не ощущал ничего, кроме восторга, но потом, когда мы оказались в открытом море, меня начало тошнить. Моя вахта началась

Почерк становиться очень беспорядочным и нечитаемым.

Я открываю последнюю страницу и узнаю, что вы провести в море девять месяцев, с февраля до ноября 1978. Как человек может так долго жить, не наступая на твердую землю? Я представляю себе, как ты страдать от бурь. Иногда тебя, конечно, обжигать солнце. Не болеть ли ты на яхте в эти девять месяцев? Не желать ли оказаться где угодно, только не на яхте?

Ты говоришь, что иногда в путешествии чувствуешь, что жизнь замечательна, потому что ты в огромном море, вечно плывешь и плывешь, но иногда тебе становится смертельно скучно, потому что ты в безграничном море, вечно плывешь и плывешь. Я пытаюсь представить, что вижу море каждую минуту, но не могу. Я никогда не быть рядом к морю. Только смотреть с самолета.

7 июня 1978

На завтрак тунец. На ужин тунец. Я стараюсь есть как можно больше зелени и овощей, но за холодильником внимательно присматривают (вчера недосчитались одного помидора).

Панама, Коста-Рика, Никарагуа, Сальвадор, Гватемала. Мимо этих стран мы проплывали, но на некоторые даже не взглянули, потому что были слишком далеко от берега, в открытом море.

На следующей странице вы приплываете в Сан-Диего и Сан-Франциско.

Ты совсем не пишешь о любви. В твоей девятнадцатилетней жизни нет любви? В твоих коричневых глазах в то время только синее море? А как же твои мечты?

После такого длинного путешествия ты хочешь делать что-то своими руками. В двадцать лет ты вступаешь в художественное училище и изучаешь там скульптуру, пачкая руки. Фотография между страницами. Я догадываюсь, что это скульптура, которую ты сделал. Огромный голый лежащий мужчина занимает весь пол мастерской. Великан, но голый. Это главная тема твоих скульптур. Потом ты пишешь, что занимался сексом с несколькими учениками этого училища.

Сначала я думала, что читаю неправильно и ты имеешь в виду девушки, а не юноши, но потом смотрю снова. Мэтт, Дэн, Питер. Это юношеские имена.

«На самом деле я не чувствую любви в своем сердце», пишешь ты.

Когда ты перезжаешь в Лондон, ты живешь в сквотах в старых домах и каждый вечер знакомишься на улице с мужчинами. Ты разговариваешь с незнакомцами в парке и вы идете домой вместе. Ты говоришь, что чувствуешь тепло, прикасаясь к чужому телу, занимаясь сексом с мужчинами. Ты думаешь, что ты гей – это значит гомосексуалист. Но на следующий день ты даже не можешь вспомнить лица и имена.

Потом я открываю другой дневник. На несколько лет позже. Ты чувствуешь в себе пустоту от такой жизни и поэтому становишься демон-странтом. Протестуешь против капитализма, против расширения «Макдоналдса», едешь в Индию и протестуешь против горнодобывающих компаний. Ты ездишь с группой своих демон-странтов всюду: Дели, Калькутта, Мехико, Лос-Анджелес… Всегда бродишь то туда, то сюда. Но мне кажется, ты не знаешь, что делать с своей жизней. Иначе зачем так много ездить? Скульптуры, которые ты делать в сквотах, все разрушены. Ничто не остаться. Рядом нет любимой женщины (может быть, ты этого никогда и не хотеть?) и любимого мужчины тоже нет. Все, что у тебя есть, как ты пишешь, «секс и соблазн».

Ты пишешь о времени, когда работаешь с подростками. Я не понимаю, что это за работа. Ты пишешь о походах с детьми на выходных. Фотографии между страницами: ты с подростками, смеетесь. Ты любишь этих мальчиков. Ты работаешь так десять лет. Но почему ты бросаешь работу, которую по настоящему любишь? Я не понимаю. Может быть, из-за своей гей-жизни? Может быть, какой-нибудь скандал, потому что учитель – гомосексуалист. Мне никогда не узнать… Так или иначе, ты бросил эту работу, а что было дальше?

Мои глаза закрываются. Я устаю читать все эти слова, мой мозг слишком заполнен твоим прошлым. Везде ты, в каждом предложении, в каждой странице.

Я кладу на место все эти старые дневники и письма. Мои руки запылились, я мою их холодной водой. Я думаю, что ты, наверное, очень давно не читать все это. Может быть, никто, кроме меня, не открывать эти страницы последние двадцать лет.

Ночь длинна. На улице тихо. Иногда проезжают машины. Я сижу на твоем кресле и чувствую немного вяло. Немного трудно дышать.

Я одна сплю на твоей кровати, где мы спать вместе каждую ночь с тех пор, как я переехать. На самом деле это одиночная кровать, рассчитанная для одного человека. Я снова это понимаю. Я не сплю. Пытаюсь нарисовать карту тебя, карту твоего прошлого. Но сложно. Сквозь сад в окно виден утренний свет, сквозь фруктовое дерево без цветов. Это четвертый день, когда тебя нет, и день твоего возвращения. Ты сказал, что вернуться утром, около половины одиннадцатого.

Сейчас девять часов. Встаю, чищу зубы и делаю чай. Кладу свою холодную руку на горячий чайник, чтобы согреться. Жду твоего возвращения. Но теперь твое возвращение меня пугает. Ты бродить со своей китайской женщиной на судне в море. Не видно берегов. А ее унести водой, и она минует из твоей жизни, как кусок дерева в море.

Через час ждать становится больно. Я пытаюсь учить единственные и множественные числа из учебника, который дать нам миссис Маргарет.

Я не люблю множественные числа, потому что они нестабильны. Я не люблю существительные, потому что они все время меняются, как глаголы. Я люблю только наречия и предлоги. Если бы я могу, я говорить бы только наречиями и предлогами.

Четверть двенадцатого, ты возвращаешься с холодным ветром в дверь. Ты ставишь пыльную сумку на пол и целуешь меня, обнимаешь меня. Ты рад меня видеть. Я спрашиваю, как твой друг, ты отвечаешь, что у него все в порядке. Ты улыбаешься, ты возбужден и хочешь заняться любовью. Как будто ничего не случиться. Говоришь, что скучать о мне. Но как я могу скучать о ком-то, кто так легко уходит-приходит?

– Хорошо провела время? – спрашиваешь ты.

– Нет.

– Почему? Ты никуда не выбиралась, не знакомилась с новыми людьми?

– Нет. Я не хочу знакомиться.

– Чем же ты занималась?

Что сказать? Я чувствую, что море внутри меня слишком велико, слишком бесконечно, чтобы говорить.

бисексуал

bisexual (прил.) – испытывающий половое влечение и к мужчинам, и к женщинам.

Я женщина, а ты бисексуал. Мы оба очень любим красивых мужчинов. Красивые молодые мужчины всегда живут в наших воображениях. Это ежедневная фантазия.

У тебя есть очень много книг про голых мужчинов. В твоем книжном шкафу: «Обнаженный мужчина», «Геи в индийской литературе», «Геи в мировой литературе. Справочник», «Полностью обнаженные: мужское ню в фотографии»… Откуда мне знать, что ты снова не свяжешься с красивым мужчином-геем и не разрушишь мою жизнь? Могу ли я доверять, что ты останешься со мной? Может быть, я сама разрушаю остаток своей жизни, оставаясь с тобой.

Почему у геев так много свободной любви? Может быть, потому, что у них не бывает детей. Нет детей – нет серьезности. Им не нужно думать ответственность над следующим поколением, не надо беспокоиться о беременности аборте. Но что бывает, когда дальневосточная иностранная женщина влюбляется в западного мужчину-гея?

Когда мы видим красивых мужчинов на улице или говорим с красивыми мужчинами в пабе, у нас очень разный взгляд на них. Ты всегда думаешь, как он выглядит, когда раздет, словно разглядываешь хорошую картину с увеличительным стеклом. Но у меня первый вопрос к нему более практичный: сможет ли он стать моим мужем? Если да, будут ли у него стабильные доходы и сможет ли он купить дом для семьи?

китайская капуста и английский слизень

cabbage (сущ.) – овощ, листья которого образуют кочан.

slug (сущ.) – сухопутная улитка без раковины; пуля; глоток спиртного напитка.

Редко дни совсем солнечные с утра до заката. Небо в Англии всегда выглядит подозрительно, недоверчиво, как сегодня. Ты видишь, что я грущу, но не понимаешь, почему.

Стоя в саду, ты говоришь мне:

– Не хочешь ли посадить здесь какие-нибудь свои растения? Мне кажется, этот сад должен стать и женским садом тоже.

– Да. Я хочу. Хочу посадить китайскую капусту, несколько водяных лилий, сливу, и может быть, немного бамбука…

Я сразу представляю картину традиционного китайского сада.

– Увы, милая, здесь не хватит места для такого количества китайских растений.

Потом, в воскресенье, мы идем на цветочный рынок на Коламбия-роуд. Это мой любимый рынок. Мы покупаем маленькие крошечные ростки китайской капусты. Восемь маленьких ростков.

Мы сажаем всех этих малюток. Копаем землю и ставим каждый росток в ямку. Ты быстрее меня. Ты уже посадил пять, а я только засовываю в ямку третий росток.

Каждое утро мы верно и преданно поливаем китайскую капусту, так же, как никогда не забываем утром чистить зубы. Видя, как маленькие ростки вылезают из земли, мое сердце счастливо. Это наша любовь. Мы растим ее.

Ты говоришь:

– Выращивать овощи и наблюдать, как они растут – самое интересное занятие. Это просто волшебно. Согласна?

Да. Интересно. Но в Китае это только для крестьян. Каждый может делать это, нет ничего особенного выращивать пищу. Почему здесь так иначе?

Потом мы видим, что появились маленькие листочки, но их покусал слизень.

– Это очень опасно. Если слизни продолжат поедать побеги, они могут быстро погибнуть, – говоришь ты мне.

Каждый вечер около одиннадцати ты выходишь в сад с фонарем и проверяешь слизней. Они всегда несколько прячутся под молодыми листьями. Наслаждаются вкусной едой под лунным светом. Ты снимаешь их с листьев, один за другим, и кладешь в одну стеклянную бутылку. Скоро эта бутылка становится зоопарком для слизней.

– Какие слова твои любимые? Скажи десять, – прошу я, когда мы сидим в саду. Я хочу выучить самые прекрасные английские слова, потому что ты прекрасен. Мне даже все равно, полезные они или нет.

Кусок бумаги, ручка.

Ты записываешь слова, одно за другим.

Море, дыхание, солнце, тело, семена, шмель, насекомые. Ты останавливаешься.

– Сколько набралось?

– Семь.

Кровь.

– Почему тебе нравится кровь?

– Не знаю. Мне кажется, кровь – это прекрасно.

– Правда? Но кровь – насилие и боль.

– Нет, не всегда. Кровь дает тебе жизнь. Она делает человека сильным, – ты говоришь уверенным голосом.

Ты видишь все так иначе, чем я. Сможем ли мы когда-нибудь видеть одинаково?

– А почему дыхание?

– Потому что это начало всего.

Ты прав.

– А что еще? Последнее любимое слово?

– Внезапно.

– Внезапно?! Почему ты любишь «внезапно»? Это даже не существительное.

У тебя странный мозг, думаю я.

– Ну, оно мне просто нравится. Теперь назови свои любимые десять слов.

Я пишу одно за другим:

Страх, убеждения, сердце, корень, вызов, борьба, мир, страдание, будущее, одиночество…

– Почему «одиночество»?

– Потому что песня Луи Армстронга «Одиночество» очень красивая.

Я вспоминаю песню, и она начинает звучать в моей голове.

– Где ты слышала эту песню?

– В твоем книжном шкафу. Диск Луи Армстронга.

– Правда? Я и забыл, что у меня есть этот диск, – ты нахмуриваешься.

– Да, он укрыт пылью и выглядит очень старо.

– Значит, ты просмотрела все мои диски?

– Конечно. А еще прочитала твои письма и дневники.

– Что?

– И посмотрела твои фотографии.

– Что? Ты перерыла весь мой архив? – ты выглядишь, словно внезапно услышал, что марсиане атакуют Землю.

– Не весь. Некоторые части этих дневников расстроили меня. Я не могла спать ночью, – говорю я.